Текст книги "Легенды Белого дела"

Автор книги: Вячеслав Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

В. В. Бондаренко
Легенды Белого дела

Вместо предисловия

В 1919 году отец провожал в белую Добровольческую армию девятнадцатилетнего студента Киевского технологического института Владимира Душкина. Слова, сказанные отцом на прощание, студент запомнил на всю жизнь. В них основная идея Белого дела была сформулирована лучше, чем во многих трудах идеологов движения:

– Ты идешь в армию драться за существующее. Сохранение существующего и есть основные долг и честь армии. Дело революционеров – разрушение существующего. Страна, принимающая разрушение без сопротивления, – грош ей цена. Подняв оружие в защиту попираемого принципа «Россия», ты уже этим самым жестом доказываешь, что Россия жива. Я не знаю, кто из вас будет победителем. История привыкла к тому, что им оказывается разрушитель. Будем надеяться, что вы – одно из редких исключений. Помни: ваше дело – дело чести.

Надежда отца не оправдалась: существующее было разрушено и на его обломках построена принципиально новая страна, которой был отпущен по историческим меркам ничтожный срок – меньше семидесяти лет. Наша история, свидетелями и авторами которой являемся мы сами, тоже прямое последствие 1917 года и кровавого вала, захлестнувшего страну после него.

Один из сотен тысяч добровольцев Гражданской, Владимир Душкин стал наводчиком 1-й батареи 7-й артиллерийской бригады, прошел горнило войны, оставил книгу воспоминаний[1]1
  Душкин В. Н. Забытые. Paris: YMCA-Press, 1983.


[Закрыть] и умер в эмиграции. Его младший брат Алексей[2]2
  Алексей Николаевич Душкин (1903–1977) – архитектор и градостроитель, член-корреспондент Академии архитектуры СССР (1950), лауреат Сталинской премии 2-й степени (1941, 1946, 1949).


[Закрыть] остался в России, стал знаменитым архитектором и трехкратным лауреатом Сталинской премии, и сейчас невозможно представить себе Москву без построенных им станций метро «Кропоткинская», «Площадь Революции», «Маяковская», «Новослободская», без высотки у Красных Ворот и «Детского мира»; на возведенные им вокзалы прибывают поезда в Симферополе, Сочи, Евпатории, Брянске. Два брата, две судьбы. А сколько еще было навсегда разорванных семей, людей, искалеченных чудовищным катком Гражданской войны?.. Кто-то шел на ее фронты сознательно, кого-то затянул водоворот событий, и он был вынужден встать на ту или иную сторону, кого-то смяло и раздавило, хотя он стремился избежать схватки, кто-то в поисках истины или выгоды успел послужить под разными знаменами, кого-то безжалостно вышвырнуло за пределы Родины. Миллионы, десятки миллионов убитых, замученных, раненых, искалеченных, сошедших с ума, умерших от голода и болезней, ставших беспризорниками, потерявших всех родственников, эмигрировавших и увезенных в эмиграцию детьми, доживавших век в нищете, вынужденных сменить имя, затаиться, отказаться от создания семьи, просто не сумевших реализовать себя или реализовавших совсем не так, как хотелось бы… Точное число погибших и косвенных жертв не названо до сих пор – и вряд ли будет когда-то названо. (По данным статистики, в 1917–1922 годах население России уменьшилось на 12,7 миллиона человек, но эта цифра является спорной.)

Одна из излюбленных тем исторических дискуссий – возможно ли было после 1917 года избежать вооруженного противостояния и на ком лежит основная ответственность за его развязывание. Мнения разные, но большинство современных историков все же сходятся в одном: Февральский и Октябрьский перевороты и напрямую связанная с ними Гражданская война стали для России глобальной национальной катастрофой, непредвзятое изучение которой лишь начинается, а последствия не преодолены до сих пор. Особенно это заметно во время общения представителей старших поколений. В 2016 году автору этих строк довелось стать свидетелем и модератором дискуссии между ровесниками – отставным адмиралом советского ВМФ и потомком знатного русского рода, родившимся уже в эмиграции; обоим было за 80, но в их глазах, при всей внешней вежливости и взаимоуважении, горели все те же неизжитые эмоции начала 1920-х, и то, что для одного было святым и незыблемым, было ужасным и отталкивающим для другого и наоборот. Оба не старались услышать и понять друг друга, у обоих были принципы, которыми они не собирались поступаться. И как ни взывали окружающие к «примирению», вскоре стало понятно – оно невозможно, так как два этих русских человека, одинаково страстно любящих свою Родину, – из разных миров, «им не сойтись никогда»[3]3
  Строка из «Баллады о Западе и Востоке» Редьярда Киплинга (в переводе В. Бетаки): «Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда». – Примеч. ред.


[Закрыть]…

«Национальное примирение» – эти слова действительно стали в последнее время лозунгом, который звучит буквально на всех уровнях. Но возможно ли примирение без понимания, что именно и почему произошло в 1917-м и после него? Без попыток проникнуть в психологию населявших Россию столетие назад людей? Без избавления от примитивных штампов о «поручиках Голицыных и корнетах Оболенских», с одной стороны, и «комиссарах в пыльных шлемах» – с другой? Без искреннего покаяния за пролитые моря крови – моря, в которых наряду с виноватыми тонули и ни в чем не повинные? Без раздумий об уроках, которые должны быть извлечены из трагедии вековой давности?.. Ответ, думается, очевиден. Механическое «примирение во благо Родины», отказ от понимания самих себя из опасения некоей «ревизии итогов революции», бездумный «Пакт забвения» (по аналогии с испанским соглашением 1977 года, запрещавшим пересмотр итогов гражданской войны) приведет только к одному – углублению последствий национальной катастрофы. Болезнь, которую не лечат, а просто «давят» лекарствами, убирая внешние симптомы, загоняя внутрь причину и ободряя больного тем, что он якобы отлично выглядит, рано или поздно убивает любой организм.

Именно затем, чтобы лучше понять собственную историю, и написана эта книга. В ней представлены очерки о жизненном пути пяти человек, которые связали свою судьбу с Белым делом и стали его легендами: С. Л. Маркова, М. Г. Дроздовского, В. З. Май-Маевского, Н. Э. Бредова и А. П. Кутепова. Один из них был генералом от инфантерии, трое – генерал-лейтенантами, один – полковником, незадолго до смерти произведенным в генерал-майоры. Все пятеро были кавалерами высшей боевой награды России – ордена Святого Георгия 4-й степени, а трое были представлены и к 3-й степени этого ордена. Все пятеро не были вовлечены в Гражданскую войну помимо своей воли, но сделали сознательный выбор и оставались верны ему до конца. Иногда их жизненные пути скрещивались, потом расходились вновь. Своей смертью умер только один из них – и смерть эта была напрямую связана с предстоящим расставанием с Родиной. Точных данных о месте и обстоятельствах гибели двоих не удалось установить по сей день. Могил не сохранилось ни у кого. Но имена всех так или иначе остались в истории. Одни звучат более громко и, что называется, на слуху, другие скажут что-то только специалистам. Не безупречные герои античного эпоса, не святые в белых одеждах и не безумцы, мечтавшие повернуть историю вспять, очень разные, прошедшие через различные испытания, они едины в одном – это были люди чести, сумевшие в чудовищных обстоятельствах поставить благо Родины выше своего собственного и своими судьбами доказавшие, что ради этого блага они готовы идти до конца.

Поскольку Гражданская война в России не была единым, монолитным процессом, ее история распадается на несколько гигантских «миров» – Восточный, Северный, Западный, Южный. У каждого – свои эпохи, легенды, свершения и утраты. Эта книга посвящена легендам Белого юга России, военачальникам, чья карьера была связана с Добровольческой армией, Вооруженными силами Юга России и Русской армией П. Н. Врангеля. Именно на юге зародилось Белое дело, с югом связаны наиболее яркие и драматические события в его истории, оттуда, с юга, уходили в последнее плавание корабли с Андреевскими флагами, унося в никуда тех, кто до конца верил в спасение Родины. Наконец, именно на юге воевали большинство участников Белого дела вообще (порядка 70 процентов из общего числа участников антибольшевистского сопротивления в России). Судьбы героев этой книги отражают основные эпохи Белого юга – «героическую» (Ледяной поход), «наступательную» (Московская директива), «трагическую» (отход к Новороссийску и Одессе, первые эвакуации, Бредовский поход), «крымскую». Конечно, нельзя было обойти вниманием и события, происходившие в эмиграции, но ставшие непосредственным продолжением Белой борьбы – Галлиполийскую эпопею, перебазирование на Балканы, первые дни РОВС[4]4
  Русский Обще-Воинский союз (РОВС) был создан 1 сентября 1924 года генерал-лейтенантом бароном П. Н. Врангелем и объединил в себе воинские организации и союзы белой эмиграции.


[Закрыть], «активизм» 1920-х…

Выбор персоналий этой книги не означает недооценку или сознательное игнорирование автором «первых лиц» Белого дела – М. В. Алексеева, Л. Г. Корнилова, А. И. Деникина, П. Н. Врангеля, А. В. Колчака, Н. Н. Юденича. Всем им уже посвящена огромная литература (а некоторым – и отдельные биографии в серии «ЖЗЛ»[5]5
  См., например: Ипполитов Г. М. Деникин. 2000; Ушаков А. И., Федюк В. П. Корнилов. 2006; Зырянов П. Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России. 2006; Соколов Б. В. Врангель. 2009; Бондаренко В. В. Лавр Корнилов. 2016. – Примеч. ред.


[Закрыть]), и нет сомнения, что со временем число монографий, научно-популярных книг и статей о них будет умножаться.

Даты до 31 января 1918 года приведены по так называемому старому стилю. В этот день в Советской России была проведена календарная реформа – введен григорианский календарь вместо юлианского, и на следующий день сразу наступило 14 февраля. Участниками Белого движения эта реформа не признавалась, они использовали «старый» календарь, иногда указывая в скобках «новую» дату. Однако поскольку такая система сильно затрудняет восприятие, а также в связи с тем, что множество событий, описанных в книге, происходило за рубежом, где действовало григорианское летоисчисление (да и в Галлиполийском лагере оно было введено 28 ноября/11 декабря 1920 года), для удобства читателей даты после 31 января 1918 года даются по новому стилю. Это позволит более четко привязать события Гражданской войны к современной жизни – например, отметить дату гибели военачальника или годовщину крупной военной операции.

Отдельное пояснение необходимо по поводу терминов «красные» и «белые». Оба этих обозначения во время Гражданской войны и тем более после нее трактовались и трактуются весьма широко, порой объединяя крайне далекие друг от друга силы. На страницах этой книги эти определения будут применяться для обозначения воюющих сторон исключительно в силу их удобства. Также для удобства читателей будут применяться обозначения «Белая армия», «белогвардейцы».

Тема Гражданской войны бездонна, необъятна, и любая книга о ней – лишь попытка прикоснуться к осознанию того, что произошло с нашими предками и нашей страной. Автор надеется, что «Легенды Белого дела» станут для кого-то первым шагом в деле постижения истории России начала XX века, помогут лучше понять не только исторические процессы столетней давности, но и современные нам события.

За оказанные в процессе работы над книгой дружескую помощь, поддержку, советы и консультации автор сердечно благодарит С. В. Волкова, Р. Г. Гагкуева, Л. М. Млечина (Москва), В. В. Санько (Минск, Беларусь), Д. Фалковса (Рига, Латвия), Т. К. Пчелинцеву, В. Божинова (София, Болгария), С. Цветковича (Белград, Сербия), В. Н. Кастелянова (Бела Црква, Сербия), В. В. Жуменко (Париж, Франция), В. Ф. Бандурко (Бриджуотер, США). Отдельная благодарность – тем, кто имеет непосредственное отношение к героям этой книги: внуку генерала от инфантерии А. П. Кутепова А. П. Кутепову и его супруге И. П. Кутеповой (Москва), потомкам генерал-лейтенанта Н. Э. Бредова – T. Н. Макаренко (Новосибирск), Н. А. и С. Н. Макаренко (Томск), О. А. Маткиной (Тула), Т. Стилиано (Барселона, Испания). Автор глубоко признателен О. В. Чистякову (Москва) и И. С. Юденичу (Смоленск) за помощь в работе с архивными материалами и Д. А. Шмарину (Москва) за любезное разрешение использовать в оформлении книги фрагменты его картин, посвященных Белому делу. И, наконец, особую благодарность необходимо высказать в адрес доктора исторических наук В. Ж. Цветкова (Москва), взявшего на себя труд прочесть книгу в рукописи и сделавшего ряд ценных замечаний.

В завершение автор хотел бы вспомнить имена своих предков, вовлеченных в губительный круговорот Гражданской. Прапрадед, глава большой одесской семьи, полковник с 1905 года Ананий Васильевич Максимович (1855–1929) последнюю должность в русской армии получил 10 сентября 1917 года – был назначен Елецким уездным воинским начальником и 11 октября прибыл в Елец. Через месяц после его приезда там сменилась власть, и прапрадед начал служить у красных – с мая 1918-го заведующим учетным отделом военкомата, с октября – Елецким уездным инструктором Всевобуча. В марте 1919-го получил перевод в Наркомат по военным делам Украинской ССР и переехал в Киев. В сентябре 1919-го в Киеве перешел в Вооруженные силы Юга России, в составе войск Н. Э. Бредова отступил к Одессе и был эвакуирован оттуда в Константинополь в начале 1920-го. Спустя два года, уже тяжелобольным стариком, был перевезен в Болгарию, в инвалидный дом на Шипке, где и умер семь лет спустя. А историю его семьи приходится по фрагментам восстанавливать по сей день. Сгинула в вихрях войны его супруга, Прасковья Пантелеймоновна. Ее брат, герой Русско-японской и Первой мировой войн генерал-майор Михаил Пантелеймонович Михайлов, каким-то чудом дотянул в Одессе до конца 1930-х годов; две его дочери, Наталья и Лидия, вышли замуж за белых добровольцев (Наталья – за студента-первопоходника Василия Павловича Горду, Лидия – за поручика Макария Севастьяновича Корнилова), эмигрировали во Францию и умерли в Париже в 1968-м и 1970-м, их могилы находятся на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа; старшая дочь, Евгения, еще в 1922 году была приговорена в Новгороде к расстрелу за протест против разграбления церковных ценностей и только по ходатайству Международного Красного Креста сослана в Сибирь. Пропал и старший сын Максимовича, герой Первой мировой, кавалер ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, капитан Михаил Ананьевич Максимович. О старшей дочери, Неониле Ананьевне, в замужестве Хрусталёвой, известно лишь, что в 1920 году она была деловодом в загсе Бердянского ревкома. Младший сын, Константин Ананьевич, служил в Красной армии, был комиссаром полка на советско-польском фронте, затем стал актером, заслуженным артистом Казахской ССР, скончался в Минске в 1966 году. В родной Одессе умерла в начале 1960-х годов только прошедшая через сибирскую ссылку младшая дочь Елена Ананьевна, в замужестве Пржевальская. Сломанная революционными событиями, «унесенная ветром» семья – одна из десятков, сотен тысяч…

Об этой погибшей семье автор думал, когда писал эту книгу.

Сергей Марков: «И жизнь, и смерть за счастье Родины»

Тринадцатого декабря 2003 года в небольшом городе Сальске Ростовской области состоялось открытие нового памятника. Оно прошло в торжественной обстановке – участвовали заместитель губернатора области, атаман Всевеликого войска Донского, другие официальные лица. Когда с бронзовой статуи сняли полотно, находившиеся на церемонии увидели фигуру стройного офицера с вдохновенным и мужественным лицом; казалось, он несколько отрешенно участвует в некоем большом и важном деле, на которое он призван самой Судьбой. Раздались аплодисменты – все присутствующие знали, что только что в России открыт самый первый памятник деятелю Белого движения. И это был не Деникин, не Врангель, не Колчак, не Корнилов, не Алексеев. Высокая честь была оказана Сергею Леонидовичу Маркову. Но если биографии «первых лиц» Белого дела хотя бы в общих чертах известны достаточно широко, то судьба Маркова во многом оставалась – и остается по сей день – полулегендарной, почти былинной…

Родился Сергей Леонидович в Санкт-Петербургской губернии 7 июля 1878 года в семье потомственного дворянина Московской губернии, 39-летнего командира Морской северной батареи № 4 «Зверев» крепости Кронштадт подполковника Леонида Васильевича Маркова. Основные этапы его жизни можно проследить по послужному списку, датированному 27 апреля 1887 года[6]6
  Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф. 400. Оп. 12. Д. 16 402. Лл. 1–20.


[Закрыть].

Итак, Леонид Васильевич родился 22 февраля 1839 года, происходил из дворян Московской губернии, окончил 2-й Санкт-Петербургский кадетский корпус, из которого был выпущен прапорщиком во 2-ю артиллерийскую бригаду (30 июня 1858 года). 9 марта 1861 года прапорщик 3-й батареи 2-й артиллерийской бригады Марков был прикомандирован к штабу 4-го армейского корпуса для предварительной подготовки к поступлению в Николаевскую академию Генерального штаба, но 7 августа отчислен обратно. В 1861 году получил чин подпоручика, в 1863-м – поручика. В июле 1863-го – июле 1864 года служил в Кронштадтской крепости, в июле 1864-го – марте 1866 года – в форте Перовский (ныне Кызылорда, Казахстан), с марта 1866-го – в Оренбургской артиллерийской бригаде, в составе которой участвовал во взятии Ходжента (ныне Худжанд, Таджикистан; интересно, что поручик Марков 16 мая 1866 года был отправлен в качестве курьера с донесением о взятии города к Александру II, а 2 июля того же года за отличие во время штурма произведен в штабс-капитаны). 5 апреля 1867 года штабс-капитан Марков был переведен во 2-ю батарею 40-й артиллерийской бригады и 29 августа того же года произведен в капитаны. В октябре 1869 года офицер получил перевод в 3-ю роту Варшавской крепостной артиллерии, был учителем в фейерверкерской школе полевой артиллерии. В 1870–1872 годах служил в 3-й гренадерской артиллерийской бригаде, после чего вновь вернулся в Варшавскую крепостную артиллерию. С октября 1872 года служил в Кронштадтской крепостной артиллерии, командуя 3-й ротой, и 29 декабря 1873 года был произведен в подполковники. С января 1877 года подполковник Марков командовал 2-м батальоном Кронштадтской крепостной артиллерии, а 25 августа 1877 года получил перевод на должность командира Морской северной батареи № 4 «Зверев». Эта батарея, известная также как форт № 4, или форт «Зверев», была построена в 1864–1869 годах, получила название в честь своего создателя, генерал-майора, впоследствии инженер-генерала К. Я. Зверева[7]7
  Константин Яковлевич Зверев (1821–1890) – русский военный инженер, инженер-генерал (1887). С 1868 года возглавлял работы по переоборудованию фортов Кронштадтской крепости. С 1882 года товарищ генерал-инспектора по инженерной части. – Примеч. ред.


[Закрыть], и размещалась на небольшом островке. Интересно, что именно при строительстве «Зверева» впервые в российском военно-инженерном деле был применен асфальт – им залили полы казарм. На вооружении форта во времена Л. В. Маркова состояли 11-дюймовые (280-миллиметровые) нарезные орудия системы Круппа образца 1867 года.

В боевых действиях форт участвовал дважды – во время Кронштадтского мятежа 1921 года (на стороне мятежников) и во время Великой Отечественной войны, когда он именовался 15-й батареей 153-го отдельного артиллерийского дивизиона и был оснащен четырьмя 120-миллиметровыми орудиями. В 1953 году форт был законсервирован, а в 1970-х годах использовался как склад отработанных горюче-смазочных материалов, а также как полигон для испытания горючих смесей военного назначения, из-за чего его внутренние помещения были выжжены и оплавлены. Ныне форт находится в заброшенном состоянии и не охраняется, попасть к нему можно морем либо зимой по льду Финского залива.

На протяжении года (декабрь 1877-го – декабрь 1878 года) Л. В. Марков также был председателем суда Кронштадтской крепостной артиллерии. На должности командира «Зверева» он получил 30 августа 1881 года чин полковника, а 30 декабря 1883 года был переведен командиром 15-го дивизионного артиллерийского парка (6 июля 1884 года переименован в 4-й летучий артиллерийский парк). На этой должности полковник Леонид Васильевич Марков и умер 6 апреля 1887 года в польском городе Лукове Седлецкой губернии (ныне Лукув Люблинского воеводства Польши). Причиной смерти стала чахотка. 9 апреля его прах был погребен при храме Святого Николая Чудотворца в Лукове.

За время службы Л. В. Марков был удостоен четырех орденов – Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (3 марта 1867 года, «за отличие в деле с Бухарцами 8 мая 1866 года на урочище Шу-Джар»), Святого Станислава 2-й степени с мечами (22 декабря 1867 года, «за отличие при штурме Бухарской крепости»; 18 июля 1871 года к ордену добавлена императорская корона), Святой Анны 2-й степени (23 ноября 1873 года), Святого Владимира 4-й степени (30 августа 1878 года). На момент смерти он получал 687 рублей жалованья, а также 1095 рублей столовых и 300 – квартирных.

Из послужного списка следует, что Леонид Васильевич был женат первым браком на Вере Евгеньевне Аллар и кроме первенца Сергея имел сыновей Леонида (родился 12 августа 1879 года), Бориса (27 июня 1880 года) и Евгения (9 февраля 1883 года). Состояние оставшейся без кормильца семьи было очень тяжелым. Об этом свидетельствует прошение, составленное вдовой офицера Верой Евгеньевной на имя начальника артиллерии 6-го армейского корпуса: «Муж мой, командир 4-го летучего артиллерийского парка полковник Леонид Васильевич Марков, находясь на действительной службе Его Императорского Величества, 6-го апреля умер, оставив вдову и 4-х малолетних детей без всяких средств к существованию, посему представляя при сем свидетельство о его смерти и медицинское свидетельство за № 128 на разбитого параличом сына Евгения прошу ходатайства Вашего Превосходительства о назначении мне нераздельно с 4-мя малолетними сыновьями на основании статьи 821 части II книги II Свода Военных Постановлений 1859 года – пенсию из Государственного Казначейства и Эмеритальной кассы военно-сухопут ведомства, причем мне и разбитому параличом сыну Евгению – пожизненно, а остальным сыновьям до совершеннолетия. Пенсию желаю получать из Московского Губернского Казначейства. 19 апреля 1887, г. Луков. Место жительства имею в г. Луков Седлецкой губернии»[8]8
  Там же. Л. 1. См. также: Бондаренко В. В. Новое в биографии С. Л. Маркова // http://rusk.ru/st.php?idar=77008.


[Закрыть]. В итоге вдове была назначена пенсия в размере 287 рублей 50 копеек в год, а также выплата из эмеритальной кассы[9]9
  Эмеритальная касса предназначалась для производства дополнительных выплат в области пенсионного обеспечения, средства которой складывались как с процентов их капитала, так и с вычетов из жалованья ее участников. – Примеч. ред.


[Закрыть] в размере 431 рубля.

Эти данные позволяют пролить свет на некоторые обстоятельства жизни С. Л. Маркова. Во-первых, исходя из места службы его отца на 1878 год, можно с уверенностью предположить, что место рождения генерала – морская столица России Кронштадт, а его детские годы вплоть до поступления в кадетский корпус (1883–1887 годы) прошли в Лукове. Во-вторых, этот польский город стал местом упокоения отца С. Л. Маркова, погребенного на приходском кладбище Свято-Николаевского храма. Этот храм был основан в 1880 году и на момент смерти офицера был домовой церковью военного госпиталя. В 1898–1899 годах в Лукове был построен каменный храм в византийском стиле, век которого оказался недолгим: в 1915-м он был разрушен, в 1926-м руины храма сгорели и были окончательно разобраны четыре года спустя.

В-третьих, весьма интересна генеалогия Сергея Леонидовича по материнской линии. Фамилия его матери – Аллар – звучит вполне по-французски, и неудивительно: Вера Евгеньевна была дочерью московского врача, статского советника с 1853 года Евгения Морисовича Аллара (1808–1862), выпускника Московского университета, «главного доктора больницы при почтамте», и его жены Варвары Петровны, урожденной Беклемишевой; дедом же Веры Евгеньевны был крупный московский книготорговец, француз по происхождению Морис-Жерар Аллар (1779–1847), который помимо книг торговал также визитными карточками, бумагой с виньетками, перчатками и шерстью для вязания. Но главное – после знакомства с документами становится понятнее то трепетное, бережное отношение к матери, которое С. Л. Марков испытывал на протяжении всей жизни. Ведь он осиротел в девятилетнем возрасте, а затем потерял всех братьев (когда именно умерли Евгений и Борис, неизвестно, но точно до 1904 года – года гибели Леонида), поэтому Вера Евгеньевна во многом была для него смыслом жизни.

Первым этапом военной карьеры Сергея Леонидовича Маркова, как и для многих детей военных, стал кадетский корпус – 1-й Московский императрицы Екатерины II, после окончания которого он 31 августа 1895 года поступил (видимо, по примеру отца) в петербургское Константиновское артиллерийское училище с трехлетним сроком обучения. На фоне Михайловского артиллерийского Константиновское считалось «молодым» – название «артиллерийское» оно на тот момент носило всего год, и юнкера-«михайлоны» поглядывали на сверстников-«констапупов» несколько свысока. Но благодаря самоотверженным усилиям начальства молодое училище буквально за несколько лет завоевало прочную репутацию среди военно-учебных заведений. А Сергей Марков считался одним из лучших юнкеров: 12 августа 1896-го он стал унтер-офицером, а 12 декабря того же года – портупей-юнкером[10]10
  Звание портупей-юнкера присваивалось старшим юнкерам, награжденным правом ношения офицерского темляка.


[Закрыть].

Восьмого августа 1898 года состоялся выпуск из училища. Двадцатилетний Сергей Марков надел заветные погоны подпоручика и после положенного новоиспеченному офицеру 28-дневного отпуска был прикомандирован к 5-й батарее лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады, квартировавшей в Санкт-Петербурге, в должности делопроизводителя. 20 августа 1901 года подпоручик Марков был командирован в Николаевскую академию Генерального штаба и, выдержав сложнейшие вступительные экзамены, 11 октября был зачислен в младший класс академии. Во время учебы молодой офицер зарекомендовал себя наилучшим образом и 8 августа 1902 года был произведен в чин поручика. Наградой за блестящее окончание курса академии ему стал 31 мая 1904 года чин штабс-капитана.

Выпуск академии 1904 года был не вполне обычным – он проходил уже в обстановке Русско-японской войны, и молодые офицеры-генштабисты горели желанием поскорее отправиться на фронт. Для Сергея Маркова война началась 20 июля 1904 года – именно тогда он прибыл в штаб Маньчжурской армии. За неделю до этого в Харбине молодой офицер написал письмо матери – на случай собственной смерти. Это письмо интересно той суровой оценкой, которую дает себе 25-летний офицер: «Обо мне не плачь и не грусти, такие как я не годны для жизни, я слишком носился с собой, чтобы довольствоваться малым, а захватить большое, великое не так-то просто. Вообрази мой ужас, мою злобу-грусть, если бы я к 40–50 годам жизни сказал бы себе, что все мое прошлое пусто, нелепо, бесцельно! <…> Мне жаль тебя и только тебя, моя родная, родная бесценная Мама, кто о тебе позаботится, кто тебя успокоит. Порою я был груб, порой, быть может, прямо-таки жесток, но видит небо, что всегда, всегда ты была для меня все настоящее, все прошлое, все будущее»[11]11
  Марков и марковцы. М., 2012. С. 71.


[Закрыть].

Но прочесть это письмо родным Маркова так и не пришлось – Бог хранил его для будущих испытаний… И сразу же обнаружилось, что служба в управлении военных сообщений отнюдь не является скучной штабной рутиной, чего так опасался штабс-капитан. Начались рекогносцировки дорог и местностей, 16 августа – первый в жизни Маркова бой у деревни Шаущаньпу, 22 августа – опасная, сопряженная с большим риском рекогносцировка маршрута Мукден – Телин… И уже 18 сентября 1904 года – первый боевой орден. Это была желанная для любого молодого офицера «клюква», так в армии называли орден Святой Анны 4-й степени «За храбрость», круглый красный знак которого, напоминавший ягодку, крепился на эфес холодного оружия. Одновременно Марков был переведен на должность офицера Генштаба в Восточный отряд, а с 6 декабря служил в штабе 1-го Сибирского армейского корпуса. Офицеру предстояли тяжелейшие январские бои под Сандепу и Мукденом, сложная, но необходимая школа, через которую прошли многие будущие герои Первой мировой…

В разгар боевых действий рутинная штабная работа вызывала безысходную тоску у «кожаного штабс-капитана» (так его звали сослуживцы за пристрастие к черной кожаной куртке и таким же бриджам). В походном дневнике 9 января 1905 года (то самое Кровавое воскресенье) Марков отмечал: «Пришлось возиться с наградными листами и другими бумажками по моей скучной специальности старшего адъютанта штаба корпуса. Если можно примириться с тем, что офицеры Генерального штаба в дни относительного спокойствия армий сидят за разрешением судебных вопросов, наградными листами и определениями, может или нет данный офицер вступить в брак без реверса[12]12
  Офицеры в возрасте до 28 лет, получающие менее 1200 рублей в год (то есть практически все субалтерн-офицеры) могли жениться с разрешения начальства и только в случае предоставления ими имущественного обеспечения реверса, принадлежащего офицеру, невесте или обоим. – Примеч. ред.


[Закрыть], то в дни, непосредственно предшествующие боям, во время самих боев – подобная деятельность уже развратна. <…> Да простят мне товарищи-сослуживцы: добросовестность солдата пересиливала во мне исполнительность писаря»[13]13
  Там же. С. 81.


[Закрыть]. Интересно, что в дневниковых записях офицер тщательно анализирует свое состояние во время боя: откровенно пишет, что когда, доведя батальонную колонну до места назначения, он возвращался один в штаб корпуса, нервы сдали и «рисовалась картина случайной раны шальной пулей», а вскоре отмечает, что «знакомая усталость – апатия боевых дней – охватила весь организм»: вид раненых не ужасает, на пули и снаряды не обращаешь внимания… И грустная, философская мысль: «К чему все эти жертвы, отдельные успехи, подвиги, зачем столько смертей, крови, если ими не сумели воспользоваться?»[14]14
  Там же. С. 93.


[Закрыть]

Среди множества чужих смертей была и одна родная. 13 октября 1904 года от полученного во время атаки ранения скончался младший брат Маркова, 25-летний Леонид (Лёля, как его звали в семье) – подпоручик 86-го пехотного Вильманстрандского полка. Очень любивший брата Сергей тяжело переживал его гибель. В его дневнике появляется запись, адресованная матери: «Родная, не плачь, брат нашел славную долю, верь в то, что я вернусь, верь в Того, кто сохранит тебе последнего сына…»[15]15
  Там же. С. 74.


[Закрыть]

Двадцатого октября 1905 года Генерального штаба капитан (чин был присвоен 4 июня) Марков отбыл с Дальневосточного театра военных действий к новому месту службы (или «служения», как возвышенно писали в послужных списках того времени). К этому моменту мундир 27-летнего капитана украшали ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (приказ о награждении от 14 декабря 1904 года), Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (17 марта 1905 года) и Святого Станислава 2-й степени с мечами (10 апреля 1905 года) – «клюква», как мы помним, носилась на эфесе шашки. Уже в 1906-м Маркова «догнал» еще один орден за японскую – Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Весьма солидный наградной «бант», без лишних слов доказывающий знающим людям, что офицер не раз отличался на поле брани…

Обладатель эффектной внешности, славившийся острыми языком и умом, темпераментный (зная о происхождении его матери, так и хочется написать «по-французски темпераментный»), Сергей Леонидович всегда нравился женщинам, но до поры до времени сердце его было свободно. Тем более накануне Русско-японской он пережил личную драму, о которой писал: «Мое увлеченье Ольгой было мне урок и указало на полную невозможность и нежелательность моего брака когда-либо и с кем бы то ни было <…> это лишний раз подтвердило, что вся моя работа, все мои способности, энергия и силы должны пойти на общее дело, на мою службу и на мой маленький мирок – мою семью, мою Маму»[16]16
  Там же. С. 71.


[Закрыть]. Но в 1906 году в судьбе офицера возникла женщина, которая перевернула его прежние представления о жизни. Княжна Марианна Павловна Путятина родилась 22 июля 1884 года, происходила из древнего знатного рода (она была потомком Рюрика в 33-м колене) и приходилась дочерью действительному статскому советнику князю Павлу Арсеньевичу Путятину (1837–1919) – весьма известному в свое время археологу и этнографу. Ее сводный брат князь Павел Павлович (1872–1943), на момент знакомства с С. Л. Марковым имевший чин ротмистра Кавалергардского полка, позже ставший полковником и состоявший в должности шталмейстера Высочайшего Двора, остался в истории благодаря тому, что именно в его десятикомнатной петроградской квартире на улице Миллионной, 12, великий князь Михаил Александрович подписал Акт о неприятии верховной власти. Другой сводный брат Марианны, князь Михаил Павлович (1870–1936), отставной поручик лейб-гвардии, служил по дворянским выборам. Богатая, влиятельная и, что немаловажно, близкая ко Двору семья Путятиных приняла Сергея Леонидовича как своего, у него возникли сердечные отношения и с тестем, и с тещей, которая в письмах по-дружески называла его Сережей. Не раз Марков гостил в большом доме тестя в Бологом, где сохранялись комнаты, в которых когда-то останавливался Александр II, и нередко бывали друзья, родственники и свойственники Путятиных – Шаховские, Потоцкие, Голенищевы-Кутузовы, Рерихи, Митусовы, Азарьевы, Эристовы…