Текст книги "Дом в тысячу этажей. Авторский сборник"
Автор книги: Ян Вайсс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
XVI. Дама в черном – Предательское ожерелье – „Зря вы прячете лицо…“ – Брок наблюдает с близкого расстояния – „Тогда я стану принцессой гномов…“
Последней к окну подошла дама в трауре. Вся в черном, словно искупалась в беззвездной ночи. Лицо под густой вуалью, на руках – перчатки, грудь скрыта, будто пара созревающих ядрышек в еще не отвердевшей скорлупе. Хрупкие плечи, стройные ноги, исчезающие под черными кружевами, – все это навевало на мысль о прекрасной, чарующей юности, хотя сквозь ее одежды не пробилось ни одного белого пятнышка.
Она пугливо осмотрелась – последняя, больше никого нет. Молча протянула свой паспорт. Служащий взглянул на него. Затем от фотографии поднял глаза к оригиналу. Он улыбнулся, неожиданно натолкнувшись глазами на траурный флер.
– Будьте добры, приподнимите вуаль. Я ведь должен взглянуть на ваше лицо…
– Это обязательно? – спросила она тихо, почти не раскрывая губ, и как бы невзначай выпустила из ладони тяжелое жемчужное ожерелье. Служащий быстро схватил его. Он надел очки и стал его внимательно рассматривать, исследуя каждое звено. И неожиданно рассмеялся, показав белые зубы, сверкнувшие в широкой щели рта.
– Зря вы прячетесь, принцесса Тамара! Ожерелье выдало вас! Вы убегаете из Гедонии!
– Это ложь! – испуганно крикнула черная дама. Но ее голос внезапно дрогнул и сломался, как ветка.
А человек за барьером будто не слышал ее:
– У нас есть ордер на ваш арест! Паспорт у вас поддельный. Это работа Ворка с Тигровой улочки!
Принцесса стояла черная и неподвижная. Густая вуаль скрывала все, что отражалось на ее лице. Были слышны лишь негромкие рыдания. Внезапно она сделала шаг к окну, прижала черные руки в черных перчатках к груди и горячо зашептала:
– Прошу, прошу вас, не выдавайте меня! Я дам вам все, что вы захотите! Это страшно – то, что они задумали сделать со мной там, внизу! Смилуйтесь надо мной! Отпустите меня на Л-7! Что вы хотите за это? Все, что у меня есть…
Принцесса высыпала содержимое черной сумочки. Среди драгоценностей сверкнула ее маленькая корона в форме звезды, на кончиках ее лучей виднелись огромные бриллианты.
– Хватит вам этого? – прошептала она и, словно боясь, что не хватит, отдернула вуаль и улыбнулась. Это был чисто женский жест… Попытка добавить к разбросанным драгоценностям еще одну, самую дорогую…
Невидимый Петр Брок сумел рассмотреть лицо принцессы вблизи. Оно было прекрасным. Огромные темно-голубые глаза, затененные длинными ресницами, цветом напоминающие небо в те минуты, когда наступают сумерки, подчеркивали дивную, экзотическую красоту. Губы, не слишком широкие, влекущие и страстные, разрывались улыбкой, словно спелый кровавый стручок, обнажая ряд фарфоровых семян. Возможно, ее дисгармоничное лицо было таким прекрасным, а большой рот столь соблазнительным лишь благодаря молодости.
Человек в окошке сгреб драгоценности и криво улыбнулся:
– Ладно, идите! Но от бога Мюллера вам не убежать! Он будет гнаться за вами от звезды к звезде…
– Отправьте меня на ту, что находится дальше всех, на самую последнюю…
– Последние наши станции – на звездах-гномах в созвездии 3-Б. Там не так уж плохо… Солнечная система там очень похожа на нашу, только в карманном издании… Солнышко в миллион раз меньше нашего. А планетки, которые танцуют вокруг него, – точная копия нашей Земли. На ЗБ-1 живут человечки, как две капли воды похожие на землян. Только ростом пониже… Каждый туземец легко помещается в дамской сумочке. Но они – еще гиганты по сравнению с крошками на соседнем шарике ЗБ-П. Такие же люди, как и мы, они не больше муравьев. А на ЗБ-Ш люди были обнаружены в пыли под микроскопом… Выбирайте себе любую из них…
– Давайте первую, если ничего другого не остается…
– Они послушные, интеллигентные куколки… вы там будете-жить словно в сказке.
– Но как мне скрыться, если он все же меня настигнет?
– Может, вас спасет кто-то с этой звезды лилипутов. Но со временем, когда вы с ними наиграетесь, они вам опротивят. Вот, пожалуйста, ваш билет.
– Итак, я стану принцессой гномов, – вздохнула она и исчезла за фиолетовыми складками портьеры.
Брок двинулся за ней, не отставая ни на шаг, сгорая от любопытства, так что у него даже запершило во рту.
XVII. Зал ожидания на пороге Вселенной – Бесполезные споры – „…всюду земля господня…” – Бархатный зал – Брок пытается спасти принцессу
Он оказался на другой стороне, но понял, что от разгадки тайны его отделяет длинный светлый коридор, который нужно пройти до конца, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Белые лампочки излучают матовый свет, гулко раздаются шаги, возгласы перекрывают друг друга. Руки переселенцев оттягиваются чемоданами, которые с каждым шагом становятся все тяжелее. Наконец и этот путь пройден. Долгое, бесконечное ожидание. И вот медленно и неотвратимо, как крышка гроба, открываются тяжеловесные железные ворота. Гудящая толпа людей, которые буквально падают от усталости, поспешно бросается к зияющему отверстию. Последней в него проскальзывает принцесса, а за ней Петр Брок. Ворота за ними неумолимо и мягко закрываются.
Просторный зал заполнился людьми. Все как по команде сели на свои чемоданы.
– Я представлял себе это несколько иначе… – заметил художник, разочарованно оглядывая голые стены, словно отыскивая на них картины.
– Хоть бы скамейки поставили… – вздохнул миссионер, усевшийся на свои хрупкие вещи. – У меня там дароносица, чаши и кресты, завернутые в церковные облачения. Они могут сломаться, – сообщил он детективу.
А тот недоумевая посасывал трубку.
– Черт побери! И это зал ожидания на пороге Вселенной? Скорее напоминает приемную богадельни!
– Вот так всегда получается, – язвительно заметил напудренный юноша, – когда не выделяют тех, кто богат. Я всегда путешествовал только первым классом – и на подводных, и на обычных, и на космических кораблях. Я могу себе это позволить…
Он нервно передернул плечами и стряхнул пыль с рукава своего серого фрака, который задела старушка, пробиравшаяся в другой конец зала.
– И куда ты, старая, лезешь?
Беззубая старуха гордо вскинула седую голову. Ее волосы, спереди расчесанные на пробор, напоминали панцирные надкрылья летящего жука. На затылке у нее смешно топорщилась маленькая шапочка, завязанная под подбородком черной лентой.
– Я графиня Кокочин! – гордо заявила она и навела на дерзкого юношу золотой лорнет.
– О, простите, ваша светлость, я не предполагал… – преувеличенно низко поклонился молодой человек, с насмешливой вежливостью снимая белый цилиндр.
– Моя старость доставляет мне столько хлопот, – сказала, успокаиваясь, графиня.
– И куда вы изволите направляться?
– Я? На Л-70!
– Черт возьми! Звезда любви…
Старуха кокетливо стукнула его лорнетом.
– Ах, вы проказник! Звезда молодости, а не любви… Я лечу за молодостью. Далеко это?
– Двадцать мюлеренов… Не знаю, доживете ли вы до конца путешествия? – со злорадством сказал Лас Абела, бывший миллионер.
– Но ведь мне сказали, что путешествие продлится лишь трое суток…
– Может быть, – согласился Лас Абела, – но не забывайте, что в других Галактиках время другое и люди стареют не так, как под нашим солнцем…
– Везде мир господен! – включился в разговор миссионер, – если на то будет его воля, вы умрете с крестом! Я везу его с собой. У меня есть и священное масло для последнего помазания. Так что не беспокойтесь, – добавил он.
– А я вас в гробу надушу… – сказал парикмахер и нажал на грушу пульверизатора. Терпкий, экзотический запах защекотал пересохшие носоглотки.
– И меня, и меня, – закричала розовая куколка, которой вдруг страшно захотелось надушиться на руках у своего возлюбленного поэта.
В эту минуту над отдыхающими эмигрантами возникла бескозырка, затем лицо, изъеденное глубокими оспинами, и матроска, украшенная желтыми полумесяцами на черном небе. Брок сразу его узнал – это был тот пьяный, который на кольцевой улице Вест-Вестера распевал похабную песню.
– Подъем, господа, за мной, – закричал матрос, прикуривая от факела. Глубокий разрез открывал на его груди вытатуированный космический корабль, плывущий среди звезд. Его руки были покрыты не очень удачными изображениями чудовищных неземных растений.
Открылась маленькая дверь, ведущая в темноту, и все повалили за ним. Началась давка. Узкий коридор бесстрастно проглатывал одного путешественника за другим. Он был влажным и длинным, словно пищевод гигантской змеи, вел то вверх, то вниз. Все шли гуськом, нагнув головы, локтями касаясь влажных стен. Где-то далеко чадил факел матроса.
Наконец впереди показалось светлое отверстие, вселившее надежду. Факел скрылся за каким-то выступом, а его желтоватый свет вырвал из темноты движущуюся колонну тел. Когда принцесса, за которой по пятам шел Брок, последней пересекла светлый прямоугольник, сзади захлопнулась дверь.
Бархатисто-черный круглый зал, освещаемый сверху раскаленным шаром. Отовсюду слышатся крики ужаса, плач, над головами заламываются руки.
– Измена, измена, мы все здесь погибнем!
Вначале Брок ничего не мог понять. Но вдруг он почувствовал странный сладковато-приторный запах, от которого начала кружиться голова. Перед глазами у него расцвел неземной красоты цветок с кровавыми листьями и черным соцветием. Брок затаил дыхание, и цветок исчез. Брок увидел, что все показывают вверх на металлическую трубку в стене, из которой шел быстро растворяющийся в воздухе белый пар. Началась паника.
Первой мыслью Брока было спасти принцессу. Он бросился к стене, где, как ему казалось, была дверь, захлопнувшаяся за его спиной. Но двери как не бывало.
К тому же принцесса потерялась в этом сумасшедшем водовороте. Все вокруг стонут, кричат, плачут, стараясь заткнуть чем-нибудь рты и носы.
Бывший фабрикант с отчаянием обегает зал круг за кругом, словно медведь в клетке.
Миссионер Ричард Альва, охваченный мистическим ужасом, стоит на коленях посреди зала, бьется головой о пол и выкрикивает ругательства, проклинает своего бога и насмехается над ним.
Поэт с дочерью миллионера слились в объятии и, забыв стыд перед лицом смерти, отдаются друг другу в первый и последний раз с бешеной страстью, чтобы погибнуть в момент наивысшего наслаждения.
Художник с мечтательными глазами умирает, плача.
Парикмахер рвет свою нафабренную бороду.
Пресыщенный юноша полной грудью вдыхает губительный запах.
Газ постепенно становится все более концентрированным, каждый в конце концов вынужден выдохнуть сдерживаемый воздух и глоток за глотком напиться смерти.
Люди валятся друг на друга, их тела оседают на черном мраморе. Наконец, в середине зала Брок нашел свою принцессу. Когда он подбежал к ней, она уже падала. Он подхватил ее и мягко опустил на камень. В ее глазах мелькнуло удивление.
– Принцесса! Принцесса! – закричал Брок, прижавшись губами к ее вискам, – ради бога задержите дыхание!
Но сам он из-за этого выкрика лишился последнего глотка живительного воздуха. Он выпрямился, уже не в состоянии сдерживаться, и вторично глотнул убийственный газ. Голова у него закружилась, в ушах зашумел лес, а перед глазами снова вырос кровавый цветок. Это конец, конец!
Итак, в борьбе с Агасфером Мюллером он потерпел поражение. Он проиграл раньше, чем вступил в борьбу. Даже не увидел его и – проиграл. Лес шумит все тише и тише. Черный-цветок быстро вырастает, увеличивается, раскрывается и поглощает его… Ноги подкашиваются… человек, когда умирает, падает… Петр Брок провалился. Магниевый шар в его глазах погас. Была тьма, и уже не было даже тьмы… Ничего не было.
XVIII. Сон – Старик с доброй улыбкой – Судьба переселенцев – Паршивый материал – „Еще одного дворника”
И все-таки лампочка мигает и мигает. Трехэтажный помост теряется где-то в темноте. К его доскам прилепились серые куколки-балахоны. Кажется, что они высохли, ибо их оболочка сморщилась и опала. И все же внутри шевелится что-то издающее запах – либо рождающееся, либо уже разлагающееся…. Здесь их немало. Время от времени они вздрагивают, как бы доказывая, что жизнь в них еще теплится, что, может быть, однажды ночью из них вылупятся мрачные бархатные бабочки «мертвая голова»…
Но что это? Желтая лампочка, светящаяся лунным светом, неожиданно вспыхнула ярким магниевым пламенем. Петр Брок открыл глаза.
Что произошло?
Сон исчез.
Над головой вновь горит фиолетовый огонь, но дно бархатной чаши стало гладким. В одном месте круглая стена словно треснула – сквозь узкое отверстие пробивается свет, и что-то в нем движется… Брок бесшумно пробрался сквозь это отверстие и оказался в стальной камере без мебели с заклепками на стенах. На потолке – прозрачный человеческий череп. Из глазниц, из носового отверстия бьют лучи света.
В углу стоит толпа полураздетых переселенцев, их руки скованы сзади тонкой цепью. Женщин среди них нет. Больше всего Брока удивило, что они молчат. Тишина, исходившая от этих подавленных людей, была жуткой. Лишь подойдя ближе, он увидел, что у всех во рту металлические кляпы. Концы цепей держат в руках два негодяя с плетками. Кроме них и матросов здесь находятся еще два человека, в глаза которых Броку тоже удалось взглянуть с близкого расстояния. Он сразу понял, что именно они будут определять судьбу обманутых переселенцев.
Один из них – седовласый старичок в черных очках и с удивительно ласковой улыбкой. Он то горбится, то снова выпрямляется. На нем форма с золотыми эполетами. На груди у него сверкает несколько звезд, расположенных в форме созвездия Кассиопеи. На голове офицерская морская фуражка с надписью «Адмирал Суреханд». Бородка у адмирала раздвоенная.
Второй человек – прямая противоположность первому. Набрякшее, красное лицо, грубое, как у мясника, не оставляет сомнений в примитивности и жесткости характера. Одет он в безукоризненный темный костюм. На пальцах, на манишке и в манжетах сверкают искорки бриллиантов. В левый глаз под косой плоскостью лба насильно втиснут монокль, который должен придать грубым чертам аристократический лоск.
– Сколько? – спросил добрый старичок татуированного матроса.
– Сорок пять из девяноста, – почтительно доложил матрос, – из них пятнадцать женщин. Остальные уже в печи…
– Паршивый материал! – сплюнул человек в монокле, – всех – в ад.
– Слишком торопитесь, милорд! – возразил старичок, – мы что-нибудь да найдем среди них.
Он подошел к бывшему миллионеру и похлопал его по заросшей рыжей щетиной груди.
– Взгляните-ка, милорд, на этот экземпляр. Рыжие многое могут выдержать и живут до глубокой старости. Он будет хорошим рудокопом!
– Добро, адмирал, – ответил милорд, – в шахту его.
Матрос что-то отметил в своем блокноте, и два негодяя отвели рыжего в другой конец зала.
– Одного нужно отправить на склад, – вспомнил милорд и подошел к парикмахеру, который дрожал как басовая струна. Он как бы ненароком щелкнул его по носу и сухо сказал:
– 567-й этаж!
Матрос записал это, и парикмахер очутился в противоположном углу.
Затем адмирал обратил внимание на влюбленного, в отчаянии протягивающего руки к железным дверям в стене, которые хранили тяжкое молчание.
– Сэру Марко нужен молодой раб, – сказал он так, словно старался его утешить, – вам повезло…
– 733! – бросил милорд и двинулся дальше.
– На улице Эсмеральды Крановой требуется дворник, – продолжал бормотать бойкий старичок, подбегая то к одному, то к другому. Наконец он остановился перед бывшим монархом.
– Ты удержишь метлу? – сочувственно спросил он.
Пухлый экс-король, не зная, что ответить, оскорбленно завертел головой.
– Это король Арамис Двенадцатый, – заметил матрос, взглянув в свой блокнот.
– Который? – переспросил милорд, словно он не расслышал, который час. Затем неожиданно со злостью вскричал: – В ад его!
– На небо, на небо, – горячо убеждал старичок. – Мы сжигаем лишь тряпье, а из костей делаем пудру для вест-вестерских красоток. А души улетают на звезды, ха-ха-ха, – он так смеялся, что у него запотели его черные очки. А когда он их снял, то под ними оказались два ядовито-зеленых глаза, необычайно злых и жестоких. Зловещий блеск этих глаз сразу же сорвал маску доброты с его морщин.
– Ну хватит! – распорядился милорд, – все остальное брак. Мусор! Немедленно всех сожгите!
– А как же дворник? – воскликнул адмирал и вновь нацепил очки. В глаза ему бросился напудренный юноша. Его лицо дико исказилось от страха и рыданий, застрявших у него в горле. Матрос записал номер этажа и отвел молодого человека к противоположной группе.
XIX. „А теперь – девочек…“ – Принцесса, потерявшаяся и вновь найденная – Галантность Мюллера – „… прошу улыбку…”
– А теперь – девочек! – похотливо проговорил старичок и поправил на груди отклеившуюся звезду. Милорд, входя в соседнюю комнату, вытащил манжеты, чтобы были заметнее бриллиантовые запонки. Брок вошел вместе с ним.
Там на земле сплетался и расплетался клубок женских тел, которых несколько минут назад Брок видел идущими в колонне. Любовницы и подруги, провожавшие, провожаемые, гордые одинокие путницы, влекомые своей мечтой. Кляпов у них не было.
«Сначала – принцесса!» – мелькнуло в голове Брока, когда он подошел к толпе плачущих женщин. Но ее среди них не было. Она стояла поодаль, прижав ладони к стене, гордая, вся в черном, ожидая своей участи без единой слезинки в глазах.
О, как ему хотелось расправиться на месте с этими двумя мерзавцами и освободить обманутых переселенцев! Но внутренний голос, шестое чувство говорило ему, что надо выждать и отложить свою месть до того сладостного момента, когда можно будет рассчитаться разом со всеми. Он бесшумно приблизился к принцессе, наклонился к ней и, не коснувшись ее, прошептал:
– Не бойтесь! Я с вами.
Когда она повернула к нему удивленное лицо и губы ее зашевелились, силясь задать вопрос, Брок поспешил предупредить ее:
– Тише, тише, ни о чем не спрашивайте! Не шевелитесь! Они не должны ничего знать! Я все время рядом с вами. Но вы меня не ищите!
Он коснулся ее левой рукой и прошептал:
– Это я! – Это будет означать, что я рядом. Вы не возражаете?
– Нет! – кивнула принцесса и едва заметно улыбнулась одними губами, в то время как с лица ее еще не исчезли следы изумления.
А между тем старый обманщик с лживой маской добряка старался ласковыми словами остановить поток слез, рыданий, проклятий, низвергавшихся на него.
– Дамы! Милые дамы? К чему эти рыдания? Фу, какими некрасивыми становятся ваши носики во время плача!
– Верните мне моего Яничка! Отдайте мне его! – рыдала розовая девочка, еще ничего не понимая. – Я же не могу лететь без него.
– Похищение, похищение? – истерично кричала кинозвезда, – бандиты, воздушные пираты!
Дочь миллионера позабыла о поэте и горько оплакивала свои чемоданы.
– Если вы не замолчите, – разозлился человек с моноклем, – возможно, потом вам придется раскаяться в этом…
– Улыбочки, улыбочки, дорогие дамы, нам нужны ваши улыбки, – скороговоркой упрашивал старый адмирал, – покажите их, пока не поздно!
Но стоны и плач усиливались. Больше всех шумела старая графиня. Она звала на помощь, требовала полицию, ругалась и грозила:
– Негодяи! Подлецы! Попробуйте только поднять руку на беззащитную аристократку! Где же ваши звезды? На небе? Вам бы лишь грабить, водить дураков за нос! Пираты! Отдайте, бандиты, мой чемодан, верните мои деньги!
Послышался голос милорда:
– Бесконечна галантность нашего благородного Мюллера, – он благочестиво поклонился, – но существуют пределы, особенно когда речь идет о явном браке! Грушу! – неожиданно закричал он, и один из – мерзавцев загнал ей в рот кляп. Разом замолкли все остальные.
– Ну вот видите, дорогие дамы. А теперь прошу ваши улыбки! Вот эту девочку, милорд, нельзя назвать слишком красивой, но вряд ли ей больше семнадцати.
– Конечно, – усмехнулся монокль, – ей самое время идти в кабаре дона Эрмиса…
После розовой девочки они выбрали дочь миллионера, затем супругу профессора ботаники с грустным взглядом, потом двух бледных хорошеньких сестер-двойняшек, очень похожих друг на друга, одетых в короткие юбочки и детские гольфы. Они держались за руки и, ничего не понимая, все время звали отца. Их повели в угол комнаты, где, подвешенный к потолку, колыхался роскошный турецкий шатер, устланный плюшем, с красными кругами пуфов.
XX. Первое упоминание об Ашоргене – Пурпурный шатер в качестве лифта – Старый сводник утешает принцессу – Мадам Верони
Наконец настала очередь принцессы. Брок насторожился. Старый адмирал поправил складку хорошо отутюженных брюк с желтыми лампасами и подошел к ней с учтивым удивлением.
– Принцесса Тамара, – воскликнул он, – какая неожиданность! Черный бриллиант, потерянный и вновь найденный… Бархатная бабочка, которая хотела улететь к небесам… Сколько мы вас искали по всем этажам!
– Никто не искал и никто не терялся, – оборвал его милорд, – в Мюллер-доме никогда ничего не терялось и ничего не потеряется!
Но старческая борода, что скрывала западающий рот, продолжала трястись:
– Принц Ашорген, третий секретарь нашего благодетеля и повелителя, влюбился в вас с первого взгляда… Вы ему первому будете танцевать хрустальное фуэте, или второму, если захочет Сам… Говорят, что наш благодетель и повелитель заинтересовался вами и вашими успехами в танцах. Горе вам, если вместо симпатии вам придется испытать Его гнев!
Принцессу отвели в шатер. Брок прыгнул за ней. Старичок тоже вошел и подал знак. И вдруг шатер закрыли металлические шторы. Под куполом вспыхнула лампочка, и упакованный в металлический футляр шатер начал падать.
В герметически закрытой кабине Броку трудно было определить скорость падения, тем более что ничего не шелохнулось и падение совершалось без малейшего шума или тряски. Казалось, кабина не движется, но он чувствовал, что они со страшной скоростью летят в пропасть. На мгновение перед его глазами вспыхнула знакомая желтая лампочка, но он сразу отогнал видение.
Старый сводник внимательно разглядывал заплаканные лица. Кое-кто еще всхлипывал, по чьей-то щечке еще текла слезинка, но рыдания уже стихли. Пережитое лишило их сил, и в глазах то вспыхивало, то гасло любопытство. Адмирал в этом мчащемся вниз колоколе вел себя с дамами на удивление корректно. Он сидел в сторонке, подтянув брюки и сжав ладони между колен, вероятно, чтобы не возникло подозрение, что он намеревается приставать к своим соседкам. Он сдвинул на затылок фуражку и заговорил с притворным добродушием:
– Ну вот видите, дорогие дамы, ничего страшного с вами не случилось и не случится. Вы испугались, что не попадете на свои планетки? Клянусь Мюллером, мы сейчас летим на одну очень миленькую звездочку… Это звезда танцев… Танцы-и любовь… Мадам Верони нас научит и тому и другому в своих салонах. Она, конечно, уже не танцует, так как несколько располнела, но она – ректор танцевального университета, где преподают знаменитости старого мира… Вы не бойтесь, мы вас выбрали не только из-за ваших личиков, но и ваши фигурки, ваши ножки победили во время тайного соревнования спящих красавиц… Вон тех двух маленьких пупсиков тоже я отыскал. – При этих словах морщины старого сводника изобразили нежную улыбку. – Я сжалился над образцом столь совершенной симметрии… Папочек для вас, мои сиротинки, мы тоже найдем – для одной одного, для другой – другого. Но сначала мы вас пошлем в школу. Мадам Верони преподаст вам азбуку любви. А вам, принцесса, придется вернуться на виллу «Тамара». Я искренне вам советую – научитесь танцевать хрустальное фуэте. Без танца в Гедонии вы не сделаете карьеры… Ублажите принца Ашоргена. Неужели вы не понимаете, что все женщины там, внизу, без ума от него, а среди них есть и принцессы… Это великий человек – он правая рука гениального и божественного Мюллера. А какой он кавалер! Он занимает целый этаж Гедонии, три тысячи комнат. Он покровитель художников, артистов, музыкантов Мюллер-дома. Если вы ему угодите, он сделает вас своей женой! Клянусь Мюллером, он сумеет вас прокормить, несмотря на то что в его гаремах уже содержится около полусотни жен…
Принцесса смотрела на потолок и молчала. Гордая, не сломленная, она будто светилась холодным внутренним светом. Зато Брок внимательно слушал и впитывал слова адмирала, как иссохшая земля – влагу.
Неожиданно кабина остановилась без толчка. Шторы поднялись, лампа погасла и шатер очутился в центре огромного розового зала. Казалось, только что оборвалась музыка. Со всех сторон бежали разгоряченные, вспотевшие люди. Раскрытый шатер был мгновенно окружен раскаленным кольцом человеческих тел. Прекрасные лица женщин с ярко накрашенными губами, с влажными, блестящими утомленными глазами, полузакрытыми тяжелыми длинными ресницами. Лица мужчин кажутся моложе благодаря употреблению различных кремов. Но что самое странное – почти все носят бородки: черные, светлые, рыжие, которые внизу расчесаны на два клинышка. Брок вспомнил обитателей города авантюристов. Старый сводник тоже носил бороду такой же странной формы. Брок начал понимать, что это, вероятно, сейчас в Мюллер-доме последний крик моды. Однако времени задумываться над такими пустяками не было. Адмирал первым выскочил из шатра и тщательно расправил брюки, чтобы отглаженная складка приобрела первоначальный вид.
– Мадам Верони, мадам Верони! – закричал он.
От толпы отделилась толстая дама с огромным бюстом в великолепном платье из зелёной чешуи. Ее прелести утонули в складках жира, а рот, подпираемый несколькими подбородками, возвышался над адмиральской головой.
– Ну вот, я привез вам новых ангелочков, – скороговоркой забубнил сводник, – но, конечно, отрастить у них крылышки – это уже ваша забота. Думаю, что выбор удачен…
Мадам Верони сверкнула золотым лорнетом в сторону грустных пленниц. Ее подбородки заколыхались от удовольствия.
– Прекрасно, адмирал, – сказала она сладким голосом, – «Вселенная» никогда не подводит. Эти розовые куколки прелестны – даже на Венере не было бы стыдно за нашу старенькую планету. ‘ Приходите завтра, я с вами рассчитаюсь!
Неожиданно мадам Верони хлопнула себя по животу:
– Во имя всех святых! – вскричала она, – ведь это же наша Тамара! Адмирал, вы что, ослепли от звездной пыли?
Сводник, чьи темные очки скрывали выражение лица, коротко рассмеялся.
– Вы действительно думаете, что я расставляю сети только для мелкой рыбешки, мадам?
– Иди сюда, моя дорогая, – защебетала мадам Верони, обращаясь к принцессе, – какая же ты бледная! Я отведу тебя в твою виллу. Там все осталось нетронутым, ты сама увидишь, идем, несчастное дитя!
Но старый сводник не отдал добычи:
– Останьтесь-ка лучше со своими ангелочками, мадам, они тоже устали! Дайте им теплой воды для ног, а принцессу предоставьте мне! Я сам отведу ее куда нужно… Пойдемте, принцесса!
– Идите, – прошептал Брок.
Принцесса еле заметно улыбнулась. Они вышли из зала – принцесса, адмирал и Брок.
