Текст книги "Дети Атлантиды"

Автор книги: Ян Сигел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава одиннадцатая

Утром пришла ОНА. Она пришла ко входу в пещеру, потому что знала это место. Она стояла в утреннем свете, такая же тоненькая, как и Ферн, но значительно выше, и волосы ее падали до колен. ЕЕ кожа была темной без загара, ее раскосые глаза были не зелеными и не голубыми, а аквамариновыми, каскад ее прямых волос был черен, как ночь. Она была озлоблена. Хотя ее злость не имела причин и не было в ней смысла, но это был костер, который трещал, шипел и опалял все вокруг. Ферн сразу же ее узнала, и в ней вспыхнула знакомая, но удесятеренная боль.

– Я знала, что вы должны быть здесь, – сказала она, – я знала, что найду вас, сбежавших трусов, в этой пещере. Сбежали. Спрятались. Это то, что вы лучше всего умеете делать, сбежать и спрятаться? Я тебе показала это место, оно не твое, чтобы в нем прятаться. Зарылся, как червяк в песке! Забрался в кораллы, как улитка! Иди скрывайся еще где-нибудь! Где я не смогу тебя найти! Ты убежал, а его оставил умирать. Ты оставил его умирать!

Слезы прорвались сквозь ярость и затуманили ее сверкающие глаза. Ферн отползла назад и закуталась в вуаль, но Юинард совершенно не обращала на нее внимания.

– Он умер прежде, чем я там появился, – сказал Рэйфарл. – Я ничего не мог поделать. – Даже на заре истории это звучало так банально. Ферн почувствовала, как в нем нарастает напряжение и желание оправдаться.

Юинард не слышала.

– Ты обещал мне, что спасешь его! – Она плакала во весь голос, всхлипывая, выплескивая горе, обиду и печаль в этих слезах. – Ты дал мне слово – слово Дивоурнайна! Слово изменника – ублюдок, дворняжка! Я тебе предлагала свою любовь…

– Ты никогда меня не любила.

– Я должна была полюбить человека, который спас бы моего брата! Но все твои клятвы, все твои хвастливые обещания ничего не значили. Когда все затрещало, ты уже не думал ни о нем, ни обо мне, ты думал только о своей шкуре. Ты просто убежал, взяв женщину, которая оказалась рядом с тобой. И даже не женщину, а иностранную полудевушку, чужую, ничтожество. Я собиралась отдать тебе себя, себя…

– Мне противна торговля, – резиим тоном сказал Рэйфарл. – Ты не должна была становиться проституткой даже ради спасения брата.

– Проституткой? Ты… ты… подонок!

Она кинулась к Рэйфарлу, в руке у нее мелькнул нож, острый и тонкий. Но эта атака была бессмысленной. Рэйфарл вырвал у нее нож, прежде чем Ферн подскочила к ним, и Юинард бросилась на плечо к Рэйфарлу, заливаясь слезами. Рэйфарл стал ее вежливо поглаживать, он был вынужден успокаивать ее, хотя ему это явно было неприятно. Ревность, которая охватила Ферн, вспыхнув, тут же погасла.

Когда буря утихла, Юинард села, выпила воды и стала вытирать глаза вуалью. Она не раскаивалась в своих словах, но в ней уже не было прежней ярости, она была просто угрюма и обижена, Она была из тех, для которых жестокость неожиданной утраты слишком велика, чтобы смириться с ней. Ей необходимо было найти кого-то, на ком можно было бы сорвать свою злость, на кого можно было выплеснуть свое отчаяние. Ферн наблюдала за ней с холодным любопытством, понимая, что под воздействием Лоудстоуна мутации здесь стали обычным явлением, и нимфелины явились результатом каприза природы. Откуда-то Ферн знала, что они способны накапливать кислород и управлять сердцем, благодаря чему могут долго оставаться под водой, хотя они все-таки люди, а не русалки из рыбацких легенд, у которых кроме легких есть еще маленькие жабры за ушами. Рэйфарл сидел около Юинард, которая долго говорила о его недостатках. Но теперь она делала это тихо, почти шептала ему на ухо.

– Если ты действительно думаешь, что я виноват в смерти твоего брата, – ответил он ей раздраженно, – ты должна была бы выдать меня Иксэйво. Тогда ты бы отомстила и заработала денег.

– Проклятые деньги! – со злостью воскликнула Юинард. – Ты думаешь, что все такие же, как ты. – Она кинула беглый взгляд на Ферн. – Кстати, почему она здесь? Почему она ничего не говорит? Она холодно смотрит на меня, как рыба на наживку. Пусть сейчас же уйдет.

– Перестань, – сказал Рэйфарл, и уголки его губ приподнялись в улыбке, предназначавшейся Ферн. – Она ничем тебя не обидела.

– Она – та, которую ищут, – сказала Юинард. Злоба и раздражение на ее лице сменились задумчивостью. – В городе говорят, что Лоудстоун раскололся сам и это было против воли Зорэйн. В результате Дар исчез навсегда. Иксэйво разыскивает иностранную девушку, которая виновата в разрушении камня. Она не девочка и не мальчик. И не женщина. Иксэйво говорит, что она пришла, чтобы погубить нас.

– Ты ему веришь? – спросила Ферн. – Он отдал в жертву твоего брата.

– Что ты знаешь о моем брате? – огрызнулась Юинард.

– У меня тоже есть брат, – Ферн говорила не думая, в ее воспоминаниях о Вайроке не было брата. Однако мысленно она его видела – светловолосого, ясноглазого, чистосердечного. Уилла.

– Ты веришь Иксэйво? – Рэйфарл повторил вопрос Ферн с явным презрением в голосе.

Юинард непроизвольно вздрогнула.

– Конечно, нет. Но что-то необычное носится в воздухе: чувства, запахи. Запах конца света, ощущение невероятных перемен надвигаются на нас, как огромная тень. Люди говорят, что надо бежать из города, но это только разговоры. Они остаются на месте, потому что ощущают, что от судьбы не уйти. Все еще занимаются своими делами. Но как-то не по-настоящему, как будто играют, зная, скоро что-то должно случиться. Что-то ужасное. Животные возбуждены, собаки воют, кошки царапаются. И рыба ушла, я это видела по дороге сюда. Уплывают огромные косяки, по берегу маршируют крабы. Я видела плывущих рядом акул, дельфинов, скатов и медуз. Даже планктон тучами уходит прочь. И позади них остается опустевшая вода.

– Что это значит? – спросила Ферн.

Юинард посмотрела на нее отсутствующим взглядом.

– Море сердится. Я чувствую, что скалы дрожат в лихорадке. Рыба уходит в безопасные места. Идет море. Скоро оно будет здесь. – Неожиданно она спросила Ферн: – Скажи, ты – Дух камня? Ты появилась в тот момент, когда он начал разламываться, чтобы спасти нас?

– Я хотела бы спасти… – ответила Ферн. – Но это не исходит от камня. Это не имеет души, только силу.

– Она упала со звезды, – Рэйфарл процитировал мать.

– Что делает Зорэйн? – спросила Ферн у Юинард.

– Не знаю, – ответила та. – Она в храме, все время в храме, что-то замышляет, какую-то новую церемонию. Стражники никого туда не подпускают, даже людей из самых знатных семей. С ней только главный священнослужитель. Ходят слухи, что семьи сговариваются против нее, но все понимают, что уже поздно. Ей это безразлично. Говорят, к ней перешла вся сила камня, она переполнена энергией, она держит землю на кончиках своих пальцев и хочет подбросить ее вверх, как мячик.

– Непрактично, – заметил Рэйфарл.

– Когда должна начаться церемония? – чуть помолчав, спросила Ферн.

– Завтра в полдень. Там будет много жертв, храм будет залит кровью. Уже сейчас появилось странное свечение вокруг купола. Свет конца мира. – По телу Юинард пробежала дрожь… Рэйфарл нахмурился.

– Ты пойдешь? – спросил он.

– Возможно, – ответила она, – хотя я могла бы последовать за рыбами в спокойные воды. – И уныло добавила: – Мне не из-за чего оставаться здесь. – Она поднялась и подошла к пещере. – Начался отлив. Смотрите, как далеко уходит вода.

Ферн и Рэйфарл подошли к ней. Действительно, в первый раз за то время, пока они жили на берегу, море отступило так далеко. На песке виднелись водоросли, разбитые раковины и скелеты бесчисленных маленьких созданий, не имеющих названия.

– Это конец, – сказала Юинард, и над ними пронеслась тень, хотя небо было безоблачным.

Залив, который был таким красивым, стал безобразным местом гниения и разложения. Изгаженное морское дно предстало чем-то уродливым и неприглядным.

– Я отправлюсь вслед за рыбами, – сказала Юинард, но в голосе ее не было уверенности. Она сняла вуаль и обвязала ее вокруг талии поверх короткой туники из тонкой ткани. Медленно передвигая босыми ногами, она двинулась ко все удаляющимся волнам. Она не оглядывалась назад. («Никогда не оглядывайся назад», – гласит легенда. Оглянуться назад означает смерть.)

– Желаю удачи – сказал Рэйфарл.

– Теперь уже не будет никакой удачи, – и ветер отнес ее голос вдаль. Она ушла с отливом.

– До свидания, – крикнула Ферн, – может быть, мы встретимся снова.

– Сомневаюсь, – сказал Рэйфарл, когда Юинард скрылась из виду. – Ей нет смысла возвращаться. У нее не было ни любви, ни привязанностей. У нее был только брат.

– Наверное, – сказала Ферн. – Ты любил ее? Рэйфарл вздохнул:

– Я думал, что любил. Когда-то.

– А теперь?

– Не знаю, люблю ли я тебя, – сказал он пересохшими губами. – Но знаю, что никогда не любил кого-то другого.

Вернувшись в пещеру, Ферн быстро оделась и протянула Рэйфарлу его одежду.

– Сколько времени нам понадобится для того, чтобы вернуться в город?

– Мы не пойдем назад. Я тебе уже сказал, что мы спрячемся на неделю-две, пока не уляжется суета.

Я не собираюсь менять своих планов только оттого, что полубезумная нимфа сказала, что наступает конец света и море слишком далеко ушло от берега. Оно вернется. Если прилив будет слишком высоким, мы можем пересидеть в доме, там мы будем выше всех бурь. А город сейчас слишком опасен для нас.

– Опасность не имеет никакого значения, – сказала Ферн. – Я должна быть на завтрашней церемонии. Там случится нечто такое, что я хочу предотвратить или изменить… Я не знаю точно, что именно, но чувствую – время пришло. Юинард права, это Конец… Ты идешь?

– Нет, – резко сказал Рэйфарл. – И ты не пойдешь. Без меня ты заблудишься.

– Доберусь. – Она завязала сандалии, спокойно и невозмутимо.

– Не смей. Забудь все эти глупости о судьбе и роке. Ты ничего не сможешь сделать. Зорэйн – самая могущественная из всех колдуний, каких знал мир. Ее боятся даже демоны. Духи земли уползают при виде нее. Даже если тебе удастся пробраться на церемонию, ты будешь беспомощна против ее силы. Она смахнет тебя с дороги, как пыль, сдует тебя в космос, как перышко…

– Перышко летит по ветру, – ответила Ферн. – Оно слишком легкое, чтобы его уничтожить. Я не собираюсь бросать вызов Зорэйн.

– У тебя нет никаких шансов. Тебя арестуют в гот же момент, как только ты ступишь в город, стражники кинут тебя в подвал, и Иксэйво будет тебя допрашивать до тех пор, пока ты не умрешь. Ты ничего не добьешься. Я не хочу быть виновником твоей гибели.

– Конечно, нет. – Она была совершенно спокойна. – Ты уже очень многое для меня сделал. Спасибо. У меня нет права рассчитывать на большее.

– И это все, что ты можешь сказать? – Он вскочил на ноги, его упрямство разбилось об ее твердость, непреклонность. Он широко раскрытыми глазами смотрел на нее и пальцем нежно гладил ее щеку. – Ты ведь не знаешь дороги.

– Я пойду сначала на юг, потом на запад и выйду на дорогу. Затем дойду по ней до подъема. Может быть, меня и не арестуют, а если арестуют, то доставят именно туда, где мне и нужно оказаться.

Они спорили еще минут двадцать, прежде чем Рэйфарл сдался. Когда он понял, что его возражения бессмысленны, он сказал:

– Хорошо. Я отведу тебя в город, но это все. Остальное твое дело. Я не желаю участвовать в этой безумной затее только потому, что у нас была любовь на пляже.

– А теперь посмотри на пляж, – сказала Ферн, когда они вышли из пещеры. Серая мгла закрыла солнце, останки живых существ на морском дне покрылись пузырями. Оттуда тянуло запахом гнили.

– Прилив вернется, – сказал Рэйфарл с мрачным оптимизмом. – Удача вернется.

– Да, – откликнулась Ферн, – но когда?

Они не могли возвращаться в Атлантиду через тайный ход, без провожатого у них ничего бы не получилось. Рэйфарл решил осторожно идти вдоль открытой дороги, мимо отдельно стоящих ферм, по лоскутным участкам пашни. Если на пути попадался фермер, Рэйфарл махал ему рукой, если фермер не видел их, они обходили его стороной. По пути Рэйфарл заглядывал в конюшни. Наконец он нашел то, что искал. Транспорт. Уверившись, что хозяина поблизости нет, он запряг лошадь и, посадив Ферн на сиденье повозки рядом с собой, выехал на дорогу.

– Как ты думаешь, где фермер? – взволнованно спросила Ферн, оглядываясь по сторонам.

– Понятия не имею. Возможно, поехал на рынок на другой лошади. Или просто пошел обедать. Ты что, хочешь оставить ему денег?

– Ну…

Рэйфарл великодушно не стал настаивать. Они ехали по дороге, вьющейся по полям, до перекрестка, где и повернули на запад к городу.

– Поглядывай назад, – приказал Рэйфарл. – Если кто-то встретится нам на пути, ты вызовешь серьезные подозрения. Распространенное в городе описание для меня не так важно, я похож: еще на несколько тысяч жителей Атлантиды, но иностранцы здесь редкость, а ты очень необычная. Заройся в солому и сиди тихонько, а если я тебе подам знак, спрячь в солому и голову. – Ферн безропотно подчинилась. Путешествовать таким образом было неудобно, но она признала правоту Рэйфарла.

Как только они подъехали к первым домам, она распласталась на дне повозки и, проезжая через город, только догадывалась, что они приближаются к центру, по визгу колес карет, цоканью копыт, стуку каблуков и гомону голосов. Она не видела, где они находятся, но испытала странное чувство, будто вернулась домой. Наконец Рэйфарл остановился у свободной коновязи, где и привязал лошадь, надеясь позже забрать ее оттуда.

– Где дорога к храму? – спросила Ферн.

– Ты все еще настаиваешь?

– Ты же знаешь… – Но теперь, когда отступать было некуда, ей так не хотелось никуда идти. Сердце томилось, но разум настойчиво призывал к действиям.

– Повернешь налево, второй поворот направо… Ладно. Забудь. Я отведу туда тебя. – Они вышли на улицу и он сказал: – Покрой голову вуалью.

Они шли молча, это было молчание перед разлукой. Многое из того, что должно было быть сказано, осталось невысказанным, но теперь уже было поздно что бы то ни было говорить. Ферн чувствовала, что она вся наполнена словами, они горели, они рвались из груди, но ее губы отказывались открываться и слова оставались внутри нее. Слишком скоро Рэйфарл сказал:

– Мы пришли.

По дороге, окружающей храм, маршировали солдаты. На ступенях храма не было ни души. С того места, где они стояли, не было видно повреждения в куполе, но Ферн знала, в каком месте купол был разрушен. Это напомнило ей то, что она уже где-то видела: купол, гораздо меньших размеров, раскрытый, как рот, долину между скал, сад иллюзий. Но это воспоминание, как и многие другие, принадлежало той части ее разума, которая была закрыта. Она только знала, что все это зло.

Ферн посмотрела на своего спутника и увидела, что и он смотрит на нее. Взгляд встретился со взглядом… и они не могли отвести глаз друг от друга. Он поднял брови и грустно улыбнулся.

– Ну? – сказал он. – Ты в самом деле решилась на эту глупость?

– Я должна…

Он грустно пожал плечами и отвернулся.

– Твое дело…

Она не стала следить за тем, как он уходит. Ей не хотелось, чтобы он понял, как ей страшно, как не хочется идти… Но она должна. Ферн выступила из укрытия, из боковой улочки на открытую дорогу. Рядом оказался офицер. Ферн подошла прямо к нему.

– Я пришла, чтобы увидеть Иксэйво, – сказала она, удивляясь тому, как уверенно звучит ее голос. – Я знаю, что он меня искал.

* * *

Ее повели в храм, в темноту. Она знала, куда ее ведут, хотя и не узнавала углов и поворотов коридора. Под землей она перестала ориентироваться. Но это было неважно. Она знала. Около металлической двери была стража в другой униформе, на солдатах были черные туники с изображением солнца в малиновом круге на груди. Офицер стал разговаривать со стражниками, но Ферн не слушала их. Она думала, что ей нужно время, – время, чтобы донять, как поступить, почувствовать ее намерения, прислушаться к своей интуиции, которая завела ее так далеко. Она пыталась выработать какой-то план, но ничего не могла придумать. Стражники, казалось, не желали прерывать то, что происходило за металлической дверью. Она почувствовала, что храбрость куда-то ушла, опустошив ее. Ноги ослабли, и она была почти рада, что солдаты поддерживают ее под руки.

Рэйфарл был прав. Зачем, зачем она пришла сюда?

Бесполезно. Бесполезно…

Я такая трусиха… Ужасная трусиха…

Стражник повернулся и приоткрыл дверь. В щель прорвался яркий свет. После темноты коридора он был почти таким же ярким, как дневной. (Она вспомнила лампы, стоящие вокруг стола.) Изнутри не раздавалось никаких звуков. Кроме звуков легких движений. Стражник вошел внутрь. Наступило ожидание. Солдаты, которые держали ее, застыли, как статуи, офицер прислонился к стене. И тут раздался шум. Это был не тот шум, которого они ожидали, это была тонкая ниточка звука, усиливающаяся и искаженная невидимым пространством за дверью.

С той стороны двери кто-то шептал. Слова были нечеткими, как будто у говорившего не было губ, а только язык и дыхание. Смысл их просачивался в щель, как запах. И солдаты, и пленница прислушивались к этим звукам, будто зачарованные таким непристойным подслушиванием.

Потом раздался крик.

Ферн тоже хотела крикнуть, но горло ее сжалось. Нет! Пожалуйста, не надо! Не хочу, чтобы это была я– и она ненавидела себя за свой эгоизм, за свою трусость, свой страх…

Стражник отступил и закрыл дверь. Ферн не поняла, что он сказал, но офицер отдал приказ, и ее повели обратно по коридору. Они прошли мимо камер, вошли в другой коридор, открыли другую дверь. Дверь из полированного дерева без замка. Солдаты отпустили руки Ферн, и они вошли в апартаменты. Собравшись с духом, прогнав из сознания ужас и стыд, Ферн осмотрелась. Вероятно, это было жилище охранника. Комната была не просто комфортабельной, она была роскошной: стены были завешаны бархатными коврами, на мягких креслах лежали узорчатые подушки. В комнате не было естественного освещения, но с потолка свисал круг с канделябрами, у стен стояло множество ламп, и от этого яркого света тени были легкими, почти прозрачными. Слишком много света, подумала Ферн.

Вошел Иксэйво и отпустил офицера и солдат. Он был одет в светлый балахон, обычный для священнослужителя в часы, свободные от службы, с тяжелым диском, изображающим солнце, эмблемой Атлантиды, который на тяжелой цепи свисал с его шеи.

Он не высказал удивления, увидев Ферн.

– Садись.

Она села, слишком быстро, все еще не чувствуя рук и ног.

Он внимательно разглядывал ее лицо, Ферн надеялась, что оно ее не выдало.

Она сказала:

– Здесь слишком яркий свет.

– Я люблю видеть, что я делаю.

Он, должно быть, заметил, как она дрожит, его рот скривило подобие улыбки.

– Тебя напугало то, что ты там услышала? Это к тебе не относится. Наблюдать за всем, что происходит, – часть моих обязанностей. Если бы допрос был предоставлен именно мне, было бы меньше шума, но больше толку. Разум более уязвим, чем тело. – Почему-то его слова ее не убедили. – Здешние методы прискорбно жестоки. К несчастью, все это является неотъемлемой частью всего механизма. Теперь уже, конечно, не имеет смысла, но все продолжаться. Так хочет Зорэйн.

Я недооценивала его, подумала Ферн, вернув ему испытующий взгляд. На поверхности были видны мелкое интриганство и обычное честолюбие, но все это было только оболочкой, как пятно на его лице. Главное было спрятано в глубине, внутри, под оболочкой. И глядя в его миндалевидные глаза, которые светились внутренним светом, она в какую-то долю секунды представила себе, что заглянула за вист нее прикрытие, во вместилище темноты, в пустоту, которая живет и алчет, в огромное пространство, которое отказывается принять ее разум.

– Выпей это… – Он протянул ей кубок из матового стекла, наполненный вином цвета крови.

Она потянула носом и не стала пить.

– Я не сделаю тебе ничего дурного, – сказал он.

– Мне не хочется пить.

– Вино существует не для того, чтобы утолять жажду. – Он поднял свой кубок, а она поставила свой на стол. – Я знал, что ты придешь, – сказал он, – к концу. Я ждал. Долго-долго ждал.

Время, казалось, изменилось, когда он его определил, оно выскользнуло из своих очертаний, вышло из ритма, искривилось, чтобы обернуть их в кокон их собственной миниатюрой вселенной. Прошлое замкнулось кольцом вокруг будущего, настоящее превратилось в неподвижный момент, принадлежавший небытию и попавший в ловушку лабиринта космического отражения.

– Больше пятнадцати лет, – продолжал Иксэйво. – Разрыв увеличивался. История сдвинулась слишком далеко, и возникли проблемы с адаптацией. – Ферн молчала, ничего не понимая. – Пятнадцать лет осторожно вышагивать вокруг тигрицы. Она видит лишь то, что я разрешаю ей видеть. И использует меня, когда я ей это позволяю. Неприятная необходимость. Ее же использовать невозможно. Она чересчур далеко зашла в своем безумии.

– Я заметила, – сказала Ферн.

– Да ну? – резко спросил он. – Когда? – И снова: – Выпей вино.

– Я не хочу пить…

– Как давно ты в этом городе?

– Два – нет, три дня.

Она чувствовала, что вопрос не так прост, как могло показаться. Время, похоже, остановилось. На свисающем с потолка круге с канделябрами свечи не обгорали, пламя их было неподвижным. Не слыша городского шума, Ферн внезапно испугалась, ей показалось, что она не здесь, в подземелье храма, а на голой пустоши, под звездным небом…

– Ты должна была прийти ко мне. Почему ты убежала? – сказал Иксэйво.

– Я убежала, потому что за мной охотились. – Она старалась нащупать путь, разгадать тайну их перевоплощения, чувствуя, как важно ей это сейчас понять. То, что она знала о нем, спряталось где-то в глубинах ее памяти, но оттуда, из этой глубины, шло предупреждение о таящейся в нем опасности. – Во всяком случае, я появилась в Атлантиде вовсе не для того, чтобы разыскивать вас.

– Что ты выбираешь? – На лице его явно виделось раздражение. – Ты не сможешь закрыть Дверь без моей помощи. Зорэйн изобразила ее наверху во Дворце, все сделано: и золотые панели, и агатовые наросты, и ящерица, усыпанная изумрудами. Если бы Смерть можно было ослепить этой безумной затеей! Дверь привезут в храм завтра, ее водрузят на место разрушенного алтаря. Церемония начнется в полдень. Зорэйн откроет Дверь, это предначертано судьбой. Ею движет нетерпение, присущее смертным. В своем ослеплении она считает, что человек может все. Так же, как Элаймонд, преувеличивая свое могущество, она разрушит мир ради своей прихоти. Забудь о Кэйрекандале, здесь он тебе не поможет. Только с моей помощью ты сможешь обрести ключ и восстановить равновесие.

Элаймонд. Кэйрекандал. Сознание пыталось расшифровать имена.

– Как? – требовательно спросила Ферн.

Его поведение чуть изменилось, он слегка успокоился.

– Хочешь сказать, что я тебе нужен?

Ферн медленно кивнула, не доверяя ему.

– Для такой молоденькой, как ты, это тяжелая ноша, – ласково сказал Иксэйво. – Выпей вина.

Машинально она подняла бокал, но снова возникли вопросы, и рука остановилась. К тому же что-то в запахе вина насторожило ее.

– Каков же ваш план?

– Бессмысленно строить какие бы то ни было схемы, если мы всего лишь предполагаем то, что может произойти. Мы хорошо знаем, что когда Дверь будет открыта, хлынет поток. Но храм расположен высоко над уровнем моря, фундаменты заложены благодаря Дару, храм устоит. Так или иначе, у меня достаточно сил, чтобы защитить нас обоих. Ты спрячешься на галерее. Как только Зорэйн начнет свои заклинания, я к тебе присоединюсь. Тогда я смогу это сделать незаметно. После первой волны святилище может оказаться под водой. Мы воспользуемся услугами нимфелина, который нырнет за ключом. Я арестую того, кто нам нужен. На пути от храма к конюшням будет привязан корабль. Записи говорят, что остров не сразу был затоплен, – его употребление прошедшего времени привело Ферн в замешательство, – поэтому у нас хватит времени, чтобы добраться до гор. Там мы окажемся в Розовом Дворце.

– Во Дворце? – Ферн пыталась все осознать и проникнуться его уверенностью. – Поток, утонувшая Атлантида, неизбежный конец…

– Ты что, не слышишь меня? Существует две Двери. Раз Двери сдублированы, значит, должно быть сдублировано и заклятье. Двойная магия. Конечно, мы не можем быть абсолютно уверены – есть то, что должно быть сделано один раз и только один раз – но на этом и основываются наши надежды. Дворец должен находиться над уровнем поднявшейся воды. Там ты сможешь закрыть Дверь. – И он заключил, будто был в этом полностью уверен: – Твоя Задача будет выполнена.

– А потом? – тихо спросила Ферн. Она впервые употребила слово «потом».

– Есть тайный ход с гор к заливу. Там спрятан мой корабль. Древний вулкан на время защитит порт. Мы сможем выбраться из залива и из шторма, мы найдем обратный путь.

– Обратный путь?

Она сразу же поняла, что совершила ужасную ошибку.

– Разве ты не желаешь вернуться обратно? – сузив глаза, он с удивлением уставился на нее. В серединках водоворотов его радужных оболочек человек превратился в ничто.

Она пожала плечами и ощутила растерянность, отчаяние, сомнение. Что бы ни случилось, он не должен видеть ее испуга. Он открыл ей картину того, что невозможно было принять, и ее страх удвоился. Ее пугала стена в сознании, темнота за глазами, запах вина.

– Зачем я тебе нужна? – спросила она, стараясь отвлечь его внимание. – Почему бы тебе самому не воспользоваться ключом?

– Это не для меня, – отрывисто произнес Иксэйво. – Разве ты этого не знаешь? Он меня погубит.

– А что мне с ним делать, когда Дверь будет закрыта? Я должна бросить его в море?

– Не смей говорить такие глупости даже в шутку. Ключ – это сердцевина Лоудстоуна, семя неземного могущества. Он может осуществить твое самое сокровенное желание.

– А ты? – невинно спросила Ферн. – Что в нем для тебя?

Он перестал сдерживаться:

– Без моей помощи тебе ничего не удастся. Ты так бессмысленно обращаешься со своим Даром, ты только пытаешься быть храброй, в своем воображении ты продвигаешься ощупью. Ты хочешь остаться здесь и сгнить? Кэйрекандал так легко обманул тебя? Без меня возвращение невозможно!

«Помощь появится», – говорил Хермит. Вот она – помощь. Путь назад… Кэйрекандал… Элаймонд… Не назад, а вперед. Я еще не родилась, я воз-никну через десять тысяч лет… Кто я такая?

Иксэйво опустился на колени рядом с Ферн, разжал ее руку, взял бокал и поднял его.

– Выпей вино.

В полной тишине пламя свечей задрожало и потухло. Весь свет, бывший в комнате, собрался в его глазах, он крутился и крутился, и пропадал в двух черных точках, которые проникали в нее и погружали ее все глубже и глубже, в бездну…

Это дракон, не смотри в его глаза…

На какое-то мгновение в ее сознании вспыхнуло пламя, ее наполнил знакомый ужас. И тут все исчезло.

Усилием воли она разжала его пальцы, которые вцепились в ее руку. Кубок упал на пол, и вино разлилось.

– Я сама все решу, – сказал Ферн наконец. – Мне не нужно вино.

– Тогда решай.

Она ощутила, что он удивлен, будто бы в посягательстве на ее сознание он достиг чего-то, чего не ожидал там найти. Он уселся в кресло напротив, странным образом аккуратно поставив ноги на пол, а руки на подлокотники. Ферн увидела его каменные мышцы и подумала: он мог бы меня заставить, однако не стал. Он может только психологически воздействовать на меня. Возможно, применение силы сделает мой выбор недействительным. Ферн не доверяла ему, он казался ей подозрительным, она боялась его так, как не боялась Зорэйн. Но он был внутри того, что она только инстинктивно ощущала. Он знал то, чего она только страшилась. Юинард говорила: «Море придет». Иксэйво говорит о гигантской волне. Прекрасный город – храмы и дворцы, люди, которых она узнала: Изрэйми, Иптор, Рэйфарл – все обречены. Выбор был в том, что выбора не было. Она должна сделать то, что сможет. Помощь появится…

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна. Он протянул ей руку, но она не взяла ее.

– Это не сделка. Это просто судьба.

– Так и быть. – Он снял с шеи цепь, отсоединил диск и отложил его в сторону. Затем повесил цепь ей на шею. – Это для ключа.

Ферн поднялась, удивленная, что ей это удалось.

– Я должна идти. Вернусь утром.

– Ты никуда не уйдешь. – Сказал, словно захлопнул крышку гроба.

– Мне нужно кое-что сделать…

– Предупредить кого-то о будущем. Пустая трата времени. Или ты хочешь попрощаться со своим другом, с бродяжкой? Отпусти его. Он мертв, несчастный, он умер уже тысячу лет назад. Они все мертвы. Зачем себя огорчать? Здесь живы только мы с тобой. – Его улыбка разъедала душу. Он подошел к двери и позвал охранника. – Они принесут тебе еду, если проголодаешься. Я приду сюда завтра за час до полудня. Выспись хорошенько. Больше тебе нечем заняться.

Наступило тягостное ожидание. Ей принесли еду, которую не хотелось есть, принесли воды, которая пахла пылью. Затем оставили в одиночестве. По приказу Иксэйво ее снабдили подушками, одеялами и горшком. Пока дверь не закрыли, она смогла разглядеть некоторые детали комнаты. Стены ее были выложены из аккуратных каменных блоков, скрепленных известкой, для удобства в полу была сделана дыра, куда выливался полный горшок. Ферн бросилась на подушки, укрылась одеялом, скорее, чтобы было уютнее, а не потому что замерзла, хотя здесь и не могло быть никакого уюта. В темноте и одиночестве время не двигалось, оно тонуло в трясине, куда Ферн проваливалась мгновенно и откуда не могла выбраться часами. Она потеряла ощущение собственного тела. Только дотрагиваясь до себя, она понимала, что еще существует.

Она не заметила, как пересекла границы бессознательного. Это было медленное путешествие из тьмы во тьму. Она открыла глаза и увидела зеленый склон холма, такой же зеленый, как долины в Вайроке. Внизу, у подножья холма, стоял дом, странный серый дом с черепичной крышей и высокими трубами. Прежде таких домов она не видела. Она начала спускаться к дому, но перед ней из травы появился волк и стал в упор смотреть на нее ярко-желтыми глазами. «Я должна идти, – сказала она. – Они меня ждут». Она не знала, кого называет этим словом «они», но что-то вынуждало ее двигаться вперед. Волк не тронулся с места. «Я должна идти», – но волк будто врос в землю. Дом был так близко, ее охватила ярость оттого, что он недостижим. Она попыталась шагнуть…

– Запрещается, – сказал голос позади нее. Это был Хермит, непохожий на Хермита, он был тоньше или толще, моложе или старше и вместо старой одежды из шкур на нем был плащ с капюшоном, который закрывал лицо. Твое время еще не пришло.

– Но я должна идти! – умоляла она.

– Нельзя. – Тон его голоса был суров. – Нельзя обманывать историю. Иди обратно.

Обратно…

Сон стал путаться, видение сменялось видением, сцены проносились с такой скоростью, что в сознании от них ничего не оставалось. Когда движение замедлилось, все вокруг стало голубым, смутно знакомым, и постепенно она поняла, что плывет в глубине моря, и над ней проносятся косяки рыб. Под ней простирался коралловый риф, остроконечный лес, полный колышущихся теней. Она вглядывалась в каждую расщелину, отодвигая в сторону шелковые водоросли, дотрагиваясь до анемон, чтобы их закрыть. Она догадалась, что ищет что-то, хотя и не знала, что именно. Ей необходимо было это найти, но она ничего не находила. И тут риф рассыпался в песчаную муть и перед ней возник потонувший корабль, наполовину ушедший в песок. Деревянный корабль, который мог бы быть рыбацкой шхуной, но нос его был украшен женской фигурой. Когда она подплыла ближе, она увидела, что это фигура Юинард. Ее полные печали глаза смотрели на Ферн, черные волосы, отделившись от тела, медленно плыли по течению. «Но ты же ушла, – сказала Ферн, – ты ушла с дельфином…»