Текст книги "Завещание предков (СИ)"
Автор книги: Владислав Стрелков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
Кони весело несли вперёд, взрывая рыхлый снег. Выпало его уже порядком, но движению конницы он не мешал. Вот если бы оттепель, которая его уплотнила и, после морозец, чтоб образовался плотный наст, то скорость передвижения конников заметно бы упала.
Солнце опять заслонили облака и, похоже, опять будет снег. Это хорошо. Прикроет следы от множества пробитых лунок на водоёме, набитых, чтоб фугасами разнесло весь лед наверняка, надёжно закупорив ловушку.
Первая засада и первый раз всё пошло по плану, даже не верится. И как это бояре смогли удержаться и начать атаку в нужный момент? Всегда бы так. В этот раз обошлось без погибших, больше двух десятков раненых, но это несравнимо с успехом. Только…
Только настораживает беспечность монгольских темников и тысячников. Какое-то странное ощущение неправильности. Почему этот отряд шел без заводных? Короткий рейд? С какой целью? Поиск нашего отряда? Нет, не думаю. А, может, это и не монголы вовсе? Народов, что выставило своих воинов под руку Батыя, было много. Но все они были под командой опытных монгольских военачальников. Что-то тут не так. Но что?
Вечером, если по следу уничтоженного монгольского отряда не пройдёт другой, побеседую с пленным. Позову всех сотников и десятников. Пусть присутствуют при допросе.
После допроса, пленного придётся уничтожить. Если Батый узнает про нас, то начнётся большая облава, как на Николая Ефпатина, которого здесь называю Евпатий Коловрат.
Где он сейчас? Братья Варнавины уже давно отправились на его поиски. Ходят слухи, что Коловрат бьёт монгол, причём успешно. Недавно слышали новость о большом разгроме пяти тысяч монгол под командой Хостоврула. Вот удалец, право! Ведь у Ефпатина всего полторы тысячи ратников! Скорей бы Варнавины нашли его отряд.
Монгольская тяжелая конница двигалась медленно. Плотным строем по пять всадников в ряд. Внимательно вглядываясь в стену леса по краям оврага. Всадник, едущий во главе, поднял руку, и колонна остановилась. Резкая команда и все тут же закрылись щитами, превратив колонну во что-то похожее на бронированную многоножку. Монгол спрыгнул с коня, откинул личину и присел, рассматривая многочисленные следы ушедших по оврагу русских. Многое ему не нравилось, но на лице это не отражалось, сохраняя невозмутимое, грозное выражение, будто и не снимал личину.
То, что они обнаружили на поле перед оврагом, говорило о том, что неведомый отряд русских, расправился с тысячей, легко, даже не понеся своих потерь. Тысяцкий не мог понять – как это случилось? Почему не заметили такую засаду? Осмотрев все тщательно, он признал простоту и изящество засады сделанной коварными урусутами. И главное, судя по следам, урусов было вдвое меньше.
И сейчас его не покидало чувство опасности. Что-то говорило о том, что этот лес опасен. Но приказ темника однозначен – найти отряд урусов и уничтожить. Значит надо идти дальше.
Овраг петляет и имеет крутые стены, иногда достигающие большой высоты в три всадника. Злые демоны, ну почему этот лес такой? По краям оврага не пройти, разведчики вернулись сразу. И дно оврага настораживало. Чересчур ровное, совсем как в устье, где тысяцкому не понравилось то, что кто-то набил отверстий во льду. Значит тут тоже водоём. Овраг, наверно, представлял собой рукав реки или ручья, однако довольно широкий, чтоб идти плотным строем. Выдержит ли лед прохождение тяжелой конницы?
Там впереди лощина значительно расширялась, превращаясь в небольшое поле, потом следовал новый поворот. Монгол посмотрел на многочисленные следы, оставленные ушедшим русским отрядом, и втянул воздух сквозь сжатые зубы. Он бы сам сделал засаду тут, в самом узком месте. А там, впереди стены оврага были меньше половины роста всадника. Да и лес там становился реже, на первый взгляд. И просторней, чем тут, в овраге. Надо вывести тяжелую конницу туда и ждать результаты разведки.
Демоны и дэвы, куда подевались разведчики?
Из-за поворота появились всадники. Тысяцкий, вглядевшись, узнал всех троих всадников, из десятка дозорных, но среди них не было Сагана, старого и опытного воина. Значит, впереди врага нет, раз он не возвратился сам. Впрочем, сейчас он все узнает. Тысяцкий поднялся на коня и посмотрел на края оврага. Ёлки и деревья украшены выпавшим снегом. Тишина в лесу нарушалась только дыханием лошадей. Скорей всего тут урусутов нет.
Кони взрыли снег рядом и после поклона дозорный сказал:
– Мы разведали путь, Тенгуз-бохадур, на санг впереди по краям субуга только девственный лес. Следы урусутов уходят дальше. Саган послал нас предупредить тебя. – И дозорный опять поклонился.
Монгол, глядя на одетый в снег лес, задумался – если Саган не заметил ничего опасного, то почему так свербит? Не потому ли, что он уже сделал одну ошибку, втянув отряд в лощину, не дождавшись результатов разведки? Но он посылал проверить лес по краям лощины – там такие заросли и завалы, что не пролезут даже тарбаганы. Или беспокоят те набитые во льду многочисленные проруби? Нет, скорей всего урусуты там ловили рыбу. Тьфу, как можно есть такую гадость?
Во всяком случае, надо двигаться вперёд. Найти и уничтожить урусутов. Тысяцкий, наконец, снял невозмутимое выражение со своего лица и осклабился, представляя, как он будет казнить каждого уруса. Он опустил личину, скрыв свою улыбку под ней и махнул рукой. Строй слитно сделал шаг вперёд.
Взрывая снег, тяжелая конница, вышла на просторную поляну, миновав большие кучи веток и прочего мусора по бокам устья. Такая же куча торчала посередине поляны. Строй не стал объезжать её, а просто разделившись, обогнул с двух сторон. Проезжая этот завал веток и прочего мусора, присыпанный снегом, темник ощутил новый прилив беспокойства.
Эти кучи на входе, и в центре, и… на выходе! Одновременно, с последней мыслью, тихий лес вдруг наполнился шелестом, похожим на звук летевшей тучей саранчи. Это стрелы! Они густо летели со всех сторон.
Тысяцкий ощерился – глупые урусуты, напали на гвардию. Им не по зубам отборные латники Сага-Тенгуз-бохадура! И они кидают легкие охотничьи стрелы! Глупцы! Охотничьи стрелы не могут пробить крепкие латы, даже лошадей не покалечат. Тысяцкий резко выкрикнул команду и конница, втянувшаяся в широкую часть лощины, встала вкруг и закрылась щитами. Теперь, урусуты, мы готовы, только покажитесь.
Стрелы летели и, ударяясь о бронь, отлетали в снег. Сага-Тенгуз-бохадур уже определил, где находятся основные силы урусутов, и отдал команду перестроиться. Конница выстроилась вытянутым овалом с основным направлением построения к пологому берегу оврага. Приказ стрелять в ответ тысяцкий пока не отдавал, все равно врагов не видно, а запас стрел не велик, тем более что стрелы урусутов урона не приносят, только беспокоят как весенняя мошка. Вдруг что-то прочертив дымом тонкую полосу, воткнулось в большую кучу мусора, которая оказалась в самом центре строя. Полыхнул огонь, сразу зачадив черным и вонючим дымом. Стрелки, определив, что стреляли с высокой сосны, которая стояла недалеко, защелкали луками.
Сага-Тенгуз-бохадур скривился в усмешке глядя, как от полыхающей кучи лесного мусора в центре расходятся горящие дорожки к таким же на входе и выходе оврага. Глупые урусуты! Воины Темуджина не боятся огня земляного масла. На пылающий в центре строя огонь никто не обращал внимания, как и на такие же костры у обоих выходов из оврага. Урусуты вдруг перестали стрелять. Тысяцкий усмехнулся – видно поняли что бесполезно.
Вдруг что-то сильно ухнуло, сразу заложив уши, подняло и швырнуло вперёд. Сага-Тенгуз в ужасе увидел, как огненные клубы растут со всех сторон. Он заорал от нетерпимой боли, но из горла вылетел только хрип. В гаснущем сознании промелькнула мысль, что коварные урусы его перехитрили.
– Хэн тийм? Ярих!
Но пленный играл в молчанку. Надменное выражение сменялось презрительным. Похоже, он не понимал, что тут шутить не будут. На мои вопросы молчал и щерился. Ну-ну, я кивнул и за него принялся боярин Бедата. Он прекрасно помнил, как расправились монголы с его семьёй. И собрался проделать с монголом тоже самое. Перехватив ноги пленника петлёй и закинув верёвку на толстый сук, Иван Григорьевич в один мах поднял пленника в воздух. Потом достал засапожный нож, присел и стал смотреть монголу прямо в глаза.
Монгол дернулся и… заговорил по-русски.
Ого! А акцента почти нет. Непростой нам язык достался. Остановил бессвязный поток слов и стал задавать вопросы. Монгол, поглядывая на боярина Бедату, отвечал на вопросы сразу, долго не думая.
Степняк сказался простым кыштым-цэриг, из рода Тумэты, зовут Буолом, и знает он совсем немного. Расположения всех войск ему не известно, передвижения обозов тоже не знает.
В общем, по словам пленника – пустышка нам попалась. Только зря он так, мы же не совсем серые. Я встал с чурки, на которой сидел и задавал вопросы пленнику.
– Всё, Иван Григорьевич, он нам не нужен. – И подмигнул. Бедата ощерился и понимающе кивнул. Схватил монгола за подбородок и поднёс засапожник к его горлу.
– Нет! Не надо, я всё скажу.
Я резко повернулся.
– Жить хочешь?
Степняк мелко закивал, кося глазами на близкий клинок.
– Тогда ты должен сказать то, что нас заинтересует. И подумай, прежде чем обмануть.
Монгол с трудом сглотнул и произнес:
– За нами идёт десять сотен тяжелой конницы.
– На каком расстоянии?
– В пять-шесть сангов.
– Цель рейда?
– Найти и уничтожить неизвестный отряд, который действует у нас в тылу.
Ага, мы пока неизвестный отряд, но силы, выделенные для нашего поиска и уничтожения внушительны. Уважают. И пленник совсем не прост. Я посмотрел ему в глаза.
– А ты непростой кыштым-цэриг. Слишком хорошо по-нашему лопочешь. Я думаю, ты сотник. Тушимэл, верно?
Степняк сглотнул и, не отводя глаз, кивнул:
– Харагул-цэриг.
О как! Повезло офицера разведки поймать. Хорошо, что его не упустили. Вот Лисин обрадуется.
– Что он сказал? Кто он?
– Сотник дозора, Макар Степанович. Ты хорошего языка поймал.
И сразу задал следующий вопрос монголу:
– Сколько таких отрядов в поиске?
– Пять. Впереди каждого идёт дозором легкая конница.
Так, это пять тысяч лёгкой и пять тысяч тяжелой конницы получается. Ладно, надо действовать.
– Хорошо, Буол, ты пока будешь жить. Потом я ещё с тобой побеседую.
Степняк чуть вздохнул и неожиданно сказал:
– Я знаю кто ты, бохадур.
Я посмотрел ему в глаза и, улыбаясь, ответил:
– Не сомневаюсь. – Повернулся к братьям Борзовым: – Увезти, к Кубину. Глаз с него не спускать, головой отвечаете.
Борзовы кивнули и, отвязав верёвку, уволокли изумленного монгола прочь, а я задумался. Почти тьма – это для нас много, чересчур много. Даже если вычесть из этих сил уничтоженную утром тысячу, но все равно их много, надо уходить. М-да, хорошо мы Батыю пятки отдавили, что он отрядил на поиски целый тумен, хотя ещё ни одного обоза с осадными орудиями не уничтожили. Отбили полон, и убили чуть меньше тысячи степняков. Две, если считать убитых сегодня.
К Рязани мы не успели, до взятия Коломны время ещё есть. Надеюсь, братья Варнавины найдут отряд Ефпатина, а наши дозоры обнаружат нужные нам обозы. Но просто бросать подготовленное место для засады не следует. Чёрт, засада на тяжелую конницу не рассчитана. На лесном пруду, где мы подготовили вторую засаду для конницы есть, где развернуться. Предполагалось по отработанной схеме перестрелять часть монгол, а потом ударить кованой ратью. И никуда бы они не делись. А с тяжелыми так не пройдёт – они все в брони и ответить могут будь здоров. Они не так поворотливы, как легкие, это конечно плюс, но если бы овраг в узких местах был не таким заросшим, где как раз лучше их всех прищучить.
А если… нет, подготовить-то место не успеем. Черт!
– Что будем делать, Володимир Иванович? Против десяти сотен тяжелых конных пойдём?
– Да… не по силам нам они. Хотя…
– Вот что, – я повернулся к Бравому, – Иван Пантелеевич, зови всех десятников.
Бравый кивнул и исчез среди деревьев.
– Макар Степанович, сколько у нас земляного масла осталось?
– Три ведерных бочонка, а что?
– Мало, а дегтя?
Лисин пожал плечами:
– В обозе должон быть. А что ты задумал?
– Погоди, Макар Степанович, поясню, как соберутся все, но сразу скажу, что поганым это не понравится.
Да, стильно они приодеты!
Я смотрел на тяжелых монгольских конников из-под большой разлапистой еловой ветки. Сразу видно, элиту против нас послали. Все в одинаковом прикиде и цвет у всех один – коричневый. Доспех у тяжелого всадника был обтянут кожей, даже шлем непривычной, вытянутой формы не имеет привычного навершия, он обтянут кожей и украшен бахромой по кругу. Кони тоже неплохо защищены, причем не только спереди. На головах, закрывая глаза, были надеты жуткие маски, наверно для устрашения врагов. Тяжелые всадники обычно врубаются во вражеский строй и ничем их не остановить. Только я знаю, как это сделать.
Издалека конница, плотно стоящая длинной колонной в овраге, была похожа на медленно ползущий бронепоезд. Колонна остановилась, не выходя на открытое пространство, ехавший впереди всадник что-то крикнул, и строй мгновенно закрылся щитами.
– Во дают! – Изумлённо прошептал Илья Лисин, а сидящий рядом Макар Степанович тихо сказал:
– На змия ползучего стали похожи.
Монголы в строю действительно сейчас напоминали огромного коричневого питона, который выполз из пещеры и озирается в поисках жертвы. Тем временем всадник спрыгнул с коня и присел, рассматривая следы.
– Он что-то заметил?
– Вряд ли. Следов-то там уйма и все ведут дальше в овраг, а наши следы мы зачистили, и снег, что шел всю ночь, нам помог.
– Эвон, как внимательно в след смотрит.
Макар Степанович заметил:
– Энто, похоже, тысяцкий.
– А он деготь и земляное масло не учует?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Хорошо бы нет.
Из-за поворота донесся топот, и показались скачущие всадники. Три часа назад по оврагу прошел монгольский дозор. Десять всадников покрутились, осматриваясь, и поскакали дальше. С вестями, почему-то, вернулось только трое.
– Макар Степанович, кого ты отправил в дозор на ту сторону оврага?
– Макарова Бориса Всеславовича.
– Добре.
Дозорные остановились у головы колонны тяжелой конницы и переговорили с тысяцким. Тот покрутил головой, как будто не веря тому, что сказали дозорные, и что-то крикнул. Бронированная колонна начала движение. Коричневая масса стала втекать на ровную гладь замерзшего лесного пруда. Рукотворная куча лесного мусора оказалась ровно посередине строя, который разделившись, стал обтекать её с двух сторон. Тысяцкий, глядя на кучу, остановился, потом посмотрел вперёд.
– Заметил, Володимир Иванович, он что-то учуял.
– Тише, Илья, не шуми.
И сказал всем:
– Приготовились. Стрелять только охотничьими стрелами. Пусть кучней встанут.
Тяжелая монгольская конница уже на две трети вышла из оврага. Скоро голова колонны войдёт во второй створ. Пора начинать.
– Бей!
Все разом выстрелили из луков и с пулеметной частотой начали опустошать заготовленные накануне вечером охотничьи стрелы. Раздался резкий выкрик, и монголы довольно быстро выстроились в круг. Лисин старший не стрелял, наблюдая за перестроением степняков.
– Эти стрелы им как укус комара. О, глянь, Володимир Иванович, в каре встали.
Я хмыкнул, глядя на эволюции поганых:
– Да нет, Макар Степанович, это не каре, это больше на яйцо похоже. Мы его сейчас изнутри… откроем.
Подал знак сидящему на сосне Демьяну и приказал лучникам:
– Приготовить боевые стрелы.
Горин с сосны выстрелил из арбалета зажигательной стрелой в большую кучу мусора и тут же по верёвке соскользнул на землю. В центре монгольского строя вспыхнуло пламя и зачадило черным дымом.
– А поганые-то не испугались.
Киваю, понятно, что они уже сталкивались с подобным в Китае, даже пороховые ракеты видели в действии, но то, что я им приготовил, монголы ещё не испытывали. Я смотрел на огонь, что охватил мусорную кучу, которую густо полили дегтем и нефтью, а потом накидали сверху снега. Ага, вот побежали огненные дорожки и от них загорелись так же политые дегтем и нефтью сваленные сухие ветки и всякая гниль на выходах из оврага. Но это не главное, главное то, что внутри сваленных веток. Там в центре выстроившихся монгол, под горящими ветками лежали шесть пороховых фугасов и бочонки с нефтью. Все, что я взял в этот рейд. Стоит только огню добраться до фитилей…
Бабах!
Сразу заложило уши.
Строй монгольской конницы вспучился изнутри. Монгол не просто раскидало, казалось, они просто разлетелись сами. Взрывная волна раздалась в разные стороны, выкидывая седоков и калеча лошадей. Огненные клубы выросли и охватили центр строя, немного лизнув огнем передние ряды. Все сразу заволокло сизым дымом, а ввысь выплеснуло черный столб. Что-то отлетело в нашу сторону и взорвалось. Вжикнули осколки, а все ели здорово качнуло взрывной волной. Что за пропорции были в этом старом порохе, если так вдарило? Я от неожиданности дернулся, и приготовленная стрела ушла в сторону. Сзади всхрапнули лошади, испугавшись грохота. А что творится там? Кони не так невозмутимы как их наездники. Грохот взрыва с огненным вихрем дали такой мощный импульс уцелевшим в первых рядах, что все монгольские кони беспорядочно понеслись в нашу сторону. Из сизого дыма выплеснуло с сотню лошадей и лишь половина с седоками. Но это была не атака.
С удивлением обнаружил, что наготове с луком стою я один, а все ратники остолбенели и пялятся, неистово крестясь, на поднимающийся черный гриб. Конная лава приближается, а бояре столбом стоят, мать ети! Срывая связки ору:
– Бей! Не стойте, столбом! Стрелой бей!
Толкаю рукой, стоящего рядом в ступоре, Лисина:
– Макар Степанович, вперёд.
Тот кивает и вскакивает. Ратники очухиваются и из-за густых елей начинают вытекать русские сотни. Они успевают разогнаться и ударить беспорядочно скачущих монгол, точней их остатки. Дым чуть рассеялся, и стало видно, как в центре пруда полыхает огонь, и мечутся горящие люди и лошади, постепенно их становится меньше. С удивлением вижу, что они проваливаются под лед, который просто сломало взрывом. Бояре сшибают выживших, и успевают остановиться у края слома льда. Вскакиваю на коня и несусь туда. Повсюду стоит запах горелой шерсти и плоти. До сих пор чадят кучи на выходах из оврага.
Вся дружина собралась по краям пруда. Завороженно смотрим на агонию тех, кто смог сбить огонь, но провалился под лед. Тонули люди, тонули лошади. Тяжелая бронь тянула на дно.
Не ожидал я такого эффекта. Не думал, что шесть фугасов со старым порохом, вкупе с бочонками нефти и дегтя, раскидают и сожгут почти всю тысячу степняков, вдобавок взрывом сломает лед, и остатки выживших провалятся в пруд. Прогнозировал уничтожение половины монгол, а остальных рассчитывал взять стрелой и конной атакой. Учитывая психологический эффект, затруднений бы не было. М-да. Не учел только, что от этого впадут в ступор и бояре.
Вот так, нечаянно, получилось проделать то, что случится у Александра Ярославича на Чудском озере с Ливонскими рыцарями.
Стоим в молчании, под треск горящих веток на выходах из оврага. Бояре на пруд смотрят хмуро. Кто-то произносит:
– Туда им и дорога.
Все кивают, соглашаясь. Облегченно вздыхаю, а то подумалось, что меня после применения пороха вкупе с нефтью, сторониться начнут. Почти в полной тишине раздаётся крик, от которого я вздрагиваю даже больше чем от взрыва:
– Володимир Иванович!
От леса к нам скачет Макаров Борис Всеславович, со всеми кто был в дозоре. Он осаживает коня рядом и выдыхает:
– Володимир Иванович, поганые идут.
– Где?
– С той стороны оврага. – Он осматривается и потрясенно спрашивает:
– А как это вы их? Что тут случилось? Что так громыхнуло?
Отмахиваюсь:
– То, что в обозах везли и земляное масло.
А сам задумался. Так, похоже, это появился другой поисковый отряд степняков. Легкая конница, а за ними и тяжелая. И дозорные, что остались у начала русла этой реки или оврага, могут показать дорогу сюда. Черт, как некстати.
– Борис Всеславович, далеко ли они и сколько их?
Макаров, морща нос от дыма и тяжелого запаха горелой плоти, сказал:
– К верхнему руслу многим числом подошли.
Так, какую сторону уходить? Путь, куда собирались, уже перекрыт. Идти вокруг леса, через место первой засады? А может…
– Демьян, пошли кого-нибудь…
Меня прерывает появление наблюдателей, оставленных следить за подходами недалеко от первой засады. Вынырнувший из-за елок ратник торопливо подбежал и выпалил:
– Боярин, поганых тьма идёт.
Понятно, перекрыли оба выхода. Знали? Нет, не должно. Скорей всего верны своей тактике. Надо выбираться из этих клещей, значит, придётся уходить лесом. Посмотрел на сотников и сказал:
– Так, собирайте людей, уходим через лес. Демьян, твои стрелки с той стороны оврага пришли?
– Нет ещё.
– Быстро всех сюда.
Я кликнул Садова:
– Тимофей Дмитриевич, ты идёшь первым. Обозникам скажешь, чтоб шли за тобой. Все остальные следом. Сотня Лисина идёт последней.
Повернулся к мрачно рассматривающему обширную полынью Макарову:
– Борис Всеславович, ты со своими останься и посмотри тут за погаными.
– Добре.
Через час, когда мы успели уйти достаточно далеко в лес, нас нагнал наш арьергард.
– Поганых набежала уйма. Злобный вой стоял, просто жуть.
Макаров улыбнулся:
– Я видел, как один головой о лед бился. А по нашим следам они не пойдут?
– Нет, Борис Всеславович, в лесу они бессильны, и монголы это понимают.
Идти через зимний лес тяжело. Приходится постоянно огибать завалы и часто растущие деревья. Порой тропа похожа на горный серпантин, и после очередного поворота сквозь стволы деревьев видишь то место, которое только что прошел. Это выматывает. Да и последние трое суток были трудные и динамичные.
После известия, что за уничтоженной тысячей легкой конницы идёт тяжелая, было принято решение не уходить, а сделать очередную хитрость. Я подробно объяснил, что хочу сотворить. Бояре сделали вид что поняли, хотя смотрели на предложение скептически.
Весь вечер, ночь и утро шли приготовления. В самом центре замерзшего водоема сложили все пороховые фугасы, обложили бочонками с нефтью и дегтем, я соорудил хитрый фитиль, и аккуратно завалили всё ветками и прочим лесным мусором. Потом всё обильно полили смесью нефти и дегтя и присыпали снегом, со срезанных в глубине леса еловых лап. Ими же замели все следы, ведущие к лесу. К вечеру опять повалил снег, чем облегчил нам маскировку. Осталось ждать подхода тяжелой конницы и обстрелять её безобидными для её охотничьими стрелами, чтоб заставить сгруппироваться вокруг фугаса. Что у нас и вышло. Бабахнуло на славу. Даже не ожидал такого эффекта.
Вот теперь скептики во взглядах нет и в помине, только смотрят больше с опаской.
Вскоре пришлось вставать лагерем на ночь. Разожгли костры и уселись у огня в ожидании готовности каши. Все выглядели смертельно усталыми, но всё-таки довольными. У костров шло бурное обсуждение разных эпизодов боев за прошедшие дни. Говорили и о сегодняшнем бое, но как о странном случае. Чаще сетовали, что и саблей не пришлось помахать, а вот про тот гром и огонь с черным дымом, очень похожий на растущий гриб…
Из темноты вынырнул Демьян и уселся рядом.
– Тихие дозоры проверил. – Он поёрзал, усаживаясь поудобнее, и спросил: – Володимир Иванович, а зачем мы в поганых охотничьими стрелами стреляли? Ведь толку от них никакого.
Лисин Макар Степанович улыбнулся и закрыл глаза, а Борис Велесов и Лисин Илья навострили уши.
– А ты на месте того тысяцкого что бы подумал?
Демьян задумался, пожал плечами:
– Ну, то, что вокруг охотники да простой люд собрались. И ещё что сами нападать не собираются.
Я наставил палец:
– Вот видишь, почти правильно. Схитрить и заставить врага недооценить противника, значит наполовину выиграть.
И тут подал голос Илья Лисин:
– Но проще было тяжелой стрелой их всех взять. Ведь ты, боярин, да Демьян по сотне могли в землю уложить.
– Неправильно мыслишь, сын. – Макар Степанович открыл глаза и с укоризной посмотрел на Илью:
– Не сотню, совсем не сотню. Думаешь, поганые стояли бы на месте, пока всех не перестреляли? Нет, они пошли бы в атаку. И только господь ведает, сколько воев полегло бы в той сече. А стреляя легкими охотничьими стрелами, мы заставили их собраться в одном, нужном нам месте. Ведь так, Володимир Иванович?
– Так, Макар Степанович.
– Всё-таки здорово бахнуло. Враз поганых раскидало, да ещё сожгло и утопило. Эх!
Илья зажмурился и продолжил:
– А хорошо бы собрать всех поганых на реке и бабах!
И он махнул руками, изображая взрыв.
Я усмехнулся:
– Так они и дадут себя уговорить.
А сам задумался. Хорошо бы чтоб так. Только вот фугасов не хватит на такую толпу. Всего шесть и осталось, да нефти с десяток бочонков.
– Ладно, бояре, давайте спать. Завтра, чую, трудный день у нас будет.
Мы стояли у самого края леса, ожидая результаты разведки. Из-за снегопада видимость была плохой, но на другой стороне поля, вдалеке, угадывалась стена леса, а за перелеском, что соединял лесной массив, что-то дымило. Оттуда через перелесок шла широкая полоса вытоптанного снега. Похоже, тут прошли монголы, а там дымятся остова сгоревших домов какой-то деревни.
– Боярин, поганые спалили деревню и ушли. Давно. Люда не видно, мыслю в полон угнали.
Кивнул дозорному и повернулся к Лисину:
– Макар Степанович, ты со своей сотней первым иди. Как деревню пройдёшь, то вставай у той опушки и жди обоз. В случае появления монгол нас не жди, уходи.
– Добре.
Лисин махнул рукой, и сотня стремительно пересекла поле, завернула в перелесок и скрылась в дымке снегопада.
Такая погода хороша для открытого передвижения, если бы не одно но. Монголы делают переходы в любую погоду и время суток. Поэтому из-за вероятности столкнуться с большим отрядом на открытом месте, дружина и обоз пойдут сквозь лес. Пусть дорога к лагерю выйдет дольше, зато мы не столкнемся со степняками, которые сейчас очень злые будут.
Пересекли поле, и за перелеском открылась картина сгоревшей деревни. Огромные, ещё дымящиеся, черные пятна пепелищ напоминали о том, что когда-то тут стояли дома и обширные хозяйственные постройки. В молчании проехали мимо, лишь задержавшись у темного пятна на снегу, которое падавший снег так и не смог прикрыть. Перекрестились и прочитали молитву.
Впереди раздались крики, и мы рванули вперед. Оказалось, что там дозор встретил уцелевших селян, которые успели сбежать в лес. Дозорные стояли вкруг, в центре которого стояла всего одна семья. Мужик с женой, к которой жалось пятеро ребятишек. Они с тревогой смотрели на нас. Я отправил сотни дальше в лес, а с обоими Лисиными и Демьяном подъехали к ним.
– Кто вы?
Мужик скинул шапку и, ломая её в руках, стал говорить:
– Мы здешние, из Выселок. – Он махнул рукой в сторону деревни. – Мохов я, Пахом. Вои степные налетели. Я их случаем увидел. Закричал предупреждая. Но токмо мои-то в лес и успели утечь. В лесу два дня прятались. Пожарище видели, но носу из лесу не казали.
И мужик стрельнул глазами на большой кустарник недалеко. Я посмотрел в ту сторону. А там кто-то есть.
– Эй, за кустами. Выходи.
Из-за кустов поднялся паренёк, по виду лет так на пятнадцать.
– Энто сын мой, Первуша. – мужик перекрестился и быстро добавил: – Павлом крещен.
– Иди сюда, парень.
Тот медленно приблизился. Смотрит насторожённо. Лисин хмыкнул и спросил:
– Ты не боишься ли нас, Павел?
Парень, сердито сверкнув глазами, выпрямился:
– А я ничего боюсь.
– Ладно-ладно, Аника-воин. Мыслю, ты все, что творилось в вашей деревне, видел?
Парень стиснул кулаки и кивнул:
– Я за околицей в кустах спрятался. Видел, как поганые по домам кинулись. Они согнали всех в одно место и спрашивали…
Я подался вперёд:
– Что?
– Видели ли они русских воев?
– Что, так и говорили «русских»? Или «урусов»?
– Русских.
Я и Лисин переглянулись.
– Что дальше?
– Никто ничего не знал. Так поганые обозлились и стали плетьми бить. Потом согнали всех в один дом и подожгли.
Парень отвернулся, а его мать всхлипнула.
Я прикрыл глаза. Всю деревню сожгли, вместе с жителями. Изверги, каких на Русь приходило немало, и ещё придёт. Чувствую, как в груди зарождается свирепая ярость. Они должны ответить за это. С трудом удается погасить пылающий в груди пожар. Скоро так берсерком стану. Ладно, надо думать дальше. Почему поганые спалили деревню? Бесятся от того, что нас не нашли? Начали свою месть, вырезая всех, кто меньше тележного колеса? И ещё странно то, что в их вопросе звучит не «урусуты», а «русские». Так может говорить только русский, или тот, кто долго жил на Руси. Один из восточных купцов, или их приказчиков? Скорей всего. Современная разведка, мать её.
– Что скажешь, Володимир Иванович?
– Скажу, Макар Степанович, что надо с этим Буолом поговорить ещё раз. Идем без дневок. Думаю, лошадки выдержат. Как мыслишь, до вечера успеем?
Лисин кивнул:
– Должны.
Парень выступил вперёд:
– Возьмите меня, бояре. Я из лука метко стреляю.
– Павша! – Мужик вскрикнул и опасливо покосился на нас.
Не глядя на отца, парень твёрдо повторил:
– Возьмите меня, бояре. Я отомстить хочу. Там Софьюшку… мою погубили… – И Павел сильно, до скрипа, сжал зубы и отвернулся.
Сердце сжалось. Софья, как там она? Вздыхаю и смотрю на беженцев.
– Возьмем всех. Макар Степанович, будь добр, ты их в обоз определи. Демьян, как приедем, ты, парня к себе заберёшь, и посмотришь, что может. Всё, бояре, вперёд.
До основного лагеря добрались даже раньше, удачно скрываясь от многочисленных монгольских дозоров. Кубин, предупрежденный о нашем приходе тихим дозором, встречал у края болота, что был вокруг лагеря. Он спросил, кося взглядом на проезжающих ратников:
– Ну, как прошло, все живы? Бой с тяжелой конницей был?
– Да, был, был. Отлично всё прошло, Матвей Власович. Даже раненых не имеем. Макар Степанович, вон подтвердит.
Лисин кивнул:
– Это так, Матвей. Правда, в этом придумка Володимира Ивановича помогла. За раз, почти всех поганых в ад отправили. Господи, помилуй. – И Лисин перекрестился. – Но поработать сабелькой пришлось, правда как-то странно получилось – в бою с легкой конницей у нас язвлёные были, а тут нет.
Пропустили мимо себя всю дружину вместе со всем обозом и поехали последними. Кубин махнул рукой.
– Про то, что наперво было, я знаю. Мне братья Борзовы всё обсказали. А что ты там, Володя, сотворил-то?
Усмехнувшись, я сказал:
– Да фугас я из всех бомб собрал, и все бочки с нефтью и дегтем в центре поставил.
Кубин понятливо кивнул:
– Адскую машину зорвал, значит. А как ты всех монгол у бомбы собрал-то? И как зажигал?
Я подробно пересказал деду Матвею все события. Потом свои впечатления высказал Лисин. Не хватало только, чтоб дополнить рассказ, детского восторга Лисина-младшего, который вместе с Демьяном Гориным ехал где-то впереди колонны. Впечатленный Кубин покачал головой, как бы не веря, и произнес:
