Текст книги "Измена. Он не твой (СИ)"
Автор книги: Яна Мосар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6
Дрожащим пальцем нажимаю на фотографию. Картинка медленно загружается.
С каждой секундой внутри натягивается струна.
Сначала вижу размытые огни ночного города, отражающиеся в окне. Пустой бокал вина на подоконнике. Мужское плечо.
Замираю.
На плече небольшая, но отчетливая родинка в форме листика. Знакомая очень.
Как у Ярослава.
Сердце громко и болезненно стучит в груди. Трясется и надрывно подрагивает.
Руки трясутся.
И подпись…
“Девочки, спасибо за рецептики, мой мужчина доволен 😏”
Мой мужчина…
Доволен…
Спасибо…
Чат оживает.
“Вроде ты писала, что он не твой?”
“Теперь уже, кажется, мой 😉”
Эта мерзкая улыбочка.
Ее игривый тон.
Как будто меня специально дразнит, словно знает, что я это вижу.
Часто моргаю. Прогоняю слезы.
Дышу. Поверхностно, прерывисто.
Как он мог?! Как он мог вот так просто предать меня, Катю, нашу семью?
Резко поднимаюсь и машинально хватаю кружку со стола.
Выскальзывает.
Разбивается вдребезги об пол. Осколки разлетаются по кухне.
– Скотина! – кричу, не думая уже, что разбужу Катю. – Ненавижу тебя, слышишь?! Ненавижу!
Вокруг заваленная грязной посудой раковина, испорченные коржи в мусорном ведре, расслоившийся крем, который уже не спасти.
И вокруг всего этого осколки моей любимой чашки.
Почему ты это сделал, Яр? Ну чего тебе не хватало?
Опускаюсь на пол и собираю осколки.
Беспомощность какая-то, тоска безумная.
Я одна, он там, с ней.
Он вообще знает, что она в этом чате? Что я вижу все?
Телефон пиликает личным сообщением. Маринка.
Марина: “Даш, ты видела это?”
Она, конечно, тоже все понимает.
Я: “да”
Я: “Марин, он к ней поехал”
Я: “за что он так со мной, а?”
Я: “может, еще вместе это пишут и смеются?”
Маринка перезванивает.
– Писать долго, солнышко. Даш, послушай. Не верю я, что Ярослав вот так поехал к какой-то левой бабе.
– Она не левая. Он изменяет мне с ней. Понимаешь?
– Так и сказал? Изменяет?
– Нет, он сказал, что изменил. Один раз. Случайно. А кто сказал, что нельзя случайно второй раз с ней?
– Успокойся, хорошо?
– Как мне успокоиться, а?
– А может, это не он? Ну мало ли мужиков с родинками?
– Не мало, конечно. Но что-то совпадений слишком много.
– Ну ты все его родинки, что ли, помнишь?
– Я бы очень хотела, чтобы ты ошибалась, – шмыгаю носом, – но мы ведь обе знаем, что нет… – Осматриваю свою кухню и погром. В квартире все еще пахнет гарью. – Мне еще торт заказали, а я все испортила. Коржи сгорели, крем расслоился.
– Скажи, что заболела и не получится.
– Я людей подведу.
– О себе подумай, Даш. А не о людях. Как Катюшка?
– Нормально вроде. Я хочу к родителям съездить.
– И его одного оставить?
– А что, мне за ним по бабам бегать предлагаешь?
– Ну, может, он захочет поговорить.
– Я не захочу. Эти все дешевые отговорки и отмазки про физиологию и один раз… Я хочу узнать, кто она такая, Марин.
– Зачем тебе это, Даш? Переживать только больше будешь. Накручивать себя.
– Понять хочу, что в ней есть такого, чего не было во мне.
– Я бы на твоем месте не писала. Это как унижение.
– И пусть. Кто она вообще такая? Фразами бросаться, что это ее мужчина? Когда он ее стал?
Катюша заходит в кухню и трет кулачками глаза.
– А де папа?
– Ладно, Мариш, давай, Катя проснулась. Пойду ее кормить.
– Давай, держись. Я попробую еще про нее узнать.
– Спасибо.
Отключаюсь и кладу телефон на стол.
– Привет, малышка, ты проснулась? – присаживаюсь к ней и обнимаю.
Кивает и хмурится, собирая брови на переносице.
– Де папа?
– На работе, котик.
Надувает губы и собирается плакать.
– А кода пидет?
– Как освободится, тогда придет. Катюш, а хочешь к бабушке Тане съездить в гости?
– С папай?
– Папа на работе. Он потом приедет.
– Хатю.
Ну и хорошо.
Я беру телефон и набираю сообщение заказчице торта. Извиняюсь, что не получилось, я приболела. Обещаю вернуть предоплату.
Через минуту телефон оживает звонком. Номер заказчицы.
– Да, алло…
– Это что вообще такое, Дарья?! – сразу срывается в крик женщина. – Вы понимаете, что у меня сегодня юбилей у мамы?! Я на вас рассчитывала, а вы вот так меня подставляете?!
– Простите, пожалуйста, – пытаюсь вставить хоть слово. – Я…
– Что вы? Заболели? Знаете, мне всё равно на ваши болезни! Если взялись делать, будьте добры отвечать за это! Вы вообще понимаете, сколько я вам заплатила? Вы думаете, мне деньги нужны? Мне нужен был торт, понимаете?!
– Я верну вам всё до копейки, – – оправдываюсь, стараясь не сорваться. – Мне очень жаль, правда…
– Мне ваши «жаль» вообще не сдались! – женщина перебивает меня резко и зло. – Вы безответственная, Дарья! Вы представляете, как вы меня подвели? У нас гости уже приглашены, ресторан заказан, а вы с утра вот такое выдаёте!
Я прижимаю ладонь к виску, боль пульсирует в голове.
– Я понимаю, что виновата…
– Ещё бы вы не понимали! Сорвали праздник! Знаете, что я с вами сделаю, если деньги сегодня же не переведете обратно? Я вас так засужу, мало не покажется! Ваши торты больше никому не понадобятся, гарантирую! И не мешало бы проверить вас санстанции.
Она бросает трубку. Я остаюсь с телефоном в руке и стою на кухне, среди разгромленной кухни.
Накрывает ощущение, что я просто падаю куда-то вниз, в яму, из которой нет выхода.
Ярослав, эта Анна, измена, торт, заказ…
Я хочу отсюда уехать. Я хочу к маме.
Но снова лезу в наш чат.
Милый, классный до недавнего.
Хочется как вбросить в чат что-то типа “с каких пор чужие мужья стали “твоими мужчинами?!”
Уже почти набираю. А потом вспоминаю – тут же правила. Тут за такое без разбора удалят и меня, и её. Даже если я права. Это не тот чат, где можно вываливать личные драмы.
Точнее драмы можно, а вот разводить сплетни и ссоры – нет.
И я останавливаю себя. Глотаю злость. Стираю написанное. Потому что, как только я нажму “отправить”, меня выкинут – и без того мало у меня сейчас осталось. А этот чат – одно из немногих мест, где можно найти поддержку и спросить совет.
Сначала его создали пару девочек у нас в районе. Потом он постепенно начал обрастать юристом, врачом, соцслужбой. Наш маленький мир, где быстро можно найти ответ на множество вопросов.
И я дорожу этим местом, потому что как ушла с работы, подруг не осталось, а с кем-то обсудить и посплетничать порой очень надо.
Поэтому я открываю профиль этой Анны.
Я: “Здравствуйте, что вы имели ввиду, написав “мой мужчина”? У него вообще-то есть семья. Жена и дочка».
И отправляю.
Теперь сижу и тупо смотрю на экран, ожидая ответа, зная, что больнее мне уже вряд ли будет.
Глава 7
Мое сообщение так и висит непрочитанным.
И я как-то глупо и унизительно жду от нее ответа.
Как будто я тут виновата во всем.
– Катюш, ты кашу будешь? – забираю дочку и вывожу из прохладной кухни, где все еще проветривается.
– Неа, хотю бинчики.
– Сейчас, я быстро уберу и напеку тебе. Хорошо?
Кивает.
Я машинально начинаю убирать кухню. Перемываю противни.
Виновата перед женщиной, конечно. Надо придумать, как исправить все можно. Может, еще один торт испечь?
Продуктов не хватит на второй торт. Надо ехать в магазин. А это собирать Катю, а до этого ее покормить. Это на час затянется. Потом пока выпеку, пока остынут, пока крем, украсить…
Присаживаюсь на пол, собираю бело-синие осколки от кружки.
Когда ездила на экскурсию, купила нам две коллекционные кружки. По вечерам часто садились и пили из них чай или кофе. В такие моменты именно из этих одинаковых парных кружек.
А сейчас одна из них разбилась. Как и мы. Не собрать ее больше. Не склеить так, чтобы не было видно, что случилось.
Пусть даже и случайно, но было же. Он был с другой женщиной. Касался ее, целовал, любил… Передергивает от мысли.
И в палец отдает резкой болью.
Кровь проступает тонкой линией на подушечке пальца.
– Ну, супер, – поднимаюсь и иду в ванную промыть.
Ключ в замке.
Щелчок.
Поворот.
Дверь.
Замираю. Дыхание перехватывает, и все внутри будто втягивается, как перед ударом.
Ярослав.
– Папатька!
– Привет, вишенка, – целует. – У тебя чего такие ноги холодные? Где твои носочки?
Я забыла их ей надеть…
Больница. Капельницы. Кашель изматывающий. Бессонные ночи с термометром.
Все разом перед глазами.
Я так замоталась со всем этим, что забыла о дочери.
– Холодина у вас тут!
Идет на кухню.
– Ёпт…
Заглядывает в ванную.
– Выходи, поговорить надо.
Уставший, невыспавшийся. Катя у него на руках, обнимает и прижимается к шее.
– Мне и так все понятно. Можешь ничего не объяснять.
– Я жду.
– Если ты за вещами, то собирайся и уходи.
– Я приехал поговорить.
– А я – нет.
– Так значит?
– Так. Значит.
– Хорошо.
Закрывает дверь.
О чем-то с Катей говорит. Я не вмешиваюсь. Пусть пообщаются. Сейчас мы уедем, когда еще увидятся. А им обоим это очень надо.
Не собираюсь ему говорить, что уезжаю. Он будет скорее всего против. А мне плевать.
Против его измены я тоже была бы против. Но меня никто не спрашивал. Почему я теперь должна отчитываться?!
Неспеша заклеиваю себе пластырем палец.
На самом деле жду, чтобы он скорее ушел.
Поговорить надо, согласна. Но сейчас все так живо и больно, что я только свою боль могу вываливать на него. Не хочу слушать его оправдания и прощения.
Я не готова к этому.
Но, когда выхожу, слышу, что он у Кати в комнате.
Иду и заглядываю к ним. На полу возле комода чемодан, в который он скидывает ее вещи.
– Ты что делаешь?
– Ты кажется не хотела говорить, – жестко напоминает мне.
Катя уже переодета в уличные штанишки и кофту. Прижимает любимого медведя.
– Ты куда ее вещи собираешься? Ты что творишь! – подбегаю и выхватываю у его чемодан.
– Катя едет со мной! – забирает назад ее вещи и захлопывает чемодан.
– Никуда она не поедет!
– Это и моя дочь тоже. Раз ты не хочешь говорить. значит я уйду. Но с ней. Я имею на нее прав не меньше, чем ты.
– О чем говорить?! – повышаю на него голос. – О чем ты хочешь говорить? О том, как…
– Не кричи при ребенке, – перебивает меня. .
Берет за руку и выводит в коридор.
– Тебе надо врачу показаться.
– В смысле врачу?
– Психиатру, например. Я не оставлю с тобой ребенка! Ты чуть не спалила квартиру! У тебя дочка ходит одна по дому с открытыми окнами. Ребенок после болезни не одет, холодный весь, голодный.
– Не так все было!
– Не так? Я по фактам смотрю. Ты же не хочешь меня выслушать и услышать. У тебя факты. У меня тоже!
– Катюш, идем, поедешь пока со мной, – забирает чемодан и дочку.
– Ты что к ней ее повезешь? – встаю в дверях. – Нашу дочь непонятно…
– Мы поедем к моей маме. Поняла? – отодвигает меня.
– Я не отпущу. Ей там плохо будет! – обгоняю его и становлюсь в дверях.
– Какие лекарства ей нужно давать напиши, – отодвигает меня в сторону. И усилий особо не прилагает, но я не могу ничего сделать.
– Катюш, ты же не поедешь никуда, да? Ты же не хочешь?
– Я хатю с папай.
– А я?
– Ты не в себе, Даш, обувайся Катя. Я не отбираю у тебя ребенка, Даша. Я тоже хочу с ней побыть. А ты сходи к врачу.
– Я никуда ее не пущу, – выхватываю детскую обувь. – Ты не сделаешь этого.
– Ты дура?! – забирает детский ботиночек. – Чего ты кричишь при ней и пугаешь ее. Катюш, надевай куртку. Мы с мамой поговорим.
Берет меня за локоть и ведет в нашу спальню.
– Отпусти! Мне больно.
– Мне соседка звонила. Ты ночью чуть не спалила квартиру.
– Я просто уснула!
– Ты включила духовку и уснула! Это, мать твою, опасно. Ты в этом состоянии не можешь смотреть за ребёнком. Занимайся своими тортами, если это для тебя важнее. А Катя поедет со мной и будет в безопасности.
– Это случайность.
– Утром тоже случайность? Ребенок сам по себе. Ты сидишь вечно в этом телефоне. Окна раскрыты. Она после больницы и бегает на сквозняке без носков! Сама одета вон. Тебе вообще ребенок нужен?
– Скотина… – шепчу, губы дрожат. – Как ты смеешь такое говорить? Я… я её вынашивала! С угрозой выкидыша лежала на сохранении. Или когда я в больнице лежала, у тебя уже тогда были дела поважнее. С бабами развлекался? Иди туда, где ночевал, а нас оставь в покое.
– Дура ты! С себя вины не снимаю! Но я хочу, чтобы ты просто выслушала меня, а ты истеришь, бросаешься и споришь. Я боюсь оставлять с тобой дочку, когда придешь в себя и захочешь поговорить, тогда звони. И справку от врача принеси.
Разворачивается и берется за ручку двери.
– Я ее не отпущу! – кидаюсь на него с кулаками.
– Руки на меня поднимать не надо, – перехватывает и толкает на кровать. – Успокойся. Тебе надо одной побыть. В себя прийти. И, если не дура, то отпустишь дочь и не будешь истерить и пугать ее. Поняла?
– Дай ее обнять!
– Сиди тут. Не заставляй меня скорую тебе вызывать!
Катюша… моя…
– Ты этого не сделаешь!
– Надо будет, сделаю. Но ребенку с тобой опасно сейчас быть. Не пугай ее. Выйди и попрощайся спокойно. Иначе точно дочку больше не увидишь.
– Ненавижу тебя.
– Я верну ее через пару дней. Когда ты будешь вменяема. Не провожай нас. Не травмируй ее своим видом.
– Ей мама нужна, – подрываюсь за ним.
– Папа тоже.
– Я не пущу.
– Если ты сейчас выйдешь из комнаты и устроишь истерику, то я вызову скорую и полицию и за то, что ты натворила ночью, тебя заберут. Ты этого хочешь?
Я молчу.
Выходит и закрывает за собой дверь.
Это не мой муж. Не отец моей дочки.
Предатель. Холодный. Спокойный. Как будто ему плевать.
Оставляет меня одну в ледяной пустой квартире.
С разбитым сердцем, изрезанной душой и рваными нервами.
Он ушел и забрал с собой самое дорогое, что у меня было.
Глава 8
Квартира становится пустой и чужой. Холодной, мерзкой. Как тюремная камера.
Я бросаюсь к окну.
Смотрю, как он сажает дочку в машину. Пристегивает ее. Что-то говорит.
Садится в машину и уезжает.
Опираюсь о стену и сползаю по ней, как мешок с тряпьем.
Руки дрожат. В груди как будто дыру пробил.
Как так все за одну ночь перевернулось?
Как будто специально все это собиралось, собиралось и в один день бахнуло. Не просто черная полоса началась, меня саму раскатали в эту черную полосу.
Надо успокоиться и придумать, что делать.
Всегда есть выход. Не просто же так это говорят.
Беру телефон и набираю Марину.
Она сразу берет.
– Да, Даш, привет. Ты как?
– Он забрал Катю… – голос еще сипит, хотя слез уже нет.
– В смысле?
– Забрал. Собрал чемодан, взял Катю и ушел. Сказал, что ей со мной опасно.
– Чего?! Даш, что случилось?
Путанно рассказываю ей, что случилось ночью и утром. Про сгоревший торт, соседей, крем, разбитую посуду.
Марина молчит. Слушает.
– Даш… ну ты же понимаешь, ты действительно сейчас на пределе. Это… это может выглядеть со стороны тревожно.
– Это все просто какая-то череда дурацких совпадений!
– Даш, ты не обижайся, но ты сама это создаешь. Никто не просил тебя ставить торт в духовку ночью. Никто не заставлял ложиться спать. А если он прав? А если бы квартира сгорела? Ты с Катей…
– Тоже хочешь сказать, что я чокнутая?
– Нет, Даш! Но ты сама говоришь, что все из рук валится. Ты не спишь, не ешь, плачешь, злишься, срыв за срывом… Это нормально после такого стресса, но это и правда может напугать, особенно, когда в доме маленький ребенок.
– Мне тупо плохо, понимаешь? Я хотела отвлечься.
– Я понимаю, солнце, я все понимаю. Поэтому Ярослав правильно все сделал, что забрал Катюшку. Ты успокойся. Уверена, он не будет прятать ее от тебя.
– Он сказал мне справку от врача принести! Он нормальный вообще? Какую справку?! Как будто я чужой человек и он меня вообще не знает.
– Даш… Он прав. Тебе надо сходить к врачу. Есть успокоительные, есть мягкие препараты.
– Ты заодно с ним, что ли?
– Нет, ты что! Я за тебя переживаю. Просто, надо, чтобы ты пришла в себя, выспалась хоть пару ночей нормально. Тогда и с Ярославом можно будет спокойно обсудить, что случилось, и дочку забрать…
– Я думала ты на моей стороне.
– Даш, ты не понимаешь, что ли, что ты сама себя накручиваешь сейчас. Хочешь до нервного срыва довести?
– Это вы хотите меня сделать невротичкой.
– У тебя просто истощение. Это же не диагноз. Это не стыдно.
– Мне нужна моя дочка и чтобы от меня отстали с диагнозами. А не лезли с таблетками, – повышаю голос. – Спасибо, Марин. Поддержала.
– Даш, послушай. Я просто хочу, чтобы тебе стало легче, – устало. – Я тебя люблю, Даш. И правда переживаю.
– Пока, Марина.
Сбрасываю.
Кидаю телефон на кровать.
Тот глухо стукается и отскакивает.
Никто меня не слышит. Никому не важно, что я чувствую.
Никто даже не пытается поставить себя на мое место. Таблетками конечно, проще всего задушить боль. Как и алкоголем.
Но я не хочу ни на какие таблетки подсаживаться.
Со мной нормально все.
За одну ночь какая-то Анна забрала у меня все.
Оставила только холод, разбитую кухню и рев внутри, от которого начинает звенеть в ушах.
Осматриваю кухню. Это и правда выглядит истерично. Кастрюли, противни, крошки везде.
Поднимаюсь, надеваю перчатки и начинаю все убирать.
Я вылезу из этой черной полосы. верну свою жизнь назад.
Пусть Ярослава в ней больше не будет. Но дочку я заберу. Никто у меня ее не отнимет.
После часа уборки привожу наконец дом в порядок. Запах гари еще есть, но уже не так критично.
Устала очень. Зато злость немного отступила.
Кате, правда, не надо видеть меня в таком состоянии.
Когда пальцем тронь, а уже рыдать хочется.
Просто пока вообще не понимаю, как дальше мы будем жить. Семьи уже точно нет. Но квартира и все остальное – общее. Это надо как-то делить, переезжать. Мне нужен совет.
Я: “Мам, я приеду к тебе сегодня в гости”
Мама: “ты с Катей или Ярослав тоже приедет?”
Когда у Ярослава были командировки, то мы часто с Катей приезжали к родителям с ночевкой. А без Кати я никогда и не приезжала, наверное?
Я: “я одна приеду, мам”
Перезванивает тут же.
Не хотела я вот так, по телефону, но видимо, все же не получится.
Принимаю вызов.
– Что случилось, почему одна?
– Мам, давай я приеду и расскажу все.
– Что случилось, Даша?
– Мы… – слова правильные, чтобы не шокировать маму, так сложно подобрать, – мы… в общем, я плохо себя чувствую и чтобы ее не заразить, решила у вас побыть пару дней.
– У вас точно все в порядке?
– Я приеду, мам, поговорим, – говорю тише, чтобы она не слышала, как дрожит мой голос.
– Ну хорошо, приезжай.
Я быстро собираю минимум вещей, закрываю окна, перекрываю воду. Проверяю, что точно все обесточено и еду к маме.
Марина что-то пишет, но я не читаю сообщения. И в чат не захожу.
Может, вообще оттуда выйти и удалить его?
Но тогда я не буду вообще ничего знать о том, что происходит.
Через минут сорок паркуюсь возле дома родителей в Подмосковье. Тихий спальный район советских времен. Никакой движухи и шума. Идеальное место, чтобы восстановиться, поговорить и найти выход.
– Мам, это я, – открываю дверь своим ключом.
Тут вкусно пахнет мамиными котлетами, ухой, картошкой с укропчиком.
– Я с Ярославом говорила, – складывает руки на груди. Смотрит мне в глаза и на лице читается неприкрытое недовольство. – Что ты устроила там?
Глава 9
– А что я устроила?
Разуваюсь и ставлю сумку на тумбочку.
– Ну, проходи. Если сама не понимаешь, я тебе объясню.
Прохожу в кухню. Сажусь за стол.
– Это что вообще было, Даш? Театр? В актрисы захотелось?
– Какой театр, мам?
– Нет, ты скажи. У тебя муж золотой. Умный, ответственный, обеспеченный, ребенка обожает. И тебя на руках носит. Тебе чего не хватает? Что ты там устраиваешь скандалы?
– Это он так сказал?
– Он сказал, что забрал Катюшку, тебе надо успокоиться. Я что, не понимаю, что ли, после чего он так сказал?
– Он изменил мне.
Мама закатывает глаза, как будто я сказала “у него перхоть”.
– Изменил. И что? Это повод вот так дом разносить? Орать? Ребенка пугать? Уходить?
– А по-твоему, это не повод?
– Повод?! – мама вскидывает руки. – Повод – когда бьет. Когда денег не приносит. Когда пьет. А у тебя что? Один раз оступился. С кем не бывает.
– Вот пусть с ней и бывает!
– Ну хорошо и что дальше?
– Я уйду от него.
– Куда?
Идти мне некуда. Только к родителям. И я, и мама это прекрасно понимаем.
– Где ты теперь будешь жить, а? С нами? – молчу. – Ну? Можете, конечно, тут в зале ютиться. Как тебе такое? Только за стенкой – папа с телевизором и курит он, сама знаешь.
– Я сниму квартиру.
– А платить чем будешь.
– Мам, ну хватит.
– Не хватит. А работать ты где будешь? Без опыта работы, а?
После универа я отработала год, потом вышла замуж. Ярослав открыл свою небольшую фирму. Я ушла в декрет. А когда надо было выходить, его фирма уже разрослась и мне работать в принципе стало не надо. Он сам предложил лучше воспитывать ребенка, пока Катя маленькая, ну и поддерживал меня в моем хобби.
– Где ты еще найдешь такого, кто разрешал тебе дома сидеть и ничего не делать?
– Я не "ничего" не делала! Я занималась домом! Я Катю растила, я тянула все на себе, когда он до ночи на своих совещаниях сидел! И у меня есть небольшой доход, заказы и клиенты.
– Да ты хоть сама в это веришь? Какой доход? Он тебя содержал, Даш! У вас все было. Все. А ты сейчас берешь вот так – раз! – и разрушаешь все. Из-за глупости какой-то.
– Это не глупость! Это предательство! Ты понимаешь вообще? Он твоей дочери изменяет. Мне! Он не ценит меня, не любит…
– И что? – мама кидает полотенце на стол. – У меня отец твою бабушку три раза по молодости "предавал". И ничего. Жили. Детей родили и сейчас вон, рука об руку. Так и семья строится. Терпением. А не истериками!
– Я терпеть не буду. И жить с человеком, который меня предал тоже.
– Ну конечно. У тебя же подружки все успешные такие. Вот и захотелось тоже, да? Сама теперь будешь карьеру строить? Без денег, без мужика, с ребенком на руках?
– Лучше быть одной, чем с тем, кто считает, что "физиология" – это повод переспать с кем-то!
Мама скрещивает руки, прищуривает глаза.
– Что ты делаешь? Зачем сама себя топишь?! В отца вся! Тот тоже за правду был! И что? Где теперь? Все его друзья еще подрабатывают на пенсии, а этого не берут нигде, потому что любит всех учить жизни. Правдолюб. Ты посмотри на подружек своих. Вот твоя Вика – работает. Лена – вообще уже в Испании. А ты что? Дочка, развод, без жилья, без денег, живешь с папой и мамой? Ты думаешь, кто тебя потом возьмет, с багажом-то таким? Ты хоть думаешь головой своей?
Я вжимаюсь в спинку стула.
– Ты так говоришь, как будто я виновата, что меня предали.
– А ты уверена, что не виновата?
– Что?!
Переспрашиваю, как будто ослышалась.
– А что? Ты перестала краситься, в телефоне постоянно, торты свои, Катя… А мужу? А мужчине что осталось? Тебе как будто не хватало этих эмоций и проснуться. Вокруг посмотрит. Ты такого мужика не найдешь больше!
Кажется, тут я не найду поддержки…
