Текст книги "Заблудившийся (СИ)"

Автор книги: Владислав Скрипач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Плюнуть Тан в рожу? – уже вслух рассуждала Лера, обращаясь то ли к безумному Сэму, то ли к самой себе. Может на нее фринит тоже действует? – Нет, лучше скажу этой гадине, что она жирная, и злая, потому что мужика у нее нет. – Лера невесело рассмеялась. – Меня лично это всегда бесило. Как считаешь Сэм?

Жалобное и раздраженное рычание было таким же равнодушным к вопросам Леры, как и к ее молчанию.

– Интересно, а могу я как-то помешать ритуалу? А что будет если я убью себя до этого долбанного ритуала?..

Впрочем, самоубийство стало бы проблемой – ничего подходящего для нанесения себе вреда, да и руки в цепях.

– Мы вместе сходим с ума, Сэм… но для меня это не первый раз. Ничего, встретимся в следующей жизни в психушке, – Лера снова рассмеялась. – И у меня там уже знакомства. Представляешь? Нас будут лечить по высшему разряду…

Заблудившийся 22

Мэйр шла по длинному темному коридору подземелья замка Флиаф. Она миновала отделение, где содержались ездовые драконы, прошла ту дверь, за которой тревожно рычал Сэм и что-то бормотала Лера. Она шла дальше. Там, в глубине, располагались узкие тесные камеры для пленников помельче, нежели драконы. Одна из них фонила магической защитой. Тан достаточно много сил вложила заботясь, чтобы ее заключенный не выскользнул наружу, превратившись в мышь или насекомое.

Глава ковена отчего-то скрывала от всех, в том числе и от Мэйр, тот факт, что Юй выжил. И если бы не эти игры в тайны, Мэйр не явилась бы сюда. Мало ли для чего главной ведьме может понадобиться метаморф? Может для опытов, может для сведений, ведь эти существа испокон веков служили старейшинам? Но вот секретность, с которой действовала Тан, возбуждала подозрения и любопытство.

Мэйр несколько минут постояла перед входом, изучая рисунок заклинаний Тан, нужно будет не просто снять защиту, но и вернуть все как было. Наконец, определив последовательность, Мэйр кивнула себе и начала действовать. Ей хватило двух минут, чтобы вскрыть магические замки главы ковена. Да, Тан намного могущественнее Мэйр (столько силы, сколько поглотила главная ведьма, не видать ни одной из них) но не искусней, нет.

Юй в обличии худощавого некрупного мужчины в обгоревшей одежде сидел, скрючившись, на полу. Впрочем, тут больше негде было сидеть. Мэйр не знала, настоящий ли это облик? Метаморфы весьма загадочная раса, кто скажет, как они выглядят на самом деле, и есть ли у них настоящий облик?

– Интересно, и на кой черт ты понадобился Тан? – задумчиво спросила она, окидывая изучающим взглядом пленника.

Он медленно поднял голову, насмешливо взглянул на Мэйр.

– О, на этот раз другая ведьма? Не та ли, что соблазнила юную Указывающую?

– Так ты знаешь, чего Тан от тебя хочет? – продолжала спрашивать Мэйр, не обращая внимание на слова метаморфа, но он не унимался:

– Мэйр? Так тебя зовут? Ты известна в наших кругах. Сгубила отца, а теперь еще и сына?

– Я не причиняла вреда твоему отцу, а вот над тобою могу поиздеваться, если захочешь, конечно.

– Я не о себе, и мой здравствующий папаша тут ни при чем. Я говорю о чистокровном, которого вы хотите лишить силы.

– Ну и какое отношение я имею к его отцу? – Мэйр начало это раздражать.

– Как? Тебе никто не сказал? – Юй залился смехом. – Жаль, – продолжил он, отсмеявшись, – что они не успели разорвать связь, как когда-то разорвали с тобой… Жаль. А может просто она намного сильнее тебя? И вырвала его даже из родного мира?

– Ты бредишь? На метаморфов тоже действует фринит?

– Какая короткая у людей память. Та, из-за которой так страдала Тиана, та, кто предала и сгубила Тиоса, даже не помнит его! Но драконы не забывают. Лилит помнит. Рано или поздно тебя настигнет воздаяние. И если смерть Тиоса тебе и простили бы (в конце концов ты его не убивала), то смерть Тианы и Айла – никогда!

Мэйр мрачнела все больше и больше, несмотря на незнакомые имена и события, о которых Мэйр не знала, не похоже, чтобы Юй бредил.

– Говори яснее, метаморф, иначе я попробую на тебе парочку заклинаний, которым позавидовала бы даже Тан. Поверь, они очень болезненны, и при этом очень эффективно развязывают язык.

– Разве бедный пленник виноват, что ты настолько не сообразительна, насколько забывчива?

– Ты говоришь о Сэме?

– Об Айле, – метаморф выразительно поднял брови.

– Айл… – начала догадываться Мэйр. – Имя, данное ему на Таур. Сэм, ведь так назвала его Указывающая. Ты хочешь сказать, что старейшины планировали разорвать их с Лерой связь? И Арэль знала об этом? Значит, наша благородная Наблюдающая готовила свою подопечную на заклание?

– Нет… – почему-то смутился Юй. – Арэль ничего не знала… Мне запретили ей говорить…

– Но как они хотели разорвать их связь? И что ты там плел обо мне?..

Страшная догадка вдруг ударила Мэйр будто огромным молотом. Тиос… Если Айл, это детское имя Сэма, то Тиос…

Он не возвращался семь земных лет… Целую вечность для той, кто ждет. А вернулся только для того, чтобы сказать, что создал новый род. Мэйр тогда мало понимала в драконьих традициях, но для нее все было просто – Эрий женился на другой, той, которую считает более достойной. Женился при всем том, что уже обвенчался здесь, на Земле, перед Богом и людьми с ней, Марией! Обещал, что только смерть разлучит их. Мэйр должна была устроить роль наложницы? Он говорил, что чувства в мире драконов ничего не значат, что старейшины настояли… Он много чего говорил, да только она поняла одно – Эрий ее предал. И Мэйр возненавидела. Так же сильно, как и любила. Раньше она жила только надеждой, что он снова вернется к ней из далеких миров, что будет рядом. А теперь одной ненавистью и жаждой мести.

Тан дала ей шанс отомстить, но ничего не вышло. Эрий понял все, как только влетел в атмосферу Гойра. Он смог вырваться и вернуться в родной мир. И Мэйр догадывалась, что если бы на Таур его не ждала та, другая, ничего бы у него не получилось. С тех пор Мэйр не чувствовала с ним связи. Все было так, будто кто-то разрубил связывающую их нить. И Мэйр тогда думала, что сама это сделала, отрекшись от своего дракона. Для нее это было болезненно, и она едва не умерла. Тут тоже стоит поблагодарить Тан, за спасение… Поблагодарить или проклясть? Так значит, старейшины тогда разорвали их с Эрием связь, и то же хотели сделать сейчас с Лерой и Сэмом, да не успели? Это Тан хотела от нее скрыть, пряча здесь метаморфа?

– Жену Эрия звали Тианой? – бесцветно спросила Мэйр.

– Это у вас людей жены. Она та, с кем он создал род.

– Они оба мертвы?.. И она, и Эрий?..

– А ты не знаешь? – ухмыльнулся Юй.

– Как бы я знала, тупица! Ты же сам сказал, что связь между нами разрушили!

Метаморф сжался от ее внезапной вспышки ярости.

– Эрий погиб в бою… – сказал он после долгого молчания. – А Тиана умерла, горюя по нему. Странной она была драконицей…

– И старейшины винят в этом меня?

– Лилит помнит…

– Лилит тоже помнят на Земле! – злость Мэйр заставила Юя смешаться. И она вдруг поняла, что этот метаморф очень молод, совсем еще мальчик по их меркам. – Все ее дела люди помнят! И демоницам место в аду! Если она винит меня в смерти Эрия и его жены (даже не думай меня исправлять!), то я обвиняю ее в том же! Если бы она не заставила Эрия предать меня! Они оба были бы живы! Если бы она не разорвала связь, он имел бы доступ к источникам магии Земли! Если бы она меньше вмешивалась, то не прослыла бы демоницей!

«Мне нужно остыть… – подумала Мэйр, пытаясь взять себя в руки. – Остыть и подумать, почему Тан хотела скрыть от меня эти сведения. Неужели она думает, что я проникнусь жалостью к сыну Эрия? Не разумней ли, зная меня, было бы предположить, что я обрадуюсь возможности отомстить сыну вместо отца?»

– Они не оставят этого так! – жалобно заговорил метаморф. – Они выручат меня.

– Кто? Драконицы? Никто из драконов на Гойр не сунется. А твои сородичи… Даже не знаю, что они смогут противопоставить ковену?

Судя по потерянному взгляду Юя, метаморфы не располагали такой силой.

– Мне жаль, Юй, – сказала Мэйр напоследок. – Мне правда жаль. Тебе смерти, а уж тем более участия в экспериментах Тан я никогда не желала, хоть ты и пешка старейшин. Но если вырвешься отсюда, передай Лилит мои слова. Скажи, что настанет день и драконицы не смогут отсиживаться на Таур, выдумывая сказки о чистокровных. Скажи ей, что истинные чистокровные неразрывно связаны с Землей. Уж кому, как Лилит, не знать.

Она ушла, тщательно запечатав камеру Юя, заметя следы своего присутствия и магического взлома. Стоит очень хорошо все обдумать.

***

Лера не могла разлепить веки. Она чувствовала себя такой уставшей, словно пробежала накануне кросс в двадцать километров, а потом еще и вагон разгрузила на закуску.

Что-то происходило вокруг. Рычал и неистовствовал Сэм. Гремели цепи и железные двери. Выкрикивали заклинания и команды ведьмы.

Что-то происходило, но открыть глаза и посмотреть, что именно, было выше Лериных сил. Она флегматично размышляла о том, что это состояние ненормально, что, скорее всего, ей что-то подсыпали во вчерашний ужин. Что, похоже, настал день ритуала. Что сегодня все кончится.

Чьи-то руки принялись ее поднимать. Лера вяло отбивалась. Глаза раскрылись буквально на секунду, чтобы, подслеповато поморгав, закрыться снова. Ее куда-то вели, ноги двигались сами по себе, не слушаясь мозга и не нуждаясь в его командах. Кто-то подталкивал ее в спину, и волочил под руки. Голова кружилась так, будто Леру сняли с карусели. Но это ощущение скорее было приятным, чем нет – в теле чувствовалась легкость. И совершенно не стоило ни о чем беспокоиться.

Что-то происходило. Звуки: опять лязг цепей, снова голоса ведьм. Запахи: какие-то остро пахнущие травы, горящие свечи. Ощущения: спина касалась чего-то холодного, босые ноги стояли на чем-то горячем, почти раскаленном. Но все это будто бы и не с ней происходило, ощущалось как-то отрешенно, издали. Словно Лера наблюдала за самою собой во сне.

Чьи-то пальцы схватили ее за подбородок, с силой размыкая челюсти, и в рот полилась жидкость, вначале безвкусная, а мгновение спустя невыносимо горькая и холодная. Лера закашлялась, проглатывая напиток, и тут ощущения хлынули в нее на полную силу. Так, будто кто-то вместо тихо играющего радио врубил на всю мощные колонки. Холод в спине, жар в ногах – она стояла на только-только потухших углях, удушающий дым сжигаемых трав, нечеловеческий вой посаженного на цепь Сэма, пронзительные голоса женщин, нараспев читающих заклинания. Яркий свет гойрского солнца врывающийся сквозь открытый в потолке люк.

Лера закричала, не понимая, что происходит и почему.

Двенадцать ведьм стояли кольцом, окружая привязанную к столбу Леру, Тан, просто лучившаяся торжеством, напротив девушки – глаза в глаза. По правую руку от главы ковена – Мэйр. По левую – та, кого называли Нив. Сэм лежал позади Тан, прижатый цепями к полу в центре огромной пентаграммы.

Всех деталей Лера не могла ни рассмотреть, ни осознать, одно было ясно – ритуал начался.

Заклинания звучали все громче и громче с нарастающим темпом, а голос Сэма при этом слабел. Тан выполняла какие-то пассы руками и все остальные одиннадцать ведьм вторили ей. Во всем происходящем даже была какая-то красота, которую Лера могла бы оценить, не знай она последствий.

И вот достигший апогея речитатив заклинаний, застыл на одной высокой ноте, а затем оборвался. И это же мгновение Лера почувствовала, как в нее вливается сила. Это было странно. Вначале она просто ощущала некий приток бодрости и яркости ощущений, затем начала замечать такие детали, как бисеринка пота на лице Нив, как мошка, подлетевшая слишком близко к пламени свечи, как поросль дикого винограда, пробившая каменную кладку над самой крышей.

Поток энергии увеличивался. Она стала ощущать материал столба, к которому прикасалась ее спина – это было чистое серебро, украшенное резными символами, и о каждом из этих символов Лера могла бы рассказать целую историю. Она знала из какого сорта дерева угли под ногами, и столько лет прожило это дерево. Она видела ауры, клубившиеся над каждой из двенадцати ведьм. Лера прочла в этих аурах мысли каждой, страхи и надежды, мечты и сомнения…

Она увидела, как поток синеватой энергии, окутывавшей Сэма, покидает его тело и тянется к ней, а потом течет дальше – к Тан, а затем по кругу, затрагивая каждую ведьму. Лере стало вдруг так горько и обидно, она видела все, знала все, но ничего не могла предпринять, чтобы прекратить это.

Сэм истощался, почему-то уменьшалась не только окутывающая его аура, но и само тело. Огромный дракон таял, будто снеговик под лучами весеннего солнца. Чем меньше становилось в нем магии, тем меньше он был похож на дракона и тем больше… на человека. Последние крохи были выпиты и посреди гигантской пентаграммы остался лежать, скрючившись среди несоразмерно больших цепей, худощавый перень, жалкий и потерянный, как тот заблудившийся, которого когда-то Лера нашла посреди улицы родного города.

Энергия, текшая сквозь нее, тоже истощалась, полностью переходя к Тан. Знание уходило, цвета тускнели, звуки стихали, ощущения становились далекими и нереальными. Тонкая голубая ниточка тянулась к Тан, мерцая, исчезая…

Но вдруг Мэйр вскинула руки, нарушив какой-то зыбкий баланс в кругу ковена, с ее уст слетели резкие гортанные звуки, несколько незнакомых слов, будто бы разрядили атмосферу в комнате. Нить энергии, уже почти исчезнувшая, вдруг налилась насыщенным синим цветом, нить стала размером с веревку, а потом с корабельный трос и вот уже льется дикий поток, но уже не от Леры к Тан, а наоборот.

Все утихшие ощущения разом вернулись, вызвав в Лере вначале восторг, а потом, когда ей стало казаться, что она не способна вместить больше энергии – дикую боль.

– Что ты делаешь, Мэйр?! – кричала Тан, но видно было, что покинуть круг она не может.

Поток усиливался и усиливался. Лера, получавшая вместе с силой и болью знание обо всем, происходящем вокруг, понимала, что не только энергия Сэма сейчас возвращается в ее тело, но и сила всех, выпитых ранее драконов, сила, которую когда-то украли Тан и ее ведьмы. Небывалая сила, какую никогда еще не получала ни одна из них…

Лера слышала свой крик откуда-то издалека. Она желала только одного – выплеснуть часть этой силы, вернуть ее Сэму, но ничего не могла. Ее тело, хрупкое человеческое тело, стало вдруг вместилищем всей этой энергии.

Трясущаяся, упавшая на колени Тан проклинала Мэйр, Нив лежала ничком, сотрясаемая судорогами, другие ведьмы падали, как подкошенные, некоторые вспыхнули, словно свечки, другие просто почернели и рассыпались.

– Мэйр! Перестань! – верещала глава ковена, но Мэйр стояла непреклонно, держа поднятыми руки и выжимала последние крохи энергии из своих недавних соратниц.

Сила сорвала цепи, связывающие Леру, подняла ее в воздух, закрутила водоворот вокруг серебряного столба. Несмотря на нестерпимую боль, то чувство охватившего ее восторга и мощи, Лера не смогла бы забыть, никогда не смогла…

А потом яркая вспышка света поглотила все вокруг, и потерявшая сознание Лера мягко опустилась на пол.

Заблудившийся 23

На улице было душно. Несмотря на вечер, августовская жара никак не хотела отпускать мегаполис. За окном двадцатого этажа вяло, как жуки, ползали изнывающие от жары прохожие, гремел пробегающий мимо трамвай, неслись бесконечным потоком гудящие авто.

В офисе во всю работали кондиционеры, но Андрей терпеть не мог искусственный их холод – всегда лучше переносил жару. И сейчас он стоял у окна, ловя лучи перевалившего далеко за полдень солнца.

– Андрей! Ты отчет по продажам сделал? – крикнул Вадик, развернувшись на своем крутящемся кресле на сто восемьдесят градусов.

– Да… – вздохнул Андрей. – Сделал.

– И что у тебя получилось?

– Падают.

– И че делать будем? Какие мероприятия шефу предлагать, а?

– Подумаю об этом завтра, – сказал Андрей, решительно отворачиваясь от окна и направляясь к своему рабочему месту рядом с Вадиком.

– Печеньку? – в обычной своей манере, предложила сидевшая напротив Андрея девушка.

Она всегда и всем предлагала печенье, которое, кстати, у нее водились в неисчерпаемом количестве, она носила его в кармане в маленьких пачках, в сумке, оно лежало у нее во всех ящиках стола, на столе, в шкафу… Но несмотря на чудовищные запасы выпечки, девушка была стройной и симпатичной, да еще и обладала чувством юмора. Ведь только с чувством юмора можно без обид носить прозвище Печенька, и охотно на него отзываться. Прозвище так к ней прилипло, что ее настоящие имя и фамилию помнили, наверное, только в отделе кадров.

– Не, ну ты посмотри, унесенный ветром тут выискался, – не унимался Вадик, – завтра он подумает. Да завтра нас с тобой шеф к крестам приколотит вверх головами и выставит вдоль коридора. Мероприятия надо.

– Не приставай ты к человеку, Куцинин! – снова вмешалась Печенька. – Видишь, не расположен он к мероприятиям. Может он о высоком думает. О любви. Кстати, о мероприятиях, Андрюха, а не хочешь сегодня по пивку?

– О! – обрадовался Вадик. – Я хочу!

– Нет! Только Андрюша и я, и никаких Куцининых и прочих упырей, – отрезала Печенька.

– Свидание? – сощурился Вадик.

– Что ты! – Печенька сделала круглые глаза. – Какое свидание в наши-то молодые годы у двух совершенно свободных разнополых людей? Как ты мог такое подумать? Вот если вы вдвоем в бар пошли, это было бы свидание.

– Дура, ты, – обиделся Вадик.

– На намеки на гомосексуальность обижаются только латентные гомосексуалисты, – Печенька показала Куцинину язык. – Ну как ты, Андрей? Идешь? Пиво, футбол, можно боулинг.

Печенька не была в его вкусе. И все вроде при ней, но вот бывает так, что не твое и все тут. Но отказываться он почему-то не спешил. Сколько уже лет он один? Трудно и вспомнить. С тех пор, как приехал сюда из провинции. Живет как робот: работа – дом. Оторваться в конце концов можно хоть иногда. Да и кружечка пива с симпатичной девушкой ни к чему не обязывает…

– Не ходи с этой язвой, лучше давай мероприятия придумаем, – нудил Вадик, добавив, сам того не желая, Андрею решительности.

– А пошли, Печенька! Только я футбол не люблю. Давай в кино сходим.

– Нет! Ну вы посмотрите на это процветание блуда и разврата на рабочем месте!

– Молча завидуй, Куцикин! – хором закричали на него Андрей с Печенькой и разом засмеялись.

Печенька вела его по каким-то совершенно незнакомым закоулкам, убеждая, что знает тут одно место…

– Слушай, а ты случайно не маньячка, которая заманивает парней на пиво, а потом держит в подвале и закармливает до смерти печеньем?

– Маньячка-маньячка, – деловито с совершенно серьезным и немного рассеянным видом закивала девушка, оглядываясь при этом по сторонам.

– А я ведь и имени твоего толком не помню. Вот представь, добрался я до телефона, звоню в полицию: «Меня похитила… Печенька».

– Че, серьезно не помнишь? Значит, у нас есть задание на вечер, будешь угадывать! Ну ты посмотри, как все удачно, прям как первое свидание! Тут, кажется, поворот был…

– Что? Заблудилась? Знал я, что топографическим способностям девушек доверять не стоит.

– А ты тут сексизм не разводи. И вообще, ты ковчег построил?

– Чего?

– Зверей собрал? Что? Нет? Так и не ной! Ной тут выискался. Вот придем, еще благодарить меня будешь.

– Марта.

– Что?

– Ну это я угадываю.

– Ааа. Когда до Румпельштильцхена дойдешь, разбуди – я поржу.

– Ира.

– Холодно.

– А у тебя имя хоть русское?

– Хм… Скажу русское ты ж Прасковий с Евдокиями начнешь перечислять. Русское, а может греческое, я понятия не имею, если честно.

– Елена?

– Я, конечно, прекрасная, но не она, нет. Давай дальше.

Они свернули в очередной сомнительный проулок, в который Андрей по темноте не решился бы соваться. Благо, темнело поздно, а вот назад такси надо будет брать.

– Тамара.

– Это не греческое.

– Я не разбираюсь. Катя.

– Мимо.

– София.

– Ранил.

– Что?

– Ну, в смысле первую букву угадал.

– А… И как же тебя? Светлана, что ли?

– Бинго! Прикинь, ты на работе единственный будешь знать эту страшную тайну – мое имя.

Печенька вдруг остановилась. Впереди, прямо на мостовой сидела девушка. Потерянный взгляд, потрепанная одежда. Она была такой хрупкой, такой несчастной, и вызывала в Андрее эмоции схожие с чувством, когда видишь брошенного котенка.

– Скорую надо вызвать, – тихо проговорил он, доставая телефон. – Вдруг ей плохо.

– Да какую скорую, не ссы, подойди спроси, что да как.

– Но…

– Иди, иди. Вызовешь скорую, ее в психушку упекут.

– Что?..

– Иди, говорю! – Света настойчиво подтолкнула его вперед.

Андрей подошел, присел на корточки, ища глаза девушки… какие странные ярко-золотые глаза… Она посмотрела на него радостно, будто вспомнила давнего друга и в его голове пронеслось: «Я заблудилась!»

– Что?..

«Помоги мне, – просили ее глаза так отчетливо, как не сказал бы ни один голос ни на одном языке. – Сэм, помоги мне».

Он отпрянул от нее, будто его ударили током, растерянно оглянулся на Свету, которая стояла и криво улыбалась какой-то всезнающей улыбкой. Снова посмотрел на девушку.

«Сэм, я заблудилась… – опять сказали ее золотые глаза. – Я так устала и заблудилась».

Что-то непреодолимое потянуло его к ней, что-то больше, чем здравый смысл, логика, даже больше, чем эмоции или интуиция, опыт или предчувствие, что-то несравнимо больше и значимей. Он просто поднял ее на руки, легко, будто она ничего не весила. Девушка положила голову ему на плечо, и стало так тепло, так хорошо, будто он вернулся домой откуда-то издалека. Он нес ее домой, а внутри все пылало, огонь растекался по жилам, наполняя такой знакомой и такой долгожданной силой, за спиной, казалось, раскрывались крылья.

– Лера… – вдруг вспомнил он.

Парень вынес девушку из переулка, скрылся за поворотом. Одинокая фигурка в потрепанных джинсах осталась стоять посреди улицы, она рассеянно вынула из кармана упаковку печенья, распечатала и захрустела. Из соседнего переулка вышла женщина, одетая в несколько старомодное, но тем не менее очень изящное длинное черное платье. Плавной неспешной походкой она приблизилась к девушке и, насмешливо хмыкнув, приняла печенюшку, не глядя протянутую Светой.

– Получилось? – спросила женщина.

– Должно получиться, – отозвалась Света. – Он ее вспомнил, теперь она может отдать часть силы ему. – Почему так долго, Мэйр? Я целых два года поддерживала у него эти ложные воспоминания о земной жизни. Я просто вымоталась, как скаковая лошадь! А ты не шевелилась!

– Раньше ничего бы не вышло, – вздохнула Мэйр. – Ему нужно было пожить без магии, чтобы полностью очиститься от фринита. Иначе безумие вернулось бы. Нам еще повезло, что опустошенные чистокровные драконы становятся обычными людьми, а не обычными животными, как те, кого мы ловили на Гойре раньше.

– Это странно.

– Я тоже так думаю. Что-то не чисто там с этими чистокровными, извини за тавтологию.

Света вспоминала, как два года назад Мэйр явилась к ней домой, притащив с собой Сэма, точнее его бессознательное тело. Конечно же, Света не обрадовалась визиту ведьмы, которая хотела погубить и Сэма, и Леру. Но обстоятельства так сложились… Рассказ Мэйр был путанным и странным. Гибель Арэль, ритуал на Гойре, Сэм, ставший человеком, и Лера, ставшая непонятно кем… Вначале Света не верила, требовала немедленно вернуть Леру, расколдовать Сэма. А потом она увидела что-то в глазах Мэйр и поняла – та изменилась.

Зачем она сделала то, что сделала? Света так до конца и не поняла. Может, чувство вины перед отцом Сэма или забытая любовь к Эрию? Может, привязанность к Лере? Может, еще что-то. Но отчего-то Света была уверена, что это не жажда власти, не собственная выгода и не интриги… А Света никогда не ошибалась в мотивах людей… Ну разве что с Сэмом поначалу, но ведь то другое… И вообще, разве она не оказалась права? Отношения с Сэмом Леру ни к чему хорошему не привели! А что у них любовь, то Света в конце концов смогла это понять.

Пришедший в себя Сэм ничего не помнил, да и вообще походил на годовалого ребенка, которого заново нужно учить ходить, говорить, вести себя в обществе. Света испугалась было, что он никогда не станет не то что прежним – хотя бы нормальным. Но снова вмешалась Мэйр. Она работала с Сэмом при помощи совершенно неизвестной тогда Свете ментальной магии, и состояние того улучшалось просто на глазах. Нет, Сэм не вспомнил, что был драконом, не узнал Свету, не спрашивал о Лере, просто внятно и осознанно разговаривал на русском языке, не шарахался от бытовых приборов и вел себя почти как обычный среднестатистический парень, еще немного растерянный, с путающимися иногда мыслями, странноватый, но не безумный.

– Его воспоминания я блокировала, – однажды сказала Мэйр, – и теперь нужно создать новые.

– Зачем это? – удивилась Света.

– Он должен восстановиться после Гойра. Сейчас память о том, что там произошло, принесет ему страдания, он может впасть в отчаянье или сойти с ума. Представь, каково это – лишиться вдруг магии.

– Угу, по твоей вине.

– У меня не было другого выхода. Он долго пробыл на Гойре, и если бы я не забрала его магию, действие фринита уже нельзя было бы обратить. Сейчас есть шанс. Не знаю, сколько потребуется времени на восстановление. Ему и Лере. А тебе придется поддерживать мою магию.

– Что? – опешила Света

– Прости, но я убила всех знакомых мне ведьм. А разорваться между Сэмом и Лерой не могу. И если ему можешь помочь и ты (когда я тебя обучу, естественно), то Лере – только я.

Мэйр научила ее поддерживать свою магию, дала кроме того и несколько других уроков, которые в жизни очень даже пригодились. И исчезла. Она появлялась изредка, давала наставление, «вправляла мозги» Сэму, учила Свету новым тонкостям искусства. А вот теперь…

Света очнулась от воспоминаний.

– А что ты делала с Лерой все это время?

– Прятала и учила. Ей нужно было научиться справляться с той огромной силой, которая ей досталась. А ее разум после ритуала был не в лучшем состоянии, чем разум Сэма. Я срочно унесла ее с Гойра.

– И где ты ее прятала?

Мэйр хихикнула:

– На Земле. В джунглях Амазонки. Несмотря на все обилие миров, не так уж много мест, куда ни при каких обстоятельствах не сунуться старейшины. Это Гойр, но он нам не подходил, с тех пор как изменилась Лера. Гойр и Земля.

– Из-за прошлого?

– Угу. Люди уже не так доверчивы, чтобы поклоняться драконицам. А у Лилит особо рыльце в пушку. Ах, кстати, про нее.

Мэйр открыла дамскую сумочку, выпуская оттуда небольшую серую крысу.

– Ты прям, как старуха Шапокляк, – засмеялась Света.

– Не знаю, кто это, но я не старуха, – проворчала Мэйр.

Крыса, ловко спрыгнув на землю, тут же принялась меняться, расти, пока перед ними не предстал высокий худощавый мужчина с лисьими чертами лица.

– Теперь я могу отпустить тебя, Юй, – сказала Мэйр, – как и обещала. А ты за это передашь послание Лилит.

– Я не хочу… – плаксиво отозвался метаморф.

– Не бойся, она тебя не тронет. Когда передашь послание, можешь вернуться ко мне, если конечно захочешь, – Мэйр лукаво улыбнулась, а глаза Юя отчего-то засияли. – Скажи этой старой развалине…

Странный звук вдруг отвлек Мэйр, она подняла голову, вглядываясь в темнеющее небо. Где-то за пару улиц отсюда в воздух поднялись два дракона, прекрасных гибких создания. Они летали кругами, исполняя какой-то затейливый, необычайно завораживающий танец.

Мэйр и Юй, как зачарованные смотрели на это действо, Света стояла и, демонстративно вздыхая, ворчала:

– Это несправедливо, что я не могу запомнить трансформацию драконов, уж кто-кто, а я для них поработала дай боже!.. И еще эта Лерка неблагодарная… Надо же умудрилась стать драконицей. С чего вдруг?

Когда два темных силуэта поднялись высоко над городом и исчезли в закатной дымке, Мэйр, снова повернувшись к Юю, продолжила:

– Передай, что родилась новая драконица, с силой которой им не стоит даже тягаться. И если старейшины не хотят заполучить ее себе во враги, вместе с сыном Эрия, пусть держатся от Земли подальше! А еще скажи, что я догадываюсь о секрете чистокровных.

– Что за секрет? – вмешалась Света.

– Настоящий чистокровный не тот, кто рожден от дракона и драконицы, а тот, в ком течет магия драконов и Указывающей с Земли, именно с нашей Земли, – нехотя пояснила Мэйр.

– Тогда почему Сэм считался чистокровным? Он же, насколько я знаю не твой сын?

Ведьма зыркнула на Свету так, как это может сделать только настоящая ведьма, и почти сердито сказала:

– Ты хорошо расслышала? Течет не кровь, а магия! А в Эрие было достаточно моей магии, чтобы передать сыну. – Она сделала паузу и добавила, смягчившись: – Так что в некотором смысле (в магическом) Сэм мой сын…

– Ты все запомнил? – бросила Мэйр метаморфу, отворачиваясь от Светы.

Юй печально кивнул, сплел своими длинными пальцами невидимую паутину, в переулке, повидавшем сегодня всякого, отрылся портал в далекий чужой мир, и метаморф, во мгновение ока, обернувшийся огненной птицей, исчез.

– Ты с ним подружилась? – удивленно хмыкнула Света.

– А то, – хитро улыбулась Мэйр.

КОНЕЦ