Текст книги "Наследник огня и пепла. Том Х (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Понял, – я поднял руки. – Хотите, я составлю вам компанию? Мы давно не тренировались вместе.

– Спасибо, мой господин, – ответила она на манер знати Королевства. Как я люблю. – Но мне не стоит сильно напрягаться. А я буду, ведь не люблю проигрывать.

– Тогда, может, пришло время сыграть в Три Знамени? Попросим принести персиков в мёду, немного вина с травами… и ты, наконец, покажешь мне, что значит разгром?

Адель, пока я был в Таэне, успела не только показать чатур, популярный в Королевстве, знати Караэна. Но даже немного его доработать. Назвав этот вариант «Три Знамени». Добавив к обычному чатуру «карты судьбы» чем дополнила его оттенками стратегии, неким военным гаданием и, отчасти, ролевым состязанием. Кажется, она почерпнула эту идею в разговорах со мной – я рассказывал ей много, не мог не упомянуть и о настольных играх моего мира. Разумеется, выдав это за свои мысли. Впрочем, она довела это до ума, а караэнцы ухватились за «Три Знамени», потому что любили не просто заимствовать, а делать лучше.

Адель засмеялась, будто серебряный колокольчик прокатился по белому мрамору. Я давно не слышал её смеха.

– О, я вижу, мой господин, думает, что слабая женщина проиграет даже в ту игру, что придумала сама? Напрасно. Я научу вас редкому умению – смирению перед неизбежным поражением!

Я поклонился.

– О, преподай мне урок.

Поздно вечером, когда все свечи в коридорах были уже погашены, а за окнами – лишь звёзды и слабо светящийся туман Караэнской долины, мы лежали рядом.

Шёлк простыней приятно холодил кожу. Камин потрескивал, но жар в комнате держался скорее от тел, чем от огня. Адель лежала, положив голову мне на грудь, а я перебирал пальцами её волосы – мягкие, густые, пахнущие мёдом и лавандой.

Некоторое время мы молчали. Не потому что не было слов – просто они были не нужны. Так бывает только с самыми близкими. Теми, чьё дыхание ты уже принял в счёт собственного.

– Адель, – тихо спросил я. – Скажи… тебя что-то мучает?

Она вздохнула, зарылась в мои волосы. Потом приподнялась, чтобы видеть моё лицо. Её взгляд стал серьёзным, почти печальным. Она медленно провела пальцами по моей щеке. Коснулась шрама на шее. Первом, что я получил в этом мире. О котором я давно успел забыть.

– И да, и нет, – ответила она. – Мне хорошо. Так, как никогда не было раньше. Я счастлива, Магн. Но именно от этого мне страшно. Это пугающее чувство – когда всё на своих местах, когда ты не ждёшь беды… и потому ждёшь её ещё больше.

Я не перебивал. Она продолжила:

– Этот Аст… Он ведь готовит что-то в Южных землях. Ты не скажешь, но я знаю – тебе придётся его остановить. А он… он опасен. Он подлый. Не как ваш брат – открытый, ярый, прямой. Он тоже… как змея. И я боюсь, что он нанесёт удар, которого не ожидает благородный рыцарь. Который не сможет отразить даже… Ты.

Я не сразу ответил. Потом обнял её крепче.

– Мы оба знали, что спокойствие – это не то, что длится вечно.

– Ещё я знаю, – прошептала она, – что ты объявил сбор. У Горящего Пика. Завтра. Ты собираешь вассалов.

– Это просто встреча. Подтвердить старые клятвы, обсудить налоги, земли, мелочи… К тому же, ты ведь сама говорила, Ивейну нужны друзья. Пора начинать присматриваться, к тем, у кого дети подходят по возрасту.

– Ты готовишься к войне, – мягко сказала она. – Неужели ты хочешь начать распрю с Великими Семьями?

Я удивленно поднял брови. Вот, значит, какие разговоры ходят в гостиных Караэна. Потом усмехнулся и ответил банальностью из своего мира:

– Хочешь мира – готовься к войне.

Адель удивлённо подняла бровь. Задумалась. А потом улыбнулась:

– У нас так не говорят.

– Теперь говорят, – сказал я, и поцеловал её в висок.

Она замерла. Потом вдруг страстно прижалась ко мне, приоткрыла губы у самого уха и прошептала:

– Иногда я забываю, насколько мудр Золотой Змей…

Я снова хотел ответить что-то остроумное, но она уже не дала. Остальное этой ночью – не для слов.

Глава 3

Смотр

Доехали мы быстро. Даже быстрее, чем я рассчитывал. Дорогу подморозило, колеса не вязли в снегу, а люди были так рады вырваться из поместья, что ни один не пожаловался на холод.

Я объявил не сбор, а смотр. Это разные вещи. Сбор – когда собираются повоевать. Берут с собой припасы на две недели, запас еды и храбрости, шерстяную поддоспешную одежду и прощаются с близкими. Смотр – это когда собираются показаться. Всё вылизано до блеска, броня очищена от ржавчины, щиты свежевыкрашены, жало копья отполировано, кони вымыты. Вина в телегах больше, чем еды. Люди надеются, что никто не умрёт. Или хотя бы что не сразу.

Смотр был объявлен по ближайшим к Караэну землям Итвис – около двухсот феодов. Из них пятьдесят – на землях вокруг Горящего Пика. Те, кто пришли оттуда, выглядели лучше прочих. У них были глубокие шлемы с забралами, закрывающими голову до плеч, латные плечи, почти все в кирасах. Поддоспешники – дорогие, бархатные. Серебро и золото на доспехах, узоры на эфесах. Кони – вскормленные овсом, гордые, в такт рыскающие. У каждого рыцаря – один-два вооружённых слуги, часто в кольчугах, пара арбалетчиков. И это не считая оруженосца и пажа. Ещё пара слуг – с телегой.

Таких рыцарей под Горящим Пиком оказалось три десятка. Не все из земель рядом с Горящем пиком, штук пять – со стратегически важных владений. Маленькие замки на мостах, у перекрёстков, вдоль караванных путей. Те, что с Горящего Пика, были, вероятно, проспонсированы нашей семьёй. Остальные просто грабили, прикрываясь моим именем.

Сотня – типичные караэнские всадники. Короткие тяжёлые копья. Шлемы, экономные на металл. Архаичные кожаные доспехи. Толстые пластины «варёной кожи», тяжёлые как грех. Лошади под ними – подвижные, но не статные. В лучшем случае – два всадника, паж и оруженосец. Иногда – телега, запряжённая быком.

Но именно эти, беднейшие рыцари, почти поголовно имели боевой опыт. Почти все были «птенцами Дйева», участвовали в битве у канала или у тракта. Кто-то – и там, и там. Ходили в вылазки в Гибельные земли. Охотились на то, что оттуда вылезало.

– Выходит, для войны более подходят те, кому нечего терять, – сказал Вокула, и был, возможно, прав. Хотя, по караэнским меркам, эти парни – зажиточные. Один их боевой конь стоит, как годовой доход с владения, где трудятся сотни крестьян.

Среднего класса не было. Были тяжёлые всадники – и лёгкие. И были совсем плохие. Четверть нестроевые. Старики, дрожащие от тремора и ведомые слугами из-за слепоты и глухоты. Подростки – не старше Волока. У одного наконечник копья был словно кружевной – ржавчина съела металл, но его наточили. У другого – кривое древко, явно взятое от какой-то мотыги.

Две были женщины. Одну я не распознал наверняка – то ли хрупкий юноша, то ли девица. Вторая – яркорыжая, глаза как угли, лет двадцать.

– Мой отец стар, но мы, Теан, всегда являемся на зов! – заявила. – Я тренируюсь с копьём и арбалетом с шести лет. Моя магия испепелит врага даже в кольчуге!

Я попрошу Адель отметить её. Может, возьмёт в свиту. Этот мир похож на мой. Женщина слабее, магия едва ли компенсирует. Но если компенсирует – это уже не женщина. Это сила.

Полсотни вассалов не явились вовсе. Все прислали гонцов. Вдовьи земли. Бездетные. Или мужчины погибли. Часто – в моих же войнах.

– У других Великих Семей хуже, – сказал Фанго. – У вас ещё хорошо.

– А если считать ваших вассалов с других частей Долины, – прогудел Сперат.

Итвис всё ещё держат клятвы вокруг Тельтау – около сотни вассалов. Род Эйрика Кровавой Секиры – пример. Ещё двести рыцарей выставляет Бурелом. Леон съездил, устроил смотр. Вернулся счастливый, как кот побывавший в подвале со свежей рыбой.

– Даже если мы всё потеряем, у предгорий вас ждёт армия! – сказал он.

По его словам, там не просто все в наличии. Среди них – носители редкой элементальной магии. Не отец мой, не Гонорат, но школа – есть. Огненные бичи, змеи, проникающие в щели доспехов.

– И форма магии, – добавил он, – подтверждает их преданность роду. Змеи, сеньор. Красные, огненные. Ваши.

Среди них – мои родственники. Третьи, четвёртые степени роства. Только двоюродных племянников – человек десять. Я их на службу не взял. И не жалею. У Итвис длинная история внутренней резни. Мы уже едва не перебили сами себя себя дважды.

Это моя слабость. Я, по сути, один и представляю собой весь Дом Итвис. Сейчас, конечно появился Ивейн… Но даже самая малочисленная Великая семья после меня – Роннель. И там уже сразу шесть мужчин в трёх поколениях. Когда мой отец зачищал себе дорогу к трону из костей от своих родственников, Роннель стали целью для Вирак.

Вирак – самые тёмные. Грубые. Их избегают. Они приходят – и кровь льётся. Но и Роннель не лучше. Вирак – топор. Роннель – шёпот и проклятие.

Каждая Великая Семья – сгусток магии, легенд и интересов. У каждой – своя сфера неприкосновенности. Роннель, к примеру, изначально были судьями и законниками. Когда их было больше.

Есть характерная деталь: местные чернила – блеклые. Подсыхают, становятся полупрозрачными. Натурпродукт, хендмейд. За стеной писарь толчёт корешки, натирает что-то, настаивает два месяца – и вот, готово. Таким и пишут. Всё настолько плохо, что Катамир научился колдовать над своей писаниной, чтобы она оставалась чёткой. Есть, конечно, хорошие чернила с алхимической основой – ими славится Цветочный город. Но они редки и в разы дороже.

Подпись Роннель на пергаменте, наоборот, наливается цветом с годами. Через десять лет чернила становятся насыщенными, как хорошая тушь. Отличный способ подтверждения подлинности. Мелочь? Нет. В здешних реалиях это – знак величия.

Таких «не-мелочей» у каждой Великой Семьи – пруд пруди. У Итвис, например, по общему убеждению, есть особое свойство: достаточно мне подойти слишком близко, и человек начнёт говорить правду. Я знаю, откуда пошло это поверье – волшебный кинжал, найденный мной в Горящем Пике.

Местным все эти магические свойства Великих семей трудно осознать, мне – ещё труднее. Это как если бы Илон Маск собирал «Теслы» не на заводе, а поездив пару лет в «Ладе». Или если бы Джобс превращал в айфон любой телефон – но только после звонка по нему.

Великие Семьи не просто отбрасывают тень из золота и крови – они оставляют волшебный след. Часто – друг на друге.

Междоусобица Вирак и Роннель завершилась странно. Вирак разбили Роннель в нескольких стычках, перебили большую часть их людей и их самих, осадили родовой замок Роннель – а потом… подписали мирный договор. И ушли.

Два невероятных события. Первое – что Вирак вообще выпустили жертву в которую уже вонзили клыки. Возможно, другие Великие Семьи вмешались. Им усиление Вирак было ни к чему.

Но второе – сам договор. Подписать мирный договор с Вирак – это как исписать дорогой пергамент, чтобы потом сжечь его в очаге. И тем не менее: с тех пор Вирак не только прекратили вражду, но и – странность странностей – замолкали при появлении кого-то из Роннель. Даже я сам видел это в Золотой Палате. Хотя обе семьи присылали представителей не из числа родичей, поведение сохранялось.

Вокула как-то обмолвился, что Великим Семьям Караэна нужен кто-то, кто будет «разгребать последствия», пока они заняты «преумножением благополучия». Я склонен согласиться. То, что они не вмешались в мои распри с Гоноратом – да, традиция. Но мы не долгобороды. Мы люди. Мы меняем традиции не труднее, чем направление движения колонны всадников. Немного шуму, пара затупивших, пара потерянных, кто-то продолжит ехать в ту же сторону – и всё же повернём.

Снизу, с пашни, крестьянину я мог казаться кем угодно: из Королевства – герцогом Караэна, из Таэна – Хранителем Долины. Но стоит подняться на башню собственного замка – и видно: замков вокруг много. И некоторые не меньше моего.

Оттого уверения Вокулы и Сперата в том, что у меня больше всех вассалов среди Великих Семей Караэна, подействовали на меня… угнетающе. Впрочем, я встряхнулся. Если хочешь быть счастливым – сосредоточься на хорошем. Впереди был целый день: игры, состязания, даже попытка в общую тренировку. И, разумеется, мы были готовы к тому, что благородные господа перепьются и устроят распри. Поэтому Фанго наводнил лагерь своими людьми под видом слуг – следить, кто и у кого стащил копьё. А Леон – стражниками: не столько разнимать, сколько проследить, чтобы ссоры не переросли в многолетнюю вражду, а решались честным поединком на месте.

Особенность менталитета здешних воинов – подерутся до полусмерти, а наутро лучшие друзья.

Ну конечно, огненно-рыжая бестия из рода Теан не избежала пристального внимания. Она бросила вызов сама – в ответ на грубость, уже через полчаса после построения. И поединок наглядно показал, почему женщины в моём и этом мире редко участвуют в бою. Одетый в кожаную броню молодой парнишка явно нарывался. И не скрывал своих намерений:

– Сначала я сдеру с тебя кольчугу, а потом – всё остальное!

Рыжая двигалась лучше. И была быстрее. Хотя на ней была длинная кольчуга. Вопреки моим прежним представлениям, кольчуга была тяжелее лат. Если латы, по моим ощущениям, весили килограммов двадцать пять (это с поправкой на мою силу), то кольчуга, закрывающая руки и ноги, тянула на все сорок. Ну, может тридцать шесть. Поэтому обычно и носили кольчужные безрукавки – они укладывались в приемлемые шестнадцать килограмм, распределенные по телу. Правда, если ты не пешеход, а всадник, то вес не так уж критичен. Но тут вступали в игру другие соображения. Деньги: рыцари чаще прикрывали стеганкой грудь и шею боевого коня, чем тратились на кольчужные чулки и рукава для себя.

А были и те, у кого не хватало ни на что железное. Кожаная броня – синоним лёгкости в играх моего мира – на деле оказалась вовсе не лёгкой. Эта «варёная кожа» – вовсе не варёная, а дублёная с помощью местных алхимикатов – совершенно не гнулась. А обычный нож на ней даже царапины не оставлял. Нарезанная на широкие полосы, сшитая медными заклёпками поверх стёганки, она давала уверенную защиту, но была толстой, тяжёлой и не особенно удобной.

Рыжая спешилась, взяла щит и боевой топорик. Парнишка, распалённый своими же словами, не осмелился попросить, чтобы она сражалась верхом. Хотя имел на это полное право – вызванный выбирает оружие и формат поединка. Он тоже спешился, взяв аналогичный топор, но со шипом.

И, несмотря на своё преимущество в скорости и технике, рыжая быстро начала проигрывать. Она бегала вокруг противника, стараясь измотать его. Тот не торопился – ходил за ней, отбивая удары. Он был менее ловким, но сильнее. Пару раз он едва не сбил её с ног. Она уставала. Он – ещё нет.

Парень расслабился. Даже раскинул руки в стороны, позируя. Рыжая тут же ударила. Она была в пяти метрах. Далековато для удара холодным оружием, потому он и красовался. Но она ударила не топором – магией.

Из-под её щита выскользнул огненный змей и метнулся к парню. И сразу второй. Два заклинания одновременно, в разные уровни – редкая техника. Даже я, человек, знающий цену контролю, понял: это высший класс владения магией. Один змей стелился по земле, другой шёл сверху. Это как одновременно атаковать ноги и голову.

Коровка подо мной всхрапнул и вскинул голову. Я машинально сжал колени. Не думал, что поединок меня так увлечёт.

Парень не растерялся – ударил щитом по земле, отсекая змейке голову. От второй – прикрылся ладонью, словно от солнца. Топор остался болтаться на ремешке. Но я ошибся: в следующую секунду от его ладони вверх вырвался сноп ледяных игл. Тонких, но быстрых и острых. Это была достойная контратака. В сочетании со щитом – почти идеальная.

Обе змеиные конструкции взорвались. Верхняя – высоко, безвредно. Нижняя – у самой земли. Обожгла её, спекая почву в корку, вспыхнули травинки, взвился пар. Парень скрылся в облаке пара, у него загорелась одежда. Щит начал тлеть.

И всё же он рванулся вперёд – добивать. Правильный ход: магия требует сосредоточения. Даже я, владея иного рода магией, знал – это словно мышца, которую трудно напрячь. Трудно довести до автоматизма. Не инстинктивный удар рукой, а сложный жест, как будто ты рисуешь.

Но рыжая не была уязвима. Она тоже отпустила топор, дала ему повиснуть на ремешке, и выпустила пламя прямо из ладони. Парень, ослеплённый паром, увидел его слишком поздно. Сгусток пламени ударил ему в грудь, взорвался, и щит отлетел в сторону. Его отбросило на спину.

– Стоп бой! – рявкнул я.

Герольды в ярких нарядах ринулись в круг. Двое остановили рыжую своими тяжелыми посохами, уже кинувшуюся добивать. Другие полили водой лежащего – горящего – парня. Один из зрителей вызвал что-то вроде локального душа.

– Его доспех мой! – визжала рыжая. – Он сам сказал!

Я спешился, подбежал. Пустил волну лечения. Лицо и глаза спасло забрало. Но воротник прогорел, и ожог на горле был глубокий – почти до хряща. Пришлось потрудиться, чтобы сохранить ему дыхательное горло… трахею, кажется. Остальные ожоги – менее критичны, но кожу он потерял местами на ладонь.

Сняли с него броню. Почерневшую, обугленную, но не развалившуюся. В целом – спасли. Его слуги уволокли его к уже ожидавшим лекарям. Сегодня все за счет заведения.

Как я и предполагал, после победы рыжая стала для большинства «своей в доску». И теперь, если кто-то говорил ей грубости, получал сразу несколько вызовов от дураков, которые хотели ей понравиться.

Позже я зашёл в палатку лекарей. Нашёл «своего» среди раненых. Он лежал на тюках, набитых соломой и покрытых попоной, раздетый донага и намазанный лечебными мазями слоем толщиной с палец.

– Не переживай за доспех и оружие, – начал я. – Это я смогу исправить.

– Я, Теар из рода Сколан, не нуждаюсь в подачках! – прохрипел парень.

Голос его, из-за повреждённого горла, звучал тихо и сипло. Скорее всего, так и останется. На глазах у него выступили слёзы – ему было больно.

Я мысленно выругался. Опять забыл, с кем имею дело. Это не бродяга в нелепой броне. Передо мной – не просто голый и вымазанный в жирной мази солдат. Это воин. За ним – поколения таких же воинов, прошедших битвы, монстров, болота и осады. Это как если бы у меня в том мире не просто дедушка получил орден Славы, а поколения за поколениями, десятки предков, получали награды за страшную войну с беспощадным врагом.

В моём мире такая война длилась четыре года. И этого хватило, чтобы сформировать нацию. А здесь – она длилась тысячу лет.

И он вовсе не нуждается в подачках. Каждый, кто приехал сюда во главе своего «копья», имеет за спиной сотни людей. Может, даже тысячи – если считать с жёнами, детьми и слугами. Да, кольчуга стоит целое состояние, если оценивать её в серебре. Но большинство не покупают себе оружие – они его добывают. В бою. Реже – служат в охране купцов или Великих Семей. Делают сами, вместе с кузнецами, мастерами, иногда даже всей деревней.

Так тут устроено: крестьянин, в общем, всё нужное для жизни делает себе сам. Разве что серпы и ножи кует местный кузнец. Копьё? Тоже можно. Арбалет? Иногда. А вот доспех для всадника, защитника… доспех часто собирается по частям, поколениями, как реликвия.

Человек моего положения редко действует наобум. Фанго уже успел нашептать мне о семье этого парнишки. Преданный, старый род. Служат Итвис вот уже пять поколений – почти сто лет. Основатель был простым стражником, только с явным талантом к боевой элементальной магии. Скорее всего, чей-то бастард. Служил верно, стал рыцарем. К сорока – получил в жёны благородную даму от побеждённых конкурентов и землю, надо думать, от них же.

Род Сколан – очень лояльные. Даже ту нелепую попытку Великих Семей насадить тут культ Солнца вместо Императора, которую они сами давно забыли, – восприняли как откровение. Сделали её своей новой верой. Настолько, что традиционное местное поклонение предкам и Великой Матери отодвинули на второй план.

Во владениях этого юноши есть кожевенная мастерская. Мастеров – человек пять. Подмастерьев – десять. А просто помощников – с полсотни. Ручной труд, трудоёмкий, требует много рук. С семьями – уже минимум триста душ. И всех нужно кормить. А это ещё сотня семей на земле, чтобы снабжать их едой.

Так вот – такую кожаную броню эта мастерская сделает… Понятия не имею, за месяц или за год. Скорее за год. Тут примитивность технологии компенсируется тщательностью. Сам цикл от сдирания шкуры до готовой брони может длиться больше года. Они дуги для арбалетов год сушат в специальных складах с нужным микроклиматом – домики на склонах, чтобы ветер тянул. Один раз не укутал зимой, не уследил после дождя за влажностью – и всё пропало.

Неудивительно, что мы в моём мире в итоге стали делать всё из железа, а потом – из пластмассы. Это сложнее. Но проще.

Передо мной – абсолютно лояльный человек. Кого я планировал мимоходом завербовать в свою свиту… и вместо этого оскорбил. Мой промах. Последствие того, что я повёл себя как хороший человек в моём мире, а не как Магн Итвис.

Надо было прийти, сразу заявить свои права, напомнить, что я спас ему жизнь, и ткнуть носом в долг. А долг – в замкнутых, агрессивных сообществах – святое.

– Скажите, – я слишком задумался, и Вокула, стоявший позади, решил вмешаться. Впрочем, разумеется, он не стал вмешиваться в разговор людей благородных. Он обратился к проходившему мимо усталому лекарю:

– Насколько тяжелы раны этого храброго юноши?

– О… – лекарь картинно закатил глаза и нелепо всплеснул руками. Я почти уверен, Вокула заранее обсудил с ним эту «случайную» сценку. – Если бы не впечатляющие таланты сеньора Итвиса, всего нашего искусства бы не хватило, чтобы спасти ему жизнь!

Вокула, заметив, что его сообщник переигрывает, аккуратно подхватил его под локоть и увёл прочь.

Самое забавное – скорее всего, парень действительно мог бы умереть. Не факт. Но вполне возможно. Теперь Теар смотрел на меня по-другому.

– Выходит, я обязан вам жизнью, – прошептал он.

Я сел рядом. Доверительно.

– Клянусь Всепобеждающим Солнцем, однажды я отплачу вам тем же! – просипел он, морщась от боли.

Гордость? Честь? Благородство? В любом случае – он чувствовал долг. А это хорошо. Осталось только укрепить это чувство.

– Что ж. Тогда, со своей стороны, я обязан создать все условия для этого. Вы ведь не посчитаете ниже своего достоинства присоединиться к моей свите?

Когда мы вышли из палатки, я нашёл в толпе сопровождающих Волока.

– Слышал разговор внутри? – спросил я прямо.

Он секунду помолчал, потом кивнул.

– Запомни его, – велел я. – А теперь пошли. Покажешь, где ты там посадил семя одного дерева.

Глава 4

Вопросы

Позже, уже ближе к вечеру, мы спустились в подвалы Горящего Пика. Долго шли между запасов. Горы тюков, пирамиды бочек. Я оставил всю свиту наверху – пусть пьют, едят и думают, что день завершён. За порядком следили Леон и Эскер. Один – обязательный, у другого – имя и титул. А сам я тихонько улизнул, взяв с собой только Сперата и Волока. Вокула намёк понял и растворился. А вот Фанго – нет. Он нутром чуял, что я полезу в Лабиринт. И его неуемное любопытство грызло его не хуже, чем крысы – наши запасы. Его мордочка мелькала позади. За это я его и ценю.

Вокула – молодец. С прошлого раза тут многое изменилось. Появились приспособления для подъёма грузов. Тележки. Это удобно. И даже таблички с записями – чего это, сколько, зачем. Не помню, говорил ли я так сделать или Вокула сам додумался. Склад стал напоминать строймаркет. Только с толпами кошек и светящимися цветами в горшках, под которыми кошки нежились. А может, с обстановкой и сами местные постарались – народ тут сообразительный.

Вообще, Вокула умудряется мастерски подбирать кадры. Вот, например, благотворительный караван беженцам у замка Эскера Дар. Оказывается, это наш кладовщик успел сгонять туда четырнадцать телег с уже окаменевшим мясом и овсом, начинавшим портиться. Ему было жалко выбрасывать – а своим раздать совесть не позволила. Телеги готовились для каравана с серебром, который вёл Белый Рыцарь. Но пока серебро собирали и пересчитывали – стояли без дела. Вот кладовщик и пристроил. Заодно испытал подвеску. Молодец. Леон хотел было его наказать, но Вокула посоветовал наградить:

– Разумная инициатива – залог процветания.

Я подарил кладовщику ношеную куртку со своего плеча. С карманами. Будет носить до старости, с гордостью. И писанную от своей руки грамоту с благодарностью. Вообще бесценно. Хотя, как посмотреть. Грамота мне сэкономила премию для оборотистого мужика. Вот из таких мелочей и складывается эффективное управление.

Я остановился у очередной груды мешков. В устроенном из шерсти «гнезде» вошкались котята, догрызая крысу. Поодаль стояло здоровенное корыто с песком – кошачий туалет. И приспособленная из горшка с узким горлышком «автоматическая поилка». Вот это уже точно моё. Водяные часы я этому миру так и не явил, так хоть это останется. Сперат немедленно начал возиться с котятами и гладить маму-кошку. Волок хмуро стоял поодаль, делая вид, что он слишком взрослый для такого. Я погладил трущегося рядом кота с бандитской рожей.

Остановился я не из-за них. Мне вдруг стало очевидно, насколько я богат. И насколько это богатство… трудно усваивается. Запасы в Горящем Пике – это не просто под осаду. Это хаб. Отсюда всё перераспределяется. В основном – провизия. И как же тут всего много.

Как бы ни были малы излишки натурального хозяйства, если собирать их со многих – это уже целая гора. Неудивительно, что фараоны и прочие древние цари затевали невероятные проекты. Я, пожалуй, тоже могу прокормить тысяч десять народу до следующего года. Храм, что ли, построить? Пирамиду? Ладно, сначала канал почистим.

Наконец, мы дошли. Пришлось свернуть сначала в узкий проход между кипами шкур, потом – в каменный отнорок.

– Оно… выросло, – сказал Волок. Бессмысленное, но честное замечание. Выдавало его потрясение.

В подвале пахло пылью, железом и сырой землёй. Там, между старыми, сломанными и погрызенными крысами бочками и мешками, в углу, под какой-то деревянной решёткой, лежало нечто, похожее на куст с тремя толстыми побегами. На вид – полуметровое деревце. Но не просто деревце.

В магическом зрении оно сияло. Слабо, но устойчиво. Листья подрагивали, как от ветра, хотя воздух был неподвижен. А у корней… были кости. Крысиные. И шкурки. Свежие.

– Оно само, – сказал Волок. – Я хотел только проверить, пустит ли корни. А оно пустило.

Я присел рядом, пригляделся. Один из побегов повернулся ко мне. Медленно. Почти с любопытством. Я не ощутил угрозы. Но и тепла – тоже.

– Огородить, – велел я. – Поставить решётку. Укреплённую. И предупредить всех – не кормить. Ни мясом, ни магией. Только свет и вода. Пусть само тянется к жизни, если захочет.

– А на болоте не нашёл, – пробормотал Волок. – Там, где я сажал. Либо не взошло… либо ушло.

Я ничего не ответил. Достаточно того, что одно взошло, а другое – исчезло. Значит, семена растут. Значит, Лилия будет довольна. Я надеюсь. С ней лучше поддерживать хорошие отношения.

А пока пусть это деревце поест своих крыс и подумает, чего хочет от этой жизни. Мы и сами часто не знаем.

Я оставил Волока у стражников, сторожащих тоннель с потайной дверью. Те давно привыкли к странностям и не задавали вопросов. Он молча кивнул, забрал у меня плащ и остался стоять у дверей, словно ждал, что я вернусь не через час, а через год. Он тоже привык к странностям.

Мы с Сператом спустились ниже. Я велел ему прихватить два мешка сушёного мяса – для Лилии. Лабиринт Горящего Пика всегда платит – за внимание к деталям или за его отсутствие.

Мы шли вглубь, туда, где тоннели становятся ровными, выложенными плитами, а воздух – терпким, как старое вино. В этот раз я заметил: камень под ногами менялся. Сначала – ровные плитки, потом – шероховатые, с проросшими в трещинах нитями какого-то гриба. Свет факелов дрожал, отбрасывая вытянутые тени. Где-то далеко слышался капель. Пахло пылью, металлом – и чем-то иным. Как если бы кто-то разлил старую кровь… и подогревал её.

Сперат шёл впереди, почти бесшумно, как кошка. Факел в левой, правая – на топоре. Мы оба знали: в этих коридорах можно встретить кого угодно. Или что угодно. Не всех тварей тут зачистили. Некоторые, может, научились открывать клетки изнутри.

– Почему именно сейчас? – тихо спросил Сперат. – Ты не спускался сюда с тех пор, как вернулся от долгобородов.

– Не знаю, – сказал я. – Почувствовал, что пора.

Я не ленился дважды проверять руны долгобородов. Помеченные опасностью тоннели зияли непроглядной тьмой – словно разинутые пасти. Мы в них больше не заглядывали. Прошли мимо покрытых мхом тел. Лабиринт – не то место, к которому можно привыкнуть.

– Напоминает подземелья вашего Поместья, – заметил Сперат.

– Да, – ответил я. – И в конце сидит кто-то, кто очень похож на Вокулу. Тоже знает все ответы.

Попытка шуткой разогнать мрак провалилась. Растворилась в темноте. Лабиринт ждал – когда мы сделаем ошибку.

В этот раз обошлось.

Перед тем как войти в логово Лилии, я остановился и с облегчением опустился на землю. Мне последнее время стало тяжеловато ходить в доспехах целыми днями. Сперат, без подсказок, выудил из жадносумки листок, стилус и чернильницу-непроливайку, которая, к чести мастера, действительно ни разу не проливалась. Опустил факел чуть ниже.

Я вывел местную цифру «один» – по-простому, палочку – и задумался.

– Как вы думаете, сеньор… ей там не одиноко? – тихо спросил Сперат. – Бывает ли ей страшно от того, что она в темноте? Или оттого, что она теперь?

– Это хороший вопрос, – кивнул я. И начал писать.

Вскоре мы пришли. Не торопясь вваливаться, я ещё из тоннеля крикнул:

– Лилия, мы пришли! Это мы!

Я едва сдержался, чтобы не добавить: «Как дела?»

– О, сеньор Магн. Я знаю. Я давно чую вас. Входите, не бойтесь. Сегодня я сыта. Пивовары делят власть, и множество людей уносят воды Фонтана по подземному каналу. Есть и важные – мягкие, жирные. Есть и просто злые – жилистые, как подошва. Интересно, куда поток несёт их дальше? Нет ли там гнёзд дикой нежити?.. Меня терзают эти вопросы, но, увы, я не могу ответить себе. Это мучительно. Любопытство заменяет мне теперь половину чувств…

Пока она болтала, мы медленно вошли. Углубляться не стали. На островке посередине пещеры светилось дерево – и в магическом, и в обычном зрении. Узловатый ствол, длинные пряди листьев, свисающие в воду, изумрудный мох, редкие белые цветы – словно кто-то из небесных садовников забыл здесь частичку рая.

Лилия светилась изнутри тёплым золотом, как кошка, что нашла своё место на солнце. Только эта кошка была размером с дом, и корнями шевелила.

– Я… – начал было Сперат, но вовремя прикусил язык.

– Сразу вопрос, потом поболтаем, – перебил я Лилию. С женщинами, даже если она буквально дерево, так себя вести нельзя. Но тут особый случай.