Текст книги "Волчицы"

Автор книги: Вольф Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Время смерти двенадцать часов тринадцать минут, – констатировал Якимовских, взглянув на часы.

Ассистенты молча принялись отключать аппараты.

На койке лежало бездыханное обнаженное тело человека, прикованное наручниками за руки и за ноги к железным поручням. Сейчас уже практически невозможно стало визуально определить какого возраста он был при жизни – последствия эксперимента обезобразили его облик до неузнаваемости.

Якимовских устало потер глаза ладонью. Профессор не спал больше суток, несколько последних часов прошли в напряженной борьбе за жизнь подопытного. Но тщетно.

– Неважно выглядите, профессор, – заметил Сабуров, находившийся тут же.

Взглянув на генерала, Якимовских вдруг спросил:

– Вы не чувствуете себя убийцей?

Бесцветные брови генерала удивленно вздернулись.

– В чем дело, профессор? – спросил он. – Вас начали мучить угрызения совести?

– А вы думали, я совсем бесчувственный? – тихо отозвался Якимовских. – Многое можно оправдать интересами науки и государства, но если быть честными, фактически мы только что убили этого человека. А ведь я предупреждал, что препарат несовершенен, он не готов к таким серьезным испытаниям. Возможно, мы вообще идем по ложному пути.

– Так найдите верный путь, – жестко посоветовал Сабуров. – Для того в ваше распоряжение и был предоставлен этот человек, чтобы вы искали и нашли.

Якимовских перевел взгляд на бездыханное тело и произнес:

– Я ведь даже не знаю его имени. Как его звали?

– Не знаю, – Сабуров безразлично пожал плечами. – Сейчас это уже не имеет никакого значения. В проекте он значится, как доброволец номер два. Вы устали, профессор, вам нужно отдохнуть. Вы придаете слишком большое значение смерти этого человека. Да и человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Он был бомжем, пьяницей, слонялся по помойкам, жил как животное.

– И умер так же, – мрачно произнес Якимовских, вздохнув.

– По крайней мере, последние дни он провел в тепле и сытости и умер не под забором, – невозмутимо заметил Сабуров. – Отдохните, профессор.

– Да, я должен поспать, – устало согласился Якимовских.

– Неплохо бы всем дать отдых, – вмешался в разговор Плотников. – Люди очень устали.

Немного поразмыслив, генерал кивнул.

– Хорошо. Пусть сегодня будет выходной. Но завтра приступить к работе.

Якимовских отдал необходимые распоряжения ассистировавшим ему коллегам и в сопровождении Сабурова покинул бокс.

– Дальше так работать невозможно, – хмуро заметил Якимовских, шагая по коридору рядом с генералом.

– Что вы имеете в виду? – не понял Сабуров.

– К чему такая секретность? – спросил Якимовских. – Хотя бы младших научных сотрудников можно было посвятить в некоторые детали проекта. Ведущие специалисты вынуждены выполнять абсолютно все работы по экспериментам лично. Это нерационально. И это при том, что вы постоянно требуете ускорить рабочий процесс.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, – жестко ответил генерал. – Детали проекта не подлежат разглашению. Исключений нет ни для кого.

– Но хотя бы можно привлечь к работам Бориса Васильевича, – предложил Якимовских. – Он отличный специалист, а сейчас нам как никогда требуется помощь. Проект зашел в тупик, что-то мы делаем не так. Он посвятил достаточно много времени исследованиям в этой области и мог бы оказать необходимую помощь.

– Профессор Куприянов не вызывает у меня должного доверия, – возразил Сабуров. – Если бы он не имел влияния на нашу подопечную, его бы вообще тут не было. Его мнение о проекте мне хорошо известно, да и вам тоже. Ни к чему, чтобы он знал слишком много.

– Мне иногда начинает казаться, что вы действуете только от своего имени, – осторожно произнес Якимовских. – Насколько законно то, чем мы занимаемся? Проект действительно санкционирован верхами?

– Пусть это вас не заботит, – сурово ответил Сабуров. – Просто делайте свою работу. А я буду делать свою. А сейчас идите к себе и выспитесь хорошенько. Вы переутомились, профессор.

– Да, наверное, – вяло согласился Якимовских. – До свидания.

Профессор направился к выходу из корпуса. Генерал вызвал Ищеева и приказал подготовить машину. Предстояло лично отчитаться перед руководством в очередной неудаче.

День прошел без обычной рабочей суеты. Лишь офицеры и прапорщики караульного взвода несли службу в обычном режиме.

После полуночи Веснин заступил на пост при входе в основной корпус. Караул обещал быть легким. Генерала нет, Ищеев с Плотниковым уехали за каким-то ценным грузом и вряд ли вернутся раньше утра, полковник тоже умчался в город, у него наследник родился. Остался лишь Градов, а этот донимать не будет, хоть спи всю ночь.

Стоило только подумать о Градове, как из-за угла коридора появился он сам. Майор заметно покачивался, явно был навеселе, причем изрядно. Видимо, от души угостился по случаю прибавления в семействе командира части. Сегодня майор исполнял обязанности Ищеева, совершая ночной обход здания.

Поднявшись при появлении начальника штаба, прапорщик козырнул. Градов добродушно махнул рукой.

– Сиди, не напрягайся. Ну-ка глянь, ключ от кабинета директора здесь?

Взглянув на щит с ключами, Веснин помотал головой.

– Никак нет.

Градов чертыхнулся.

– Вот засада! Слушай, Веснин, у тебя тут клей есть?

– Какой клей? – опешил Веснин.

– Да хоть какой-нибудь. Канцелярский там, «Момент», да хоть обойный.

Веснин пожал плечами. Градов снова махнул рукой.

– Ладно, сам знаю, что ни хрена тут нет. И в штабе, как назло, закончился.

– А зачем вам клей-то? – полюбопытствовал Веснин.

– У Плотникова дверь открыта в кабинете, – пояснил майор. – Видимо, когда уезжал с Ищеевым, впопыхах забыл запереть. И ключ с собой увез. Надо бы хоть печать какую-то наложить. Или ничего? Как ты думаешь, Веснин?

– Да что может случиться? Все кругом охраняется, а в здании все равно никого нет.

– Вот и я так думаю. Хрен с ней, с этой дверью. Но ты, Веснин, бди!

Майор многозначительно поднял вверх указательный палец и пьяно икнул. Веснин улыбнулся.

– Бдю, – шутливо ответил он.

– Вот так вот. Если что, я в штабе. Но меня не будить.

Проводив пошатывающегося майора до выхода, Веснин запер за ним дверь и вернулся на свое место. Усевшись за стол, он взглянул на часы. Выждать еще часок и можно будет наведаться к Маше, не опасаясь быть застигнутым врасплох.

Почему-то Веснина непреодолимо тянуло к этой девушке. Прапорщик и сам был не в силах понять, чем же так пленила его Маша. Словно какое-то наваждение перед его мысленным взором то и дело вспыхивал пронзительный взгляд ее бездонных черных глаз. Он манил и звал к себе. Дошло до того, что Веснин даже во сне видел этот странный завораживающий взгляд. Он поймал было себя на мысли, что просто влюбился как мальчишка, но трезво поразмыслив, все-таки решил, что тут кроется что-то другое. Но что? Прапорщик никак не мог понять, что же так тянет его к этой девушке. Сердце наполнял необъяснимый восторг всякий раз когда ему удавалось увидеть Машу. Черт, действительно какое-то наваждение. Но это не может быть любовь. Веснин совсем не из тех людей, кто может влюбиться с первого взгляда. Да и что в ней особенного? Обыкновенная девчонка. Красивая, конечно, но таких много. К тому же еще и беременная. Одного только ее раздувшегося пуза достаточно, чтобы погасить все романтические бредни. Хотя… Веснин где-то слышал, что женщина в положении становится более привлекательна, появляется в ее облике что-то эдакое. Может, действительно так? Или все дело в ее загадочном взгляде, который таит в себе немыслимую глубину.

Веснин не знал, что и подумать. Никогда он еще не чувствовал себя столь глупо и хорошо одновременно. Таинственная пленница прочно завладела его мыслями.

А может быть, его привлекала именно та таинственность, которая окружала девушку. Любой мужчина до самой смерти остается мальчишкой, а всякого мальчишку интригует любая тайна. Кто она, эта Маша? Зачем ее держат здесь? Почему не просто взаперти, а еще и в железной клетке, за решеткой с толстенными прутьями?

Сама Маша почему-то упорно не желала отвечать на все вопросы, касающиеся ее заключения. Поначалу Веснину даже казалось, что девушка настроена категорически против его общества. Однако скоро он понял, что Маша попросту переживает за него, Веснина. Это польстило самолюбию прапорщика – выходит, что их интерес все-таки взаимен. Что ни говори, а всегда приятно, когда ты не совсем безразличен красивой девушке. Кроме того с еще большей силой вспыхнуло любопытство. Какую такую тайну хранит Маша, что заставляет ее, саму находящуюся в очень незавидном положении, беспокоиться за Веснина. Но Маша упорно молчала. За несколько дней их знакомства она ни слова не проронила о том, кто она такая и почему оказалась взаперти.

Уловка Веснина с калиткой в воротах пока оставалась никем незамеченной и прапорщик беспрепятственно пользовался своей лазейкой, чтобы навещать узницу железной клетки. Оставаясь вне зоны наблюдения видеокамеры, он подолгу сидел в боксе, развлекая девушку разговорами. Сидя к нему вполоборота, чтобы не вызывать подозрения видеосоглядатая, Маша охотно поддерживала беседу. Вообще она искренне радовалась визитам Веснина, в отсутствие Куприянова это был единственный человек, с которым девушка могла просто поговорить. Но какими бы откровенными ни были их разговоры, свою тайну Маша хранила свято.

Размышляя о странностях, связанных с девушкой, прапорщик вдруг пришел к нехитрой мысли, что сегодня ему выпал великолепный шанс приподнять завесу тайны. Во всем здании только два поста, здесь и у девятого блока, где сидит Горошенко, а ленивый хохол наверняка уже дрыхнет, распластавшись на столе, иначе давно бы притащился сюда покурить и поболтать за жизнь. Ищеев и все начальство в отъезде, Градов дрыхнет с перепою, значит, никто в корпус до утра не сунется. А если что, входная дверь на запоре и всегда можно отбрехаться, что отходил по нужде. Стало быть, никто и ничто не помешает заглянуть в незапертый кабинет директора филиала. Так, одним глазком. Наверняка ведь попадется что-нибудь такое, что поможет, наконец, понять все происходящее в этом заведении.

Твердо убежденный в том, что принял единственно верное решение, Веснин вышел из своей будки. Поднявшись по лестнице на второй этаж, прапорщик беспрепятственно дошел до кабинета Плотникова. Осторожно приоткрыв дверь, Веснин зашел внутрь и осмотрел помещение. Свет он решил не включать, вполне хватало того, что падал из коридора.

Внимательно обшарив взглядом кабинет, Веснин слегка разочаровался. Здесь не было ничего, что хоть как-нибудь намекало бы на суть проекта, ни одного документа, ни единой бумажки. Осторожный и предусмотрительный директор наверняка хранил все документы в сейфе, что темной массой громоздился в углу. Но не взламывать же сейф. Веснин не вор-медвежатник, замки вскрывать не умеет. Не гранатой же взрывать этот железный сундук.

Оставалось только одно – проверить видеозапись. Камеры держали под наблюдением не только бокс, где сидела в заточении Маша, но и все лабораторные помещения. Весь видеоархив наверняка хранится все в том же громоздком сейфе, но, может быть, осталась доступна сегодняшняя запись. Чего эти «белые халаты» сегодня так суетились? Наверняка что-то произошло в лаборатории.

Веснин пробежал пальцами по клавишам пульта. За годы службы ему приходилось сталкиваться и с такой техникой, поэтому он разбирался, что тут к чему.

Вскоре он увидел на мониторе то, что искал. Это была запись сегодняшнего эксперимента. На железной койке лежал обнаженный мужчина прикованный к поручням за руки и за ноги и облепленный датчиками. Качество изображения было не ахти, но присмотревшись внимательней, Веснин узнал этого человека. Его привезли совсем недавно с еще одним типом, как раз в тот день, когда Горошенко с Макарычем схватили беглого зека. Веснин видел приезжих только мельком один раз, когда обоих высаживали из автомобиля в гараже. Тогда ему сказали, что это новые сотрудники, что казалось весьма сомнительным, ибо вид приезжие имели довольно таки бомжеватый. Выходит, не зря тогда прапорщик усомнился. Никакие это не сотрудники, а самые настоящие подопытные. Наверняка обоих подобрали где-нибудь на помойке и, заморочив голову, привезли сюда. Интересно, чего это тут с мужиком проделывают? А еще хотелось бы знать, насколько вообще законны подобные опыты на живых людях? Почему-то Веснину вдруг вспомнились умершие в лабораториях животные, которых ему приходилось закапывать.

Перемотав запись чуть вперед, Веснин увидел, как подопытный забился в конвульсиях. Что-то явно происходило не так, как планировалось, слишком уж засуетились двое в халатах. Их Веснин тоже узнал – одни из немногих сотрудников, имеющих доступ в девятый блок.

Вскоре появился Якимовских, видимо, вызванный докторами. Между тем подопытного начало колбасить так, что железная койка заходила ходуном. По его телу пробежала даже не судорога, казалось, что-то разрывает человека изнутри и никак не может вырваться наружу. Веснин невольно отвел взгляд в сторону. Он всякого повидал на своем веку, но зрелище было слишком уж жутким даже для его нервов.

Когда Веснин снова взглянул на экран, там все еще продолжалась суматоха. Якимовских с ассистентами что-то вкалывали своему подопечному, тут же брали пробы крови шприцами и снова что-то кололи. А тот бесновался все сильнее, на его лице появлялись такие гримасы, которые просто невозможно было скорчить физически. Несколько раз Веснину даже показалось, что человек покрывается волосяным покровом. Да чем же они так накачали этого бедолагу?

Преодолевая отвращение, Веснин упорно продолжал смотреть в монитор. В конце концов, все закончилось тем, что подопытный испустил дух. Нечто, терзавшее его изнутри, почти до неузнаваемости обезобразило лицо человека, даже невозможно было бы сказать, маска какого выражения застыла на его лице. Сейчас Веснин уже ни за что не узнал бы его. А вот судя по выражениям лиц Якимовских и его помощников, итог эксперимента был совсем не тот, что ожидался. Лишь один Сабуров, появившийся вместе с Плотниковым незадолго до смерти подопытного, оставался как всегда невозмутим.

Веснин опустил взгляд и потер лоб ладонью. Ну ни хрена ж себе! Чем это таким занимаются тут доктора, что у них люди дохнут в таких мучениях? Сначала зверюшек гробили, теперь вот и за человеков принялись. Ой, что-то неладное творится в этой конторе.

Веснин снова пощелкал клавишами, включив камеру прямого наблюдения в боксе Маши. Несмотря на поздний час, девушка не спала. Неужели ждала встречи с ним? Веснину польстила такая мысль. Все-таки чем-то эта девушка приворожила бравого прапорщика, накрепко привязала его к себе.

И тут же другая мысль прожгла словно электрический разряд. А что же будет с ней? Для чего девушку держат здесь? Неужели она такая же подопытная мышка, как тот бедолага, смерть которого прапорщик наблюдал только что? Неужели же и ей уготовано умереть в страшных муках под пристальным равнодушным взглядом генерала?

Веснин похолодел от страха. Страха за Машу. Он даже представить не мог, что эту прекрасную хрупкую юную девушку ожидает подобная участь.

Но как же помочь ей? Что сделать? Хорошо быть героем голливудского боевика – пришел, все разгромил, наказал злодеев, защитил обиженных, восстановил попранную справедливость. А вот в реальной жизни все посложнее будет, здесь такие сказочные трюки не пройдут.

Хотя… Веснин задумался. А почему, собственно, не пройдут? Кто сказал, что он не может отпереть эту чертову клетку и вывести девушку из блока? Конечно гипотетически. Веснин себя знает, вряд ли он решится осуществить такое безумие на практике. Это только в теории все гладко и просто, кажется просчитанным каждый шаг. Хотя нет, ничего у него не просчитано. Мало ведь выбраться из корпуса, надо еще как-то вывести девушку за забор.

Веснин потряс головой. Что за бред лезет в голову? Черт, да почему же эта идея так навязчиво занимает все мысли? Он посмотрел в монитор. Маша по-прежнему сидела на своей кушетке. Будто почувствовав, что за ней наблюдают, девушка повернула голову и посмотрела в объектив камеры. Представив, как предсмертные мучения исказят это прекрасное лицо, Веснин содрогнулся. Будь, что будет, но он не допустит такого надругательства над эти хрупким ангелом. Только действовать нужно прямо сейчас. Другой такой удобный случай вряд ли представится – контроля практически никакого, а все камеры слежения можно отключить прямо отсюда. Поди потом докажи, что он причастен к побегу. Да и не будет никто шумиху поднимать, все-таки удерживать людей в неволе, да еще и экспериментировать над ними – дело наверняка противозаконное.

Веснин быстро отключил всю систему видеонаблюдения и покинул кабинет, на ходу соображая, как и что предпринять. Пару раз здравый смысл пытался возобладать над взбунтовавшимся рассудком – чего ради он затевает столь нелепую авантюру и что он может сделать один? Однако сердце не желало слушать голос разума.

Через свою лазейку из гаража Веснин уже знакомым путем проник в бокс. За несколько прошедших дней никто так и не заметил, что калитка открыта изнутри. По пути прапорщик прихватил в гараже ломик.

Заслышав его шаги, Маша чуть скосила взгляд. По взаимному уговору, она почти никогда не поворачивалась к Веснину, чтобы не давать повода видеонаблюдателям подозревать постороннее присутствие в боксе. Но сегодня она была удивлена, увидев, что прапорщик направляется прямо к ней.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Маша. – Вас увидят!

– Не беспокойтесь, я отключил камеры, – ответил Веснин.

– Отключили? – еще больше удивилась Маша.

Веснин подошел ближе. Взглянув в черные бездонные глаза девушки, источающие такое бесконечное тепло и нежность, он вдруг спросил:

– Скажите, Маша, почему вы так боитесь, что меня обнаружат здесь.

Если бы она ответила что-нибудь другое или хотя бы промолчала, возможно, Веснин так и не решился бы приступить к конкретным действиям. Но Маша сказала именно это.

– Вы очень милый и добрый, – произнесла она, все так же с нежностью глядя в глаза Веснину. – Я не хочу, чтобы вас наказали. А если вы не сможете больше приходить, мне будет очень вас не хватать.

У Веснина защемило сердце. Нет, он не отдаст извергам в белых халатах это хрупкое нежное создание. Черт с ней, с этой службой, все равно уже давно подумывал об увольнении. Он выведет девушку из заточения, даже если придется взорвать ворота. А уж там как-нибудь разберется, что делать дальше.

– Вы должны бежать, Маша, – решительно сказал Веснин. – И бежать прямо сейчас. Я выведу вас отсюда.

Увидев, как изменилась девушка в лице, Веснин подумал, что она испугалась.

– Вы должны бежать, Маша, – повторил прапорщик. – Они убьют вас. Я видел, что они тут вытворяют.

– Но я… Я не могу, – как-то беспомощно пролепетала девушка.

– Ничего не бойтесь. Доверьтесь мне.

Без лишних раздумий Веснин вставил ломик в дужку замка и надавил. После недолгих усилий замок хрустнул и раскрылся. Сорвав его, прапорщик открыл дверь клетки.

– Пойдемте.

Но Маша почему-то отступила на шаг.

– Да что с вами такое? Не бойтесь.

– Вы не понимаете. Я не могу сейчас… Где Борис Васильевич?

– При чем здесь Куприянов? – удивился Веснин. – Профессор еще не возвращался. Послушайте, Маша, похоже, это вы не понимаете. Говорю вам, они убивают людей. Не знаю, что они с ними делают, но люди умирают. Они и вас убьют. Я не хочу, чтобы это случилось. Вы будете свободны. Идемте же.

Маша опустила взгляд на свой раздувшийся живот, погладила его ладошкой и вдруг тихо, с надеждой спросила:

– И он тоже будет свободен?

Веснин не сразу понял, что она говорит о ребенке, которого носила под сердцем.

– Ну конечно же! – воскликнул он, догадавшись, кого девушка имеет в виду.

– Хорошо, идемте, – приняла, наконец, решение Маша. – Я постараюсь.

Веснин снова не понял значение ее последней фразы, но переспрашивать не стал. Взяв девушку за руку, он вывел ее из клетки. Держа ее хрупкую узкую ладошку в своей руке, чувствуя ее тепло, Веснин вдруг испытал необъяснимый трепет. Черт возьми, не мог же он действительно влюбиться. Или мог? Во дурак-то. Что он делает? Это безумие какое-то.

Веснин внимательно посмотрел на девушку. Нет, он не дурак. От такого действительно можно сойти с ума. Он с трудом подавил в себе желание прикоснуться поцелуем к ее губам.

– Вы так странно смотрите на меня, – тихо заметила девушка.

– Извините, – смутился прапорщик и отвел взгляд.

– Ничего, – улыбнулась Маша.

Веснин помог девушке пробраться в калитку и вывел ее в гараж. Снова взглянув в ее черные глаза, прапорщик неожиданно даже для самого себя спросил:

– Маша, вы хотите, чтобы я был рядом?

Девушка внимательно посмотрела на него. Она прекрасно поняла, что Веснин имел в виду.

– Вы очень добрый, Алеша, очень чуткий, хоть и стараетесь это скрыть. Вы очень хороший человек. Я очень мало встречала таких как вы.

– Это означает да? – уточнил Веснин, снова испытав безотчетный трепет.

– Но это же невозможно, – прошептала Маша. – Извините, Алеша. Вы сами не понимаете, как это невозможно.

– Скажите только да или нет, – настаивал Веснин. – Мне очень важно это услышать.

– Да, – чуть слышно выдохнула Маша. – Но…

Веснин не дал ей продолжить. Приложив палец к губам девушки, он произнес:

– Больше ничего не нужно говорить. Этого достаточно.

Теперь он принял окончательное решение. Он не понимает эту девушку, не знает, кто она такая и какую тайну хранит, но никогда ее не покинет, всегда будет рядом с ней. И пусть все катится к черту, он все равно вытащит ее на свободу. Что делать и как быть дальше абсолютно неизвестно, но сейчас главное вырваться за пределы этого проклятого заведения. И он сделает это.

Веснин открыл дверцу одного из «Уралов» и помог девушке забраться в кабину на пассажирское место. Захлопнув дверцу, он побежал открывать ворота. Сложившийся в его голове план побега был прост до безумия. Он попросту протаранит ворота на выезде с территории института. Пока тут прочухаются и снарядят погоню, будет уже поздно. А если сейчас еще и спустить колеса у двух оставшихся грузовиков, то догнать их вообще будет нереально. Просить помощи у ментов институтское начальство вряд ли решится, никто не захочет, чтобы выплыло наружу, чем они тут занимаются. Стало быть, можно будет безбоязненно проскочить все посты. А уж потом Веснин придумает, как быть дальше.

В то время как прапорщик мысленно был уже очень далеко, оторвавшись от погони, Маша вдруг с ужасающей отчетливостью поняла, что ей никуда не вырваться из этих стен. По крайней мере, не сейчас, не сегодня. Ей почудилось, будто она слышит далекий волчий вой. Она не была уверена, насколько реален этот сигнал. Возможно, он шел не извне, а из ее собственной памяти, памяти крови. Как бы то ни было, она поняла, что означает этот сигнал. Это приветствие. Но волки приветствуют совсем не ее. Они ждут появления нового представителя древнего лесного народа.

Открыв дверцу, Маша осторожно сползла на бетонный пол, чувствуя нарастающую боль внизу живота. Перед глазами все поплыло. Из глубины сознания вдруг отчетливо проявился суровый лик истукана, мерцающий бликами костров, а вой слышался все явственней.

Увидев девушку сидящей у колеса машины, Веснин удивился.

– Маша… – растерянно окликнул он девушку.

– Уходи отсюда, Алеша, – простонала Маша.

Веснин присел с ней рядом. Даже в тусклом свете дежурных фонарей он увидел, как смертельно побледнела девушка. На ее висках заблестели крупные капли пота.

– Маша… – испуганно пробормотал прапорщик, осторожно взяв ее за плечи. – Что с тобой?

– Уйди, Алеша, – с болью выдохнула девушка. – Пожалуйста.

– Ты… Ты что… Ты рожаешь? – дошло, наконец, до Веснина.

Он совсем растерялся. Вот так переплет! И как, спрашивается, быть в такой ситуации?

– Алешенька, подними тревогу, – попросила Маша, судорожно хватая ртом воздух. – Пусть придут доктора. Пусть они думают, что я сама выбралась из клетки. Подними тревогу.

Сердце Веснина сжалось от боли и жалости к этому нежному созданию. Даже сейчас, в такой момент, она думает о его безопасности И она назвала его Алешенькой. Да как же можно не боготворить это милое чудо?

Маша вдруг вскрикнула и закусила губу так, что выступила кровь.

– Уйди, Алешенька, – умоляюще простонала девушка. – Не смотри на меня. Пожалуйста.

– Я сейчас. Я мигом, – прохрипел Веснин, вскакивая. – Я позову кого-нибудь.

Он побежал было к выходу в коридор, но что-то заставило его обернуться. То, что открылось его взгляду, повергло Веснина в неописуемый ужас. Как-то в один миг лицо Маши вдруг вытянулось и покрылось шерстью. Ее одежда лопнула, раздираемая крупным мохнатым телом, а мощные когтистые лапы страшного существа, что лишь миг назад было хрупкой юной девушкой, сорвали с себя остатки тесного тряпья.

Вопль ужаса застыл в глотке. Веснин вжался в стену. Мозг прапорщика был готов взорваться от прихлынувшей в голову крови. Он даже не услышал шума двигателя и не обратил никакого внимания на въехавший в распахнутые ворота автомобиль.

– Черт знает что, – послышался злой голос Ищеева. – Постового на месте нет, ворота нараспашку, начштаба пьян в стельку.

Увидев урчащего зверя, капитан на мгновение замер. Быстро справившись с собой, он инстинктивно схватился за кобуру, однако все-таки понял, что происходит.

– …твою мать, – выругался капитан сквозь зубы. – Профессор! – крикнул он в ворота. – Вы еще здесь? Быстрее сюда!

Дверца автомобиля с пассажирской стороны открылась, но капитан вскинул руку и приказал:

– А вы сидите на месте.

Снаружи в гараж вошел Куприянов.

– Что-то случилось? – спросил он устало и добродушно.

Судя по утомленному виду, профессор только недавно вернулся из поездки и был бы совсем не прочь вздремнуть часиков десять. Но увидев свою подопечную, Куприянов в один миг утратил сонливость и бросился к волчице.

– Мне понадобится помощь! – крикнул он, мигом оценив ситуацию. – Вот вы, вызовите Якимовских! – потребовал он, заметив Веснина. – Да быстрей же, не стойте столбом!

Однако прапорщик не пошевелился. Из состояния ступора, в которое он внезапно впал, его сейчас вряд ли вывела бы даже разорвавшаяся рядом граната.

Несмотря на запрет, из автомобиля все-таки вышла молодая женщина. Бесцеремонно отстранив капитана, она поспешила к Куприянову.

– Роды будут тяжелыми, – мигом определила женщина.

– Вы медик? – спросил профессор.

– Да.

– Тогда помогайте мне.

– Капитан! – окликнула женщина Ищеева. – Принесите мою сумку. Быстрее!

Ищеев мигом исполнил требование своей пассажирки, с опаской и интересом косясь на урчащую волчицу. Затем капитан запер ворота гаража и направился к Веснину. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, как далеко состояние прапорщика от полной вменяемости. Взяв Веснина за руку, капитан повел его за собой, словно маленького послушного ребенка. Разобраться, что к чему, можно и потом, а пока пусть прапорщик побудет взаперти в лазарете, придет в себя.

Когда в гараж прибежали несколько человек во главе с Якимовских, вызванные капитаном, все уже закончилось. Куприянов держал на руках маленькое безволосое существо, лишь отдаленно напоминающее человечка.

– Покажите ей, – тихо посоветовала женщина.

Куприянов поднес ребенка к глазам волчицы.

– Посмотрите, Маша. Вот ваш сын.

Взглянув на малыша, волчица перевела взгляд на профессора. В глубине ее черных бездонных глаз была такая тоска и боль, что Куприянов понял все.

– Не надо, Машенька, – прошептал он умоляюще, с трудом сдерживая слезы. – Только не сейчас.

Волчица перевела взгляд на женщину, помогавшую профессору. Женщина едва заметно кивнула, будто тоже поняла значение этого взгляда.

– Нужно немедленно перенести ее в операционную, – распорядился Якимовских.

– Нет, – остановила его женщина. – Вы уже ничем ей не поможете. Позвольте ей хотя бы умереть спокойно.

Как ни странно Якимовских не посмел возразить, он лишь тяжело вздохнул и опустил голову.

Бережно прижимая к груди крохотное существо, Куприянов неотрывно смотрел в глаза волчицы.

– Простите меня, Машенька, – прошептал он. – Простите за все.

На его плечо легла рука женщины.

– Она прощает вас, профессор, – прозвучало тихо и мягко.

Но Куприянов уже и сам понял это. В глазах волчицы отчетливо читалось прощение не только ему, но и всем ее мучителям. Она никому не желала зла и уходила к предкам своего рода, простив всех недругов.

Куприянов еще крепче прижал ребенка к груди. Взгляд волчицы застыл на них обоих.