Текст книги "Школа жестоких юношей (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Том, ты… ты… изумителен! – наконец восклицает парень, вновь прижимаясь ко мне.

Стону, изгибаясь под могучим телом, раскрываюсь перед ним. Хочу. Хочу. Хочу. Стоящий член трется о его каменный пресс, пальцы сжимают твердые плечи. Целую, кусаю, облизываю без разбора. Не важно, какой части его тела достанется моя ласка.

– Сумасшедший, – хрипит Доминик.

Согласен. Такой. Но я не меньше сошел с ума, чем он сам. Парень снова отстраняется, его руки как пушинку подхватывают мое тело и переворачивают. Широкая ладонь ложится на живот, давит, тянет к верху, выгибаюсь так, как он хочет. Не замечаю, что зад развратно раскрыт перед ним. Хватаю ртом воздух, который раскалился от жара свечей или от наших тел. Не важно. Пусть мир идет на хуй, сейчас не до него.

Стон, наполненный удивлением и еще большим сумасшествием, слетает с губ, когда входа касается что-то мокрое и горячее. Доминик лижет меня ТАМ! Дергаюсь от непонимания, но руки парня держат крепко, он знал, что я не приму эту ласку, как данность. Кусает за ягодицу и сжимает еще крепче, доказывая свое право силой. Так несвойственно тому, что я успел понять об этом человеке, но так правильно сейчас.

Язык парня двигается быстро, иногда прорываясь внутрь, вскоре к нему присоединяется палец, забираясь в анус на всю длину. Вновь не сдерживаю стон. Господи! Как это приятно. Второй палец проникает следом, а язык все так и кружит возле колечка мышц, которые расслабляются, поддаваясь напору, который обрушился на него. Жарко, пот покрывает тело плотной соленой пленкой, впитывается в волосы, отчего те прилипают ко лбу. Сладко. В паху тугой узел, член утыкается налитой головкой в грубую ткань постели. Сейчас все покажется грубым, кроме прикосновений, что обрушиваются на вход в мое тело.

Доминик отстраняется и что-то лопочет. Не могу разобрать что, потому что в ушах шумит кровь. Он гладит ребром ладони расщелину между ягодиц, размазывает горячую влагу. Ладонь исчезает, а я снова чувствую тяжесть его крепкого тела, вдавливающую меня в подстилку. Его плоть утыкается в анус, давит, протискиваясь сквозь мышцы, которые с неохотой, но все же сантиметр за сантиметром пропускают его вглубь.

Но выдержка отказывает Доминику, до упора он входит резким ударом, заставляя меня выгибаться и орать в голос от яркого наслаждения. Его ладонь тут же пробирается вниз, нащупывает мою плоть, ласкает, направляет в мир, где есть только огонь фантастического наслаждения. Доминик двигается резко и рвано, он слишком возбужден, чтобы растягивать процесс, но скулит сквозь сжатые зубы и периодически замирает, чтобы позволить мне кончить первым. Толкаюсь назад, чтобы вобрать его в себя до самого конца. Я сам на пределе, еще и его рука. Так и только так. Вперед в мокрый жар его ладони и назад, наполняясь его плотью до звезд перед глазами.

Крик льется изо рта вместе с жемчужной струйкой, выплескивающейся из набухшего до предела члена. Судороги корчат тело, а тот кайф, что я испытываю сейчас невозможно описать словами.

Как сквозь слой воздушной белой ваты доносится громкий стон позади меня. Доминик безумно глубоко во мне, настолько, что даже больно. А потом я вновь погружаюсь под него. Но сейчас его тяжесть уже доставляет дискомфорт, ворует дыхание. Вожусь под ним, пытаясь выбраться, получаю звонкий поцелуй между лопаток, и парень скатывается в сторону, притягивая меня к себе.

– Жаль, что невозможно будет повторить это волшебство, – вздыхаю, пряча лицо под рукой Доминика.

От моего избранника пахнет удовлетворенностью и терпковатым потом, но этот аромат не вызывает отвращения, наоборот будит низменные желания.

– Почему? – Доминик еще не вернулся в реальность окончательно или просто забыл про мертвого Хикса.

– Не хочу столкнуться с взбешенным призраком Роберта.

– Веришь в приведения? – со смешком интересуется Доминик.

Приподнимаюсь и вглядываюсь в его лицо, в мерцающем и подрагивающем свете пытаясь разобрать его выражение. Он не мог забыть. Но поверить в то, что этому парню безразлична смерть, случившаяся на наших глазах поверить невозможно. Доминик спокоен, расслаблен и счастлив? Иначе, как объяснить его улыбку? Притворяется? Играет? Может быть…

– Знаешь школьную страшилку?

– Нет, расскажи, – изворачивается и целует в висок.

– Школа вросла корнями в старинный замок, – устраиваюсь уютнее в его руках, вновь вдыхая будоражащий запах. – Она была построена на нем, в нем. Отсюда эти лабиринты, – обвожу рукой помещение. – А много-много лет назад в замке был убит подросток. Незаконнорожденный сын какого-то аристократа, погиб от руки родителя. За что и почему история умалчивает. Чтобы лорд не понес наказание за содеянное, верные ему слуги спрятали тело мальчишки в одной из тайных комнат, а спустя несколько месяцев те, кто жил в этом замке начали слышать детский плач и видеть призрака, который светился слабым синим светом. Вот так вот.

Доминик молчал. Смотрел в потолок на причудливые тени, которые дергались и дрожали, как живые и молчал, а я вспоминал еще одного мальчика, которого убили в этих стенах. Проводил ли я параллели между собой и неизвестным подростком, которого судьба упокоила в этих стенах? Да. Именно поэтому появился новый призрак, сначала он просто смущал всех и вводил в недоумение, а потом стал предвестником смерти. Месть. Каждый должен понести наказание за содеянное. И пусть сейчас для меня недосягаем мой убийца, но есть его последователи, те, кто осмелился войти на престол короля школы вместо Стивена.

– О чем ты думаешь? – касаюсь указательным пальцем губ Доминика.

– Стоит уйти отсюда, – парень поднимается, оставляя мою ласку без ответа. – Пусть Хикс найдет спокойствие в своей смерти.

– Не верится, что ты так легко отнесся к этому происшествию, – встаю и начиню одеваться, следуя примеру Доминика.

– А ты хотел бы увидеть мою истерику? – выгибает одну бровь и ухмыляется, заглядывая мне в глаза. – Знаешь, Том, я тоже не за красивые глазки попал в эту «престижную школу».

– Мне стоит бояться? – улыбаюсь, но за этой улыбкой прячется страх. Что-то в словах парня заставило испугаться его и задуматься над его личностью, кажется я где-то ошибся в выводах или сделал их слишком поспешно.

– Тебе? – подходит близко и подцепляет пальцем подбородок. – Тебе нет, – целует властно, словно ставит печать на мои губы.

Какой же ты мой герой на самом деле?

Глава 17.

Джастин.

– Добрый вечер, мистер Стоун. Вы хотели меня видеть? – каждое слово сквозит официальностью, все потому, что дверь кабинета моего любовника не закрыта до конца и секретарь может расслышать каждый звук.

Но я не могу сдерживать улыбку и бурное ликование в груди. Николас еще не вызывал меня в свой кабинет не как простого ученика, а как возлюбленного. Скольжу взглядом по всегда холодному и безразличному лицу куратора, он смотрит на меня, взгляд серых глаз теплеет и дарит мне еще небольшой кусочек счастья. Как же органично смотрится Ник в этом помещении. Он здесь не по долгу, а по призванию. Этот мужчина занял свое место. Дрожь прокатывается по телу от картины, которую я вижу, а душа сжимается от тех, что рисует воображение.

Я хочу лежать, расхристанным на его рабочем столе, содрогаясь от мощных толчков, комкать необходимые бумаги и получать в наказание только еще более сильные и проникновенные толчки. Хочу как в то сумасшедшее утро упираться руками в подоконник и подставлять зад под член Ника, хочу извиваться на Стоуне в его кресле. Хочу.

Рвано выдохнул и разогнал свои фантазии, чтобы сохранить себя в рассудке и не склонить куратора к их осуществлению.

– Заходите, мистер Ноуман, – кивает мужчина.

Наконец тихий щелчок за спиной, и мы отрезаны от внешнего мира. Не успеваю обрадоваться этому, как оказываюсь прижат к этой самой двери. Губы Николаса уже впиваются в мой рот, требуют, подчиняют, нежат и ласкают. Вспыхиваю моментально, словно порох. Хочу его. Подаюсь ближе, вплавляюсь в тело мужчины, чувствуя каждую напряженную мышцу, твердую пряжку ремня, впивающуюся в меня, ощущаю, как постепенно твердеет его член, Ник горит не меньше чем я, от нашего обоюдного жара спина покрывается потом, который впитывается в ткань рубашки. Кровь стучит в голове, хочу до жесткого безумия, но стараюсь прорваться сквозь эту тугую пелену, мне нужно, необходимо взять себя в руки.

– Ник, Ник…Ник, – шепчу, пока он исследует мою шею, то вылизывая ее языком, то прихватывая передними зубами. – Ник, прошу, остановись. Я не смогу сдержаться…

– И не нужно, – усмехается он, вытаскивая рубашку из брюк и ныряя под нее руками.

Горячие ладони человека, которому хочешь принадлежать, на обнаженной коже вновь опрокидывают в муть огненного желания.

– Ты же не позволишь себе этого здесь…, – шепчу из последних сил, отчего голос хриплый и тихий.

Но в словах звучит укор. Да, меня обижает это. Я хочу, чтобы он настолько сходил с ума от меня, чтобы для него не имела значения его пресловутая ответственность за меня, как за ученика школы. И плевать, что я шел сюда с целью поговорить.

– Себе нет, – Николас отрывается от меня и смотрит в глаза, затягивая в расплавленную сталь, – но не вижу причин отказывать в удовольствии тебе, мой хороший.

Мужчина вновь набрасывается на меня с бешеной лаской, слабо различаю еще один тихий щелчок, теперь нас никто не побеспокоит. Стоун отдирает меня от двери и медленно подталкивает к столу, не прерывая ласку. Пиджак отлетает в сторону, ловкие пальцы куратора расстегивают рубашку, и вот уже его губы смыкаются на соске. Не могу больше сдерживать стоны, но Ник быстро прикрывает мне рот ладонью.

– Не шуми, малыш, – нежно шепчет он и улыбается.

– Я не смогу тихо, – едва не плача от досады сознаюсь я, знаю, что он быстрее остановится сейчас, чем позволит хоть единому стону вылететь за пределы своего кабинета.

– Сможешь, – Николас кивает головой и развязывает мой галстук. – Иди сюда.

Подвигаюсь ближе, а Стоун кладет шелковую полоску мне в рот и затягивает тугой узел на затылке. Странные ощущения. Волнует, будоражит, заводит еще сильнее. Смотрю на Ника и замечаю дикую огненную стихию, бушующую в его взгляде.

– Молчи Джастин, – строго кидает он и легонько толкает в грудь.

Откидываюсь, разваливаясь на поверхности его стола. Стоун распахивает полы рубашки и вылизывает грудь, медленно спускаясь к животу. Его ласка похожа на изощренную пытку. Каждое скольжение горячего языка ласкает мою кожу и добавляет капельку болезненного томления в пах. Крепко зажмуриваю глаза, вцепляюсь пальцами мужчине в волосы, то притягивая ближе, то отталкивая от себя. Тело живет своей жизнью, повинуясь только рукам одного человека, оно стремится не разрывать контакт, выгибается и мелко подрагивает, получая желаемое.

Николас расстегивает брюки, сдвигает ткань нижнего белья и высвобождает твердый член, сверкающей размазанной смазкой по поверхности головки. Сквозь оглушающий стук сердца слышу довольное хмыканье Стоуна, а в следующий миг попадаю в плен его горячего рта и тугих губ, плотно обхвативших мою плоть. Вновь выгибаюсь до боли в пояснице, встаю на мысы туфель, чтобы не выскальзывать из этой глубины, когда мужчина отстраняется от меня. Это сверхъестественно! Впиваюсь в ткань галстука зубами и мычу, потому что, действительно, не хватает сил сдерживаться. Ник придавливает мои бедра к столу, причиняя легкую боль, но так ему удобнее, я не мешаю ему своими рваными неуклюжими подергиваниями. Его движения становятся ритмичнее и быстрее, мужчина заглатывает глубоко, так, что головка моего члена упирается в горло. Оргазм сносит мощной волной, заставляя дернуться и излиться куратору в рот.

– Как ты? – Николас нависает надо мной, улыбаясь, и смахивает капельки пота со лба.

– Улетел, – с трудом фокусирую взгляд на любимом и улыбаюсь в ответ.

Меня всего от макушки до кончиков пальцев на ногах заполняет чувство необычайной легкости и кайфа. Стоун легко пробирается руками под мою голову и вытаскивает галстук. Он слегка натер уголки рта, и теперь они пекут. Ник целует красные пятнышки, шепчет в ухо какие-то нежности, прижимая мое тело к столу. Хорошо и спокойно до тех пор, пока его каменный член не утыкается мне в бедро. Тянусь рукой к крупному бугорку, выпирающему сквозь тонкую брючную ткань. Сжимаю его и слышу тихий стон, а раскаленный воздух щекочет шею. Вытаскиваю кожаную полосу ремня из металлической пряжки, но Стоун быстро отстраняется и отводит мою руку в сторону.

– Джас, продолжим дома, – мужчина отходит к окну и замирает там, предоставляя мне возможность привести себя в порядок.

– Ник, ты наказываешь себя таким образом? – сжимаю его плечо и не несильно тяну на себя, чтобы мужчина повернулся ко мне.

Стоун удивленно изгибает брови и отрицательно качает головой. Я ошибся. По каким-то причинам этот человек, действительно, не может преодолеть груз лежащей на нем ответственности.

– Я заберу тебя сегодня, – целует в лоб и отстраняется.

Он возбужден, и это желание сейчас доставляет ему боль, а не приносит наслаждение. Не хочу, чтобы было так.

– Ник, я не смогу сегодня, – опускаю голову, тяжело так обламывать его после всего, что только что произошло. – Ты же знаешь, завтра два зачета.

– Да, знаю, малыш.

Стоун вздыхает, быстро отходит к столу и опускается в свое кресло. Сбегает. Рассматриваю черноту неба за окном, становится грустно. Хочу к нему, хочу быть с ним этой ночью и не только этой. Хочу дарить наслаждение такое же, как он подарил мне или многократно более сильное. Но причина не в зачетах…

– Ни-и-и-ик, – падаю перед ним на колени и рывком развожу ноги. Плевать, что в серых глазах горит укор. Я знаю, что он хочет и не сможет долго сопротивляться моей настойчивости. – Я не позволю ходить тебе так! – указываю пальцем на его выпуклость в паху.

– Джастин, хватит, – его рука путается в волосах, сжимает пряди и тянет, вынуждая задрать голову.

– Это принадлежит мне, – кладу раскрытую ладонь на твердую плоть и глажу, – не позволю еще кому-нибудь увидеть какой он большой.

Мне все же удается вывернуться из его хватки и припасть ртом к тому самому месту, где под тканью одежды скрывается такая вожделенная мной часть тела. Брюки мокнут от слюны. Но Ника уже трясет от желания кончить. Кажется, мне удалось сломать его мнимую преграду.

– Открой рот, – шепчет он, освобождает крупный член от плена одежды и кладет головку мне на язык.

Сжимаю губы на пульсирующей плоти и скольжу вниз, стараясь вобрать, как можно больше, но это не так просто, как казалось. Давлю приступ кашля и отстраняюсь.

– Ник, как это надо делать? – шепчу, заливаясь краской от смущения.

– Не спеши, не пытайся взять больше, чем можешь и обхвати ствол рукой. Давай, Джас, – поторопил он меня и легко надавил на затылок.

Я сделал, как он сказал. Дело пошло лучше, но меня не покидало ощущение, что мне дали инструкцию по исполнению минета для чайников. Стоун сосал не так. Но Николасу все равно было хорошо. Мужчина часто дышал, а потоки воздуха смешивались с хрипотцой, лаская мой слух. Мне понадобилось не более пяти минут, чтобы куратор тихо простонал, мышцы его живота невероятно сильно напряглись и запульсировали, а теплая струя жидкости выплеснулась из вершины члена, едва мазнув меня по губам.

– Спасибо, хороший мой, – прошептал Ник, наклонившись ко мне.

– Ник, ты же научишь меня делать это правильно, – серьезно произнес я.

– Ты все сделал правильно, – мужчина негромко хохотнул, потрепал меня по голове и начал приводит одежду в порядок.

– Но не так, как ты, – я нахмурился.

– Я научу.

Через несколько минут Стоун вновь нежно целовал меня, усадив к себе на колени.

– Джастин, я уеду сегодня раньше. Раз ты не можешь сбежать со мной, то стоит навестить родителей.

– Хорошо, – я устроил голову у него на плече и прикрыл глаза, чтобы спрятать довольный блеск, который вполне мог меня выдать.

– Джас, я говорю это для того, чтобы ты учел одну вещь, – куратор отстранил меня от своей груди и посмотрел в глаза, – я запрещаю тебе покидать пределы комнаты после отбоя. Это ясно?

Где у Николаса находится радар, способный улавливать планы на запретное время? Он словно чует настрой на нарушения.

– Джастин, я говорю серьезно, – голос снова стал холодным, ровно, как и выражение лица. Не любимый человек, нет. Куратор. Жестокий в своей строгости. – Я больше не спущу это тебе с рук.

– Кто бы сомневался, – фыркаю и соскальзываю с колен.

Я знаю, что он простит все. Теперь знаю. Но это не значит, что я не должен обижаться на его слова.

– Джастин, – Стоун протягивает руку, пытаясь поймать меня, но я отхожу дальше и отворачиваюсь, – Джастин, я прошу…

– Я не выйду из комнаты после отбоя, – обещаю я морозным тоном и быстро иду к двери.

Щелкает замок, я открываю дверь, как можно шире, попадая под любопытный взгляд секретаря. Последнее слово останется за мной.

Стоун покидает школу через минут сорок, как я ушел из его кабинета. Несколько дней назад я нашел окно, с которого открывается вид на выездную дорогу для сотрудников школы. Проводив взглядом темный силуэт автомобиля, шумно выдохнул. Стоит ловить удачу за хвост, пока она предоставляет такой шанс. Я стиснул в руке пол-литровую бутылку воды и направился в комнату де Агилара.

На стук Андрес ответил не сразу, парень открыл дверь и замер в проеме мокрый, прикрытый только полотенцем.

– Что? – коротко бросил испанец, разобравшись, кто перед ним стоит.

– Любопытство сгубило кошку, – усмехаюсь, на его едва слышные чертыханья.

Он понял о ком речь.

– Он туда один полез? – Андрес быстро откинул полотенце и принялся быстро одеваться, не смущаясь своей наготы.

Я окинул взглядом его тело и прикинул, что Мэт повелся на вполне себе идеальный вариант мужской красоты.

– Изначально со мной. Но все же Мэтью не хватает звука твоего голоса, и он возжелал тебя видеть, – я подбросил вверх бутыль, она перевернулась в воздухе и упала обратно в ладонь.

– А ты догадался оставить его там одного?! – рыкнул Агилар над ухом.

– Думаешь, его съедят призраки? Андрес, Мэт большой мальчик, – отмахиваюсь от него, усмехаюсь.

Отворачиваюсь, пряча улыбку, Агилар сам еще не понял, что попался к Кирсту на крючок. Прав Ник, из них может получиться неплохая парочка. Могла бы.

– Тупица, – шипит он, хватает меня за запястье и тащит вон из комнаты.

Я не понял, кому было адресовано обидное слово, но это не так важно. Значение имеет только то, что испанец угодил на крючок не только к Мэтью, но и ко мне.

– Где он?

Андрес расталкивает коробки, только лишь срывая злость, потому что они никак не мешали его проходу. Шкаф отодвинут совсем немного. Кто бы знал, как тяжело далась мне даже эта маленькая щель.

– Там? – указываю пальцем в сторону лаза.

– Фонарь есть?

– Есть, – киваю и протягиваю вещь Андресу.

Через десять минут мы оказываемся в тайной комнате. Я шел впереди, поэтому проскальзываю в нее, ставлю на стол бутылку воды и быстро сдвигаюсь в сторону двери.

– Котенок, какого хрена…., – начинает отчитывать Агилар Мэтью.

Парень быстро замолкает, понимая, что комната пуста, резко оборачивается к двери и сверлит меня злым полыхающим взглядом, а я захлопываю дверь, прежде, чем он успеет одуматься и кинуться на меня. Дверь не открывается с той стороны, я проверял. Агилар остался один в темном замкнутом пространстве.

– Джастин! Сука! – деревянная перегородка сотрясается от сильного удара. – Открой дверь, мальчик. Я обещаю, что не буду тебя калечить!

– Я не открою, – устало отвечаю на его приглушенные крики.

– Что это? Почему? Ты ревнуешь? Злишься из-за Мэта? Тебе не все равно, ты же трахаешься со Стоуном? – вопросы посыпались градом, но я только отрицательно качал головой, пытаясь совладать с собой и объяснить этой твари, за что он оказался в этой импровизированной тюрьме.

Плевать, что испанец меня не видит, так даже лучше, он не заметит слабости и страха, потому что я боюсь того, на что обрекаю этого человека, но он обязан ответить. И если за его преступление не последовало наказания, надеюсь, что и мне все сойдет с рук.

– Ноуман, ты там?

– Да.

– Так за что? И собственно, сколько мне тут сидеть? – Агилар уже успокоился.

Парень перестал колошматить дверь, перестал орать, теперь его голос вновь был наполнен насмешкой и презрением. Воображение быстро начертило реалистичную картинку. На ней Андрес присел на самый край стола, сложил руки на груди и смотрит на дверь. Черные глаза не моргают, кривая ухмылка кривит губы, а черные брови сведены к переносице. Опасен. Разъярен, но заперт, а поэтому изолирован. Опасный хищник в клетке.

– Я не открою дверь. Просто надейся, что кто-то найдет тебя здесь…

Тишина. Потом смех из-за двери. Ему смешно… Что же, пусть так.

– Мэтью скоро придет. Поверь не пройдет и часа, как этот искатель приключений окажется в этой самой комнате. Я, конечно, не против остаться с ним тут наедине, романтичная обстановка, – хмыкает, замолкает, слышен глухой только звук его шагов по землистому полу. – Но я предпочел бы драть твоего друга на кровати, – заканчивает Андрес, извергая злость, такую осязаемую и реалистичную, что невольно передергиваю плечами.

– Я постараюсь сделать так, чтобы он сегодня не зашел сюда, – зачем я говорю ему об этом?

– Отлично, не сегодня, так завтра. Ты оставил мне воды, ночь я переживу, – усмехается, подходит к двери и с силой бьет по ней. – Но, как только я выберусь из этой комнаты, я убью тебя. Ты не отделаешься больницей, как твой брат. Я тебя убью.

Вздрагиваю от его голоса. Он проникает сквозь древнюю древесину, забирается под одежду, просачивается через кожу, плывет по крови, добирается до сердца и посылает его в бешеный ритм. Мотор бьется слишком часто и слишком рвано. Паника. Вот как называется это состояние. Безумный страх, смешанный с ненавистью к этому человеку. Ненавижу и боюсь. Боюсь и ненавижу. И в этих эмоциях я не могу разобрать, что больше подавляет меня. Я боюсь мести Андреса, но еще больше я боюсь, что он умрет этой ночью. А это случится, я точно знаю, что так произойдет, если он глотнет воды и его никто не вытащит отсюда вовремя.

Я ненавижу Агилара за то, что отнял будущее у моего старшего брата, я ненавижу себя за то, что намереваюсь совершить. Пусть не я сам, пусть я переложил ответственность за его возможную смерть на судьбу, но я знаю, что это может случиться, и сознательно оставляю его здесь.

– Значит, ты помнишь? – оборачиваюсь и кладу ладони на деревянную поверхность, прижимаюсь к двери щекой.

Горько от того, что все сложилось так.

– Что помню? – огрызнулся Агилар.

– То, что сделал с ним, – голос срывается и дрожит, еще немного и слезы хлынут, вытаскивая наружу приступ истерики.

– Твою мать! Ноуман, драки – это естественно для этих стен, как проводимые в них уроки!

– Заткнись! Слышишь, тварь, заткнись! – с силой пинаю дверь, разбиваю костяшки пальцев, не могу больше слышать, хочу, чтобы Агилар сдох. Хочу. Хочу. Хочу!

Слезы текут по щекам, опаляя кожу своей зашкаливающей температурой. Плачу беззвучно, но остановиться не могу.

– Джастин, ты сошел с ума? – изумленно поинтересовался Андрес из-за двери.

– Ты убил в нем все! Ты приковал его к инвалидному креслу! Из человека, стремящегося покорить вершины мира, ты, сука сделал овощ!

Агилар молчал.

– Ты лишил его воли к жизни, лишил его будущего, лишил всего. Я бы убил тебя, если бы мог. Но мне просто не хватит смелости вогнать тебе нож в сердце.

– И сил, – произнес испанец, спустя несколько минут вязкой тишины.

– Что?

– Тебе не хватит сил справиться со мной.

Я рассмеялся. Горько и весело одновременно.

– Заткнись!

Его короткая громкая реплика, остудила меня. Я успокоился и смахнул слезы с глаз. В голове стало кристально чисто и ясно. Меня словно окунули в колодец с ледяной водой. Все мышцы свело, а внутренности поджались, но мозг больше не застилал туман сумасшествия.

– Я тебя понял. Считай, что принял. Я отсижу здесь ночь, и не буду мстить.

– Спокойной ночи, – бросил я через плечо, уже понимая, что сделаю все для того, чтобы этой ночью в тайный коридор никто не спустился.

Ненавижу. Тварь.

Глава 18.

Мэтью.

      Глухой звук отскакивает от подоконника и прокатывается по комнате, я еще раз постучал костяшками пальцев по гладкой поверхности и вздохнул. За окном непроглядный мрак, погода испортилась. Небо заволокли низкие тучи, которые словно доставали до земли пухлыми боками, а капли воды повисли в воздухе, им кто-то приказал «замри» и они повиновались. Где Андрес? Я не могу пойти туда в одиночку, чтобы ждать не известно кого и чего. Мои догадки, это всего навсего мои догадки. Я уже не раз мысленно повторял себе, что не могу беспочвенно обвинять Вертона в преступлениях. Он ученик, такой же, как и я. Тянет ли он на маньяка с расстроенной психикой? Да мы все тут такие. Жестокие, ублюдочные психи. Иерархия блять... Может, Агилар и прав в том, что порядок должен быть, что мы должны сами строить ступени и располагаться на них согласно какому-то статусу, но порой цена очень высокая за удобное место.

      Легкий стук в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности, я сильно задумался. Выпал на некоторое время из реальности, впиваясь взглядом в темноту за окном комнаты. Стук повторился. Это не Агилар, слишком деликатно касаются моей двери. Джастин, не иначе.

      Открываю и улыбаюсь другу, я не ошибся. Но выражение его лица заставляет улыбку быстро испариться.

– Что случилось? – спрашиваю и отхожу в сторону, пропуская парня к себе в комнату.

– Ничего, а должно? – он вскидывает на меня взгляд синих сверкающих глаз.

– Я думал, ты будешь со Стоуном.

– Он уехал, – бросил Джастин коротко и зло.

      А вот и причина. Поругались или Джас просто скучает по своему любовнику. Мне бы тоже хотелось знать, где носит моего. Скрипнул зубами и упал на диван.

– Ждешь Агилара?

– Жду, – киваю и хлопаю рядом с собой, Джастин тут же садиться рядом. – Я хочу устроить засаду.

– Мэт, зачем?

– Что зачем? – недоуменно смотрю на него.

      Понимаю, что у друга личное счастье, но у нас тут и свои развлечения есть.

– Завтра зачеты, не хочешь сходить в библиотеку?

– Шутишь? – впиваюсь взглядом в лицо Джастина, он что-то не договаривает и не смотрит в глаза, пряча бегающий взгляд.

– Нет, я серьезен, как никогда, – Ноуман пружинисто поднимается и слабо улыбается, протягивая мне руку. – Пошли, искатель приключений.

– Вряд ли, мы найдем их в книжном хранилище, – хмыкаю и поднимаюсь.

      Только как сообщить Агилару, где нас искать. Отсутствие телефонов – существенное неудобство для современного человека. Не записку же на дверь вешать.

      В коридорах тихо, хотя до отбоя еще есть время. Идем по мрачному коридору, каждый погружен в свои мысли. Джастин расстроен, вероятно из-за Николаса, а я никак не могу сосредоточится и не думать о том, куда делся проклятый испанец. Библиотека встречает нас тишиной и мягким светом. Ричарда нет. Проходим в зал. Не так давно мы отсиживались здесь после драки, где я доказывал свое право на существование в этих стенах. Вздрогнул, вспомнив рубцы на теле Джастина. Как Стоун мог это сделать, если питал к парню хоть каплю симпатии, а главное за что? Джас так и не признался в этом.

– Что ты хочешь здесь найти? – спрашиваю, прохаживаясь между книжными стеллажами.

– Книги для подготовки, – фыркает он и проводит рукой по книжным корешкам.

– Джастин, – шепотом окликаю друга, потому что, мне кажется, что у меня галлюцинации, не может такого быть, один тайный лаз в старой школе – это еще возможно, но второй раз ра день – это уже перебор. – Смотри, кажется стена кривая, там щель, – указываю пальцем на небольшой выступ.

      Если бы я не блуждал бесцельным взглядом по помещению, то мог бы и не заметить. Складывалось такое впечатление, что там потайная дверь, которую кто-то неплотно закрыл.

– Тебе не кажется, – Ноуман подходит ближе и проводит по выступу пальцем.

      Я делаю больше, хватаюсь за него и с силой тяну на себя. К моему удивлению, дверь поддается весьма легко, перед нами опять темный лаз.

– Твою мать! – в сердцах высказываю я. – Фонаря конечно нет.

– Конечно, нет, – передразнивает меня Джас. – Мы пришли подготовиться к срезам, а не изучать тайные комнаты этого места. Мы туда не полезем.

– Полезем, – хмыкаю и улыбаюсь, в крови забурлил адреналин, а любопытство шепчет, что мне компания не очень-то и нужна, могу прогуляться там один.

– Мэтью, не дури, черт знает что там или кто.

– Испугался? – поворачиваюсь к Джасу и делаю страшную рожицу, он смеется и пихает меня кулаком в плечо.

– Придурок, мы там ноги себе переломаем.

– Иди за фонарем.

– Ты считаешь, что я знаю, где склад фонарей? – шипит он, но уже двигается в сторону выхода.

– Иди.

      Джастин уходит, а я опускаюсь на пол около щели, странно, но подвальным холодом и сыростью оттуда не тянет. Оборачиваюсь через плечо и заглядываю в щель, но там слишком темно, чтобы хоть что-то рассмотреть. Жаль, что Агилар бросил нашу чудесную компанию, скрывшись по своим делам. С ним мне спокойнее, да. Он тварь, каких еще поискать надо, но душа тянется, а тело требует, где-то очень глубоко внутри во мне все еще есть надежда на то, что у нас получится построить отношения, пусть лишь до конца школы, но я смогу урвать кусочек сладкого пирога.

– Это глупая затея, Мэтью, – опять повторяет Джастин, как только показывается из-за поворота.

      Он включает небольшой фонарик и его яркий луч бьет мне в лицо, заставляя зажмуриться, прикрываюсь рукой и поднимаюсь с пола.

– Дай сюда, я первый, – отнимаю фонарь и направляю тонкий луч в щель.

      Ничего не видно кроме темноты и полоски искусственного света.

– Ну, пошли, – выдыхаю и открываю дверь шире. – Закрой ее за собой.

– А ты уверен, что мы потом отсюда выйдем. Позвонить и позвать на помощь не получится, – напоминает Джас, но дверь прикрывает настолько плотно, что зазора с другой стороны больше не должно быть видно.

– Надеюсь, – хмыкаю и делаю первые несколько острожных шагов вперед. – Зато никто не зайдет с тыла.

– А ты кого-то ждешь?

– У нас тут приведение разгуливает, помнишь?

– Угум, – Джастин фыркает и замолкает, нащупывая в темноте мою руку.

      Его ладонь влажная и слегка подрагивает. Боится? Оборачиваюсь, но лица друга не вижу, темно. Мы опять идем по какому-то коридору, вперед бежит луч фонаря, но он практически не дает обзора, его света хватает ровно настолько, чтобы видеть, куда ступаешь и не свернуть себе шею внезапно угодив в яму. Джастин тяжело дышит. В тишине, которая окутала нас, я отчетливо слышу, как гулко бьется его сердце, как рваное дыхание слетает с губ, он, наверняка, искусал их в кровь, мне кажется, что я чувствую ее запах. Его волнение передается и мне, но я не буду отступать, поэтому сильнее сжимаю взмокшую ладонь и продолжаю идти вперед.