Текст книги "Тайна затворника Камподиоса"

Автор книги: Вольф Серно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

– Осторожнее, Беппино, берегись! – закричали дети, однако клоун в бочке их, похоже, не услышал. Когда он высунул из бочки всю голову, к нему подскочил человек в ночной рубашке и быстрым ударом молотка вогнал ему в голову гвоздь.

– Что ты наделал, человек в ночной рубашке! Что ты натворил! – дети были вне себя. Голова покачалась немного и снова совсем исчезла в бочке. – Ты убил Беппино! Ты злодей!

– Как это может быть? Ведь Беппино исчез! Это никак не мог быть Беппино!

– Нет, это был он! А теперь ты его убил!

– О Боже! Что я натворил! – человек в ночной рубашке отпрянул от бочки с сокрушенным видом. – Я этого не хотел! – он заломил руки. – Неужели я убил человека? Иисус, Мария и Иосиф, будьте моими свидетелями, – я не хотел этого...

Он продолжал говорить, но дети, еще несколько секунд назад совершенно потрясенные «смертью» клоуна, закричали во все горло:

– Беппино-о-о!

– Да, но в чем дело? – человек в ночной рубашке оглянулся и глазам своим не поверил.

Клоун стоял в бочке во весь рост и держал в руках зеленый кочан капусты, из которого с сосредоточенным видом вытаскивал гвоздь.

– Это мне понравилось, Витус! – стараясь перекричать ликующую детвору, воскликнул Магистр. – Но что это у него за зеленая штуковина?

– Кочан капусты.

– Отлично! – близоруко замигал Магистр. – А сейчас что будет?

– По-моему, снова выступит Церутти.

Так оно и вышло.

И почти сразу появился фокусник, как всегда во всем черном, в сопровождении юноши в облегающем красном трико и кружевным жабо под шеей.

– Это Антонио! – взволнованно прошептал Магистр.

– Или Лупо, – заметил Витус.

Церутти низко поклонился, его ассистент тоже. Фокусник взмахнул рукой, и в сторону площади двинулась одна из повозок с плоской открытой надстройкой – не маленькой, но и не слишком большой. Из-за боковых стенок самой платформы повозки видно не было. На облучке сидела Майя, которая по знаку Церутти придержала лошадей.

Фокусник поклонился до земли, приподнял что-то вроде крышки люка и велел юноше в красном трико опуститься в находящийся внизу лаз.

– Наверное, Церутти вырыл эту дыру в течение вчерашнего дня, – прошептал Магистр Витусу. – Ты заметил что-нибудь в этом роде?

– Нет, однако, этот лаз находится на том же самом месте, где обычно стоит помост. Не исключено, Церутти с близнецами выкопал его, пока над ними наш общий друг «лечил» горожан. В любом случае потрудились они на славу, потому что никто из нас ничего не заметил.

Церутти тем временем закрыл люк, отступил на шаг и махнул повозке, чтобы подъезжала ближе. Майя прищелкнула языком, и лошадь пошла. Когда одно из передних колес оказалось на крышке люка, она натянула вожжи, и лошадь стала. Фокусник как бы в состоянии транса закрыл глаза и широко раскинул руки. Он простоял так с полминуты, а потом сильно хлопнул в ладоши. И почти тут же раздался оглушительный хлопок, сопровождаемый яркой вспышкой, вырвавшейся из-под повозки.

Зрители протирали глаза и к своему безграничному удивлению увидели, что ассистент в красном трико стоял сейчас на платформе повозки. Он, улыбаясь, помахал публике рукой, а потом ловко спрыгнул на землю.

Раздались бурные аплодисменты.

Церутти, несколько раз поклонился, а потом сел на облучок рядом со своей ассистенткой. Они помахали публике руками – и повозка отъехала.

Теперь опять появился Артуро в своем блестящем костюме и стал точно на крышку люка.

Почтеннейшая публика! Сеньоры и сеньориты!

На этом наше представление завершается. Мы, Artistas unicos, надеемся, что оно вам понравилось, и желаем вам приятно провести вечер. Кто пожелает воздать нам за это выступление, того мы не забудем в своей вечерней молитве. Любое ваше даяние будет для нас благом, будь то съестное или деньги в звонкой монете – нам все едино. До свиданья, друзья!

Он помахал зрителям снятой с головы шляпой, которую передал потом ассистенту Церутти в красном трико. Он взял ее и начал обходить публику. Зрители подавали щедро.

– Трюк с Майей, которую он перепиливает, я до сих пор не раскусил, – сказал Магистр Витусу, не переставая хлопать в ладоши. – Зато с последним фокусом мы оба разобрались быстро, Антонио до сих пор сидит в выкопанной яме, а Лупо собирает с публики деньги.

– Или наоборот, – улыбнулся Витус.

На следующее утро погода заметно испортилась. Дождь был не сильным, но затяжным. Однако на прием к доктору Бомбастусу Зануссусу собралось довольно много народа. Витус сидел в своей повозке и листал книгу отца Томаса «De morbis». Из нее он хотел узнать, что мудрые врачи рекомендовали делать, когда в женской груди появлялись узлы. Почти все они придерживались того мнения, что в подобных ситуациях лекарства помогают плохо, и рекомендовали операцию. Qual medicamenta non sanant, ferrum sanat – когда не помогают лекарства, лечит скальпель. Так полагал Гиппократ. Великий Диоскорид, служивший врачом при римских императорах Клавдии и Нероне, писал, что узловатые затвердения излечимы тем раньше, чем быстрее их удалят. При этом он подчеркивал, что во время операции ни в коем случае нельзя повреждать саму опухоль, ее следовало целиком удалять из организма. Витус выглянул наружу, уловив, что собравшиеся пациенты начинают беспокоиться.

Появился доктор Бомбастус Зануссус, который с кислой миной на лице поднялся на помост. Эта погода действовала ему на нервы. К своему удовольствию он заметил, однако, что Тирза успела выставить в длинный ряд на помосте разные банки и пузырьки с лекарствами. Быстро оценил, все ли необходимые для него препараты тут представлены, и несколько отодвинул в сторону стул. «Что ж, пора начинать», – сказал он себе, набрал полную грудь воздуха и звучным голосом произнес:

– Почтеннейшая публика! Сеньоры и сеньориты! В моем лице вы видите прошедшего испытания и выдержавшего экзамены на звание Doctorus medicinae Бомбастуса Зануссуса, рожденного и проживающего в Толедо...

Витус захлопнул книгу и закрыл ее на замочек: при таком шуме об осмысленном чтении и думать нечего. Он направился к повозке Церутти и Майи.

– Доброе утро, – поздоровался он, подойдя. – Нет ли у вас Магистра?

– Доброе утро. Ты хорошо спать? Си? – Церутти стоял посреди коробки, где все было тщательно прибрано, и с непостижимой ловкостью вытягивал из ушей Майи длинные черные платки. – Я здесь упражняться. Си?

– Вот он я! – Магистр вышел из-за дощатой стенки, выполнявшей здесь те же функции, что и шерстяное одеяло в фургоне Витуса и Тирзы. – Что нам с тобой сегодня предстоит, а?

– Я сам хотел спросить Артуро, чем бы полезным нам с тобой заняться. От близнецов хоть какая-то польза. – Витус перевел взгляд на Церутти и Майю. – Кстати, то, что вы показали вчера при участии Антонио и Лупо, – маленькая сенсация. Поздравляю!

– Как это «при участии Антонио и Лупо»? – Церутти захихикал. – Для публики это был один-единственный мальчик. Си? А Артуро тут нет. Он поскакать в Роденья, там покупать целый мешок мука, чтобы испекать лепешка, и еще разное другое купить. Си?

– Что ж, – развел руками Магистр, – тогда нам опять придется присутствовать на представлении нашего уважаемого докторуса.

Но, покинув повозку иллюзионистов, они обнаружили, что Бомбастус Зануссус как раз объявил перерыв в приеме пациентов. Он сидел рядом с Тирзой на краю помоста и покачивал полной жидкости матулой. Кто-то принес ему свою мочу на анализ. А может быть, это была его собственная. Поучительным тоном он втолковывал своей ассистентке:

– И именно поэтому, юная Тирза, моча человека – это нечто особенное. В каком-то смысле это конгломерат всех жидкостей человеческого тела. Именно по этой причине она занимает в моем учении о шести живительных соках организма заключительное шестое место.

– А пятое? – не больно-то почтительно спросил Магистр.

Зануссус от этого вопроса вздрогнул. Он поднял брови, отчего выражение его лица сделалось еще более высокомерным.

– Пятое место в моей классификации занимает пот, мой юный друг, – и, оборвав себя на полуслове, полюбопытствовал в свою очередь: – Ведь вы согласны со мной, не правда ли?

– Как сказать...

Доктор сразу повернулся к Витусу:

– Вы как будто знакомы с учением о четырех соках, мой друг. Я ведь не ошибся?

– Нет, конечно. – Витус про себя решил задать хорошую взбучку этому человеку, который величает себя Бомбастусом Зануссусом. И проверить заодно, сколь серьезны в действительности его познания.

– Я с удовольствием расскажу вам, как понимаю учение о четырех жизненных соках. Оно было разработано древнегреческими врачами, опиравшимися на учение о четырех элементах: огне, воздухе, воде и земле. Гален, один из выдающихся представителей античной медицины, выяснил, что все процессы, протекающие в организмах как животных, так и людей, непосредственно зависят от четырех соков и их качеств. Желтая желчь (chole) отвечает за тепло и сухость, кровь (senquis) – за тепло и влажность, слизь (phlegma) – за «холод и влажность» и, наконец, черная слизь (melancholia) – за холод и сухость.

Если смесь этих соков равномерна, что называется эвкразией, то человек здоров, при условии, что эти соки взаимодействуют гармонично. Человек заболевает тогда, когда нарушается баланс и влияние отдельных соков усиливается. То же относится и к случаям, когда они скапливаются в каком-то одном месте организма или из организма истекают. Такое состояние называется дискразией.

Чтобы объяснить внутренние процессы при различных заболеваниях, врачи в древности искали и обнаружили взаимосвязь между некоторыми недомоганиями и нарушениями функций тех или иных соков.

Так, желтая желчь отвечает за желтуху и раневую рожу, а кровь – за сыпи и рак. – Витус перевел дыхание, заметил, что доктор по-прежнему сидит надутый, и подумал: «Ну, я тебе покажу!». Он продолжал сосредоточенно развивать свою мысль: – А теперь о вашем учении «О шести соках». Оно хотя бы потому неправомерно, что, как вы сами утверждаете, моча – это конгломерат всех находящихся в организме соков и тем самым находится в прямой зависимости от остальных пяти, а значит, не может расцениваться как самостоятельная жидкость.

– Ну, э-э-э... – левое веко доктора задергалось, что на какой-то миг придало ему почти нормальный человеческий облик, но он быстро овладел собой. – У вас познания книжного червя, практики – вот чего вам не хватает, мой юный друг! – Он встал и снова обратился к толпе: – А теперь, люди добрые, продолжим прием!

Витус пожал плечами.

– Пошли, Магистр! Этому ученому мужу, накопившему бесценные знания, ничего не втолкуешь. Смешаемся же с толпой!

Они отошли в сторону, а к помосту пробивались все новые пациенты, и среди них худощавый мужчина с воспаленными красными глазами, который пожаловался на непрекращающуюся головную боль.

Доктор поверхностно осмотрел его и сразу поставил диагноз:

– У вас подагра головы, добрый человек, а против подагры головы лучше всего помогает кожаный мешочек с уранинитом, который нужно положить на голову; при этом держите в правой руке грецкий орех, но только его ядро, без скорлупы! Мой друг Парацельс перенял у меня этот способ лечения, и тот себя оправдал тысячекратно, – Зануссус наклонился к пузырькам и пакетикам и быстро нашел искомый. – Возьмите этот пакет.

Мужчина взял его и сразу прижал к темени. А потом схватил орех и уставился на него.

– Да, но как это может подействовать? Зачем орех?

– Человеческий мозг, друг мой, внешне напоминает ядро ореха. Теперь вы понимаете?

Мужчина слабым голосом пробормотал слова благодарности.

– С вас четвертачок... Следующий, пожалуйста!

К доктору подходили один больной за другим, однако внимание Витуса привлек всадник, который быстро ехал по направлению к толпе и лишь перед самым помостом натянул уздечку. Это был Артуро.

– Витус, эй, Витус!

– Что случилось?

– Я прямо из города! – учитель фехтования еще не отдышался. – Покупал там кое-что для нашей труппы. – Он спрыгнул с лошади. – Ко мне обратилась жена временно исполняющего обязанности алькальда. «Сеньор, – сказала она, – говорят, в вашей труппе есть ученый врач, который превосходно знает свое дело. Я крайне нуждаюсь в его помощи: тяжело заболел мой муж. Вот уже несколько дней как он лежит с побагровевшим лицом и с большим трудом дышит».

Артуро понемногу приходил в себя.

– Она быстро перекрестилась несколько раз. «Господь возблагодарит вас, сеньор, если вы поможете слабой женщине...» Ну, она еще долго уговаривала меня, рассказала, и что врач из Роденьи приехать не смог, потому что сам заболел, что вообще-то ее мужу нездоровится уже давно, и как это плохо для города, и так далее, и тому подобное. Наконец она меня доконала, и я пообещал ей, что пришлю врача, который окажет помощь ее мужу.

– Наш доктор сейчас занят, и даже очень, – напомнил ему Магистр.

– А я имел в виду вовсе не Бомбастуса Зануссуса, – возразил учитель фехтования.

– А кого же? – Витус догадался, куда гнет Артуро.

– Тебя! Мы артисты, Витус, и всецело зависим от власть предержащих. Мы не можем позволить себе, чтобы исполняющего обязанности алькальда лечил второразрядный лекарь – если это от нас зависит. Лечение должно принести результат, слышишь меня?

– Я тебя понял.

– Согласен?

– Боже ты мой, да!

– Я поеду с тобой, – сказал Магистр.

– Хм, – Витус задумался. – Впервые мы оба появимся на людях. Сам понимаешь, дело рискованное. Хотя я уверен, что инквизиция – я подразумеваю епископа Матео – всякий интерес к нам потеряла.

Повинуясь внутреннему наитию, юноша стянул с головы маленького ученого парик – и стало видно, что его темно-каштановые волосы успели отрасти.

– Твой крестовидный шрам на лбу уже настолько побелел, так что прикрывать его локонами незачем.

– Тогда и усы ни к чему! – Магистр решительно сорвал с лица и их.

– Торопитесь, прошу вас! – настаивал учитель фехтования. – Можете взять мою лошадь. Она спокойная и выносливая. Да, чтобы не забыть: исполняющего обязанности алькальда зовут Франсиско де ла Муралья, а его жену – донья Евгения. Они живут на улице Кордовы.

Витус оседлал гнедого жеребца. Магистр, принес короб, закинул его за спину и тоже вскарабкался на лошадь. Витус объехал на гнедом вокруг помоста и вдруг заметил бегущую к ним женщину. Она тяжело дышала.

– Да ведь это та самая толстуха, ну, что с гнилым зубом, – вырвалось у Магистра.

– Доктор! – со слезами на глазах воскликнула она. – Ваши капли из жижи не помогли, и бальзам тоже. Опять болит, даже хуже, чем вчера. У меня просто в глазах темно от боли!

Бомбастус Зануссус испуганно оглянулся. Недовольные пациенты, особенно если они жалуются, что лекарство, прописанное им, не помогает, – в торговом деле помеха. Он отошел от мальчика с высокой температурой, которого осматривал, и поручил его заботам Тирзы.

– Добрая женщина! – мягко обратился он к толстухе. – Если ни капли из жижи, ни бальзам не помогли, диагноз может быть только один: у вас зубной червь!

Толстуха испустила крик: она испугалась не на шутку.

– Не бойтесь, с этим мы мигом справимся. Есть проверенное средство: нужно вырвать зуб и тем самым убить червя! Это делается, – он порылся в своих инструментах и взял в руки щипцы, загнутые на конце, – с помощью нашего друга «пеликана».

– Поехали, – сказал Витус, – не очень-то приятно наблюдать, как рвут зубы!

Проезжая мимо, они видели, как доктор орудует «пеликаном» во рту толстухи.

– Слава Богу! – воскликнула донья Евгения – крепко сбитая, с покатыми плечами женщина.

Голос у нее был неприятный, квакающий. Двойной подбородок дамы при каждом слове подрагивал.

– Вот, наконец, и вы, сеньоры!

– Мы торопились, сеньора, – Магистр изобразил поклон. – Я Рамиро Гарсия.

– Вы медикус? – спросила она, указывая на его короб.

– Нет, это я. Витус из Камподиоса, – коротко кивнул головой Витус. – Точнее, я не медикус, а хирург и травник. – Он не хотел, чтобы его принимали за кого-то другого.

– Ясно. Выходит, лечить будете вы, доктор.

Витус едва удержался, чтобы не сказать, что и звания «доктор» он не имеет.

– Где больной?

– Следуйте за мной, – оживленно о чем-то болтая, донья Евгения проводила друзей в полутемную комнату, где ее чрезмерно толстый муж сидел, тяжело дыша, на стуле с резной спинкой.

– Приехал доктор со своим ассистентом, дорогой, – объявила она мужу.

Исполняющий обязанности алькальда слабо взмахнул рукой.

– Пожалуйста, помогите мне, доктор, я... я еле дышу...

У него было налившееся кровью лицо и тяжелые мешки под глазами. Нос посинел, а на щеках проглядывали многочисленные фиолетовые прожилки. Комната пропахла потом и мочой.

– Я сделаю, что смогу, дон Франсиско, – успокоил его Витус.

И обратился к жене больного:

– Отдерните гардины и распахните окна, чтобы выпустить скопившиеся здесь миазмы.

Дородная женщина закивала головой:

– С удовольствием, сейчас же, доктор! Я сделаю все, что вы велите! – Она хлопнула в ладони, и на пороге сразу же появилась служанка. – Хуанита, отдерни гардины!

Витус подошел к больному:

– Дон Франсиско, чтобы помочь вам, я должен внимательнейшим образом осмотреть вас. Для этого вам следует раздеться.

– Хуанита, немедленно выйди из комнаты! – испуганно воскликнула донья Евгения.

Когда служанка вышла за порог, все трое совместными усилиями разоблачили дона Франсиско.

– Можете ли вы сами лечь в постель? – спросил Витус. Исполняющий обязанности алькальда дышал, широко открыв рот, как выброшенная на берег рыба.

– Нет... там мне будет... нечем дышать... Этот шум в голове... и в груди стеснение... Ох, какая боль...

– Тогда придется обойтись без этого, – сначала Витус пощупал пульс – он был прерывистым. Язык у дона Франсиско оказался обложен белым налетом. Юноша пропальпировал подбрюшье, несколько вспухшее и все в мелких капельках пота. Его пальцы оставляли на теле глубокие следы.

– Ну, после всего, что я увидел, диагноз как будто ясен: у вас общий отек организма, дон Франсиско. В народе это состояние называют водянкой.

Хозяйка дома пронзительно вскрикнула и запричитала:

– Водянка? Это очень опасно? Это излечимо? А как эта жидкость вообще попала в тело дона Франсиско? Ведь он питается только хорошей пищей!

– Я верю вам, донья Евгения, верю! И попытаюсь объяснить вам некоторые взаимосвязи. Начну прямо с терапии.

Витус взял полотенце и вытер пот с тела дона Франсиско.

– У вашего супруга избыток phlegma – это такая слизь. А значит, в смеси соков его организма есть смещение в сторону холода и влаги, что при врожденной флегматичности организма вашего супруга лишь усугубило его состояние. А ухудшилось самочувствие дона Франсиско – извините меня за мою прямоту – в результате принятия вредной для него пищи и, что немаловажно, пристрастия к вину.

Он отложил полотенце в сторону.

– Магистр, будь добр, принеси мне из кухни две миски.

– Будет сделано.

– Спасибо. Донья Евгения, не скажете ли вы мне, как у вашего мужа обстоят дела со стулом?

– Господи Иисусе и Дева Мария! – зачастила хозяйка дома. Этот вопрос ее донельзя смутил. – По-моему, он у него... это самое... хм-хм... бывает нерегулярно. – Подумав немного, добавила: – Однако дон Франсиско, чтобы облегчить боли, не меньше двух недель постился!

– Это интересно, – заметил Витус, – и в полной мере соответствует картине болезни: в теле в избытке собралась черная желчь, что влечет за собой усиление холодных компонентов. В результате произошло сильное охлаждение сердца, что воздействует на легкие. А это вызывает недостаточное сгорание вдыхаемого воздуха, из-за чего, в свою очередь, организм в недостаточной мере снабжается живительной пневмой, возникающей в результате сгорания вдыхаемого воздуха. Подводя итоги, скажу: недостаток качества горячего или же, наоборот, заметный переизбыток холодного в принципе приводит к смерти.

– Боже правый! – воскликнула донья Евгения и перекрестилась.

Было видно, что она ничего не поняла. Больной негромко застонал.

– Он что?.. Он должен?.. – беспомощно вопрошала она.

– Нет, Hydrops anasarca, как мы называем общий отек, хорошо поддается лечению. При условии, однако, что вы в точности выполните все мои предписания.

– Обещаю вам!

– Вот миски, – сказал вернувшийся из кухни Магистр.

– Спасибо, поставь их на постель. Дон Франсиско, вы меня слышите?

– Да, – совсем тихо прошептал больной.

– Хорошо, тогда для начала сделаем paracentese: я проткну ланцетом ваше тело, чтобы выпустить из него жидкость.

Прежде чем дон Франсиско успел что-то ответить, Витус сделал в его теле несколько точечных проколов на ладонь пониже пупа. Из этого «пунктира» наружу брызнули фонтанчики желтоватой жидкости, которую Витус собрал, подставив первую миску.

– Аааа-хх... эт-то... так хорошо! – выдохнул тучный исполняющий обязанности алькальда.

Когда жидкость выходить перестала, Витус заклеил точечные ранки пластырем.

– Так! А теперь отворим кровь! Мы возьмем ее из вены! Сожмите пальцы в кулак!

Больной повиновался, и синие жилы на внутренней стороне локтевого сгиба слегка надулись. Витус достал из своей сумки с инструментами скарификатор, натянул его на руку и шипом пробил вену. Брызнувшую кровь он собрал во вторую миску. Когда она наполнилась наполовину, он остановил поток крови и наложил на ранку пластырь.

– А теперь о лекарствах. Для лечения от отека организма применяются теплотворные сухие лекарства, ибо болезнь, как уже было сказано, имеет холодную и влажную природу. – Он подозвал к себе хозяйку дома. – Донья Евгения, кормите в ближайшие дни вашего супруга только легкой пищей, то есть овощами, фруктами и свежим хлебом, причем в небольшом количестве: очень важно, чтобы он похудел. И давайте ему побольше меда, потому что мед по природе своей продукт теплотворный. Можете к меду добавлять немного вина, но, повторяю, совсем немного!

Он поставил миски рядом с кроватью.

– Чтобы привести в норму стул вашего супруга, рекомендую вам давать ему мягкое слабительное средство: оно состоит из пяти чайных ложек гусиного жира и столовой ложки касторового масла. Смешайте это и вскипятите. Дайте это больному, когда температура средства будет равна температуре вашего пальца. После принятия лекарства дону Франсиско можно выпить чуть-чуть вина. Я сказал «чуть-чуть»! А вообще ему лучше не пить алкоголя!

– Никакого алкоголя, ясно, и по пять ложек гусиного жира на ложку касторки.

– Все точно. И столь же важно поддержать его сердце. Я следую рекомендации аббатисы Хильдегарды фон Бинген (эта высокоученая дама давным-давно жила в Германии) и советую вашему супругу употреблять в пищу сырые каштаны. У этих древесных плодов тоже теплая природа. Вы могли бы, к примеру, растолочь сырые каштаны и смешать их с медом. Этим вы, между прочим, поспособствуете и оздоровлению печени своего супруга.

– Я все-все запомнила, уважаемый Витус из Камподиоса. Не знаю даже, как вас благодарить.

– Я с удовольствием пришел на помощь вашему супругу и вам, – Витус положил свои инструменты обратно в сумку. Если у вас есть желание отблагодарить нас, то уговорите дона Франсиско разрешить Artistas unicos пробыть еще несколько дней неподалеку от города.

– Это в моих силах! Скажите, пожалуйста, не могли бы вы потом еще раз осмотреть дона Франсиско?

– Через два-три дня, – кивнул Витус. – Думаю, к этому времени он уже начнет выздоравливать, если, конечно, вы выполните все мои предписания.

– Я сделаю все-все, как вы сказали! – заверила его хозяйка дома.

– Тогда разрешите откланяться! Желаю здравствовать!

– Адьос... спасибо... – пробормотал больной. – Мне уже... немного лучше.

– Аста ла виста! – Витус с Магистром вежливо поклонились и оставили дом исполняющего обязанности алькальда.

Когда они вернулись в лагерь, дождь лил как из ведра. Над площадью, где доктор принимал страждущих, царила странная атмосфера. У помоста стояло сравнительно немного народа, но все они вовсю размахивали руками и кричали, в чем-то убеждая друг на друга. Нигде не было видно ни доктора, ни Тирзы.

– Что стряслось? – спросил Витус, подведя лошадь к Артуро.

У учителя фехтования был мрачный вид.

– Хуже того, что случилось, и быть ничего не могло. Толстуха, ну та, что с гнилым зубом, во время операции вдруг обмякла, закашлялась, начала задыхаться, доктор стал трясти ее и кричать на нее... и тут... и тут она возьми и умри. Да, умерла, как мышка.

– Господи! Как это могло случиться? – Магистр чуть не выронил из рук короб Витуса.

– Если я правильно понял то, что пролепетал доктор, с ней от боли случился коллапс – сердце остановилось. Нашего ученейшего господина Бомбастуса Зануссуса никто ни в чем не обвиняет. Он действительно пытался ей помочь: совал ей под нос эфирные масла, кричал на нее, хлестал по щекам, задирал ей голову назад и насильно открывал ее рот, – ничто не помогло. – Артуро привязал лошадь к одной из повозок. – Одного понять не могу: как можно умереть от того, что тебе вырвали зуб?

Витус поднял брови.

– Потеря зуба угрозы для жизни не представляет – это само собой разумеется. Я думаю, в случае с толстухой все зависело от того, как это происходило. Гален учит нас, что зубы состоят из костного материала, который прочностью своей превосходит все остальные органы человека. Каждый зуб, учит он нас, обладает корнем, который, в свою очередь, связан с нервом. Он и есть причина чувствительности к зубной боли.

– Однако доктор упоминал что-то о зубном черве, – удивился Магистр.

– Нет никакого «зубного червя», как не существует и «камня глупости». В действительности же зубы посредством нервов связаны с головным мозгом. Не исключено, во время операции доктор повредил какой-то жизненно важный ствол. Между прочим, толстяки чаще умирают от сердечных приступов, чем худые.

– Тогда, значит, доктор все-таки допустил какую-то ошибку во время операции? – спросил Артуро.

– Трудно сказать. Для этого я должен увидеть сам зуб. Бомбастус вообще-то успел его вырвать?

– Насколько мне известно, нет.

– Гм, гнилой зуб из-за его ломкости обычно трудно извлечь. Чуть нажмешь – он крошится. – Витус огляделся по сторонам, будто искал кого-то. – А где сама умершая?

– Примерно, часа через полтора после того, как кое-кто из зевак побежал в Роденью, чтобы первым сообщить эту новость в городе, здесь появились ее брат с несколькими соседями. Они положили покойницу на телегу и набросились на доктора. Я не разобрал, в чем они его обвиняли, но одно я понял: сами они его не тронут, но завтра ему небо с овчинку покажется. В город возвращается муж толстухи – ее, между прочим, звали Антония Алисон, – а с ним шутки плохи! Он один из первых в городе драчунов, вспыльчивый и неуемный. Уж он-то воздаст доктору за его «искусство знаменитого лекаря»!

– А где сейчас наш великий целитель? – спросил Магистр.

– Сидит в своей повозке, заперся изнутри на засов и забаррикадировался.

– А что если нам пойти и переодеться в сухое – мы промокли до нитки, – предложил Магистр, всегда мысливший практически. – Что случилось, того уже не изменишь.

– Согласен, – Артуро положил под телегу седло, которое успел снять с лошади. – Во время дождя общая трапеза отменяется, каждый ест у себя.

Несколько позже, оказавшись в повозке Тирзы, Витус застал молодую цыганку за вышиванием. По ее виду он понял, что девушка не желает обсуждать происшедшее. Витус пожал плечами и исчез за шерстяным одеялом. Достав из сумки труд отца Томаса, он прочитал все, что писали о здоровых и гнилых зубах такие великие врачи древности, как Герофил, Эрасистрат, Диоскорид, Цельс, Кратей, Никандр и Орибасий. Было уже далеко за полдень, когда он закрыл книгу и, заперев ее на ключик, отложил в сторону. Подумал, не поговорить ли с Тирзой сейчас, однако отказался от этой мысли. И решил, что самое время им с Магистром пообедать. Он встал и потихоньку оставил повозку. Осторожно прикрывая за собой дверь фургона, он услышал, что Тирза тихонько всхлипывает.

Утром дождь припустил еще сильнее. Серый свет никак не мог перебороть ночную темень. Тяжелые тени, словно огромное покрывало, легли на окрестные поля и явно повлияли на настроение циркачей, собравшихся у кострища.

– Поесть под чистым небом нам никак не удается, – зевнул Магистр. – Под этим ливнем мы даже костра не разожжем.

Остальные согласились с ними. Дрожа от сырости, они обхватили себя руками за плечи.

– А доктор где? – спросил кто-то.

Все посмотрели в ту сторону, где стояла повозка Бомбастуса Зануссуса, но его там не было. Да что там говорить – сама повозка исчезла!

– Не может этого быть! – вырвалось у Магистра. – Неужели наш ученейший друг прошлой ночью, никому не сказав и полслова, взял и задал деру? Наложил, небось, полные штаны!

– Он иметь страх перед злой муж, си! – согласился с ним Церутти. Майя потеснее прижалась к нему. Она, похоже, совсем не выспалась.

– Мы обязательно должны настичь его, – предложил один из близнецов.

– Нет, это ни к чему, – после недолгого раздумья сказал Артуро. – Он ни за что не согласится вернуться к нам. Чего я совсем не хочу, так это силой заставлять его сделать это. Да и вообще, – он указал на дорогу, которая за прошедшую ночь совсем раскисла, – не верхом же нам за ним гнаться? Повозки обязательно где-нибудь застрянут. Придется нам остаться здесь.

После полудня, когда дождь немного поутих, Артуро начал разбирать помост, сильно удивляясь тому, сколько разной ерунды под него набросали. Помост состоял из досок длиной примерно четыре фута и одинаковой толщины. Учитель фехтования укладывал одну доску на другую, пока на траве не образовалось что-то вроде мостков на корабле. А потом позвал Витуса.

Появился Витус и любопытства ради поставил одну ногу на верхнюю доску.

– Для чего это?

– Для нашего очередного занятия, мой друг, – объяснил Артуро. – Самое время преподать тебе очередной урок фехтования. Держи! – он бросил Витусу шпагу с круглым шариком на острие, а себе взял свой дуссак.

Витус рассмеялся.

– Если я ничего не путаю, ты хотел мне объяснить, что такое «приглашение», а потом показать атаку, выпад и защиту.

– Совершенно верно, – Артуро взмахнул своим деревянным оружием. – Но сначала наденем маски и повторим все, что проделали на прошлом уроке.

Они снова встали в исходную позицию и повторяли различные шаги и комбинации до тех пор, пока Витус, несмотря на промозглую погоду, весь не покрылся потом.

– Что ж, неплохо, – восстанавливая дыхание, проговорил учитель фехтования. – А сейчас перейдем к так называемому «приглашению». Но прежде я должен тебе еще кое о чем рассказать. Сегодняшний фехтовальщик отличается от рыцаря былых времен тем, что для защиты от ударов противника он не имеет щита. Он вынужден полагаться на собственный клинок, который, если пользоваться им умело, вполне может защитить. Пока все ясно?

– Ясно.

– Хорошо. Однако же дело обстоит так, что с помощью своего клинка ты не можешь прикрыть все тело. Какое-то место всегда остается незащищенным, и противник может нанести туда удар. Это открытое место мы называем наготой. Конечно, ты можешь его прикрыть, но это автоматически приведет к образованию наготы в другом месте, которое опять-таки не будет защищено.