Текст книги "Школа жестоких юношей (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– То есть просто секс?

– Просто секс. Не говори мне, что ты ждал чего-то другого, я не поверю. Ты и чувства к другому человеку – вещи несовместимые.

– Хорошего же ты обо мне мнения, – послышался глухой звук и шуршание сухой земли, Андрес, как разгневанный буйвол, бил землю копытом.

– Какого угодно, но не хорошего.

На этом наш разговор быстро свернулся, потому что послышался звук аккуратно прикрытой двери и в дыру прорвался прямой и уверенный луч фонаря. Вернулся Джастин. Парень осветил кусок коридора, выхватил из темноты наши силуэты, тяжело вздохнул и принялся спускаться вниз.

– Мэтью, твое любопытство не приведет нас ни к чему хорошему, – буркнул Джас, прежде чем опуститься ко мне в руки.

– Вот когда приведет, тогда и решим к хорошему или к плохому, – отозвался я, опуская парня на землю и целуя в висок.

Андрес отобрал у Джастина фонарь и теперь шел на пару шагов впереди, демонстративно не обращая на нас внимания. Агилар был напряжен, но что-то мне подсказывало, что размышлял он в данный момент отнюдь не о свалившемся на наши головы приключении.

Коридор шел ровно и прямо, не срываясь на уклоны и не делая резких поворотов, сужений и расширений так же не наблюдалось. Шершавые стены и землистый пол под ногами сопровождали нас ровно до тех пор, пока мы не уперлись в разбухшую деревянную дверь. Дерево местами сильно прогнило и превратилось в труху, поверхность испещрена множественными трещинами, толстыми и тонкими, прямыми, сделанными, словно по линейке, и искривленными, будто черные молнии. Место ручки кольцо, закрепленное в пасти льва. Металл потускневший, но не тронутый коррозией. Пока Андрес крутил в руке фонарь, осматривая саму преграду, я дотронулся до ручки, с удивлением обнаруживая, что металл теплый и гладкий. Дернул на себя, но дверь не поддалась, толкнул, но она вновь не сдвинулась с места.

– Ее слишком расперло, – шепнул Джастин.

Его шепот был сейчас весьма уместен. Пусть кроме нас здесь никого не было и быть не могло, но ощущение таинственности и едва уловимой опасности летали в воздухе, поэтому говорить в голос физически не получалось.

– Судя по косяку, она открывается внутрь. Толкнем? – Андрес направил холодный голубоватый луч фонаря мне в лицо.

– Давай, – останавливаться и возвращаться обратно не хотелось. Одна единственная дверь сейчас не станет препятствием для очнувшейся тяги к приключениям, видимо, мне не хватило детства, чтобы побыть ребенком.

Андрес передал фонарик Джастину и навалился плечом на дверь. Я ухватился за кольцо и повторил движение Агилара, вкладывая в давление всю свою силу. Глухой треск дерева весьма удивил, еще больше поразило короткое ощущение полета и соприкосновение с землей, сопровождающееся болью в плече и боку.

– Сука, блять! – взвыл рядом Андрес.

Я быстро поднялся с земли и отобрал у Джастина фонарь, выхватил тонким лучом лицо Андреса, перекошенное от злости и боли, с блестящими капельками пота на переносице. Опустил луч ниже и едва не заорал от страха, бок Андреса, на который парень упал, пачкался растекающимся красным пятном, а между пальцами руки, которую испанец прижимал к пострадавшему месту, торчала крупная деревянная щепка.

– Я же говорил, – хмыкнул за моей спиной Джастин.

– Бля, да ты пророк, – процедил Андрес, медленно поднимаясь с земли.

– Тебе стоит сходить к врачу, – я протянул парню носовой платок и отвернулся, после найденного трупа и едва живого Сейтона, на кровь смотреть совершенно не хотелось.

– Ага, и закончить столь увлекательное путешествие? – Агилар вытащил щепку и расстегнул рубашку. – Джастин, посвети. Фигня, заживет, – буркнул испанец, окончив тщательный осмотр. – Мэт, что ты там нашел?

Его вопрос остановил меня на вершине узкой лестницы с крутыми высокими ступенями, уходящей вниз. Как далеко эта дорожка вела, я не знал, свет фонаря позволял увидеть только четыре верхних ступени.

– Спуск, – отозвался я и сделал шаг вниз.

По спине пробежался холодок, когда до опоры оказалось еще дальше, чем представлялось изначально.

– Не боишься? – Агилар ухватил за плечо и остановил меня. – Вдруг там живут плотоядные призраки.

– Призраки бестелесны, Андрес, – Джастин направил луч света на ступени.

Вновь шершавые стены и спуск вниз. Ничего интересно, не наскальной живописи, ни скелетов, раскидавших кости, ни даже паутины.

– Идем? – оборачиваюсь через плечо и заглядываю в лицо Андреса, который отчего-то хмурится, кожа на лбу собралась крупными морщинками, брови сошлись возле переносицы, а черные глаза выражали сильное сосредоточенье.

– Идем, не зазря же я пострадал в борьбе за возможность пройти дальше. Хочу узнать, чем закончится этот коридор.

– Интересно, есть ли в библиотеке план замка, на месте которого возникла школа? – Джастин шел самым последним, вцепившись в мою ладонь и крепко сжимая ее, каждый раз, когда его нога спускалась на ступень ниже.

– Думаешь, там будут обозначены все потайные ходы?

– Маловероятно. Но хотелось бы раздобыть больше информации.

– Какой смысл, когда у нас есть возможность проверить все опытным путем? Кстати, мы пришли.

Андрес замер на небольшом пяточке, который вновь уперся в деревянную дверь. Я спустился с лестницы и прижался к спине испанца, Джастин же и вовсе вынужден был стоять на нижних ступенях.

– Я больше не буду ее ломать, хватит, – буркнул Андерс и сдвинулся в сторону.

Я вздохнул и толкнул кольцо, вжимая его в пасть льва. Щелчок и дверь легко поддалась напору.

– А ларчик просто открывался, – хмыкнул и прошел вперед. – Похоже на комнату.

Очередная дверь привела в небольшое прямоугольное помещение. Чистое и сухое, только воздух здесь был тяжелый и спертый, сквозняк обходил помещение стороной, вероятно, вход и выход здесь только один.

– Интересненько, – протянул Джастин, рассматривая пустой квадратный стол посередине помещения.

– Предки оставили нам послание и карту к сокровищам? – Андрес хихикнул и схватил меня за шкирку, ткань рубашки недовольно треснула, а я вновь угодил в капкан его рук. – Я бы разложил тебя на этом столе, на глазах у всех приведений школы, – шепнул испанец мне в затылок и сжал ягодицу.

Его шепот и грубоватая ласка моментально вызвали пожар в паху и ноющее желание отдаться в груди. Обстановка и впрямь располагала к экстремальному интиму, но Джаса не попросишь постоять за дверью.

– Нет, предки не оставили, – наконец, отозвался парень, – но вот кто-то из современников определенно забыл здесь ручку, – Джастин помахал в воздухе обычной шариковой ручкой, которые продавались в каждом магазине, специализирующемся на канцелярских товарах.

– Значит, есть еще ходы. Как мы могли не заметить?

– А меня больше интересует вопрос о том, кто сюда ходит и зачем? – я цокнул языком и прикрыл глаза.

На ум приходил только один человек. Вертон. Не зря они оказались недалеко от умирающего Сейтона. Нет, я не могу обвинять серого мальчика в убийстве и попытке совершить второе, нет доказательств, только неприязнь и желание подвести его под черту, но…

– Я не согласен сидеть в этой яме, – фыркнул Агилар.

А ведь я еще ничего не успел предложить. Хотя, засада была бы самым успешным шансом вычислить того, кто ходит в эту комнатку. А там можно и узнать зачем.

– Джас? – бросил исподлобья взгляд на друга, но тот уже отрицательно качал головой. – То же мне соратники, – от досады сплюнул, раздумывая, как бы уговорить их не бросать это дело. Интерес захватил с головой, а с таким пороком, как любопытство бороться весьма непросто, оно сожрет вмиг, если пожелает.

– Андрес, я отвечу тебе согласием, – подошел к испанцу, изучающему стену, и обнял.

– Подкуп? – поинтересовался Агилар у стены.

– Он самый.

– Уговорил, мой сладкий.

Я моментально оказался прижат к твердой груди, пальцы Андреса сжали подбородок и заставили поднять голову, чтобы его губы тут же вовлекли меня в страстный поцелуй.

– Пора возвращаться, – тихо отвлек нас Джастин, – могут хватиться.

Путь обратно занял еще больше времени, теперь мы жадно шарили руками по шершавым холодным стенам в тщетных попытках отыскать еще один выход или вход.

– Я изучу здесь каждый миллиметр, – шипел я, выбираясь в комнату, залитую тусклым серым светом.

День неумолимо клонился к вечеру, а работа, которую мы должны были выполнить, так и осталась стоять коробками и грудой сваленной в углу мебели, только Джастин продвинулся в своем деле и то не намного. Стоун будет недоволен.

– Джас, а какие у тебя планы на вечер? – пока парень отвлекался на оставшиеся листки бумаги, исписанные синими ручками разных оттенков, я поднял папку, с которой и началось наше маленькое путешествие по потайному ходу.

– Не поверишь. Спать хочу, – фыркнул парень, выключая ноутбук.

– Стоуна возьми с собой.

Синие глаза Джастина на миг расширились от недовольного негодования, а потом прищурились, считывая меня и понимая, что наш с Агиларом вечер и ночь будут проведены вне наших комнат.

– Мэтью, прав, устрой любовнику жаркую ночь, нам тоже бы хотелось побыть вдвоем, – Андрес обхватил меня поперек живота и прижал к себе, вдавливаясь пахом в мои ягодицы.

Осталось только вздохнуть и еще раз посыпать голову пеплом за то, что согласился заиметь себе такого парня. С Агиларом невозможно даже предположить, куда заведут эти отношения. Но какой бы путь они не проделали, неизменно в конце нас будет ждать тупик. Он любить не умеет, а я не позволю себе такой роскоши. Потрахушки до конца учебного года? Возможно, но не более.

– Только не в школе, – хмыкнул Джастин.

– Твоего любовника придавливает чувство ответственности? – Андрес неприлично заржал, вызвав во мне сильное желание отвесить неслабую пощечину, пришлось сжать кулаки и стиснуть зубы, умоляя Джастина взглядом не реагировать на подначки.

– Андрес, я рад, что хоть кому-то знакомо это чувство, – безразлично бросил Джас и быстро удалился.

Нам же пришлось еще ненадолго задержаться, чтобы привести кабинет в тот вид, в котором он был до того, как мы устроили здесь погром. Пока Андрес собирал раскиданные папки и раскладывал их по коробкам, я пристально изучил дело неизвестного парня с фамилией Ноуман. Оказалось, что бедняга не сумел закончить школу. В одну ночь он просто исчез и не вернулся. В графе «причина» значилась безличная запись «по состоянию здоровья».

– Как все просто…, – протянул я, болтая ногами в воздухе.

– Ты о чем? – Агилар резко обернулся, выдвинул стул и сел, складывая руки на его спинке.

– Был ученик, нет ученика, – я развел руки в стороны и посмотрел на свежеотштукатуренный потолок. – Ни скандалов, ни расследований. Как так может происходить? Это же люди, живые до поры до времени.

– Дай сюда, – испанец забрал у меня папку и нервно перелистал странички дела, постоянно хмурясь и закусывая губу. – Этот парень носил корону до меня, – неохотно сознался Агилар.

Окинул внимательным взглядом его напряженную фигуру, мазнул по виноватому лицу, удивляясь таким эмоциям. В груди яркой вспышкой появилась тугая боль от осознания того, что Андрес замешан в исчезновении некоего Ноумана.

– И каким образом тебе досталась его корона? – четко спросил я.

– Не без боя, – хмыкнул испанец и порывисто поднялся. – Здесь нельзя по-другому, Мэтью. Мы стая шакалов, грызущихся за место под солнцем, чтобы дожить здесь свое время. Или ты или тебя.

– Он умер?

– Что? А? Нет. Попал в больницу, но в школу после этого не вернулся.

– Откуда ты тогда знаешь, что он жив?

– Был бы мертв, я бы сидел в тюрьме, а не продолжал учиться. Поверь, и Стоун, и руководство знают о том, что здесь твориться. Но есть непечатные правила среди учеников. Они не лезут, позволяют их устанавливать. Просто потому, что понимают, что иначе здесь воцарится анархия.

– Как у тебя все складно…

Я встал и направился в сторону выхода. За окном совсем стемнело, необходимо было немного отдохнуть, прежде чем окунаться в приключение с головой.

– Надеюсь, ты не поймешь, Мэтью, – донеслись до меня слова Андреса, прежде, чем я закрыл за собой дверь.

Глава 16.

Том.

Ночь. Люблю ночь. В темноте все кошки серы, а все люди безлики. Ночное покрывало неба позволяет скрывать многое, главное вовремя договориться с этой порой. Комната вновь погружена во мрак, рассеиваемый только далеким блеском звезд и наглым лунным светом. В руке зажат привычный перочинный нож, нагретый металл ласкает кожу, посылает приятные искорки с оранжевыми хвостами скакать по коже. Переворачиваюсь на бок и вдыхаю запах Доминика, сохранившийся на моей подушке. Скриплю зубами в бессильной злости на себя. Хотел подстроить ловушку, в которую сам вступил одной ногой. Я даже в самых смелых своих предположениях не мог вообразить, что второй дружок Агилара окажется таким охотником до розовых соплей и ласковых отношений. С ним впервые ТАК. Нежно, бережно, даря умопомрачительное удовольствие. Этот здоровяк больше отдавал, чем брал. Трудно понять и принять это.

Вскакиваю с кровати, еще десять минут наедине со своими мыслями, и я вновь увижу широкую теплую улыбку, которая дарится мне от всего сердца. Я не вправе привыкать, не вправе подсаживаться на этот наркотик. Мир – жесток. Жизнь – лишь борьба за более выгодную и безопасную позицию. Эти уроки я усвоил и практику сдал на отлично. Я не имею права сеять в сознании зерно сомнения только из-за того, что один индивидуум не повел себя согласно схеме, а выбился и привычного графика. Все не так. Первой ошибкой был Сейтон, который остался жив. Вторая ошибка – Доминик, которого я не смогу убить. Уже не смогу. Хикс мне не помощник. Жалкое подобие человека с трусливой душонкой, годный только на мелкие каверзные пакости, но который никогда не переступит черту. А Доминик? Способен он преодолеть грань?

Снова опустился на кровать, вертя в пальцах теплый металл. Возможно, из этого парня выйдет куда более верный помощник? А если так, то пойдет ли он против Агилара? Пойдет, если не узнает. Кивнул своим мыслям и немного успокоился. Есть цель, есть время на ее реализацию.

Вновь взгляд выхватывает стрелки часов, светящиеся слабым пастельно-салатовым цветом в темноте. Пора.

Выскальзываю в коридор и добираюсь до комнаты Доминика, дверь едва приоткрыта, за ней темнота. Подхожу ближе, осторожно скребу когтями. Он меня ждет, поэтому дверь быстро распахивается и я тону в сильных руках, лица касаются легкие поцелуи, которые нравятся мне особенно сильно.

– Привет, лягушонок, – шепчет Доминик и, наконец, властно целует в губы, а я только плавлюсь, давлюсь своими эмоциями, пропуская их по венам вместе с кровью.

– Некогда, пошли, – одергиваю его, чтобы самому не сорваться.

Всегда был уверен в том, что любому соблазну можно противостоять. Когда человек поддается чему-то, то он сам этого хочет. Это, как бросить курить. Если человек желает расстаться с пагубной привычкой, то он справится с зависимостью без серьезных проблем, если нет, то ничто и никто не заставят его отказаться от никотина, растекающегося по венам с каждой жадной затяжкой.

Доминик слушается меня, этому парню не нужны слова, он повинуется языку моего тела. Держу его за руку, и стоит мне сильнее сжать крупную ладонь, как парень послушно замедляется шаг, мои пальцы расслабляются и Доминик уже вплотную ко мне, следует по пятам.

Дверь в библиотеку открывается легко и бесшумно. Это помещение никогда не тонет в полной темноте, вероятно, Ричард считает, что книги живые и им неприятно оставаться в кромешной тьме. Хикс сидит в одном из кресел. Ждет меня. Несколько шагов вглубь и он слышит, что кто-то пришел. Поворачивает голову. Его глаза расширяются от удивления, а брови смешно взлетают вверх, изгибаясь крутыми дугами, когда взгляд наталкивается на гору за моей спиной. Да, именно так. Доминик много крупнее меня, поэтому в приглушенном освещении, когда трудно разобрать лица, он кажется крепкой скалой, внезапно возникшей за мной. Большой и надежный.

– Кто? – выплевывает Роберт, уже прищуриваясь и рассматривая Доминика.

– Мой парень, – голос тверд и уверен, Хикс не тот человек, которые способен пошатнуть меня.

Презрение, яркое, жгучее и густое. Испытываю к нему только это чувство, только его заслуживает этот человек. Когда Роберт начинает смеяться, мелко содрогаясь в кресле, становится совсем противно, делаю шаг назад, и руки Доминика ложатся на плечи, немного потирают. Поцелуй в макушку, и чувство гадливости смывается лаской.

– Ты что-то хотел показать, помнишь? – тихо звучит рокочущий голос над головой.

Доминик напомнил о цели визита. Я, действительно, хочу поделиться с ним своей тайной. Не могу позволить, чтобы ее знали более двух человек. Но это меня не беспокоит, я давно уже решил для себя эту мелкую проблему. Киваю и тяну Доминика в зал, где хранятся бесценные книги – хозяева и хранители моего секрета. Хикс только фыркает, вскакивает со своего места и, мигом обрывая неуместное веселье, идет вперед. Проходим вдоль высоких полок, откуда на нас молча смотрят собрания знаний и историй. Роберт на пару шагов впереди. Он уже запомнил, где находится рычаг. Как легко пользоваться тем, что тебе подали на блюдце. Никогда не забуду на протяжении скольких ночей я приходил сюда из раза в раз для того, чтобы найти главный вход в сложную систему коридоров, коридорчиков и потаенных комнат.

После моей смерти, после согласия, которое я дал Стоуну, я понял, что лучшие друзья и собеседники – книги. Они всегда выслушают, поделятся нужной информацией и никогда не предадут, только герои на их страницах способны на подлость, любовь, счастье и горе, сами книги безразличны ко всему. Наш мир для них – вечное ничто. Я начал много времени проводить среди этого царства, собирая по кусочкам свою новую сущность, знакомясь с ней и широко шагая, чтобы понять, какие у нее границы. Много километров я преодолел, мотаясь по своему сознанию, по почерневшей и высохшей душе, но так и не наткнулся ни на одну преграду. Каждый раз, погружаясь в себя, проводил там слишком много времени, пропуская часы реальности, возвращался покрытый серым пеплом, скрипевшим между пальцами и на зубах, но так и не достигал результата. На что способно живое существо, лишенное клетки, рамок и границ? На многое. Я понял это не скоро, но понял. И судьба оказалась добра ко мне и благосклонна. Она подарила мне знания.

Старая книга в шершавом переплете, страницы которой скукожились от времени и потемнели, где кривые печатные буквы сменялись фрагментами, написанными вручную, где книжные страницы были утыканы тетрадными, с изображенными схемами и картами, сама упала мне в руки. Набор из легенд и дневника прятался за одним из словарей. Устаревший и не пользующийся популярностью, он долгие годы стоял нетронутым. Но в тот вечер взгляд сам зацепился за его корешок. Кто знал, что за бесполезной книгой скрывается такое сокровище?

Звонкий щелчок, засвидетельствовал открытие двери. Путь в мою тайну открыт. Хикс зажигает фонарь и идет вперед, награждая нас злым взглядом. Он уже мой бывший любовник, и понимает, что проиграл схватку за мое покорное тельце. Но мужчина еще не знает, что в этой игре потерял намного больше.

– Неужели тайная комната? – восклицает Доминик, не скрывая восторг в громком шепоте.

– Не так мало, – улыбка сама кривит губы, когда слышу его эмоции. – Лабиринт из коридоров и комнат. Я покажу.

Запрокидываю голову так, что парень видит мое лицо и подмигиваю, обещая приключение. Доминик улыбается так, как может только он, тепло и открыто, а главное, только мне, и шлепает чуть ниже спины, поглаживает и сжимает, подгоняя меня к темному проему, где уже скользит смелый лучик фонаря, который принес с собой Роберт.

Идем за сотрудником школы. Хикс все еще не может совладать со своими чувствами, лишний раз убеждая меня в том, что слабак. Фонарь в его руке дергается, дрожит и желтый луч, мешая настроиться на путь. Скоро коридор резко пойдет вниз, затем будут комнатки и ответвления. Чем ближе подходим к спуску, тем сильнее ухает сердце внутри. Не могу убивать без эмоций. Жаль, но я еще не заматерел настолько, чтобы легко смотреть своей жертве в глаза, прощаясь с ее затухающим взглядом. Но я смогу. Пусть еще не одна душа ускользнет из своего тела с подачи моей руки, но рано или поздно я смогу увидеть момент, когда обрывается человеческая жизнь.

Взгляд уже скользит только по голове Роберта, он спустился на несколько крутых ступеней вниз. Пожар внутри этого человека не думал утихать, бушуя и ревя. Что же мне на руку. Осторожно спускаюсь, теперь нас разделяет одна ступень. Доминик крепко держит мою ладонь, парень увлечен окружающим его новым миром, это вызывает радость. Я смог подарить ему что-то новое и слегка присыпанное волшебством. Шаг еще шаг. Нога соскальзывает с крутой ступени. Сжимаю ладонь Доминика, дергаю его на себя, но не сильно, чтобы парень не полетел вниз, погребая меня под своим весом. Пальцы легко выскальзывают из его, вмиг вспотевшей руки, Доминик пытается поймать меня, но не успевает, только тяжелый воздух в сомкнутых пальцах. Резко наклоняюсь и упираюсь рукой между лопаток Хикса, вкладывая всю силу в этот толчок. Мужчина вскрикивает и летит вниз. Глухие удары тела о стену, звонкие фонаря, беспорядочное мерцание желтого света, бездумно разрезающего сжатую темноту, стоны боли, которые резко обрываются с последним едва слышным ударом тела.

– Твою мать! – рычит Доминик и, наконец, ловит меня, чтобы мое тельце не улетело вслед за Робертом.

Фонарь погас. Темнота быстро окружила двоих человек, в страхе замерших на лестнице, не способных сделать следующий шаг.

– Хикс! – несмело, срывающимся голосом, позвал я.

В ответ тишина.

– Эй, приятель! – летит вдогонку от Доминика.

Снова тишина. Стоим несколько долгих мгновений, считая свое дыхание. Руки Доминика оплели мою талию, прижали к твердому телу.

– Пошли, лягушонок, нужно спуститься.

– А вдруг он… вдруг он умер, – дрожащим голосом протестую, вжимаясь в тело парня.

Я боюсь, мне страшно, меня следует защитить.

– Не знаю, Том, надо проверить.

Доминик, осторожно обходит меня, крепко сжимает руку и начинает спускаться. Он еще надеется, а я твердо знаю, что Хикс мертв. Запах только свершившейся смерти медленно поднимается по ступенькам, ползет нам на встречу, и его легко почувствовать, втянув носом воздух. Тайна вновь поделена только на двоих. В груди растекается приятная сладкая дрожь, возбуждение и томное ожидание. Как хорошо, что тьма сомкнулась над нашими головами, боюсь, что не сумел бы скрыть от Доминика эти эмоции, ими светятся мои глаза.

– Осторожно, Том, – парень подхватывает меня, пара секунд невесомости, и ноги вновь касаются землистого пола.

За телом Хикса. Он лежит в нескольких сантиметрах от меня. Сломанная кукла с неестественно вывернутыми ногами и руками, со сломанной шеей. Кукла, которая мне стала больше не нужна. Я не скуп, чтобы оставлять бесполезные игрушки и захламлять ими игровую. Прискучила вещь – ее место на помойке.

– Он жив? – страха и надежды в голосе так много, что Доминик вздрагивает.

– Надеюсь.

Парень пересиливает себя и пытается в темноте нащупать тело. Вспоминаю, что у меня есть мобильный телефон. Маленькая роскошь, которую мне позволяют хорошие взаимоотношения с кураторам. Достаю девайс. Подсветка вспыхивает холодным светом. Направляю телефон на Роберта. Наталкиваюсь на его глаза. Мертв.

– Пульса нет, – выдыхает Доминик судорожно ощупывая шею Хикса.

– Что теперь делать?! – скулю, сползая по стене.

Телефон выпадает из слабых рук и светит мне в лицо, отлично выделяя блестящие капельки слез, закушенную губу, растерянный взгляд, в котором плещется неверие и нежелание принимать действительность.

– Мне страшно, – шепчу, обхватывая себя руками.

Доминик бросает Хикса и опускается рядом со мной, обнимает, притягивает к себе, успокаивает. Я слаб, я напуган, ему приходится держаться и играть роль всесильного героя, который существует в мире только для меня. Он знает, что не может облажаться с этой ролью, поэтому прогоняет панику из своих глаз.

– Все будет хорошо, маленький, – шепчет парень, легко поглаживая и перебирая мои волосы.

Он столько раз повторил эту фразу, что, кажется, сам в нее поверил. Неспокойное сердцебиение замедлилось вновь и вернулось в норму, дыхание выровнялось, а слова перестели истекать безнадежностью.

– Он же мертв, – всхлипываю. – Как все может быть хорошо?

Доминик еще не до конца спас меня, пусть чувствует ответственность. Реву, подливая масла в огонь.

– Нас посадят, если узнают! – кричу, сжимая в руках его одежду. – Понимаешь? Посадят!

– Ш-ш-ш, никто не узнает, – голос парня сухо шуршит, как бумага, но он решителен.

Всхлипываю и прячу лицо у него на груди, чтобы Доминик не увидел победной улыбки. Капкан захлопнулся. Он мой. Ничто так не связывает двух людей, как страх.

– Не хочу, чтобы он остался здесь. Это мое место, моя сказка, – мой каприз – моя прихоть.

– Мы уберем тело, – голос уже тверд, Доминик отбросил сомнения. – Поможешь?

Поднимаюсь, опираясь о протянутую руку и целую. Ему кажется, что я ищу поддержку, но на самом деле это его маленькая благодарность за стойкий дух. Не каждый сможет пойти на такой шаг.

– Там начинаются комнаты, – тычу пальцем в темноту, наклоняюсь и беру телефон в руки, жаль, что разбился фонарь.

Доминик морщится и поднимает Хикса. Открываю ближайшую дверь, она всего метрах в пяти от подножия лестницы.

Странно, но совсем нет крови. На белом лице не единой царапины. Смерть, как нравится мне. Провожаю взглядом бывшего любовника, бывшего помощника, когда Доминик волочет тело мимо меня.

– У тебя более чем достойная смена, – шепчу ему в след, едва шевеля губами.

– Ну, что ты, маленький, – Доминик приподнимает лицо, целует и сжимает в объятиях. – Мы никогда никому ничего не скажем. В мире пропадает безумное множество людей. Исчезновение еще одного не бросится в глаза.

– Спасибо, – шепчу я и впиваюсь в рот поцелуем. – Спасибо, спасибо, спасибо, – мои руки гладят тело, легко дергают за волосы.

Продолжаю шептать что-то и благодарить, подталкиваю дальше. Здесь много комнат, а за следующим поворотом есть та, где я провожу много времени. Нам стоит оказаться там, как можно скорее. Пока не проснулась совесть, пока не проснулись сомнения. Доминик не должен сожалеть о том, на что решился ради меня.

– Смотри! – распахиваю дверь и киваю внутрь.

– Ни черта не вижу! – Доминик смеется, нервное перенапряжение.

Прохожу внутрь, нашариваю рукой длинные каминные спички на столе. Чирканье и вспыхивает яркий горячий огонек, он разливается мягким кругом, сияющий в центре и рассеянный по краям. Два шага, легкие касания и за огоньком вспыхивают другие. Один за другим. Комната наполняется запахом расплавленного воска и недовольным потрескиванием.

– Охренеть! – тянет Доминик, осматривая убранство.

Я много сил вложил, чтобы устроить свой уголок, в котором можно спрятаться от всего мира. Страшно ли мне было плутать в толстых стенах? Нет. Здесь никого нет. Моя территория. В будущем, возможно, я буду побаиваться сюда спускаться, потому что совсем рядом будет труп. Сейчас страх еще не проснулся, потому что смерть Хикса не прояснилась в сознании, утонувшем в волне адреналина. Но пройдет время, я осознаю, то же самое произойдет и с Домиником. Путь в эту комнатку нам будет закрыт. Но есть еще кое-что, что должно отложиться в нашей с ним памяти о сегодняшней ночи. Не может быть все черно, чернильную муть стоит разбавлять положительными эмоциями.

– Нравится? – окидываю комнату взглядом и смотрю на Доминика, чтобы прочесть восхищение в его глазах.

Комнатка, и впрямь, завораживает. Здесь нет ничего кроме уютного уголка из подушек и одеял, неаккуратного стола и полок на шершавых стенах, по которым расставлено множество свечей. Но я столько трепета и нежных чувств отдал этому мирку, что он пропитался чем-то неуловимым

– Потрясно.

Его ликование прокатывается по воздуху и цепляет меня, улыбаюсь и подхожу к парню, чтобы прильнуть всем телом и дотянуться до губ, дарящих ласку. Доминик не подводит, целует нежно и бережно, пытаясь забрать все мои тревоги и страхи. Каждым движением губ он говорит, что здесь, рядом со мной, что не оставит, не позволит произошедшему загубить душу. Пусть он не знает, что ее уже давно нет. Пусть верит и будет рядом, продолжая оберегать от всего мира. Руки парня уже скользят по спине под одеждой, проводят по бокам, широкая ладонь легла на поясницу и надавила, сокращая и без того мизерное расстояние между нами. Тихий стон срывается с губ, свидетельствуя о нетерпении. Пережитый ужас находит выход, изменяет свою форму, трансформируясь в страсть. Огненные и яркие эмоции, переливающиеся через край.

Охаю, когда мир крутится вокруг меня, а потом обрушивается весом тела человека, что так непривычен мне. Не думал, что в мире существуют такие, как он. Чистые, искренние и неиспорченные реальностью грязного мира. Доминик вылизывает шею, освобождая от лишней одежды, его руки жадно гладят, ласкают и мнут кожу, вызывая легкую боль и сладкое наслаждение. Крепко зажмуриваю глаза, чтобы обострить ощущения тела, всматриваюсь в дикий танец разноцветных точек, пока язык нового любовника скользит по разгоряченной коже, пробуя ее на вкус. Доминик прихватывает зубами сосок и легонько тянет. Стону от бурного возбуждения, сотрясающего все тело. Звенит пряжка ремня, его язык уже вылизывает живот на границе, где в паху начинают расти жесткие волоски. Мне безумно хорошо, но не хватает его голой кожи. Не хочу больше чувствовать под руками ткань одежды, хочу ощущать бархат его тела, хочу вздрагивать от движения тугих комков мышц под гладкой кожей. Да, Доминик такой, сильный, жесткий, напористый, но в тоже время нежный и ласковый, способный подарить мир во всем мире только для меня. Я хочу ослепнуть рядом с ним, чтобы не видеть действительность, я хочу погрузиться в заповедник, который этот парень может создать для меня.

Выворачиваюсь из-под сильного тела, чтобы начать судорожно сдирать мешающиеся тряпки. Доминик позволяет и глухо смеется мне в шею, когда я не могу ничего сделать. Разум уже отключен, тело горит от яркого желания принадлежать и позволять делать с собой все. Пальцы мелко подрагивают и не могут зацепиться за края одежды, чтобы потянуть, сорвать, избавить великолепное тело от неуместных ныне оков. Скулю от бессилия и вновь слышу смех Доминика.

– Подожди, я помогу, – кусает под подбородком, зализывает и отстраняется, обдавая прохладой, когда жаркое тело отодвигается на несколько десятков сантиметров.

Какое незначительное расстояние, но как невыносимо давит оно сейчас на тело, бьющееся в бездумном желании.

Доминик раздевается полностью, в желто-коричневом свете свечей вижу его налитую твердую плоть, упруго прижимающуюся к животу. Восхищение топит все остатки сознания. Красив, превосходен и мой. Пытаюсь развести ноги, но мешают джинсы, спущенные до полвины бедра. Сдираю ткань, что так плотно обхватила мои конечности, борюсь с ней, пока сильные руки рывком не избавляют меня от этой напасти.