Текст книги "Школа жестоких юношей (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Режь, – командую я и снимаю резинку с шелка волос, они рассыпаются по плечам.

– Сдурел? – спрашивает он, отражаясь в зеркале.

– Реж, – повторяю я и в нетерпении дергаю головой.

– Джастин, не знаю, что тебя так взбудоражило, но ты совершаешь большую ошибку, – грустно вздыхая, произносит Энди и берет большие ножницы с черной ручкой.

– Я давно решил, просто времени не было, – ободряю я его и снова провожу рукой по волосам, в последний раз.

– Хорошо, твоя воля.

Следующие сорок минут спокойно сижу в кресле. Энди доводит до ума мой новый образ, а я успокаиваюсь с каждой отрезанной прядью, падающей к моим ногам черной лентой. От парикмахера выхожу с короткой стрижкой, только челка чуть удлинена и распадается на пробор. Мне легко и физически, и морально. Я даже не представлял, какой груз таскаю на своей голове. С улыбкой провожу по короткостриженому затылку. Из груди вырывается легкий смешок. Теперь никто не потаскает меня за волосы. Спускаюсь в столовую, есть еще время на быстрый завтрак перед началом уроков.

По пути меня перехватывает Мэтью. Берет за локоть и отводит в сторону. Парень пристально меня рассматривает, не говоря ни слова. Задерживается на лихорадочно блестящих глазах, последствия ласк Стоуна, с которым мне еще не удалось справиться, внимательно вглядывается в лицо, ловит мою улыбку и, как-то скомкано улыбается в ответ. Сам парень настороженный и сильно напряженный. Не знаю, что послужило причиной его внутреннего дискомфорта, но хочу успокоить. Плеть нам все же больше не грозит. Хотя, не могу с уверенностью сказать, что же я в итоге предпочел бы. Действия куратора изначально поставили в тупик, а сейчас, когда буря улеглась, заставляли крепко задуматься о происходящем и моему к этому отношению.

– Мэт, за вчерашнее происшествие нам ничего не будет, – шепчу ему.

Он вздрагивает. Явно думал сейчас не о том.

– Я о том парне, от которого ты меня спас. Когда следователь закончил со своим допросом, за меня взялся Стоун. Мне удалось отмазаться, – я широко улыбаюсь, чтобы скрыть эмоции, которые вновь льются на меня потоком.

– Это хорошо, – Мэтью кивает, но мысли его так же далеки от меня и от возможных проблем с куратором.

– Мэт, все в порядке?

Его задумчивость настораживает меня все больше. Парень отрешен от происходящего полностью, спрятался за стенами своего сознания и не вылазит. Что могло его туда загнать?

– М-м-м, тебе идет, – говорит он невпопад и дергает меня за челку.

– Спасибо. Мэтью Кирст, что с тобой происходит? – продолжаю настаивать.

– Позже расскажу, хорошо?

– Хорошо.

– Пойдем, перекусим, – парень внезапно ослепляет меня белозубой улыбкой, резко наклоняется ко мне и касается моих губ.

Удивленно зависаю, но быстро вспоминаю прошлую ночь и ее события и решаю сразу все прояснить.

– Мэтью, – теперь я беру его за локоть.

– Что?

– То, что вчера между нами произошло….

– Ты победил, можешь утереть нос Андресу, – усмехается он.

– Нет, я не об этом, – опускаю голову, стараясь подобрать слова, не хочу терять друга из-за секса, а в том, что ничего большего мне не нужно, уверен, – Мэт, давай оставим этот эпизод в прошлой ночи, – робко шепчу я.

– Хорошо. Рад, что ты это так легко воспринимаешь, – тепло улыбается парень.

– Друзья? – спрашиваю, еще не веря до конца в свое везение.

– Друзья, – кивает он, сбивая еще один груз с моих плечей.

Глава 8.

Мэтью.

Грудь разрывает от боли, кажется, что кости трещат и крошатся, впиваясь острыми концами во внутренние органы. Каждый вдох дается с огромным трудом, пот течет по вискам, разъедает глаза. Сердце колотится в грудной клетке, работает на пределе своих возможностей, гоняя по организму вязкую, словно густой кисель кровь. Ноги путаются, цепляются за выступающие корни, утопают в мягком, словно болотная трясина, мхе. Каждый шаг сопровождается хлюпающим звуком. В небе, над головой только призрачно-холодная луна и безразличные звезды. Сил нет совсем. В голове только одна мысль «Бежать, бежать, бежать», но у тела нет больше физических сил. Быстрый бег давно сменился на медленный, а теперь, и вовсе, едва переставляю ноги. Но едкий животный страх выжигает сознание, взывает к инстинкту выживания, гонит измотанное тело вперед. Куртка давно утеряна, ворот рубашки разорван моей же рукой. Останавливаюсь на какой-то нереально круглой поляне, замираю в окружении толстых стволов деревьев, уходящих далеко ввысь, утыкающихся макушками в небосвод, поддерживающих небо от внезапного падения на землю. Сиплое дыхание – вот то единственное, что нарушает мертвую тишину вокруг. Падаю на землю, джинсы тут же мокнут, набирая влагу из зеленой губки. Прикрываю глаза. Едва позволяю себе расслабиться, как краем уха вновь слышу детский плач. Оборачиваюсь. Синий мерцающий свет, преследующий меня, не отстает, не дает ни минуты на передышку. С трудом поднимаюсь на ноги и продолжаю двигаться вперед, интуиция кричит о том, что только это мой шанс на спасение. Уже не бегу, нет сил. Вновь исчезаю среди деревьев. Стало совсем темно, человеческий глаз не способен рассмотреть что-то в такой кромешной тьме. А между тем, плач слышится все отчетливее, прибавляю ходу и оборачиваюсь. Это моя роковая ошибка. Вижу синее мерцание, а в следующую секунду цепляюсь за корень и лечу лицом на землю. От удара спасают выставленные вперед руки. Опираюсь на них и открываю глаза, которые успел закрыть во время падения. В следующий миг чувствую, как что-то взрывается в моей груди, ору нечеловеческим голосом, вою от лютого страха. Передо мной посеревшее, перекошенное лицо парня, которого убили в лесу.

– Мэт, Мэт, Мэтью, – меня трясут, щека горит от пощечины, но я не могу выпутаться из оков ночного кошмара, охомутавшего меня, словно приворотное зелье.

– Проснись, мать твою! – в лицо летит множество маленьких холодных капелек воды.

Еще немного тряски и сознание проясняется. Открываю глаза. Комната залита предрассветным таинственным мраком. Когда все серое: и кошки, и люди и окружающий мир и даже воздух пронизан этим цветом. Ненавижу серый. Смаргиваю пелену с глаз. В моей комнате подозрительно многолюдно для столь раннего часа. Джастин сидит подле меня и удерживает за предплечья. Парень не отпускает, даже не смотря на то, что я уже проснулся и пришел в себя, вероятно, держит меня уже давно, теперь же просто не может разжать затекшие пальцы.

– Джас, отпусти меня, – хрипло, но я не ошибся в своих догадках, чувствую точки пульсирующей боли под его руками.

Парень отпускает, но не сводит вопрошающего взгляда. В ногах сидит Андрес, сверля меня не менее подозрительным взглядом, чем Джастин. В руках южанина стакан с водой, именно он привел меня в чувство таким варварским способом. Но спасибо, что привел. Еще несколько мгновений этого сна и я бы не проснулся, умерев в этом кошмаре от разрыва сердца. Провожу рукой по груди, потираю, стучит быстро-быстро и подозрительно ноет.

– Ты как? – спрашивает Джастин, не выдерживая моего тягостного молчания.

– Что вы здесь делаете? – вместо ответа вопрошаю я, – не поверю, что орал так, будто вы меня услышали и прибежали спасать.

– Нет, нам обоим не спится, – хмыкнул Андрес и недовольно покосился на Джастина.

– Поэтому вы решили, что я тоже не захочу спать ранним утром? Правильно, решили, – не дав им и слова сказать, сообщаю я, – после такого сна спать я долго не захочу.

– Что тебе снилось?

– Сэммюэль Найт, – глухо отзываюсь я.

– У тебя слишком богатое воображение, Мэтью, – Андрес, наглая сволочь, забирается рукой под одеяло и начинает разминать мою ступню, приятно, не выдергиваю.

– Ты его знал? – удивляется Джастин.

– Не совсем…

– Он у этого парня стрелял сигареты, – пояснил за меня де Агилар.

– Ох…

Джастин подсаживается ко мне, обнимает и целует сначала в макушку, потом в висок, в щеку, останавливается только на уголке губ. Не понимаю в чем заминка, так как прикрыл глаза, в объятиях мальчишки очень уютно и спокойно. Никогда раньше не видел покойников. Но не думал, что увидев, этот мертвец будет преследовать меня во снах. Но психика – дело тонкое и хрупкое, никогда не знаешь, как скажется то или иное потрясение. Решаюсь все же приоткрыть глаза и узнать, почему Джастин прервал свои успокоительные чмоки. Сквозь щелки подрагивающих век вижу два уголька глаз Андреса, пылающих праведным гневом. Если бы он был моим возлюбленным, то я предположил, что он стоит на границе приступа ревности, когда уже готов совершить убийство. Распахиваю глаза.

– Джастин, почему ты остановился? – поворачиваю к нему голову и сам касаюсь губ, но далеко не в безвинном поцелуе.

Трудно сказать, почему, меня плющит, как кота рядом с валерьянкой, когда удается вывести испанца из себя. А Джастин понятливый мальчик, быстро распознает мою игру и поддерживает. Смахивает челку со лба, позволяет углубить поцелуй и пускает в жаркий ротик мой язык.

– Хватит, – приглушенно рычит де Агилар.

Разрываю поцелуй. Кажется, что в этот раз я зашел далеко. Но мне все еще не понятны причины такой ревности. Андрес откровенно признался, что кроме траха без обязательств его ничего не интересует. Тогда почему его горячая кровь вспыхивает сжигающим все на своем пути пламенем, стоит ему лишь словом или делом намекнуть на то, что он меня не получит? Моему самолюбию безумно хочется думать и верить в то, что де Агилар лишь претворяется, что ему нужен только секс, а на самом деле я зацепил его куда сильнее. Но мой разум слишком холоден и беспристрастен, он, как самый неподкупный судья, никогда не поверит, что в этом человеке есть хоть капля человечности и что ему не чужды такие чувства, как влюбленность. Какой смысл говорить о чем-то более глубоком и важном?

– Мы вместе, – выдаю я, объясняя наше поведение, – помнишь про спор?

– Помню, – кивает Андрес, – но вы не вместе.

Джастин только смеется. А я поражаюсь такой наглой самоуверенности.

– Я кстати, хотел вам кое-что сказать, – перевожу тему, надоело быть героиней любовной мелодрамы, мой сон на кое-что меня натолкнул, следует поделиться мыслью, пока она не растворилась в первых лучах солнца.

– Говори, – Андрес отпустил правую ступню и взялся за левую. Кто учил этого человека делать такой восхитительный массаж?!

– Вы учитесь здесь намного дольше, чем я. Никогда не доводилось слышать детский плач в самых неподходящих местах?

– Такой, как в библиотеке? – уточнил Джастин.

– Именно, – киваю, смотрю на Андреса.

– Забыл добавить про синее мерцание, – выдыхает он, но смотрит куда-то в окно, по взгляду его глаз невозможно понять, что конкретно в данный момент владеет его мыслями, но парень явно далек от нашего обсуждения, слишком безразлично, без живого огонька звучат его слова.

– Раньше таких явлений не случалось…

– Мне кажется, что смерть Найта как-то связана с этим.

– Ага, в школе завелся призрак, который убивает учеников, – хохотнул де Агилар, поворачиваясь в нашу сторону, – Мэт, это сюжет для ужастика.

– Я не верю в привидения, – возражаю, хотя, ночной кошмар еще очень свеж в памяти, – кроме того…

– Если ты сейчас скажешь, что тебе это приснилось, то я клянусь, что перестану за тобой ухаживать, с психами я дел не имею, – Андрес, наконец, оставил мои ноги в покое и поднялся с кровати.

– Съебись тогда отсюда, – шиплю я.

Южанин грустно на меня смотрит и уходит, оставляя нас с Джастином вдвоем. Смотрю на друга, но тот, только пожимает плечами. В очередной раз отмечаю, что ему очень идет стрижка. Но думаю об этом, чтобы заглушить обиду.

– Может, он прав и стоит сходить к школьному психологу? – смотрю в белый потолок, словно адресуя именно гладкой поверхности этот вопрос.

– Мэт, кошмарный сон – это не повод проверять психическое здоровье, – усмехается Джастин и ложится рядом, – поспим еще часок до подъема?

Киваю и устраиваю голову у него на плече. Удается погрузиться только в легкую дрему, но этого достаточно, чтобы самому утром не выглядеть, как несвежий труп.

***

– Нам это показалось, – с уверенностью говорю я, когда облазив половину школьного парка, мы так никого и не нашли.

– Ага, коллективная галлюцинация, – усмехается Джастин, – уже забыл, о чем говорил утром?

– Я не верю в паранормальные явления. Джастин, Андрес прав, это пахнет расстроенной психикой.

– Невозможно тронуться умом всем сразу, эта болезнь не передается воздушно-капельным путем, – Джастин старается шутить, но по голосу ясно, что парень напряжен не меньше меня.

– Сарказм не уместен, Джас. Не тогда, когда натыкаешься на труп в школьном парке.

– О чем ты? – переспрашивает он, а я понимаю, что сболтнул лишнего.

– Я ходил с Андресом на свидание, на обратном пути мы наткнулись на Сэммюэля Найта, парень был уже мертв. Слышали этот пресловутый плач и видели синее мерцание, – все же решаюсь рассказать Джастину.

– Почему ты молчал? – голос поникший, серый…

– Не та новость, которой хочется поделиться со всеми.

Темно, настолько темно, что приходится внимательно смотреть под ноги, чтобы не сойти с каменной дорожки, ведущий через сад. Мы с Джастином, как всегда, проводили свободное время возле пруда. Это место нравилось нам обоим, оно успокаивало и приводило мысли в порядок. Осень уже вовсю вступила в свои права, и темнеть стало быстро. На часах только шесть, а вокруг уже клубятся сумерки, с каждой секундой превращающиеся в вечернюю мглу. Вековые деревья выглядят особенно зловеще и пугающе, словно монстры из детских кошмаров, которые явились для того, чтобы обхватить слабое тело ветвями и поглотить с громким хрустом пережевывая кости. Жутко. Именно поэтому, когда от отдыха нас отвлек детский плач, мы, не сговариваясь, кинулись вглубь парка в поисках того, кто там потерялся в столь позднее время. Преодолев быстрым шагом около трехсот метров по мягкой траве и мху, продираясь сквозь низкий, но густой кустарник, впереди разглядели тусклое слабое синее сияние, словно от фонаря с синей лампочкой. На наш призыв потеряшка не отзывался, пришлось еще больше углубляться в это наводящее жуть место. Тишина парка была настолько подавляющей, что мозг в панике цеплялся за каждый звук. Отчетливо вспомнил свой сон. Биение сердца, частое дыхание, слетающее с губ белыми облачками, хруст веточек под ногами, – все это заставляло верить, что мы не попали в фильм ужасов, а находимся на территории школы. Джастин схватил меня за руку, впиваясь короткими ногтями мне в кожу, оставляя там отметины, но я не стал вырываться, так мне и самому было спокойней.

Промотались мы в этой чаще зря, так как не смогли нагнать огонек, он исчез, а плач оборвался, погружая нас в полную тишь. Теперь мы возвращались в школу, надеясь, что двери не заперли после отбоя, иначе придется ночевать на улице, ночи уже стали ощутимо холодные, а по утрам тонкий слой белого инея покрывал все еще зеленые травинки.

Джастин шел на несколько шагов впереди меня, все так же держа за руку. Парень уверенно вел меня вперед, я же смотрел исключительно себе под ноги, поэтому врезался в него, когда Джас внезапно замер. Резкий толчок, неожиданно сильный для такого парня, как он, и я лечу в кусты, обдирая кожу лица о колючие ветки. Только я хотел подняться на ноги и объяснить другу, что так поступать нехорошо, как на меня навалились сверху и зажали рот рукой. Я в страхе широко распахнул глаза, всматриваясь в лицо того, кто с силой прижимал меня к холодной и мокрой земле. Куртка задралась, рубашка пропиталась влагой и неприятно холодила кожу. Дышать с закрытым ртом и носом было тяжело, я силился вдохнуть, как можно больше воздуха, но спасительный кислород не поступал в легкие, перед глазами заплясали разноцветные точки, свидетельствуя о том, что ко мне приближается обморок от удушья. Я попытался завозиться и ударить обидчика, но легче было сдвинуть бетонную плиту. Человек, лежащий на мне, был крупнее и тяжелее в несколько раз. Я смог только тихонечко заскулить и еще усерднее пытаться сделать вдох. Рука немного сместилась, позволяя дышать, грудь стала часто вздыматься. Воздух! Как же он необходим!

– Тише, – шепнули мне на ухо.

Человек поднял голову и в темноте я смог различить очертания лица Андреса. Поняв, что меня удерживает пусть и маньяк, но мой личный, который не причинит вреда, я успокоился и послушно замер. Парень понял, что я узнал его и совсем убрал руку. Хотел было шепнуть ему пару ласковых слов и высказать, что я думаю об этой выходке, как Андрес требовательно прижался губами к моим губам, я проглотил все слова, что уже готовы были сорваться с языка и приоткрыл рот, чтобы возмутиться, но тут же понял, как опрометчиво и необдуманно поступил. Потому что чужой язык беспрепятственно проник в рот, втягивая меня в еще более глубокий и страстный поцелуй. Жар мгновенно прокатился по всему телу, заставляя подгибаться пальцы на ногах. Господи, ну, почему я так бурно реагирую на него. Что в этом человеке такого, что хочется растаять в его объятиях и позволить делать с собой все, что ему заблагорассудится? Почему хочется довериться его рукам, позволить им доставить неземное удовольствие? Почему? Ведь, я уверен в том, что стоит отступить всего лишь на небольшой шаг, и потом я об этом пожалею, потому что, как только сердце радостно запоет от чувств, которым, наконец, будет позволено наполнить его, в следующее мгновение оно взвоет от раздирающей боли предательства. Я все понимаю, но разум живет в разлад с телом, душой и их потребностями. А потребность у них одна на двоих – полностью и без остатка принадлежать Андресу Дюран де Агилару. От мыслей захотелось зарыдать в голос, столько мучений они приносили мне, я устал. Устал думать, одергивать себя, держать в рамках, переступать за которые запрещено. Сам посадил себя в клетку условностей и страха перед болью, а теперь мучаюсь, не способный решиться на что-то большее или дать беспрекословный отпор.

Сквозь шум крови в ушах, которая вскипела от жаркого поцелуя, слышал, что Джастин с кем-то разговаривает. По властному и приказному тону понял, что с Николасом. Твою же мать! Угораздило же куратора прогуливаться в это время по парку. Что теперь будет?! Голоса оборвались, послышались удаляющиеся шаги. Андрес привстал с меня, освобождая от веса своего тела, к которому я уже привык. Холодный воздух тут же обдул тело, я вздрогнул. Захотелось вернуть Андреса и его тепло обратно, еще раз ощутить восхитительный вкус его поцелуя, но парень уже поднялся на ноги и внимательно смотрел на тропинку.

– Вставай, – он протянул меня руку и рывком поднял на ноги.

Я снова задрожал, от мокрой рубашки холод растекался по всему телу, заставляя дрожать даже зубы. Андрес видимо, это быстро заметил, потому что в следующую секунду мне на плечи легла его куртка, согретая теплом сильного тела и пропахшая ароматом его явно дорогой туалетной воды, от которой у меня кружилась голова в полном экстазе.

– Что теперь будет? – озвучил я свой недавний вопрос, выбираясь из зарослей кустарника.

– М-м-м, твой любовник получит плетью по спине, а Стоун подрочит на эту картину, – ехидно отозвался он, мгновенно вызывая во мне приступ отвращения.

– Пошел ты на хер! – огрызнулся я, скинул его куртку и пихнул Андресу в руки, обгоняя парня и быстро удаляясь от этого типа.

– Мэт, Мэт! – Андрес в два шага нагнал меня и схватил за локоть, вынуждая остановиться, – Прекрати вести себя, как девка, возьми куртку, ты замерз! – он снова закутал меня в теплую ткань. Мне отчего-то показалось, что, не смотря на темноту, я увидел, как его щеки окрасил легкий румянец. Хотя, бред. Слишком темно, чтобы что-то рассмотреть.

Отказываться я не стал, замерз сильно, поэтому только молча пошел вперед, обиженно сопя от его слов. Джастина было жалко. Сильно жалко. По сути, он спас меня, вызвавшись получить наказание в одиночестве. А я в это время целовался с Андресом и совершенно не думал о друге, который пытался в этот момент оправдаться перед куратором. Да, именно друге. Джастин стал мне настоящим и единственным другом. Любовник. Да, но только потому, что в тот момент нам обоим это было необходимо. И все. Взаимопомощь, взаимовыручка, назовите, как хотите. Чувств нет и быть не может. Есть дружба, которая выросла быстро и неожиданно, но даже сейчас уже была настолько крепка, что Джастин решился уберечь меня от страшной участи. Я тихонько застонал, погружаясь в свою вину по самую макушку.

– Ну, что ты страдаешь? – подал голос де Агилар, о котором я уже и думать забыл.

– А ты не понимаешь? – рыкнул я, резко разворачиваясь к нему лицом, – Хотя, куда тебе понять?! Ты не знаешь что такое дружба, преданность, взаимовыручка, ты только знаешь, как заставить, подчинить, использовать! Ничего большего в тебе нет, Андрес! Ты пустышка, не способная ценить кого-то, кроме своего, всхоленного и взлелеянного «Я»! – во мне что-то взорвалось, орал я, не сдерживая себя. Все слова, что я только что бросил в лицо парню, они…., они именно такие, как я думаю о нем. Хотя давно ли я сам стал другим? Только в тот момент, когда понял, что такое иметь настоящего друга, а не быть окруженным лицемерными тварями, заглядывающими в рот.

– Мэтью, – он потянулся ко мне рукой, чтобы обнять, но я проворно, словно заяц отскочил от него, гневно сверкая глазами в темноте.

– Отвали от меня! – я снова развернулся и пошел к зданию школы.

– Мэт, не будет Джастину ничего! – крикнул он мне, вновь догоняя и пристраиваясь рядом, но не предпринимая никаких попыток дотронуться.

– Почему ты в этом так уверен, несколько минут назад ты говорил совершенно иное?

– А ты не заметил, какими взглядами Стоун провожает нашего мальчика?

– Какими? – я снова встал, как вкопанный, подпуская Андреса непозволительно близко к себе.

– Да, простит меня сам дьявол, – прошептал он, – но влюбленными. Наш железный человек приобрел себе горячее сердце.

Я задумался над его словами. Ведь сам неоднократно обращал внимание, что Николас слишком пристально и внимательно смотрит на Джастина. Он даже не всегда успевал отводить взгляд, когда парень чувствовал эти взгляды и серые глаза встречались с синими озерами. В эти моменты между ними словно разряд электрического тока пробегал, и оба мило отводили взгляды в стороны и краснели.

– Надеюсь, ты прав, – произнес я, поднимая голову и наталкиваясь на губы Андерса.

Властные, четко очерченные, яркие, они манили, привлекали внимание и требовали немедленно поцеловать. Что я и сделал, сам не ожидая от себя такого внезапного порыва, но устоять на смог. Де Агилар медленно, но верно рушил мои крепости и завоевывал бастионы. Андрес сначала изумленно замер, но потом с рыком притянул меня к себе, впиваясь еще крепче, его язык снова оказался в моем рту. Но в этот раз никаких возражений с моей стороны, только страсть, захватывающая с каждой секундой все больше, только чувственность и нежность, наполняющие сердце, заставляя его биться во много раз быстрее.

– Мэт, Мэт, Мэтью, – шептал он в мои губы, гладя спину через два слоя курток, – сладкий, нежный, такой чудесный.

Его слова мгновенно вернули меня с небес на землю. Не только мне он говорит их, желая затащить в свою койку. Я не первый, я не последний и я далеко не единственный. Быстро отодвинулся от него, обводя губы языком и слизывая вкус нашего поцелуя.

– Не смей больше так делать! – фыркнул я. А что, нападение – лучшая защита.

– Я не…, я не…. Не я тебя сейчас поцеловал!

– Ты! – я обвинительно ткнул пальцем в его широкую грудь, – И больше не смей этого делать!

В тусклом освещении, которое лилось редкими лучами из окон школы, послышался его тяжелый вздох и тихое бормотание по поводу того, что я сам не знаю, чего хочу и умело трахаю мозг окружающим.

– Стой! – парень снова вцепился в мой локоть, – куда ты идешь?

– В школу, – пожал я плечами.

– Ага, – усмехнулся он, – только двери давно закрыты. И поверь, Стоун сейчас очень занят, чтобы стоять и дожидаться нас в прихожей, как заботливый папочка.

– И?

– Пошли, – он потянул меня в сторону правого крыла, где находились комнаты.

Трава под ногами была мокрой и оседала маленькими блестящими капельками на носах ботинок. Мы зашли за угол, миновали темные провалы окон и добрались до одного, створки которого были предусмотрительно распахнуты.

– Залезай, – Андрес сцепил руки, предлагая мне опереться на них и забраться в окно.

Я так и сделал, встал на его руки, держась за плечи, выпрямился, подтянулся за подоконник и влез в комнату. Холодно. Осенний холодный воздух пропитал в помещении каждый уголок. Андрес забрался следом за мной, закрыл окно с тихим щелчком, включил настольную лампу, чтобы яркий свет не резал глаза. Взгляд тут же упал на кровать. Большую, со сбитым одеялом, но такую уютную и мягкую. Самым большим желанием было утонуть в ее объятиях и спать, спать, спать. С напряженным графиком учебы и постоянным вниманием Андреса, мыслями о нем, которые не оставляли мою голову ни днем ни ночью, я вымотался и потерял спокойный сон. Парень воспользовался моей заминкой, чтобы стянуть с меня обе куртки и начать расстегивать мелкие пуговки на рубашке.

– Постой, – я перехватил его руку, вовремя вспоминая, что это не моя комната и не моя постель.

– Останься, – шепнул он, обдавая меня теплом карих глаз, – ты очень рискуешь, блуждая ночью по коридору школы.

– Ты сам сказал, что Стоун слишком занят, чтобы нас караулить, – возразил я, но не двинулся с места, убрал руку, позволил Андерсу и дальше расстегивать пуговицу за пуговицей.

– Кроме Николаса есть еще и другие нехорошие личности, мечтающие разодрать наши спинки. Мэт, я прошу просто лечь спать, обещаю, что не притронусь к тебе, – взгляд Андреса был настолько умоляющий, что я изумился этому, не представлял себе, что этот человек может о чем-то просить, а не приказывать.

– Нам это не нужно, – снова попытался возразить я.

– Мэт, не начинай сейчас разговоры, я четко уяснил твою позицию, – его губы вновь стали слишком близко, дыхание опаляло кожу щеки.

– Хорошо, – наконец, сдался я, тайно мечтая сорвать очередной поцелуй, – Только сон.

– Сон, – согласился он и отступил, разрывая тонкую нить, что повисла между нами.

Я сам разделся до конца, но пришлось пересилить себя и оставить нижнее белье, хотя, спать в нем совершенно не любил, но это не тот случай. Андрес уже лежал в кровати, оставив мне свободное место. Я с удовольствием забрался по соседству и зарылся в свою часть огромного одеяла, укрываясь почти по самый нос, мне все еще было холодно. А постель не была согретой, как казалось. Ледяные простыни снова пробудили мелкую дрожь. Я свернулся калачиком, поворачиваясь к парню спиной. Шорох и прикосновение теплой руки к боку, сначала острожное, всего лишь касание, я не скинул его руку, от нее шло так необходимое тепло, затем ладонь прошлась по ребрам, погладила живот. Все это время я лежал, затаив дыхание. Сдержит свое обещание или же начнет приставать, не почувствовав сопротивления? Для меня это было важно. Пальцы зацепились за сережку в пупке, легонько потянули, затылок опалило тяжелое дыхание. А после Андрес просто положил мне руку на живот, придвинулся ближе и затих. Радость от того, что все же он не обманул, затопила все сознание, улыбка заставила уголки губ подняться вверх, а глаза уже сами закрылись, сон быстро унес меня в свое царство.

Глава 9.

Джастин.

Всю дорогу, пока Стоун, словно щенка за шкирку, тащил меня в свой кабинет, не мог разобраться в себе и решить, боюсь я или все же трясет меня от ожидания чего-то приятного. Хотя, что может быть приятного в порке? Вряд ли это может назвать приятным времяпрепровождением для человека, не имеющего склонностей к мазохизму. Но факт оставался фактом, стирать с лица глупую радостную улыбку приходилось каждый раз, когда Николас кидал на меня непроницаемые взгляды.

В кабинете куратора, как всегда, царит странный полумрак. Порой, складывается впечатление, что этот мужчина не человек. Слишком холоден, нечитаем, прекрасен, с одним и тем же выражением лица – маска. Стоун сидит в кресле и молчит. Его пальцы переплетены между собой, веки опущены, кажется, что спит. Может, у меня есть шанс уйти? Но тело предает, не могу сдвинуться с места. В данный момент я его боюсь, не понимаю, что нашло на меня по пути в кабинет. Радует только одно, что Мэт все же затаился в кустах и не стал геройствовать.

– Джастин, подойди ко мне, – вздрагиваю от тихого вкрадчивого голоса.

Я, как марионетка, покорно сдвигаюсь с места, обхожу стол, останавливаюсь рядом, смотрю сверху вниз на куратора, но не чувствую власти над ним. Ни капли. Николас распахивает глаза и впивается в меня взглядом. Губы искажает злая кривая усмешка. Невольно дергаюсь в сторону. Сейчас вижу в мужчине воплощение вселенского зла.

– Ты снова выгораживаешь Кирста?

– Нет, – для убедительности мотаю головой, удлиненные спереди прядки волос щекочут кожу.

– Хочешь сказать, что прогуливался в одиночестве? – прищуривается, не верит.

– Да.

Николас поднимается, вмиг становится тесно от его близости, дыхание частит, ладони потеют, вытираю их о брюки, облизываю губы, прикусываю, обдираю кожу, щиплет, на языке привкус крови.

– Маленький, глупый мальчик, – на выдохе произносит мужчина. – Когда ты поймешь, что мне бесполезно врать? Я вижу тебя насквозь, читаю ответ в твоих синих глазах. Каждый твой жест без слов дает ответ на все мои вопросы.

– А вы хотели спросить о чем-то еще, кроме Мэтью? – неожиданно злит, что у Николаса с языка это имя слетает чаще, чем мое собственное.

– Спросить? Нет, – усмехается. – Хочу кое-что получить.

Не успеваю уловить суть фраз. Вновь его рука путается в моих волосах, цепляется уже за короткие прядки, оттягивает назад. Задираю голову, лицо Стоуна приближается очень быстро. Калейдоскоп эмоций бьет не хуже разряда тока. Губы теплые, мягкие, но властные. Николас не целует, берет, берет то, что считает своим по праву. Отстраненно понимаю, что своим он считает меня. Понимаю все. Николасу не нужны слова, достаточно этого бешеного поцелуя, и я понимаю все. Он повесил на меня ярлык «мое», он хочет обладать мной, он, черт возьми, ревнует меня к Мэту. Жмурюсь, таю и плыву в его руках, обнимаю, притягиваю ближе, показываю, что сам хочу не меньше принадлежать ему. Как и когда это произошло, не такие уж и важные вопросы, чтобы думать об ответах в этот момент.

– Джастин, тебе лучше уйти сейчас, – шепчет Стоун, проводя кончиком языка по моей нижней губе.

– Что? Почему? – недоумение и страх, что он снова оттолкнет, сквозят в каждом слове.

– Потому что ты мой ученик, мистер Ноуман, – снова стальные глаза обдают холодом.

– Будешь блюсти мою невинность до конца обучения? – ступаю на тонкий лед, но чтобы пробить эту глыбу, стоит сыграть на эмоциях, самые сильные из них – это ревность и злость.