Текст книги "Завещание предков (СИ)"

Автор книги: Владислав Стрелков

15

 
Там общий бой: толпа толпу теснит,
Пирует смерть, кровь брызжет, сталь звенит.
Тот меч занес и, не свершив удара,
Оцепенел, разрубленный мечом;
Тот в ярости губительного жара
Не слышит ран и рубится с врагом;
Иной копье из тела вырывает
И в судоргах влачится по земле;
Тот навзничь пал – и язва на челе;
Тот, жалостно стоная, издыхает,
Подавленный израненным конем;
Кто смерть зовет, кто битву проклинает:
Обширный ад на поле боевом!
(Н.Языков)
 

Тяжел и долог путь целого войска там, где нет дорог. Что есть дороги на Руси? Реки. Других путей нет, и по ним петлять, добираясь до нужного места, всё же долго. А где найти корабли и лодки для множества людей? Идти напрямую тяжело, но всё-таки короче.

В первый день прошли почти половину пути. И, переправившись через Керженец, встали на дневку у деревни Хохломы. Почти шесть сотен народу, из них только пять подготовленные ратники, способные сходу построить надёжную оборону в виде каре. Остальные были охотники, что присоединились к войску перед самым отходом к Новому Городу, который в будущем и будут звать Нижним Новгородом. Самих охотников на стоянках брались обучать уже сами бояре, так что в итоге можно засчитать ещё одну сотню. Но это потом, как готовы будут, а пока нам нужны обозники и разнорабочие.

Пять сотен ратников, пять сотников. Велесов Борис Владимирович, Лисин Макар Степанович, Садов Тимофей Дмитриевич, Бравый Иван Пантелеевич и Горин Демьян Агеич. То, что у Демьяна фамилия Горин, несколько удивила. Подумал, что однофамильцы, но объясняется всё просто – в той деревне у всех была одна фамилия по основателю рода.

Борис Велесов сам просил дать ему десяток, а не сотню, но после серьёзного разговора с дедом Матвеем согласился стать сотником.

Стали размещаться на поле у деревни. Быстро ставились палатки и зажигались костры. Осень хоть и выдалась тёплой, но по ночам было холодно. На всякий случай проверил телеги, на которых везли порох и стрелы с контейнерами для зажигающей жидкости. С порохом всё нормально, не подмочили, переправляясь через речной брод. Хотя самого пороха осталось только половина, так как после перетирания в единый порошок свои свойства в основном он потерял, и использовать как фугасы или в виде гранат на стрелах можно было только часть. Из этой части изготовили дюжину бомб, сделав толстостенные глиняные горшки с узким горлом, и пять десятков стрел-гранат. А из остального, что, только шипя, еле горело, решили сделать замедлители, типа шнура, и зажигающие части к стрелам с нефтью. Остаток пороховой некондиции тоже взяли с собой. Вдруг пригодятся. Емкости для нефти к стрелам сделали из бересты, по типу тонких кружек, только пропитав их смолой и насадив на древко. Но при испытании оказалось, что нефть медленно разъедает смолу и начинает течь. Тогда было решено везти нефть отдельно и наполнять зажигающие стрелы перед выстрелом. Пытались делать глиняные ёмкости, но вкупе с жидкостью они давали большой вес, а такие стрелы летели недалеко. Для метания тяжелых стрел сделали два десятка арбалетов, как их назвали мастера – самострелов. Улыбнулся, тут вопросов нет, как же ещё назовёшь арбалет? Образец взяли с моего арбалета, но предельно упростив конструкцию. Получились обычные арбалеты-самострелы, какие я видел на картинках в военной энциклопедии ещё в детстве, когда собирался его сделать сам. Ими и стали метать зажигательные стрелы, попутно сделав по пять десятков обычных болтов, со срезнем в виде насадки.

Но результат от применения зажигательных стрел бояр впечатлил. Стреляли по изготовленным макетам камнемётов с двухсот метров, почти максимально задрав арбалеты вверх, по направлению к цели. Стрелы, взлетев, навесом опускались к макету и вспыхивали огнем и черным дымом. Несмотря на то, что макет был сделан из сырого дерева, горело всё. Даже упавшие мимо стрелы становились островком сплошного огня. Впечатлило даже меня.

Так, с боеприпасом всё в порядке. В очередной раз накрутил хвосты ответственным за него ратникам, и под усмешки деда Матвея мы поехали к деревне. Бравый уже давно звал в гости к его здешней родне.

Морось, что уже пару часов мочит нас, порядком надоела, а ведь только началась. Мелкие капли воды собирались в более крупные и скользили по намасленному железу. Ещё вчера, предупреждённые Кубиным, сообщившим, что начинает ломить старые раны, а это к смене погоды, мы намазали маслом и жиром всё, что могло ржаветь. До этого нас радовали солнечные дни, несмотря на конец октября. Лисин, по приметам предположил, что зима будет снежной и морозной. Надеюсь, что это так. Много снега нам на руку. Если наш отряд не увеличится, то от открытых столкновений с монголами придётся забыть, или оттянуть этот момент как можно дальше. Эх, и наговоримся мы с дедом Матвеем, убеждая бояр, ведь всего им не объяснить. Жаждут мести, причём большой мести. Боюсь, что в этом порыве могут увлечься, тогда все планы насмарку.

Если не будет пополнения, то задачи у отряда сводятся к диверсиям в тылу у монгол, а именно, первым делом: уничтожение камнемётов и обозов с камнями, без них взять приступом город будет проблемно; отбитие полона; увод табунов и отар. Конечно, еду они найдут, но вот что монголы будут делать без запаса коней, у них хоть и выносливые лошадки, но на одной далеко не уедешь; ну и уничтожение мелких групп степняков числом до тысячи. Думаю, с хорошо подготовленными засадами, можно переварить и тысячи полторы. И пока стрелами их не закидаем, то никакой копейной атаки. Будем бить по их же принципу. Размышления прерывает голос деда Матвея:

– Встанем тут.

Осматриваю поле, где предстояло перед переправой встать на стоянку. Вполне подходит. Вытянутое, чуть искривлённое, может вместить всех, вместе с обозом.

Кубин, да и остальные сотники, говорили уже не раз, что Новый Город недалеко. Я кивал, хотя прекрасно ориентировался здесь. Реки, хоть и не похожи на то, что я помню, но текут-то примерно там же. Да и холм с городом всегда был виден издалека, кстати его и видел недавно, пока на поляну с холма не съехали. Пока бояре разведают насчёт переправы, будем стоять вдалеке, на всякий случай. А то запрутся в крепости и все лодки на тот берег перегонят. Вернулись головные дозоры, вместо них ушла группа бояр во главе Лисина, искать место и плавсредства, чтоб переправить наш боезапас вместе с телегами, которые планировалось в городе обменять на сани.

– Матвей Власович, а как при нужде гонцы, или бояре, что приходят к князю с этой стороны реки, переправляются?

– Лодки есть, в надёжных местах припрятаны. Да и некоторые рыбаки не прочь на перевозе заработать.

М-да, в наше время до Нижнего Новгорода можно добраться за полтора часа, и платы за проезд по мосту нет. А здесь переправляться через большие реки как Волга – проблема. Особенно осенью, когда холодно. Как рассказывал Кубин, обычно переплавлялись, нагрузив вещи на небольшой плот, срубленный и связанный из двух сухостоин, верёвку в руку, а сами, взявшись за гривы коней, в воду и на другой берег. Хм, октябрь месяц. Как-то не улыбалось лезть в почти ледяную воду. И воздухе, сразу похолодало с приходом дождя.

Костёр весело трещал. Ратники грелись у костров и ждали, когда сварится каша и прожарится мясо. По дороге, бояре, жадные до охоты, настреляли оленей. Это хорошо, так как сэкономим запас продовольствия, которое, подразумевалось, пополнить в городе на торгу. Нам тут до морозов стоять, а чем кормить такую ораву всё это время? Деньги, то-бишь гривны ещё есть, но и им приходит иногда конец. В запасе драгоценности и две зажигалки. Продам ещё одну и смогу обеспечить продовольствием шесть сотен ратников запасом круп на месяц. Но если только продам, как и первую – более трёх гривен. Есть надежда на хорошую выручку от золотых украшений и прочего. Торг у Нижнего должен быть, недаром позднее город так на торговле поднимется. Слияние двух рек, а реки на Руси главные артерии, тем более, такие как Волга и Ока. А как насчёт торга сейчас?

– Власыч, а торг у Нижнего сейчас большой?

Кубин кивнул:

– А как же, конечно. – И, усмехнувшись, добавил:

– Что, драгоценности или чудо-огниво продать задумал?

– Ага. Круп да хлеба купить. И ещё по надобности всякого. А на счёт зажигалки – эксклюзив он и в Африке эксклюзив.

Кубин засмеялся:

– Вот потеха-то – вечное огниво. А насколько её действительно хватит?

Пожимаю плечами:

– Баловаться с огнем не будет, хватит на год. Зажигалка-то пьезо и газа она полная.

– Чудные вещи у тебя.

Топот коней возвестил о возвращении разведки.

– Переправиться можно сейчас. Там два струга и десяток лодок у берега, из деревень десятину везут в Новогород. На той стороне лодия стоит, на счёт телег с хозяином можно сговориться, зараз обоз переправим.

Вот и отлично. Хорошо, что вплавь переправляться не придётся, а то тратить самогон, приготовленный для медицинских целей, было неохота. А нагнали мы его прилично. Все мои двухлитровые пластиковые бутылки, обделанные берестой, под завязку залиты первачом. Ещё с десяток глиняных кувшинов заполнены самогоном. Естественно не обошлось без дегустации. Весь самогон, по нашему решению, только для лечения ран, но в одну бутылку залили настой на коре дуба, малины и лесной мяты.

Думаю, за перевоз всей дружины, больше гривны не возьмут. Впрочем, финансовыми вопросами пусть дед Матвей занимается, он в местных ценах поднаторел за тридцать лет. А переправой и прикрытием займётся Лисин Макар Степанович.

Через час караван телег уже подходил к берегу Волги. Там нас ждали струги и одна ладья. Как-то Кубин сумел договорился с купцом и хозяевами стругов. Интересно, сколько это стоило? А переправлялись через Волгу чуть ниже слияния Волги и Оки. Лошадей по деревянным сходням загнали на ладью, а сами сели в струг, стоящий рядом. Широка река Волга. Переплывая, жадно разглядывал противоположный берег. Крепость видна плохо. А остальное…

Странно было видеть отсутствие набережной и знаменитой Чкаловской лестницы. И ещё многого, что я привык видеть. Приставали к берегу напротив места, где в далёком будущем будут стоять трамплины для лыжных прыжков. В этом месте был сделан причал, от которого, петляя, на холм уходила дорога. С причалившей вслед за стругом ладьи, на берег стали выводить наших коней.

– Тимофей Дмитриевич, присмотри за выгрузкой на этом берегу.

– Присмотрю, Володимир Иванович.

Я, Кубин и Борис Велесов, в сопровождении бояр Бедаты Ивана Григорьевича и братьев Варнавиных, поехали по дороге к крепости Нового Города.

По дороге обогнали несколько телег, везущих товар в город. На одном из поворотов вдруг ощутил на себе острый взгляд, причем смотрели с холма. Странно, кому это надо? Монголам? Нет, это называется паранойя. Князю? Так я сам к нему иду, или он всё же опасается меня? Ну да – пять сотен это уже сила, если считать, что княжеская дружина имеет столько же ратников. Тогда паранойя уже у князя. Если он, конечно, тут, в Нижнем Новгороде. И на какой ляд наблюдателя на подступах к городу сажать, если вся дружина прекрасно видна с холма? Проверяют, каким количеством к городу идём? Скорей всего. М-да, значит, опасается князь меня. Предвижу серьёзный разговор. Придётся всё рассказывать и объяснять, хоть бутылку доставай. Э, нет, она для экстренных случаев.

Дорога с пристани вышла на огромное поле, на котором паслись большие стада коров и табуны лошадей. А здесь довольно людно. Колонны телег и группы людей вытянулись вдоль дороги, ведущей к крепости. Вслед за нами к городу повернули телеги, которые мы обогнали.

Вдалеке я увидел стены крепости. Земляной вал с высокими стенами. Прямая дорога вела к огромной башне с воротами.

И тут, с приближением к крепостной стене, появилось странное чувство, что сразу и не объяснить. Что-то похожее на смесь восторга, страха и нетерпения. Ну, восторг – это понятно, нетерпение тоже, а вот страх.… Нет, я не боюсь князя, монгол тем более, и смерти я не боюсь. Умирал уже три раза. Нет, если считать Керженскую сечу, то четыре. Это, скорей всего, страх перед неведомым и непознанным. У Китежа испытал подобное, но не так остро. А сейчас…

Кто сказал: «увидеть Париж и умереть»? Глупая поговорка. Каково увидеть легендарный Китеж? А древний Нижний Новгород? С одного этого от восторга можно кони двинуть!

Но умирать я не собираюсь. Даже усмехнулся своим мыслям. «Двинуть кони», ха-ха! Вон они, кони, весело идут легкой рысью.

Дед Матвей что-то сказал, но я его не расслышал. Картина городских укреплений меня захватила. Я жадно рассматривал всё. Высокая стена закрывала собой весь город. Башни, а их было видно только четыре, три в ряд и одна чуть в стороне. Дорога упиралась в самую большую башню. Высокие десятиметровые стены от неё ровной линией расходились до башен угловых. Частые узкие бойницы на стене были прикрыты сверху деревянным навесом, как и на самой башне, которая очень была похожа на Вершинскую, только гораздо крупней. Но, в отличие от крепостницы в Вершах, башни и стены были полностью сложены из дуба. Мощные венцы уходили под самый шатёр башенной крыши. Башенные выступы гораздо шире, с люками для литья кипятка или горячего масла на штурмующих. Широкий мост с уходящими цепями к башне одновременно служил внешними воротами. Всё внушительное и неприступное. На первый взгляд. Но…

Но если бы не осадные орудия, а у монгол они есть. С ними придут китайские инженеры и камнемёты, изготовленные ими. Эх, пушку бы сюда, да что пушку, хватило бы эрпеге, чтоб уничтожить все осадные приспособления, ведь камнемёты не метали валуны далеко. Можно и по монголам стрельнуть. Хотя…

В лучшем случае получим с полтора десятка убитых и много временно испуганных.

Что-то мои мысли не туда понесло. Какие, к чёрту, эрпеге?

Тут я чуть не свалился от пришедшей мысли. А ведь китайцы в это время порохом вовсю пользовались и наверняка пытались применить его свойства против захватчиков. Если это так, то можно ожидать от монгол применение пушек и даже ракет. Нет, об этом лучше не думать. Если они есть, то будет скверно.

Перед въездом в крепость дорога сделала петлю. И после двух поворотов, с глубоким рвом по краям, уперлась в подъёмный мост. Мы объехали по краю дороги очередную колонну груженых телег, въезжающих в город, миновали десяток ратников, которые на нас взглянули мельком, и, перекрестясь на образ над проёмом ворот, проскочили длинный шлюз башни. Как и ожидал, конструкция внутри подобная Вершинской. Отличается только большим количеством бойниц. На выезде Кубин перебросился парой слов с охранниками. Странно, в город мы въехали беспрепятственно, хотя телеги и простой люд на въезде досматривали. Или тут ратникам доверяют, или про нас знают. Скорей всего, второе. Кубин выслушал охранника и махнул рукой.

– К кремлю.

От городских ворот к детинцу шла прямая улица, не в пример Вершинской, широкая и с двухэтажными домами. Только отъехали от городской стены, как опять появилось чувство острого взгляда. Создаётся ощущение, что о каждом нашем шаге тут же сообщают пернатыми эсэмэсками князю. Другой быстрой связи тут нет. А голубей хватит? Сразу захотелось похулиганить – пусть вспотеют все писцы и устанут голуби. Все эти телодвижения и пристальные взгляды в спину, от которых у меня скоро глаза на спине отрастут, означают, что Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович тут.

Главная улица выходила на широкую площадь перед кремлём, тут же располагался торг, как я понял не основной. На побережье, у самом берега, располагался основной торг. А здесь разный люд торговал мелкооптово. Продукты, хлеба, разного вида, крупы, привезённые с поместных земель, в основном с южных. Одежда, другая всячина, но, по словам Кубина, лучше спуститься к берегу, где оптом взять что-либо гораздо дешевле. Но договариваться с купцами лучше здесь, в гостевых дворах, так как основные амбары находятся в посаде, за городской стеной.

Раздвигая толпу, медленно едем к главной башне кремля, ничем не напоминающую Дмитриевскую. Ну да, до её постройки ещё далеко, и кремль тут пока деревянный, не такой, как привык его видеть. Естественный овраг опоясывал Нижегородский кремль по периметру. Деревянные и более высокие, чем в будущем, стены, но аналогичная по форме башня, с пирамидой крыши и более многочисленной охраной у входа. Спешиваемся у моста и, ведя в поводу своих коней, останавливаемся у входа. Над воротами висит образ богородицы. Осеняем себя крестным знамением, и только после к нам подходит ратник из охраны.

– С чем пожаловали, бояре?

Ага, пока ехали, было ощущение, что о нашем визите известно всем. А эти или комедию ломают или ко всем так обращаются. Только по ним было видно, что мы исключение, и они прекрасно знают, кто мы. Интересно, сколько голубей прилетело сюда с сообщениями о наших телодвижениях?

Три часа! Блин, я уже отвык сидеть без дела. Столько времени ждать, когда Великий князь соизволит нас принять. Волной накатило раздражение. Стараясь унять злобу, стал, не знаю в который раз, рассматривать узоры и резьбу, которые богато украшали большую светлицу с широкими лавками по краям. Большой стул, по-видимому, княжеский трон, стоял на выступе у самой стены. По виду очень неудобный. Долго на нём сидеть я не стал бы. А князю удобно? И где его носит? Чтоб он на этом кресле всё себе отсидел! Это, наверно, князь за то, что я к нему вовремя не явился мстит. Только мстя мелковата будет. М-да, в злости и не то на ум придёт.

Чёрт, а ведь дружина давно переправилась и, скорей всего, уже в городе. В кремль её вряд ли пустят, если князь всерьёз опасается нас. Бояре ведь ему на верность не клялись и крест не целовали. Получается как в поговорке: «Вассал моего вассала не мой вассал», вот только я ему никто. Крест на верность целовать не собираюсь. И надо мной только Бог и земля Русская, которую я и буду защищать. А использовать себя и дружину в политических играх я не дам. И в подчинение не пойду. Как помнится из истории, стратег он никакой, даже из рассказов вернувшихся ратников с битвы при Калке выводов не сделал. А как он битву при Липице продул?

Как там бояре? Чем занялись? Не думал я, что так выйдет, и о размещении их как-то не подумал. Считал, что всех пустят в кремль, тем более, что тут разместить можно и большее количество ратников.

Чёрт! Пытаясь успокоится, встал и стал мерить шагами пол. Немного сумрачно тут. Света от слюдяных окон мало, и недостаток света дополняют свечи, который чадят страшно. Остальные мои спутники покорно сидят на лавке и потихоньку дремлют, мне же свербит, невмочь уже. Ну да, им привычно ждать приёма – князь, все-таки. А у меня никаких особых чувств к нему нет, он для меня интересен как исторический персонаж, который дал отпор монголам, хоть и бездарно. И ещё как будущий святой. М-да. Похоже, нас на терпение испытывают, и я думаю, другие испытания будут.

Как только дело у ворот кремля наконец разрешилось, нас проводили к большим хоромам, стоящим на месте будущего дома правительства, верней, чуть в стороне, так как ориентироваться сложно. В кремле на протяжении веков постоянно всё перестраивалось, и точно сказать, что и где будет стоять, невозможно. Выделили каждому светлицы, порекомендовали снять всё вооружение и бронь – допустили оставить на поясах только ножи – и ждать приёма в большой светлице. Ждём, блин, уже третий час. Надоело. Кубин, дремавший все это время, потянулся и посмотрел на меня, меряющего шагами светлицу. Чёрт с ним, с князем, пойду проветрюсь, заодно осмотрюсь – древний кремль изнутри посмотрю.

– Я выйду во двор, воздухом подышу.

Дед Матвей кивнул и опять откинулся на стену. Только вышел в просторные сени, как сразу ниоткуда появились пара добрых молодцев, одинаковых будто близнецы, и перегородила мне проход:

– Куда?

Я показал пальцем:

– Туда.

Ёмко и лаконично. Оба нахмурились, сдвинув брови, наверно, сложный для них ответ. Я протёк между ними и вышел на крыльцо.

Лепота – это правильное слово. Оно очень подходит для описания того что я видел. Моросящий дождь кончился, и в разрыве туч показалось солнце, красиво осветив кремлёвский пейзаж. Конечно, в камне своя красота, но деревянные строения имеют свой необычайный шарм. Что говорить – Россия без деревянного зодчества не Россия. А ведь всё построено без привычных потомкам гвоздей. Ровные ряды венцов уходили ввысь, узоры на оконных окладах завораживали замысловатой резьбой. Напротив стоял каменный храм Архистратига Михаила, который возвели сначала деревянным, а потом почти сразу его перестроили в камне. На церковном крыльце входа, по бокам, в непривычном для этого периода стиле, как сторожа, сидят каменные львы. Из прочитанного помню, что храм будет служить домовой церковью и усыпальницей нижегородских князей. Но пока это главный храм кремля.

Я спустился с крыльца. Пройдусь и подышу чистым воздухом. Всё-таки непривычно. Там, в будущем над огромным промышленным городом будет висеть темное марево смога – бич современных городов. А здесь его нет и не будет целых семь столетий. И курить меня уже не тянет! Здоровый образ жизни, непривычный чистейший воздух и чистая, хорошая еда, без пищевых добавок, сделали своё дело. Даже не заметил как перестала тянутся рука в карманы в поисках сигарет и зажигалки. Славно, а ведь в прошлом, то есть в будущем, неоднократно пытался бросить. А тут, занявшись настоящим делом, сам не заметил, как ушли раздражение и постоянный упадок настроения. Стаж курильщика у меня о-го-го!

А ворота в башне закрыты. Многочисленная охрана на башне и стенах смотрела наружу. Значит, не хотят пока пускать пять сотен ратников в кремль. Боятся. Кстати, как там они? Ничего, там Лисин Макар Степанович за старшего остался, он опытный боярин, с ним не пропадут. Как сказал дед Матвей, гостевых дворов достаточно, найдут место, где расположиться. Вопрос только в деньгах, а они у Кубина. Насчёт постоя и запасов для дружины надо решить сразу. Только князь все дело тормозит, блин. Давно бы принял, и все вопросы снялись.

Направился к противоположной стороне кремля, смотрящий на великолепную панораму волжских просторов. Вид с нагорной части и в будущем был необычайно красив. А сейчас и подавно. Нет ни волжского моста, ни привычного ансамбля Нижегородской ярмарки, вообще на том берегу Оки ничего нет. Как нет и города Бор на противоположном берегу Волги. Сплошь девственная, не тронутая человеком природа. А ярмарка, то есть торг, внизу, на этом берегу, но его не увидеть – закрывают крепостные стены. Кстати, сам кремль сейчас маленький по площади. Это потом его перестроят в камне, отодвинув стены наружу и увеличив площадь кремля в два раза.

– Эй, ты, а ну вернись в терем.

О, это те двое из дворца – одинаковы с лица. Большая ладонь накрыла моё плечо. Ага, вот и первая проверка – на силу. И выбрали-то каких бугаёв, уважают! Хорошо, будет вам шоу.

Я не стал дожидаться, когда второй близнец схватит меня за руку. Проскользнул за спину первому с захватом руки – правой за пальцы, левой за предплечье. Второй хватает руками воздух и удивленно разворачивается. Скрутил кисть бугаю и, чуть заломив пальцы в болевом захвате, почти легко разворачиваюсь с одним из близнецов ко второму, теперь первый семенит передо мной, мешая брату приблизиться.

– Ой-ой, ш-ш-ш…

Парень привстал на цыпочки и зашипел, как змея. Шипи-шипи, родной, послужи-ка мне стеной. Несмотря на то, что выглядят увальнями, двигаются парни быстро. Один мечется, пытаясь схватить меня, второй с моей помощью ему успешно мешает. Ох, спасибо тебе, Геннадий Сергеич, за твои занятия по айкидо, вот и пригодились. Главное, им в захват не попасть – вон какие мышцы, как у мамонтов, не заметят, как раздавят.

Немного потанцевали таким макаром. Один, сопя, пытается меня достать, второй шипит от боли и, как марионетка, повинуется мне, закрывая меня собой от своего брата-клона. Наконец, первому надоел этот мой сюрпляс, и он решил убрать мешавшее препятствие. Его брат взвыл, так как тот дёрнул его на себя, пытаясь вырвать из захвата руку. Исполать вам, отпускаю, летите. Не ожидавшие такой подлости парни свалились кучно в сырую, ещё зелёную траву.

Краем глаза заметил, как на втором этаже княжеских палат приоткрылось окно. Князь интерес проявляет? Ну-ну, посмотри, как твои молодцы поваляются.

Наконец мокрые и очень сердитые близнецы вскочили и, сверкнув глазами, развернулись ко мне.

Первый потёр свою руку и, по-медвежьи взревев, кинулся на меня. А вот зря так он. Увернулся и подбил ему ногу так, что тот пролетел несколько метров и опять растянулся на мокрой траве, а я встретил второго близнеца, который тоже собрался сграбастать меня за ворот рубахи, одновременно занося свой пудовый кулак для удара. Не кулак, а бронебойное ядро, если попадёт, боюсь, не выживу. Только зря он так, конечно, кто как не я ему объяснит, что нападать таким макаром на хоть как-то владеющего айкидо – это заранее проиграть. Хорошо нам на занятиях по бээспе вдолбил Сергеич, говоря, что кроме захватов руки нам это пригодится. Шагаю в сторону, и его левая рука легко попадает в захват, болезненно скручиваю пальцы, и он, вытянувшись, как заправский кавказец, начал семенить, изображая лезгинку. О, первый уже вскочил, значит, опять надо прикрыться братом. Поворачиваюсь, и бугай покорно идёт по кругу, а куда он денется? Мелькнула мысль, а что, нормально, должно получиться. Веду близнеца вокруг себя, постепенно ускоряясь, так как второй вот-вот меня схватит. Направляю моего визави навстречу брату. Удачно. Раздаётся звук, похожий на щелчок двух бильярдных шаров – близнецы, стукнувшись головами, в обнимку оседают на землю. Вокруг раздаётся одобрительный гул. Оказывается, в небольшом отдалении толпятся и наблюдают за нашей схваткой ратники, да и со стен стали поглядывать, а у крыльца стоит группа бояр, среди которых хмурый Кубин, чуть бледноватый Борис, напряженные братья Варнавины. А рядом….

Нет, не князь, боярин в богато украшенной брони. Уж слишком крупный телом, князь поменьше будет. Так, я понимаю, что представление можно заканчивать. Глянул мельком на братьев-близнецов, те, потряхивая головами, сидели на земле. Отдохните пока. Направляюсь к крыльцу. И вдруг вижу, как Кубин хмурится ещё больше и начинает головой подавать мне знаки. Что это значит, я понял мгновение спустя. Сначала резкий и радостный выдох рядом. Потом руки сжало, как тисками, и раздался злорадный смех:

– Попался, злыдень.

Чёрт, шустрые парни и от нокаута быстро отошли. Где, мои глаза были? Расслабился, идиот. Ведь этим двоим не сказали, что всё, представление закончилось. Перед тем как меня заломили к земле, успел увидеть недовольное лицо того боярина.

Ассс…

Руки заломили мне кверху с двух сторон, жестко ухватив за локти. Парни хихикали и радовались, приговаривая:

– Загнуть-загнули, щас…

А вот хрен вам. Сцепив зубы от боли в суставах, из последних сил кистями рук ухватываю края кожаных безрукавок и ткань рубах, потом резко напрягаю руки. Парни сильней сжимают их и, приподнимая меня так, что я провисаю, как на дыбе, и чуть расходятся в стороны.

– Ну и куда ты рыпашься?

А это мне и надо. Отталкиваюсь от земли и перекувыркиваюсь. Как в замедленном кино, мои ноги оказываются вверху, парни от неожиданности делают шаг друг к другу, ещё крепко меня держа и пытаясь свободными руками дать мне под дых. Но их кулаки пролетают мимо, что совсем сбивает их с устойчивости. Вы погодите, не падайте, дайте закончить. Оба вдруг взвывают. Конечно, я ведь кистями рук вместе с рубахой и краем безрукавки кожу из-под мышки прихватил, а теперь руки скрутились. Больно? Сейчас ещё больней будет. Сам еле терплю. Ноги уже идут вниз, сразу их поджимаю, и у самой земли они расходятся в стороны, сбивая парней с ног, а сам я, опять шипя уже от боли в паху, сажусь на прямой шпагат. Близнецы рухнули рядом, опять стукнувшись головами.

А у меня внизу как огонь разожгли. Когда последний раз растяжкой занимался? Ох и долго болеть будет. И зачем так сделал? Вырубил бы по очереди, и вся недолга. Изобразил, называется, Джеки Чана.

Встаю чуть коряво, как бы по частям. Немудрено, болит всё – от рук до ног, особенно пах. Гляжу на собравшихся бояр через мельтешащие в глазах светлые искры. Года ведь уже не те, чтоб такой цирк показывать. А все зрители молчат, но по изумлённым лицам видно, что впечатлены. Даже Кубин не так хмур, а дородный боярин улыбается криво, но смотрит не на меня. Потом показывает на шевелящихся в очередном нокауте близнецов и говорит в сторону ратников:

– Смолин, Бессчастный! В людскую их отведите да посмотрите за ними, чтоб не учудили чего.

Потом поворачивается ко мне. Вид, конечно, у меня не ахти, после борьбы-то. Но куда деваться? Поправив пояс и местами мокрую одежду и морщась от боли в паху, шагаю к крыльцу.

– Знакомьтесь, бояре. – Кубин показывает на меня. – Это боярин Велесов Владимир Иванович. А это сотник княжеской дружины боярин Дорофей Семенович.

Вот и познакомился с ещё одной исторической личностью. Он тоже, как и князь, погибнет в Ситивской сече. Но до неё ещё далеко, может, и обойдётся, если у меня всё получится. Улыбаюсь и, приложив руку к груди, говорю:

– Здрав будь, Дорофей Семенович.

Тот улыбается и протягивает мне руку. Крепкая рука у сотника, а он оглядывает меня и говорит:

– Сразу видать – Велесовская порода. Знавал я отца твоего. Крепкий и справный боярин был, хоть и горд больно.

И хлопнул меня по руке, отчего я чуть не взвыл, близнецы держали крепко, и рука теперь жутко болела, как после ожога, но вида я не подал.

– А ловко ты, Володимир Иванович, братьев Борзовых увалял, ловко. Хоть и по виду не силён кажешься.

Он красноречиво посмотрел, как уводят за терем идущих на полусогнутых ногах близнецов. Ну да, каждый из них здоровей меня минимум в полтора раза. Кстати, Демьян, когда окрепнет и заматереет, станет таким же. Это я, получается, двух Демьянов увалял. А Дорофей Семенович махнул рукой и сказал:

– Ну да ладно, пойдёмте, бояре, князь ждёт.

Угу, натешился князюшка зрелищем, а теперь и поговорить захотел. А мне, после своих идиотских кульбитов, спасу нет как спать захотелось, и страшно заныли растянутые мышцы. В следующий раз, блин, дам сразу в торец драчунам. Вот был бы тут наш спец по рукопашке, Боровой Геннадий Сергеич, просто увалял бы всех и не упарился, а мне до его мастерства, как до Китая на карачках.

Только мне почему-то кажется, что испытания не закончились. На кой это надо? Ладно, посмотрим, как дальше дела пойдут, а там решим, что делать.

Вошли в терем. В большой светлице, где мы сидели, ожидая приёма, стало гораздо светлей. Это прибавилось свечей, вместе с ними прибавилось смрада. И из чего их тут делают? Ладно, потерпим, тем более, что на это остальные никакого внимания не обращают. Тут дверь рядом с «неудобным» креслом открылась, и к нам вышел князь. Так, стоп, не понял? Вышедшему к нам на вид лет двадцать. Это не князь. Сын? Который? Их у Юрия Всеволодовича, вроде как, трое было.