Текст книги "Школа жестоких юношей (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Мэт? – Агилар подходит к Кирсту, который стоит, опираясь о дерево.

– М-м-м?

– Ты в порядке?

– Андрес, ты, как всегда, не можешь воспроизвести ничего умного, – шепчет блондин, – я не могу быть в порядке, меня только что пытались трахнуть злые дядьки, а перед этим какая-то сволочь приложила по голове.

– Мэтью…

Имя Кирста испанец выдыхает в белобрысую макушку, обнимая парня и уводя из парка, прочь в сторону школы. Не замечаю, что с уголков моих глаз бегут слезы. Больно, когда постигает неудача…

Тварь, мразь, сука! Мне не хватает слов, чтобы выразить все ненависть к этому ублюдку и к его прихвостням. Падаю на пол, в вонючую лужу, но мне плевать сейчас. Жизнь кончилась на этом моменте. Не смогу оправится после всего, что произошло в этой тюрьме.

Спустя долгое время, что я лежал и всматривался в серую стену, все же решаюсь подняться. Шевелю ногами, пытаясь встать на колени. Зря. Боль захватывает все мое тело, растекаясь по нему раскаленным металлом. Стараюсь отбросить причину этой боли, выкинуть из головы, сейчас самое главное убраться отсюда, как можно дальше. По стеночке поднимаюсь на ноги. Все плывет перед глазами, тошнит. Стискиваю зубы, чтобы не рухнуть вновь и не зайтись в очередном приступе истерики. Выбираюсь из лабиринтов лестниц и коридоров. Ночь. Тихо и пусто. Ковыляю до своей комнаты, лента коридора кажется непреодолимым препятствием. Вваливаюсь в одинокое помещение. Сил на то, чтобы дойти до кровати, нет, ложусь на диван в прихожей. Не знаю, спал ли я или просто потерял сознание, но прихожу в себя от дребезжания, которое будит учеников каждое утро. Больно, до сих пор больно. Но боль только в теле, в душе же поднимается волна ярости, сметающая все на своем пути. Мальчик по имени Том Вертон умер этой ночью, кто появился вместо него, пока остается загадкой даже для меня. Но я четко осознаю, что это не та личность, что раньше наполняла оболочку моего тела. Почему? Ответ прост. Мое новое «я» требует крови, требует расплаты и оно сделает все для того, чтобы отомстить. Тому Вертону были не присущи такие эмоции. Тихий и забитый мальчишка за одну ночь превратился в чудовище, жаждущее крови. Зло ухмыляюсь. Вы еще все заплатите за то, что со мной произошло.

Собираюсь с силами, иду в душ, достаю из шкафа новую чистую школьную форму. Одеваюсь. Ничто не выдает случившегося со мной во внешнем виде. Зеленые глаза стеклянные, русые волосы аккуратно причесаны, только небольшой синяк на скуле и трещина посередине нижней губы. Выхожу из комнаты, когда звенит звонок на урок. За опоздание или за прогул ученики расплачиваются физической болью. Но что она для меня теперь? Правильно, ничто. Иду в кабинет к Николасу Стоуну, куратору выпускных классов.

Тихий стук и я вхожу в его кабинет. Мужчина удивленно смотрит на меня. Не знал, что этот железный человек может испытывать какие-то эмоции.

– Доброе утро, – приветливо говорю я и улыбаюсь уголком губ, чтобы кровь из пострадавшей губы не пошла вновь.

– Доброе, мистер Вертон, – он кивает на стул, стоящий напротив его стола, но сидеть я сейчас не в состоянии.

Слишком больно, пусть таблетки и притупили боль, но она никуда не ушла.

– Спасибо, я постою, – на лице ни тени смущения, нет румянца, который должен был появиться, нет страха и загнанности в глазах.

– Вы что-то хотели, Том?

– Да, хотел согласиться на ваше предложение, – киваю я.

– Рад, не ожидал, если честно, – он улыбается.

Только не может себе даже представить, что заставило меня передумать. Но это уже мои проблемы и моя жизнь.

– Я могу просить у вас все, что захочу? – уточняю на всякий случай.

– Все будет зависеть от информации, которую я буду от вас получать, мистер Вертон, – уклончиво отвечает Стоун.

– Хорошо. Сегодня, я пропустил один урок…

– Ничего страшного, главное появитесь на следующем.

Разговор окончен, выхожу. Благодаря Стоуну я теперь сам буду владеть необходимой мне информацией. Месть – это только вопрос времени. И она будет жесткой, очень жестокой.

Глава 11.

Николас.

Щелчок выключателя, и кабинет погружается в кромешную темноту. Закрываю дверь. В коридоре пусто. Я, как всегда, ухожу с работы самым последним. Но стрелки часов показывают, что все же сегодня рабочий день закончен раньше, чем обычно. Быстро сбегаю вниз по лестнице, замираю у ее подножия. Справа, где тянется вереница ученических комнат, виднеется одинокая фигура. Неотрывно смотрю в ту сторону.

– Джастин? – мне интересно, куда этот мальчишка собрался после отбоя.

– Ник? – парень удивлен, поэтому делаю выводы, что не на встречу со мной.

– Решил прогуляться перед сном? – натура воспитателя берет верх, голос звучит недовольно.

Мальчик делает несколько робких шагов назад. Напугал. Даже сейчас, после всех откровений, он боится меня. Зря. Сегодня у меня в планах самое грубое нарушение школьных правил.

– Я, да, – Джастин низко опускает голову, рассматривает мысы туфель.

– Пошли, – стремительный шаг и пальцы смыкаются на его запястье, чувствую, как под кожей учащенно бьется пульс.

– Куда? – Джастин удивленно вскидывает голову, но послушно идет следом.

– Увидишь, – оборачиваюсь, подмигиваю и дарю своему мальчику улыбку.

Лестница остается далеко позади, коридор, поворот, служебный выход. Пищит кодовый замок, мы выходим на лестницу, ведущую на подземную парковку. В этот поздний час здесь пусто, только моя машина одиноко дожидается своего владельца. Мигают фары, пищит сигнализация, открываю перед Джастином пассажирскую дверь. Мальчик без лишних слов исчезает в салоне.

– Мистер Стоун, вы решили похитить ученика школы? – усмехаясь, спрашивает он.

– Именно. Мистер Ноуман, вы возражаете?

– Нисколько.

Выезжаем с парковки. Для работников школы свой выход и свой выезд за территорию. Охраны нет, только высокие кованые ворота, открывающиеся с пульта. Они выпускают нас и с лязгом закрываются, снова делая территорию школы закрытой и неприступной. Джастин смотрит в окно и улыбается. Частично понимаю его чувства. Мальчик впервые за долгий срок выбрался на свободу.

– Это свидание? – тихо спрашивает Джастин, когда мы уже въезжаем в город.

Пейзаж за окном сменился. Вместо полосы деревьев, мелькают дома, магазины, тротуары, фонари, редкие прохожие.

– А ты хочешь, чтобы это было свиданием?

Радио выключено и тишину салона нарушает только треск, свидетельствующий о том, что включен поворотник.

– Трудно сказать, – мальчик пожимает плечами, не отворачивая голову от окна. – Я никогда не был на свидании с мужчиной.

Не вижу его лица, но мне кажется, что он улыбается.

– Все в этой жизни случается в первый раз.

Не дожидаюсь ответной реплики. Сворачиваю на обочину и останавливаю автомобиль. Джастин остается в машине один, надеюсь, что он не сбежит. Девушка – продавщица улыбается приветливо и мило, помогает выбрать самый красивый, по ее мнению, букет. Соглашаюсь, потому что мало что понимаю в этом. Раньше никогда не возникало желания подарить своей пассии букет. Но Джастин…, это Джастин. Он особенный, мой мальчик, с ним все иначе.

– Это тебе, – протягиваю букет из белых тюльпанов с сиреневыми ирисами Джастину и захлопываю дверь.

Мальчик смотрит удивленно и берет букет из моих рук так осторожно, словно я передаю ему хрустальные цветы. Его милое личико украшено любопытством и неподдельной радостью. Джастин смущенно улыбается, только линия губ немного искривлена, не обнажая зубов. Не могу удержаться и улыбаюсь в ответ. Демонстрации моих эмоций Джас удивляется еще больше, чем цветам. Черные брови взлетают вверх, синие глаза смотрят с настороженностью, но, все же, Джастин прячет открытую улыбку в букете цветов.

– Спасибо, – глухо, едва слышно.

Снова выезжаю на дорогу. Теперь еду прямо к дому, никуда не сворачивая. Возможно, Джастин хочет прогуляться, но я хочу побыть с ним наедине, не знаю, когда еще выпадет такая возможность. Все же, увозить ученика с территории школы – поступок пусть приятный, но, безусловно, безрассудный.

Лифт поднимает на самый верхний этаж, открываются створки, выпуская нас в длинный коридор. Джастин тихо идет следом за мной, ему неловко и немного боязно, отчетливо ощущаю его эмоции. Он легко читается, это я уже понял. Открываю дверь и пропускаю мальчика в свою квартиру. Это так странно. Уже довольно длительный срок ее порог не переступал посторонний человек. И теперь вот Джастин. Включаю свет в круглом просторном холле, помогаю мальчику снять крутку.

– Проходи, – подталкиваю его в спину, потому что Джастин замер на месте, опасаясь сделать даже шаг.

Он отходит немного в сторону, но все равно замирает на пороге гостиной. Снимаю верхнюю одежду, туфли, беру Джастина за руку и подвожу к коричневому кожаному дивану.

– Подожди, я сейчас приду.

Джастин кивает.

Когда возвращаюсь, сменив деловой костюм на домашнюю одежду, мой гость сидит в той же позе, в которой замер, когда я уходил. Усмехаюсь такой нерешительности. Парень совсем отвык от чужеродной обстановки. Все же школа слишком сильно влияет на психику подрастающего поколения.

– Джас, ты голоден?

– Нет, – шепчет парень.

– Кофе?

– Чай, – он, наконец, улыбается и встает с дивана.

– Пойдем.

Веду его на кухню. Она большая, с глянцевым синим гарнитуром, барной стойкой из черного дерева и причудливым рисунком из плитки под ногами. Бледно-голубые занавески колышутся от легкого дуновения ветра. Я забыл закрыть окно утром. Прохладно. Захлопываю створку, включаю чайник, закидываю заварку в небольшой чайник из прозрачного стекла.

– Джастин, – подхожу к нему вплотную, целую уголок губ, забираясь руками под свитер.

– М-м-м, – мальчик тут же отмирает и тянется ко мне.

Догадываюсь, какие мысли у него сейчас в голове. Он думает, что я привез его к себе домой, чтобы переспать. И да, каюсь, но он прав в своих предположениях. Я не дождался окончания его обучения. Чувства и желание обладать этим еще не взрослым человечком пересилили весь здравый смысл.

– Давай я поставлю букет в вазу, – забираю цветы из ослабевших пальцев, снова целую.

– Я не хочу чай.

Его фраза заставляет вздрогнуть, едва не выпустил из рук вазу с водой.

– А что ты хочешь? – спрашиваю безразлично, расправляя цветы в стеклянном сосуде.

– Ник, мне жарко. Можно я разденусь?

– Конечно. Тебе нужны вещи?

– Нет. Я просто хочу все с себя снять.

Медленно поворачиваюсь в сторону мальчика. Он издевается или мне только мерещатся намеки в каждом его предложении?

– Можешь раздеться в комнате, – щелчок чайника, вода закипела, заливаю ароматные лепестки.

Слышу шаги, мальчик уходит. Сжимаю кулаки. Я в нерешительности. Хочу его, но не могу переступить невидимую черту. Он – мой ученик, я отвечаю за него. Пусть я схитрил и ослабил давление ответственности. Ведь мы сейчас не на территории школы и формально просто люди, а не ученик – куратор, но от реальности тяжело убежать. Я знаю, он знает. Стискиваю зубы, открываю кран с холодной водой и брызгаю себе в лицо. Не помогает. Джастин прав, безумно жарко. Снова открываю окно. Ночной воздух стремительно врывается в помещение, но остужает только кожу, он не в силах охладить тот пыл, что разгорается внутри.

– Ник…, – Джастин снова появляется в кухне.

Оборачиваюсь на его голос. Хорошо, что в руках нет никакой посуды, не будет нужды собирать множество острых осколков. Руки просто опускаются, падают плетьми, воздух застрял в горле. Кажется, в парне куда больше решительности, чем во мне или же он, в силу возраста, еще не до конца связан условностями, правилами и ограничениями.

Джас стоит передо мной полностью обнаженный. Немного худощавое крепкое юношеское тело представлено во всей красе. Тонкая талия, длинные ноги, уже заметные кубики пресса, прямой разворот плеч, вздернутый подбородок, голова слегка повернута к стене, Джастин не смотрит мне в глаза. Не смотрит на меня. Он предложил себя и ждет реакции. Оторвут ли товар с руками или же, презрительно поморщившись, отвернуться в сторону?

Ошибочны те его мысли, что допускают возможность моего отказа. Несколько резких размашистых шагов, и мои руки гладят гладкую кожу, губы впиваются в его рот, язык проскальзывает внутрь, лаская и нежа. Мое сокровище. Он идеален, ни единого изъяна, нет родинок или пятен, только бледный мягкий бархат под пальцами, пока руки не добираются до спины. Чувствую тонкие полоски шрамов, которые сам же на нем и оставил. Ненавижу себя за этот поступок. Презираю за то, что пошел на поводу у никому ненужного долга.

– Прости, – выдыхаю в черноволосую макушку.

Джастин быстро понимает, за что я извиняюсь, но молчит. Его прощение скользит в более сильных объятиях, в более жарком поцелуе. Упиваюсь его сладостью, податливостью и мягкостью. Ненавязчиво подталкиваю в сторону комнаты, не выпуская из кольца рук. Этой ночью мальчик принадлежит только мне.

Прикосновение прохладной ткани одеяла к спине, жар юношеского тела на груди и животе. Слегка раздвигаю ноги мальчика, вынуждая сесть на меня сверху, не переставая глажу спину. Джас смущается снова, прячет лицо на моей груди. Лежим некоторое время, скрытые покровом ночи. Тихо, только обжигающее дыхание, еще несколько мгновений, и чувствую осторожное прикосновение горячего язычка. Провожу пальцем по позвоночнику, Джастин целует в ответ.

– Хочу тебя, мой маленький, – шепчу ему в макушку, поощряя действия.

Мальчик смелеет, поцелуи сменяются легкими укусами и снова поцелуи, влажное скольжение языка. Дотягиваюсь до упругих полушарий, обхватываю руками, жадно мну. Больше нет преград, нет ненужных мыслей, Джастин сам принял решение за нас обоих.

Скидываю его с себя, наваливаюсь сверху. Хочу. Жадность просыпается с каждым поцелуем, не могу насытиться им, не в силах утолить жажду.

– Джастин…, – его имя тонет в громком стоне, когда глажу его твердую плоть.

Молодой, горячий, ненасытный. Ему надо много. Сгорает в своей страсти, хочет, так же страстно, как и я. Выцеловываю плоский живот, но обхожу стороной твердую плоть, ласкаю ее только рукой. Не хочу, чтобы его несдержанность испортила весь момент. Аккуратно переворачиваю на живот, приподнимаю бедра, целую ягодицу, кусаю. Джастин тихо смеется. Но смех быстро сменяется вздохом удивления, стоит только скользнуть языком по сжатой дырочке.

– Ник, не надо, – руки мальчика перехватывают мои, он изгибается, пытаясь отстраниться.

– Ш-ш-ш, позволь, – успокаивающе глажу по спине, не хочу, чтобы он стеснялся чего-либо. Постель – это не то место, где приветствуется скромность. – Просто расслабься.

Джастин слушается, вновь растягивается на кровати, выдыхает и расслабляется. Опять приподнимаю бедра и возвращаюсь к прерванному занятию. Мальчик шумно дышит, напрягается, но вскоре возбуждение и жажда секса берут свое, Джас стонет и нетерпеливо подается назад. Его стоны приглушены пышной подушкой, под которой он спрятал голову. Его действия умиляют, но стеснение уходит со временем, а страсть остается. В моих руках пластилин, податливая масса, из которой я вылеплю потрясающего любовника.

Отстраняюсь и надавливаю пальцем на мокрую дырочку, мальчик стонет громко, подушка улетела в сторону, его руки комкают простынь, а дерганые движения бедер говорят о том, что он жаждет большего каждой частичкой возбужденного тела.

Проталкиваю палец, лаская нежные стенки внутри. Горячий, узкий, мокрый. Сдерживаюсь с огромным трудом. Хочу обладать им, хочу быть внутри этого восхитительного тела, хочу, наконец, поставить свое клеймо. Второй палец, за ним третий. Джастин настолько сильно возбужден, что не чувствует дискомфорта. Достаю из прикроватной тумбочки презервативы, надрываю серебристый квадратик.

– Не надо, – забирает средство защиты у меня из рук и откидывает в сторону.

– Уверен?

– Более чем, – он снова руководит процессом.

Храбрый мальчик. Безрассудный. Но позволяю ему эту глупость, потому что знаю, никого после меня не будет. После сегодняшней ночи он будет принадлежать только мне.

От смазки решаю не отказываться, трачу еще немного времени, чтобы подготовить Джастина окончательно. Вхожу плавно и медленно, глаза сами собой закрываются от удовольствия. Веки настолько тяжелые, что не могу удерживать их открытыми. Поддаюсь своей слабости. Главное не видеть, а чувствовать. А то, что я чувствую, не передать никакими словами. Сказка, фантастика, нереальная действительность. Высота, с которой срываешься вниз, чтобы погрузиться в наслаждение до кончиков волос на голове.

– Ох, Ник! – Джастин стонет и резко подается назад.

Он мелко дрожит. Пальцы снова пробегаются по позвоночнику, размазывая скопившиеся там капельки пота.

– Тебе больно? – спрашиваю, потому что мне необходимо знать.

– Немного. Ник, только двигайся, пожалуйста.

Доверяюсь ему, все же мальчик должен понимать свое тело куда лучше, чем я. Начинаю медленно двигаться, выходя практически полностью. Набухшая головка снова растягивает мышцы входа и исчезает в теле любимого человечка. Стон, долгий и громкий. Глажу, ласкаю, целую спину, прихватывая кожу зубами, двигаюсь в его теле, сводя нас с ума. Подхватываю, вознося до пушистых облаков, а потом вновь срываемся и падаем вниз. Движение за движением, стон за стоном, поцелуй за поцелуем. Время течет мимо нас. Мир перестал существовать. Вся жизнь сосредоточилась только на одном единственном человеке, отдающимся мне с животной страстью, со всем юношеским максимализмом, со всеми чувствами, которые живут в сердце и в душе.

Делаю усилие, останавливаюсь, переворачиваю Джастина на спину, закидываю его ноги на плечи и снова погружаюсь в тесноту восхитительного тела. Теперь вижу его глаза, веки распахнуты, зрачки расширены, в темноте могу видеть только их черноту, нет ни единого намека на захватывающую синеву, видимую при свете дня. Целую шею, отгоняю последние крики разума и украшаю ее засосами, Джастин сдавливает плечи, впивается ногтями, царапает и беспрестанно стонет подо мной. Просовываю руку между нашими телами, обхватываю мокрую плоть, двигаю рукой в такт толчкам. Ему хватает нескольких движений, чтобы сильнейший оргазм изогнул тело. Стон рвет ночь, пальцы съезжают по моим рукам, оставляя борозды царапин. Он настолько раскрыт, что без труда вхожу до самого основания, с силой вбиваюсь в тело, чтобы кончить в нем, ощутимо прихватив кожу у основания шеи. Расцепляю зубы только когда слышу злое шипение в ухо. Приподнимаюсь, на белой коже отчетливо темнеет след моих зубов.

Джастин тут же растирает пострадавшее место. Его движения медленные, сознание еще не вернулось в тело, изнывающее от неги после оргазма.

– Ты меня пометил? – практически по слогам спрашивает мальчик.

– Ага, – смеюсь, впервые за долгое время по-настоящему, от души.

Джастин сверлит меня взглядом, но не удерживается и присоединяется ко мне, разбавляя низкий грудной смех звонкими переливами.

Так приятно нежить его в объятиях, гладить слегка влажную кожу, размазывать сперму по твердому животу, вдыхать запах волос, в котором перемешались легкий аромат шампуня, пота и туалетной воды.

– Джастин, а куда ты так спешил?

– Когда?

Мальчик явно уже забыл обо всех своих планах.

– Когда я тебя встретил в коридоре школы.

– Черт! – Джастин подрывается, пытаясь встать, но я удерживаю его и притягиваю обратно.

– Ты все равно уже опоздал, – сдуваю пару темных прядок.

– Я должен был встретиться с Мэтью, – грустно выдыхает мальчик, задирая голову, чтобы увидеть мою реакцию на имя друга. Кажется, что ему импонирует моя ревность.

– Надеюсь, ты не жалеешь, что поменял свои планы, – добавляю немного металла в голос, пусть знает, что мой.

– Нисколько, – переворачивается, трется об меня, тянется к губам.

Целую в ответ, притягиваю ближе. У нас еще вся ночь впереди. Кроме того, я могу позволить ему пропустить пару первых уроков.

Глава 12.

Андрес.

«Меня только что пытались трахнуть» – мысль стучит в висках. Не исчезает ни на секунду. Мэт уже идет подле меня, он рядом. Протягиваю руку, касаюсь его плеча. Оборачивается и недоуменно смотрит, прижимая носовой платок к разбитому лицу. Не тронули, не успели. Надо бы успокоиться и взять себя в руки, но не могу. Страшно. Я перепугался за Мэтью. Испугался не из-за того, что кто-то тронет его раньше меня, а испугался за него, не допущу, чтобы с этим несносным блондином случилось что-то ужасное.

– Мэт, подожди, – останавливается.

Подхожу и обнимаю, чтобы почувствовать его рядом. Сейчас не я его поддерживаю, а он меня. Мне физически необходимо почувствовать его тепло и услышать дыхание. Мой мальчик.

– Агилар, твое сердце сейчас выскочит из груди, – бурчит он в отвороты куртки, – ты так напуган?

– А ты нет?

– Уже нет, – усмехается и прижимается теснее. – Ты же рядом.

– Глупое, лишенное чувства самосохранения создание, что ты делало в этом гребанном парке?

– Искало приведений, – фыркает Мэтью, и мы возобновляем наше шествие к зданию школы.

– Где твой дружок? – я так и не выпустил ладонь парня, а теперь и вовсе переплел наши пальцы, чувствуя, как Кирст иногда сжимает мою руку чуть сильнее.

– Думаю, его похитили, – усмехается, пусть так, надо его отвлечь от того, что произошло.

– Не предполагал, что Стоун способен на такое.

Подсаживаю Мэтью, он легко забирается в окно. Я следом за ним. Закрываю раму и плотно задергиваю штору. Не хочу отпускать Мэта, хочу снова просто спать, прижимая его к себе, упиваться его запахом и гладить гладкую кожу, когда он крепко спит.

– Знаешь, каждый из нас обладает скрытыми способностями, которые выползают наружу, стоит только появиться рядом подходящему человеку, – задумчиво произнес парень, сидя на заднице на полу.

– Это ты так намекнул на то, что даже таким, как наш куратор свойственно любить? – я включил свет, окинул Кирста придирчивым взглядом и подхватил за шкирку.

– Можешь понимать, как хочешь, – недовольно буркнул он и отвернулся, обижаясь на меня за какие-то неизвестные мне проступки.

Притащил Мэтью в ванну, медленно и осторожно раздел. Шмотки его можно выкидывать без зазрения совести. Грязная футболка улетела в мусорное ведро, нежно провел по красным ушибам и синеющим пятнам, повернул к себе спиной, залюбовался на татуировки. Не удержался и погладил спину. Некоторые надписи казались объемными и выпуклыми, проследовал по извилистым линиям пальцем, но ничего кроме гладкой кожи. Мэтью хихикнул и дернулся вперед, разрывая контакт.

– Смотри, но руками не трогай, – произнес парень, сверкая глазами.

– Боишься щекотки? – легко пробежался пальцами по ребрам.

– Боюсь, – честно признался Мэтью, отпрыгивая от меня.

– Пойдешь в душ?

– Пойду, но сначала доберусь до своей комнаты. Одолжишь рубашку?

– Нет, – качаю головой, четко понимая, что не выпущу из своей обители.

Я, ни в коем случае, не буду принуждать Мэта к сексу сейчас, даже затрагивать эту тему не хочу. Я хорошо помню его перепуганное и потерянное лицо, когда этот ублюдок прижимал его к земле. Он не верил в происходящее, понимал, что его ждет, но не мог поверить в то, что это случилось с ним. Мэтью выглядел, как потерявший маму в огромной толпе маленький мальчик. Такой перепуганный и растерянный. Даже сейчас, смотря в наглые, насмехающиеся над миром, голубые глаза и в лицо уверенного в себе человека, я все еще вижу наполненный страхом взгляд и выражение ужаса и безысходности. Мне нужно, чтобы он был рядом, потому что, уверен, Мэтью в этом нуждается. Вот такая белиберда.

– Мэт, ты же знаешь, что никуда не пойдешь, – присаживаюсь на край ванной и притягиваю парня к себе за ремень.

– Ты мой личный сексуальный маньяк, Андрес, – подходит близко, кладет руку на затылок, пробегается пальцами по волосам и опускает руку на шею, чтобы вжать мою голову в свое тело.

Утыкаюсь носом в прохладную кожу, жадно вдыхаю дурманящий аромат. От него пахнет лесом. Дыхание тут же тяжелеет, срывается с губ и опаляет его кожу, вижу, как белоснежная поверхность покрывается маленькими пупырышками. Мило. Высовываю кончик языка и осторожно провожу им по нежному шелку, чтобы почувствовать солоноватый, но такой неповторимый и уникальный вкус. Мэтью не отстраняется, позволяет. Скольжу выше и, наконец, воплощаю в жизнь свою маленькую мечту. Прихватываю бриллиантовый пирсинг зубами и легко тяну. Над головой раздается жаркий стон. Он скользит от ушей по всему телу, поглаживает, ласкает, завораживает и скапливается в паху тяжелым грузом. Но я обещал, что сегодня даю Мэту только поддержку. Я все еще помню его слова, которыми он охарактеризовал меня. «Ты не знаешь что такое дружба, преданность, взаимовыручка, ты только знаешь, как заставить, подчинить, использовать! Ничего большего в тебе нет, Андрес! Ты пустышка, не способная ценить кого-то, кроме своего, всхоленного и взлелеянного «Я»!». Кирст прав во многом, но я хочу, чтобы он изменил свое мнение обо мне, позволил стать лучше, чем я есть.

– Я принесу тебе одежду, иди в душ, – сдвигаю его в сторону и выхожу из ванны.

Если бы я обернулся в этот момент, то увидел бы в нежно-голубых глазах недоумение, приправленное ноткой разочарования. Но я обернулся уже стоя в дверях, поэтому моему взору достались только кривая усмешка и снисходительный взгляд. Он кольнул сердце, но я спихнул это еканье на испуг за Кирста и отправился в гардеробную, чтобы подобрать гостю удобную одежду. Остановился на мягкой трикотажной кофте цвета кофе с молоком и на спортивных штанах.

Вернувшись в ванну, увидел только белобрысую макушку, на фоне белоснежных хлопьев ароматной пены, развесил одежду, захлопнул крышку унитаза и опустился на нее сверху, рассматривая жмурящегося от удовольствия Кирста. На противоположном бортике ванной из-под пены торчали только ярко-розовые пальчики ног. Очень захотелось облизать каждый из них, пощекотать ступню языком, чтобы услышать приглушенный смешок.

– Ты решил меня съесть? – подал голос Мэтью.

– Нет, ты красивый, – вздохнул я, в голову не приходили никакие умные мысли, там только вяло шевелились какие-то обрывки, не способные сформироваться во что-то стоящее. Наверное, последствия стресса.

– Ты не хочешь меня есть, потому что я красивый? – Мэтью выгнул светлую бровь и с подозрением посмотрел на меня.

– Чему ты веселишься? – знаю, что сам не хотел возвращаться к этой теме, но не могу понять такого безразличного отношения Мэта к случившемуся, кажется, что он уже забыл о том, что произошло в школьном парке.

– Я не веселюсь, Андрес, – Кирст поднял ладонь с комком пены и сдул ее, посылая в полет множество кусочков пенистых облачков. – Я подвожу итог.

– Чему?

– Я не знаю, каким чудом ты меня нашел… Спасибо, кстати, – Мэтью улыбнулся, сверкая белыми ровными зубками, только клыки у парня казались слишком острые, вампирчик. – Но все это, – парень взмахнул рукой, разбрасывая теплые брызги, – спланировано. Они чужаки. Все мужчины были взрослые, не думаю, что преподаватели или административный персонал пойдут на такое преступление. Если да, то не так грубо.

Мэтью пустился в размышления, а я не перебивал, слушал, и картина, которая штрих за штрихом рисовалась в голове, мне не нравилась все больше и больше. Кто-то объявил охоту за учениками «Hommer school». Смерть Роудса, попытка изнасилования. Что дальше?

– Вряд ли они хотели изнасиловать именно меня…, – Мэтью резко сел в ванной из-за чего вода крупной волной прокатилась по поверхности и выплеснулась на кафельную плитку. – Роудс был изнасилован?

– Нет, ты же сам помнишь, – отодвинул ноги, чтобы не вступить в лужу, – нет.

– Помню, – кивает. – Помню плач и сияние. Думаешь связано?

– Ты опять собрался втирать мне про привидений? – морщусь.

Эти игры не такие детские. Мне не нравится, но в Мэтью уже загорелся огонек азарта, чувствую его обжигающее тепло. Кирст сам не оставит все, как есть, и я не брошу, потому что… Потому что я все еще его не получил. Мне мало дела до безопасности этого безрассудного существа, но я все еще до адских болей в паху хочу насадить его упругую задницу.

Мэтью шипит, когда я медленно капаю на ранку на затылке антисептиком, заботливо дую и целую в белобрысую макушку. После обработки царапина не выглядит такой ужасающе страшной, стоило только отмыть кровь от белых прядей.

– Голова сильно болит? – спрашиваю, потому что может быть сотрясение.

– Нет, только тянет, – Мэт усмехается и крепче сжимает полотенце, обмотанное вокруг бедер.

– Сходи завтра к школьному врачу, вдруг удар был слишком сильный, – отхожу в сторону и убираю аптечку.

– Переживаешь за сохранность моего серого вещества?

– Нет, не очень. Возможно, хорошенько получив по голове, ты станешь более сговорчивым? – мечтательно прикрываю глаза.

Это шутка. Тем больше удивляет реакция Кирста. Парень порывисто поднимается с бортика ванной, крепко сжимает мое запястье и тащит в комнату. Толкает на кровать, рывком отшвыривает влажную ткань и предстает передо мной во всей красе. Судорожно сглатываю, шаря по Мэтью жадным взглядом, наталкиваюсь на проколотый пупок и шумно выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Яйца поджимаются от яркого желания поиметь это тело, смять поцелуем губы, искривленные в усмешке. Жаль, что она вовремя не наводит на мысли о том, почему Кирст вдруг стал таким развратным доступным для меня. Мэтью видит мой жадный взгляд, проводит руками по совершенному телу, задевая пальцами горошинки сосков, спускается по животу, играет с капелькой в пупке, оттягивает ее, зажимая между двумя пальцами. Жадно слежу за каждым движением, представляю, что это мои руки порхают по этому телу, члену в джинсах уже неимоверно тесно. Расстегиваю ненавистную вещь, выпускаю свою плоть наружу. Стон Кирста прокатывается по всему существу, парень медленно гладит свой твердый ствол, не выпуская меня из виду. Наваждение. Страстное, желанное, такое близкое. Осторожно протягиваю к нему руку и сжимаю мокрую головку, касаюсь его пальцев. Они вздрагивают от моего прикосновения, и Мэтью покорно уступает мне место. Глажу его плоть, смазываю капельку с вершины головки, очерчиваю набухшие венки и обхватываю полной ладонью. Кирст немного запрокидывает голову и пошло стонет, толкаясь мне в руку. Сумасшедший. Разве не понимает, что делает со мной? Играет с огнем, но сейчас Мэт сам устанавливает правила этой развратной игры.

– Ртом, – шепчет он, облизывая пересохшие губы.

– Что? – подползаю ближе к нему, в ушах бьется сердце, поэтому ничего не слышу.

– Возьми в рот, – четко и громко командует Кирст.

Не представляю, что со мной творит эта белобрысая бестия. Слушаюсь его, наклоняюсь и плотно обхватываю член губами.

– Да, так…., – выдыхает мой персональный искуситель и толкается вперед.

Заглатываю глубже, расслабляю горло, пропуская солоноватую плоть дальше, жадно втягиваю носом воздух, чтобы не останавливаться. Сосу, обильно смачивая слюной член Мэтью. Парень стонет и толкается в мой рот еще быстрее и яростнее. Глажу его ноги, сжимаю в ладонях ягодицы, мну, скулю, потому что хочу в его тело, но рот заткнут стволом Мэта, и стонать от возбуждения не получатся. Одну руку перемещаю на живот, задеваю сережку, тяну ее, упиваясь очередным гортанным стоном, перемещаю руку на член, помогая себе, перекатываю его яйца, спускаюсь к ним ртом, целую, втягиваю в себя, морщась от щекотки. Жесткие волоски дотрагиваются до губ, забираются в нос.