Текст книги "Агидель стремится к Волге"

Автор книги: Яныбай Хамматов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

XI

Воинство мужицкого атамана Стеньки Разина, в которое вливались все новые и новые силы, превращалось в серьезнейшую угрозу для Российского государства. Осознав это, власти стали предпринимать срочные меры. И одной из них стала посылка гонцов в Башкортостан с просьбой о помощи.

Ознакомившись с обращением Белого царя, башкиры, невзирая на чинимые воеводами козни и испытываемую кровную обиду, в большинстве своем без колебаний откликнулись на призыв и стали готовиться к походу.

Старшина Тамьянской волости Садир-мулла тоже не остался в стороне. Вернувшись из Чесноковки с йыйына, он показал царскую грамоту своему двадцатилетнему сыну Сайту и сказал:

– Улым, настал и твой черед защищать Россию.

Благонравный, никогда не перечивший ни отцу, ни даже тем, кто был едва старше его, юноша промолвил, не смея взглянуть ему в глаза:

– Атай, прошу тебя, не гневайся. Но я не хочу проливать кровь сородичей ради урысов.

Садир удивился.

– Что я слышу? Непозволительные слова ты говоришь, улым. Это наш долг. И это прописано в грамоте Ивана Грозного…

– Знаю, атай, – перебил его Сайт. – Я никогда не забывал завет олатая и про то, как он защищал Москву.

– Отчего ж тогда упорствуешь, улым?

– Не мы нарушили слово, данное Ак-батше нашими дедами. Нас грабят, теснят, убивают. И после всего этого мы должны еще приносить себя в жертву?

– Не ожидал я такого услышать от муллы! О том, что творят здесь воеводы, батша не ведал. А стоило ему узнать, как он тут же стал принимать меры…

– Только для того, чтобы утихомирить нас, башкортов, – снова прервал Садира сын. – Нет, атай, не хочу я служить обидчикам! Ак-батша – сам злодей! Не верю я в его добродетель. Он начинает прикидываться добреньким, лишь когда башкорты взбунтуются или когда России грозит большая беда. А потом, как только опасность минует, снова отдает нас на произвол воевод, отнимает наши земли-воды и леса.

– Нет, улым, ты не прав. Если бы батша не был справедлив, он не стал бы наказывать воевод за их проступки.

– Все это временно, атай. Как только покончат с донскими казаками, опять за нас примутся. Вот увидишь.

Садир-мулла растерялся, не зная, как убедить разуверившегося во всем сына.

– О том, что будет потом, может знать лишь Алла Тагаля, улым, – начал он после некоторого молчания. – Не уподобляйся человеку, который сжег свою шубу в отместку блохам. Поживем – увидим. А сейчас мы обязаны сдержать слово, данное нашими предками. Негоже оставлять Россию в беде, сынок…

Сайт грустно покачал головой.

– Может, ты и прав, атай… Да, жизнь так переменчива. Но что бы ты ни говорил, я знаю, не стоит проливать кровь за вероломных бояр.

– Как это не стоит?! – воскликнул Садир-мулла. – А ты подумал, что будет с нами, если разбойники победят царские войска?

Но Сайт оставался непреклонен.

– Если бы России грозили иноземцы, другое дело… А тут кафыры против кафыров поднялись. Зачем нам встревать, когда урысы между собой дерутся?

– Вот, значит, какие мысли у тебя на уме! – с осуждением промолвил отец и вдруг махнул рукой: – Тогда поступай, как знаешь!

На том разговор их кончился, и вопрос о походе против донских казаков больше не возобновлялся.

Слух о том, что люди Тамьянского рода предпочли не вмешиваться в междоусобицу русских, заставил призадуматься и остальных.

…Но вот до Башкортостана дошли вести, будто Стенька Разин со своими разбойниками разорил башкирские селения близ Астрахани, захватил Саратов и уже подбирается к окрестностям Самары, где также проживают башкиры.

Народ всполошился.

– Нельзя бросать наших братьев в беде, – решительно заявил сын Садира-муллы Сайт.

И после этого спокойной жизни в Тамьянской волости пришел конец. Мужчины принялись точить сабли и пики, ладили луки и стрелы. Женщины и дети суетились, провяливая конину, вываривая курут и выкладывая его на ылашах для просушки, готовили хаба – емкости для кумыса и набивали походные мешки всякой всячиной…

Собравшись на берегу речки у окраины аула Шакман, тамьянские джигиты забрались в седла и выстроились ровными рядами.

Сайт выступил вперед. Пока он знакомил соратников с маршрутом их следования до Казани и объяснял, как должно себя вести, Садир-мулла стоял неподвижно и молча слушал.

«Какой сын у меня – истинный сэсэн, говорит складно да толково», с гордостью отмечал он про себя, оглядывая статного юношу с загоревшим скуластым лицом и сверкающими из-под шлема черными смоляными глазами.

До чего ж к лицу молодому джигиту его батырское облачение – белый чекмень поверх чешуйчатой кольчуги, лук и колчан со стрелами за плечами, у пояса – кинжал да сабля, на ногах сапоги с серебряными шпорами. Будто на роду ему написано быть воином!

Рыжая, с белой отметиной на лбу, крепкая лошадь – под стать хозяину. Украшенные золотом да серебром уздечка, подпруги и подхвостник – кобылы простых седоков ей не чета. К передней луке седла прикреплен выпуклый круглый стальной щит-калкан.

И все бы хорошо, да вот одна мысль бередит душу, не дает Садиру-мулле покоя: Сайт – один-единственный его сын. Остальные умирали, едва достигнув двух-трех лет. Ежели с Сайтом, не приведи Аллах, что случится, как быть тогда Садиру? А не послать его во главе войска он тоже не может…

Сайт, словно услышав не высказанные отцом мысли, резко обернулся.

– Да хранит вас Алла Тагаля! – сказал он и поклонился сородичам, аксакалам, родителям и женушке-кэлэш.

Народ в один голос напутствовал джигитов:

– Возвращайтесь живыми и невредимыми!

– Да не иссякнут на чужбине предназначенные вам Аллахом в сей жизни вода и пища!

– Пусть добра будет к вам ваша судьба!

– Хызыр-Ильяс вам в путь!..

Как бы ни было тяжело отпускать, отрывать от сердца близких, провожавшие старались скрыть от них свою боль. Даже юная жена Сайта, и та изо всех сил крепилась, хотя слезы вот-вот готовы были брызнуть из ее очей.

Под унылый мотив курая кто-то затянул прощальную песню:

 
Чиста незамутненная водица,
Не стынет в ясный день Яик.
Не плачьте вслед нам, не кручиньтесь,
А то не будет нам пути…
 

Всадники, трогаясь с места, потянулись один за другим. Когда они уже были далеко, люди зашевелились, переговариваясь.

Ехавший впереди Сайт оглянулся в последний раз: земляки так и стояли, даже не думая расходиться. Молодой военачальник почувствовал, как защемило сердце.

Да, нелегко вам придется – женщинам да старикам-родителям без нас, без вашей опоры – без мужей, сыновей и зятьев… До чего ж несчастливый народ мы, башкорты. Горькая у нас судьба. Сколько напастей позади, сколько бед еще впереди… Прадед мой Шагали Шакман-бей, может, ты смотришь сейчас на нас с небес. О чем ты думаешь? Ты ни о чем не жалеешь?..

Может быть, тебе известно, зачем Аллах послал нам все эти испытания? Чем прогневили мы его? Нет бога, кроме Аллаха. Аллах велик. В каждом из нас его искра, он воздействует на нас через наши помыслы-мысли, через чувства и предначертания. Каждый человек напрямую держит ответ перед Всевышним за свои поступки. И все в этом мире равны перед ним.

Опустошительные нашествия Чингисхана и Хромого Тимура, кровопролитнейшие войны с бесчисленными жертвами – все это происходило по воле его, Всевышнего. Пророков много, и все религии произросли из одного корня. Но самый любимый пэйгэмбэр среди пророков – Мухаммат-галиассалям. Поэтому священный долг каждого мусульманина – выполнять его заветы.

А ведь далеко не все башкорты жили и живут по канонам ислама. Не потому ли Аллах осерчал на нас и спрашивает так строго? Вот и теперь предстоит нам искупить очередной грех. Если бы Стенька Разин со своими разбойниками не захватил Астрахань и Харытау – Саратов, если бы лютые казаки не вырезали наших братьев на Волге, разве б решились мы на этот опасный шаг?..

Долгий путь предстоит нам. И один лишь Аллахы Тагаля ведает, чем обернется для нас этот вынужденный поход…

XII

На подъезде к Казани конные отряды всех четырех башкирских дорог остановились в низине лагерем. Пока простаивали, джигиты разных родов-волостей перезнакомились между собой и подружились, вместе проводили досуг, напевая родные песни под звуки курая или такмаки-частушки.

В конце недели к стану башкирской конницы подъехал окольничий князь Юрий Никитич Борятинский. Передав приветствие от государя, он сообщил, что башкирские отряды поступают в его распоряжение. Сайта Садирова князь назначил своим помощником-связистом.

– Нас радует, что в столь нелегкий для России час вы, башкирцы, согласились помочь нам, оправдав тем самым доверие государя нашего Алексея Михайловича, – сказал Борятинский и, поведав во всех подробностях о злодеяниях воровского атамана Стеньки Разина, предупредил: – Учтите, ежели мы не одолеем разбойников, в селениях окрест Астрахани, Саратова и Самары не останется ни одного башкирца. Наш общий долг – спасти народы российские от великой беды!

Князь явно знал, на какие струны воздействовать…

На другой день, объединившись с казанским войском, башкиры продолжили свой путь. Они продвигались с большой скоростью. А во время одного из привалов было решено, чтобы не было задержек, конницу выслать на пятьдесят-сто верст вперед.

Досыта накормив, напоив своих лошадей, джигиты умчались в обгон остальных.

Назначенный командующим башкирскими отрядами Саит-мулла Садиров старался беспрекословно исполнять все распоряжения Борятинского. Он и сам не отдыхал, и другим не давал покоя. Радея за общее дело, Сайт не думал о том, что, возможно, спешит навстречу гибели, не рассуждал, где суждено сложить голову. Он знал, что обязан был выполнить долг перед своими предками и перед Аллахом, отвести от братьев-башкир смертельную угрозу.

И вот наступил момент, когда башкирская конница столкнулась с одним из многочисленных пеших отрядов Разина, разосланных им в разные города Поволжья. Ехавшее следом войско Борятинского отстало, затерялось где-то по дороге, и башкирам пришлось туго.

Когда, казалось, натиск казаков ослабевал, сеча разгоралась с новой силой. С разрывом каждого снаряда обрывались жизни нескольких башкирских джигитов.

Четыре часа продолжалась битва, а ожидаемого подкрепления все не было. Видя, что положение становится безнадежным, Сайт приказал своим людям отступить к реке. Лишь быстрые лошади спасли башкирских всадников от полного истребления.

Как только остатки конницы добрались до безопасного места, появилось наконец русское войско.

Подсчитав наутро потери, Сайт был потрясен до глубины души. Он задавал себе один и тот же вопрос: отчего князь Борятинский опоздал. И невольно закралось подозрение, уж не нарочно ли он выслал башкортов вперед, чтобы отдать их разбойникам на истребление?..

Сколько ни ломал Сайт голову, он так и не нашел оправдания странному поведению Борятинского. И тут его пригласили к князю.

Видя немой укор в глазах башкирского предводителя, тот первым делом выразил сожаление по поводу массовой гибели башкир, а после, сообщив, что к казакам примкнули мордва и чуваши, сказал:

– В Симбирске заваруха случилась. Посадские выслали к Стеньке Разину гонца, чтоб поспешил, а сами тем временем попытались схватить воеводу Милославского. Да не на того напали! Он покамест держится, и мы должны опередить злодеев. Так что сами видите, пока недосуг спорить да искать причины, отчего полегло вчера столько башкирцев.

Правительственное войско подошло к Симбирску за несколько дней до прибытия флотилии Разина. Поэтому у Борятинского было достаточно времени, чтобы осмотреться и выбрать более выгодную позицию.

И вот появились полчища мятежников. Высадившись на берег, они с ходу направились на приступ города. Однако поджидавшие разбойников ратники преградили им путь.

Противник превосходил царское войско по численности. Но в отличие от мужиков, составлявших в разинском воинстве большинство, стрельцы Борятинского были не только хорошо вооружены, но обучены и дисциплинированы.

Не желая тратить впустую снаряды и порох, князь подпустил наступающих поближе и только тогда приказал открыть огонь. Одновременно метнули стрелы башкирские лучники… И завязалась жестокая битва.

Подзадоривая своих, показывая пример отваги, атаман появлялся там, где было всего жарче, и, размахивая саблей налево и направо, бежалостно кромсал стрельцов.

– Гоните, гоните Борятинского со взгорка! – кричал при этом Степан, понимая, что тот держится за счет удачно выбранной позиции. – Вперед! Не робей, братва!

Его люди не единожды атаковали высоту, но тщетно. Князь делал все возможное, чтобы удержать костяк своего войска на месте.

Между тем растоптанная жухлая осенняя трава уже обагрилась ручьями крови, земля застилалась изувеченными телами убитых и раненых. Но сеча лишь набирала силу. Натиск разинцев не ослабевал. Не зная устали, атаман по-прежнему сновал среди толпы. Он не покинул поле брани даже после того, как получил ранение.

Бой продолжался до сумерек и не возобновлялся потом в течение целых суток. Ни та, ни другая сторона не решалась начать первой. И неизвестно, сколько бы еще продлилось это противостояние, если бы не измена местных жителей. Явившись к Разину, они обещали сдать ему острог.

Овладев с их помощью укрепленной частью посада, разинцы бросились к городу. Но тут появилась башкирская конница, посланная Борятинским им наперерез. Засевшие в остроге казаки поддержали своих огнем из пушек и вынудили джигитов отступить.

Князь понял, что без пехоты Разина не одолеть, и увел свое войско к Тетюшам, оставив воеводу Милославского в осажденном кремле.

Пока длилась осада, Степан Разин готовился к приступу города, занимаясь укреплением острога и расставляя пушки. Он хотел выиграть время, понимая, что город надо взять до прибытия ожидаемого Борятинским подкрепления с князьями Урусовым и Долгоруким.

А тем временем пламенем восстания был охвачен целый край между Окой и Волгой, а войско атамана разрасталось за счет беспрестанно прибывающей в его стан бедноты.

Четыре раза разинцы ходили на приступ. Но крепость так и стояла.

Натаскав к деревянным стенам сено, солому и хворост, казаки пытались поджечь их, одновременно стреляя из пушек. Самоотверженные симбирцы успевали тушить занимавшиеся тут и там пожары.

Осада продлилась почти месяц. Силы защитников крепости были уже на исходе, когда вдруг в стане казаков было замечено какое-то движение.

Как оказалось, лазутчики Разина донесли ему о приближении войска Борятинского. Атаман пошел ему навстречу, и вскоре в двух верстах от Симбирска, за рекой Свиягой, началась новая битва.

В пылу сражения Стенька не заметил, как оторвался от своих и был отрезан от них горсткой башкирских джигитов. Атаман попытался было прорваться, но те, изловчившись, схватили его и повалили наземь. Громко матерясь, Степан отчаянно вырывался. Казаки услышали его крик и тут же примчались на выручку. Они окружили башкир и, отбив атамана, унесли его в острог.

С наступлением темноты, захватив знамена мятежников, четыре пушки и множество пленных, Борятинский увел свое войско с поля боя в безопасное место.

Несмотря на потери, Разин не отказался от затеи взять крепость и снова пошел на приступ, только уже с другой стороны. С высокого земляного вала, которым был окопан острог, его люди бросали зажженные поленья, стреляли из пушек калеными ядрами. Некоторые взбирались на стены по лестницам. Защитники же стреляли по ним сверху из пищалей, лили кипяток и горячую смолу.

Разинцы несли огромные потери. Но атамана ничто не могло сдержать. Он то и дело подгонял людей, исступленно требуя взять город во что бы то ни стало.

А тем временем Борятинский ломал голову над вопросом, как помочь осажденным малыми силами. Придумав выход, он вызвал к себе полковника Чубарева и Сайта Садирова.

– Князя Урусова и Долгорукого с их полками все нет и нет. И неведомо, когда еще будут. Выручать же симбирцев надо непременно, – сказал он и распорядился: – В полночь зайдите незаметно за Свиягу и начните палить из ружий и кричать. Чем больше шума, тем лучше.

– Зачем? – удивился Сайт, не понявший намерений князя.

– Хочу провести злодеев.

– Чтобы подумали, будто новые полки подошли?

– Вот, вот… Авось да клюнут.

Все получилось именно так, как задумал князь. Когда стрельцы и башкиры, переправившись на другой берег Свияги, подняли крик и начали стрельбу, перепуганные казаки в панике бросились к раненному в голову атаману.

– Каюк нам, батька! – крикнул Семен Буянка.

– Что такое? – похолодел тот.

– Войску ихнему подмога подоспела!

– Быть того не могет… – упавшим голосом сказал Степан, а сам стал лихорадочно думать, как поступить. И уже в следующую минуту, дернув есаула за обгоревший рукав, приказал: – Вот что, Семка. Пока не рассвело, вели казакам грузиться на струги. Тикать нам надо отседова.

– Казакам? – удивленно переспросил тот. – А с мужиками-то как быть?

– Пускай остаются.

– Зачем же?

– Неужто не разумеешь, дурень?! – заорал атаман и, выругавшись, пояснил: – Куды ж нам с такой оравой-то! Обуза лишняя. Пускай не знают, что мы уходим. А то и сами погибнут и, неровен час, казаков погубят.

– Будто можно уйтить незаметно… – с сомнением произнес Буянка.

– Не твоя печаль, – отмахнулся от него Степан и, подозвав к себе пробегавшего мимо самарского крестьянина, наказал ему: – Передай мужикам: мол, Стенька ведет казаков к Свияге на полки, что прибыли к Борятинскому на выручку, а на вас оставляет де город… Уж вы не подведите, браты!

– Не тревожься, батька!..

После этого казаки погрузились на струги и налегли на весла.

Узнав о бегстве Степана Разина, Борятинский пустил пехоту на острог, а сам вышел с башкирской конницей в поле и встал у города. С другой стороны к острогу подошел воевода Милославский.

Брошенные атаманом на произвол судьбы безоружные мужики и инородцы стали в ужасе разбегаться. Некоторые кинулись к реке в надежде увидеть судна, но попали под обстрел. Из оставшихся мало кому удалось спастись…

* * *

Когда Степан находился в Царицыне, домовитые[62]62
  Зажиточные казаки.


[Закрыть] казаки во главе с войсковым атаманом Яковлевым напали на островной городок Кагальник. Узнав об этом, Разин отправил в Черкасск отборный отряд под началом Якова Гаврилова, а во второй половине ноября явился туда и сам.

Восстановив в донской столице свою власть, Степан оставил ее на попечение Гаврилова и, поручив ему поквитаться со старшинами, уехал в Кагальник, чтобы перезимовать там и подготовиться к новому походу.

Яков сделал попытку убрать войскового атамана, но потерпел неудачу. Сил для расправы над казачьей верхушкой у него оказалось недостаточно. Противостояние кончилось тем, что старшины сами убили разинского наместника. А в апреле 1671 года домовитые казаки захватили и сожгли Кагальник и, взяв в плен Степана Разина, увезли его в Черкасск.

Атаман до последнего не верил, что Корней Яковлев осмелится сдать его властям, ибо знал о бытующем среди казаков законе «с реки Дона беглых и прожиточных людей не выдавать». Но тот нарушил это древнее казачье право, и в сопровождении многочисленной охраны Степана Разина и брата его Фрола доставили в Москву.

Сбылась дерзкая мечта мужицкого атамана дойти до стольного града, да только не таким он видел свой приход…

Братьев пытали даже после вынесения им смертного приговора. Фрол не выдержал очередной пытки и до казни не дотянул. А Степан был четвертован в июне на эшафоте возле Лобного места.

XIII

После подавления бунта донских казаков башкиры вернулись в родные места и очень скоро убедились в том, что политика правительства не только не изменилась, но стала еще более жесткой.

При поддержке крещеных казанских татар власти приступили к насильственной христианизации мусульман Урала и Поволжья и в мае 1681 года издали Указ, согласно которому не желавшие креститься нерусские вотчинники должны были лишаться своих земель. С целью его реализации в Башкортостане была создана уфимская епархия.

Для Сайта, возглавившего Тамьянскую волость после кончины отца, проводимое русскими священниками крещение башкир было смерти подобно. Ссылаясь на Жалованную грамоту 1557 года, он написал и отправил письма в приказ Казанского дворца и на имя уфимского воеводы с напоминанием о данном когда-то башкирам обещании, что они смогут «соблюдать свою религию», но положительного ответа не получил. Не помогло и обращение к самому царю.

Тревожась за судьбу своего народа, Саит-мулла решил заручиться поддержкой крымского хана Мурад-Гирея на случай, если башкиры поднимут восстание, и послал туда гонца. Тот согласился помочь, поставив условием сделать одного из его сыновей ханом Башкортостана. Не посмев отказать ему прямо, Сайт дипломатично ответил, что такой ответственный вопрос они смогут решить на всебашкирском съезде лишь после создания единого государства.

Когда башкиры собрались на большой йыйын для обсуждения плана предстоящего восстания и на нем зашла речь о том, чтобы доверить руководство восстанием Саит-мулле, старшина Казанской дороги Каримулла Вакилов заартачился. Он знал, что если выберут главнокомандующего по образцу царского войска, старшины и родоначальники будут тем самым ограничены в своих правах и утратят свою самостоятельность, и потому категорически заявил:

– Чтобы я да ходил по чьей-то указке!.. Не бывать этому!

Главы Ногайской, Сибирской и Осинской дорог поддержали Каримуллу, считая, что идти в подчинение к волостному старшине ниже их достоинства.

– Каждый из нас – единоличный хозяин своей дороги. И каждый должен сам командовать своим войском!..

– Верно!

Переубедить спесивых вождей было невозможно, даже когда им напомнили, что у Сайта богатый военный опыт.

– Нечего навязывать нам чужую волю!

– Слыханное ли это дело – принуждать старшин даруг подчиняться какому-то волостному старшине!..

Опасаясь краха еще не успевшего начаться восстания, Саит-мулла попытался утихомирить знатных соплеменников.

– Агай-эне, стоит ли поднимать из-за этого шум-гам. Я не хочу вас неволить. Не хотите – не надо. Но только знайте, чины в такое лихое время – пустяки. Не о том должны мы печься. Важнее всего сейчас – избавить башкортов от крещения и рабства!..

Вожди постепенно угомонились. Обсудив с военачальниками дальнейшие действия, Сайт, прежде чем попрощаться, попросил их поддерживать с ним связь.

После йыйына разъехавшиеся по своим волостям старшины приступили к активной подготовке восстания. Башкиры стали объединяться в отряды. Их предводителями – тысяцкими, сотниками, пятидесятниками и десятниками – назначались джигиты из числа тех, кто вернулся из последнего похода против Степана Разина. Проводя военные учения, они старались привить будущим участникам сопротивления навыки ведения боя и приучали их к строжайшей дисциплине. Командиры требовали от подчиненных полного повиновения, предупреждая, что ослушников и трусов будут наказывать самым суровым образом.

Первым о том, что идет подготовка к восстанию, проведал приказчик одной слободы по фамилии Арапов. Оказавшись в одном из аулов Кунгурского уезда, он узнал, что весною башкиры собираются воевать Кунгур, сибирские слободы и подгороды. Приказчик сообщил верхотурскому воеводе, что они откармливают верховых лошадей, изготавливают в большом количестве луки и стрелы, точат сабли и пики, выделывают железные доспехи и закупили столько оружия, что на каждого приходятся по две-три пищали да винтовки.

Летом 1681 до Москвы дошла весть о том, что больше трех тысяч татар, калмыков и черкесов явились под Пензу, сожгли посад и ушли в степь, башкиры же начали переправляться за Волгу с луговой стороны на ногайскую. Потом по Тоболу распространились слухи, будто башкиры выехали все из улусов вооруженные. И вскоре после объединения башкирских отрядов Ногайской и Сибирской дорог на западе Башкортостана начались выступления.