Текст книги "Самая лучшая жена (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Орел, – поддержал лесовик, возвращая мальчонку Лите. – Все! Ступайте! Время! – совсем по-иному заговорил он, а молчавшая допрежь Пагма завыла.

Понимая, что задерживаться более не следует, Валмир поспешил уйти, уводя жену и унося сына. 'Сходил на речку,' – хмыкнул он, неловко прижимая к себе Риана. Нечаянный папаша боялся уронить, защемить или еще как повредить чумазого парнишку, но Лите его не отдавал. Аданка, впрочем, не спорила. Вместо этого она все ускоряла и ускоряла шаг, торопясь попасть домой. А вслед им несся низкий страшный исполненный мукой вой.

В чаще, на крошечной прогалине, ставшей нынче лобным местом, вершилась справедливость.

* * *

– Что ж вы так долго-то? Я вся извелась! – мрачная Сагари сорванной ветром простыней реяла на заднем дворике. – Нервы вы мои не жалеете!

Не отвечая на тетушкино ворчание, которым она традиционно встречала блудных родственников, Лита поспешила в дом, успев только виновато улыбнуться Аэрину, в волнении шагнувшему навстречу жене и брату.

– Что случилось? – он решительно подступил к Валу. – Почему Литочка сама не своя? Ты же не обидел ее? Или?..

– Ни-ни, – моментально завелся старший, давая выход скопившемуся за последние часы напряжению. – У нас с пчелкой все по взаимному согласию, братка. Ночь была просто волшебной. Мы уже и сыночка заделали… Лита отмывает его сейчас, – последние слова Валмир выговаривал, стирая кровь с разбитой губы. – От меда…

Он смотрел на рычащего Рина, тщетно старающегося вырваться из рук Марина, и чувствовал, как на место злости, приходит дружная компашка из стыда, вины перед братом и опустошенности.

– Мы с Пагмой повстречались, – не делая попыток увернуться от вразумляющей тетушкиной оплеухи, принялся рассказывать Вал. – Она мальца живого в муравейник закапывала. Пришлось вмешаться. Спасибо лешим, успели… Так что, поздравляю, Ринушка, сын у тебя. И рука тяжелая… – задумчиво потрогал качающийся зуб. – Как думаешь, Лита прирастит или ходить мне щербатому?

– Ничего не понимаю, – признался младший. – Ты по-человечески можешь объяснить?

– Да все понятно, – широко улыбнулся вигт. – Радость в дом пришла, хозяин. Сынок у тебя.

– Вы все с ума посходили что ли? – взбеленился Рин. – Где моя жена? И куда Сагари усвистала?

– Они с Карной сыночка обихаживают, – на мгновение прикрыв глаза, чтобы прислушаться к тому, что происходит в доме, ответил Марин. – Риана. Счастье-то какое! Разве ж я мог о таком мечтать? Ай, да хозяйка! Через неделю после свадьбы род наследником осчастливила! Теперь и мы с Карной сыночка родим, – с этими словами вигт попросту исчез, став невидимым.

– Давай, братка, я тебе подробно все обскажу. И это… Ты извини меня что ли… – Вал протянул Рину руку.

– Сначала рассказ, а потом видно будет, – от греха подальше тот спрятал стиснутые в кулаки руки за спину.

* * *

Отмытый мальчишка оказался премилым сероглазым карапузом.

– Красавец, – безапелляционно заявила Сагари, воинственно оглядывая присутствующих, словно ждала, что Лита или Карна начнут с ней спорить.

Те, однако же, в дискуссию вступать не собирались, с умилением наблюдая за тем, как Риан кушает. Обстоятельный парнишка крепко ухватил рожок с козьим молоком и приступил к раннему завтраку. На некоторое время в комнате воцарилась благоговейная тишина, нарушаемая только причмокиванием нового члена семьи.

– Теперь надо, чтобы Риаша срыгнул, – дождавшись, когда малец насытится, принялась командовать Сагари, в свое время принимавшая активное участие во взращивании племянников. – Ага, – радовалась она, – вот так. И по спинке его погладь, Лита, по спинке. Умничка мой, – засюсюкала она.

А Мелита застыла, приоткрыв рот от удивления, потому что Риан во все два зуба улыбнулся тетушке и потянулся к ней крошечной в перевязочках ручкой.

– Он вас видит, – поразилась она. – И слышит. И безо всяких амулетов…

– Ничего удивительного. Он же наш, а при таких родителях… И бабках с дедами… – Сагари потеряла мысль, делая ребенку козу. – Пойду мальчиков обрадую, а вы тут укладывайтесь. Да… – похоже, что вопрос с наследственностью ее нисколько не взволновал, а может быть тетушка просто лучше понимала происходящее.

– А ты непрост, малыш, – стараясь не думать о том, что ей хочется сделать с мамашей отказавшейся от такого вот глазастого улыбающегося пахнущего молоком чуда, Лита принялась укачивать довольного жизнью Риана.

– Может его запеленать? – предложила Карна, некоторое время понаблюдав за безуспешными попытками молодой мамочки усыпить расшалившегося младенца, а он гулил, играл с белокурой косой и бурно радовался жизни.

– Ну давай попробуем, – с сомнением протянула Мелита. – Где там пеленки?

Предчувствия ее не обманули, потеряв свободу, ребенок разразился обиженным басовитым плачем.

– Что-то он какой-то слишком бодрый, – Карна пыталась привлечь внимание Риана теми самыми деревянными птичками, которые были подарены Лите добряком Тилсом.

– Да не тряси ты ими, – отмахнулась от игрушки Лита. – Мне по лбу заедешь. А бодрый Риан потому, что я со страху в него слишком много сил вбухала. Перестаралась мама, да? – она склонилась к извивающемуся как гусеничка мальчишке. – Ну чего ты сердишься? Хочешь, я тебе песенку спою?

* * *

Когда спустя полчаса Рин заглянул в спальню, там был тихо. Крепко спал отвоевавший в неравном бою свободу Риан, дремала рядом с ним усталая Лита. Борясь с желанием потрогать симпатичного, вольно раскинувшего ручки и ножки мальчишку, Аэрин тихонько присел на краешек кровати. 'Надо же, кудрявенький какой. Толстенький. А ресницы-то, ресницы. Любая девка обзавидуется. Аж тени на щеки отбрасывают.' – улыбнулся он.

Парнишка повернулся на бок и тяжело совсем по-взрослому вздохнул.

– Натерпелся бедняжечка, – Лита поправила сыну одеяльце.

– А я и не уследил, когда ты проснулась, – повернулся к ней Рин. – Засмотрелся вот…

– Своевольник маленький растет, – пожаловалась Мелита. – Упрямец. Не захотел в пеленках спать. Вояка.

– А это не вредно? – неожиданно для себя разволновался Аэрин. – Кривоногим он не останется?

– Он и сейчас не кривоногий, – обиделась за сына Лита. – И потом он ведь мальчик. Многим нравится… – неожиданно смутилась она.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Рин, придвигаясь поближе. – Это ты про что?

– Многим девкам кривоногие, говорю, нравятся – аданка покраснела как маков цвет. – Идет такой вперевалочку, а они говорят…

– Нет уж ты договаривай, – притянул с себе сопротивляющуюся жену Рин. – И не шуми, ребенка разбудишь.

– Да говорят, что хозяйственный он. В том смысле, что хозяйство большое… – не зная куда от стыда деваться, призналась та.

– Ну вы и охальницы, – восхитился парень.

– Да я-то тут при чем? Я только краем уха и слышала, а так все учеба да учеба. Хотя… На самом деле все это вранье насчет кривых ног, я интересовалась у целительниц, – рубанула правду-матку Лита и уткнулась носом в подушку. – Рин, – помолчав, позвала она, – ты же не против маленького?

– Как можно, милая? – даже обиделся он.

– Спасибо, хороший мой, – Лита благодарно улыбнулась. – И вот еще что… – она помолчала немного, собираясь с духом. – Можешь думать обо мне все что угодно, но Вала я отталкивать не буду. Он мне такой же муж, как и ты.

– Чего уж теперь, – Рин вздохнул точь-в-точь как Риан давеча. – К этому все и шло… Бабка с дедами жили же как-то, и мы проживем. Да, совсем забыл тебе сказать, – он поспешил перевести тему разговора. – Хрустальный котел сегодня привезут.

– Куда и откуда? – совершено успокоенная реакцией Рина поинтересовалась Лита.

– К нам конечно. А откуда… Понимаешь ли, милая… – старательно подбирал слова Аэрин. – Пока вас не было забегал Нэль. Да-да, я помнил о твоей просьбе никого не пускать, но ведь Данэль не посторонний. Он – мой друг.

– Это было очень опрометчиво с твоей стороны, – Мелита приподнялась на локте. – Ведьма могла накинуть морок на кого-то из своих близких, да на любого вообще! И пошел бы он как миленький и сделал бы все, что Черная приказала бы. Неужели тебе так сложно подождать несколько дней? Ты же понимаешь, что Вага похожа сейчас за загнанного в угол зверя, готового на все ради спасения своей жизни.

– Не стоит преувеличивать, солнышко, – он примиряюще поднял руки. – Прежде чем открыть ворота, я подстраховался, задал Нэлю пару вопросов, ответы на которые не знает никто кроме нас с ним. К тому же бабка Вага прекрасно понимает, что ее дни сочтены, тайна раскрыта, а внучка скрылась в храме.

– Тем опаснее она сейчас…

– Солнце мое, не тревожься. За домом Черных наблюдают жрецы, Нэль говорит, что туда даже муха не пролетит. Весь квартал хротгаровой солью засыпали. Так что ведьме не до злодеяний, ей бы к нижним людям бы спокойно уйти. Ложись как ты спать. И не качай головой так возмущенно, – улыбнулся он. – Сон для тебя с нынешнего дня станет самой настоящей драгоценностью. Сама посуди, два мужа, сын и толпа больных это тебе не баран чихнул. А мать с отцом? Они наверняка скоро явятся за Ирати.

– Кстати, как она там?

– До сих пор спит бедняжка, – последовал короткий ответ. – Нюкта от нее не отходит. И ты тоже закрывай глазки, а я тебе сказочку расскажу. На чем мы там остановились?

– На драке между Тунором и Хротгаром, – проворчала Лита, взбивая подушку.

Она была готова задать Рину тысячу вопросов. К примеру очень интересовали меры, предпринятые приняты жрецами против Черной, ведь одной только хротгаровой соли может оказаться мало. А Нэль с княжной, как они там? Откуда так быстро привезли хрустальный котел? И выполнил ли Рин заказ на кристаллы. Но… муж предпочел рассказывать сказки, что ж она не будет любопытствовать. Пока еще не время, но вот потом… Потом ему придется понять и принять, что самая лучшая жена это самый близкий человек. 'Доверие и уважение всегда приходят к тем, кто с любовью обустраивает место для них, кропотливо работая над этим, ученица,' – как всегда к месту пришли на ум слова Учителя. 'Да, именно так все и будет,' – Лита закрыла глаза и приготовилась слушать.

– Бьются братья от зари утренней и до зари вечерней, а верх никто взять не может, – испытывая некоторую неловкость за собственное поведение, начал Рин.

Тут были и смутная вина перед Литой, и недовольство собственной горячностью в отношениях с братом, и ревность, в общем много всего. Да еще постоянно мучила мыслишка, что вся эта божественная эпопея сильно смахивает на историю его собственной семьи. 'Но, нет. Это же глупость несусветная!' – Рин даже зажмурился и головой помотал, изгоняя из нее крамольный бред.

– А дальше? – поторопила Лита.

– Решили они передышку устроить. Глядь-поглядь, а девицы-то и нет. Ушла красавица, не схотела на этакое смертоубийство любоваться. Да и надоело ей. Вот и двинулась лебедушкой белой по тропке извилистой. Шла, значит, Саннива и сама с собой разговаривала: 'И почто же это мне одни супостаты встречаются? Неужто нормальных богатырей земля наша не родит? Иль судьба моя такая?'

Долго ли коротко шла девица, а только притомилась, устала раскрасавица. Присела она на камушек, поглядела на ножки свои да и заплакала. Прохудились у Саннивы сапожки. Прорвали их острые камни, порезали они нежные девичьи пяточки. Оросила невинная кровь все окрест. Вот плачет Саннива, текут ее слезыньки горючие, капают на камень холодный. Течет из порезанных ноженек горячая кровь.

А богатыри тем временем ищут свою красавицу. Уж забыли они распри прежние, повинилися друг пред друженькой. Отзвучали слова заветные, установился меж братьев мир. Тут же дрогнуло что-то в воздухе, словно ветер завесу невидимую колыхнул. И узрели они след кровавый Саннивой оставленный, и побежали витязи что есть моченьки, не жалея сил, надрывая грудь. Испугалися за лебедушку беззащитную ненаглядную. И открылася братьям истина: не видать им счастья в жизни без Саннивушки.

Долетели они в миг до голубушки. Смотрят, сидит дева на агромадном валуне да слезами его поливает. А тому только того и надо. От крови божественной да от слез невинных попер в рост каменюка, что опара бабкина. Лезет из-под земли Горюч Камень Алатырь. Тут пихнул Тунор братца в левый бок да велел ему вновь драконом стать, без него мол не справятся. А Хротгар ему только подмигнул, поднатужился, приготовился. Не успел чуть-чуть добрый молодец, разверзлись хляби небесные и выглянула из них мерзкая харя Черного Мары.

'Полюбуйтеся на нее!' – разорался он. 'Эта павушка да лебедушка уже двоих себе мужиков нашла! Ну шустра моя невестушка-скромница! Угораздило же меня сиротинушку да с блудницей повстречатеся!' – пожалел себя Черный Мара. И достал демонюка тут посох свой чернокаменный. 'Щас спалю тебя, бесстыдница, да и хахалей твоих не помилую!' – пригрозил он так да прицелился.

А Хротгар-то тут не замешкался, стал драконом он незаметненько. Видно младший брат подсобил чуть-чуть, отвел глаза демонюке поганому. А потом уж все понеслося вскач. Как взлетел дракон, как взревел дракон, да как плюнет он негасимым огнем… Ты спишь что ли, милая? – шепнул Рин на ушко жене.

– Засыпаю, – призналась Лита. – Но тут же страсти такие.

– Давай, я тебе по-простому расскажу, – предложил Рин. – Коротенько.

– Ладно уж, но только в это раз.

– Хротгар в драконьем обличье и с Тунором на спине успел подхватить Санниву, прежде чем Мара прицелился как следует. Мало этого, Тунор успел выхватить у Саннивы гребень и кинуть его оземь. Вырос тут лес до самого неба, и закрыл он братьев от злого рогатого облысевшего от драконьего пламени демонюки. Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец.

* * *

– Санечка, открой. Любушка, ну не упрямься, – мягко уговаривал тенор. – Лебедушка…

Его прервало злобное рычание, в котором почти ничего не осталось от звучного контральто.

– Ну прости, родная, запамятовал, – в тенорке однако же никакой вины не слышалось, скорее в нем звучала усталость.

– Не зли ее, – в чертогах раздался басовитый шепот, многократно усиленный благодаря прекрасной акустике. – Сань, а хочешь я тебя покатаю? Ну как тогда? Порычим с тобой на пару?

Молчание было ему ответом.

– Санюш, а хошь, мы тебе споем? – мужские голоса звучали в унисон.

– Как у нашей Сани груди – налитые персики.

И скучают днем и ночью остренькие перчики, – затянул тенорок.

– Не, не так, братка! Во как надо!

И грянул бас.

– Как у Нашей Сани груди – наливные яблочки,

Тока глянем – сразу в пузе запорхают бабочки.

– Правильные слова. Эта… архиверные! А теперь хором!

– Ну а попка как арбузик, только без полосок.

Повезло нам, братаны, что не любим досок, – вкладывая всю душу взвыли певцы.

– Не ожидал от тебя такого, милая, – прервал всеобщее веселье баритон. – Я предпочитаю думать, что утечка веселящего газа из лаборатории была просто случайностью. В противном случае…

– Вот только не надо меня пугать, – зазвенело контральто. – Тебе не дома надо расследование проводить, а в Сардаре. У них из одаренных младенцев утбурдов поднимают, а претензии, как всегда ко мне! И вообще, не отвлекайте!

– От чего позволь узнать? – перекрикивая похабные частушки, громыхнул баритон.

– От наблюдения за Черной! Предсмертное ведьмино проклятие никто не отменял, а эта дрянь уже не в нашей власти. Так что лучше иди на Мару поори да не забудь помещение проветрить!

Эпилог

– И была ночь, и настал день. Легкой танцующей походкой пришел он на земли священного Сардара, принося ему радость и жизнь. – Арима нежно улыбнулась маленькому Риану и поудобнее устроилась в кресле-качалке, которое только что было доставлено в Крайний дом.

Явлению заслуженного предмета мебели народу предшествовало настоящее сражение. Арима, подобно великим полководцам древности возглавила армию, состоящую из Дагарра и Ирати, и уверенно повела ее к победе, итогом которой явилась полная капитуляция молодых родителей. Сдаваясь на милость победителей, они все же предпринимали робкие попытки к сохранению независимости, но смогли добиться лишь гневной отповеди о том, что родня действует исключительно в интересах ребенка и ничьих больше.

– У Риана потребности! – надрывалась свежеиспеченная бабушка, которой хватило одного единственного взгляда на улыбающегося малыша, чтобы вложить в его крохотные ручки свое сердце. – И нужды! И потом у нас в семье традиции! Прошу не забывать об этом.

На всю катушку используя преимущества, вызванные временным замешательством сыновей и невестки, Арима поспешила привезти колыбельку, в которой спали многие поколения детей рода Дагаррова, пеленки, распашонки и прочее приданное, оставшийся от Валмира, Риана и Ирати, а также совершенно новые вещички, любовно приготовленные для горячо ожидаемых внуков, ну и конечно кресло. Куда уж без него.

Зато теперь, расположившись со всеми удобствами, Арима рассказывала ненаглядному Риаше сказки, а малыш, сонно прикрыв серые глазки, доверчиво подремывал у на нее коленях.

– Много дел у ясного дня, за всем присмотреть надобно, в каждое окошко заглянуть да отправить туда солнечный лучик. Кого-то такой посланец порадует, кому-то поможет разглядеть что-то важное, иной и равнодушным остаться может. А бывает, что солнечный зайчик становится символом последней надежды, возвращения и торжества жизни. И ты это запомни, кроха ненаглядный. Цени мелочи, радуйся каждому дню. Пусть недалекие люди ославят чудаком, пусть… Ты пожалей их убогих…

Арима нежно пригладила темные кудри внука и продолжила.

– Вот и в наше окошко заглянуло солнышко. Играет гранями магических кристаллов в папиной мастерской и гордится, что такие таланты родит земля Сардара. Это я про Рина говорю, внучок, а ведь и второй твой папаша неплох. Сотник княжеских егерей – десница Тьюмова. Без него тайный приказ развалится, но чшшш… Это секрет. Чего ты смеешься, поросенок? Не веришь? Зря.

Да и мама твоя… Я – дура старая ее ведь поначалу из дому выгнала, хульдрой звала, позорила, а Лита – чистая душа всю семью нашу спасла. Ну это ты лучше всех знаешь, на себе прочувствовал. И если заглянет солнышко в окошко ее лаборатории, то увидит, что варит она лекарство в хрустальном котле. Кипит в нем зелье чудесное. Совсем скоро оно прогонит злое проклятье, черной ведьмой насланное.

Да, милый мой, все так и есть. Велика наша земля и живут на ней добрые люди, но и зло иной раз вьет гнезда в их сердцах. Прорастают они тьмой, сочатся ненавистью, становятся черными. Не стану я рассказывать тебе о деяниях этих нелюдей, малыш, ну их. Хотя и в их оконца заглядывает солнышко. Да…

Тяжело вздохнув, женщина вернулась к рассказу.

– Вот и на нашей улице живут такие, вернее помирают… Долго тяжко с хрипами и воем, а главное в одиночестве. Эх, внучек, жалко мне старую Вагу… И страшно… Аж сердце заходится. Думаю, что солнышко поспешит на других людей посмотреть: на деда Ивера, бодрым козликом скачущего по двору, на Тилса, которому заметно полегчало, на помолодевшую Бринхилд и ее разогнавшего полюбовниц мужа, а пуще всего на княжича с рыжей невестой.

Пробегутся солнечные лучики по черепичным крышам Каменца, заглянут в каждую щелочку, прогонят они тень и зло. Так было и так будет отныне и до веку. Тут и сказочке конец…

Робкий стук в калитку прервал ее рассказ. Арима вытянула шею, с живейшим интересом прислушиваясь.

– Я эта… Вы давеча прийти велели… – послышалось со двора. – Не узнаете? Хаген я, юнга с ладьи Ниалевой…

– Почему забыла? Помню, – раздался голос Литы. – Проходи. Я тебя заждалась.

Вот так, уцепившись за край потрепанного плаща Хагена, в Крайний дом пришла История. Совсем Другая История.