Текст книги "Измена. Он не твой (СИ)"
Автор книги: Яна Мосар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Яна Мосар
Измена. Он не твой
Глава 1
– Что за бред, Даш? – в голосе жёсткая металличность. – С чего ты вообще это взяла?
– Я все знаю.
Сжимаю телефон, чтобы в случае чего показать ему доказательства.
– Ну если ты все знаешь, то зачем у меня спрашиваешь?
– Я не верю, что ты мог, Яр…
Молчит.
Сжимает зубы. Тянет через них воздух.
Шумно выдыхает.
– Если ты не веришь мне, то о какой семье мы вообще говорим, Даш?
– Скажи уже правду!
– Ну ты же знаешь все! Если по твоему это измена, то да. Изменил.
– Прости, а по твоему это как называется? Есть другое какое-то слово?
Глава 2
– Завтра уезжаю на встречу выпускников. Вернусь через два дня.
Эм… Неожиданно.
– Теперь это так называется?
– Можешь назвать по-другому. Суть не меняется.
– И как зовут этих выпускников? Твоих друзей? – в глазах ищу намек на ложь.
– Ты не знаешь. С института. Прилетели из Баку в Питер, позвали встретиться. А что не так? Разрешение у тебя надо спросить?
В груди все клокочет, будто пар из кастрюли рвется в горло.
– Это все, что ты хочешь мне рассказать?
– Да, – пожимает плечами.
Смотрю на него и не верю, что это сейчас мой муж. Так врет мне открыто в глаза. Предлог такой дешевый.
– Возьми нас с собой.
Выдыхает.
– Даш, – протягивает руку и касается моей ладони. – Ну ты чего? Я туда прилечу, встречусь – и назад. Мне не будет там времени гулять и развлекать вас.
Нас не будет, а ее – будет?!
– Чего ты себя накрутила. Там обычная встреча.
Сердце раскаленно гремит.
Вспоминаю незнакомый женский профиль в чате, фото Яра на ее странице. Давлю в себе страх, но слова сами вылетают:
– О таких встречах обычно заранее договариваются, а не за день.
– Вырубай воспетку, а? Я что, разрешение должен теперь спрашивать, чтобы с друзьями встретиться? Может, мне и выпить еще нельзя?
Поднимается и наливает себе стакан воды.
– Уезжаю завтра. Вернусь через два дня. Не надо меня контролировать и давать указания.
В кухонной давящей тишине он ставит стакан на стол с шумом и оставляет меня одну.
Он едет к ней. Или с ней.
Я прям так явно это представляю. Гуляют там. Отдыхают.
Он встречается только с близкими друзьями, а тут – с кем-то, кого не видел черт знает сколько лет, и не вспоминал.
А тут сорвался и поехал?
Открываю мессенджер и ищу в переписке контакт этой Анны Резник.
Больно. Сердце выворачивает наизнанку.
Но молчать и делать вид, что ничего не случилось, я не смогу.
Зачем?
Что это за семья тогда будет?
Молчать и делать вид, что ничего не происходит?
Как он мог вообще? И сейчас делает вид, что ничего не случилось.
Я молча не собираюсь и тем более делать вид, что ничего нет.
Иду в комнату.
Яр на диване рядом с дочкой. Она головой лежит у него на коленях, смотрит телевизор.
Так похожа на него. Такая же темненькая, и глаза как у него. А еще, когда злится, то хмурится как Яр. Его маленькая копия. От меня почти ничего и не взяла.
Он отрывает взгляд от телефона и тут же блокирует его.
– Успокоилась?
– Мы можем поговорить?
– Я устал, Даш. Иди к нам лучше, посмотрим телевизор.
Хлопает по дивану.
Когда он только стал таким обманщиком?
А может, всегда был? Просто я не замечала раньше? Жила в иллюзии, что у нас классная, дружная семья? В сказке жила.
Я смотрю на него молча.
Пытаюсь взглядом достучаться.
– Не порти настроение.
– Мы можем поговорить?
– Ты хочешь поругаться?
– Я просто хочу знать правду, ты мне изменяешь?
Спрашиваю в лоб.
Глаза в глаза.
В его – на долю секунды испуг. Как будто попался.
Но годы жизни и профессии научили его молниеносно скрывать эмоции.
– А сто такое измяняй? – дочка тут реагирует на мой повышенный голос и поднимается.
– Ничего, малыш. Смотри.
Яр аккуратно перекладывает Катюшкину голову на диван. Поднимается и идет ко мне.
– Ты с ума сошла – при ребенке такое говорить? – недовольно выговаривает мне, берет за локоть, уводя из гостиной в спальню.
– Я просила выйти.
Захлопывает дверь спальни.
Держит меня за локоть, будто боится, что я вырвусь.
– Что за бред? – в голосе жесткая металличность. – С чего ты вообще это взяла.
– Я все знаю.
Сжимаю телефон, чтобы в случае чего показать ему доказательства.
Молчит.
– Если ты все знаешь, то зачем у меня спрашиваешь?
– Я не верю, что ты мог…
– Я не мог.
– Вот зачем ты тогда врешь?
Сжимает зубы. Тянет через них воздух.
Шумно выдыхает.
– Если ты не веришь ни единому моему слову, то о какой семье мы вообще говорим, Даш?
– А спать с другой женщиной, это про семью по твоему? – взрываюсь в ответ. – Что ты врешь мне, еще и меня виноватой делаешь? Скажи уже правду!
– Ну ты же знаешь все! Если по твоему это измена, то да.
– Прости, а по твоему это как называется? Есть другое какое-то слово?
Глава 3
– Другое слово? – Ярослав сжимает кулаки, будто удерживает вспышку злости. – Ну, ошибка, случайность. Измена – когда это происходит… целенаправленно. Я…
– Ошибка? – перебиваю его. – Значит, я должна считать это маленькой оплошностью? И ты не собирался мне ничего говорить?
– Зачем? Чтобы ты нервничала? Не знаю, что там тебе наговорили, но это было один раз и...
– А если бы я вот так… – снова его перебиваю, – случайно с кем-то, то это тоже можно списать на ошибку?
– Даш, я бы такой ситуации не допустил! А ты допустила! Сама это все спровоцировала. Что ты сейчас делаешь вид, что ничего не понимаешь? Может, вообще специально это все сделала?
– Я? И чем?
– А ты не понимаешь?
– Нет! – взмахиваю руками. Так сильно получается, что телефон вылетает из рук и летит в стену.
– Ребенка напугаешь! Успокойся, – наклоняется и поднимает мой телефон. – Сядь. – Кивает на диван. – Отдает телефон.
– Не хочу.
– Я сказал – сядь.
Давит взглядом.
Складываю руки на груди и до боли впиваюсь в кожу ногтями.
– Вот подумай, может, не мне претензии будешь вываливать, а сама допрешь!
– Да пошел ты! Легче всего сделать меня виноватой во всем.
– Успокойся, – дергается на меня и хватает, заводя руки назад.
– Пусти! – вырываюсь, ногтями цепляю ему запястья. Чувствую, как он болезненно сжимает мои руки за спиной.
– Да что с тобой?! – рычит сквозь зубы, уворачиваясь от моих царапающих пальцев.
– Хочу, чтобы ты прекратил врать! – шиплю, дергаясь, пытаюсь освободиться.
– Готова все разрушить к черту из-за этой… ночи.
– А сколько должно было пройти ночей? А? Ну-ка, покажи мне положение: одна ночь – не измена, а две – уже да? Или с десятой только?
– Не ори! Соседи услышат.
– А мне плевать. Пусть все знают, кто ты.
Замахиваюсь и бью кулаком ему в грудь. Перехватывает мою руку, сдавливает.
– Отпусти!
– Даш, успокойся! – пытается поймать мой взгляд, не отпуская рук.
– Нет. Никогда! – снова рвано дергаю плечом. Чувствую, как ногти вонзаются ему в ладонь.
Его лицо искажается, но он не отступает.
– Забыть, – неожиданно произносит он. – Перестать мучить друг друга и жить дальше.
Пульс сумасшедший.
– Забыть?! Серьезно? Думаешь, я могу забыть все это, будто ничего не было?
Он шумно выдыхает, чуть ослабляя хватку.
– Если мы хотим сохранить семью – придется.
– А кто тебе сказал, что я хочу сохранять такую семью?
Он так близко.
Мы могли бы сейчас поцеловаться, лечь спать – и этого всего не было бы.
Но я сдаюсь. Разрешаю себе плакать. Громко. Навзрыд.
Ну как он мог…
– Я не могу просто так закрыть глаза…
– Надо, Даш.
Обнимает меня.
– Я люблю тебя. И Катюшу. Мы все это переживем.
Отпускает меня.
Замахиваюсь снова, но он успевает перехватить, придавливает меня к стене, будто боится, что я врежу ему наотмашь.
– Отпусти… гад.
– Если обещаешь не кидаться больше.
– Не обещаю! – но руки все равно перестаю дергать, плечи опускаются. Голова кружится от ярости.
– Я все равно сильнее, и ты ничего мне не сделаешь. Это бессмысленно, Даш.
Он медленно отпускает, отступает на шаг, пальцы краснеют от моих следов. Глаза у него пылают гневом и усталостью.
– Можешь хоть сейчас бить меня дальше, если это поможет, – сдавленно говорит. – Но потом что? Мы дальше будем жить в аду?
Сглатываю комок.
Ищу ответ, а внутри пустота, как обугленное поле после пожара. Он дышит тяжело, растирает ушибленное место на руке.
Молчим.
– Я тебя люблю, Даш. Ты успокоишься сейчас – и мы поговорим обо всем, – хрипло, но упорно.
Прикусываю губу.
У него, конечно, были девушки до меня.
А для меня он был первым во всем.
Первый поцелуй, первый секс, первая свадьба, первый ребенок…
А сейчас… Его ошибка стоила мне всего этого.
– Ты уйдешь сам или уйти нам?
– В смысле уйдешь? Я не собираюсь уходить.
– Тогда уйдем мы!
Хватаюсь за ручку двери, но Яр не дает уйти.
Сжимает сильно локоть и разворачивает назад.
– Даш, я не понимаю, что за концерты? Никто никуда не уходит, – говорит жестко, без тени сомнения. – Хватит, Даш. У нас Катя, у нас квартира. Это твой дом! Тебе эмоций не хватает?
– Отпусти меня, – вырываю руку?
– Это ты мне скажи, чего тебе не хватало, а?
Ноги тянет как в воронку. Хочется расслабиться и упасть.
– Тебя не хватало!
– Я тут!
– Тогда не было!
– А что так приспичило, что нельзя было меня дождаться. Это же не позыв в туалет, который вот нельзя пропустить. Или что? Ты наркоман, у которого ломка?
– Нет.
– Когда это произошло.
– Даш, не надо…
– Когда?
– Когда вы лежали в больнице.
И вот тут правда все. Лопается внутри этот надутый шар.
Осколки по венам, в сердце, в душу.
Мы лежали в больнице.
Это… это хуже, чем все, что могло бы быть.
– Даш, ты чего? – хватает меня за плечи.
А у меня плывет все перед глазами.
По стене оседаю на пол.
– Даша! – подхватывает меня и опускает на кровать.
На нашу кровать. Которую я выбирала так тщательно. У него спортивная травма после секции. Чтобы спина не болела. Чтобы хорошо себя чувствовал. Массаж научилась делать.
И не только спортивный…
– Уходи, – выдавливаю из себя.
– Послушай, – касается моей руки.
– Это я хочу делать меньше всего, – одергиваю его руку, – все, что мне надо, я уже услышала. Если ты сейчас не уйдешь, то я собираю Катю и мы уезжаем к моим родителям.
– Я вас не отпущу. Я люблю вас. И Катя не должна страдать и выбирать, с кем она останется. Она не виновата.
Сердце отчаянно качает кровь, а внутри как пробоина.
Напряжение такое, что вены гудят.
Скольжу взглядом по его лицу, которое еще вчера казалось родным и надежным.
– Можешь с ней встречаться, я не буду тебе запрещать. Но жить с нами ты не будешь.
– А где мне жить?
– Так может там, где тебя ждут? Где тебе лучше? Где ты пар спускаешь.
– Я сказал, что…
– Не продолжай! – поднимаюсь и переползаю на другой край кровати. Голова все еще в тумане, но быть с ним в одной комнате не хочу даже.
Противно и мерзко.
Предатель.
Я никогда этого не прощу!
– Не хочу я никаких твоих грязных подробностей!
Заводит руку за шею и растирает кожу.
– Все совершают ошибки! Ну я что не человек. Я мужчина. Так работает мой организм. Бл*, ну что я могу против это сделать?!
– Если ты мужчина, то уйди как мужчина. Достойно.
– Сука!
Поднимается и хватает из шкафа сумку.
Складывает туда брюки. Пару рубашек, которые я тщательно выгладила. Теперь помнутся. Трусы, носки, футболки.
К ней?
Я не хочу, чтобы так! Не хочу, чтобы уходил!
Я люблю его больше жизни!
Но сейчас я еще и ненавижу его.
Ненавижу, что испоганил все это между нами.
– Довольна?
– Да.
Сжимаю челюсти, чтобы не расплакаться. Это будет потом, наедине. Но ему я не покажу.
Мы оба замираем, глядя друг на друга, а между нами надрыв и пустота, и какая-то безумная пропасть, расщелина.
И мы по разные стороны от нее.
Навсегда уже.
Тихий топоток ножек за дверью.
Дверная ручка опускается вниз и в комнату заглядывает наша малышка. Улыбается и заходит.
– Папатька, а ты куда?
Заглядывает к нему в глаза.
– К бабушке Ане съезжу на пару дней.
– А мовно я ш тобой?
Яр поднимает на меня взгляд.
Глава 4
– Папа занят будет, Катюш, – перевожу на дочку глаза.
– Иди ко мне, – маню ее рукой.
А малышка бросается и обнимает Яра за шею.
– Пап, не уходи.
Яр сверкает глазами. Будто это я тут все облила бензином, а потом чиркнула спичкой.
Обнимает ее, что-то шепчет на ушко, успокаивая.
У него всегда это получалось лучше, чем у меня.
Потому что мамой можно и поманипулировать и покапризничать. Мама может поругать. А папа… Он как будто другой. Он только любит. Он носит на плечах. Он не заставляет есть кашу, только приносит вкусняшки.
– А кога ты п’идешь? – откашливается еще после недавнего бронхита.
– Завтра, моя любовь.
Нежничает с ней.
Понимаю, что любит ее.
Но изменяя мне, он изменил и ей.
– Нам завтра в поликлинику.
– Отвезти?
– Занимайся своими делами. Мы позаботимся о себе сами.
Яр одними губами выругивается, чтобы не травмировать детскую психику.
– Пока, детка, – целует ее в лоб и, забрав сумку, идет в коридор.
– Пойдем чистить зубки и спать.
– Ни хатю! Хатю, стобы папа!
И бежит в коридор за ним.
Этим тоже обычно занимался Ярослав. Не то, чтобы я скидывала на него. Просто я провожу с ней целый день, а он любит по вечерам. Покупать ее, почитать с ней что-то, мультфильмы ее знает любимые и следит за новыми сериями.
Поэтому сейчас каждое ее “против”, как очередная кружка горючего в пожар между нами.
Почему все так выворачивается, что я виновата в этом?
– Я заеду завтра, – снова присаживается перед ней. – Что тебе привезти?
– Хатю такую башую, – поднимает руки вверх, – лафадку.
– Я найду, – целует ее и поднимается, щелкает замком.
И задерживается на мне взглядом. Рвано. Больно. По-живому.
– Я не хочу тебя видеть ни завтра, ни послезавтра, никогда. Оставь ключи, я сама закрою.
– Это моя квартира тоже. Успокоишься, завтра спокойно поговорим.
Кивает и уходит.
– Пока, папатька.
– Пока, Катюш.
Одни.
Неужели все? Вот так просто?
Жили. Любили и смерть браку.
Пора копать могилу и складывать туда фотографии и воспоминания?
Подхожу к окну. Смотрю вниз.
Как Ярослав небрежно, со злостью кидает сумку на заднее сидение своей бмв. У него там автокресло осталось Катино.
Рядом на стул залезает Катя и тоже смотрит вниз.
– Пока, папатька, – машет ему, но он не смотрит.
Садится за руль и уезжает.
– Папатька, ну пока! Пока! Помаши мне!
Он никогда не забывал.
Это как их ритуал был. А сейчас что? Все? Рад, что избавился?
Козел. Дурак. Ненавижу его! Ненавижу, что сломал все это между нами.
Слёзы колют кожу будто мелкие осколки льда, которые вдруг решили растаять на щеках. Никогда еще плакать не было так больно. Каждая слезинка жалит кожу, как боль, что вырвалась наружу.
Жалко себя от безысходности, необратимости, беспомощности.
Тупик какой-то. Все было такое… со смыслом что ли. Сейчас вакуум, пустота. Даже не представляю, что будет завтра. И как дальше жить.
– А потиму ты пачишь? Сто папа уехай?
– Да, – обнимаю ее.
– Он завта пиедет.
Глажу дочку по голове, прижимая к себе.
– А когда это завта?
– Вот почистишь зубы, ляжешь спать и будет завтра. Пойдем чистить?
Смахиваю слезы.
– Не хотю.
– Тогда завтра наступит не скоро и папа не скоро приедет.
Хотя надеюсь, что он вообще не приедет. Не хочу его ни видеть, ни слышать.
У меня оживает телефон.
Марина что-то написала.
Катя слазит и куда-то убегает. Я беру телефон и иду за ней.
Марина: “Админ ответила: Анну пригласили месяц назад по рекомендации. Нормальная вроде, без странностей”
Я: “Мне уже все равно, Марин”
Марина: “что случилось?”
Я: “Яр мне изменил”
Пальцы зависают над экраном.
Даже писать это больно.
Глаза уже режет от слез. А я просто не могу остановиться.
Хочу забыть, выплакать всю эту боль. Обман его и предательство.
Марина: “как изменил? ты поверила, что ли?”
Я: “сам сказал”
Катя рядом смотрит свой мультфильм. Маленькая головка упирается в подушку на диване. Не знает, что в её жизни всё теперь иначе. Папа больше не прочтет ей сказку перед сном, не искупает с игрушками, не прижмёт к себе.
И со мной больше никто не будет засыпать. Никто не обнимет. Не пожелает спокойной ночи. Утром не обхватит и не зацелует.
Ничего этого больше не будет.
Марина: “Он рассказывал, что именно произошло? С этой Анной?”
Я: “да, случайно, ошибся, физиология”
Марина: “физиология?”
Я: “ему видите ли захотелось сильно пока мы в больнице лежали с Катькой”
Марина: “мне не верится, что Ярослав, если честно. он вас так любит”
Я: “Похоже, не настолько. Я его выгнала”
Марина: “куда? он ушел?”
Я: “да, сказал к маме поедет”
Марина: “хочешь я к тебе приеду?”
Не знаю, чего я хочу.
Наверное, чтобы всего этого просто не было. А я еще заказ на торт взяла. сложный. Обещала сделать. Не сделаю, людей подведу.
А сил нет делать. Да и что в таком состоянии путного можно сделать?
Я: “Не надо и поздно уже, Мариш”
Марина: “ты столько меня выручала, что я просто обязана тебя поддержать сейчас”
Я: “Яр сказал, что приедет завтра”
Я: “не знаю во сколько”
Я “вдруг рано утром? не хочу, чтобы стала свидетелем этого”
Марина: “зачем приедет?”
Я: “хочет поговорить опять. Объяснить все”
Марина: “простишь его?”
Я: “нет, я ни слышать, ни видеть его не хочу. Тем более простить!”
Марина: “он точно к маме поедет?”
вскрывает без анестезии мой самый жгучий страх.
Я и позвонить его маме не могу. У нас с ней не сложились отношения.
Она хотела видеть на моем месте кого-то другого, кто ее сыночку больше подходил. И всегда считала, что я с ним из-за денег. Поэтому тому, что мы расстались, будет безумно рада.
Я: “пусть куда хочет едет. На то, что мы больше не вместе и расходимся – это уже никак не повлияет”
Марина: “я не знаю как тебя утешить. все это в голове не укладывается”
Я: “спасибо, что выслушала”
Марина: “я рядом, если что пиши или звони, поговорим еще”
Я: “”
Час уходит на то, чтобы уложить Катю спать.
Она капризничает, упирается, раз двадцать бегает к окну, надеясь, что завтра уже наступило и папа приехал. Потом долго не может заснуть, крутится, кашляет, то жарко ей, то холодно, то поесть, то попить.
Я открываю телефон.
Не жду от него ничего, но по привычке проверяю.
Вожу пальцем по фотографии.
Губы его. Нос. Глаза. Взгляд, от которого млеешь. Улыбка, от которой хочется отдаться ему. Губы, которые хочется, чтобы целовали.
Обнимаю саму себя, но это совсем не то…
И представить не могу, что кто-то другой когда-то будет меня касаться, целовать… Я не хочу другого. И его ненавижу настолько, что никогда не забуду. И уже не разрешу трогать себя.
На автомате же захожу в наш чат.
Как мазахист пролистываю. Боюсь этого, но ищу ее сообщения. Что еще она расскажет о нем? Что делали? Что делают? Что будут делать?
Анна Резник: “девчонки, есть быстрый рецепт, чем накормить голодного мужика?”
отправлено двадцать минуть назад.
Ей там накидывают рецепты с ананасами. Ананасы с картинками, мемчиками и приколами.
А я закрываю рот ладошкой, сдерживая всхлипы, чтобы не разбудить уснувшую рядом дочку.
Он поехал к ней.
Один раз значит!
Один, сука, раз!
А как ушел – сразу к ней!
Знает, что я маме его звонить не буду.
Да даже если позвоню, то она ничего не скажет.
Слезы душат. Обида выедает все изнутри.
Я в каком-то аду, из которого даже не видно выхода.
Глава 5
Закрываю глаза, а представляю их.
Как поехал к ней. Как она ему там закусочки с ананасами готовит.
Как утешать его будет.
Видимо, когда я в больнице была – она тоже его утешала. Ему же так грустно было бедненькому… одиноко.
Это мне с Катюшей там весело было. Температура, которая не сбивается, кашель сухой до рвоты.
Удобно списать на физиологию в моменте. Не вот привязали тебя к к дереву и принуждают.
А какая физиология, когда к другой бабе ехать надо?!
Это не физиология, это желание.
А раз желание, значит измена.
Я не хочу в это верить. Хочу, чтобы все оказалось каким-то сном. Шуткой.
Но чем больше думаю, тем больше понимаю, что это правда.
И то, что он особо-то и не отпирался, тоже тому доказательство.
Один раз, случайность…
Удобно.
Словно я не человек, а какой-то диван.
Простояла в коридоре, пока ему хотелось – а теперь свободна.
Открываю глаза.
На часах полтретьего ночи. Заснуть никак не могу.
От бесконечного потока слез, уже печет в глазах.
Сердце будто зажали в тисках и крутят ручку. Давят. Давят. Давят.
Скорее бы ночь прошла.
Хочу утро. Заняться чем-нибудь. Отвлечься.
Мне торт еще надо доделать.
А настроения создавать красоту нет.
Утром еще собрался приехать поговорить. Как будто я хочу?! Если бы не торт этот, собрала бы вещи и уехала к маме.
О чем тут говорить? Особенно после этой ночи.
Да, надо уехать.
Поднимаюсь и иду на кухню.
Все равно не спится. Доделаю лучше этот торт. Утром отвезу и сбегу.
Мне надо побыть одной.
Закрываюсь на кухне, чтобы не разбудить дочку.
Ставлю в духовку тесто на коржи. Достаю все для крема.
Это ведь Ярослав меня подбил на это.
До брака я вообще ничего не пекла. А на нашу первую годовщину захотелось чего-то особенного.
Так как печь не умела, то я купила магазинные коржи. Сделала какой-то крем из пакетика. Купила мастику.
Коржи собрала как получилось.
А оформляла уже сама. Сверху сделала “планету” – получился такой голубовато-зелёный шар с фигурками из мастики. Это был наш маленький мир.
Налепила маленькие “космические” сердечки, которые “летали” вокруг. Получился, правда, немного наивный дизайн, но настолько все было сделано качественно, что удивилась даже я сама.
Я тогда только на ощупь шла. Заполнила “дырки” в шарах крошками, кое-где намудрила с краской. Но главное – очень старалась, прямо лепила планету, как сувенир. Ведь закончила я художку когда-то, скульптурный кружок посещала. Лепка всегда получалась как-то само собой.
Ярослав первый тогда сказал, что у меня талант и надо его развивать.
Потом были торты маме на юбилей, Маринке, маминым подругам.
Делала бесплатно, вела соцсети для себя. Постепенно научилась печь коржи сама, делать разные крема. Но больше всего в этом процессе мне нравилась, конечно, лепка и украшение.
Замешиваю крем.
Проверяю тесто.
Не подходит.
Температура в порядке. Все как обычно. Тесто не подходит.
Спокойно, Даш.
Выдыхаю.
Подойдет еще.
Может быть… Хотя догадываюсь, что возможно уже нет.
Что я не так сделала?
Еще раз выдыхаю.
Делаю крем. Параллельно проверяю духовку, которая не радует.
Лезу свериться с рецептом в телефоне, и тут же снова лезу в наш чат.
Там тишина.
И это еще хуже. Потому что я не понимаю, что они там делают!
Бью кулаком по стулу, чтобы не плакать. Чтобы злость свою куда-то направить. Чтобы боль вывернуть, а не держать в себе.
Тесто не подходит!
Я где-то накосячила с тестом. Теперь уже ничего не исправить. Пойдет на крошку.
Оставляю пока крем. Замешиваю новое. Но чтобы не разбудить Катю, делаю без миксера.
Усталость начинает накидывать цепи. Мне бы поспать, но я хочу доделать до утра и уехать.
Ставлю новое тесто в духовку. Взбиваю крем. Руками получается не очень. Достаю миксер.
Не лучшая идея посреди ночи, но на первой скорости Совсем тихо включаю.
– Мама, ааа, – всхлипывая, заглядывает сонная Катя, – Я боюсь.
– Кого ты боишься, малыш?
Оставляю все и, взяв ее на руки, несу в кровать.
– Мамочка тут, рядом. Давай спать.
Укладываю ее. Накрываю одеялом. Кладу рядом любимого медведя, которого тоже подарил ей Яр и целую.
– Мама, полежи со мной.
У меня там дел…
Но если она не уснет, то я точно ничего сделать не смогу. Ложусь с ней. Глажу волосы. Вдыхаю любимый сладкий аромат маленькой феи. Малышка моя любимая…
Подрываюсь с кровати от бесконечной трели в дверной звонок.
В квартире резкий запах дыма.
Торт! Черт!
На кухню. Там дымит из духовки. Коржи уже черные.
Выключаю духовку.
Включаю на всю вытяжку, открываю окна и балкон.
В дверь долбят звонком.
Только бы пожарных никто не вызвал!
Открываю дверь. Соседка накидывается с криками.
– Нет пожара! Просто пригорело в духовке!
– Ты совсем ненормальная, что ли, включать духовку на ночь?! – рычит мужик из квартиры напротив. Глазами сверлит меня, будто поймал на преступлении.
– Я уснула, – оправдываюсь, путаясь в словах.
Он приподнимает голову и смотрит на валящий из-под дверцы духовки дым.
– Уснула? У тебя мозги отшибло? Хотела дом поджечь?
Пытаюсь сдержаться, выдыхаю.
– Прекратите орать.
– Я на вас участкового вызову.
Раньше Ярослав всегда его ставил на место. А теперь я одна.
– Идите в свою квартиру. Отдыхайте. Я проветриваю уже.
– Ты мне не указывай, что делать, – дергается на меня. – Тебе что, проблем мало?
Без мужчины рядом в таких ситуациях страшно. Что бы я ни сказала,он меня не боится. Это Яр одной фразой их затыкал.
Дергаю резко дверь и захлопываю.
Закрываюсь на все замки.
Меня всю трясет. Он уже там, за дверью остался. Но до сих пор ругается и матерится.
С обуглившихся коржей сыплются черные крошки. В миске поверх крема разводы. Не убрала в холодильник крем… когда пошла Катю укладывать спать. И он расслоился от жары.
Хочется дико заорать или сбежать из собственного дома.
Муж ушел!
Торт сгорел!
Ничего не получается!
И никто не может мне помочь!
Я без разбору все выкидываю в мусорное ведро. А потом оседаю рядом с ним и снова плачу.
Ни-че-го не хочу.
Ложусь рядом с дочкой. Обнимаю ее.
Почему, когда так все плохо, все наперекосяк, его нет рядом?
Засыпаю скорее от усталости и бессилия.
Когда просыпаюсь, в квартире дубарина из-за открытого окна. Зато пахнет уже не так сильно.
Беру телефон. Проверяю.
Яр ничего не писал.
Чат.
От Анны Резник фото. Свежее. Отправлено утром.
Изображение размыто. Надо только нажать на него, загрузить и посмотреть
