Текст книги "Самая лучшая жена (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– А вот и моя, то есть наша комната, – устало выдохнул Рин, толкая тяжелую дверь. – Располагайся, – дойдя до кресла, он практически рухнул в него.

– Замечательная комната, – засуетилась Мелита. – Сейчас кроватку разберем, и будешь отдыхать. А где?..

– Белье? – не дослушал он. – Там, – махнул рукой, – в кладовке.

Отодвинув вышитую штору, Лита, уже не ничему удивляясь, достала свежее, лишенное малейшей затхлости белье и принялась стелить постель, старательно забалтывая усталого супруга. Между делом она узнала, что тетка Рина была не только травницей, но и духовидицей, а это чрезвычайная редкость в Сардаре. Благодарные духи благоволили ей, балуя, чем только могли. Они заменили мрачный гранит стен в жилище Сагари на теплый ракушечник, который был ей так мил. Травница любила воду. Изволь. В подвальном этаже была устроена купальня, потому что духи вывели туда термальный источник. Духовидица зябнет? Нет проблем. В толще стен зазмеились трубы с горячей водой. Нужна вентиляция? Будет, все будет, только пожелай!

– Ну и мы с Валом помогали конечно, – совсем тихо добавил Рин, позволяя уложить себя на постель. – Она была замечательной, наша Сагари. Так жаль, что рано ушла к нижним людям. Мне ее не хватает. Я полежу капельку и встану… Надо проследить за вещами… И еду должны… – его голос прервался. Аэрин уснул.

Лита убедившись, что состояние раненого не вызывает опасений, еще раз глянула на порчу. Черная тварь сыто дремала, чуть перебирая мохнатыми лапами, в данной ситуации это было наилучшим. Мелита поправила одеяло мужу и, тяжело вздохнув, пошла проверять, как идет разгрузка платформы.

Она брела по дому, почти не глядя по сторонам. Несмотря на окружающие чудеса больше всего девушке сейчас хотелось забиться в какую-нибудь щелочку потемнее и завыть тихонечко, чтобы поплакать и пожаловаться на ужасы сегодняшнего дня. И тогда они может быть уйдут. Но пока что стоит прикрыть глаза, как перед ними встают то залитая кровью палуба погребальной ладьи, то мертвые глаза кормилицы Олафа, то убийственно-прекрасные драконы, то медленно оседающий на палубу Рин, то черное проклятие, угнездившееся у него в груди, то неласковая встреча новой родни…

– За сегодняшний день я пережила больше чем иные за десять лет, – справляясь с дурнотой Лита прислонилась к стене. – Но ведь и хорошего было много: спасение, радость полета, Рин… Я обязательно вылечу его. А еще найду и накажу обнаглевшую ведьму, которая творит свои черные дела в этом необыкновенном каменном городе, застроенном смешными домиками.

Она постояла еще немного, глубоко дыша и успокаиваясь, а потом продолжила свой путь, обещание стать Аэрину самой лучшей женой заставляло Мелиту идти вперед.

* * *

– Молодец девчонка, хорошо держится, – одобрительно хмыкнул бас. – Не раскисает.

– И так уверенно проклятье купировала, – поддержал его тенор.

– А мы, признаться, за всеми этими заботами проглядели, что в Сардаре появилась черная ведьма, – вынужден был признать баритон.

– Нечего на меня смотреть так подозрительно, – в женском голосе звучало неподдельное возмущение. – Мамой клянусь, в этот раз я совсем ни при чем!

Глава шестая

– Задерживаетесь, любезнейшая, – возница успел разгрузить платформу и теперь подбоченившись смотрел на Литу. – Я уж давно управился, а вас все нет и нет! И хозяина тоже нет! – он замолчал, уставившись на девушку в ожидании ответа. – И вообще, – поняв, что разговаривать с ним не собираются, мужик решил рубить правду-матку, – не с того вы, барышня, начали! Разве можно со ссоры семейную жизнь начинать, а? Увели сына у матери, опозорили достойную женщину. Эх, да что говорить! Не повезло бедному Рину, беду вы ему принесли!

– Как твое имя? – наконец отмерла Мелита.

– Зачем вам? – напрягся скандалист. – Жаловаться…

– И правда зачем? – задумчиво переспросила травница. – Ты сделал свою работу, а теперь уходи.

– Я-то уйду, но вы попомните – Каменец чужаков не любит!

– Ступай, – отмахнулась девушка и, глядя в спину уходящему. – Не полюбят, им же хуже, а мне спокойнее.

Она задумчиво посмотрела на гору пожитков, громоздящуюся посреди двора, с тоской вспомнила отчий дом, полный любящих родственников и расторопных слуг, и подняла первый тюк с мягкой рухлядью.

– Ну ты и щеголь, муж мой, – раскладывая вещи в шкафу, отдувалась Лита через полчаса. – У меня и то одежи меньше. Было меньше, – поправилась она. – А сейчас и вовсе ничего не осталось, – снова вздохнула. – Ничего, наживу.

– Хозяева! Есть кто дома?

С улицы раздался звонкий голос, и Мелита поспешила к окну. Посреди двора топтался мальчишка лет двенадцати.

– Иду, – аданка помахала ему рукой.

– Я тут эта, – едва завидя Литу, затараторил парнишка. – Мамка велела еды вам отнести. Вот.

– Спасибо, – тепло улыбнулась девушка. – Так значит ты сын Ниаля и Севары?

– Ну, – настороженно шмыгнул носом мальчишка. – А ты ринова жена, из-за которой он из дома ушел?

– Получается, что так.

– Ты красивая, – подумав, вынес вердикт отрок. – Хотя я от Аримы и без жены бы утек. Ладно, некогда мне. Вот держи мать сама готовила.

– Спасибо. Ты извини, что отдариться пока нечем.

– Ничего, – важно кивнул безымянный ниалев сын. – Мы с понятием. Пока, хозяйка. Бывай!

– И тебе не хворать, – Лита помахала забавному мальчишке и отправилась кормить мужа.

Севара оказалась прекрасной кулинаркой, к тому же женщина сообразила прислать пищу, подходящую раненому. Тут был душистый куриный бульон, какое-то воздушное запеченное блюдо из рубленого мяса, тушеные протертые овощи.

– На меня явно не рассчитывали, – горько усмехнулась целительница. – И это лучшие из встреченных в Сардаре людей. Ладно, – тряхнула она головой, отгоняя неприятные мысли, – они вообще не обязаны помогать. Так что, как говорил Учитель: 'Прежде всего думай о благе больного. Только тогда он подумает о тебе хорошо.' Эти воспоминания словно якорь удерживали ее, помогая сохранить спокойствие и собранность.

– Рин, просыпайся, – пристроив поднос на маленький столик, негромко позвала девушка. – Пора ужинать, соня.

– Севара приходила? – открыл глаза раненый.

– Ее сын, – подсовывая мужу под спину подушку, ответила Лита. – Забавный мальчишка, основательный такой.

– Это он просто стеснялся тебя, – Рин вооружился ложкой. – А вообще-то Стейн – тот еще сорванец, озорной словно скальный львенок.

– А разве скальные львы живут в Сардаре? Я думала, что они встречаются южнее.

– У нас тоже есть, особенно много их вокруг Орон-озера. Все, забери. Больше не хочу. Сыт. Спасибо.

– На здоровье. Пойду приготовлю чай и нагрею воды для мытья, – она не стала спорить.

– Мыльня в подвале, Лита, – напомнил Аэрин. – Там полно горячей воды. Я бы тоже не отказался освежиться.

– Тебе лучше полежать, и так нагеройствовался сегодня, но если хочешь, я могу обтереть… – с каждым словом ее голос звучал все тише и тише. Привычные для целителя слова, обращенные к этому мужчине, заставляли новобрачную заливаться краской.

– Пока не стоит, – правильно понял смущение новобрачной Аэрин. – Завтра что-нибудь придумаем.

– Хорошо, – Лита не поднимала глаз.

– Ты такая красивая, – Рин погладил тонкое девичье запястье, чуткими пальцами ощущая, как заполошно бьется пульс.

Он прилег и потянул девушку на себя.

– Куда?! – испугалась она, освобождая руку. – Тебе лежать нужно!

– Тебе тоже, вон бледная какая, – после еды снова клонило в сон, но он упрямо сопротивлялся накатывающей слабости. – И вообще, могу я поцеловать жену?

– Теоретически – да, а практически… – ей все-таки удалось освободиться.

– Лита, со мной все совсем плохо, да?

Помертвевший голос мужа застал ее врасплох.

– С чего ты взял? – перейдя на магическое зрение, Мелита принялась осматривать супруга. – Тебе нехорошо?

– Не лги мне, – он дернул на себя не ожидавшую подобного целительницу. – Откуда у тебя это? Когда появилось? Не молчи, Лита! – требовал Рин.

Не сразу, но она все же уразумела, что Аэрин заметил изменения, произошедшие с брачной татуировкой.

– Послушай меня, – подавшись ближе, Лита заглянула в испуганные голубые глаза. – Второй браслет появился на моей руке после того, как тебя ранил дракон. Я не знаю, как и почему это произошло. Но сейчас ты гораздо дальше от тропы в Нижний мир чем был сегодняшним утром. Услышь меня, Аэрин, ты поправишься!

– Тогда почему? – верил и не верил он. – Почему браслет брата обвивает твою руку?

– Почем мне знать? – начала терять терпение Лита. – Может судьба или боги решили, что я представляю ценность для Сардара.

– Ты?!

– Чем вы все сегодня слушаете меня? – девушка изо всех сил старалась держать себя в руках. – Я – Сокровище Адана! Одна из тех целительниц, которых ты тщетно пытался отыскать! Наше время бесценно! Нас почитают, стараются угодить, а в вашем дурацком городе все, ты слышишь все, только и делают, что унижают меня!

– Так уж и все? – не поверил он.

– Все! – ее обида вырвалась слезами. – Арима поливала меня грязью, а ты молчал и слушал, вступив в разговор только тогда, когда задели твое достоинство. Севара передала еду только на тебя, видно для нее жизнь мужа, которого я спасла, и куска хлеба не стоит. Возница и тот отчитал меня за грубость и непочтительность! Но несмотря на все это я повторяю: 'Ты. Будешь. Жить.' Просто поверь, – попросила Лита. – А главное помни, на погребальный костер мне еще рано.

– В Сардаре нет ваших варварских обычаев.

– Я – аданка, муж мой. Поэтому если ты умрешь, я пойду за тобой.

– Это… Это плохая идея… – растерялся он, испытывая жуткую смесь из недоумения, испуга и почему-то гордости. Как ни крути, а признание, что жена пойдет за тобой до конца льстило мужскому самолюбию. – Лита, не плачь, – ласково позвал Рин. – Я понятия не имею как нужно утешать расстроенных девушек. Иди я тебя обниму, милая.

– Это от усталости, – словно ребенок она терла покрасневшие глаза кулаками, не торопясь подходить ближе. – Я все понимаю и ничего не требую…

– Лита! – он резко дернулся и тут же завалился назад.

– Великая Матерь, не оставь! – забыла про все обиды Мелита. – Тебе отдыхать нужно, а не выслушивать мое нытье. Вот только перевязку сделаем, и баиньки, – она хлопотала вокруг раненого. Руки будто сами собой делали прывычную работу, а в голове гремел голос Учителя: 'Целитель должен прежде думать о нуждах больного, а не о собственном благе!' – Ты, главное, не бойся, это совсем не больно. Бинт зачарованный самоочищающийся, значит к ране не присохнет. Вот так, вот так, мой хороший. Умница, – умело меняя повязку, приговаривала Лита. – Прости меня, пожалуйста. Не думай, что получил никчемную избалованную жену. Я по дому все умею. Только с готовкой проблемы..

– А как же народное преклонение и всеобщая любовь? – расслабленно улыбнулся Рин.

– Любовь любовью, а воспитание воспитанием, – откликнулась Лита. – Меня знаешь как строго воспитывали? А Учитель? Он и хворостиной в детстве меня гонял, и крапивой, и вообще…

– За что?

– За дело. Очень шустрая была и шкодливая, – пришлось признаться. – Рин, ты пойми, из меня растили целительницу, а не избалованную куклу.

– А поклонение? – не отставал упрямый сардарец.

– Да далось оно тебе! Это из-за особенностей дара. Мы можем исцелять тех, кому сострадаем всей душой. Понимаешь? Нет, конечно осмотреть больного и назначить лечение в состоянии, но особые способности останутся незадействованными. Все в Адане это знают, вот и стараются порадовать таких, как я.

– А у нас народ опростоволосился, – Рин устало прикрыл глаза.

– Отдыхай, – она собрала свой лекарский скарб. – Я скоро.

– Лита, – у самой двери догнал голос мужа, – не обижайся на них. Они неплохие, просто растерялись. Севара постеснялась передать что-нибудь для тебя лично. У нас не принято навязывать свою помощь без спросу. Это со мной она знакома много лет…

– А я тут чужая, – думая о том, что привыкнуть к новой жизни будет ох как непросто, согласилась Мелита. – Доброй ночи, Рин.

* * *

Ночь уже давно набросила на Каменец свою расшитую звездами шаль, а сон все не шел к Лите. Она вертелась с боку на бок на кровати, несколько раз вставала попить воды, не забывая проверить состояние мужа. Мелита и ушла в отдельную комнату только потому, что боялась побеспокоить раненого. Хотя… Предпочитая не обманывать саму себя, девушка признавала, что робеет перед Рином. Вот вроде богами завещано делить ложе с мужем, а стыд хрипловатым отцовым голосом твердит, что негоже девке к парню лезть, будь он хоть хротгаровым внуком, хоть туноровым племянником. Дескать, мужик сам когда поправится… А о том, что будет дальше, она и думать боялась.

Мысли о поправке ринова здоровья тоже не добавляли покоя. Травницу очень волновало, что достать все ингредиенты для зелья будет очень непросто, особенно если не удастся найти помощника. А откуда его взять? Может второй муж, как там его… Валмир поможет. Он ведь ищет лекарство для брата. А тут прекрасная возможность сама плывет в руки: и Рин исцелится, и негодная жена пропадет. Она ведь негодная? Додумав до этого места, Лита подскочила на кровати.

– Надо будет разузнать об этом богоданном супруге побольше. А ну как у него невеста есть? То есть была, то есть… – совсем запутавшись, Мелита с тоской поглядела в окно, за которым уже начинало светлеть высокое сардарское небо.

Так ничего и не высмотрев, Лита зажгла неяркий светильник около кровати и принялась разглядывать брачную татуировку, надеясь прочесть руны.

– Да что ты будешь делать, – с досадой шептала она спустя пару минут. – По отдельности каждый символ знаком, а рунную цепочку прочесть не получается. Что-то вертится в голове… Не помню…

Девушка погасила свет и вернулась в постель, запрещая себе отчаиваться.

– Проклятие спадет, Рин поправится, вот второй браслет и растает, как появился, – внушения действовали слабо, но Лита не сдавалась. – Я приживусь в Каменце, хорошие целители везде нужны. Муж меня полюбит. И я его. А там и мама с папой приедут. Да, все так и будет, – громкий шепот нарушал ночную тишину Крайнего дома. – Я упрямая. Раз пообещала, обязательно стану самой лучшей женой.

* * *

– Хорошая девочка, упорная, – одобрил хозяин бархатного баритона.

– На нашу Санечку чем-то похожа, – дробью рассыпался тенорок.

– Куда ей до нашей ненаглядной, – в низком басовитом рокоте отчетливо слышались призывные бархатные ноты.

– Не подлизывайтесь, не поможет, – женским голосом можно было ледники морозить. – А девочку эту я разъясню.

Глава седьмая

Первое литино утро в Сардаре выдалось шумным и суетливым. На рассвете, когда ясное летнее небо было еще украшено алыми рассветными перьями облаков, оно принялось браниться и стучать в ворота Крайнего дома.

– Чтоб тебе ни дня, ни покрышки, дура голубоглазая! – надрывалось оно визгливым женским голосом. – Вылазь щас же, хульдра белобрысая!

– Иду! – ни секунды не сомневаясь, что вопит под окном богами посланная свекровь, Мелита накинула на себя первый попавшийся балахон, найденный в шкафу и, как была босая неумытая и непричесанная, выскочила в окно, благо было невысоко. – Бегу! – удачно приземлившись между двумя вазонами, доложила она.

– Коза ты драная! – между тем бушевали за воротами. – Вот я тебя щас!

– Ну это уж слишком! – разозлилась аданка, рывком отворяя зеленую лаковую дверцу и выглядывая на улицу. – Между прочим люди вокруг!.. – она не договорила, пораженная увиденным.

На поросшем мхом валуне у ворот, на самой его изъеденной временем уродливой макушке, стояла и с интересом поглядывала по сторонам самая красивая из всех виденных Мелитой козочек. Она была вся такая беленькая, пушистая, с ровными черными рожками и черными же лаковыми копытцами. В черных ее глазках светилось озорство. А вокруг камня приседая и всплескивая руками, бегала толстая баба. Периодически она останавливалась, грозила козе кулаком и ругалась на чем свет стоит.

У видев, что калитка Крайнего дома отворилась, и баба, и коза одинаково удивленно вытаращились на Литку.

– Ээээ… – растерялась та. – Доброе утро…

– Добрее бывало, – буркнула тетка и зачем-то спрятала руки под фартук.

Коза же, пользуясь тем, что от нее отвлеклись, скакнула со своей каменюки прямо на Мелиту. Не ожидая такого подвоха, девушка шарахнулась в сторону, оступилась и приземлилась на ступеньки, а коза, что-то торжествующе мемекнув, скрылась во дворе.

– Домой пошла, – одобрительно проводила ее глазами баба. – Еле дождалася, пока жильцы заявятся.

– Извините, – чувствуя себя дура-дурой, Лита поднялась на ноги. – Я ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего, – усмехнулась толстуха. – Это Сагари покойной коза. Когда та померла, я эту мерзавку себе взяла, думала, что от нее польза будет. Ну пух там, молоко опять же…

– И чего? – зачем-то поинтересовалась девушка.

– Ничего, убытки одни. Эта ведьма мохнатая то юбку мне порвет, то цветы с подоконника сожрет, то крышу на сарае обвалит. А я женщина бедная, одинокая… Поиздержилась вся. Дай думаю Севаре ее отведу, на жаркое по-домашнему.

– Так козы ведь травоядные…

– Вот я и говорю, – с жалостью глянув на хорошенькую наивную блондиночку, продолжила она. – Коза молодая, мясо у нее нежное, хоть сколько-то за нее мерзавку выручу. А тут стало быть хозяйка объявилася… Ты ведь хозяйка?!

– Ну… Вроде как…

– Ты не юли, – насупилась тетка. – Говори как есть. Ты ринова жена, из-за которой он из дома ушел?

– Он не из-за этого ушел, – обиделась Мелита и собралась закрыть дверь.

– Да? – шагнула за ней женщина. – А Арима говорила…

– Вы чего хотели-то? – не стала развивать эту тему девушка.

– Ох, да, – радостно хлопнула себя по лбу жируха. – Компенсацию мне давай, девка!

– Чего? Какую еще компенсацию?

– За зловредную животную, от которой я стока натерпелася, – баба жалостно шмыгнула носом, а потом нахмурилась. – Гони золотой! Не меньше! Или вертай козу, сведу ее на похлебку!

Прекратив бесполезные попытки закрыть дверь, Мелита досадливо прикусила губу. Ясное дело, что соседка нагло вымогает деньги, но… Вот этих самых 'но' набиралось слишком много. Во-первых, девушке было жалко хорошенькую козочку. Во-вторых, не хотелось беспокоить Рина. В-третьих, коза это молоко и сыр, и пух, и вообще… В общем хотелось начать новую жизнь с доброго дела.

– Так уж и быть, – решилась она. – Подождите тут, я сейчас принесу деньги.

– Чей-та? Аданцам у меня веры нет! – отрезала соседка. – Я шас тебя отпущу, а ты закроисси и привет. Нет уж, я с тобой!

Нахальная тетка плечом отпихнула Литу и вперлась во двор. В тот самый момент, когда стоптанный чувяк толстухи коснулся разноцветных плиток внутреннего дворика, в лоб ей тут же прилетело веником.

– Ой! – завопила нахалка, закрываясь руками. – Спасите! Убивают!

– Скажи еще, что насилуют, – посоветовал незнакомый женский голос. – Ворюга бесстыжая, вымогательница! Вот я тебя!

После чего веник с удвоенной силой принялся охаживать бока толстухи.

– Сагари, ты? – пригнувшись, залебезила та. – Я вот Белочку решила вернуть. Думаю молодым пригодится, пока сами молочка попьют, а там и детки их… Смилуйся, Сагари!

– Соседка называется! – возмущался голос. – Совсем совесть потеряла! Вон из моего дома!

– Это я в момент, – стараясь приятно улыбаться под непрекращающимся градом ударов, тетка пятилась назад. – Прощевайте, люди добрые! – с этими словами она сумела таки протиснуться откормленным задом в калитку. Оказавшись на воле, баба подбоченилась и заорала. – Ведьма ты, Сагари, вот тебя нижний мир и не принимает! Маешься призраком, значит душа твоя нечистая! И коза твоя ведьма! И эта хульдра белобрысая, которую Рин привел, ведьма! Все вы одним миром мазаны.

Громогласное выступление было прервано героическим веником, который, не жалея себя, продолжил вразумление нахалки.

– Хватит с нее, возвращайся, – скомандовала призрачная хозяйка, и голик послушно вернулся во двор, скромно спрятавшись в уголке. – А ты смотри у меня, соседушка, узнаю, что сплетни про Литу распускаешь, со свету тебя сживу. Уяснила?

Толстуха в ответ часто-часто закивала и поспешила убраться восвояси.

* * *

Калитка захлопнулась сама собой, над забором зарницей полыхнула активированная защита, а посреди двора медленно, будто давая насладиться редкостным зрелищем, проявилась призрачная фигура. Лита хоть и ожидала подобного развития событий все равно охнула, прикрыв ладошкой рот, и уселась на ступеньки крыльца.

– Не сиди на холодном, – тут же последовало распоряжение, – тебе еще моих внучатых племянников вынашивать и рожать.

– Доброе утро, – отмерла вежливая аданка, во все глаза разглядывая условно-покойную хозяйку дома.

Высокая, как все сардарцы, статная женщина. Длинные черные косы короной на гордо поднятой голове, черные же глаза, сейчас кажущиеся провалами во мрак нижнего мира, интересная бледность, видимо являющаяся следствием инфернальности покойной. Тетушкин образ завершала темная, расшитая мерцающими рунами хламида, навроде той, которую спросонок напялила на себя Мелита.

– Напугала я тебя? – поинтересовалось привидение.

– Не то чтобы очень, – пришлось признаться девушке. – Просто вы первый призрак, из увиденных мной воочию. И потом вы же тетушка Рина… Родня… А с его родней у меня как-то не сложилось, – ее голос становился все тише и тише.

– Стало быть с сестрицей моей ты не поладила, – привидение сделало совершенно правильный вывод. – И это замечательно! – не преминула заметить она, явно наслаждаясь удивлением, проступающим на нежном личике новообретенной племянницы. – Не буду пока вдаваться в подробности, но я очень рада. Да встань ты! – женский голос заметался отражаясь от каменных стен, заставив Литу подхватиться на ноги.

– Рин! Боги мои, Рин! Он там совсем один, – целительница кинулась к двери. Преодолев крутые ступени, дернула ручку на себя. Деревянное полотнище даже не шелохнулось. – Это ваши проделки? – развернулась к призрачной тетушке. – Откройте немедленно! Он ведь ранен, ему покой нужен, а мы орем все утро! – Лита предприняла еще одну попытку войти в дом. – Ну, пожалуйста.

– Ты сама-то успокойся, – посоветовало привидение, наводя на мысль, что после смерти характер точно не улучшается, а скорее даже наоборот делается и вовсе пакостным. – Не сверкай на меня глазами, а послушай уважаемую умудренную жизнью женщину.

– Не только жизнью, – поддакнула Лита.

– Пускай так, – Сагари довольно улыбнулась, продемонстрировав еще один бездонный провал на нижние планы бытия. – Это ты точно подметила. Прежде я только видела многое, а нынче в своем доме полновластной хозяйкой являюсь. Ничего тут без моего ведения не делается, заруби это, красавица, на своем хорошеньком носике. Спит наш Рин, – сжалилась она над девушкой. – Я сразу его комнату пологом тишины накрыла. А, кстати, – вспомнила она, – ты почему отдельно ночевала? И вообще, как вы познакомились?

Лита, поняв, что спорить бесполезно, открыла рот, чтобы начать рассказ.

– Нет, погоди, – прервала ее тетка. – Пошли на кухню. Ты там поешь, взвару выпьешь да и расскажешь мне все по порядку, – бесстыжая дверь гостеприимно распахнулась перед полновластной владелицей Крайнего дома, и она величественно поплыла вперед.

На кухне кроме здоровенного холодильного шкафа, в который Мелита накануне убрала остатки еды, обнаружилась еще неприметная дверца, ведущая в кладовую, под завязку набитую припасами.

– Это крупы, сахар, мука, соль, – полупрозрачная рука ткнула в сторону одного из стеллажей. – Здесь мед и варенье, – Сагари с гордостью указала на заставленные всевозможными горшочками полки. – Тут все подписано, глянь. Это соленья, а вот тут, – не давая вставить слова Мелите, она зависла над рядом здоровенных ларей, – будешь хранить мясо, рыбу, овощи и фрукты, само собой отдельно друг от друга… Ну да я тебе подскажу. Ты вообще в хозяйстве как, разбираешься?

– Не очень, – пришлось признаться новобрачной. – То есть очень не очень… – окончательно смутилась она.

– Не беда, – успокоила Сагари. – Не боги горшки обжигают. Так вот, милая, в каждом ларе поддерживается стазис. Ты понимаешь, о чем я?

– Время остановлено.

– Именно. Ты пока бери себе еды, а я освежу память насчет припасов, – с этими словами тетушка по пояс погрузилась в ближайший ларь. – Так-так-так, – донесся ее приглушенный голос. Ясненько.

Вынырнув назад женщина довольно улыбнулась.

– Все даже лучше, чем мне помнилось. Но закупить придется многое. Пойдем, ты поешь, расскажешь мне свою историю, а потом мы составим список, с которым отправишься на рынок

– Надо бы к Рину зайти, – Лита немного робела перед грозной полупрозрачной тетушкой мужа.

– Взвар вскипит, и пойдем.

– А он вас увидит?

– Если приспособу одну сделает, то увидит, – снова напугала своей улыбкой Сагари. – Если я захочу конечно. Я и тебе показалась только потому, что ты Белочку выкупить у этой живодерки захотела. Пожалела красавицу мою. Печь растапливай. Да не так! Растяпа ты аданская! Пропадешь без меня, как есть пропадешь, и племянника уморишь. Ну, поняла, что делать?!

– Поняла, – сдерживая улыбку, согласилась Лита, которую ворчание почтенной риновой родственницы самым волшебным образом успокаивало.

Рассказ Литы завершился аккурат с нехитрым завтраком, который она самостоятельно приготовила под чутким руководством Сагари.

– Вон оно что, – прекратив метаться по кухне, заговорила тетушка. – Значит проклятие на Рине. Понятно. Раз такое дело, признаюсь я тебе, племяшка, что в моей смерти тоже ведьма виновата.

– Кто она? Знаете? Скажете? – Лита едва не упустила из рук тарелку.

– У, затараторила, – усмехнулась Сагари. – А вот не знаю я! Поняла? Потому и застряла тут призраком, мотаюсь между мирами ни там, ни тут ненужная! – выговорившись, она замолкла ненадолго, а потом начала расти ввысь и вширь. Дымные руки обзавелись сверкающими когтями и потянулись к Мелите. – Найди мне ее! Найди! – в комнате потемнело, откуда-то подул холодный ветер.

– Изгоняю тебя, дух неупокоенный, возвращая в лоно матери нашей Саннивы, – вспомнив бабкину науку, нараспев затянула ведунья. – Не смеешь ты боле…

– Будет, будет, – сдулась тетушка. – Это я не со зла, от нервов. Прости, детка… – она начала таять.

– После такого кто угодно озвереет, – поспешила успокоить родственницу Мелита. – Не пропадайте! Пожалуйста! Найду я ее! Обязательно найду! У меня к ней особый счет набирается, и с каждым разом он становится все больше.

– Ты злопамятная стало быть? – возвращаясь к своему обычному виду, уточнила Сагари.

– Выборочно, – Лита собирала на поднос завтрак для мужа.

– Ну и правильно, – тетушка подплыла поближе. – Медку возьми кипрейного. Рин его очень уважает, ага. Ну пошли что ли.

Лита послушно следовала за призраком, стараясь не пропустить ничего из того бесконечного потока болтовни, который выплескивала неугомонная Сагари, и лениво размышляла о том, что бедная женщина настрадалась без общения, что она вроде милая, во всяком случае в племяннике души не чает, что готова помочь. Ну а перемены настроения? С кем не бывает? Тем более, что причин для этого более чем достаточно.

– Ладно, хватит болтать! Пора мужа кормить, – с этими словами тетушка прошла сквозь дверь спальни, оставив пораженную Литу в коридоре. – Ну чего стоишь? – прямо из стены высунулась ее голова и обратилась к аданке. – Рин уже ворочается. И знаешь, мне кажется, что у него жар.

Выкинув из головы закидоны покойной родственницы, Лита поспешила к мужу, встревоженная последними словами травницы. Жар не жар, но температура у раненого определенно повысилась, а виной тому стало пробуждение проклятия. Мерзкий паук, словно кто ему подсказал, пустил свою паутину в сторону открытой раны. Пришлось Мелите снова петь колыбельную мохнатому чудищу.

– Ну что? – нарушил тишину спальни вопрос Сагари.

– Ведьма уже в курсе случившегося. Похоже она решила поторопиться. Мешает ей Рин… А может просто силы нужны… Знать бы еще на что, – задумчиво ответила целительница.

– А с кем это ты разговариваешь, Лита? И о каком проклятии идет речь? – неожиданно раздавшийся голос Аэрина заставил обеих знахарок вздрогнуть.

– С теткой твоей, – схватившись за сердце, призналась девушка. – С Сагари. Доброе утро, Рин.

– Доброе, а с проклятьем что? – мужчина не дал сбить себя с толку.

– Все с ним в порядке, – бодро отчиталась травница, подавая завтрак. – Спит оно.

– Я ничего не понимаю, – пришлось признаться Рину.

– И понимать нечего, – уверила Лита. – Ешь и слушай.

– Знаешь, мне уже как-то не хочется.

– Тебе силы нужны, это раз, – не отступала новобрачная. – Сагари обещала рассказать, какую штуковину тебе нужно сделать, чтобы иметь возможность общаться с ней, это два. А еще мне на рынок сбегать надо, это три.

– Может подождешь Севару? Она тебе все покажет и подскажет, до места доведет, – встревожился Аэрин, делая первый глоток взвару.

– Вот еще, – тут же фыркнула тетка, – обойдемся без посторонних. Этак она будет думать, что расплатилась за услугу. А нам выгоднее, чтобы Севара чувствовала себя должницей перед тобой, девочка.

– Почему? – подавая мужу ложку и придвигая кашу, поинтересовалась Лита.

– Что почему? – не понял тот.

– Это я у Сагари спрашиваю, – пояснила Мелита.

– Чувствую себя идиотом, – мужчина скривился после попытки философски пожать плечами, рана давала о себе знать.

– А потому, – поджала губы призрачная лекарка. – Пока Севара перед тобой в долгу, она не даст обливать грязью пришлую аданку в своем кабаке. Не дала хлебушка, пусть по-другому отрабатывает. Поняла, нет?

– Сложно тут у вас все, – вздохнула Лита. – И ничего не понятно.

– Грузит тебя Сагари? – подобрел после каши муж. – Она это любит. Ай! – вскрикнул он, получив затрещину от родственницы. – Теть, ты чего?!

– Того, – потемнела она. Черты лица призрака поплыли искажаясь.

– Мне что, опять изгнание духов читать? – вежливо уточнила Лита у Сагари. – Или постараемся все-таки успокоиться?

– Нахалюга мелкая, – констатировала тетушка, сдуваясь.

– Я со всем уважением, – против воли хихикнула Лита, настолько похожими сейчас были тетка и племянник. Оба насупленные, нахмуренные и разобиженные. – А у меня идея!

– Какая? – хором, поинтересовались родственники.

– Почему бы вам не переписываться, – сверкнули азартом серые глаза. – Ну, то есть Рин может говорить вслух, а уважаемая Сагари будет отвечать ему письменно. Ведь воздействовать на физические объекты вы можете, а?

– Хорошая идея, – опять хором, только с разной интонацией.

– А я пока на рынок сбегаю…

– С Белочкой! – вновь проявили единодушие сардарцы.

– Сразу видно, что вы родня, – собрала грязную посуду Лита.

* * *

По извилистым улочкам древнего Каменца бодро шагала в сторону рынка одетая в традиционное сардарское одеяние миниатюрная девушка. Из-под цветастого шелкового платка, тюрбаном накрученного на голове, сверкали яркие будто расплавленное серебро любопытные серые глаза. Позади хорошенькой горожанки громко цокала полированными антрацитово-черными копытцами беленькая козочка. Ее волнистая шерсть была расчесана, острые прямые рожки вызолочены, а на шее на алом ошейничке брякали звонкие бубенчики. Коза с не меньшим любопытством чем ее очаровательная хозяйка оглядывалась по сторонам. Немногочисленные прохожие провожали эту странную парочку любопытными взглядами и улыбками. Хотя справедливости ради стоит заметить, что улыбки эти были разными: мужские искрились неподдельным восхищением, на лицах пожилых людей любопытство смешивалось с доброжелательностью, женщины смотрели оценивающе, в их улыбках зачастую сливались зависть и невольная ревность.