Текст книги "Повесть о каменном хлебе"

Автор книги: Яна Тимкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Айрэнэ прошлась по комнате, оглядывая свои новые владения, соображая и прикидывая: "Вот тут, напротив окна, диван хорошо встанет… Стол приволочь оттуда, не оставлять же его сестрице… Что за бред – ковер на стене. На пол его – и можно будет валяться с книжкой… А комод этот прокороеденный – на помойку."

Девушка прошла на кухню, приоткрыла окно, и порыв свежего воздуха взметнул ей волосы, бросил в глаза. Она рассмеялась, отбросила непослушные пряди, зажмурилась и сладко потянулась, раскинув руки:

– Каааайф-то какой… Это надо отметить!

* * *

Как же ее звать? Ту новую девочку, которая в последнее время все вокруг вертится… Девочка неумная, наивная… Брать-не брать? «Для создания толпы подойдет, но потом же не отвяжешься!» А обижать без нужды не хочется. Ладно…

Откуда-то доносится звон гитары.

– Тхэсс, как оно тебе? Тхэ-эс!

– А? – та подходит ближе, прислушивается, склонив голову набок. – Знаешь, да, в общем-то, забавно…

– Ну давай подойдем.

Прислонившись к стволу, пристроив гитару на согнутой в колене ноге, стоит девочка – уже не играет, смеется чьей-то шутке. "Вот копна-то!" – с невольной завистью отмечает Айрэнэ густые, темные волосы незнакомки. А та словно нарочно встряхивает головой – и все эта роскошь рассыпается по плечам, и играют в волосах золотисто-рыжие искры. Поношенные, но еще крепкие кроссовки, потертые синие джинсы, под расстегнутой курткой видна зеленая водолазка – все вполне обыкновенно, нет ни плащика, ни подобия плащика, никаких украшений, только пара фенечек на запястьях. "Хорошо… Совсем новенькая, наверное… Нет, не совсем – иначе откуда песни и гитара… Но ничья – это точно…"

Айрэнэ уверенно отодвигает плечом какую-то девочку – та открывает было рот, но под холодным взглядом Айрэнэ и подоспевших Тхэсс и Йолли протест умирает в зародыше.

– Приветствую. – это уже девочке с гитарой. Доброжелательная улыбка, на лице – искренняя заинтересованность. – Можно ли поинтересоваться у такой прекрасной леди, что именно она пела?

На золотисто-смуглых щеках девочки проступает легкий румянец. ("Так, против «леди» мы ничего не имеем…") Со смущенной улыбкой:

– Это мое… "Песня отверженных" называется…

– Позволено ли мне будет просить прекрасную леди об одолжении?

Девочка опускает ресницы, от стеснения не может выговорить ни слова, только кивает.

– Мне бы очень хотелось послушать… еще что-нибудь… Что леди написала сама.

Девочка поет. Тхэсс шепчет в самое ухо:

– Знаешь, неплохо – для этого Отстойника…

Айрэнэ едва заметно кивает: и так ясно, что голосок есть, гитару держать умеет, а если избавить песни от лишней боли-крови и прочей моркови, то будет совсем хорошо. Остается немного. Познакомиться и пригласить…

– Как зовут леди?

– Искра… – полушепотом.

Айрэнэ склоняется и целует руку девочки.

– Нет, ты ее глаза видела? – веселится Тхэсс.

* * *

Когда Айрэнэ предложила всем носить одинаковые прикиды, никто и не думал возражать – напротив, приняли ее идею с восторгом. Клановыми цветами выбрали темно-синий и серебряный, при этом не запрещались небольшие вариации и украшения. Темно-синий бархат с серебряной отделкой одинаково шел как сумрачно-красивой Тхэсс, так и светленько-обыкновенной Йолли, и даже Айканаро стала выглядеть чуть больше похожей на эльфенка.

Айрэнэ вздохнула. Айканаро – очередное приобретение, экземпляр в коллекции, и вот упрямый ребенок попался: на вид – чистый хоббит, только тощий, копна мелких кудряшек, мышиная мордашка, а туда же – Айканары мы, эльфийские принцы, мелкие, но гордые. "Вот вечно так – не присмотришь вовремя, потом задолбаешься с ними… И откуда что берется…" Хорошо хоть, удалось убедить девочку не кричать всем направо и налево, что она "принц на самом деле", но вот громкое имя та решительно отказывалась сменить – или хотя бы оставить, так сказать, для внутреннего пользования, а внешним выдавать какой-нибудь другой вариант. Оставалось только одно… Девочка всерьез увлекалась глюколовством и прочими энергетскими заморочками, и то, что Айрэнэ "умела Видеть" – даже не так, а "умела Видеть!!!" – повышало ее авторитет до заоблачных высот. Правда, с именем Айканаро все же уперлась… "Ничего. Справимся."

Девушка снова вздохнула. Справляться предстояло не только с имечком, но и с намерением ребенка бросить музыкальную школу. Айрэнэ уже не раз представляла, как изумительно красиво может получиться: гитара и голос Тхэсс – и скрипка… Пронзительная, отчаянная скрипка. Она обожала скрипку, пару раз даже подумывала, не найти ли частного учителя, ведь может себе это позволить… Но потом пожимала плечами и отказывалась от этой мысли, понимая, что столько времени и сил ей не найти. Но как же хочется… "А у этой дурочки уже все есть! А она еще и ломается!"

– Слушай, кысь…

– А? – Тхэсс обернулась от плиты, вопросительно вздернула бровь.

Айрэнэ сидела, облокотившись на стол, поджав под себя ногу и задумчиво глядя в окно, за которым сеялся унылый осенний дождь.

– Слушай… – повторила она, – у тебя квэнта прошлая какая была? Изначальная?

– Ломиэль, дочь Эола Темного. Менестрель, странница, все такое… А что?

Айрэнэ хищно улыбнулась:

– Кажется, у тебя скоро появится братик…

– Эй! – притворно-возмущенно взвилась Тхэсс. – И кого это ты мне в родственники прочишь?

– А угадай с трех раз…

Та помотала головой:

– Ладно тебе, не томи. Ну?

– Айканарушку.

– Вот блин! – от избытка чувств Тхэсс взмахнула ложкой – в воздух взлетела макаронина и шлепнулась на пол возле холодильника. – Ай, блин!

– Не блин, а макарона! – рассмеялась Айрэнэ. – Нет, серьезно. Слушай сюда.

– Не, погоди! – перебила ее Тхэсс, – А зачем тебе морочиться, что-то новое изобретать? – подобрала макаронину, прицелилась – закинула в мусорное ведро, – Чем тебе его айканаровская квэнта не легла? Вон же – и любовь, и смерть, и страдания, да еще по смертной, как ее там… Аданэт, что ли…

– Нет. – Айрэнэ взглянула в глаза Тхэсс и покачала головой. – Нет, это не пойдет.

– Почему?

– Потому что… Ладно, слушай дальше! Я уже все продумал.

– Ну?

– Значит, ты – Ломиэль, дочь этого самого Эола… Айканаро – Ломион, братец твой. Младший, кстати – чтобы не выпендривался.

– Погоди, а как ты объяснишь…

– Отражение, – не дала себя сбить Айрэнэ. Взяла со стола нож, покрутила в пальцах, – все просто и банально. Ломион, который… Скажем, играл на скрипке. Может, даже изобрел, там увидим… В книгах это, понятно, не отображено, там все больше на кузнечное дело напирали. К тому же – отражение, сами понимаете… Не обязаны канону следовать. Да и вообще – сестру любил, на скрипке играл, сестра пела… Итог понятен?

– Мило… – кивнула Тхэсс. – А ты тогда каким боком в этой истории? – усмехнулась. – Идриль, что ли? Его драгоценная и единственная любовь?

– Ну да! – скривилась Айрэнэ. – Меня – этой дурочкой? Щас… Придумаю какую-нибудь романтику-лирику… – и едва слышно добавила, – первый раз, что ли…

– Да не хочу я! Понятно? – Айканаро, вытянувшись во весь рост, очень старалась смотреть Айрэнэ в глаза – получалось не очень, потому что роста все равно не хватало. – Я оттуда, а здесь мне ничего нафиг не сдалось!

– Да-а? – насмешливо прищурившись, процедила Айрэнэ. – Ты, в конце концов, кто – эльф или как? – небрежным жестом оборвала открывшую было рот девочку. – А какого Моргота это не видно, радость моя? Что ты здесь такого делаешь, чтобы на тебя посмотрели и без всяких твоих воплей признали в тебе эльфа? Тем более – Айканаро?

– Да я…

– Молчи уж, "да ты"! – передразнила девушка. – Какой эльф будет ходить в драной одежде? С немытыми энный день хайрами? Ты себе можешь представить эльфа, у которого нет вкуса? Не можешь? Так какого лешего ты себя и меня позоришь?!

– Это все фигня! – прорвалась-таки девочка. – Это здесь, а…

– А сейчас ты – здесь! – отрезала Айрэнэ. – И не эльфа в тебе видно, а претензии немеряные! Пальцы в дверь не пролезают! Да тебе стыдно должно быть, что некоторые люди в чем-то лучше тебя! Лю-ди! Дхойны! Так что изволь делать то, что тебе говорят…

– А я…

– Что – ты? – Айрэнэ сверкнула глазами, и Айканаро невольно сделала шаг назад. – Принц ты, да? А ты знаешь, кем я там был? Не знаешь? И правильно, нечего! Уж будь уверен… Ну ладно, – оборвала себя, – сейчас мы – здесь. Должны жить. И нечего отмазываться… Садись, хватит прыгать. Чай пить будем.

Айканаро осторожно перевела дух и присела за стол, а девушка налила в чайник воды, поставила на плиту. Проговорила, не оборачиваясь:

– Слушай… А тебе никогда… не казалось, что тебя еще раз было в Арде? Только кем-то другим… Мне кажется, я тебя знаю. Что-то такое, едва уловимое… – повернулась. Девочка смотрела на нее широко раскрытыми глазами – и даже рот приоткрыла.

– Знаешь… – Айрэнэ нахмурилась, провела по лбу тыльной стороной кисти, прикрыла глаза, – попробуй… Попробуй посмотреть – раннее утро, лес, звон ручья… Деревья высокие, толстые стволы… Древние, очень старые… Ловишь ощущение?

Девочка закрыла глаза, помедлила, неуверенно кивнула. Робко:

– Солнце так… косо падает, да?

– На ручей падает, – согласилась Айрэнэ, – а в самом лесу полумрак…

– Ветви переплелись…

– Именно что… Стой. Музыка… Слышишь? – бросила взгляд на девочку – та подалась вперед, едва не падая со стула.

– Я иду по лесу… Очень аккуратно иду, не задеваю ни веточки. Слышу странную музыку… И голос ручья, и еще чей-то голос. Выхожу к ручью – там стоит эльф… Спиной ко мне… Высокий, темноволосый… Погоди! – вскрикнула – и Айканаро вздрогнула, распахнула глаза.

– А… – так, голос – в шепот, отвернуться – но так, чтобы девочка видела немного лица, изобразить – брови – страдальческим изломом, прикусить нижнюю губу, судорожный вздох.

– Ай? – робкий, дрожащий голосок, – чего с тобой?

Со свистом втянуть воздух – сквозь сжатые зубы. Тяжело привалиться к плите, опереться одной рукой, другую – ко лбу.

– Нет… Ничего…

– Ай?! – судя по шуму отодвигаемого стула, девочка все же решилась встать и подойти. Неуверенное касание – потянула за рукав, – Айрэнэ?

Айрэнэ резко обернулась – девочка не успела отшатнуться, и обе руки девушки вцепились ей в плечи, огромные сумасшедшие глаза оказалось совсем близко, и девушка выдохнула прямо в лицо Айканаро:

– Ломион! Ты!

Айканаро не нашлась, что ответить, и растерянно таращилась – Айрэнэ еще мгновение пристально всматривалась в нее, потом веки девушки медленно опустились, и она тяжело навалилась на плечи девочки.

«Оказалось, что он совсем еще юн. Юн, но странно мрачен. Бледное лицо, словно он давно не выбирался на свет, черные локоны до плеч, широкие черные брови, темные, но ярко блестящие глаза, тонкие губы… Внезапно он улыбнулся, и тут же лицо его осветилось.»

«Он не видел меня, но я часто сопровождала его в его одиноких прогулках. Я знала все его любимые лесные места и тропы, я слышала все его любимые песни и мелодии. Я знала, что надо будет выйти к нему… Знала – и все же медлила.»

«Теперь мы бродили вместе – и я открывала ему секреты леса, которые он никогда бы не узнал сам… А он играл – для меня, и я пела… Иногда он приходил с сестрой, и тогда пела она, а я слушала. Они удивительно походили друг на друга – но временами казались совсем разными.»

«А потом он исчез. Он, его мать, его отец… Осталась только его сестра Ломиэль, которая и рассказала мне, что произошло. Они уехали – уехали в Гондолин, скрытый город, город камня и света… Город, куда не было доступа лесной майя, привыкшей к зелени и сумраку…»

Айрэнэ гордилась собой – ей удалось не только убедить девочку не бросать музыкальную школу, но и накрепко привязать упрямое создание к себе. Айрэнэ часто звонила ей – и когда та уже привыкла к звонкам, резко прекратила. Айканаро волновалась, дергалась, даже решилась спросить, в чем дело, но наткнулась на удивленно-равнодушный взгляд и поднятую бровь. Плакала и пыталась хамить, но под нахальством крылись робость и неуверенность, и достаточно было нескольких мягких слов (глаза в глаза) – или строгого окрика (в зависимости от ситуации) – чтобы девочка тут же присмирела. Когда же Айканаро почти отчаялась снова добиться расположения девушки, та опять стала ласковой и внимательной – и изголодавшаяся по теплу девочка уже была готова на все, лишь бы не потерять ее. Правда, на вкус Айрэнэ – уж слишком на все и, хотя время от времени она сажала Айканаро себе на колени, обнимала и легко чмокала в щечку, дальше она заходить не собиралась.

* * *

«Литературный семинар для всех желающих. Основы стихосложения и правописания. В комплекте – критика. Особо тонким и чувствительным душам рекомендуется захватить нашатырь. Вечно ваши – ФАРИЗА и КУНДА ВОНГ, кадавры. Телефоны:…»

Объявление сразу привлекло внимание Айрэнэ. В отличие от остальных бумажек, украшавших стволы деревьев в Эльфятнике, это было отпечатано на компьютере, а не написано от руки. И под текстом красовалась очень, очень знакомая подпись.

Айрэнэ почувствовала, что краснеет. Как давно это было – несколько лет назад… А все-таки воспоминания о собственной глупости не тускнеют, и кажется, словно это случилось только вчера. "А ведь верно они меня тогда… Ни рифмы, ни мозгов. И основная идея – стандартный детский скулеж. А если бы не они, до сих пор бы ерунду писала и позорилась… Та-ак… А если…"

– Тхэсс, ручка есть?

Та обернулась, оторвавшись от разговора с какой-то полузнакомой девочкой:

– Да, а что?

– Запиши-ка мне эти телефоны…

– Кадавров-то? А зачем?

– Пойду, погляжу, что там деется. Если чего хорошее – надо будет и остальных захватить, им полезно…

Литсеминар проходил дома у одного из кадавров – у кого именно, Айрэнэ так и не поняла, да и не стремилась выяснять. Она пришла вовремя, но в гостиной на диване и всех креслах уже расположился народ, и Айрэнэ пришлось довольствоваться принесенным из кухни стулом – правда, со спинкой. Еще два стула забрали себе критики, а остальные гости рассаживались уже на ковре на полу.

На небольшом журнальном столике перед критиками были аккуратно разложены книги и бумаги, и одна из девушек – смуглая Фариза – неторопливо просматривала какой-то текст. Вторая, опершись локтями на стол и положив подбородок на скрещенные пальцы, улыбалась входящим и приветливо кивала. В желудке Айрэнэ снова появился знакомый холодок, ей захотелось спрятаться… Разозлившись на себя – "Заткнись! Ты уже давно не ребенок!" – она достала из рюкзака захваченные с собой листочки с текстами Тхэсс, Айканаро и остальных девочек из свиты, балующихся стихами. "Потом спрошу."

– Будем надеяться, что все опоздавшие уже пришли… – начала Кунда Вонг, и Фариза, складывая бумаги, продолжила:

– …или опоздали совсем. А пока мы представимся…

Оказалось, что семинар проходит далеко не в первый раз, и многие участники уже давно и хорошо знакомы с критиками. Новенькие представились (Айрэнэ назвала только свое имя, тогда как остальные добавляли, что пишут – стихи или прозу; критики внимательно вгляделись в нее, но расспрашивать не стали), потом Фариза и Кунда провели детальный разбор нескольких стихов, ответили на вопросы, потом началась теоретическая часть. Скучно не было – критики умело разбавляли сухие правила забавными примерами и случаями из жизни, так что даже Айрэнэ, не отличавшая ямб от хорея, а стихи разбирающая по принципу «цепляет – не цепляет», начала кое-что понимать.

По окончании семинара объявили чаепитие (Айрэнэ порадовалась сообразительности Тхэсс, чуть ли не силой впихнувшей ей в рюкзак какие-то печенья и плюшки), а критиков обступил народ, жаждавший общаться лично. Айрэнэ выпила чай, подождала, пока толпа схлынет, и подошла к девушкам, прихватив стихи своих девочек.

До метро было не то, чтобы далеко, но неприятно – короткая дорога проходила дворами, и Айрэнэ, поколебавшись, все же свернула на длинный путь. Пусть длинней, зато светлей.

Девушка задержалась на семинаре дольше других. Она показывала критиками стихи – те согласились прочитать и выдать предварительное суждение. Правда, не насчет "есть талант – нет таланта", но… Оказалось, что из всех девочек имеет смысл таскать на семинары только троих: Тхэсс, Лаурэдэль и Азраэль. Первые двое сюрпризом не оказались, но вот третья… Азраэль (или даже Азраил – для особо близких знакомых) – совершенно незначительное создание, взбалмошное, надменное… Конечно, она слушалась Айрэнэ (попробовала бы не!), но ее вечные истерики и переезды… Девушка уже начинала подумывать, как бы половчее ее выгнать, а тут, оказывается, вон оно что. Способности.

"Айканаро, наверное, все равно придется взять, обидится же, воплей будет… Ну да ладно, походит пару раз, оскорбится до ужаса и сама бросит. Ей скрипку надо… А не дурью маяться. Ладно."

Еще одна мысль не давала Айрэнэ покоя. Она по привычке вглядывалась в лица собравшегося народа, отмечала интонации и жесты, пытаясь отслеживать "точки силы и линии трения" – как она называла распределение власти в любой стае – и не находила ровным счетом ничего. Конечно, кто-то дулся, кто-то кого-то недолюбливал – не без этого! – но в общем и целом… Критики никого не выделяли – слишком, никого не высмеивали – зло, и ни в одном движении, жесте или слове Айрэнэ не увидела намека на хорошо знакомые ей отношения. "Так не бывает."

В метро – вниз по лестнице, через турникеты, на платформу. Середина станции.

– Мур, мяу! Я уж тебя совсем заждался! Ну как?

– Ну мяу, мяу… Нормально, вполне себе. Сейчас расскажу…

– Рюкзак давай, натаскался уже…

– Мурр… Ты сегодня у меня, я так понимаю?

– А что, ты против? – наигранное изумление, хлоп-хлоп длиннющими ресницами.

– Да щас, не дождетесь… Блин! Тхэсс, ты сигареты купила?

– А то! Пошли быстрей, это ж наш поезд!

* * *

– Значит, на вторник есть… – визгливый голос кассирши не дает сосредоточиться на смысле слов, а от душного воздуха кругом идет голова. Преодолевая звон в ушах, Айрэнэ морщится, стараясь понять, как ей лучше поступить. В руках – то ли веером, то ли россыпью – бумажные деньги, и уже перепутались купюры, а в голове перепутались цены и даты. «Ох уж эта поездка на осенний КОН, никогда ведь туда не ездила… Нет, надо было выпендриться…»

– Ну, что брать будете?

То ли пять мест на четвертое, то ли четыре места на пятое… Плацкарт или купе? Вместе или по раздельности? Прибытие утром или вечером?

– Ну, решайте быстрей! Люди ждут! – это сзади. Кто-то из очереди.

"Люди… Дхойнэ… Стрелять вас всех, слишком много развелось…" Но билеты надо брать. Надо решать, и решать быстро. Айрэнэ открывает рот – и не знает, что сказать.

Перед глазами все плывет, уже не видно лица кассирши, уже не различимы цифры на купюрах и строки на бумажке, где девушка записала все данные. Сейчас выступят злые слезы – Айрэнэ уже чувствует, как подступают, жгут, и в горле – знакомый ком…

Ее уверенно отодвигают в сторону.

– Простите, пожалуйста, что время отнимаем! Прямо голова кругом, столько всего свалилось! – звенит голос Тхэсс. – Нам, пожалуйста… – и девушка быстро и четко проговорила все, что было нужно: и номер поезда, и число, и места, и какие именно места… Забрала у застывшей рядом Айрэнэ деньги и документы, через минут десять сунула все это ей обратно. Айрэнэ с удивлением воззрилась на деньги – она была уверена, что ничего не останется, да еще придется добавлять.

– Это ты как? – выдавила она.

Тхэсс обернулась, сверкнула улыбкой:

– Да у них же льготы есть, ну еще и поезд такой подвернулся… Ты не волнуйся, все нормально!

– Ну… Да. Мур тебе, – Айрэнэ так и смогла заставить себя выдавить что-либо, больше похожее на благодарность, но Тхэсс этого и не требовалось. Закончив дела у кассы, она подхватила девушку под руку и поволокла ее к вокзальному кафе:

– Пошли тебя кофем отпаивать, на тебе ж лица нет!

– Да? А что есть?

– Глаза исключительно! Во-от такенные! – и Тхэсс развела руками, показывая размер этих самых глаз. Айрэнэ облегченно рассмеялась.

* * *

Негромкий голос за спиной заставил девушку остановиться.

– Это ты – Айрэнэ?

Она обернулась. "Ой…" Взгляд уперся в размашистую надпись на черной футболке и, чтобы посмотреть в лицо окликнувшему ее существу, Айрэнэ пришлось вытянуться, выбирая все положенные ей сантиметры роста, и вскинуть голову. "Ну и шка-аф…"

– Да. А что?

Парень встряхнул головой – блестящие черные волосы рассыпались по плечам, заложил большие пальцы за широкий ремень (перекат мускулов под смугло-золотистой кожей).

– Возьми меня к себе в команду, – помедлил секунду, добавил, – На игру, и – так… – и умолк, чуть склонив голову к плечу, спокойно глядя на девушку ясными светло-серыми глазами.

– В кома-анду-у? – протянула Айрэнэ, прищурившись. – А что ты можешь? Сам знаешь – мы со стороны никого не берем… По крайней мере… – и неопределенно взмахнула рукой, предоставив ему самому догадываться, что там "по крайней мере". Он не смутился. Кивнул:

– Я хорошо фехтую, знаю боевой стиль…

– Этого мало, – перебила Айрэнэ.

– Играю… И пою. Немного. Хочешь послушать? – и все это – ровно, вполголоса, словно и голос его был таким же большим, как он сам, и надо было быть осторожным, чтобы ненароком не задеть кого-нибудь.

"А ведь сильный… Вон какой накачанный… Тягловая сила нам бы не помешала. Поет? Хммм…"

Парень невозмутимо ждал, казалось, не замечая окружившую его свиту. Тхэсс разглядывала его оценивающе, Айканаро – ревниво, остальные тихо шушукались.

– Поешь, значит… – раздумчиво проговорила Айрэнэ, накручивая на палец выбившуюся прядку, – Тхэсс, гитару.

– Прямо щас? – подняла брови та, однако сняла с плеча ремень и начала расстегивать чехол.

– Ну а почему бы и нет?

Недовольно хмурясь, Тхэсс достала инструмент и подала было его Айрэнэ, но та мотнула головой, коротко бросила парню:

– Возьми.

Он бережно принял гитару, сразу показавшуюся маленькой в его руках, перебросил через голову ремень и отошел к стене. Прислонился, приспособил инструмент на согнутой в колене ноге, взял пробный аккорд – отчего-то покачал головой (Тхэсс тут же ощетинилась – настраивала-то она!), но ничего менять не стал. Помедлил секунду и начал играть.

"Странный выбор…" – Айрэнэ узнала мелодию с первых же аккордов. Пальцы парня летали по грифу, летали по струнам, каждое движение было точным и уверенным. "Ну-ка, а как там с голосом…" – не успела она додумать, как он запел.

Негромкий голос – нарочито негромкий, то переходящий в шепот хриплый, то в шепот едва угадываемый, и внезапно – всплеском – почти крик, но лицо спокойное, неестественно спокойное, только от крыльев носа к углам рта пролегли резкие складки, да в глазах – напряжение, Айрэнэ пытается всмотреться, даже подается немного вперед, но опускаются неправдоподобно длинные черные ресницы, и есть – только лицо и голос. Цепляет песня, каждая строчка словно задевает что-то внутри, в груди – знакомая тянущая боль, в горле ком, как же некстати, но мы же умеем, мы справимся… Только отбросить ненужные мысли, только не смотреть в лицо, лучше – на пальцы, красиво ведь, и раствориться – в песне, и все, все, все…

– Время колокольчиков… – едва слышно повторил парень и умолк, и Айрэнэ поймала себя на том, что последние два куплета подпевала ему – одними губами. Девушка вскинула голову, надменным взглядом обвела успевшую собраться на послушать толпу – толпа понемногу начала испаряться. Парень снял гитару, с полупоклоном протянул ее Тхэсс (та едва ли не выхватила инструмент у него из рук, ревниво сверкнув глазами), перевел взгляд на Айрэнэ.

– Неплохо, – проговорила девушка, – очень даже неплохо. Ладно, сейчас мы спешим, но ты… Ты вообще кто?

– Большой Такс.

Свита захихикала, Айрэнэ улыбнулась уголками губ:

– Большой-то понятно, а почему Такс?

– Так вышло, – пожал плечом, улыбнулся.

– Ну ладно. Ты же московский, так? Ну телефон я тебе дам… – и девушка полезла было в поясную сумочку, но Такс мягко прервал ее:

– Айрэнэ. Можно, я пойду с вами сейчас. – и это был не вопрос.

"Надо же, настырный… Забавно…" – мотнула головой, улыбнулась, – Ну хорошо. Кстати, можешь как раз понести мой рюкзак, и еще возьми сумку у Йолли. Ага, молодец. Ну, вперед.

– Откуда ты вообще обо мне узнал? – тон вопроса оказался немного более наглым, чем Айрэнэ того хотела – стараясь скрыть смущение, она переигрывала, к тому же изрядное количество пива уже давало о себе знать легким шумом в ушах и круговертью в мыслях. Чуть не выругалась с досады, но все же сдержалась, отбросила с лица пряди, заглянула Таксу в глаза.

– Сначала просто слышал о тебе. – отвечая, Такс слегка наклонил голову к плечу, – Потом увидел твои картины. – и умолк, словно полагая это достаточным объяснением.

– А… – девушка так не считала. Поднесла к губам пиво, сделала большой глоток, – И как тебе?

Такс ответил не сразу:

– Сильно. – и, помолчав, – Они настоящие.

– Да? А что тебе там больше всего глянулось?

– "Портрет неизвестной". И "Эльфийский лес". Только он у тебя какой-то не очень эльфийский…

Айрэнэ чуть не подавилась пивом. Это действительно был не эльфийский лес: однажды в полусне она увидела эту картинку и поспешила нарисовать – но не всю. Она отсекла ту часть, где прямо из покрытой мхом земли вырастала широкая лестница – ступени словно мраморные (но мрамор не бывает таким прозрачным…) или стеклянные (но кто же строит лестницы из стекла…). А если проследить взглядом, то оказывалось, что это – мост, изящной аркой взмывающий выше деревьев и уходящий вдаль. Айрэнэ подозревала, что этот образ – один из немногих настоящих, действительно Увиденный. Так же, как и "портрет неизвестной".

– Лес действительно древний, – задумчиво проговорил Такс, крутя в пальцах кольцо, – но нет в нем ощущения фэйри. Свет, тень, красота… Но тайны нет. И к тому же картина неполная. Мне почему-то кажется, что в ней чего-то не хватает… Но это только я так думаю, – с улыбкой заключил Такс и потянулся за своим бокалом.

"Как он… Откуда… Неужели… Нет." Сейчас бы вцепиться, расспросить, вытянуть подробности – ну откуда он это все понял?! Но…

Кивнула, притворяясь равнодушной:

– Ты прав, в общем-то… Но мне проще написать, что лес эльфячий, чем сто раз объяснять… Хорошо просек, ценю. Тхэсс, дай Балрога…

* * *

– Извини, Ай, – смущение в голосе Ородрета было слышно даже несмотря на помехи на межгороде, – так уж получается…

– Почему?! – Айрэнэ было возмутилась, но тут же сбавила тон, – не, серьезно – почему? Договаривались же…

– Понимаешь… То ты одна, а то целая студия. У них там… – шорох бумажек, – человек десять будет…

– Эй, но ты же не отберешь у меня выставку?! – девушка очень надеялась, что ее голос звучит уверенно и даже чуть шутливо. – Я тут, понимаешь, старалась, новые работы готовила…

– Ну ты ж понимаешь, это не только от меня зависит…

– И на ярмарку кучу всего везу! – не дала себя перебить Айрэнэ, и была вознаграждена – со внезапно прорезавшимся интересом Ородрет осведомился:

– Да? А что именно?

– Да как всегда: венцы, фибулы, браслеты, пряжки поясные…

– А у тебя там, случаем, пряжки с волчьей головой не найдется?

Айрэнэ тихонько фыркнула, поспешила превратить смешок в кашель:

– Я посмотрю, должно быть. Вроде было…

– Хорошо… Кстати, через пару дней тебе могут позвонить – это от меня, рисунки твои смотреть…

– Картины!

– Ну хорошо, пусть картины. И заодно ярмарочное, если уже что-то есть… Так ничего?

– Разумеется, на здоровье.

– Хорошо… По результатам созвонимся. В крайнем случае – недели через две. Пойдет?

– Ну так. Удачи.

– Удачи.

Айрэнэ повесила трубку и зашипела, как рассерженная кошка. «Треклятая студия! Откуда она взялась на мою голову?!» Все шло так хорошо: накатанная давняя договоренность с Ородретом (хотя и пришлось подипломатничать немного; все-таки ее уход от Лави не прошел незамеченным «широкой общественностью»), зал в полном распоряжении, вешай работ – сколько влезет, а теперь… Придется поделиться, и хорошо еще, если не запихнут в какой-нибудь закуток. «Больше их, видите ли! А я одна! Зато качество, господа существа, качество… Ну что могут наклепать какие-то детки-студийцы?»

– Удоды! – с этим возмущенным воплем Айрэнэ вошла на кухню, и Тхэсс, не отрываясь от вышивки (серебряная нить по подолу темно-синей бархатной туники), спросила:

– Что там такое?

– Да вот… – и девушка в лицах пересказала всю беседу с Ородретом.

– Мнэ… – Тхэсс закрепила нитку и склонила голову к плечу, любуясь узором, – Кстати, как тебе?

– Нормально, молодец. Только вот тут чуток подправить…

– Это само собой… А насчет этого всего… Знаешь, хорошо еще, что под тебя не копают.

– Да ну? – вздернула бровь Айрэнэ, и Тхэсс объяснила:

– Копали бы – все было бы не так. А тут подвинешься слегка, не страшно. Что за студия-то?

– Понятия не имею. Наверное, пионерия какая-то. Да ну их совсем…

– Поглядим-увидим… Чай поставить?

Прохаживаясь возле своих картин, Айрэнэ снисходительно поглядывала на народ, пришедший полюбоваться. Теперь подойти поближе к посетителям, выпрямиться, гордо расправить плечи – так, чтобы был виден бейджик с именем. Какие-то девочки в помятых плащах-занавесках вытаращились, восхищенно открыв рты; девочкам – презрительный взгляд. «Тоже мне, ценительницы прекрасного…» Их восторги ровным счетом ничего не значили, гораздо большее ценились похвалы – или просто одобрительные взгляды совершенно других созданий… Таких, чтобы в глазах были хотя бы проблески интеллекта.

Вот, например, как у того милого существа, уже битых пятнадцать минут изучавшего ее "Портрет лесного эльфа". Существо в тяжелом суконном плаще переступило с ноги на ногу, вздохнуло и снова уставилось на картину. "Подойти, что ли? А, потом. И вообще, это он или она?" Плащ надежно скрывал фигуру, а роскошные каштановые кудри до плеч и нежное овальное лицо с правильными чертами еще ни о чем не говорили. "Попробуй тут разбери…" Существо медленно перевело взгляд на "Берена и Лютиэн" – Айрэнэ очень гордилась своей придумкой: нарисовать Лютиэн со спины. Все равно ведь никому и никогда не суметь передать красоту настоящего эльфа…

Айрэнэ поплотнее закуталась в плащ – хотя зал и утеплили по сравнению с прошлым и уж тем более позапрошлым годом, сквозняки все же давали о себе знать. Взгляд упал на картину, висевшую рядом с ее «Береном», и девушка нахмурилась.

Половину зала – большую половину – пришлось все же отдать под выставку чужой студии. Студия называлась «Имладрис», о чем и извещала табличка на ближайшей ко входу колонне. Как ни хотелось обругать творения конкурентов, но Айрэнэ умела быть объективной и признавала, пусть и неохотно, что работы были… интересные. Попалось несколько очень хороших, а в двух-трех даже проскользнуло что-то знакомое. Вспомнить бы – что…

Передернув плечами, Айрэнэ развернулась и собралась пуститься в обратный путь, но позади раздалось негромкое:

– Здравствуйте.

Девушка обернулась.

– Ой, Гвендалин… День добрый.