Текст книги "Тайна затворника Камподиоса"

Автор книги: Вольф Серно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Д-дда-а...

– А тебя, Витус, тебя я благодарю от всего сердца! Спасибо тебе! Я даже сказать не в силах, как я тебе благодарен, я...

– Брось, ты сделал бы для меня то же самое!

– Все равно! Ах, как я рад! – Орантес поставил малыша на ноги. – Идти можешь, малыш?

– Хм-м-мда...

– Что же, попробуем.

Но, когда Гаго сделал первые несколько шагов, все заметили, до чего он слаб. Поэтому крестьянин поднял его и посадил себе на плечи:

– Так оно лучше будет, малыш, правда? Сейчас пойдем к маме, и ты закажешь ей что захочешь – самое вкусное! Но сначала расскажешь нам, как все это случилось. Ладно?

– Хм-м-мда...

Как выяснилось, Гаго столкнулся с соседскими мальчишками на том же месте, где они с Витусом встретили их неделю назад. Мальчишки окружили его и снова стали распевать дразнилки. Гаго вырвался из круга и побежал к реке, а они – за ним. Один из них подставил ему ногу, он потерял равновесие, упал и разлил весь суп. А мальчишки только смеялись над ним и продолжали распевать свои дразнилки. Гаго заткнул ладонями уши, но они орали так громко, что он слышал каждое слово.

Наконец они убежали прочь. Гаго сгорал от стыда. Он сам себе показался таким ничтожным, совершенно никому не нужным и решил, что дальше жить не стоит. Он вошел в реку, сделал несколько шагов, глубоко вдохнул и погрузился под воду...

Вечером того злополучного дня они вернулись домой раньше. Тревога за судьбу ребенка миновала, но они так сильно устали.

– Я очень рад, что с зерновыми мы покончили, – зевая, проговорил Орантес, собираясь отправиться на боковую. – С понедельника у нас будет работа полегче...

– Но все-таки как нам быть с Гаго? – спросил Магистр. – После случившегося мы не можем позволить ему носить еду нам на поле. А уроки письма и чтения его пока совсем не интересуют...

Орантес беспомощно развел руками.

– Гаго вскоре будет опять носить нам обед в поле. Он будет веселым и смеяться не разучится! – уверенно сказал Витус.

– Шутишь, что ли? – Орантес даже обиделся. – Дело слишком серьезное, чтобы шутить!

– Нет, я вовсе не шучу, Орантес. Я намерен сделать Гаго операцию.

Три дня спустя, во вторник, Витус сидел во дворе на самом солнцепеке. Сегодня ему предстояло оперировать Гаго. Для этого из кухни вынесли большой стол, на котором он разложил свои инструменты, начищенные до блеска.

Рядом стояли горшок с вязкой зеленовато-белой жидкостью, горшочек с уксусом, лежали губка, две золотые иглы длиной с мизинец, много прочных ниток, питательная мазь и пластырь. И, конечно, том «De morbis».

– Ты готов? – из дома вышел Магистр. В руке у него были три шарика. – Я все время отвлекал внимание Гаго своими фокусами, а теперь что-то не получается. Он встревожен почти так же, как сам Орантес и вся семья.

– Да, я готов, – Витус тоже нервничал, но внешне пытался сохранять спокойствие. Он по опыту знал, что обретет полную уверенность в себе, как только начнет оперировать.

– Так в чем же дело?

– Я ведь просил тебя ассистировать мне во время операции. Я хочу удостовериться, что подготовились мы к ней наилучшим способом. Давай в последний раз осмотрим все инструменты.

– Ну, что ж, если надо...

Когда они покончили с этим, Магистр спросил:

– Откуда, вообще говоря, у тебя все эти вещи – золотые иглы и все прочее?

– Это мне вчера доставил Орантес. На это ушла половина тех денег, что были у нас на дорогу. Но ведь ты не против?

– Что за вопрос! А что это за зеленоватая кашица – вон в том горшке?

– Это наркотический препарат, который я составил вчера.

– Из чего?

– Взял головки опийного мака, нанес глубокие надрезы и собрал выступивший млечный сок. Потом приготовил экстракт из восьми унций листьев чародейки и трех унций листьев пестрой онеги. Этот экстракт смешал с соком мака, а потом разбавил все это таким количеством воды, чтобы Spongia somnifera как следует пропиталась.

– Что это такое?

– Снотворная губка. Она необходима для усыпления пациента.

– А эти золотые иглы зачем тебе понадобились?

– Чтобы сшивать края раны. А теперь иди в дом и приведи сюда Гаго с Орантесом. Остальные пусть не выходят, здесь они будут только мешать.

– Все понял.

Вскоре появился Орантес, который держал Гаго за руку. Маленький заика был бледен и дрожал от страха.

– Тебе нечего бояться, Гаго! – ласково обратился к нему Витус. – Вы с папой сядьте вон на тот стул, а все остальное предоставьте мне с Магистром.

Малыш кивнул. У него в глазах стояли слезы.

– Витус знает, что делает. Обо всем сказано в этой толстой книге, – с этими словами Орантес посадил Гаго себе на колени.

– Правильно, – кивнул Витус. – В этой книге говорится о двух врачах, которые то, что предстоит нам, сделали и описали более тысячи лет назад. Одного звали Гален, а другого – Цельс. Один был греком из Пергама, а другой – римлянином.

Гаго потянул носом.

– Почему бы нам не сделать того же, что сделали они? А самое главное – ты ничего и не почувствуешь. Ты заснешь, а когда проснешься, все будет позади.

Гаго кивнул и улыбнулся. Может быть, и правда, операция будет совсем не страшная... Самому ему хотелось одного – выглядеть, как все другие мальчишки.

– Вот и славно, – сказал Витус, садясь на стул напротив Гаго. Устроился поудобнее. Для проведения операции ему требовался идеальный свет, поэтому он и выбрал полдень.

Он отодвинул стул немного в сторону, чтобы его голова не отбрасывала тень на операционную зону.

– Можешь посчитать до десяти?

Мальчик кивнул.

– Тогда следи за мной внимательно. Я покажу тебе, как это надо делать, – он осторожно приложил к носу Гаго сонную губку, которую предварительно смочил в растворе.

– ... четыре... пять...

Гаго испуганно сопел, глубоко вдыхая аромат губки.

– ... шесть... семь...

Глаза у него сделались сонными.

– ... восемь...

Глаза закрылись.

– ... девять... десять...

Гаго крепко уснул. Тело его расслабилось. Орантес приподнял голову мальчика за подбородок, а левой рукой обхватил его живот.

– Ты сможешь держать малыша довольно долго? – спросил Витус, откладывая губку в сторону.

– Спрашиваешь! – Орантес был в себе уверен. Спокойствие хирурга оказалось заразительным. – А из чего эта жидкость для наркоза, куда ты опускал губку?

– Это наркотик, рецепт которого принадлежит братьям из монастыря в Монте-Кассино, это в Италии. Правда, вместо макового семени я взял млечный сок опийного мака, но, как видишь, мое средство не менее действенно.

Орантес кивнул.

Витус еще раз внимательным образом осмотрел то место на лице Гаго, которое предстояло оперировать. Раздвоение губы начиналось прямо под носом, и обе ножки перевернутой буквы «V» прочно срослись с деснами. Хорошо еще, что раздвоенной была только верхняя губа, а не нижняя, или челюсть, или само небо (в последних двух случаях оперировать вообще было бы нельзя). А так можно рассчитывать на успех, если операция пройдет удачно.

Орантес несколько раз слегка встряхнул Гаго. Мальчик не отреагировал.

– Спит, как сурок.

– И чудесно. Начнем! Магистр, дай мне скальпель с длинным острием.

– Вот.

– Спасибо. – Витус приставил острый, как бритва, скальпель к тому месту, где верхняя губа сходилась с десной, и быстро надрезал снизу вверх ножки «V». Это заняло совсем немного, времени. Слабое кровотечение из-под срезанных ножек он остановил квасцовым камнем.

– Это была первая стадия операции. К счастью, у Гаго всего лишь Labium fissum – абсолютно нормальная заячья губа.

– А теперь что? – спросил Магистр.

– Теперь из двух ножниц дай мне меньшие. Я отрежу от окончания ножек по кусочку ровно, чтобы они могли потом прочно срастись.

– Понимаю, – кивнул Магистр – Кожа с кожей не срастется, а живая плоть – да!

Завершив второй этап операции, Витус снова остановил кровотечение квасцовым камнем.

– А теперь, Магистр, дай мне золотую иглу. Ты вдел нить и завязал узел?

– Все сделал. – Маленький ученый протянул Витусу то, что тот просил.

Витус взял иглу и внимательно ее осмотрел. Для того, что он собирался предпринять, повсеместно использовались и серебряные иглы, но он придерживался мнения, что золото, как металл более благородный, практически исключает инфицирование раны. Потом он левой рукой крепко прижал друг к другу выровненные края раны и одним резким движением протянул иглу через оба кожных лоскута, чтобы оба ее конца выступали из губы на равную длину. Затем взял свисающую нить, заложил ее в форме восьмерки за концы иглы и стянул, следя за тем, чтобы края раны соединились ровно.

Тот же прием он повторил еще раз со второй иглой, приставив ее к губе несколько пониже. Когда и это было сделано, края раздвоенной губы сошлись.

– Теперь дай мне медовую мазь, Магистр. Спасибо. – Витус осторожно смазал рану. – А сейчас – Emplastrum longum.

Магистр протянул ему широкий пластырь, которого хватило, чтобы закрыть личико малыша от щеки до щеки. Витус так туго наложил его, что края раны сошлись еще плотнее.

– Дело сделано! И даже лучше, чем я предполагал.

– Deo gratias! – перевел дыхание Магистр.

– А сможет он нормально говорить, ведь вы так стянули ему кожу? – с сомнением в голосе спросил Орантес.

– Конечно! – заверил его Витус. – Кожа человека способна растягиваться – это в природе вещей. И вообще, со временем будет почти незаметно, что Гаго сделали операцию. А кроме того, – Витус улыбнулся и принялся складывать свои инструменты, – лет этак через двенадцать, не позже, у твоего мальчика вырастут усы и борода.

Через три дня Витус впервые сменил успевшую несколько ослабнуть повязку. А еще неделю спустя вытащил верхнюю золотую иглу. Прошло еще два дня – вытащил и вторую. Ко всеобщему облегчению выяснилось, что никаких ошибок Витус как хирург не допустил. Края раны срастались прочно, надрез превращался в тонкую полоску, со временем никто этого шрама и не разглядит.

Посмотрев на свое отражение, Гаго радостный бросился вон из комнаты.

С каждым днем мальчик все более оживал. А вместе с ним и вся его семья.

– Витус, – обратилась Ана к юноше через две недели после операции. – Нет слов, чтобы выразить, как я вам благодарна за все, что вы для нас сделали! Я хочу сказать, что у нас вы всегда будете как в родном доме. Вы с Магистром можете жить у нас, сколько пожелаете. Отныне вы – члены нашей семьи.

– Моя жена, как всегда, права, – подтвердил Орантес. – Я сам не сказал бы лучше! – он говорил нарочито бойко, пытаясь скрыть душевное волнение.

В дверь постучали.

– Кто бы это мог быть? – удивился хозяин дома. – Антонио, пойди, открой!

На пороге стоял высокий мужчина лет около тридцати в замшевой куртке и таких же штанах. Берет был залихватски заломлен на левое ухо. Незнакомец ловким движением снял его и отвесил поклон.

– Меня зовут Артуро, я из труппы циркачей. Мы идем в Сантандер. Вы оказали бы нам большую услугу, если бы позволили набрать воду из вашего колодца.

– А где же остальные? – осмотрительно спросил Орантес. Опыт общения со странствующими лицедеями кое-чему его научил.

– Примерно в миле отсюда. Отдыхают у дороги, сеньор, – вежливо объяснил Артуро. – Нас семеро, и все мы люди мирные, безобидные. Уверяю вас, никакого беспокойства по нашей вине у вас не будет.

– Так-так... – Орантес, который по своей природе всегда был готов помочь, если его об этом просили, преодолел свою осторожность. – Вы можете набрать воды, сколько вам нужно, и остановиться на отдых там, где остановились. Это моя земля. Я ее арендую. Но едой вы должны запасаться сами...

– Конечно, конечно! Спасибо вам, сеньор...

– ... Орантес.

– Не все хозяева колодцев так великодушны, как вы, сеньор Орантес. Если вы не против, я потом приеду на телеге с двумя бочками... – его взгляд упал на три шарика, которыми жонглировал Магистр, – и в качестве благодарности покажу вам, как жонглируют семью шариками.

Он поднял для приветствия руку, резко повернулся и удалился.

– Семь шариков, – протянул Магистр некоторое время спустя. – Хотел бы я это видеть!

Слова Артуро не были простым бахвальством. Наполнив бочки водой – при этом ему помогал мужчина, которого он представил как Анаконду, «человека-змею», – он вышел на середину двора, широко расставил ноги и достал из карманов семь разноцветных шариков. Он начал подбрасывать один за другим в воздух, причем каждый последующий вылетал у него из рук с большей скоростью. Наконец в воздухе оказались все семь, они сновали вверх-вниз перед глазами удивленных зрителей.

Витус отметил про себя, что тело Артуро оставалось почти неподвижным. Только иногда, желая скорректировать траекторию полета, он делал несколько коротких шагов в сторону. От напряжения лицо его застыло, словно маска. Взгляд был прикован к шарикам. Примерно через минуту он опустил руки, и все шарики упали на землю. Артуро низко поклонился.

– Браво! – Витус в восторге захлопал в ладоши.

– Я никогда не думал, что подобное возможно, – поразился Магистр.

– Фантастика! – воскликнула Ана.

– Благодарю вас, почтеннейшая публика, – Артуро низко поклонился. – Если вам понравился мой номер, я готов при случае повторить его.

– Я первый попрошу об этом! – вырвалось у Орантеса. – Это представление стоит дороже, чем две бочки воды из колодца. Если вам еще потребуется вода, берите сколько угодно!

– А у меня есть для вас банка с консервированными оливками, – подала голос Ана. – Они хороши на гарнир...

– Благодарю вас от всей души, люди добрые! – Артуро снова низко поклонился. – Так уж случилось, что мы решили отдохнуть тут дня два-три после долгого путешествия, и место это нас вполне устраивает. Я с удовольствием принимаю ваше предложение. – Он улыбнулся всем собравшимся. – Если вы ничего не имеете против, мы с Анакондой отправимся восвояси. Но знайте: все вы будете желанными гостями на представлении, которое мы дадим завтра. Ведь завтра воскресенье, базарный день?

Орантес колебался:

– Что скажешь, жена?

– Пусть дети получат удовольствие, – сказала она. – Когда еще к нам заглянут бродячие артисты?

– Значит, договорились. Завтра мы всей семьей нагрянем к вам. И Магистр с Витусом тоже.

– Будем рады всем вам!

Артуро легко вспрыгнул на телегу, на которой уже сидел Анаконда, взял в руки вожжи и прищелкнул языком. Лошадь медленно потащила вперед телегу, на которой в бочках булькала вода.

– А ты? Ты рад, мой маленький? – спросил Орантес младшего сына.

– О да, папа! – просиял Гаго. – Еще как!

УЧИТЕЛЬ ФЕХТОВАНИЯ АРТУРО

Вот этим самым мечом меня сегодня днем убили бы, не окажись рядом одного очень смелого молодого человека, который меня спас. Угадай с трех раз, о ком я говорю. А сейчас этот храбрый молодой человек наложил в штаны, потому что ему предстоит провести ночь в повозке рядом с девушкой!

– Добрый день, друзья мои! – улыбнулся Артуро, встречая семейство Орантесов. – До начала представления я хотел бы представить вам членов нашей труппы. Сначала, конечно, дам.

Он подозвал двух молодых женщин. Обеим было лет по двадцать с небольшим, но возрастом их похожесть и ограничивалась, потому что внешне они были полными антиподами.

– Это Тирза, – указал он на красавицу со сверкающими глазами и длинными угольно-черными волосами, которая порывисто поклонилась гостям.

– А это Майя.

Майя оказалась маленькой, хрупкой и очень застенчивой. Они присела в скромном реверансе.

– Тирза – дочь Сантора, цыганского барона, который как никто другой умеет заставить рыдать свою скрипку.

Артуро кивнул в сторону седовласого мужчины с мясистыми щеками и резко очерченным крупным орлиным носом.

– В лице маэстро Церутти вы встретитесь с одним из самых одаренных иллюзионистов нашего времени. Он выступает вместе с Майей, – проговорил Артуро с многозначительной миной на лице. – На что они способны, увидите сами. Увидеть-то увидите, но глазам своим не поверите!

Церутти изобразил нечто вроде поклона, почему-то пристально глядя на близнецов.

Артуро повернулся на каблуках и указал в сторону, где стояли четыре повозки, служившие жилищем для всей его труппы. Фургоны были крепко сбиты и пестро раскрашены, с узкими окнами, через которые внутрь попадал свет. Сзади эти фургоны запирались на железные засовы и расставлены были так, что образовывали полукруг.

На площади, ограниченной повозками, центральное место занимал разложенный заранее костер, над которым на железной треноге висел большой котел. Артуро указал рукой в сторону самой большой из повозок.

– В ней живет знаменитый лекарь и целитель доктор Бомбастус Зануссус, бальнеолог и хирург, который просил извинить его за отсутствие. Никакой необходимости в своем появлении он не видит, разве что кто-нибудь из вас болен...

– Мы все чувствуем себя превосходно, благодаря Господу Богу и помощи Витуса, – ответил Орантес, мотнув головой в сторону молодого человека.

– А-а... Тем лучше! – Артуро, конечно, не понял, в чем суть дела, но не подал виду. – С Анакондой и со мной вы уже знакомы...

– Когда же вы, наконец, начнете? – воскликнула Бланка.

– Да, начинайте, начинайте! – заверещали остальные дети.

– Пожалуйста, рассаживайтесь вокруг костра. Там еще дотлевают поленья, так что всем будет тепло. А теперь, пожалуйста, похлопайте! Артисты сейчас отправятся за повозки и будут появляться по очереди. Так что не жалейте ладоней!

Семейство Орантеса не заставило себя упрашивать.

Первым появился высокого роста мужчина в шляпе с высокой тульей, такой же пестрой, как и расшитый золотыми нитями камзол, на котором сверкали бесчисленные камни, имитирующие драгоценные. Артуро – это, конечно, был он.

– Многоуважаемая публика! С превеликим удовольствием пользуюсь представившейся мне возможностью познакомить вас с программой всемирно известной труппы Artistas unicos. Порадуйтесь же сначала встрече с человеком, которому удалось полностью победить силу притяжения, встрече с великим, неподражаемым мастером...

В два-три пружинящих прыжка Артуро исчез за повозками и несколько секунд спустя появился вновь. Теперь он был в тех же замшевых камзоле и штанах, что и накануне. Одновременно с ним на площадь вышли Тирза с отцом. Сантор заиграл на скрипке одну из зажигательных народных мелодий, а Тирза, взяв барабан, забила быструю дробь. Артуро принялся виртуозно жонглировать своими шариками. На сей раз он превзошел себя, быстро подбрасывая то три, то пять, а то и все семь шариков, причем делал это под музыку, темп которой все убыстрялся.

Незадолго до завершения номера появилась маленькая собачка и уселась у ног Артуро. Жонглер отбросил один из шариков в сторону.

– Терро, взять!

Собачка мгновенно подпрыгнула и поймала шарик зубами. Тирза при этом сделала два удара. То же повторилось и со вторым шариком. Под конец все семь шариков лежали аккуратно сложенные в ряд перед Артуро.

– Браво, Терро! – Артуро похлопал в ладоши.

Вся семья Орантеса поддержала его бурными аплодисментами.

– Многоуважаемая публика! – воскликнул Артуро, сменивший свой замшевый костюм на цирковой камзол. – Сейчас перед вами предстанет «человек без костей», единственный и неповторимый Анаконда!

Тирза взяла несколько обручей и бешено завертела ими вокруг рук. Сколько Орантесы ни глазели по сторонам, обнаружить Анаконду нигде не удавалось.

– Вон там! – сказал Педро, указав своей маленькой рукой на одну из повозок. Что-то вышло из-под колес. Оно напоминало человеческое тело, передвигающееся не на ногах, а на руках. Да, Анаконда двигался на руках, скрестив ноги на затылке.

Анаконда в таком виде дважды обошел вокруг костра и опустился на землю, расправив конечности. Артуро, аплодируя, пошел к нему.

– Многоуважаемая публика! – воскликнул он, ставя на землю полый куб, грани которого были длиной едва ли в полтора фута. – Сейчас вы увидите такое, чего я прежде даже представить себе не мог: Анаконда, наш несравненный человек-змея, спрячется внутри этого ящика, крышку которого я закрою.

– Не верю! – вырвалось у Магистра.

– А-а-а, господин Магистр мне не поверил! – Артуро с вызовом оглядел всех присутствующих. – Есть еще кто-нибудь, кто усомнился бы в искренности моих слов?

Зрители молчали. Все, конечно, думали, что быть такого не может, но никто не осмелился произнести это вслух. Магистр набрался храбрости:

– Держу пари на двадцать пять сентаво, что это у человека-змеи не получится! Ящик такой маленький, что даже эта собачонка в него едва поместится!

– Пари принято! – Артуро повернулся к Анаконде. – Ты все слышал. Так как, сможешь?

Вместо ответа Анаконда опустил в ящик одну ногу. За ней другую. Витус видел, что одни только ступни человека-змеи покрыли почти весь низ коробки. Анаконда присел на корточки, вцепился обеими руками в щиколотки и изо всех сил притянул ягодицы к пяткам. Тело его как бы сложилось в тугой клубок. Он медленно заскользил вниз вдоль одной из стенок ящика – при этом его голени занимали в длину все боковое ребро, а спина опиралась на противоположную стенку. Когда это ему удалось, он почти совсем исчез из виду. Видны были только один его локоть, да ухо еще торчало. Все, не сводя глаз, следили за тем, как он поворочался еще немного в ящике – и исчез окончательно. Артуро подбежал к ящику и прикрыл его крышкой. Потом они с Сантором подняли ящик и отнесли его за повозки.

Орантес и дети опять захлопали.

– Вы, господин Магистр, должны мне четверть реала, – сказал, улыбаясь, вернувшийся Артуро. – Вы проиграли пари!

– Бог свидетель, это правда! – маленький ученый растерянно смотрел по сторонам. – Витус, мне очень неловко, но я прошу выдать мне четвертак из наших дорожных денег.

– Ну, если так, держи. Только должен тебе заметить, ты весьма легкомысленно распоряжаешься деньгами, которые дал нам аббат Гаудек.

– Мне крайне неловко...

Артуро весело воскликнул:

– Что до меня, то я готов заключать подобные пари сколько угодно! Может, даже после следующего номера.

Он снова выбежал в центр площадки и взмахнул руками:

– Многоуважаемая публика! Сейчас перед вами предстанут великий Церутти и его прелестная ассистентка Майя!

Церутти оказался мужчиной среднего роста с удивительно маленькими руками и глубоко посаженными карими глазами. Он медленными шажками вышел на площадь, весь в черном. Его рубашка была расшита бесчисленными сверкающими блестками, а на голове красовался огромных размеров тюрбан, в центре которого сиял большой стеклянный камень.

На Майе было светло-зеленое платье, которое подчеркивало ее осиную талию. Она катила перед собой похожую на гроб коробку, которую поставила около кострища.

Церутти отвесил легкий поклон.

– Великий Церутти сейчас распилит пополам тело этой девушки по имени Майя, это вы сможете увидеть собственными глазами. Зрелище будет ужасным, но вы все в этом убедитесь! Это настолько страшно, что все вы содрогнетесь от ужаса, но с девушкой ничего не случится! – громко провозгласил Артуро. Он встретился взглядом с Магистром. – А кто мне не верит, пусть сразу скажет. Как представитель Artistos unicos я вправе заключать любое пари!

Магистр промолчал.

– Ну, тогда музыка! – Артуро, мягко ступая, отошел в сторону.

Сантор и Тирза заиграли какую-то тягучую и очень тревожную мелодию, словно предвосхищавшую трагедию, а Церутти скрестил руки на груди и еще несколько раз поклонился. Наступила полная тишина.

Через некоторое время, показавшееся всем вечностью, Церутти направился к Майе и остановился в двух шагах от нее. И вдруг он выбросил вперед правую руку, направив указательный палец на ее лоб, прямо между глазами. С губ девушки сорвался сдавленный вскрик, она зажмурила глаза и задрожала всем телом, словно в трансе. Через несколько мгновений ее тело перестало дрожать. Церутти опустил руку, обошел вокруг Майи, взял ее правой рукой за затылок и притянул к себе. Она так и упала на него, неподвижная, как доска. Он быстрым движением подхватил ее.

– Она спит наяву, – прошептал Магистр на ухо Витусу.

– Или притворяется, что спит.

Церутти с Майей на руках подошел к похожему на гроб ящику. Тирза опять забарабанила, все ускоряя темп, и сразу отложила палочки в сторону, когда фокусник положил свою ассистентку в ящик. Затем Церутти трижды обошел вокруг ящика и остановился сбоку от нее, обратившись лицом к публике. Плавным движением руки прикоснулся к своему правому уху и вытянул из него длинный черный платок. Он снова и снова повторял этот жест – с тем же успехом. Наконец фокусник, связав все платки в один, подбросил их в воздух – и легчайшая шелковая ткань, опустившись, покрыла крышку ящика по всей ее длине.

Все, словно завороженные, смотрели, как опускаются связанные вместе шелковые платки, так что потом никто не мог объяснить, каким образом и в какой момент в руках Церутти появилась пила. Фокусник начал пилить, и зубья пилы сквозь шелк все глубже вгрызались в дерево крышки и самого ящика, причем к удивлению публики не было слышно звуков, характерных для этого процесса, и совсем не было видно опилок. Однако никто не усомнился в том, что в похожем на гроб ящике лежала Майя и что пила вот-вот перепилит ее тело.

Наконец, Церутти распилил ящик пополам. Он подошел к нему вплотную и встал так, что прикрыл место распила своим телом. Театрально раскинув руки, он неразборчиво пробормотал какое-то заклинание и резким движением сорвал с ящика черный шелк.

Никаких следов того, что ящик пилили, не было. Из него грациозно выпрыгнула Майя, живая и невредимая.

Все вскочили на ноги и оглушительно захлопали, потому что того, что они увидели, на самом деле быть не могло. Просто не могло быть, и все! Невозможно распилить человеческое тело пополам, а потом взять и склеить или собрать его заново. Или его вовсе не распиливали? Если так, то как Церутти удалось с такой легкостью и непостижимым совершенством обмануть человеческий глаз?

Зрители хлопали, хлопали и никак не могли прийти в себя от изумления.

– Это граничит с колдовством, дети! – в восторге говорил Орантес своим отпрыскам.

– Ради Бога, не упоминайте слова «колдовство»! – откуда ни возьмись, рядом с ними оказался Артуро. – К этому слову инквизиция Кастилии относится с особой подозрительностью.

– Кому знать об этом, как не нам! – поддержал его Магистр. – Но я думаю, что не ошибусь, если скажу вам, что искусство вашей труппы нас потрясло!

– Что ж, – пожал плечами польщенный Артуро, – благодарю вас, только должен заметить, что Artistas unicos не моя труппа. Мы все равноправные артисты, которых свел случай.

– Но ведь вы в представлении заняты больше других, – удивился Витус. – Вы выступаете как жонглер, объявляете отдельные номера, заботитесь о ночлеге и воде для всех артистов...

– Кто-то должен всем этим заниматься, и я делаю это с удовольствием, – Артуро жестом руки подозвал девушку-цыганку. – Если угодно, Тирза предскажет вам будущее: она читает по ладони.

– Нет, нет, благодарю, в этом нет нужды, – Магистр даже спрятал руки за спину. – Я вовсе не стремлюсь узнать, что меня ждет после всего, что со мной уже случилось.

А вот Орантес вытянул прямо перед собой жилистую правую руку:

– Что ж, а я не против, сеньорита! Мне просто не терпится узнать, что же меня ждет.

– Прошу вас, следуйте за мной, сеньор, – проговорила певучим голосом Тирза. – Предсказания я делаю только в повозке, – и она указала рукой в сторону одного из фургонов, где жила вместе со своим отцом.

Ана подхватила мужа под руку:

– Я с тобой.

Задумчиво глядя вслед Тирзе, Орантесу и Ане, Магистр сказал:

– В вас заметна склонность к идеализму, Артуро! Скажите, давно вы занимаетесь тем, что...

– Нет, господин Магистр, – перебил его Артуро, догадавшись, куда он клонит. – Это стало моим уделом года три назад. Прежде я был maestro di scherma.

– Не понял?

– Учителем фехтования. И преподавал это искусство в фехтовальной школе во Флоренции. Я итальянец, как вы могли заметить уже по тому, что по-испански я говорю с акцентом.

– Тут вы правы, ваше произношение от чистого испанского отличается. Однако почему же вы не преподаете больше эту науку?

– Почему я больше не maestro di scherma? О, это вызвано обстоятельствами, которые коснулись не только меня, но и всех моих братьев по цеху в странах Европы. Это довольно-таки длинная история. Угодно будет вам узнать ее?

– Да, меня это очень интересует. Я такие истории обожаю! Давайте присядем на траву, поближе к детям.

– Согласен, – Артуро с готовностью последовал за ним. Скользнул взглядом по детям Орантеса, которые развлекались тем, что изо всех сил дули в полые травинки, издавая немыслимо противные звуки, и принялся рассказывать:

– Итак, вам, разумеется, известно, что в начале XIV века военная техника значительно обновилась, Появились пистолеты и мушкеты, чьи пули шутя пробивали рыцарские доспехи. После чего господа в доспехах свою прежнюю неуязвимость потеряли. Рыцарский клан приходил в упадок, зато все большим влиянием стали пользоваться города. Появились тяжелые орудия, с помощью которых можно было оборонять городские стены, а легкое личное оружие давало преимущество в ближнем бою. Меч – в большинстве своем оружие чрезвычайно тяжелое, часто предназначенное для обеих рук сразу, уступил место шпаге – узкому клинку, обладатель которого использовал его для молниеносных атак.

Он ненадолго умолк, потому что квакающие звуки, выдуваемые из полых травинок, стали невыносимо громкими. А потом продолжил:

– Каждый горожанин, требовавший к себе уважения, начал обучаться фехтованию на шпагах и рапирах. Во многих столичных городах, подобно цехам ремесленников, стали образовываться союзы фехтовальщиков; школы фехтования росли повсеместно, как грибы после дождя.

– Но ведь это очень даже хорошо! – воскликнул маленький ученый.

– До какого-то времени так оно и было, но в последние десятилетия стали формироваться разного рода военные объединения, которые взяли на себя защиту горожан, после чего необходимость в самозащите отошла на второй план, – Артуро вздохнул. – В общем, теперь купцам и ремесленникам нет необходимости овладевать фехтовальным мастерством. По крайней мере, многие из них так полагают.

– Понимаю, – сказал Витус. – Жаль, что ваш талант теперь не востребован.

Артуро улыбнулся:

– Это не совсем так. В такие смутные времена мое искусство может очень даже понадобиться. Однако в большинстве случаев я вполне обхожусь своим дуссаком.

– Что это такое – дуссак? – с любопытством спросил Магистр.

И в ту же секунду он услышал пронзительный звук, резавший слух. Он с досадой оглянулся и увидел блестящие от радости глаза Гаго: это он с помощью своей сросшейся верхней губы извлек из стебелька такой противный звук.

– Дуссак – это деревянный предмет для фехтования. Говорят, будто когда-то им пользовались в Богемии во время показательных фехтовальных турниров, а потом он распространился в Италии и Германии.

– А вы не боитесь, что противник рассечет своим стальным клинком ваш деревянный? – спросил Витус.