Текст книги "Повесть о каменном хлебе"

Автор книги: Яна Тимкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Яна Тимкова
Повесть о каменном хлебе

Синяя шариковая ручка легко скользит по бумаге. Обычный тетрадный лист в клеточку уже более чем наполовину покрыт текстом, а автор – худощавая темноволосая девушка в потертых черных джинсах и черном же пушистом свитере – явно не собирается останавливаться. Из кухни доносится шум воды и звон посуды, плывет запах поджаривающейся тушенки, в темной прихожей справа кто-то сосредоточенно сопит, копаясь в коробке с книгами, во все это вплетается неуверенное треньканье гитары в соседней комнате, но девушке это вовсе не мешает. Иногда она задумывается и выпрямляется в кресле, сведя прямые широкие брови так, что на переносице возникает глубокая вертикальная складка, глядя перед собой невидящими глазами и беззвучно шевеля губами, потом облегченно вздыхает, улыбается и снова склоняется к бумаге. Когда не в меру энергичный росчерк заставляет письменный стол шататься и поскрипывать, девушка придерживает его обеими руками, останавливая возмущенную дрожь рассохшейся мебели. Урчит обогреватель, уютный желтый свет заливает комнату и, хотя из трех лампочек в развесистой люстре горят только две, этого хватает с избытком, так что прозрачная темнота и холод позднего зимнего вечера остаются за окном, за плотными синими шторами – и хорошо, и пусть себе остаются…

– Лави! – юный недовольный голос из кухни. – Лави, Гэль! Вы там спите, что ли? Который раз зову!

– Угу… – пробормотала девушка, – Сейчас уже, погоди…

За ее спиной послышался шелест страниц, заскрипели диванные пружины, и через мгновение парень лет двадцати с узким тонким лицом мягко коснулся плеча погруженной в работу девушки.

– Ла, а тебе не пришло в голову, что он тебя не слышит?

Она вздрогнула, подняла голову – встретилась с насмешливым взглядом светлых до прозрачности глаз, улыбнулась в ответ – самую чуточку, уголками губ.

– Сама подумай – он все-таки на кухне, да еще и вода шумит чего-то… Ты, кстати, скоро?

– Надеюсь… – Лави сладко потянулась, щуря зелено-карие глаза, прижалась щекой к руке, все еще лежавшей у нее на плече. – Мррррр… – потерлась носом о теплую кисть, – может, глянешь, как оно получается?

– Ла, нас ведь зовут. Может, позже? – пытался возразить парень, но Лави уже не слушала – сдернув со стола листок, призывно помахала им перед самым лицом Гэля.

– Ну глянь, ну чего тебе стоит? Там чуть-чуть…

– А говорила, что заканчиваешь…

– Ну мяушки, ну мурушки… Ну мяааааааа!

– Ладно, ладно… – проворчал Гэль, отбирая у девушки листок, – только быстро.

– Вот и лапушка, вот и пушистый… – Лави довольно улыбнулась, забралась в кресло с ногами и замерла, пытаясь разобрать по лицу парня, нравится ему прочитанное или не очень. Это было довольно трудно – на лице Гэля редко отражались какие-либо эмоции, кроме самых бурных. Он читал, машинально приглаживая и без того гладко причесанные бледно-рыжие волосы, разделенные на прямой пробор и ниспадавшие чуть ниже ушей, иногда сдвигал брови и подносил листок поближе к глазам, чтобы лучше разобрать мелкий убористый почерк. Прочитав, вздохнул и вернул девушке бумагу:

– Основная мысль этого опуса ясна мне насквозь… – задумчиво потер переносицу, глядя в сторону, затем снова взглянул на девушку, вопросительно подняв белесые брови, – И – ничего нового? Таки совсем ничего?

– Да будет там… Немножко. – махнула рукой Лави, пожала плечами. – Было бы из-за чего размениваться… Ну, а помимо?

– Стиль – как всегда. Проникновенно, вполне себе с чувствиями… А почему ты ее по имени не называешь?

– Потому что нету его еще. Я ей велела самой услышать. Как наглючит, так и скажет, а я проставлю. Значит, думаешь, клюнет?

– А куда она денется? Да ты, ла, и сама знаешь, что все нормально будет.

– Ну, мало ли… И вообще – хвали меня! Быстро! А то укушу!

– Хвалю, хвалю… – Гэль погладил девушку по голове, словно кошку, – хорошая, умная… Хишшшница…

– Мрррррррр! – подтвердила Лави, жмурясь от удовольствия.

– Да где вы там, блин! – возмущенный вопль из кухни прервал наметившуюся было идиллию. – Задолбался уже вас звать! Не придете сей секунд – будете холодное лопать!

– Совсем зарвался эльфенок, – вздохнула Лави, вставая и одергивая свитер, – побеседовать, что ли, на предмет уважения к старшим?

– Да ладно тебе, – флегматично отозвался Гэль, – его тоже можно понять – старался, все-таки, готовил… Да идем мы уже, идем! – поспешил заверить он, завидев появившуюся в дверях комнаты мрачную лохматую девчонку с половником наперевес.

* * *

Набирая трясущимися руками знакомый номер, Айлэмэ знала – там еще не спят. Так рано – всего-то было около полуночи – там никто никогда не ложился. Скорее всего, самое интересное только начиналось: гитара, песни, смех, вино по кругу… А она – дома. Потому что родители. Век бы их…

Раз гудок, два гудок…

– Алло?

– Да? – веселый девичий голос, глубокое, грудное контральто, – А, это ты, пушистая!

– Да, слушай! – "как здорово, что сама подошла!" – Слушай! Я… это! Я вспомнила! – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, не заплакать от счастья, горячая волна подступает к сердцу, – Я имя свое услышала! Аэниэ!!! Я – Аэниэ!!!

В трубке – молчание. Долгое молчание – и фоном – чьи-то возбужденные голоса, резкий, отрывистый смех.

– Что такое? – мгновенный страх, – Что-то не так?

– Все… так… – выдавила собеседница, – только… Ой… Нет, вот что – приходи завтра сюда, ну, часам к пяти. Можешь?

– Ну…

– Буду ждать.

– Я что-то не то сделала?

– Нет, что ты, пушистая! Просто поговорить надо будет. Приходи. А сейчас – пока, спи спокойно. Теплой ночи.

– Ага… – Айлэмэ медленно положила трубку, недоумевая, чем могло ее новонайденное имя так подействовать на Филавандрель, которую – нет, которого – вообще ничем нельзя было удивить. А вот Филавандрель – худощавая, крепкая темноволосая девушка с меняющими цвет зелено-карими глазами и вздернутым носом – удивляла окружающих на каждом шагу. Говоря о себе, она легко перескакивала из женского рода в мужской и обратно, при этом ее поведение разительно менялось – вплоть до походки и тембра голоса. Правда, чаще она говорила о себе все-таки в мужском роде, при этом становилась предупредительна и галантна, носила рюкзаки подруг, под настроение дарила им цветы, угощала кофе и пела песни. Это совсем не мешало ей периодически ластиться к мужу, рыжему ювелиру, изображая полную супружескую идиллию, а также спихивать на него любые неприятные или просто нудные обязанности, картинно трепеща длиннющими ресницами и со смехом восклицая: "Помоги слабой девушке!" Удивительная Лави (так сокращали ее довольно длинное имя – а иногда даже до простого "Лав"), невозможная Лави… Единственная и обожаемая.

Ступая на цыпочках, Айлэмэ прокралась из прихожей в кухню, забралась на мягкий «уголок», облокотилась на стол, поставив подбородок на сцепленные пальцы, и вздохнула, представляя, как было бы здорово, если бы она сейчас была там, рядом с Лави и со всеми остальными… Наверное, сейчас кто-нибудь бы рассказывал о том, что сам насмотрел, а может быть, они даже стали расспрашивать ее – ведь девочка наконец-то смогла самостоятельно услышать. Пробиться в там, в другой мир, да еще услышать собственное в другом мире имя – это не шутки, это было очень трудно, и сколько времени пришлось ей провести с закрытыми глазами, снова и снова упрямо рисуя в голове картинку, подсказанную ей Лави и пытаясь расслышать, как именно ее окликают… А теперь – есть имя, и как же это здорово! Но почему так странно отреагировала Лави? Может быть, ошибка какая-то произошла? Да нет, вроде бы все было так ясно – «А-э-ни-э», четко и раздельно. Эльфийское имя, все верно. Лави и говорила: «Ищи среди эльфов. Мне кажется… Нет, ты сама ищи. Вот тебе зацепка – лес, два эльфа у ручья, один светлый, другой темноволосый. Впрочем, я могу и ошибаться…» – тут Айлэмэ обычно трясла головой и протестовала: ну как же, разве может ошибаться – Лави?! Так не бывает.

Девочка прерывисто вздохнула: "Неужели… И правда мы там были… И я была… И я видела… Теперь я умею видеть!" Она тихо рассмеялась, не в силах сдерживаться, и крепче стиснула повлажневшие руки, затем вскочила и подбежала к окну, повернулась так, чтобы смотреть на юг – в той стороне жила Лави, правда, до нее было очень и очень далеко – почти через всю Москву ехать! – но какая разница? Айлэмэ закрыла глаза, отчетливо рисуя себе Лави – вот она смеется, вот берет гитару, поет… – и всем своим существом потянулась к ней, протягивая руки и мысленно крича: "Лави! Услышь меня! Лааавииии! Где же ты? Ты так мне нужен, Лави! Лави!!"

* * *

С кухни доносился плеск воды и перекрывающие его громкие голоса, а за столом Лави теперь расположилась высокая хмурая девушка, старательно переписывающая песню – слова и аккорды – из одной тетради в другую. Сама Лави, согревая в ладонях яблоко, стояла у книжного шкафа и задумчиво разглядывала обложки, а у нее за спиной пыталась заплетать из ее роскошных волос косу миниатюрная девочка с пекинесьей мордашкой – плоское, да еще и сплюснутое сверху и снизу личико, утиный носик, карие круглые глазки.

– Да оставь ты ее в покое, я потом разберусь! Ясно? – послышался из коридора голос Гэля, и Лави встрепенулась:

– Мяу, Гэль, поди сюда на минутку!

– Да хоть на две… – он показался в дверях. – Что такое?

– А угадай с трех раз! – подняла на него смеющиеся глаза Лави.

– Она звонила, что ли? Ну, тогда поздравляю, поздравляю. Кто б сомневался… Ну, мур, хишшшница… – он чуть улыбнулся, и Лави, отмахнувшись от девочки: "Зю, отстань, Эру и прочих ежей ради!" – подставила ему щеку:

– Мрррр?

– Ну мррр, мрррр…

– Так-то! – довольно улыбнулась Лави, потянулась и почесала за ухом разобидевшуюся было Зю. – Ну, не дуйся, лопнешь…

– С чего ты вообще по ней прикололась? – лениво спросил Гэль, развалившись поперек дивана и смяв шерстяной плед, красный в крупную черную клетку. – Ну рисует… Мало ли таких вокруг носится…

– Не скажи, – помотала головой Лави, присаживаясь рядом и вонзая белые крепкие зубы в румяное яблоко. Проговорила с набитым ртом: – Есть в ней такая… сумасшедшинка забавная…

– Сколько вы уже знакомы? Полгода?

– Почти… Сам вспомни – с «Ведьмака», «Ведьмак» был летом, а сейчас у нас вроде как декабрь, по крайней мере, с утра был…

* * *

Познакомились Айлэмэ и Филавандрель примерно полгода назад – и совершенно случайно. Тогда Айлэмэ только-только исполнилось пятнадцать, и в честь этого, без сомнения, знаменательного события она упросила родителей отпустить ее на трехдневную игру под Москвой. Раньше Айлэмэ никогда не участвовала в играх, и поэтому немножко побаивалась – честно говоря, она бы не рискнула поехать, но ее уговорила подруга.

Кудрявая, смуглая и белозубая Айка, больше походившая на цыганку, а не на эльфку, ходила в Эльфятник уже давно – и была первым существом, встретившимся там Айлэмэ. Именно она дала имя растерявшейся «пионерке», подняв глаза к небу и сообщив, что для такой тростиночки ничего лучше и придумать нельзя, потом схватила девочку за рукав и потащила с кем-то знакомиться, кого-то слушать, договариваться куда-то пойти… Не успела новоназванная Айлэмэ опомниться, а ей уже всунули несколько огрызков бумаги с телефонами, взяли с нее обещание прийти еще раз, вручили потрепанную книгу с оторванной обложкой ("Там и твое имя есть!"), подарили фенечку, – а неугомонная Айка все тащила ее куда-то, на ходу вываливая кучу разнообразных сведений о каждом существе, имеющем несчастье попасться ей на глаза.

Айка обладала особым даром всегда находиться в центре событий, она постоянно куда-то бежала и ехала, с кем-то встречалась, у нее было полно самых разных знакомых, и юной «пионерке» она казалась древним и клыкастым монстром, до которого самой Айлэмэ было – ну, примерно как пешком до Лориэна.

– Да не трясись ты, – говорила Айка, встряхивая копной жестких вьющихся волос, – поставим палатку на двоих, все будет классно. Ты несешь половину еды, я несу половину еды. Спальники я обеспечу, только свой будешь тащить сама…

– А играть? Вдруг я… в роль не смогу войти?

– Не войдешь – значит, поставим тебя дерево отыгрывать. Стой и молчи – и всего делов-то! – и, видя ужас, написанный на лице подруги, громко рассмеялась, – Да шучу я! Все у тебя получится!

Игру ставили по Сапковскому – естественно, по «Ведьмаку». Айлэмэ и Айка должны были ехать дриадами, причем от волнения девочка все время забывала свое четырехсложное игровое имя. Команды дриад она и в глаза не видела: Айка говорила, что все общекомандные сборы – ерунда и ненужный прогруз, что сыграть можно и без забивания мозгов лишней информацией, что главное – читать книгу и понимать свою задачу, а задача несложная – стрелять Dh'oine (людей, то есть) и помогать эльфам. И вообще про них двоих там знают и, конечно же, Айлэмэ впишется в игру просто идеально. Айлэмэ послушно кивала.

В тот день – раннее утро пятницы – Айлэмэ встала ни свет ни заря. Родители еще спали, им до звонка будильника оставалось еще часа два, а девочка уже выходила из квартиры, ощущая себя бывалым приключенцем благодаря потертому рюкзаку за плечами. Сбегая по лестнице мимо размалеванных фломастерами стен, она в десятый раз повторяла про себя список всего, что нужно было взять: половина прикида – зеленая рубаха чуть выше колен, сойдет за тунику; подобие плаща (зеленая подкладочная ткань на завязках-шнурках); батон колбасы, буханка хлеба, по банке тушенки и сгущенки, сахар-соль, кружка и ложка… Снаряженная таким образом, девочка чувствовала себя готовой к любым неожиданностям.

Первая неожиданность не заставила себя долго ждать. На условленном месте встречи не было Айки. Айлэмэ растерянно потопталась, побродила по станции, проверила часы – вроде не врут, – и устроилась ждать, приклеившись к ближайшей колонне. Когда кудрявая эльфка-цыганка не появилась и через час, в голову девочки полезли разные ужасы: что она, видимо, перепутала время, а может быть, еще и место, что Айка уже давно уехала, и сейчас сидит в электричке и клянет бедную непутевую Айлэмэ…

К счастью, Айлэмэ знала, как проехать на полигон.

Через полтора часа основательно замученная и запаренная Айлэмэ уже вытряхивалась из электрички, поудобнее пристраивая на ноющих с непривычки плечах неудобный рюкзак. Несмотря на все ее усилия, что-то в рюкзаке не желало лежать, как положено, и утыкалось ей в спину острым углом, оставляя девочку в глубоком недоумении – вроде никаких угловатых вещей она туда не запихивала.

Народ быстро рассосался с платформы, Айлэмэ покрутила головой и приметила парнишку, со скучающим видом подпиравшего столб с названием станции. Однозначно определив по кожаному хайратнику на длинных светло-русых волосах и кожаному же доспеху, что это и есть встречающий, Айлэмэ робко подошла поближе, но не успела она и рта раскрыть, как парень опередил ее:

– На Ведьмака?

– Угу…

– А чего одна? Из какой команды?

– Дриады…

– Эк тебя, – удивился парень, широко раскрыв и без того почти круглые глаза, – они уже давно тут. Опоздала, что ли? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Я половину эльфов жду, потом еще приедет отряд человеков, потом меня сменят, но если знаешь дорогу, можешь идти сама. Хотя нет, лучше подожди. Маркеры-то мы навесили, но цивилы их вечно обдирают. Как тебя зовут-то?

– По игре или так?

– И так, и этак.

– Вообще Айлэмэ, а по игре… – девочка запнулась и покраснела, пытаясь вспомнить заковыристое имя и жалея, что не записала его хотя бы на ладошке, – ну…

Тут с воем подкатила очередная электричка, избавив ее от необходимости представляться по игре. Из вагона с хохотом и шумом вывалилась команда людей, почему-то приехавшая вместе с эльфами, которые заранее держались подчеркнуто холодно, презрительно поглядывали на Dh'oine и только что носы не морщили. Встречавший (так, кстати, и не успевший назвать своего имени) здоровался со всеми, жал руки, хлопал по плечам и весело орал приветствия тем, до кого не мог дотянуться. Айлэмэ потихоньку прихвостилась в самый аръегард веселой компании и так, никем не замеченная, добралась до полигона.

– Ты кто? – очень высокая девушка с грубоватым лицом, уже раскрашенным черными и зелеными полосами, удивленно смотрела на Айлэмэ.

– Я Айлэмэ, я с Айкой, а она уже здесь?

– Да-а? – девушка картинно заломила бровь и в еще большем изумлении уставилась на девочку, – С Айкой? Мы же ей отказали еще месяц назад – она не приходила на сборы. И ни о ком она не говорила.

– К-как? – У Айлэмэ защипало в носу, и она поняла, что сейчас вот-вот разревется, но все же попыталась выдавить, – А… Айка говорила, что все нормально… Что вы знаете… Что можно…

– Ну эта идиотка, блин, дает… – высокая покачала головой. – У тебя хоть палатка-то есть? Еда? Прикид?

– Еды немного… И… почти прикид… – шепотом выдавила девочка, и высокая укоризненно вздохнула.

– Ну вы даете… Видимо, придется тебе обратно ехать. Мы со стороны обычно никого не берем, а у тебя еще и нет ничего…

Опустив голову, Айлэмэ молчала. Слезы уже вовсю текли по щекам, и девочка всеми силами старалась не хлюпать и не реветь в голос.

– Хотя… – высокая задумалась на мгновение, – Лучше подожди капитана. Ты хотя бы в курсе, кто играет королеву Эйтнэ? – и продолжила, не дожидаясь ответа, – Рюкзак можешь оставить тут, ничего с ним не сделается. Эйтнэ ушла в мастерятник – как придет, так и разберется, куда тебя и что. Иди погуляй пока, только не ходи далеко.

Не слушая благодарностей, высокая кивнула на прощание и заспешила прочь – ее уже звали по меньшей мере с трех сторон…

Послушно скинув рюкзак под ближайшую березу, девочка отправилась «гулять» – куда угодно, только побыстрей и подальше. Отойдя на достаточное расстояние от лагеря, она, наконец, смогла вволю наплакаться, вытирая слезы рукавами – платков у нее в жизни не водилось.

Ноги привели Айлэмэ на берег мелкой неторопливой речушки, и девочка брела вдоль нее, то и дело рассеянно касаясь рукой пышных кустов, росших у самой воды, и все еще всхлипывая. Обогнув очередной куст, Айлэмэ внезапно наткнулась на сидевшую на берегу худощавую темноволосую девушку лет двадцати с хвостом. Та сидела, опустив ноги в воду, что-то мурлыкала себе под нос и вертела в руках почти готовый венок из одуванчиков. Услышав шаги, девушка подняла голову и взглянула на Айлэмэ странными зелено-карими глазами, казавшимися слишком большими для такого узкого лица.

– Привет, – произнесла она глубоким звучным контральто, ничуть не удивившись неожиданной встрече.

– Привет, – робко ответила Айлэмэ и шмыгнула носом. Незнакомка не показалось ей страшной, а то, что эта девушка была одета в «цивильное» – джинсы и клетчатую рубашку – прибавило ей смелости. Вдруг они друзья по несчастью?

– Ты откуда? – всматриваясь в лицо девочки, спросила незнакомка.

– Дриады…

Та подняла брови, но ничего не сказала.

– А ты… – Айлэмэ помялась, не зная, как лучше спросить, – Тебя тоже, что ли, не берут пока?

– Куда не берут?

– Ну, в команду…

– А почему «тоже»? Тебя брать не хотят? Ну-ка расскажи, ты кто и откуда взялась. Садись. – девушка властно указала на траву возле себя, и Айлэмэ ничего не оставалось, как послушно плюхнуться рядом и изложить свои злоключения.

– Мне сказали, надо ждать королеву, она и решит… В общем, все. – Айлэмэ снова шмыгнула носом и отвернулась, притворяясь, что внимательно изучает вылезшую из рукава ниточку.

– Положим, королеву ты дождалась. – Айлэмэ вздрогнула, развернулась и во все глаза уставилась на незнакомку. Та улыбнулась, – Да не дергайся ты так, я же не страшная! Правда? – и рассмеялась, глядя на неудержимо краснеющую девочку.

– Вы Эйтнэ?!

– Да что ты сразу "выкать"! – поморщилась Эйтнэ. – Я пока что в единственном числе… Будем знакомы: по жизни я Филавандрель, а по игре – Эйтнэ, твоя королева. Именно твоя, именно королева – я тебя беру. Ты останешься, палатку тебе найдем, это не проблема. А вот насчет игровухи сейчас разберемся. Давай, излагай квэнту…

Долго потом Айлэмэ вспоминала этот экзамен. Филавандрель гоняла ее почти по всем книгам ведьмачьей серии Сапковского, с пристрастием допрашивала о житье-бытье дриад, потом углубилась в подробности личной жизни дриады Саариэльвен (попутно хмыкнув на совершенно неподходящее имечко), в общем, вытащила из бедной девочки все, что та знала и даже то, что она уже давно забыла.

– Вроде ничего, тему знаешь, – усмехнулась королева, – думаю, раз ты на игрушке впервые, да и вообще никого не знаешь из наших, будешь держаться возле меня. Придумаю тебе должность соответствующую… Ну ладно, – оборвала она сама себя и поднялась одним плавным, сильным движением, – пора идти. А то лагерь там совсем распустится, все дриады посбегают к эльфам…

Айлэмэ несмело улыбнулась, Эйтнэ расхохоталась, обняла ее одной рукой за плечи, а другой – водрузила на голову девочки доплетенный венок.

– Вот, настоящая дриада! Пошли!

Айлэмэ шла рядом со своей королевой и украдкой ее рассматривала. Разумеется, она слышала о Филавандрели раньше – знала о ней, знала ее песни – но никогда не видела вживую, да еще так близко. О ней ходили сплетни и легенды, как восторженные, так и возмутительные. Казалось, она была в тусовке всегда, и ни один значительный КОН не проходил без ее участия, без ее выступления на семинаре или на концерте. Она участвовала в крупных играх, водила за собой преданную свиту (узнаваемую – по крайней мере, в теплое время года – по футболкам с мордами разнообразных кошачьих), возилась с показавшимся ей толковым молодняком.

Разумеется, ни за что в жизни Айлэмэ не осмелилась бы приблизиться и вот так запросто заговорить с ужасно далеким и возвышенным «монстром», а уж тем более жаловаться и плакаться – а сейчас все вышло само собой, и девочка до сих пор не могла прийти в себя, а в голове вихрем крутились обрывки фраз: "Это – она… Какая красивая… Какая…"

– Ребенок! А ну сюда, быстро!

Айлэмэ резко обернулась, готовая огрызнуться, но увидев, кто ее зовет, расплылась в улыбке и помахала в ответ.

«Ребенком» она стала еще вчера, когда Филавандрель, размышляя, как бы половчее вписать новую дриаду в уже сложившуюся команду, решила, что сразу после парада Айлэмэ заявится в Брокилон потерявшейся человеческой девочкой. Ее тут же поймают, отведут к Эйтнэ, быстро напоят водой Брокилона, она станет дриадой и через пару часов будет считаться уже взрослой и нормально играть.

Так и вышло. Ближе к вечеру Лави объявила всем собравшимся вокруг дриадам, что Айлэмэ будет в их команде, представила ее, деловито приказала одной из девушек:

– Так, Нэр, собирай манатки и топай в мою палатку. Уступи ребенку место.

Застенчиво потупившись, Айлэмэ все же увидела, как начали переглядываться дриады, как Нэр – лохматое коренастое создание – коротко кивнула и почему-то восторженно уставилась на Лави, услышала, как кто-то подавился смешком… Девочка отчаянно смутилась и совсем опустила голову.

– Эй, кроха? – ласково окликнула ее Лави, – Ты чего? Все нормально. Иди, тебе Нэр покажет, чего куда. Да, учти, – добавила она, понизив голос, – по жизни к Нэр обращаются в мужском роде. Понятно? В общем-то и ко мне лучше тоже… Хотя мне пофиг. – рассмеялась, увидев круглые от удивления глаза Айлэмэ, – Потом, потом объясню. Иди!

Сначала Айлэмэ бросилась к той березе, под которой оставила рюкзак – забрать, да поскорее, а потом побежала догонять Нэр. Та шла быстрым, упругим шагом, даже не оглядываясь проверить, идет ли за ней девочка.

– Поможешь мне барахло перенести, ага? – полуутвердительно сказала Нэр, услышав рядом торопливые шаги, – Там немного. Я еще не начинал раскладываться – прям как чуял… Ты вообще откуда свалилась?

– Я… – Айлэмэ помедлила, немного сбитая с толку, потом собралась с мыслями и вкратце повторила то, что уже рассказала Лави.

– Гым, ну Айка, ну дает… – покрутила головой Нэр, то ли возмущенно, то ли одобрительно, – Че ты вообще-то с ней связалась? Она ж рас… – покосилась на девочку, запнулась, продолжила, – разгильдяйка известная!

– Да нет, первый раз такое… – робко попыталась Айлэмэ оправдать подругу, но Нэр отмахнулась:

– Да ладно, знаем мы ее! То стрелки динамит, то врет, как сивая кобыла… Вот однажды должны были мы… – и начала длинно рассказывать про какую-то совершенно невообразимую «подляну», устроенную этой самой Айкой. Примерно на середине рассказа оказалось, что они уже подошли к палатке Нэр, но девушка просто остановилась рядом и продолжила рассказ, то и дело встряхивая головой, чтобы отбросить постоянно лезущую в глаза челку.

– …И тогда Лави сказал ей, чтоб не приходила сюда, не появлялась и даже близко не стояла! – торжествующе закончила-таки историю Нэр и перевела дух. – Понятно?

– Угу… – кивнула Айлэмэ. – А Лави – это кто?

– Чего – кто? – не поняла Нэр. – Ну, Филавандрель, ты же с ним разговаривала! Мы его до Лави сокращаем, а то больно длинно получается.

Айлэмэ очень хотелось спросить, с чего это Лави, да и сама Нэр, вдруг стали «он», когда они явно «она», но девочка решила пока придержать язык – да и Лави сама обещала все объяснить…

Тем временем Нэр уже нырнула в палатку и вытащила оттуда неразобранный рюкзак.

– Так, «пенку» я тебе оставляю. Ты куришь? Ага, я так и думал… в общем, к костру не таскать, ничем не прожигать. Осторожно. Палатка хлипкая, но дорогая, сволочь… Ладно, помогать мне не надо, сам допру. Я пошел, ты тут осматривайся.

Кивнув на прощание и забросив за спину рюкзак, Нэр ушла, а Айлэмэ осталась «осматриваться». Палатка Нэр стояла крайней – помимо нее, на поляне было разбито еще с десяток палаток. Правда, стояли они не на открытом месте, а под деревьями, так что собственно полянка – шагов пятнадцать в длину, чуть меньше в ширину – была свободна. Посередине поляны, у приготовленного кострища валялось несколько бревен – видимо, чтобы сидеть. Перекликающиеся голоса остались позади, среди палаток никого не было, и Айлэмэ решила не вытаскивать вещи – тем более что и вытаскивать было особенно нечего, а просто забросить рюкзак внутрь и идти обратно.

В тот вечер ее помощь почти не требовалась – дриады прекрасно справлялись со всем, что делали, и Айлэмэ только путалась бы под ногами. С полчаса она стояла в стороне, приклеившись к ближайшей березе и чувствуя себя все более неуместной, лишней и вообще ненужной, но потом примчалась Лави и определила девочку бегать по поручениям. Правда, и тут было не все гладко – «пожизнёвые» имена своих сокомандниц Айлэмэ пока не знала, поэтому поначалу все поручения что-либо передать выглядели примерно так:

– Иди скажи Зю… Не знаешь Зю? Во-он, видишь, такая, курносая, на пекинеса похожа? Вот ей скажи, что…

– Слышь, передай Аданэли… Во-он она – у кострища рыжую видишь? И еще скажи тому, длинному, его Чиаран зовут…

Зато так девочка быстро запомнила, кто есть кто – да и как тут не запомнить, когда триста раз за час посылают передать то и это, и еще вон то не забыть.

А когда приготовления к завтрашнему дню (он же первый игровой) закончились, уже стемнело, высыпали крупные летние звезды, и дриады развели костер на своей поляне. Достали гитару. Лави отказалась петь первой и передала гитару Аданэли – миниатюрной девушке с роскошной гривой огненных волос. Аданэль не стала ломаться и вполголоса запела что-то лиричное и неторопливое, а Лави, присев на корточки возле притулившейся на краешке бревна Айлэмэ, шепотом говорила:

– Скажи… Вот у тебя имя из Арды – а ты веришь, что была там? Что ты – та самая Айлэмэ?

Айлэмэ удивленно взглянула на Лави – по ее лицу скользили блики костра, отражались в темных непроглядных глазах, и она не улыбалась.

– Ну… Наверное, где-то она есть, Арда… Или была… Но я не знаю. Мне имя Айка дала…

Лави чуть заметно поморщилась:

– Это все баловство. Не стоит играть в то, чего не понимаешь. И Арда, и мир Сапковского, и Амбер – все они существуют. И мы, – Лави неопределенно махнула рукой в сторону девушек у костра, – мы помним.

– Что? – Айлэмэ ничего пока не понимала, но ей стало безумно интересно, – Расскажи, пожалуйста!

– Да как тебе сказать… – медленно проговорила Лави и задумчиво потерла кончик носа, – нелегко это. Просто мы помним, что мы там были. Я же не просто так взял себе имя. Я действительно был Филавандрелем – там, тогда… И это не единственный мир, где меня носило. Я был и в Арде, и еще много где. И Нэр, и почти все здесь. Некоторым из нас не повезло – мы, как правило, в воплощениях были мужского пола, а здесь вот родились девчонками… Поэтому я и сказал тебе называть Нэр в мужском роде. И Чиарана тоже. Других я тебе потом покажу.

– А… – из сотен вопросов, вертевшихся в голове Айлэмэ, она не могла выбрать ни одного, чтобы задать его прямо сейчас. Хотелось узнать все – и одновременно! – А как это – вспомнили? Расскажи!

– Ну, хитрая! – переливчато рассмеялась Лави, – Сразу тебе все расскажи и покажи! Все – это вряд ли, а немножко можно… Ну-ка, подвинься.

Девочка тут же подвинулась, освободив место Лави, и та села рядом, придвинувшись совсем близко – так близко, что Айлэмэ различала каждую ее ресничку – помолчала немного, вздохнула и спросила:

– Нет, лучше сначала ты мне скажи… Вот ты прочитала Властелина… Сильм читала? А еще что? Ага, чекушку тоже, Черную Книгу, в смысле, и Ведьмака читала, молодец… Вот прочитала ты это все. Тебя что-нибудь оттуда – цепляет? Кажется – своим, родным? И как оно тебя цепляет? Расскажи картинку. Или ощущение, или что там у тебя есть…

Девочка помолчала, собираясь с мыслями. Да, ее, по выражению Лави, «цепляло», но еще никому она не рассказывала об этом, хотя вроде бы все были свои. Но сейчас… Лави молча ждала. И Айлэмэ, переведя дух, начала:

– Знаешь… Вот там, в самом конце Властелина, когда все уплывают… Помнишь – про серый туман, который превратился в серебристую завесу, и она отворилась, и все увидели зеленый берег и сияющие вершины гор… И про Прямой Путь – как некоторым… удостоившимся… искавшим… если идти и искать как следует, если этого очень хотеть… однажды таким людям… или не людям… открывается тот берег… – голос девочки пресекся и она замолчала, сглатывая слезы. "Ну вот… Опять невовремя…" А что же делать, если именно эти образы каждый раз заставляли ее сердце сжиматься от боли и тоски…

– Молодец… – тихо-тихо, голос-шелест у самого уха, – Значит, Видеть ты умеешь… – Лави так произнесла это «видеть», что сразу стало понятно – это именно Видеть с большой буквы. – Еще есть?

– Немножко, – таким же едва слышным шепотом ответила Айлэмэ, – когда про эльфов в Ведьмаке читала… Там есть… Вот где у эльфов – мелкие такие зубы, и почему-то когда про кровь он там пишет… И про розы… На развалинах, на белых камнях…

– Хорошо… – Лави кивнула, – значит, умеешь – хоть немножко… Это и называется – Видеть. Похоже, что ты помнишь все это – значит, тебя там было, и ты можешь это увидеть – если захочешь, если будешь стараться.