Текст книги "Самая лучшая жена (СИ)"
Автор книги: Янина Веселова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– А я бы и семьям их помог, карма и все дела… Не зря же муки принимали… Да и материальном плане…
– Решено! Значит напрягаем жрецов по-полной. Пусть работают. Благодать с меня.
– И насчет защитника для этой белобрысой… Есть у меня одна идейка, мужики. Подходите поближе, дело это секретное.
Глава четырнадцатая
Леший не подвел. Тропка, открытая им, вывела аккурат к тихой заросшей лилиями заводи. Река в этом месте делала петлю, огибая поросший кривыми соснами островок. Издали их исковерканые стволы были похожи на огромных откормленных морских змеев, по какому-то недоразумению оказавшихся на суше и превратившихся в деревья.
– Пьяный лес, – махнул с второну острова Вал. – А за ним находится самое древнее в Сардаре святилище. Храм, высеченный в скалах, – рассказывал Валмир очарованной красотами природы Лите. – Попасть туда очень непросто. Вроде глядишь до острова рукой подать, а соберешься плыть, ничего не получится. Гребешь бывало, гребешь, а кажется, что лодка на месте стоит. И только в день летнего солнцестояния можно посетить святое место.
– А как же обратно? – прижав руки к груди, выдохнула взволнованная аданка.
– Никак, – едва слышно протянул Валмир. – Так и застрянешь в пьяном лесу на год. А если сгинешь там, превратишься в одну из танцующих сосенок, – страшным голосом закончил он одну из ариминых побасенок. – Ууу!
– Ах ты, врун несчастный! – Лита поняла, что ее попросту обманули. – Ну держись!
– Я счастливый врун! – зайцем заскакал по берегу Вал, уворачиваясь от ударов полотенцем. – Самый счастливый на свете! И это несмотря на то, что ты меня гоняешь как вшивого по бане, пчелка!
– Сказочник! – девушка разошлась ни на шутку. – Наводишь тень на ясный день! Изоврался весь, лесник несчастный! Думаешь, я ничего не понимаю?
– Хочешь расскажу все? – Вал каким-то непонятным образом не только оказался совсем близко, но и умудрился практически спеленать Литу своими объятиями. – Какие могут быть секреты между своими, а? Мы же семья, пчелка? Чего же ты отводишь глаза и отворачиваешься? Опять! Каждый демонов раз, делая шажок навстречу, ты начинаешь пятиться назад! Молчишь? Ну молчи, молчи… – его руки разжались.
Оказавшись на свободе, Лита зябко поежилась. Не зная, что ответить Валу, она медленно прошлась вдоль кромки воды. Хотелось убежать отсюда без оглядки, туда где спокойно, где не раздирают душу противоречивые желания, туда где не надо делать выбор. Пожалуй сейчас она с удовольствием оказалась бы та том зачарованном острове, чтобы танцевать среди сумасшедших сосен под рокот собственного сердца, раствориться в пляске… А потом прорасти, пустить корни в каменистую сардарскую землю, распустить по ветру зеленые косы…
Лита опустилась на песок, не сводя глаз с пьяного леса.
– Говорят, что Первый храм построен на том самом месте, где Саннива замуж выходила.
– Вал, я запуталась…
– Просто на тебя столько всего навалилось разом. И я еще тороплю, – он присел рядом. – Страшно мне пчелка. Вот выздоровеет Рин, и исчезнет браслет. Как я тогда без тебя буду?..
– Не исчезнет, – стараясь, чтобы голос не дрожал заверила Лита. – Если от моего желания хоть что-то зависит, то не исчезнет.
Валмир притянул смущенную девушку, усадил ее к себе на колени и счастливо улыбнулся.
– Одурачил, стало быть, Тунор Черного Мару, – он решил, что продолжение саги о похождениях юных небожителей как нельзя лучше отвлечет Литу от невеселых мыслей. – Увел невесту прямо из-под его кривого носа. Чего ты хихикаешь?
– Представила рогатого хвостатого кривоносого страшно обиженного жениха.
– Чисто по-мужски я его понимаю, пчелка, но должен признать, что Мара сам во многом виноват. Не стоило так давить на невесту. А свадебный подарок? Разве ж можно трепетным девам дарить украшения, изготовленные из человеческих сердец.
– Ты так говоришь, как будто украшения из свиных сердец ей пришлись бы по вкусу, – возразила Мелита. – Хотя…
– Не понял, – насторожился Вал.
– Мама очень вкусно с морковочкой сердце тушит. Тушила… – пригорюнилась эта белобрысая чудачка. – А вот мне никто украшений не дарит, – вырвалось у нее. – Вообще никаких…
– Виноват, исправлюсь, – понятливо хмыкнул Валмир и, не обращая внимания на робкие попытки Литы слезть с колен, продолжил. – Моргнула Саннива да как охнет. И на ее месте любая дева не удержалась бы. Сама подумай, закрыла глаза посреди поля, а открыла в ущелье мрачном. Кругом камень, драконьим пламенем оплавленный. И сам дракон неподалеку. Здоровенный как дом. Нет, как два дома! Застрял, понимаешь ли, между двух скал и ревет, огнем их поливает. Ну не только их конечно, а еще и черных демонюк. Сидят они верхом на черных вивернах, скалятся и дракона стрелами отравленными осыпают. Черным роем летят черные стрелы и пробивают они золотую шкуру драконью. Тут Саннива как ахнет! В смысле крикнет! Да громко так. Что ты смеешься, пчелка? В ущелье лавина сошла от этакого крика. Чуть камнями всех не засыпало. Спасибо дракону. Как увидел он девицу, тут же придуриваться бросил и демонюк всех пожег огнем очищающим, подхватил деву и был таков!
– А Тунор как же? – не хуже Великой Матери охнула Лита.
– Клещем голодным вцепился он в драконий хвост, подтянулся, пробежал прямо по хребру ящериному да и устроился со всеми удобствами, уселся как погонщик. 'Уронишь хоть волосок с головы павушки моей, закопаю, братец,' – пообещал ласково. 'Спускайся по-хорошему, образина вороватая да Санниву береги,' – не стал наводить тень на плетень Тунор. Взревел дракон злобно, а делать нечего, на посадку пошел.
– Ну и правильно. А дальше-то что было? – торопила Мелита.
– Дальше… – Вал хитро покосился на жену. – Приземлился драконище, разжал когти кинжальные, бережно положил Санниву на камушек, солнцем обогретый и обернулся добрым молодцем.
– А Тунор чего?
– Он раньше спрыгнуть успел и сразу к лебедушке своей кинулся, только и сподобился брата дураком обругать. А она сомлела со страху, лежит смирная, бледненькая. Дракон, который человек через плечо тунорово заглядывает красотой девичьей любуется, а в груди его молодецкой, да и во всем организме в целом, любовь разгорается.
– Уж прям, – не поверила Лита. – Так сразу и любовь.
– Не сомневайся, пчелка. Одолели дракона нежные чувства. Начал он вздыхать тяжело да к Санниве тянуться. Увидал это Тунор да как даст брательнику в глаз, а тот не будь дурак возьми да ответь. И пошла меж них драка. Рычат братья, мутузят друг-друга, ни один уступать не хочет. И так это они неаккуратно боролись, что разбудили девицу красную. Открыла она глаза, глядит испуганно, слова вымолвить не может. Пчелка, пора. Солнышко совсем низко.
– Ух ты, и правда. Заслушалась я. А теперь ты меня послушай. Дело нам предстоит несложное, но… – Лита смутилась. – В общем не смейся и не пялься. Понял?
С этими словами она решительно скинула опостылевший сардарский народный балахон и осталась в коротенькой нижней сорочке.
– Можешь подождать меня на берегу, – Лита достала из складок одежды граненый флакончик и пошла к воде.
– И не мечтай, пчелка, – Вал поспешно стянул рубаху.
– Чего? – не расслышала девушка.
– Я говорю, вдруг в куширях какая пиявка затаилась. Так я того… – сапоги упали на песок. – Постерегу.
– Пиявку? – рассмеялась Лита.
– Стой, погоди, – в два шага догнав Мелиту, Валмир подхватил ее на руки. – Ведь говорил же про кровопийц.
– Вал!
– И не спорь, пчелка. Я просто чувствую, как они кишмя кишат среди лилий и мечтают вцепиться в твои стройные ножки.
Никогда прежде не боявшаяся пиявиц целительница поджала ноги.
– Эх, хороша водичка, – довольно крякнул Вал. – Сколько нам той пыльцы надо?
– Сколько собрать успеем, – сообщила хозяйственная красавица, вмиг позабыв о своих опасениях. – Поторопись, солнце вот-вот зайдет.
И правда, утомившееся за день светило уже совсем низко висело над горизонтом, окрашивая облака во все оттенки пурпура. И до того красивым было это зрелище, что вся природа замерла любуясь. Даже комары, дружно певшие совсем недавно, стихли. Чист и прозрачен сделался воздух, напоенный ароматами леса и прогретой земли с тонкой изысканной ноткой свежести, привнесенной рекой.
Лилии, в другое время служившие образцом целомудрия, сейчас распластались по воде, бесстыдно раздвигая лепестки, чтобы явить свое нутро, допрежь хранимое в неприкосновенности. Они ждали чего-то прекрасного.
Нарушая торжественность момента, на острове закричала выпь. Ее голос, низкий и гулкий плеснул по реке, словно кнутовищем вдарили. Солнце, испугавшись крика водяного быка свалилось таки за горизонт, уступая власть над миром красавице луне.
На благословенный Сардар опустилась ночь, благоуханная и теплая. И все кроме лилий были рады ей. Трепетные нимфеи не желали дарить свою красоту тьме, а потому, задержав последние солнечные лучи, воссияли трепещущими лампадами, чтобы одна за другой вспыхнуть розоватым или лиловым отблеском отгоревшего заката и торопливо сомкнуть лепестки, сохраняя свое сокровище под надежной защитой кожистых листьев в прохладной глубине речного затона.
Лита торопливо собирала сияющую росу, не забывая оставить лилиям хоть малую толику их богатства. Негоже обижать беззащитных красавиц. Ведь не для себя хранят они искорку солнечного света, а для всех! Наступит утро, и потянутся они к солнцу, откроют свои венчики и вернут ему частичку вчерашнего дня, чтобы знало светило, что его тут ждут, ему рады, что его любят.
– Ну вот и все, – Мелита зачарованно следила за тем, как медленно скрываются под водой гордячки нимфеи.
– Пчелка, – Вал покрепче прижал ее к себе, – сегодня ты снова подарила мне чудо. Спасибо.
– Мало кто это понимает, – она спокойно кивнула, принимая благодарность. – Живут словно слепые, даже глаза к небу поднять ленятся. Я рада, что ты не такой, – Лита доверчиво склонила голову на мужнино плечо.
Он рвано выдохнул, зачем-то потерся носом о белокурую макушку прильнувшей к нему девушки и нехотя, нога за ногу пошел на мелководье. Только мысль о том, что ночная прохлада может повредить ненаглядной хульдре заставила Вала выбраться на берег.
– Замерзла? – спросил он у притихшей Литы, которая казалось задремала в его объятиях.
– Нет, – неизвестно с чего покраснев, та забилась пойманной птичкой. – Пусти, мне надо одеться.
– Надо, – эхом прозвучал мужской голос. – Сорочка твоя измокла совсем, как бы простуда не вернулась. Вставай на мою рубаху. Да, так…
Его руки скользнули вниз по девичьей спине, согревая, огладили бедра и, нащупав мокрый подол нижней рубашки, потянули вверх приставшую к телу ткань.
– Что ты делаешь, Вал? Ты с ума сошел? Валмир! – шептала красавица, вопреки своим словам прижимавшаяся к твердому мужскому телу.
– Не спрашивай меня ни о чем… Прошу… Только не сейчас… И ничего не бойся…
Медленно опустившись на колени, он оглядел стоявшую перед ним Литу.
– Не закрывайся, – умолял он. – Не прячься от меня. Как же ты прекрасна, возлюбленная моя. Волосы твои словно туман над рекой, так же белы и коварны. Они вероломно скрывают твою красоту, прячут ее от меня. Твои ноги стройны, талия тонка, стан строен, а грудь дерзка. Вся ты словно клинок, готовый к бою. Люблю тебя!
Лита смотрела и не верила глазам. Куда девался балагур, который готов был насмешничать по любому поводу? Он шутил над богами и людьми… Зато теперь стал серьезным. Попав в плен потемневших грозовых глаз, девушка не могла вымолвить не слова. Она была растеряна, испугана, почти убита, но вовсе не поведением Вала, а своей реакцией на него.
Приходилось признать, что Учитель был совершенно прав, постоянно упрекая ее в легкомыслии. 'У тебя в голове ветер свищет, того и гляди унесет. Налегай на науки, ученица, а не по вечеркам бегай!' Наверное он давным-давно разглядел ее испорченность, вот и лютовал всякий раз, стоило Лите заговорить с какими-нибудь парнями. 'Плевать мне на все! И на всех!' – разозлилась аданка. 'В конце концов с этим мужчиной меня соединили боги. Муж он мне или не муж? И почему это я должна отказывать Валу в том, на что он имеет законное право?' – додумав до этого момента, она счастливо вздохнула, послав в преисподнюю здравый смысл за компанию с моралью и нравственностью. Здесь и сейчас они были абсолютно неуместны.
А потому, откликаясь на мольбу, звучавшую в голосе Валмира, Лита сама потянулась к нему. Всего-то и потребовалось сделать крошечный шажок и положить руки на напряженные мужские плечи.
Длинно выдохнув, Вал уткнулся головой ей в живот, крепко обняв. Так они и стояли некоторое время, позволяя друг другу поверить, что происходящее не сон, а самая что ни на есть реальность. Лита глядела на темнеющий вдали остров, чувствовала щекотное валово дыхание, от которого внутри становилось горячо, тревожно и капельку страшновато. Ожидание неведомого стало тяготить девушку, и она неловко переступила с ноги на ногу.
Это еле уловимое движение сыграло роль спускового механизма. Подобно крохотному камушку, вызвавшему сход лавины, оно сорвало стопора, запирающие вулкан чувств, бушующий в душе Валмира. Миг, и Лита оказалась опрокинутой на спину, прямо на покрывало, положенное в сумку заботливым Рином. Мысль об оставшемся дома Аэрине заставила ее дернуться и замычать.
– Чшшш, пчелка! Не бойся, верь мне, – склонился над девушкой Вал. – Позволь мне быть с тобой, милая. Мы не совершим непоправимого. Твой первый раз будет совсем другим, моя красавица. Ты достойна большего, чем речной берег.
– Вал…
– Не думай ни о чем, отпусти себя, – настаивал он. – Лучше обними меня.
И ей ничего не оставалось кроме как послушаться.
Потом Лита никак не могла вспомнить, закрыла она глаза или на самом деле видела медленное вращение небосвода, воронкой закручивающегося вокруг речного затона, приютившего их. Нежные прикосновения Валмира, его пьянящие поцелуи, изысканные ласки, признания в любви уносили ее в какой-то неведомый доселе мир.
Он совсем не походил на брата. Ни капельки. Чуткий, неторопливый, внимательный, вдохновенный Вал напомнил Лите музыканта, исполняющего главное произведение в своей жизни. И только бьющаяся на виске жилка показывала, как тяжело ему дается эта нарочитая медлительность. В тот момент, когда исподволь нарастающее удовольствие расцветило ночное небо пылающими искрящимися нимфеями, Вал дернулся и низко простонал, прижимая к себе любимую.
– Это всегда бывает так хорошо? – не могла не спросить Лита, отдышавшись.
– Обычно это бывает еще слаще, пчелка, – Вал выглядел смущенным. – Сегодня мы с тобой сделали лишь крошечный шажок.
– Что-то не так? – почувствовав перемену в его настроении, девушка приподнялась на локте. – Я…
– Ты великолепна, милая, – поторопился уверить он. – Это я…
– Что? – насторожилась Лита.
– Я как мальчишка рядом с тобой. Опростоволосился вон…
– Я могла бы прочесть тебе целую лекцию этому по поводу, ведь как целитель…
– Пчелка! – предупреждающе рыкнул он.
– Но как любящая женщина, – невозмутимо продолжила аданка, – я скажу, что… – она многозначительно замолчала. – Скажу, что сама себе завидую. Ты замечательный! – расхрабрившись, Лита кинулась на шею своему мужчине, прекратив глупые разговоры.
Ну правда, к чему переливать сто раз из пустого в порожнее? Снова и снова корить себя за противоестественную тягу к двум мужчинам одновременно? Мысленно рассуждать о собственной испорченности? 'К демонам все,' – шалея от поцелуев, решила Лита. 'Пусть все идет, как идет,' – чувствуя руки Вала на своей груди, стонала она.
– Все, пчелка, хватит, – Валмир с трудом заставил себя оторваться от зацелованных губ любимой. – Домой пора.
– Ага, – не сразу откликнулась она и зашарила по траве в поисках платья.
– Погоди, я тебе помогу, – Вал быстро оделся. – Не замерзла?
– Ты горячий, – хихикнула она в темноте.
– Да уж, – вспомнив давешний конфуз, снова почувствовал себя подростком тот. – Как думаешь, откроет нам короткую тропку леший, или в обход пехать будем?
– Открыта ваша тропка давным-давно, – недовольно пробулькал кто-то в куширях. – Идите уже, а то разохотили мне, понимаешь, русалок. Они на вас нагляделись и любви просют. А у меня возраст, ревматизм и режим дня!
Застигнутые на месте преступления молодожены поспешили в лес. Причем настроение их было диаметрально противоположным: она была смущена донельзя, а он едва сдерживал хохот.
– Или уже плюнуть на тот режим? – водяной никак не мог определиться. – Эх ма! Какие мои годы! Готовьтеся, девки, щас я вам! – залихватски вдарив хвостом по воде, он ушел на глубину.
* * *
Они успели порядком пройти по прямой как стрела зачарованной тропке, когда на их пути прямо из воздуха соткался леший.
– Ребяты, тут такие дела творятся! – страшным шепотом позвал он. – Душегубские, темные. Короче, без вас никак!
Вал моментом растерял томную благодушность, подобрался и выступил вперед.
– Да не прячь ты жену, – прекрасно разобрал его маневр хозяин леса, для которого темнота преградой не являлась, – без нее не обойтись никак, – тут он вздохнул совершенно по-бабьи и пригорюнился.
– Что случилось? – Лита, отчаявшись обойти мужа, запросто пресекавшего все ее попытки, выглянула из-под его руки.
– Ведьмы лютуют, – ответил леший и заторопился. – Пошли ребятушки, а то хозяйка моя там одна, неспокойно за нее голубушку.
– Вал, не стой столбом, – пихнула притихшего егеря в спину нетерпеливая Мелита. – Слышишь ведь: нас ждут.
– Подождут, – он стоял спокойный и неколебимый как скала. – Сначала пообещай мне, что не будешь лезть на рожон.
– Но там ведь нужна моя помощь, – растерялась целительница.
– Рин в ней тоже нуждается. И Тилс. Их жизни зависят от тебя. Да и моя…
– Твоя?.. – она смутилась и обрадовалась одновременно. – Хорошо, я буду осторожной.
– И послушной, – Вал не тронулся с места.
– Так и быть, – вынуждена была согласиться Лита, обещая себе при случае обязательно припомнить сардарскому ослу его дурацкое упрямство.
– Ты обещала, – расслабился Валмир и повернулся к жене спиной. – Лезь на закорки, пчелка. Так оно и быстрее, и тише получится.
– Нагнись, орясина, – против воли повеселела аданка, которую на закорках носил только отец и то уж лет десять тому назад.
Она едва успела взгромоздиться на Вала, как раздался недовольный голос лешего.
– Смухуечки у них тута, а тама убийство затевается! Сколько вас еще ждать, бесстыдники?!
– Веди, хозяин лесной.
– Так бы сразу, – смягчился добросердечный лешак. – Давайте шибче, ребятушки!
Спустя пару минут леший остановился и, многозначительно пошевелив бровями, приступил к предварительному инструктажу личного состава.
– Шум не поднимать, на рожон не лезть, но бдить неусыпно! Особенно это относится к белобрысым активисткам. Все ясно?
– Предельно.
– Выступаем, стал быть, – приосанился лешак.
– Все командуешь, воевода подосиновый? – из-за дерева выглянула разгневанная лешачиха. – Развел бодягу…
– Не серчай, Елочка, ну увлекся чутка, с кем не бывает.
– Я тебе потом все подробно обскажу, – пообещала разгневанная лесная хозяйка. – Мало не покажется. А ты чего застыл? – напустилась она на Вал. – Отпускай Литочку уже! Боги пресветлые, дайте терпения с этими мужиками!
Высказавшись от души, лешачиха цапнула аданку за руку и нырнула в ближайшие кусты.
– Ты и правда постарайся держать себя в руках, милая, – виновато шепнула она. – А то спугнешь душегубицу поганую.
Лита кивнула в знак согласия и нетерпеливо отодвинула в сторону ветви ирги. Сначала она не поняла, что происходит, потом не поверила собственный глазам, ну а после билась в крепких руках Валмира в тщетных попытках освободиться.
Совсем рядом, практически в двух шагах творилось черное колдовство. И тем страшнее оно было, что вершилось руками напрочь лишенными магии, руками обычной женщины, которая не подозревая, о том что ее злодейство раскрыто буднично и неторопливо готовилась поднять утбурда. (Утбурды – злые духи младенцев, которых бросили умирать.)
Непосвященным только кажется, что для этого нужно что-то кроме знаний, решимости и черного сердца. Хотя нет… Еще нужен младенец, лучше всего новорожденный, но сойдет и любой, не достигший годовалого возраста. Что же еще? О, это совсем просто! Пара стаканов любого жидкого меда, немного петушиной крови и большой муравейник. Кровь желательно брать свежую, а если планируется присвоить некротическую энергию, то заговоренную.
Увидев, что злодейка закончила смазывать крошечное детское тельце какой-то липкой гадостью и, оставив его на одеяльце, повернулась к огромному, расположенному между двух сосен муравейнику, Валмир зажал рванувшейся к плачущему малышу жене рот рукой и с трудом поборол желание зажмуриться. Между тем душегубица принялась методично раскапывать в муравейнике ямку, то и дело поглядывая на измученного малыша, сил которого едва хватало на плач, больше похожий на тихое мяуканье. Убедившись, что выемка вполне достаточна, лиходейка подхватила ребенка на руки.
– Жизнь твоя была коротка, но не напрасна, – нежно поцеловала ребенка в лобик. – Легкой дороги в нижние земли.
С этими словами она положила малыша в муравейник.
– Пора, – леший, подобно полководцам древности, выбросил вперед руку.
Только этого и дожидавшийся Валмир ловко пристроил супругу в раскрытые объятия ошалевшего от этакого самоуправства хозяина леса и рванул к злодейке.
– Кхм… Да… – глубокомысленно выдал лесовик, наблюдая за тем, как егерь связывает злодейку разорванным на полосы одеяльцем. – Здоровый он у тебя, но не хозяйственный, Литуся. В чем мальца-то домой понесете?
– Найдем, – целительница кинулась к ребенку.
– Ах ты ж, мой хозяйственный! Ах ты ж, мой золотой! – лешачиха на радостях расцеловала мужа в обе щеки. – Успел, привел подмогу!
– Да я… Да для тебя… – растерявший от полноты чувств все слова леший прищелкнул пальцами. – Вот!
Повинуясь лесному властителю ближайшие кусты усеяли мириады светлячков.
– Романтик, – растаяла та. – Пошли, подмогнем молодым.
– И то дело, – подбоченился леший, покидая кусты с поистине царским достоинством.
– Орел, – улыбнулась лешачиха, поспешая за мужем. – Ну как вы тут? – она приблизилась к Лите.
Целительница, успевшая подхватить малыша на руки подняла голову.
– Мальчик. Полугодовалый примерно. Жить будет, – Лита едва сдерживала слезы. – Воды бы мне… Теплой…
– Погодь с водой, – склонилась над парнишкой лесовица. – Дома отмоешь, а мелочь насекомую я сейчас уберу. Муравьи, они конечно вялые ночью, но спать не спят почти. Нукася, кусаки, брысь отсель, ступайте домик починять. К вам это тоже относится, – она строго глянула на комаров. Нечего тут! Лечи теперь мальца, Литуся. Глянь, какой карапуз славный. Хорошим сыном тебе будет. Не оставишь ведь его?
– Как можно? – успокоила ее аданка. – А вдруг его мать?..
– О чем ты детка? – грустно покачала головой лешачиха. – Забыла разве, что утбурдов поднимают из тех малюток, от которых родители отказались? Твой он теперь. Ваш.
– Наш, – подтвердила Лита, вновь склоняясь над малышом.
Ничто другое ее не интересовало в отличии от хозяйки леса, которая оборотилась к мужчинам. Настала пора разобраться со злоумышленницей.
– Что это личико у тебя такое взбудораженное? – лесовица подошла к Валу поближе, на преступницу она смотреть избегала. Да и зачем? Немало таких вот душегубиц промелькнуло перед глазами владычицы лесной. И все они были одинаковы по черной сути своей: бездушные эгоистичные считай, что мертвые. Не важны для нее и причины, подтолкнувшие к злодейству этих женщин. Волновал лишь итог. Но зато хозяйке необходимо было воздаяние, вот за ним и пришла.
– Взбудораженное, говоришь? – нервно хохотнул он. – Это от того, что знакомую встретил невзначай. Тещу несостоявшуюся…
– Ну так и радуйся, – философски посоветовал лешак и брезгливо потыкал пленницу палкой. – Отвечай, отрыжка ежиная, почто мальчишку извести хотела.
Та вздрогнула всем телом и вытаращила глаза, разглядев кто с ней разговаривает, а потом завыла и кинулась в ноги лешему.
– Мать у меня там, – сардарка махнула головой в сторону города. – Помирает она, мучается страшно. Уже и крышу на доме разобрали, а она все никак отойти не может…
– Ведьма потому что, – скумекал лешак и палочку свою принялся обтирать о травку, видно сильно брезговал Черными.
– Ведьма, – согласилась женщина. – Дар у нас в семье издавна от бабки к внучке передается, мне вот не досталось ничего, не то что дочке моей, но вот не схотела она родовую силу будить. Сбежала в храм мерзавка бабкой избалованная! Та ведь все для нее делала, ни в чем не отказывала, смену себе растила, – пленницу словно прорвало, и она торопливо, захлебываясь словами, рассказывала историю своей семьи.
Не обращая внимания на отвращение, написанное на лицах слушателей, а может быть просто ничего не видя из-за темноты, Пагма, так звали мать Мариты, говорила и говорила. И про то, как лишилась мужа, до времени ушедшего за грань, и про мальчишек, которым не суждено было родиться, и про Мариту.
– После появления на свет девочки меня оставили в покое, не нужна я стала. Так и прожила всю жизнь служанкой при ней да при мамаше. Та уж так внученьку любила, души в ней не чаяла. А уж когда Мариточка заневестилась… Ух, что началось. Дочка, видишь ли, все никак не могла выбрать промеж Дагарровых щенков. То ей Аэрин нравился, то Валмир. Вот мать на обоих порчу и напустила на всякий случай, только не будила ее до поры, чтоб к нижним людям нужного не отправить невзначай. Мамаше моей Рин больше по вкусу пришелся. Талантливый мальчишка, занятой, у такого под носом любые делишки творить можно, он все равно ничего кроме своих кристаллов не видит. Марита поначалу с ней согласна была, а после того как от подружки предсказание про старшенького услыхала да убедилась, что кроме суженой ему никто не нужен ни сейчас, ни потом… Вот тут-то дочку и торкнуло. Нашла коса на камень. 'Хочу его,' – говорит. Плакала, орала, на стены лезла, а бабку убедила.
Пагма хрипло рассмеялась, поводя безумными глазами.
– Ну матери ничего не оставалось, как только активировать проклятие. Очнулась тварь, стала из Рина силу тянуть. И все так хорошо складывалось, Вал поверил, что Марита его суженая, к свадьбе готовиться стал. Правда все лекарство для брата искал дурачок. А потом появилась она, – сардарка с ненавистью сплюнула в сторону Литы, – целительница светлая! И такая ловкая да везучая, словно в трех рубашках родилась. Мало того, что проклятие усыпила, так еще и жениха у Маритки увела! И не берет ее ничего: ни сплетни, ни травля, ни яд. Со ступенек ее пихнула, а мерзавке хоть бы хны!
– Так это была ты? – тихо и страшно спросил Валмир.
– Я, кто ж еще, – Пагма отвечала с такой гордостью, будто спихивать пришлых аданок с лестниц – огромная честь для всякой уважающей себя женщины.
– Вот же пакость какая, – поморщился леший, придерживая Вала. – Давай ка, милок, задавай мерзавке вопросы нужные. Да поскорее, – и тон его был при этом таков, что желания спорить ни у кого не возникло.
– Ирати тоже ты отравила?
– Ясное дело, – не стала отпираться Пагма, казалось, что она рада открыть хоть кому-нибудь душу. – Жалко мне было девочку, но себя да дочь жальче. Не нужно было Ирати кричать, что она меня видела. Кто ж знал, что это пустые слова были? Вот и пришлось через Мариту заговоренные сласти передавать, по фамильному рецепту изготовленные.
– Так Марита сама сестру крикнуть надоумила, – заметил внимательно слушавший Вал.
– И что? – равнодушно пожала плечами Пагма. – Я дочке про отраву конфетную не сказывала. Зачем? Да и вообще, без мужниной родни оно надежнее…
– А бабка Вага и впрямь настолько плоха? С чего это ее вдруг скрутило? – скрипнув зубами, продолжил расспросы Валмир.
– Не вдруг и не вовсе, – несостоявшаяся теща критически осмотрела Вала. – Понимал бы чего, ищейка княжеская. Год своей смерти ведьма узнает в момент пробуждения силы, такой вот подарочек из преисподней. Неприятно конечно, но удобно. Завсегда можно свою жизнь наперед распланировать. Случаются конечно накладки, взять хоть аданку твою. Да… Так вот, мать собиралась Рина выпить, на свадьбе вашей погулять, еще кое-каких делишек обстряпать, а потом передать Марите дар свой и отправиться к демонам с легким сердцем. А вышло вона чего…
– А ребенок откуда?
– У дурочки молоденькой в долине выкупила, у сиротки. Влюбилась она там в одного… козла. Ну и закрутилось. Только он жениться не захотел, зачем ему. Молодухе и так несладко приходилось, а тут еще дитё. Устала она, обессилила, да к тому же встретился ей еще один. Ну этот вроде по-серьезному к ней, замуж зовет. Только малец чужой мужику без надобности. Тут я и подсуетилась, выкупила пацанчика. Между прочим честно обсказала, что судьба у него тяжелая будет, хотя, от подробностей и воздержалась. Сироточка возражать не стала. Не зря мать всегда за такими несчастненькими приглядывала, чуяла она в ком гниль сидит. Говорила, что людей насквозь видит. Интересно каково это всех и насквозь?..
Малыш от этой чудовищной философии снова жалобно размяукался. Да так, что Лите никак не удавалось его унять.
– Ну вот что, – не выдержала лешачиха, – пора заканчивать тут. Дитю домой надо. Вал, забирай семью и рысью отсюдова!
– А она? – Валмир указал на опустошенную Пагму, из которой эта исповедь выпила все силы.
– Мы с ней сами разберемся, не бери в голову, – пообещала хозяйка леса. – За все погань ответит.
– А? – вяло удивилась та, будто и не ожидала ничего подобного.
Сардарка сделала попытку подняться на ноги, но выползшие из-под земли корни оплели ее, сдавили, заставили захрипеть, выгибаясь словно от непереносимой боли.
– Забирай семью, Вал, – повторил за женой лесной хозяин. – Не нужно Литочке видеть того, что сейчас произойдет.
Валмир коротко кивнул и подошел к Мелите.
– Постойте, погодите, – попросила та. – Прежде чем мы уйдем… – держа, заходящегося плачем кроху на руках, Лита чуть не бегом рванула к лешим. – Имя, дайте ему имя, – с надеждой смотрела она.
Что-то дрогнуло в лице лешего, когда он взял в руки пищащий сверток с крестником.
– Нарекаю тебя Рианом и быть тебе сильным, умным и…
– Счастливым, – присоединилась лешачиха. – Дай ка я тебя поцелую, хороший мой. В лесу тебе не блудить.
– Своим среди нас быть.
– Законы лесные знать.
– Да крестных не забывать.
Голоса супругов звучали нараспев. Леший выпростал малыша из покрывальца и высоко поднял, показывая Риана пуще, которая словно единое миллионоглазое древнее как мир существо поприветствовала мальца, волшебным сонмом звуков и ароматов. Даже звезды вспыхнули ярче, и луна словно пьяная качнулась на небосводе… Торжественность момента разрушило звонкое журчание. Риан писал.
– Молодец какой, – похвалила лешачиха. – Пометил, стало быть, территорию. Хозяйственный мужик растет.
