Текст книги "Самая лучшая жена (СИ)"
Автор книги: Янина Веселова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
* * *
Двери, двери, коридоры… Как испуганная птичка, влетевшая в распахнутое окно, Мелита металась в поисках выхода. И сжалившись над расстроенной девушкой, Крайний дом открыл ей дверцу в лес. Оказавшись в роще, она еще некоторое время бежала не разбирая дороги. Бежала бы и дальше, если бы один из вековых дубов не подставил ей подножку, будто нарочно выставив из-под земли узловатое корневище. Упав в шелковые травы, что выросли в древней пуще, Лита разрыдалась. Слезы все текли и текли, а на душе становилось легче и легче. Вот уже и высохли они. И стал слышен птичий щебет, и мятой пахнуло издалека, а еще прелью и грибами. И захотелось подняться и найти этих грибов. И чтобы непременно много.
'Все равно стану этому дураку самой лучшей женой,' – шмыгнула носом. 'Жены тоже разными бывают. Вот вылечу его и уйду! И пусть остается со своей Маритой!' – решила Лита и опять прослезилась теперь уже от собственного великодушия и душевной щедрости, полежала еще немного ничком, а потом перевернулась на спину, широко раскинула руки и улыбнулась упрямо.
Так хорошо было лежать на духмяной постели леса и любоваться переплетением крон деревьев, следя за игрой солнечных лучиков. Лита призналась себе, что устала от каменного плена сардарской столицы такой непривычной и чужой. Другое дело пуща, законы которой неизменны и понятны.
– Успокоилась, малышка? – послышался совсем рядом знакомый голос.
Безо всякого удивления повернув голову, Лита увидела привалившегося к дереву Валмира.
– Нашла из-за чего плакать, – по-доброму улыбнувшись, он присел рядом. – Да Рин с тебя глаз не сводит. Какая ему Марита?
– Ты это специально говоришь, – недоверчиво отодвинулась Мелита. – Хочешь меня успокоить.
– Само собой, – согласился Вал. – Но это никак не мешает мне сказать тебе правду. Втрескался в тебя младший по самые уши. Да и я…
– Вот только не надо! – вскинулась девушка.
– Ну как хочешь, – Валмир был на редкость благодушен. Привалившись спиной к развесистому дубу, он зажал в зубах травинку и улыбался мечтательно. – Пошли домой? Там Рин места себе не находит, тетушка волнуется…
– И коза…
– Язва белобрысая, – чему-то обрадовался он.
– Долдон – не осталась в долгу Лита. – А как ты меня нашел? – она села в траве, подтянула коленки.
– Егерь я, – глядя на нахохлившуюся словно птенчик девушку, неохотно признался он.
– Лесник? – оживилась она. – Это ж хорошо! И места вокруг знаешь? – и, дождавшись согласного кивка, продолжила. – А есть тут старые дубы?
– Выбирай, – предложил Вал и для наглядности показал на окружающих исполинов.
– Не, ты меня не понял, – азартом сверкнули серые глаза Мелиты. Она придвинулась поближе. – Я говорю про деревья со сквозными дуплами. Ну про дубы-колдуны? Понимаешь?
– А что мне будет, если покажу? – поддался куражу он.
– Начнем собирать компоненты для лекарства, чего еще? – Лита удивленно приподняла брови.
– С тобой неинтересно, – поддразнил Вал. – Торговаться не умеешь.
– Мне не по чину, – аданка гордо вскинула подбородок. – Это ты лесник, а я княжья невеста, гордость семьи, надежда княжества! Это вы с Рином вокруг Мариты прыгали, а…
– Зато теперь ты наша, – не дал договорить он.
– Это Марита ваша! – не выдержав, Лита вскочила на ноги. – А я в храме перед Саннивой повинюсь! Попрошу свободы! Вылечу Рина и уеду домой! К маме! А вы оставайтесь со своей лахудрой!
– Знаю я тут один такой дуб неподалеку, – Вал мудро сменил тему разговора. 'Совсем она еще девчонка,' – мелькнуло у него в голове.
– Правда? Идем тогда! – подхватилась Лита. – Ой, нет, – расстроенно остановилась она. – Хлеба с собой надо взять, сладостей и фляги.
– Не грусти, – посоветовал Валмир. – Хочешь быстренько вернемся домой, успокоим домашних и метнемся сюда?
– Нет, давай уж тогда завтра на заре, а?
– Тогда сегодня в одежную лавку пойдем. Дары ведь ты принимать отказываешься? – бросил пристальный взгляд на юную супругу Вал.
– И в обувную, – обрадовалась Лита. – Слушай, – остановилась она. – Аданские деньги у вас принимают?
– У нас менялы есть, а зачем тебе? – удивился он, послушно останавливаясь.
– Отец мне денег успел передать, – похвасталась Лита. – Только я одна на улицу пока ходить боюсь. Вокруг одни придурки! То есть не любят у вас приезжих, – поправилась она.
– Лита, давай ты пока не станешь тратить свои деньги. Подожди, – он поднял руки, без боя сдаваясь воинственно настроенной малышке. – Я понимаю твое желание быть независимой от нас, в свете произошедшего ничего другого и ожидать нельзя. Просто если ты начнешь тратиться сама, то совершенно опозоришь нашу семью.
– Да ладно? – не поверила Лита. – Столько лет живете с Аримой, а еще думаете, что вам есть куда падать?
Вал открыл было рот, чтобы осадить ехидную аданку, но подумал, что ни к чему хорошему это не приведет, и промолчал. Вместо этого он шагнул к ничего не подозревающей девушке, широко улыбнулся ей, подмигнул, а потом ловко подхватил ее и устроил у себя на плече.
– Сдурел, медведь сардарский?! Пусти! – затрепыхалась Лита. – Куда ты меня тащишь?
– Ты грибы любишь? – Валмир широко шагал в сторону дома, аккуратно придерживая свою драгоценную ношу и не реагируя на град весьма ощутимых ударов, которыми она его награждала.
– Смотря какие, – пропыхтела Лита.
– Боровики, – откликнулся Вал.
– Люблю, – тут же последовал ответ. – Только не сезон сейчас. Они все червивые.
– А если я найду отборные? – борясь с желанием погладить соблазнительную попку личной хульдры, поинтересовался мужчина.
– Не найдешь, – прикинув, что за последние три дня не выпало ни капли дождя, а жара стоит ого-го, уверенно заявила травница.
– Спорим, что найду? – подначивал он.
– Давай! Если проспоришь, я перееду к деду Иверу или в храм попрошусь!
– Идет, – согласился Вал. – А если выиграю, возьмешь у нас деньги на покупки.
– Договорились. Отпускай меня уже, сама пойду, – скомандовала наивная аданская целительница.
Вал на секунду задумался, выбирая чего ему хочется больше: наслаждаться довольно полным контактом с соблазнительным телом ерзающей у него на плече хульдры, или позволить ей спуститься. Пожалуй второй вариант был предпочтительнее, потому что появлялась возможность обнять строптивую красавицу, провести руками по ее тонкой спине, притиснуть…
– Уснул? – тонкий, но крепкий пальчик недовольной супруги больно ткнулся Валу между ребрами. – Пусти, говорю!
– Больно же! – взвыл насильно вырванный из сладкого плена фантазий мужчина. – Ты что творишь, злодейка мелкая?
– Привлекаю твое внимание, орясина, – с удовольствием пояснила Лита и ущипнула Вала за бок.
– Оса злющая! – с трудом сдержав желание наградить маленькую разбойницу парой вразумляющих шлепков по попе, Валмир аккуратно поставил ее на ноги.
– Пчела медоносная, – поправила Лита.
– Чего? – не понял он.
– Того. Мелита значит пчела. Это элидское имя.
– Не знал.
– Где уж тебе пеньку сардарскому, – Лита попыталась без потерь для себя выскользнуть из мужских объятий.
Валмир однако же держал хоть и нежно, но крепко.
– Злая ты, – попенял он. – Я к тебе со всей душой. На руках ношу, грибами снабжаю…
– Где они твои грибы?! – девушка возмущенно привстала на цыпочки, желая поближе оказаться к бесстыжим синим глазам, которые так и хотелось выцарапать.
– Да вот же они, – Вал развернул злющую хульдру спиной к себе, лицом к лесу.
– Ой, – восхищенно выдохнула она. – Грибочки! Какие красавцы! – и даже замерла на минуту, забыв о борьбе за свободу от загребущих лап сардарского медведя.
А посмотреть было на что. Вроде все время к дому шел Валмир, вроде и не сворачивал никуда, а только занес он Литу на поляну. Казалось бы, ну что здесь такого? Мало ли полян в пуще? Не счесть небось. Только вот эта была особенной. Не очень большая поросшая травой и цветами она служила границей между дубовой рощей и березовой. По одну сторону от цветущего разнотравья стояли кряжистые дубы, а по другую кокетничали стройные березы. А ближе к белоствольным красавицам, раздвигая шляпками звездочки калгана и розоватые соцветия кашки, росли боровики.
Складывалось впечатление, что они почему-то решили покинуть дубраву и перебраться под кружевную сень березок. Будто сговорились они и двинули разом, а тут пенек, то есть Валмир возьми да и застань их врасплох. Вот и замерли грибочки в траве. Одни прямо на солнцепеке, а другие почти скрывшись в тени деревьев.
– У тебя ножик есть? – нарушила молчание Лита.
– Имеется, – Вал потянулся за ножом. – Держи.
– Нет, – потребовала она. – Давай лучше сам, а я посмотрю
– Ну давай, – Валмир наклонился к первому боровику.
– Только бы не червивый! Только бы не червивый! – Лита прижмурилась и сжала кулачки.
А Валмиру вдруг стало грустно да что там, противно ему стало, и даже с какой-то обидой подумалось: 'Эх ты, пчела. Изображала из себя оскорбленную невинность, а оказалась такая же шкура как и все. Зачем спор затевала, если проиграть хочешь? Разве я сам тебе денег не предлагал?' И от этого открытия аж во рту у него кисло сделалось. Сглотнув тягучую слюну, он потянулся и сорвал гриб.
– Ну, – поторопила Мелита, – чего ты копаешься? Показывай!
Распахав боровик вдоль, он показал чистейший гриб аданке и чуть не оглох от ее счастливого визга.
– Ахарай! (боевой клич) Собирай еще! Чего ворон ловишь?
Валмир резко повернулся к корыстной хульдре чтобы сказать, что он о ней думает и пораженно застыл. Она плясала. И не какой-нибудь текучий словно вода в реке завораживающий обрядовый танец, в движениях малышки просматривался боевой марш из хротгаровых мистерий. 'Не собирается она меня завлекать. Да и никого не собирается,' – не в силах отвести глаз от облитой ярким светом фигурки понял Валмир. Солнце светило Лите в спину, от этого глухой теткин балахон стал почти прозрачным. Легкая материя не скрывала совершенную фигуру девушки.
Валмир любовался безукоризненно стройными ножками, тонкой талией, прелестной попкой. Вот худьдра развернулась и он успел рассмотреть совершенные полукружия груди с дерзко торчащими сосками. 'Боги мои, как же я буду ее соблазнять? Чем смогу привлечь эту ершистую девчонку, которая о кокетстве не имеет никакого представления?' – с тоской подумал он, а потом приободрился, сообразив, что и Рину теперь ничего просто так не обломится. Мысль о том, что это не очень-то справедливо мелькнула и пропала. 'Будем с младшеньким на равных, заключим пакт о ненападении и сотрудничестве,' – решил Вал и потянулся за следующим боровиком.
– Как же я люблю грибы – радовалась полчаса спустя Лита, то и дело поглядывая на платок, в который были увязаны белые. – Какой же ты молодец! Угодил!
– Давай я понесу, тяжело, – думая о том, что ради таких слов готов горы свернуть, а не то что грибов набрать, Вал забрал увесистый куль.
– Тут и на жареху хватит, и на похлебку, – не унималась хульдра и змейкой вилась вокруг довольного егеря. – И посушить можно…
– Еще найдем, – посулил Валмир. – Я знаешь какие места знаю!
* * *
– Лита, где ты была? – Рин поймал себя на мысли, что хочет совершенно по-бабьи всплеснуть руками, хорошо, что повязка, все еще стягивающая плечо этого не позволила. – Я с ума сходил, – не удержался он, подходя к жене. – Я должен извиниться перед тобой, Лита…
– А мы беленьких нашли, – отступая от Аэрина принялась тараторить Мелита. Она всегда была излишне многословной, когда чувствовала себя неловко. – Один к одному грибочки. Сейчас Карну найду, пусть научит меня с ними управляться. А ты тут как? – она почти добралась до двери.
– Лита, нам надо поговорить, – Рин сделал шаг к аданке. – Ты меня неправильно поняла. Марита…
– Да не волнуйся ты! – Лита почувствовала себя увереннее, ухватившись за дверную ручку. – Никуда она от тебя не денется! Вот выздоровеешь и люби ее на доброе здоровье, – она выскочила в коридор, судорожно выдохнула и поспешила на кухню.
– Но я же совсем не то имел в виду, – Аэрин растерянно посмотрел на брата. – Любовь к Марите осталась в прошлом.
– Ты не говорил об этом нашей хульдре, – напомнил Вал.
– Кому? – вскинулась молчавшая до этого тетушка. – Ты завязывай девочку обзывать, хулиган! Еще и брата плохому учишь!
– Я прямо сейчас ей все объясню, – Рин двинулся за женой.
– Постой! Погоди! – остановила его тетка. – Дай Лите покоя! А то раздумает в лавку идти. В чем тогда в храм ее поведете?
– Сглазили меня что ли при рождении? – Рин поглядел на брата и тетку. – Почему мне так с девушками не везет?
– Ты, мелкий, ошибаешься. Ты – везучий сукин сын! – хохотнул Валмир. – Тебя судьба наградила самой лучшей женой. Ну и меня заодно.
– Дошло наконец-то, хвала Отцам, – Сагари молитвенно сложила руки. – И недели не прошло. Уморите вы меня окончательно, племяннички.
* * *
– Мне все больше и больше нравится эта малышка, – почти промурлыкал низкий женский голос. – Все понимает, а в чем не разбирается – чувствует интуитивно.
– Только не говори, милая, что хочешь ее приютить в храме, – насторожился обладатель бархатного баритона.
– Как тебе будет угодно, милый, – игриво согласилась небожительница.
– Ну уж нет, родная! – громыхнул бас. – Подумай о ценностях брака! Не разлучай семью!
– Ты так великолепен в гневе, медвежонок, – в звучном контральто можно было услышать призыв и восхищение, но даже самый требовательный эксперт не обнаружил бы в нем и тени страха. – Грохочешь будто весенний гром…
– Санечка, а у меня подарок для тебя, – присоединился к разговору тенор.
– Опалы с огненных островов… Как это мило, любимый… Но мне хочется боровичков… Определенно! Маринованных! С чесночком, укропчиком и молодой картошечкой!
Глава десятая
– В рудниках сгною! Корова криворукая! Мурзику отдам! Вон отсюда! – несравненная Бринхилд изволила гневаться.
Здоровой ногой отпихнула бестолковую лекарку, которая поспешно задом-задом пятилась к двери не забывая подобострастно улыбаться.
– Ишь морда какая довольная, – не удержавшись, великолепная кинула в довольную знахарскую морду туфелькой, но промахнулась, шустрая баба успела выскользнуть из покоя. – Только и ждете все моей смерти! – отмахнулась она от помощи доверенной служанки. – Знаю я вас, морды сардарские!
– Правда твоя, княгиня матушка! Мирари эта только и годится в хлеву коровам хвосты крутить, – верная Сигню, тридцать лет назад последовавшая за своей госпожой в Сардар, навсегда покинув благословенный Адан, принялась натягивать шелковый чулочек на все еще стройную ногу Бринхилд. – Мучаешься ты, голубка нежная, страдаешь! Дома-то бывало и чихнуть больше одного разочка не давали, а тут… – она горестно замолчала.
– Больно мне, – пожаловалась княгиня. – Так больно. А пуще всего обидно, – женщина наклонилась к Сигню, ее голос упал до шепота. – Тьюм давеча морщился, на меня глядя, говорил, что стара я стала, кровь де не роняю. А от ноги дескать смердит.
– Гарм (Огромный злобный четырёхглазый пёс, который охраняет вход в мир мёртвых.) его дери греховодника! – всплеснула руками служанка.
– Думай, что говоришь! – снова разозлилась несравненная. – Забылась?
– Охо-хо, – подавая княгине мягкие сапожки, вздыхала Сигню. – Нам бы целителя аданского… Нашего родного…
– Хорошо бы, – опираясь на подставленную руку, согласилась княгиня. – Данэль обещался лекарство привезти, да Тьюм его отослал в Годар, даже в замок зайти не дал.
– Так ведь дела государственные…
– Это точно, – Бринхилд посмотрела в окно на смешной город, что прижался к княжьей горе, врос в нее, сроднился с ее камнями. Вот что, Сигню, вели приготовить мой портшез, идем в храм, будем просить Великую Мать о милости.
– Мудро, матушка княгиня! – низко поклонилась Сигню. – И то сказать, когда ж идти за помощью и советом как не на гадальной неделе.
* * *
Четверо носильщиков привычно тащили портшез княгини по узким улицам древнего Каменца, и все прохожие низко кланялись несравненной прижавшись к стенам домов. Бринхильд рассеянно улыбалась подданным мужа, так и не ставшим ей родными и понятными сардарцам. Все их традиции, нравы да и сама магия были ей чужды. И если по молодости княгиня старалась понравиться сардарцам, занимаясь благотворительностью, открывая школы и приюты, то со временем просто махнула рукой на этих непонятных детей камня. Она сосредоточилась на семье.
Муж и сыновья составили весь мир несравненной. Отдавая всю себя им, Бринхилд была счастлива. Но время шло, дети выросли на радость матери, Тьюм охладел, а тут еще болезнь… Раз за разом возвращалась она к княгине, подкрадывалась незаметно, обнимала костистыми руками, вызывая озноб и ломоту в мышцах, целовала в лоб, награждая непрекращающейся головной болью, а главное уродовала ногу. Мерзкая хвороба проявлялась на лодыжке красными воспаленными пятнами, которые соединяясь друг с другом горели языками племени на молочно белой коже. Иной раз Бринхилд мерещилась отвратительная рожа недуга, которая глядела на нее бельмами пузырей, заполненных зловонной жижей.
Конечно Тьюм сбежал к девкам, который в замке было полным полно. И кто б его осудил. Только не Бринхилд, она прекрасно понимала мужа. Но обида на него горела в ее сердце. А пуще всего было обидно, что он не подпускал к ней сыновей, занимая их неотложными государственными делами, то ли спасая от заразы, поразившей мать, то ли приучая княжичей к тому, что они скоро осиротеют. Только Мурзик, подаренный повелителем скальный лев, да верная Сигню остались с несравненной.
– Но зато я имею право на собственные фанаберии, – усмехнулась Бринхильд. – И никто не смеет мне указывать на них.
И это было чистой правдой. Сложно сказать, испортился ли с годами характер княгини, или она просто перестала прилагать усилия к тому, чтобы всем нравиться, но к проявлениям исконной сардарском магии Бринхильд демонстрировала неприкрытое недоверие. Да что там, она попросту сторонилась всех этих артефактов. Даже самолетной платформой пользоваться отказывалась, предпочитая крепких молодых носильщиков.
– Пусть работают лоси горные, – говаривала она хихикающей Сигню.
Покои княгини освещались свечами, отопление было печным. Вместо музыкальных шкатулок для Бринхильд пели две девочки сиротки, три малиновки и пара канареек.
– Прибыли, княгиня матушка, – служанка торопливо открывала дверцу портшеза. – Сейчас к стопам богинюшки припадем, вот только ступенечки опущу.
– Не суетись, – распорядилась несравненная. – Пусть филиды подойдут сперва.
Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут все желающие могли любоваться главным филидом, со всей возможной, но не роняющей его положения скоростью, спускающимся по широким гранитным ступеням. Не успел жрец преодолеть и половины пути, как княгиня покинула портшез и, тяжело припадая на больную ногу, начала подниматься ему навстречу.
– Рад приветствовать тебя в доме божьем, дочь моя! – мягко улыбнулся властительнице филид, который по возрасту годился ей в сыновья.
– И я рада, – призналась она. – Люблю приходить сюда. Я рассказывала тебе, что главные храмы Сардара и Адана похожи как две капли воды? Хотя сравнение с каплями в данном случае кажется мне неуместным.
– Твои метафоры великолепны, как и сама несравненная Бринхилд. Но что беспокоит тебя, дочь моя? – в проницательности жрецу отказать было нельзя. – Оставь свои тревоги. Великая Мать ответит на все твои вопросы. Мы уже приготовились к мистерии.
– Боюсь, что ответы мне не понравятся, – почти прошептала княгиня, медленно покоряя бесчисленные ступени.
Она долго стояла в тени портика, стараясь отдышаться, а потом величественно вошла в храм. К церемонии и правда все было готово. Привычные песнопения, привычные шеренги жрецов, выстроившиеся по обе стороны от трона Саннивы, привычные зелья…
Пригубив хмельного напитка из драгоценного кратера, (Древнегреческий сосуд из металла или глины, реже – мрамора для смешивания вина с водой. Характерными чертами кратера являются широкая горловина, две ручки по бокам вместительного сосуда и ножка.) Бринхильд медленно опустилась на ритуальное ложе. Ей предстояло уснуть. Великая Мать говорила со своими детьми во снах.
Дрема уже нежно баюкала усталую женщину, а в голове ее все мелькали суетливые мысли, глупые и сиюминутные. К примеру сиятельная размышляла почему совершенно одинаковые изваяния богов в аданском и сардарском храмах производили абсолютно разные впечатления. В Адане Саннива была главной, а супруги составляли ее свиту, а в Сардаре она была всего лишь слабой женщиной, которую защищали могучие боги.
– Ну и чего тебе нужно от Санечки, рыжая? – неожиданно загрохотал божественный бас раньше, чем показался грозный Хротгар. – Спит она, поняла?
– Не пугай княгиню, брат, ей и так не сладко, – попенял мудрый Идверд, пребывающий в прекрасном расположении духа. – Не печалься, девочка, в Крайнем доме живет та, которая поможет тебе. Но! – небожитель назидательно поднял указующий перст. – Будь благодарной!
– А самое главное вели филидам оставить в главном зале маринованных боровиков с чесноком и укропчиком. Да побольше! – юный Тунор был слегка всклокочен, но выглядел совершенно счастливым. – И про картошку молодую не забудь. Да и вообще подумай чем таким вкусненьким можно порадовать Мать Пресветлую.
– Ну, – снова громыхнул Хротгар, – ты еще здесь, смертная? Просыпайся сейчас же да не забудь о наших словах.
* * *
Бринхилд открыла глаза раньше, чем отзвучали последние слова в обрядовых песнопениях. Некоторое время она рассматривала расписанный под ночное небо потолок, а потом приподнялась на ложе и поманила к себе главного филида.
– Что?.. – встревожился жрец. – Саннива ответила?..
– Она спит, представляешь, – княгиня осторожно спустила на пол больную ногу.
– Спит?.. – захлопал длиннющими ресницами служитель Великой.
– Зато ее божественные супруги не дремлют, – давно уже на душе у Бринхильд не было так легко.
– Так ты получила ответы на свои вопросы, сиятельная? – филид решил зайти с другой стороны.
– Да, благодарю тебя, – поднялась на ноги княгиня. – Дары в храм доставят завтра. И вот еще что, – она чуть смутилась. – Ты только не подумай, что я помешалась, но Тунор Светозарный велел оставить в главном зале как можно больше маринованных боровиков с чесноком и укропом, а так же просил не забыть о молодой картошке. Дескать Мать Пресветлая требует. Да… – вспомнила Бринхилд. – Он хотел еще каких-никаких закусок. Мне думается, что копченая рыбка, огурчики и капустка поядренее лишними не будут. Ну все, пора мне, не провожай.
Пораженный до глубины души филид не отрываясь смотрел вслед властительнице, которая решительным шагом направлялась прочь из храма. Вот она остановилась перед статуями небожителей, низко поклонилась представителям божественной квадры и улыбнулась благодарно.
– Поразила тебя владычица, Марун? – к филиду незаметно подошел один из жрецов Отцов. – Что сказала?
– Саннива устали Тунора закуски требует, – последовал предельно честный ответ.
– Организуем, – кивнул воин. – А выпивки не надо?
– Богохульник! – возопил Марун. – Позор храма!
– Ты не ори, ты с ассортиментом закуси определись, – беззлобно хохотнул воин. – Конкретные пожелания были?
* * *
Злая аки скорпий Лита возвращалась домой. Ничто не радовало ее: ни новые туфельки, чьи наборные каблучки звонко цоками по мостовой, ни новое удивительное платье, ни плащ из паучего шелка, ни роскошное вышитое нижнее белье, причем белье особенно. Вернее не сам по себе ворох очаровательных сорочек, панталончиков и чулок, а то что выбирал все это раскошество Валмир.
– Чтоб ему икалось упырю сардарскому, – шептала аданка, заливаясь краской.
Окаянный Вал оказался на редкость ответственным супругом, а еще щедрым и требовательным. Он контролировал покупку каждой мелочи, торча посреди галантерейной лавки как упырь на погосте. Конечно нужно признать, что отчасти в этом виновата была Лита сама. Не стоило ей проявлять излишнюю скромность в запросах и предлагать пройтись по торговым рядам в другой раз.
– Не злись, пчелка, на нас люди смотрят, – то и дело негромко командовал Валмир, завидев каких-нибудь знакомых.
– Дойдем до дома, и я тебя убью, – проникновенно обещала Лита, улыбаясь очередной толстой мимопроходящей тетке.
– Почтенную булочницу или меня? – уточнял потенциальный смертник.
– Угадай с трех раз, – Лита окончательно потеряла терпение и ускорила шаг.
Она свернула в проулок, ведущий к дому и остановилась о неожиданности. На площадочке перед зеленой лаковой дверцей стоял шикарный портшез, и какая-то пожилая рыжая аданка открывала его дверцу.
– Раздумала идти домой, пчелка? – догнал жену Валмир. – Ну и правильно! Давай вернемся в ту лавочку… Так, очень интересно, – его тон совершенно изменился, из него ушла вся игривость. – Сама Бринхилд сияющая почтила нас своим визитом. Постой-ка тут, малышка, а я узнаю что к чему.
Лита не отрываясь смотрела, как он быстро подошел к портшезу и с поклоном подал руку женщине в богатых одеждах. Та с улыбкой выслушала егеря и с его помощью ступила на мостовую. Статная красивая аданка, вступившая в пору зрелости, это не то зрелище, которое была готова увидеть юная целительница у дверей своего дома. Хотя сильная хромота рыжеволосой визитерши говорила сама за себя.
Тем временем потенциальная пациентка коротко переговорила с Валом и с улыбкой посмотрела на Литу, делая ей знак приблизиться. Бросив вопросительный взгляд на Вала, на который тот ответил едва заметным утвердительный кивком, она поспешила подойти.
– Вот, княгиня матушка, – Валмир по-хозяйски приобнял смущенную всеобщим вниманием встревоженную девушку, – жена моя – Мелита. Прошу любить и жаловать. Она и есть та самая целительница, о которой ты спрашивала.
– Что и экзамен выдержала? – зеленые глаза пришелицы впились в девичье лицо.
– Не успела, – честно призналась Лита. – Но обучение прошла.
– А благодать, – подалась вперед владычица, – благодать на тебя снисходила? – она даже дышать перестала ожидая ответа.
Мелита, прекрасно понимая, что соотечественница в аданских целителях разбирается в отличии от диких сардарцев, молча склонила голову. Диких сардарцев между тем прибывало, и все они, начиная носильщиками и заканчивая любопытными прохожими, сворачивали шеи и удивленно разевали рты.
– Хвала Великой Матери! – шумно выдохнула княгиня. – Дитя, мне тебя послало небо! Помоги, не откажи! – сиятельная поклонилась в пояс.
Дикие сардарцы массово обомлели.
– Божьим соизволением сделаю, что смогу, – отвесила земной поклон целительница.
– Милости прошу, – распахнул калитку Вал, приглашая женщин. – А вы куда? – остановил носильщиков. – Тут подождете, – распорядился он. – Что, милая? – заметив задумчивый взгляд жены как можно более беззаботно улыбнулся Валмир.
– Ничего, – подумав о том, какие странные в Сардаре лесники, Лита повернулась к княгине и ее молчаливой спутнице.
Она провожала гостий в дом и все никак не могла отделаться от мысли, что аданские егеря врядли водят знакомства с владычицами, да и охрана княжеская их не послушает.
* * *
– Рассказывайте, – усадив княгиню в удобное кресло и убедившись, что им никто не помешает, попросила Мелита, которую до печенок достало сардарское тыканье. Где это видано со всеми запросто говорить? А как же уважение к возрасту, статусу или положению? Нет, Лите такое панибратство откровенно не нравилось. – Что вас беспокоит? – она почтительно, но без раболепия замерла перед Бринхилд.
– Нога у матушки болит, моченьки нет! – выступила из-за кресла взволнованная служанка. – И помочь некому. На тебя одна надежда, девочка!
– Не тараторь, Сигню, – с улыбкой попеняла светлейшая. Княгиня с момента пробуждения в храме и до сих пор чувствовала необыкновенную легкость и душевный подъем. – И правда, нога у меня. Вот, – Бринхилд подала служанке знак.
Верная Сигню тут же засуетилась: придвинула госпоже низенькую скамеечку, замеченную у окошка, умостила на ней больную ногу госпожи, почтительно приподняла подол тяжелого вышитого платья и самым аккуратным образом стянула чулок с княгини.
– Гляди, – чуть не плакала она. – Мучается матушка, день и ночь страдает!
– Поможешь? – испытующе глянула княгиня и вдруг пожаловалась. – Мочи нет терпеть.
Лита внимательно осмотрела августейшую конечность и широко улыбнулась.
– С божьей помощью справлюсь. Сейчас и начну, а вы пока велите принести кусок кумача, только не шибко большой, да чулочки алые шелковые.
– Сигню, слышала? Спроворь! – велела княгиня.
– Кумача не надо, – остановила служанку, прислушивающаяся к чему-то Мелита. – У нас оказывается есть.
– А с кем это ты беседуешь? – полюбопытствовала улыбающаяся Бринхилд, которая чувствовала себя словно девочка, заглянувшая в лабораторию истинного целителя. Перед ней снова открылся целый мир, полный чудес, манящий и необыкновенный. И весь он был сосредоточен в маленькой белокурой девушке, отмеченной богами.
– С тетушкой, – честно призналась та, не подозревая какую бурю чувств рождает в душе исстрадавшейся женщины. – Она у нас, видите ли приведение. А я ее вижу и слышу.
– И не боязно тебе? – зябко передернула плечами Бринхилд.
– Чего бояться? От живых больше зла бывает, – серые глаза смотрели серьезно. – А тетушка у нас замечательная! Ну что, начнем или взвару попьем сначала? Сагари говорит, что у нас сегодня пирожки с грибами.
– Это родственница твоя потусторонняя? – веселилась княгиня. – А давай, я согласна, только пусть сюда несут, – она одернула подол платья и так и сидела, улыбаясь, все то время, пока хозяйка дома накрывала на стол. – Ох, и знатное угощение, люблю я грибы, – поведала Бринхилд. – Кстати… Знаешь, как я тебя нашла?..
– Удивительная история, – хлопала глазами Лита спустя некоторое время.
– Так и есть, – подтвердила властительница. – А теперь расскажи-ка мне, девочка, чьих ты и как оказалась в Каменце.
И настала очередь Мелиты плести словесную вязь, повествуя о похожей на странную сказку истории своей совсем еще короткой жизни.
– Так ты Виттарова дочка? – воскликнула княгиня. – Почти племяшка! Бабка твоя по отцовой линии и моей кормилицей была. Воистину тесен мир! Сигню, – обратилась она к вошедшей наперснице, – эта девочка нам не чужая! Хвала богам!
– Значит лечение будет удачным, – доставая ажурные вязаные из алой шелковой нити чулочки с очаровательными подвязками, поджала губы служанка, причем вид у нее был такой, словно окружающие с ней спорили.
– Ладно, раз все готово, начнем, – посерьезнела Лита, доставая тяжелую мраморную ступку.
Отрешившись от всех мыслей кроме желания помочь болящей, Мелита растолкла в ступке мел, свернула жгутом кусок кумача и подошла к княгине, ободряюще улыбнулась взволнованной женщине и начала лечение.
Для начала она ловко окружила алой тканью воспаление, потом посыпала его мелом, склонилась к низко-низко и зашептала тихонечко:
