Текст книги "Самая лучшая жена (СИ)"
Автор книги: Янина Веселова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Ну… – она задумчиво почмокала губами, сплюнула дождевую воду и… сдалась. – Давай сюда свои гостинцы, упрямец! И спорит и спорит, голова твоя дубовая. Вон с брата пример бери. Он втихаря уже вторую бутылку калгановки Моему в куст закатил.
* * *
Сторожка и правда оказалась совсем рядом. Была она невелика и неказиста. Да что там, если не приглядываться, ни за что не заметишь крохотный вросший в землю домишко. Одно подслеповатое оконце, крыта дерном крыша поросла травой, и неожиданно печка…
– Что удивляетесь? Думаете мы совсем дикие? Хротгаровых стрел боимся? – поджала губы лешачиха. – Да и огонь огню рознь. Этот лес не обидит. Ладно, не стойте, проходите, отдыхайте, дети. А я побегу, а то за Моим глаз да глаз нужен. Как бы к водяному не сбег, – наскоро попрощавшись, она оставила молодых.
– Ну что, пошли? – Вал распахнул дверь землянки. – Заводи, пчелку, Рин, а то она совсем продрогла.
– Апчхи! – подтвердила Лита, позволяя увлечь себя под крышу.
Внутри оказалось неожиданно тепло, и просторно. Освещенная огнем, теплящемся в очаге комната, никак не походила на охотничью заимку или домик лесника. Обшитые светлым деревом стены, сложенная из гладких речных валунов печь, на которой уже закипал чайник, стол, уставленный лесными яствами. Чего тут только не было: миски с медом и всевозможными ягодами, орехи и неожиданно приличных размеров глиняный жбан с квашенной черемшой.
'От лешего гостинец,' – ухмыльнулся Вал, поглядывая на дикий чеснок.
– Жить можно, – между тем постановил Рин, с удовольствием рассматривая застеленную шкурами широченную кровать.
– Губы не раскатывай. Помни о проклятии, – посоветовал ему вредный братец, а жена, одобрительно кивнув, чихнула.
– Злые вы, не любите меня, – обиженный Аэрин скинул куртку с капюшоном, забрал у Литы плащ и повесил их поближе к печке, после этого, принялся выкладывать на стол припасы.
– Вот это да, – Валмир пораженно следил за тем, как из заплечного мешка появляются изрядный шмат копченого сала и буханка черного хлеба. – Да ты и правда хомяк, братец. – Зачем столько харчей в лес попер?
– Хозяевам лесным хотел подарок сделать, а потом услышал, что тут ночевать придется, Литочке оставил чуть. Не спать же ей голодной, – даже полумрак, в который была погружена сторожка, не смог скрыть жаркий румянец, окрасивший скулы парня.
– Спасибо, – растроганная Лита прижалась к мужу со спины. Он был таким милым в своем постоянном стремлении накормить, таким беззащитным.
Рин ласково погладил ладошки жены и улыбнулся на пару мгновений, а потом…
– Руки холодные, рукава мокрые, чихаешь, – засуетился он. – Раздевайся, разувайся и в постель!
– Апчхи! – не стала спорить Лита.
– Сейчас чайку с медком попьешь, с ягодками, – суетился по хозяйству младший.
– И баиньки, – не выдержав соблазна, ухватил стебелек черемши старший.
– Не хочется, – призналась Мелита.
Укутанная в меха она сидела на постели и улыбалась. Раскрасневшаяся с немного влажными волосами, которые завились крупными кольцами, серые глаза блестели, нежные губки приоткрыты.
– Чаю не хочется? Ну давай попросим у нашего хомяка наливочки, – Вал сглотнул, глядя на самую соблазнительную из девственниц, такую близкую манящую и такую недоступную.
'Наваждение мое,' – он не сводил глаз с юной супруги и признавался себе, что втрескался в нее по самые уши, а может и по маковку. 'И когда только успел? И что с этим делать? ' – думал Валмир, в глубине души прекрасно зная ответы на эти вопросы. Он уже нашел свою женщину, ту самую, с которой хочется прожить всю жизнь, вырастить детей, состариться… Тряхнув головой, Валмир заставил себя отбросить несвоевременные мысли.
– Сам такой, – огрызнулся Рин. – Пей чаек, солнышко, а то продрогла совсем. Кушать хочешь?
– Нет, – неохотно приняла чашку Лита. – Есть не хочу и спать не хочу.
– А сказочку? – прихватив кусок хлеба с салом, Аэрин присел рядом с женой.
– Чего? – расхохотался Вал. – Обалдел совсем?
– Отвали, – добродушно посоветовал брат. – Мне только сказками развлекать жену и остается. – Лита, а кроме тех самых слез нам еще что-нибудь надо? – сменил тему разговора.
– Маун трава надобна, трипутник и туманная роза леса, – подумав, ответила целительница.
– Идверд, вразуми! И ты знаешь, что это? – забеспокоился Вал.
– И я знаю, и ты, – мягко улыбнулась Лита.
– А я? – повернулся к ней Рин.
– Все знают – Мелита придвинулась к Аэрину вплотную и, шалея от собственной смелости, умостила голову ему плечо. – Маун травой валериановый корень называют, очень уж кошкам он нравится. Единственной сложностью является, что для твоего лекарства валерьяну нужно руками выкапывать, ну да у меня вы есть.
– Мне руки беречь надо, – Рин осторожненько приобнял супругу и многозначительно посмотрел на брата.
– Захребетник, – ухмыльнулся Вал и тоже опустился на постель. 'Не, ну а что? Я муж или где?' – расхрабрился он и вытянулся во весь рост на кровати.
– Трипутник, – отодвинувшись от Валмира, – продолжила Лита, – это подорожник, а розой леса аданские травники костянику называют. Так что совсем скоро буду варить твое лекарство. – В хрустальном котле, – зевнула она.
– Погоди, пчелка, – приподнялся на постели Вал. – Это ты про теткин котел говоришь?
– Ага, – она потерла глаза кулачками.
– Так он… – испуганно начал младший.
– Треснул, – закончил фразу старший.
– А вы откуда про это знаете? – забарахталась Лита, стараясь освободиться от объятий.
– Да уж знаем…
– Только не волнуйся, пчелка – настала очередь Вала отодвигаться. – Будет тебе новый котел.
– И где ты его возьмешь? В лесу? Или у вас в Сардаре они под каждым кустом зарыты?! Или лесникам хрустальными котлами жалованье выдают?!
– Егерь я, – миролюбиво поправил Валмир и повторил. – Будет тебе котел.
– Раз он так говорит, значит будет, – ответил на вопросительный взгляд Литы Рин, кутая ее в меховое покрывало.
– Ну не знаю, – сдалась она. – Не хотелось бы откладывать лечение на целую луну. Очень уж риново проклятие разожралось, если проснется, ой, как тяжело будет его наново усыпить. Ты уж не подведи меня, пожалуйста, Валмир.
– Не волнуйся пчелка. Лучше скажи, ты кого-нибудь уже подозреваешь?
– Ведьму я не видела, это точно. Чую ее постоянно, кружит она вокруг дома, рвется к Рину, но от меня прячется, боится, что пойму про нее все.
– Хорошо, – серьезно кивнул Вал. – А ответь мне, что будет, когда ты с Рина проклятие снимешь?
– Он выздоровеет, – Лита зевнула.
– А проклятие?
– К ней вернется, к ведьме, – на аданку напала зевота. И теперь она напоминала хорошенькую кошечку, томную ленивую беляночку. – И все…
– Что? – напрягся Вал.
– Конец ей, – пояснила Лита.
– Ага, – Валмир выяснил все, что хотел. – А ты чего молчишь, хомяк мечтатель? – перегнувшись через Литу, он щелкнул брата по носу.
– О цвете лещины думаю, – Рин зыркнул на старшего, но дергаться не стал, не хотелось беспокоить жену. – Крупные цветы.
– И чего? – не понял Вал.
– Это ж как руку распахать надо, чтоб невидимым стать.
– Невидимым говоришь? – переспросил Валмир задумчиво.
– Ну и где моя сказка? – напомнила о себе Лита. – Рин, ты обещал.
– Было это давно, – Аэрин припомнил любимую сказку, рассказанную Аримой. – Очень давно. Мир тогда был юн и юными были боги. И случилось так, что Саннива готовилась к свадьбе.
Все уже было сделано, осталось ей только переплести свои дивные волосы, чьей белизне, блеску и длине завидовали бледные лунные лучи. Переплести и украсить драгоценностями, присланными женихом, могучим великим и грозным демоном Марой. Приподнес он своей нареченной диадему и пектораль, изготовленные из сердец поверженных врагов Владыки. Оправленные в черное серебро пылали они неистовым огнем.
Плакала несчастная красавица, не люб ей был Черный Мара. Текли из прекрасных глаз Саннивы горькие слезы и превращались в жемчуг.
'Вот и свадебный убор для меня,' – решила Великая, собирая перлы. – 'Ибо нет в сердце моем радости, а только боль.'
Встала перед серебряным зеркалом Саннива, чтобы напоследок полюбоваться собой, попрощаться со своей молодостью и красотой. Совсем скоро взойдет она на ложе злобного демона, а вот встанет ли с него…
– Мамаша ее – грозная Нэри незадолго до этого металась по своим покоям, – подключился к рассказу Вал. – Не нравился ей этот брак, навязанный древним оракулом. Пусть его устами говорят демиурги… 'Мало ли, что они там ему говорят!' – ярилась будущая теща. ' Может сказки сказывают, а старый маразматик вкурил фимиаму и мою деточку этому палачу отдает! Гад лысый! Свою бы Виталинку демонякам подсунул!'
И решила она Санниву спасти, а нежеланному демону устроить козью морду. Чтоб знал гад, кто такая теща, и всеми печонками это прочувствовал.
– Договорилась Нэри с подгорными жителями, – нить рассказа перехватил Рин. – И сковали они для Саннивы волшебное зеркало. 'Из первого вздоха и последнего хрипа, из кукушкиных слез и кошачьего смеха, из звезд и праха это зерцало,' – поведал убитой горем матери уродливый карла. 'Это дверь судьбы, и ведет она к счастью,' – отзвучали слова подгорника. Глядь Нэри, а нет его нигде!
Не поверила она сказанному, отодвинула пелену, скрывающую зеркало, и, заглянула в сияющий серебром омут…
– А оттуда на нее смотрит давешний карла и пальцем грозит. 'Куды пялишься, бесстыдница? У дочки счастье уворовать хочешь? Ну я тебя!' И утянул ошарашенную красавицу к себе.
– Зачем?! – ахнула Лита, от ужаса прижав ладошки к щекам.
– Жениться! – заржал бесстыжий сказитель так, что с потолка какая-то труха посыпалась. – Да не бойся, пчелка, Нэри понравилось. Она женщина опытная была, понимала, что с лица воды не пить, а в остальном Владыка Гор мужчина хоть куда оказался!
– Отстань от нас! Не мешайся, – Рин решил не обращать внимания на брата, вместо этого он покрепче прижал разомлевшую супругу к себе и продолжил. – Исчезла Нэри. Зерцало же вспыхнуло словно солнце в полдень и истаяло, чтобы проявиться в покоях невестиных, ибо не нарушал своих слов великий Владыка Гор.
Не знала ни о чем несчастная Саннива, а и знала бы, нипочем не осталась бы с постылым демонюкою… Тьфу ты, Вал, мне уже твои словечки на язык лезут. В общем, заглянула она в зеркало, а там…
– Хватит, уснула наша пчелка, – Валмир приподнялся, чтобы полюбоваться спокойным лицом Литы. – Уболтал ты ее, сказитель.
– А сам-то? Сказочник, – Рин осторожно переложил головку супруги на подушку. – Спать давай, завтра тяжелый день будет. Я хочу охранный периметр усилить, Литочка с самого утра к соседям пойдет, а тебя валерьянка дожидается, лесник.
– Ну и накопаю, зато жена довольна останется, – Вал осторожненько приобнял спящую Мелиту.
Девушка пробормотала что-то сквозь сон и, повернувшись к нему, уткнулась носом в грудь героического лесника, который не будь дурак тут же прижался покрепче и обнял посмелее. Левую руку Вал сунул под подушку, а правой скользнул по плечу супруги, потом, поддавшись соблазну, умостил ее на тонкой девичьей талии, ну а уж оттуда переместил ее на ладную попку Литы. И все было бы ничего если бы, Рину не пришло в голову практически отзеркалить действия брата. В общем, их встреча была неминуема.
– Ты чего? – словно ошпаренный отдернул руку младший.
– А ты чего? – вопросом на вопрос ответил старший.
– Я на минуточку жену обнимаю, – возмутился Рин.
– Ну и я не соседку, – счел нужным напомнить Валмир.
– Демоны рогатые, как же мне это не нравится. И ведь не выпнешь тебя из супружеской постели.
– Не нравится – вали, – от души посоветовал Вал. – Кого б другого я б сразу прибил. Хотя…
– Чего? – даже приподнялся Аэрин.
– Да ничего, – последовал тяжелый вздох. – Нам бы разобраться надо со всеми этими постельными недоразумениями, братка.
– Потом разберемся, не график же составлять в самом деле – откинулся на подушку Рин, ловя себя на подлой мыслишке, что был бы рад, если бы Лита оказалась права в своих предположениях. Вдруг да пропадет у Вала брачная татуировка.
– Ну что, спать?
– Давай.
– Только лапать пчелку заканчивай, а то я спросонок…
Вала прервал негромкий стук в окошко.
– Кого там принесла нелегкая?
Рин еще договаривал, а Валмир уже замер у двери, которая начала медленно отворяться.
– Хлопчики, – в щель просунулась незнакомая лохматая, заросшая до бровей личность. – Хлопчики, спите штоль? – самым безобразным образом проигнорировав болевой захват, поинтересовался пришедший.
– Засыпаем… – потряс головой Рин, видя, как рука брата проходит сквозь незнакомца как сквозь туман.
– А баба ваша? – кивнул в сторону кровати незваный гость.
– А вы почему интересуетесь, уважаемый? – Вал бросил бесполезные попытки прижучить непонятного лохматея и решил договориться миром.
– Дык… – воскликнул было незнакомец, но вовремя вспомнил, что запросто может разбудить целительницу. – Дык, – он понизил голос до заговорщицкого шепота, – змеюку-то ту заспиртованную есть можно? Или как?
– Леший, – Рин уставился на хозяина леса во все глаза, а Валмир ощутимо расслабился.
– Так что? – не отставал мужичок.
– Не знаю, – признался старший.
– Отца надо спрашивать, он привез, – младший не сводил по-детски восторженого взгляда с пришельца. – Или Литочку…
– Тьфу, – сморщился леший. – Вот же вы! Поманили соблазном таким и на попятную. Обидно!
– Готовы искупить, – первым сориентировался Валмир.
– Прям уж? – на заросшем бородой лице заиграла хитрая улыбочка.
– Не сомневайтесь даже, – понимая, что ссориться с пришедшим себе дороже горячо уверил Рин.
– Ну собирайтеся тогда, – обрадовался леший. – Компания мне нужна, – честно признался он, а то водяной в такие ночи на свадьбах гуляет, а мне выпить не с кем.
– Мы бы с удовольствием, – осторожно подбирая слова начал Вал, – но…
– Как же Литочка одна останется? – рубанул бесхитростно Рин.
– Да, задачка, – почесал в затылке леший. – А хотя… Найду я вам сторожа! Мимо него ни одна холера не проскочит. Вы одевайтеся пока, хлопчики, а я сейчас, – и он быстро шмыгнул за дверь.
– Ну что, пошли? – Валмир глянул на брата.
– Неохота, – признался тот.
– Надо, Рин, надо, – натягивая сапоги, хмыкнул Вал.
– Ну вы скоро? – в дверь сунулся лесной хозяин. – Канительщики, – припечатал он.
– Идем уже, – потянулся за курткой Рин.
– Оставь, пусть сохнет, – скомандовал леший. – Дождя нету уже почти, да к берлоге моей я дорожку короткую открою. И эта… Хлебца захватите на закусь. Ага… И медку. Не, мед в мешок не суй, это сторожу.
Не споря, братья вышли за дверь. Дождя и правда почти уже не было, так морось мелкая. Гроза грохотала где-то совсем далеко. Напоенный влагой воздух был настолько свеж, что хоть пей его. На ночное небо радостно высыпали умытые звезды. Аэрин аж засмотрелся.
– Медок-то сторожу отдай, – отвлек его от любования природой лешак.
Парень непонимающе завертел головой, а, увидев сторожа, шарахнулся.
Слева от входа, прижавшись широченной спиной к шершавой стене сторожки, сидел совершенно несчастный огромный насквозь мокрый медведь.
– Шарик, место! – строго скомандовал ему леший и кинул свою рукавицу на порог.
Косолапый нехотя умостил откормленный зал на хозяйскую вещицу и печально вздохнул.
– Хороший мальчик, – похвалил лешак, вручая ему миску с медом. – Умничка мой! С рукавичку был, когда я его подобрал. Сейчас-то вона какой вымахал, – он умиленно поделился с братьями и заторопился, напоминая, что калгановка греется, а лешахиха не дремлет. Она – натура страстная и вполне может обломать супругу с друзьями всю малину, то есть высококультурное общение.
* * *
– А я вам говорю, что при простуде ноги самогонкой растереть – первое дело! – втолковывал леший плетущимся рядом с ним собутыльникам.
Вал и Рин реагировали вяло, почти все свои силы и внимание отдавая тому, чтобы без потерь для мужского и человеческого достоинства добраться до заимки. Братья как могли, поддерживали друг-друга. Морально и физически.
– Моей хозяйке, ну вы ее помните, – не унимался лесовик, – только это и помогает. Бывало как зажмешь ее в березках… – его взгляд замаслился. – Ой, – леший икнул, деликатно прикрыл ладошкой рот и повинился. – Куда-то не туда меня понесло. Хотя… Можно ведь не только растирать, но и компрессы делать. Винные. На спинку там… На грудку… Да… А пока она прогревается, можно этак тихонечко подлезть и уговорить хоть на полшишечки, и простуда уйдет! Ей Великая, уйдет! Убежит! А ежели вы вдвоем за дело возьметеся…
– Я тя уважаю, – старший отлепился от младшего и насколько мог, сурово посмотрел на лесного хозяина. – Но жену не трожь, а то не посмотрю на возраст и общественное положение… Зашибу.
– Зашибет, – подтвердил младший в ответ на вопросительный взгляд лешего и кивнул, впечатавшись лбом в ствол березки, которую нежно обнимал. – А я помогу… Потому что Литочка, она такая… Такая… – в голосе младшего зазвучали слезы. – Люблю я ее!
– И я, братка, – шатнулся с нему Валмир.
– Чуйства, – прослезился лешак. – Прям как у нас с Елочкой… – и запел тоненьким голосом. – Полюблю я Елочку под сосной высокою, под калиной, под дубком в губоньки почмокаю!
– Нет, вы только посмотрите на них, – прозвучавший из ближайших кустов бодрый голос лешачихи заставил всех троих мужчин вздрогнуть. – Забулдыги! А все ты! – ветви раздвинулись, выпуская лесную хозяйку, которая целенаправленно шла к мужу. – Только посмотрите на него! Почмокает он! Я тебя самого сейчас как чмокну, сморчок ты старый! Пьяница!
– Елочка, – расплылся в улыбке леший, – какая же ты у меня красавица все-таки. Чисто королева! Валькирия моя!
– Да и ты у меня мужчина хоть куда, – засучила рукава она. – Король виновый дубовый! – в руках лесовицы сам собой появился крапивный веник. – Что ты там давеча про радикулит толковал, Отец? – ласково пропела.
– Не помню, – благоразумно отступил лешак. – Совсем не помню, Елочка! Прям как отрезало… – молоденький густой осинник манил прозорливого лешего. Тем более, что был уже совсем рядом.
– А я напомню! – пообещала ему жена, кидаясь наперерез.
Умудренный долгой и счастливой семейной жизнью леший припустил от благоверной наутек, только пятки засверкали. Трещали осинки, возмущенно покачивая кудрявыми макушками. Напрасно старались они охладить супругов, стряхивая им за шиворот дождевую воду да только все без толку. И долго-долго еще звучал на всю пушу полный праведного негодования глас лешачихи.
– Короед ты бородатый! Один вред от тебя! Мало того, что мужиков с супружеского ложа сдернул, так ты еще и Шарика простудить умудрился! Знаешь ведь как он дождиков не любит. Малыш теперь чихает громче Литочки! Уууу! Так бы и убила! Нет! Не трожь! Куды?! Охальник, знаю я твои полшишечки!
– Пошли отсюда, – откашлялся, скрывая смех, позвал не иначе как волшебным образом протрезвевший Вал.
– Так-то она права кругом, – Рина мучила то ли совесть, то ли похмелье. – Может спит еще Литочка, а?
* * *
Она и правда спала. Теплая. Сладкая. Родная.
– Чтоб я еще хоть раз с лешим выпил! Да ни в жизнь! – клялся Рин, торопливо раздеваясь.
Вид он имел бледный, но решительный.
– Да ладно тебе, – посмеивался Вал. – Хорошо же посидели.
– Замечательно. Особенно чудесным было то, как меня только что Шарик обнюхивал.
– Он проявлял бдительность, – Валмир изо всех сил старался не расхохотаться. – А что чихнул, так он невиноватый…
– Гад ты, хоть и брат родной, – окончательно обиженный Рин примостился под бочком у жены.
– Это ты хорошо придумал, – одобрил Вал. – Думаю, что пару часиков поспать мы можем.
* * *
– А ведь все так и было… Все как этот мальчик рассказывал… – в хрустальном женском голосе слышались слезы. – Ни минуты не жалею, что шагнула тогда в зеркало. Ни секундочки.
– Сань, ты чего удумала? – натурально напугался бас. – Не плачь, ненаглядная.
– И правда, Санечка. Не нужно, – подержал тенор.
– А если ты сервиз какой разбить хочешь или получить ключи от вивария, только скажи, родная, – присоединился к уговорам баритон.
– Это я от счастья, любимые мои…
Глава тринадцатая
– Вчера ты остановился на том, что Саннива подошла к волшебному зеркалу, – Лита поудобнее умостилась у Рина на коленях.
– Не ерзай, пожалуйста, – проникновенно попросил тот и поплотнее завернул супругу в плащ.
После вчерашнего ненастья заметно похолодало. Солнце, до этого щедро дарившее свой свет Сардару, ныне пряталось в облака. Должно быть куталось в них от промозглого западного ветра.
– Мне жарко, – пожаловалась Мелита и предприняла еще одну попытку освободиться.
– Милая, если не перестанешь барахтаться, начну к тебе приставать, – как честный человек проинформировал покрасневшую словно маков цвет Мелиту.
– Страдалец, – хмыкнул Вал, поглядывая на сидящего на пеньке брата и испуганно замершую в его объятиях жену. – Давай поменяемся, я пчелку подержу, а ты валерьянки накопаешь.
– Держи карман шире, – отказался Рин.
– А давай ему поможем, – не выдержала сердобольная травница.
– Мы и так ему помогаем, развлекаем сказками, – проигнорировал хохот брата Аэрин. – Взяла Саннива в руки гребень из элефантовой кости выточенный и подступила к дивному зерцалу. Стянула она покров шелковый, на раму самоцветную накинутый. Глядь, а перед ней будто окно протаяло. Смотрит красавица и глазам не верит. Вместо спальни опостылевшей расстилается перед ней чисто поле. Колышется на том поле пшеничка, васильками словно сапфирами присыпанная. А по полю тому идет будто перень молодой синеглазенький. Идет, улыбается.
Залюбовалась девица, узрев чудо этакое. Понравился ей парнишка: волосы его русые, глаза лазоревые да стан крепкий.
– Влюбилась, короче, – подал голос Вал. – Пчелка, глянь, еще копать или будет?
– Парочку еще, если не трудно, – откликнулась Лита. – А дальше, что было? – она повернулась к Рину.
– Загремел тут в двери ключ. Идет к невесте Черный Мара. Услышала его Саннива. Дрогнуло ее сердечко, затрепыхалась пойманной птичкой. Прижала она к груди высокой руки, а в руках-то по-прежнему гребень да покров зеркальный. Заскрипела дверь угрожающе. Зашлась душа у невестушки, кровью облилась. Отступила она на шаг. Против воли попятилась… Глядь-поглядь, а вокруг нее пшеница золотая, да солнышко в небе, да ветерок в волосах. И нету демонюки проклятущего, будто и не было никогда.
– А Мара как же? – охнула Лита.
– А что Мара? – Валмир задумчиво покрутил в руках выкопанный корешок, понюхал его и аж скривился. – Мужик разлакомился, думал, что его невеста поджидает, а спаленка-то пустая. Облом, короче. Ну он ясное дело не лыком был шит, срузу волшбу почувствовал. Сунулся к зеркалу, заглянул, а оттуда ему Владыка Гор фигу кажет и улыбается глумливо. Дескать, ищи-свищи, морда рогатая. Вильнул хвостом Мара да как заревет! Пчелка, может хватит уже, а? – вернулся к реальности Вал.
И был он такой несчастный и грязный, так умильно смотрел бесстыжими синими глазищами, что Лите неожиданно захотелось его обнять.
– Так уж и быть, – пряча смущение, плеснувшее горячей волной, согласилась она. – Да и домой пора. Тетушка небось уже места себе не находит. Давай маун-траву да пошли, – Лита протянула руку ладошкой вверх.
– Запачкаешься, – протянул ей чистую тряпицу запасливый Рин.
– Хороша ли работа, хозяюшка? – сверкнула бесшабашная валова улыбка, вызывая нежданную оторопь у бедной травницы.
– Маловаты корешки, – честно ответила Лита, робко поднимая глаза на Валмира.
– Ну вот, – непритворно огорчился он. – А я уж благодарность принимать приготовился.
– Едва-едва на зелье хватит, – еще тише отвечала Мелита.
– Эх, а я-то думал, что ты меня обнимешь, – склонился к ней Валмир.
– Еще чего, – притянул к себе жену Рин. – Ты сам весь изгваздался, да еще и Литу запачкать хочешь…
– Ну вы и… – развел руками и расхохотался Вал.
А Мелите как-то невзначай подумалось, что эта грязь отходит легко. 'И ничего страшного бы не случилось, если бы…' – тут она строго одернула себя и постаралась выбросить из головы неподобающие мысли.
– Рин, – предприняв попытку отвлечься, спросила аданка, – скажи, кого это Саннива на том поле пшеничном встретила?
– Тунора Творца, пчелка, – отозвался вместо брата Вал, задумчиво почесывая в затылке. – А если я еще один корешок выкопаю, обнимешь? – глядя на пышный куст валерианы поинтересовался он. – А если два?
– Соглашайся лучше, – посоветовал Рин, склоняясь к нежному девичьему ушку. – А то этот зануда из леса не уйдет, пока всю маун-траву не выроет. И съедят нас комары, – посулил он и, не удержавшись, прижался губами к заполошно бьющейся жилке на шее Литы.
Та вместо ответа тихонько пискнула и спрятала лицо у него на груди.
– Ну чего ты, милая, – удивляясь сам себе, принялся успокаивать смутившуюся аданку Рин. 'Вот зачем я к ней пристаю? Не хочет Вала – мне же лучше. Хотя…' – что-то его грызло и подталкивало поступать по справедливости то ли совесть, то ли клещ какой… – Будешь дальше сказку слушать?
Лита молча кивнула, соглашаясь.
– Стоит, значит, беглянка вся из себя удивленная, – придя к какому-то выводу, повел рассказ Вал, покрепче ухвативши стебли маун-травы, – птичками любуется, а Тунор, – левой рукой он немного разгреб влажную после ночного ливня землю, расставил пошире ноги и дернул, что есть мочи, – с нее глаз не сводит. Глянь, какой здоровенный, пчелка!
– Кто? Тунор? – захлопала глазами Лита.
– Корень, дурища белобрысая! – Вал отбросил в сторону вырванный куст, выхватил у брата кулек с завернутой в плащ женой, прижал ее к себе покрепче и закружился.
А вместе с ним закружился по-утреннему умытый лес и низкое покрытое тучами небо, и мокрая трава… Вот она-то и сыграла злую шутку с егерем, подсунула ему под ноги корягу, оплетенную бойкими побегами паслена. Ну как тут было устоять? Словно мощный дуб под топором опытного лесоруба рухнул навзничь Вал, но рук не разжал.
Он лежал на поляне посреди заповедной пущи, слушал встревоженные голоса Аэрина и Литы и улыбался. – Да не убилась я, Рин! – отбивалась маленькая травница. – Не хватай меня! Дай я на Валмира посмотрю!
– Чего на него смотреть, милая? Вон у него какая рожа довольная! Пусти ее, придурок! – напустился он на брата. – Чуть не убил голубку мою, скоморох каменецкий! Что ты лыбишься?!
– До чего же жить хорошо, – беззаботно откликнулся Вал и посмотрел на Литу. – Со мной и правда все хорошо, пчелка. Не волнуйся.
Но целительница не слушала. Обняла его лицо крепкими ладошками, склонилась низко-низко и будто в душу заглянула, в самую ее глубину. Прямо туда, где жила любовь к маленькой белобрысой хульдре, одним фактом своего существования превращающей пасмурное утро в сияющий полдень. Нежное напоенное земляникой дыхание коснулось его губ, горяча кровь и рождая желание. А тонкие литины пальчики тем временем скользнули по вискам, прошлись по темени и замерли на затылке, посылая волну тепла.
– Вот теперь действительно все хорошо, – успокоилась она и обмякла, прикрыла глаза, устроившись на широкой груди забывшего как дышать Валмира. – Как же ты меня напугал.
Рин посмотрел на это безобразие, тяжело вздохнул и опустился на пенек.
– Увидел Тунор нежную красавицу и враз понял – вот она – судьба-судьбинушка стоит перед ним, улыбается, – помолчав, Аэрин продолжил сказку. – 'Как зовут тебя, милая?' – спросил, любуясь. 'Саннивой нарекли,' – потупилась девица. 'А тебя как величают?' – порозовела ланитами. 'Ту…' – только начал он, как разверзлись сферы небесные и показалась мерзкая рогатая образина.
'Вот ты где, невестушка скромница!' – разнесся над полем дикий рев. 'Не думал, не гадал, что гадюку я на груди пригрел, тварь болотную ядовитую! Отравила ты все нутро мое! Опозорила! Ничего, отыграюсь я! Ни одна еще не спаслась змея от могучего Мары Темного! И тебе от меня не уйти, изменница! И полюбовнику твоему! Настал ваш смертный час!' Услыхала Саннива грозного демона, увидала его харю отвратную и залилась слезами горючими. Захохотал демонюка злобный, оскалился.
А Тунор улыбнулся тихонечко да и потянул из помертвелых рук девичьих покров зеркальный. Склонил он низко голову, шепча слова заветные. Растворился плат в его руках, потек туманом… И вот нет уже полюшка, и пшенички, и васильков… Нету девицы красной и парня синеглазого. Растаяло все будто и не было никогда.
– Ох, – прониклась Лита. – А дальше? Дальше-то что было?
– Как чего? – не выдержал и невесомо погладил ее по спине Вал. – Отросли у Мары рога пуще прежнего. Старики говорят, что с этого самого дня они у демоняки ветвиться и начали.
– Ну тебя! – Мелита сердито стукнула кулачками по своей ехидной подушке. – Весь настрой перебил.
– Золотые слова, – расцвел Рин, помогая жене подняться. – Ну его. Пойдем домой, милая.
– Эй, вы куда? – Вал со смехом протянул к ним руки. – А как же я? А ранения мои? А корешки?
– Твои? – Аэрин развернулся.
– Чего? – не понял Вал, поднимаясь и поправляя одежду.
– Ничего, – отмахнулся Рин. – Домой пора. Тетушка нас убьет.
* * *
– Я чуть второй раз богам душу не отдала! – ругала племянников Сагари. – Места себе не находила! А им хоть бы хны! У, бессовестные! – внимательно глянув на устыдившихся братьев, она сочла воспитательный момент законченным и подлетела к ним поближе. – Ну, чего было-то? – тетушка понизила голос до интимного шепота. – Ночью?..
– Да ничего такого, – отчего-то покраснел Рин.
– Так… Ну ка признавайтесь, неужели сподобились?
– Теть, ты про что? – Вал сосредоточенно выбирал пирожок порумянее.
Рин задумчиво постукивал кончиками пальцев по столешнице.
– Да ладно вам темнить-то, – подзуживала Сарари. – А-то я не вижу, как вы на жену смотрите. Было, да?
– Теть, отстань…
– Ну хоть кивните. Хотя… Пока Литочка у соседей могли бы и рассказать коротенько.
– Мы… – начал Вал.
– Сначала сказки рассказывали, а потом с лешим пили, – сдал всех с потрохами Рин.
– Мельчает молодежь, – неподдельно расстроилась Сагари. – Вот в мое время… – ее прервал стук в калитку. – Несет кого-то, – посетовала она. – Спасителя вашего не иначе… Ничего, за пьянку вы у меня еще получите, мальчики. Вместо того, чтобы…
Не дослушав возмущенную тетушку братья дружно покинули горницу.
– Вернетесь, голубчики! Никуда не денетесь! – призрачная фигура выплыла из стены и возмущенно погрозила племянникам кулаком. Сагари слов на ветер не бросала, а потому неприятный разговор просто откладывался.
* * *
– Мира этому дому и его хозяевам! – раздалось громогласное, едва Вал распахнул калитку, и на разноцветные плиты двора Крайнего дома шагнул Пармен. – Хорошо, что я тебя застал, парень, – обрадовался он, увидев Рина. – Тут такие дела творятся…
– И тебе не хворать, Пармен, – Валмир с интересом разглядывал учителя младшего братишки. – Что стряслось?
– Не держите уважаемого человека в дверях, позорники, – оба племянника получили вразумляющие подзатыльники и поспешили пригласить артефактора в дом.
Тот с интересом глянул на то, как синхронно дернулись головы братьев, но помня о характере покойной Сагари, от комментариев воздержался.
