Текст книги "Наследник огня и пепла. Том Х (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Но целая армия сорских пиратов…

Единственное, что про них Магн мог сказать точно – эти ублюдки умеют устраивать настоящее опустошение.

Аст Инобал ошибся.

Не впервые – но сейчас особенно громко.

Я стоял у окна, над болотой истаивали последние клочья утреннего тумана. На стенах стояли только сонные страники. Ворон улетел.

Аст, похоже, начал делать ошибки. Видимо, до этого он следовал плану своего отца. Или его советников. А теперь, когда его план стал рушиться, запаниковал. И не понимает, что он хочет сделать. Он планирует наступить на самую главную артерию, что питает Караэн – судоходный канал, по которому текут сольдо, зерно, вино, ткани, сплетни, долги и влияние. А ещё – кровь. И если кто-то попробует эту артерию перерезать, – кровь пойдёт не только из Караэна.

Пока это была война между мной и домом Инобал, или между Астом и Магном, многие могли себе позволить играть в наблюдателей. Делать ставки, шептаться в гостиных, финансировать обе стороны. Да, кое-кто даже рисковал поддержать открыто – особенно если был мал, обижен или просто глуп. Но пока это касалось лишь отдельных имён – все играли.

Теперь же пираты угрожают караванам всех. Всем речным портам. Всем родам. Всем складам. Всем всадникам, ремесленникам и купцам, чьи подвалы полны товаром, ещё не проданным. А значит – деньгами.

И когда это касается всех – Караэн показывает, на что способен.

Я уже видел это однажды. Тогда, когда Гонорат, устроил свое маленькое восстание. Он хотел больше власти, больше влияния, больше всего. И, больше всего, справедливости. Все её хотят. Жаль, что она часто бывает своей для каждого. Его поняли неправильно. Его – увидели как узурпатора. Как того, кто хочет заявить свои права силой. Того, кто хочет встать рядом с потоком денег и решать, куда и к кому он должен течь.

И этого было достаточно.

Караэн – не армия. Это сеть. Ткань. Корни, пронизывающие Долину. Он может быть мягким, вялым, торгующим. Но если ударить по нерву – он отвечает, как организм. Быстро. Грязно. И с удивительным единством. Как волк, которому наступили на лапу.

Тогда – Гонората смяли. У него была неплохая армия. У него были наёмники, союзники, деньги. Всё было. Но он не учёл одного – если хотя бы раз дать городу повод встать единой силой, он это сделает.

И теперь Аст Инобал сделал то же самое.

– Я могу снять с Горящего Пика двадцать пеших латников. Они будут хорошо одоспешены, даже в кирасах. И десяток арбалетчиков, – докладывал Леон за моей спиной. Адель сидела на стуле у большого стола, на котором по-хорошему должна была лежать карта. Но её ещё не нарисовали. Вокула и Фанго прятались в тенях, таясь за треножниками с благовониями. – И ещё сотню с малых укреплений. Их можно оголить полностью – всё равно не удержатся против такой армии…

– О, сотня вооружённых слуг! – хохотнул дядя Гирен. Пригладил усы и отпил вина. – Это всё меняет.

– Сделайте это, сеньор Леон. Соберите их в Горящем Пике. И сделайте приготовления, на случай если сеньора Адель с моим сыном пожелает срочно уехать, – сказал я, оборачиваясь.

Ситуация была сложной. А посоветоваться – не с кем. В какой-то мере я и вовсе отвык думать в одиночку. Мне полагалось выслушивать мнения, сравнивать доводы и выбирать наилучшее. Но для этого нужны были люди, что понимают в вопросе. И вдруг оказалось, что из военных у меня под рукой только Гирен – ставший старшиной дружины – да Леон. Впрочем, Гирен проявил себя как человек тёртый, знающий, с опытом и в бою с людьми, и в охоте на чудовищ. Пожалуй, его стоит слушать. Но позволять унижать других моих людей – не стоит.

– Леон делает своё дело, сеньор Гирен. Но он не поведёт войска. Что скажете вы?

Гирен задумался. Отхлебнул вина. Потом подошёл к столу, поднял вазу с фруктами и, швырнув на пол какие-то рукоделья Адель и её фрейлин, оставил только вышитый шарф. Расправил его.

– Это – канал, – сказал он. Поставил вазу на краю. – Это – Караэн.

Я кивнул. Да, визуализация проблемы помогает. Гирен зачерпнул горсть винограда и высыпал на стол.

– Я бы сожрал то, до чего легче дотянуться. А потом ушёл. Если горожане захотят биться – пусть собирают ополчение. Вы, мой сеньор, возглавите их и приведёте к победе. Как и всегда.

Вокула выплыл из тьмы. Молча подошёл к столу и начал выкладывать вдоль шарфа золотые монеты. Или это была вуаль? Полупрозрачная ткань – такую я видел иногда на знатных дамах.

– Достойно ли ставить себя в зависимость от желаний низкого люда? – не выдержала Адель.

Гирен слегка наклонил голову. Скорее набычился, чем поклонился. И спрятал злую ухмылку в густых усах.

– Говори, дядька Гирен, – велел я, сбивая пафос формального общения.

– Были у меня в отряде изгнанники с островов. Со срезанными татуировками. Отличные бойцы. И мало чего боятся. Если бы надо было выбрать, вести «знамя» в атаку на хирд долгобородов или ватагу таких ребят – я бы задумался. Лучше уж пусть их расковыряют арбалетчики Караэна. Простите, сеньора, но я не привык давать советы, опираясь на хотелки. Я сужу лишь о том, что знаю.

Адель резко встала. Я машинально осмотрел комнату взглядом. Нет, молота при ней не было. Даже закованных в броню воительниц не наблюдалось – троица её приближённых сегодня были в платьях. Хотя, конечно, мужиковатые лица и мускулистые руки делали их похожими на дуэний – охрану для молоденьких сеньор. Адель заговорила:

– Адвес сотни лет воюет с морскими разорителями. И я, сэр Гирен, не раз видела сражения с ними. В одном даже участвовала, – она вскинула подбородок и посмотрела на меня. – У них большие, прочные щиты, что могут выдержать и удар благородного человека, не важно бьет ли он копьем на скаку, или своими данными ему феями силами. И при высадке эти разбойники часто бывают в хороших доспехах – кольчугах. Не все, но те, что в первом ряду. У них есть зачарованные копья, что швыряют огонь на двадцать шагов. Но главная их сила в другом.

Она подошла к столу.

– Они быстры. Их ватаги могут высадиться, пройти вглубь страны на дневной переход, и вернуться к утру обратно к их кораблям. С добычей.

Гирен уставился на неё с сомнением.

– Обозов у них нет. Их обоз – это их корабли, – дошло до меня. Я посмотрел на Адель с легким сомнением. – На дневной переход?

– Иногда и больше, – отрезала она. – Поэтому в Адвесе все города, что находятся в дне пути от моря, имеют стены. Даже столица. Глупцы из других графств смеются над этим. Но они никогда не жили под такой угрозой. И если вы, сэр Гирен, сомневаетесь в моих словах только потому, что я женщина, то…

– Постой, Адель. Это многое меняет. Вокула, – перевёл я разговор, не давая ей бросить вызов Гирену. Для него это было бы ловушкой: и отказать позорно, и драться с беременной женщиной – тоже.

– Что ты разложил?

– Мой сеньор, – Вокула коротко поклонился и сразу перешёл к делу. – До складов Караэна по каналу доходят два типа товаров. Самые дешёвые и самые дорогие, если считать по весу. Дальше, к предгорьям, идут баржи с лесом. В сам Караэн – провиант. А вот шерсть из Королевства Фрей и красители оседают в городах по пути. Там их обрабатывают, превращают в ткань и краски. Это вотчина как гильдии ткачей, так и местных властей. Есть и углежоги оружейников и пивоварни. Эти города – почти как часть Караэна. И с их пирсов чаще всего и отгружают ткань в Фрей и Таэн. Они не так богаты, как столица, но…

– Но взять там есть что, – перебил его Гирен. Он ткнул пальцем в монету и назвал название одного из городков. Вокула подтвердил. – В двух днях пути. Даже если просто всё вокруг них разграбить – пожива будет достойная. Тогда, сеньор Магн, я признаю правоту вашей жены. Горожане не отойдут так далеко от стен. Уж точно не все.

– Какими бы стойкими они ни были, ватаги разбойников уязвимы в походе, – вновь вмешалась Адель. – Быстрый отряд рыцарей, угрожая боем, заставит их собраться в кучу, встать в оборону. А потом – изнывать от жажды и голода. У них нет ничего, кроме оружия и сум под добычу. Это их сила – это и их слабость. Они могут не выдержать и попытаться бежать к кораблям. Вот тогда, когда строй растянут, а дух низок – умелый рыцарь может проявить своё благородство и отомстить безродным за всю их наглость.

Хм… Я думал, она скажет «за злодеяния». Но схема, похоже, рабочая. Связать боем. Заставить стоять в строю. Измотать. Дождаться, пока ослабнут от жажды и голода. И разбить, когда попытаются отступить. Надо только застать их на берегу.

Мои советники, при живом участии Адель, продолжали переговариваться. Разве что Фанго тихо стоял в углу, прикидываясь мебелью. По сути, ничего нового они уже не добавляли. Надо было принимать решение, но внутри меня что-то свербило. Я обвёл взглядом помещение – и наткнулся на Волока.

Пользуясь своим положением пажа, он стоял рядом с моим шлемом в руках и с горящими глазами наблюдал за происходящим. Учитывая, что на мне не было лат, шлем был явным предлогом подойти поближе. Однако, он оказался как нельзя кстати. Лучший способ устаканить мысли – проговорить их вслух. Вот только внутренний Магн уже грыз удила: если я начну рассуждать вслух в духе «Итак, подытожим: вот это так, это этак. Всё правильно?» – это поставит меня в недостаточно альфачную позу.

Я не должен сомневаться. Я должен ронять пожелания – без малейшего сомнения в том, что их тут же подхватят на лету и исполнят с рвением, которого не дождёшься от приказов в моём старом мире. Наедине с людбми я мог позволить себе говорить по-человечески. Но тут было многовато народу. Я бы плюнул – дело важнее, – но теперь у меня есть Волок. Ему всё можно «объяснить».

– Волок, – подозвал я его. – Ты всё слышал. Что ты понял?

– Я⁈ – ужаснулся он и едва не выронил шлем. Я подошёл, мягко забрал из его рук этот символ геройства, бросил на одну из мягких кушеток и приобнял за плечи.

Волок заметно подрос с тех пор, как я его впервые встретил. Пожалуй, его макушка теперь была чуть выше моей подмышки. В плечах тоже раздался – вымахал крепыш, ничего не скажешь. Я подвёл его к столу.

– Да, ты. Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что, по твоему мнению, сейчас происходит.

Он замер, стоя перед столом, как ученик перед доской. Перевёл взгляд на шлем, потом на меня. Потом на Гирена. Потом снова на меня.

– Ну… – начал Волок с тем выражением лица, с каким щенок смотрит на метлу, – это, вроде как… Мы в замке. А там – сорские пираты. И они, эти пираты, типа как… не любят нас. И вообще… они, значит, хотят забрать всё, что плохо лежит. А мы – не хотим, чтобы оно плохо лежало.

Наступила тишина. Гирен фыркнул. Адель закатила глаза так, что чуть не увидела своё детство. Я, однако, выдержал паузу. Волок продолжил:

– Но, раз у них нет обозов… и доспехов у них не много, то, выходит, они быстрые, но… голодные. И если их не остановить сразу, то они сожрут всё. А если остановить, то можно их… утомить? И потом убить.

– Утомить? – переспросил Гирен, приподнимая бровь.

– Ну, как… – Волок замялся. – Вот вы же говорили, что они ничего с собой не носят, а ходят за добычей. Если не дать им набрать добычи и придётся драться на голодный желудок, они уже не такие бодрые. Вот.

Он оглядел всех, словно спрашивая: «Я прошёл, да?»

Я кивнул, а потом сдержал желание потрепать его по голове.

– В целом, это почти всё, что надо было понять. Молодец, Волок.

Тот расправил плечи, будто вырос ещё на пару дюймов. Адель, скрестив руки, слегка улыбнулась, и даже Вокула подал голос:

– Чистая логика. Без деталей, но верно по сути. Иногда это полезнее, чем тысяча цифр.

– Вот именно, – сказал я и одобрительно потрепал Волока.

Глава 7

Война по карте и на земле

Волок осмелел. И проявил отчаянную храбрость – верную спутницу глупости.

– Но я не понимаю, чего мы тут обсуждаем. Разве не пора поднимать войска? Я слышал, что вы разбили закованных в латы наёмников Железной Империи, которых вёл ваш брат. А их было сто тысяч! Как и нежити, что пришла от Отвина! И в чём же затруднение теперь?

Нахватался у меня велеречивости. И, надеюсь, у других глупостей. Однако, Волок мне отлично подыграл.

– У Гонората, если и было больше бойцов, то ненамного, – начал я. – Большая часть его людей были просто обозными слугами. С нежитью всё не так просто. Их тоже было сильно меньше. Мы обезглавили их, а они явно не были готовы к тому, что против них встанет сила – почти десять тысяч пехоты. И что эта сила устоит, справится со страхом, не разбежится при виде живых мертвецов. Так что та угроза была ничуть не меньше этой.

Все молчали, уважительно слушая. Ну вот такая у меня причуда – объяснять очевидное пажу.

– И обе эти битвы произошли под стенами Караэна. Когда горожане были готовы сражаться за себя и своё добро. Сейчас же, по всему выходит, островитяне не подойдут к стенам Караэна. Им хватит добычи. А это значит, что в этот раз за моей спиной не будет караэнского ополчения.

– Вам оно и не было нужно, когда вы взяли Вириин или когда одним лишь своим видом обратили в бегство хирд долгобородов, – угрюмо буркнул Волок.

Он упрям. Это хорошо. Я не проигнорировал его слова.

– Но есть и хорошие новости. Аст не понял Караэн. Инобал, как я знаю, практически безраздельно владеет крупнейшими городами побережья. И он думает, что понимает, как устроена власть в Караэне.

Я задумчиво прочертил пальцами стол, перпендикулярно «каналу».

– Гонорат вёл войска вдоль предгорий. Там, где власть в руках многих, но чуждых Караэну сил. Таких, как семья Дар, городки вроде Ченти, не говоря уже о долгобородах и горных кланах. И сделал он это не просто так. Он пытался не задеть интересы Караэна. Но не удержал своих наёмников в узде – и те начали грабить. Этим он напугал караэнцев. Сразу вдвойне: жестокостью своих войск – а значит и собственной – и угрозой их имуществу в контадо.

Я немного помолчал. Нашествие Гонората, оставившее в Караэне яркий след, лишь слегка померкшее после появления Ужаса, до сих пор остаётся болезненной, плохо затянувшейся раной. Хотя войско Гонората грабило полосу шириной километров в пять – по которой шло, и обходило хорошо укреплённые городки.

Если Адель права хотя бы наполовину, сейчас нам грозит в разы более масштабное опустошение.

– Что хуже – морские разбойники смогут собрать добычу, разграбив куда больше земли, и уйти по воде, – продолжил я. – Что ещё хуже – если поход окажется удачным, они начнут возвращаться сюда снова и снова. И отвадить их будет крайне трудно.

И это напугает не только купцов и гильдейцев Караэна, но и Великие Семьи, не менее моего вовлечённые в экономику города и Долины.

Они всегда оставались в стороне. Не выступили против Гонората, придерживаясь старой доброй традиции не лезть в «семейные скандалы» рода Итвис. Прислали символические контингенты против нежити – намереваясь защищать исключительно свои владения. Не вмешались и в конфликт с Инобал.

Но сейчас всё должно измениться.

Сорские пираты – или сам Аст Инобал – проглядели, что вокруг Караэна, помимо Итвис, есть ещё шесть змеиных гнёзд, кормящихся от него. И теперь он разворошил их все.

– Вчера под вашим стягом было не меньше трёх сотен всадников. И столько же под стягами у вас, сеньора Адель, и у сеньора Эскера, – не сдавался Волок.

Я, не удержавшись, скептически хмыкнул. Когда вопрос стоял куда острее, тётя Роза смогла собрать около двухсот всадников. Вассалы хранили верность роду Итвис, но не горели желанием видеть меня его главой. Я их не виню – ходячий огнемёт вроде Гонората со всех сторон выглядел предпочтительнее.

Сейчас, возможно, я набрал некоторый престиж. Это видно хотя бы по тому, что они практически в полном составе явились на смотр. И Волок, по сути, прав. Они у меня прямо под боком. Уже собраны. Готовы к бою. Я лично в этом убедился.

– Поэтому я и хочу выступить навстречу врагу. Со своими вассалами. Присоединить к себе всадников других Великих Семей. И этими силами – разбить их, – закончил я.

Вроде бы, сил должно хватить.

За моей спиной совершенно неподобающе хмыкнул Сперат, а передо мной склонился Вокула. Словно соглашаясь. Но одновременно – метнув на меня предупреждающий взгляд.

– Сеньор Вокула? – позволил я ему высказаться.

– Это должен сделать сеньор Дйев. Согласно традиции – он поведёт войска. Ведь он…

Вокула смолк.

Он был категорически против того, что я отдал Дйеву главенство в Собрании Благородных. Тогда мне показалось это хорошей идеей. Вокула теперь намекал: пока Дйев трясёт благородных и раздражает их своим видом – он полезен. Он ограждает меня от бесконечных дрязг больших и малых родов. Но когда, по традиции, он поднимет знамя – всё изменится.

Великие Семьи могут закусить удила.

И не присоединиться к ополчению.

Или, что ещё опаснее, – просто проигнорировать приказы Дйева.

Сперат за спиной нетерпеливо переминался, как медведь перед медом, зазвенел кольчугой. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Я проследил за тем, как Леон, несмотря на броню, умудрился тихо, как тень, скользнуть в сторону, самоустраняясь из беседы.

– Сеньор Сперат, вам есть что добавить? – дал я слово своему оруженосцу.

– Мой сеньор. Уж мне ли не знать подлость Аста Инобала. Но всё же, не кажется ли вам, что вы его переоцениваете? – Сперат кивнул на стол. – Разве всё это не было очевидно раньше? Что изменилось? Почему островитяне пошли в набег именно сейчас? Зачем Аст встречался с ними в Селларе?

Вокула хмыкнул:

– Чаще всего людей побуждает на опасное дело либо отчаяние, либо сундук, доверху набитый дукатами. И первое, и второе заразительно.

– Не обязательно, – возразил дядька Гирен. – Островитяне ценят удачу выше всех добродетелей, ибо море непредсказуемо, как и бог, которому они молятся. Морские бароны верят в свою Звезду – как и те, кто идёт за ними. Серебро лишь скрашивает путь. Я думаю, он дал им осадную технику.

– Они строят лучшие корабли в трёх морях, – холодно сказала Адель. – Они способны соорудить крытый таран, штурмовую лестницу, а то и осадную башню – при наличии дерева и времени. И всё же, их ведёт только жадность. Просто пришёл момент, когда алчность перевесила страх. Возможно, Аст Инобал отправил с ними своих вассалов – или даже сам плывёт с ними, чтобы придать их грабежам ореол мести.

Каждый говорил в рамках своей логики: Гирен – как воин, Вокула – как администратор, Адель – как благородная, уверенная в роли необходимости наличия лидеров из её сословия. Один только Фанго молчал. Я отыскал его глазами сквозь дым курительниц.

– А вы, сеньор Фанго, что скажете?

– Мой сеньор, – Фанго поклонился и мягко выступил вперёд. – На самой границе с Тельтау есть… Я не назову это городом. Его зовут то «Устье», то «Город бурлаков». Там товары с кнорров перегружают на плоскодонные баржи, ведь Канал в том месте мелок. Это место – словно вытянутое в длину пристань, будто десять портов Караэна, но ни одного настоящего города. Формально власть там у местных семейств, но по факту – у гильдии бурлаков. И есть слух, что Селларе давно связан с Сорскими островами. Что, если Аст стал посредником между пиратами и бурлаками, обеспечив им проход через Устье без преград, без верёвок на воде, без засады на берегу и без потопленных барж?

Я хмыкнул. Ну да, Фанго везде видит заговоры. Адель покачала головой, Гирен распушил усы – значит, не согласен. Вокула фыркнул:

– И уничтожить то, что кормит их? Их мастеров выбирают за ум, а не за запах, и вряд ли они добровольно позволят пиратам угробить их дело.

– Не вы ли, сеньор Вокула, говорили, что люди чаще всего теряют настоящее ради иллюзий будущего? – неожиданно резко отозвался Фанго.

Интересно. Все вдруг против Фанго. Фарид как-то сказал мне: если все в комнате не согласны с кем-то – возможно, он прав.

– Допустим. Но встанут ли бурлаки плечом к плечу с пиратами?

– Нет, – сказал Гирен. – Даже изгнанники с островов стараются держаться особняком. Один может стать другом. Десять – это звери. Кровавые и злобные.

– Их верования чужды и омерзительны, – подхватила Адель. – Они поклоняются Звезде, но что это значит – неведомо. Это делает их замкнутыми и враждебными.

– Бурлаки могут выставить людей для защиты своего здесь и сейчас. Но у них нет бойцов, как у караэнских гильдий, – вставил Вокула. – Им некого выставить в поле. Они не пойдут на открытую войну. Оттого и проглотили обиду в Караэне.

– Или не проглотили, – отозвался Фанго. – Но если бы начали действовать сами, собирать и вооружать своих, я бы знал. Пока всё тихо.

Я кивнул. Мысленно отметил: Сперат оказался мудрее, чем я думал. Надо бы к его мнению прислушиваться чаще.

Разговор продолжался ещё, но уже без особого смысла. Адель и Гирен обсуждали вооружение пиратов. Полезно, но не срочно. Последний урок Волоку я решил не объяснять, а показать.

– Сеньор Вокула. Пошлите гонцов к Великим Семьям. Опишите ситуацию, выясните, кто из них готов выставить всадников нам в помощь. То же с гильдиями. Серебряных пока не трогайте. Сеньор Фанго, нужны все возможные пути вдоль канала. Где идти, где сплавляться, где ночевать. Всё, что может понадобиться. Сеньор Гирен – займитесь войском. Пусть Сеньор Леон помогает.

И всё в таком духе. Я принимаю решение над столом, а работу делают другие. На Гирене – готовность людей, их лошади, снаряжение. На Вокуле – еда, логистика, овёс, сено. На Фанго – маршруты, условия, ночлеги.

Вся эта масса людей и коней тянет за собой проблемы, как локомотив вагоны. И каждый из них будет решать по своему участку. И даже в бою – когда всадник ударит копьём в щит врага – он будет делать это сам. Но если мы победим – скажут, что это я. А если проиграем – укажут на кого-то из них.

Пока Горящий Пик бурлил, как разворошённый муравейник, а вассалы Итвис пили и веселились – почти без убийств, спасибо Гирену – я проводил время с Адель и сыном. Порой выезжал кого-то наградить. Чисто для прогулки.

Запасы вина таяли. Быстрее, чем ожидалось. Как будто это не вино, а пиво, и пьют его долгобороды. Уверен, благородные всадники перестали разбавлять его водой, раз уж бесплатное. Но я терпел убытки с королевским спокойствием – вино можно купить. А эти люди вскоре прольют кровь за меня. Возможно – чужую. Возможно – свою. Но своя кровь дороже чужого вина.

Вечером Адель сказала:

– У меня плохое предчувствие. Мой отец, два его дяди и мой старший брат – все погибли. Брат в Поиске, в Лихолесье. Один дядя на турнире. Но отец и его младший брат – от рук сорских пиратов. Мы почти всегда побеждали. Но эти… эти твари… Они опасны.

Она посмотрела на меня испуганно. И вдруг попросила то, чего я не ожидал:

– Обещай, что не пойдёшь в бой в первых рядах.

На следующее утро события понеслись вскачь.

Когда я только начал завтракать, на внутренний двор Горящего Пика ворвался гонец. Вся его лошадь была покрыта потом и пылью – и по тому, как он спешился, я понял: новости не просто срочные, они скверные. Через четверть часа мы уже стояли в главном зале. Фанго читал записанное слово в слово донесение от его людей, что поднялись вверх по каналу. Я не стал разгонять слуг – просто слушал Фанго, пока меня одевали в доспехи.

Устье пало.

Они пришли ночью, с огнем и в тишине. Несколько шнекков – сорских быстроходных кораблей – прошли мимо Тельтау и пристали к берегу под покровом темноты. Гонец уверял, что батраки подняли тревогу и пытались сопротивляться. И даже один из шнеков был потоплен, два сели на мель – но остальные, по-видимому, добрались.

Авангард морских баронов. Разведка боем. Или ловкий удар в сердце караэнской логистики.

Порт сгорел. Укрепления захвачены. Баржи, что были на приколе у пирсов, уведены вниз по течению. Город бурлаков – мёртв.

– Это не грабеж. Это вторжение, —шепнул кто-то из прислуги.

И похоже, именно так Караэн это и понял.

Через два часа рог Сперата возвестил сбор. Рыцари и их люди – кто еще не проспался, кто только закончил с ночной попойкой – начали подтягиваться на плац, ведя оседланных коней. Расшитые кафтаны сменились на кольчуги, яркая ткань дорогой одежды на серость стеганной брони. Под ярким солнцем, на знамени Итвис пылал красный змей.

– Мы идём под Караэн. – сказал я. И ни один голос не возразил.

Путь был недолгим, но торжественным.

Сотни всадников, сбившихся в знамёна. Копья торчали в небо, как первые побеги пшеницы. Впереди – я и Адель. Справа Эскер с зелёным флагом семьи Дар. Слева Гирен, его усы развевались на ветру так же гордо, как и знамя над ним. За нашими спинами, в лучах утреннего солнца – шли вассалы Итвис. Каждая копьеносная семья, что явилась на смотр, выдвинулась под Караэн. И хотя не все имели боевой опыт, у многих глаза горели жаждой дела.

По дороге к нам примкнули ещё.

Люди, прибывшие с севера, юга, даже из городков, которых я не ждал. Ветер дул навстречу, сметая пыль. Это было красиво.

Вечером, когда спустилось солнце, мы были уже у подножия караэнских холмов. Перед нами лежал Великий город, сверкавший огнями и крышами, вокруг как белая корона, его стены. И сияющий золотом Дуб, горел затворным камнем в этом венце.

Я чувствовал:

Это ещё не бой. Но дыхание войны уже шевелило плащи.

Завтра мы заговорим с Великими Семьями.

Завтра решим, кто идёт первым.

Завтра – отправимся навстречу врагу.

Удивительно, что я до сих пор способен поддаваться такому настроению. Хотя, если честно, не помню, чтобы прежде это меня так воодушевляло.

Пока светило солнце, лучи отражались от доспехов, Сперат периодически трубил в свой могучий рог – и казалось, что мы армия. Величественная, уверенная, сильная. Но стоило местному светилу начать тускнеть – и стало ясно: мы феодальное войско.

Проблемы начали выползать наружу, как мокрицы из-под ванны.

К ночи на пригорке к востоку от города, у Военных Ворот, уже стояли десятки палаток. Фрейлины и Адель устроили целое строительство, возвели громадный красно-белый шатёр с балдахинами. Деревянные детали везли на шести телегах, запряжённых быками. Я сразу решил, что не повезу это чудовище с собой.

Гирен носился по лагерю, лично указывая каждому место под палатку.

Я играл герцога – сидел на Коровиэле, в латах, и излучал уверенность. Изредка перемещался с места на место. И даже так, со стороны, чувствовал: настроение меняется. Где-то хмыкнули при виде меня. Где-то спорили тише обычного. Где-то просто не расседлали лошадей на ночь…

Первым уехал сэр Кавель. Один из самых одоспешенных и щеголеватых в моём войске, увешанный бронзой и золотом. Даже его лошадь носила латный нагрудник и налобник. Ещё пара килограммов – и он был бы защищён не хуже меня.

– Срочное письмо, мой сеньор, – сказал он, не глядя мне в глаза.

Я кивнул. Не спросил, от кого. Не стал задерживать. Пусть едет.

Потом – ещё один. Потом трое. А вечером пришли делегации.

– У меня один сын, сеньор. Если он падёт – род прервётся.

Старик. Даже по меркам моего мира. Лет семьдесят. Ущелье шрама через рот, не хватает пары пальцев на правой руке, хромает на левую ногу. Похоже, эти раны он получил, сражаясь за Итвис. Потому и пришёл сам. Конечно, я не мог отказать.

– Я – последний, сеньор Магн. Понимаете, не могу…

Этот просит за себя. И на это тоже нужна смелость. Я молча кивнул.

– Мне приснился вещий сон. Предки велели не участвовать в походе. Моя мать всегда говорила верить предкам.

Кольчуга, глубокий шлем с забралом, конь в стёганой броне. И пятеро в его копье, хорошо вооружённые. Заметная потеря. Предлог – надуманный. Или он и вправду верующий?

Я не отказывал никому.

Но велел Фанго записывать каждого. Имя, родословную, дату и слова.

– А потом проверь, – сказал я, когда мы остались вдвоём. – Кто соврал, кто нет. Особенно следи за теми, кто ушёл без спроса.

Фанго кивнул, как всегда мрачно:

– У страха тысяча лиц. Но если человек способен бежать от чести – он сбежит и от боя, и от клятвы. До того, как мы будем считать потери.

Он покосился на меня.

– Я составлю два списка. Один – для всех. Второй – только для вас.

Я кивнул. И не стал смотреть в сторону костров. Я знал: завтра многие шатры будут пусты.

Но и это – часть войны.

Глава 8

Великие Семьи Караэна

Утром, когда дым от вчерашних костров ещё клубился над лагерем, первыми прибыли Вирак. Их всадники появились, как всегда, неожиданно – не по дороге, а спустившись с Синего холма, будто нарочно выбрали самый неудобный и самый эффектный путь.

Всё в них было мрачным:

Лошади – тёмные, покрытые шерстяными попонами с рубиновой вышивкой.

Доспехи – добротные, без единого пятна, но и без блеска. Металл матовый, как утренний лёд.

Щиты – с тремя перекрещенными копьями на чёрном фоне. Без царапин. Без вмятин. Будто вчера выдали из-под стекла из музея.

Знамёна – без единого надрыва. Даже ветер, казалось, играл с ними осторожно.

Лицо у каждого – будто после двух недельного запора: застывшее, угрюмое, неподвижное.

Во главе ехал сам лорд Вермер Вирак – тощий, как богомол, с тяжёлым и злым взглядом, каким смотрят на зависающий смартфон. Он не слез с коня, не поприветствовал меня, не обменялся ни словом. Лишь поднял перчатку и коснулся ею виска. Не снимая шлема. И этого было достаточно.

– Вирак прибыли, – небрежно бросил его знаменосец. Было видно, что он прямо таки заставил себя поднять забрало, но тут же закрыл его снова. – Мы встанем лагерем на Синем Холме.

И они развернули коней. Вермер даже забрала не поднял.

Неудивительно, что с такими манерами они наживают себе врагов чаще, чем друзей. Хорошо ещё, что сам Вермер не появляется в Золотой Палате – отправляет туда представителей.

Пришли они двадцатью всадниками. Рыцарей среди них – пятеро, включая Вермера. Остальные – тяжёлые копейщики с арбалетами у седла. За ними шла пешая охрана – без лат, но с огромными щитами и мощными арбалетами. Это не было подкрепление. Это была демонстрация.

Вирак показывали, что у них есть пехота. И что стоять они будут там, где удобно им – на господствующем пригорке.

Я шагнул им навстречу, улыбнулся и сказал:

– Добро пожаловать, сеньоры.

И никто не рассмеялся.

После них – Треве. Пятеро из семьи. Десяток рыцарей. И ни один из них не был похож на вассала.

Наёмники. Это видно сразу – по тому, как они держат копья, по тому, как дышат. У рыцарей, кормящихся с земли, всё выстроено по рангу: сеньор – в латах, оруженосец – в чём осталось. Остальные, в чем пришлось. Наёмники – как пальцы одной руки: правильно защищены, одинаково опасны. Лучше рыцарь будет без лат, зато у всех будут шлемы и стеганная броня. Потому что эти ребята работают вместе, и деньги им дают не за подвиг, а за выполненное дело. Оружие это их инструменты, суровая необходимость, а не признак статуса и достатка.

А ещё – цвета.

Жёлто-зелёное безумие, как с матрасов ткани нарезали. Полосатые попоны у лошадей. Всадники одеты в такие же плащи, даже шлемы – раскрашены желтыми и зелеными полосами. Какими бы мрачными ни были Вирак, если бы мне предложили выбрать одну семью, которая не присоединиться – я бы выбрал Треве.