Текст книги "Наследник огня и пепла. Том Х (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Перед шатром висел флаг – белый с красным змеем. Не боевой, а такой, для своих. Я бы даже сказал – домашний. У входа стоял стражник в расшитом жилете. Он поклонился – искренне, по-семейному, не церемониально.

Мы вошли в шатёр.

Шатёр был огромный. Пол устлан коврами, стены затянуты гобеленами, посреди – очаг в бронзовой чаше, над которым висел медный чайник. Здесь не пахло дымом – пахло мятой, хлебом, козьим сыром. Вдоль стен стояли длинные скамьи и столы для рыцарей; там сидела свита прибывших и подсаживалась моя. А в глубине, у дальнего края – кресла за резными столами, уже частично занятые.

Там были Гарвин, Тибальт, Этвиан. Кто-то держал бокал, кто-то ел, кто-то спорил – но при моём появлении поднялись. Я кивнул и широко улыбнулся – без церемоний. Пусть будет побольше дружбы. Просто так. У меня сегодня хорошее настроение.

Место главного было свободным. Стул лишь на пару сантиметров был выше спинкой, чем его соседи. Но он был выше – и стоял в центре. В отличие от отца Магна, я знал: трон нужен тому, кто хочет казаться главным. Тот, кому нужно признание. Для тех, кто уверен в своей власти, позволительна роскошь владык – скромность.

Я взошёл на возвышение, подождал, пока Сперат отодвинет мой стул, – и сел. С грохотом доспехов. Я так к ним привык, что перестаю замечать.

Подали тёплый хлеб, дорогущие заморские оливки и запечённую в засахаренных персиках дичь. Вино плеснули в кубки. И на какое-то время мир стал простым.

– Простите, господа, – сказал я, глядя на их безупречно отглаженные камзолы и золотые цепи поверх. – Кажется, я всё ещё в доспехах. Надеюсь, я никого не смущаю?

– Да ладно тебе, – хмыкнул Гарвин Алнез, откинувшись на спинку стула. – У меня под камзолом кольчуга. Просто надел чуть тоньше обычной.

– Всё же, – я покачал головой, – надо бы снять. Хочу немного притвориться хозяином на своём празднике, где только друзья.

Я поднялся, махнул рукой в сторону бокового выхода:

– Идёмте со мной. У меня тут неподалёку павильон – мастерская художников. Уютно, светло. И стены расписаны. Адель хотела обустроить там приёмную – если вдруг нагрянут союзники или другие не знатные просители. А заодно и держать там мои сапоги. Подальше от спальни.

Гарвин захохотал. Роннель сдержанно улыбнулся.

– Ты окружил себя роскошью, – заметил Тибальт, вставая. – Это опасно для воина.

– Не страшно, пока он не обзавёлся сменной обувью, – не удержался от подколки Роннель. – Пожалуй, только тогда я бы был уверен, что он совсем размяк.

Мы пересекались с ними то в Золотой Палате, то, реже, они заходили ко мне. Все – кроме Вирака. Его появление в городе всегда вызывало лёгкую панику. Но только после того, как мы вместе бились против общего врага, мы стали… Хорошими знакомыми.

Мы вошли в павильон. Там и правда было тихо: запах масляной краски, ящик с палитрами, аккуратно убранный мольберт. На стенах – зарисовки полей, гор, даже один портрет Адель, ещё не законченный. Я на ходу скинул в руки слуг латные наручи и развёл руки, пока они расстёгивали ремни наплечников и остальные элементы лат.

– Сперат, наполни нам кубки, – бросил я через плечо. Оруженосцы моих гостей тут же придвинулись ближе – кубки сеньоров они не выпускали из рук и не оставляли без присмотра. Сперат хмуро кивнул и выудил из жадносумки припасённый для особого случая очень дорогой стеклянный бутыль. Всегда нужно знать, чем стоит хвастаться.

Алнез протянул руку. Сперат с поклоном отдал ему бутыль. Гарвин прошёлся взглядом по пергаментному свитку, обёрнутому вокруг стекла, пока Роннель и Вирак осматривались, довольно бесцеремонно ступая сапогами по разложенным на полу наброскам.

– Почти уверен, что это настоящее таэнское, – наконец заключил Гарвин. – К тому же, мы такие бутыли не продавали уже пару лет.

У Алнез были виноградники на склонах, но не было своего «вина». Они, если верить Гарвину, небезуспешно гнали подделки самых дорогих вин. И это его неизменно забавляло.

Я с раздражением заметил, что на бархате поддоспешника остались следы от лат. Адель будет в ярости. Но посылать за камзолом не стал – сообразительный слуга уже подскочил со щёточкой и начал быстро исправлять ситуацию.

– И давно ты, значит, решил обзавестись такой мастерской? – неприятным тоном спросил Тибальт Вирак. Он кривил губы – это у него значило крайнее отвращение. А это уже плохо.

Я взял вино из рук Сперата и шагнул к Тибальту.

– Когда понял, что память слишком легко теряется. А художник – единственный, кто может остановить время. Кроме, разве что, летописца. Но с ними у меня отношения… сложные.

Роннель присел на деревянную скамью у стола и засмотрелся на разложенную на нём карту. Вернее, один из первых вариантов.

– И что тут рисуют? Вот это? Твоя битва? Хочешь, чтобы так размалевали стены в святилище предков? – не унимался Тибальт.

– Нет. Если бы я хотел, чтобы нарисовали меня, я бы попросил – в грязи, под ливнем, с перекошенной рожей, – ответил я.

В павильон ворвался запыхавшийся слуга с вытаращенными глазами. В руках он нёс лёгкий, парадный камзол.

– Мастерство ведь в том, чтобы сказать честно. Но сказать красиво. Присмотрись.

Вирак рассмеялся.

– Это же битва у Древнего Тракта… Хотя, постой… Это ведь не Караэн?

Он остановился у прислонённого к углу здоровенного куска пергамента, натянутого на могучую раму. Очередной неудачный проект. Я планировал заставить художника, который его нарисовал, соскрести краски. Пергамент – дорогой, а вот его мазня нет.

– Это Золотой Город, – сказал я. – Честно, я пытался ему объяснить, как он выглядит. Но он просто взял Караэн, увеличил его в два раза и разместил на полуострове.

– Вы видели Золотой Город, сеньор Магн? – рядом со мной встал Гарвин. Отпил из кубка. Пока мы брали свои, он оценивающе смотрел на картину.

– Нет, но я очень тщательно расспросил тех, кто видел. Это большой город. А Золотые Палаты, где живут вампиры, похожи на сотню замков Дар, составленных вместе. И высоких, как Орлиное Гнездо.

На самом деле я был недоволен не только этим. Я был недоволен всем. Тут имели очень смутное представление о перспективе. Даже битвы изображали трафаретными человечками – и далеко не такими красивыми, как у египтян. А больше похожими на детские рисунки.

Я потратил много времени, объясняя, что такое перспектива, даже нарисовал пару примеров. Оставил художников наедине с работой в уверенности, что теперь дело пойдёт. Вернувшись через пару недель, увидел… это. Нет, художник уловил смысл – но по-своему. Я показывал перспективу на примере кирпича – и он так и нарисовал отряды. Множество кирпичиков из людей, похожих на щётки из-за копий, бестолково заполняли зелёный луг перед по-детски нарисованными стенами.

– Это отряды пехоты? – догадался Гарвин.

– Да. Бранкоты, как их называют сейчас. Около тысячи человек, или немного меньше. Как пиратов на том холме.

– Тогда их многовато, – хмыкнул Гарвин. – Не меньше сорока отрядов!

Да, «художник» портил пергамент с удивительным прилежанием.

– На самом деле мало, – тяжело вздохнул я. – И он неправильно их расставил…

– Мало⁈ – удивился Вирак.

– Понимаете, сеньор Тибальт, насколько мне известно, чтобы держать в страхе весь мир, Золотой Империи достаточно пары армий в тридцать-сорок человек. Значит, нам потребуется не менее ста тысяч, чтобы осадить Золотой Город.

– Вы всерьёз? – Гарвин посмотрел на меня как на сумасшедшего. С опаской.

– Понятно, что это дело будущего, – отмахнулся я.

Людям нужен образ будущего. Если сказать караэнцам, что в будущем они не будут голодать и каждый сможет легко позволить себе покупать одежду хоть раз в год – мне никто не поверит. Нужно что-то более актуальное и в то же время невероятное и непостижимое. Колонизировать Марс, построить справедливое социальное общество… В нашем конкретном случае – взять и разграбить самый большой город в мире, где даже крыши из золота. Нужна идея. Цель. Что-то, что сплачивает.

Может, конечно, моя социальная инженерия и наивна, но я особо и не планировал в это вкладываться. Просто повесить картину в Серебряной Палате.

– А где стяг предводителя? – как-то вымученно спросил Вирак. Я заглянул ему в лицо. И понял – он просто хорошо держится. На самом деле… он потрясён. Похоже, местный художник лучше чувствует публику. Он нарисовал то, что Вирак понимает.

– Позади, – я неопределённо махнул за край картины. – Увы, но великой армией должен командовать великий полководец. Он не ведёт в атаку закованные в сталь десятки преданных ему людей. Его воля двигает в бой десятки тысяч. Летающие машины, магия и многое ещё, чего мы пока не придумали – вот что сделает эту картину реальной.

Вирак протянул руку и коснулся тонко выделанной кожи. А потом глянул на мазню, изображающую Золотой Город.

– Да… Но я слышал: у Золотого Города три стены. Первая не ниже Караэнской, а каждая следующая в два раза выше и в три раза толще предыдущей…

– Я что-нибудь придумаю, – не удержался я от смутного намёка.

– Жаль, что не вы один, – хохотнул Гиран Алнез. – В наше время, сеньор Тибальт, всё меньше надежд на стены.

Он заглянул в лицо Тибальта и продолжил:

– Сначала Король берёт не самый маленький замок. Сеньор Магн берёт с ходу Вириин, не простояв под ним и одного дня. Потом какие-то разбойники с моря и вовсе щёлкают города и замки как орешки. Разве что долгобороды застряли под Орлиным Гнездом на пару месяцев. Но все знают, как они верны традициям. Всегда опаздывают… Зато всё равно его взяли.

Алнез расхохотался. Причина его веселья понятна – он очень уверен в своих укреплениях, выстроенных на скалах. А вот замки всех остальных Великих Семей, и впрямь, выглядят уже не такими надёжными, как раньше.

Магн внутри меня заворочался. Твердыня – такая как Бурелом или Горящий Пик – это не просто место, где можно пересидеть. Это в самом деле – необходимая часть нашей силы. Дар, в своём красивом, как из сказки, замке, трижды выдерживал долгие и совсем не сказочные осады. И потом легко возвращал себе прилегающие земли.

Большой замок, в котором сидит сотня решительных людей – это не просто шанс, а почти гарантированный способ отбиться от целой армии в пару тысяч. А потом подчинить себе окрестности. Потому что летучий отряд, выезжающий из замка и прячущийся обратно при первой опасности, почти невозможно парировать. Это как партизанский бронеотряд с неуязвимой базой.

Семья может потерять всё – деньги, земли, влияние. Но если за ней остаётся хотя бы один большой замок – значит, она ещё не потеряла саму возможность вернуть потерянное.

– Думаете, вы сможете устоять, если вас будут штурмовать долгобороды? – мягко спросил у Гирана Этвиан Роннель. Это заставило веселье Гирана померкнуть.

– Я дарю вам эту картину, сеньор Тибальт, – сказал я.

– Боюсь, сеньор Гиран, сегодняшний день принёс нам ещё одно доказательство вашей правоты. Джевал Гру взял Селларе, – раздался голос от входа.

Я обернулся. Там стоял Бертрам Треве.

Бертрам унаследовал титул и земли, но не сразу потребовал место за большим столом в Золотой Палате. В первые месяцы после гибели отца он будто исчез – а потом вдруг начались переговоры. Сначала с Алнезом. Потом с оружейниками. Потом с людьми Маделар. И только потом – со мной.

Пришёл в маске. Я заметил: он никогда ничего не просит. Он как бы говорит: «Смотрите, как нам будет выгодно».

В прорезь маски – той самой, что была у его отца – смотрел его слишком светлый для местных глаз. Пристальный, тяжёлый взгляд. Но если Бертрама заставить слегка волноваться – он начинает часто моргать.

Ему около двадцати восьми. Немного старше меня. Не хватает опыта и выдержки отца.

Бертрам прошёл внутрь.

– Вижу, Великие Дома уже собрались. Значит, и ссора, и воссоединение у нас сегодня в меню? – Он чуть поклонился, не дожидаясь ответов, и скользнул вдоль стен, хапая всё, что его заинтересует, будто это был его дом.

– Не бойся, Треве, ты всё ещё успеешь испортить атмосферу, – отозвался Вирак.

– Я для этого и пришёл, – Треве уселся в дальний угол, сложив руки на груди. – А то что за пир без соли?

Я открыл рот, чтобы успокоить… Но тут ко мне, осторожно ступая, подошёл Фанго.

– Сеньор, – сказал он сдержанным голосом. – Это от Джевала.

Он держал в руках свернутый вдвое лист, покрытый мелким почерком. Герб Красной Мантикоры выжжен прямо на сургучной печати.

– Свежий доклад, – уточнил он. – Селларе пал. Город взят.

Слова прозвучали и утонули в затянувшемся молчании. Даже Треве перестал усмехаться.

Я кивнул. Писарь в перчатках появился из-за спины Фанго, принял от него письмо, быстро разломал печать, развернул. Подставил мне, чтобы я мог прочесть.

Я пробежал глазами первые строки, где обычно полагались вежливые, витиеватые приветствия и вопросы о моей семье и делах. Их не было. Джевал писал конкретно, по делу – и не по-караэнски кратко:

'Сеньору Магну Итвису, герцогу Караэна, властителю Пылающей Змеи, правителю долины.

Селларе пал.

И расскажу я тебе, сеньор, как это было – без красивых слов, а так, как запомнилось это дело мне. Бойцу, хлебнувшим крови и пепла.

Две недели стояли мы под стенами Селларе. В шатрах – холод, в еде – черви, под ногами – камни и грязь. Но в душах была стойкость, ибо знали мы: за спиной – твоя воля и вся долина.

Селларе держался зло. Камнеметные машины били каждый день. Особенно славен был наш требушет, прозванный «Рукой Змея» – большой, гулкий, с железными обручами, выкрашенный в цвета дома Итвис. Он бросал камни такие, что целые дома рушились за стенами, и даже привратные башни Селларе мы обвалили на глазах у всего города.

Дважды враги делали вылазку. Первый раз – в ночи, с криками, под трубы и факелы, и был бой прямо под стеной. Второй раз – сожгли нашу «Руку Змея», но мы взяли деревья из ближней рощи, той самой, где селлурцы поклонялись Императору с рогами, и собрали её заново. Из проклятого леса – оружие возмездия.

А стены уже крошились. Одна из башен осела и повисла, как пьяный страж. Бреши зияли. Но в них затаились опытные убийцы и наёмники. Обломки укрывали их лучше любой брони. Арбалетчики метили в щели, но попадали в тени.

Тогда я сам вынес на руках «Пламя Мести», вынул свой черный меч, и, не говоря ни слова, пошёл в пролом. За мной двинулись сотни. С знаменами – бело-красными, с рёвом трубы, что пробрала до костей.

Сначала пошли люди Леонхарта. Их алебарды сверкали как молнии. Они прошли через мечников врага, но потеряли каждого третьего. Особенно велик был урон от тяжёлых арбалетов, которые селлурцы сняли с кораблей и прикрепили к повозкам. По улицам гнали эти колесницы смерти, и тех, кто выжил в проломе, расстреливали в упор.

Горцы, что должны были прикрыть левый фланг, опоздали. Шарились по руинам в поисках добычи. Некоторые из них так и полегли – с перстнями на пальцах и кинжалом в боку. Потом, в гневе, я велел отрезать уши у мёртвых и отправить в горы – мол, «вот, ваши сыновья, воры без чести».

Сорцы, которых я успел переманить до начала штурма, рубились секирами как демоны за наши души. Они вломились в рыбный рынок, разбили в щепки составленные в стену прилавки, пошли по пятам отступающим врагам – и… попали в засаду. С крыш домов их секли и кололи, как свиней. Ни один не вернулся.

Оплотом врага стали четыре сотни таэнских псов – Ин Да Орс. В чёрных плащах, с ликами Кровавого Императора на щитах, с тяжелыми мечами. Их предводитель, Палландо, был ранен стрелой, но сражался, пока его не свалили копейщики Караэна. Даже без него, они стояли как стена.

И только когда я снова, хоть и был уже дважды ранен, сам пошёл вперед, с двадцатью своими самыми смелыми людьми, мы смогли их потеснить. Была сеча у храма, где плитка стала багряной. Там мы и подняли наше знамя, Пламя Мести, и весь город вздрогнул.

Нам достались склады с зерном – закопанным, спрятанным, заколдованным. Улицы – в крови. Люди Селларе сложили оружие. Приняли твою волю. Присягнули.

Аст Проклятый – бежал. Опять.'

Глава 20

Камень в чужой короне

– Странно. Ни одного упоминания о чрезмерной жестокости, – я вопросительно посмотрел на Фанго. Тот осторожно поклонился и отступил. Значит, еще не готов к докладу. – Я слышал, Джелал грабит так, что даже камни из мостовой уносят.

– Значит, собирается остаться, – сказал Треве, и, к моему удивлению, без насмешки. – Это уже не просто наемник. Это не человек, ведущий войну за ваше золото. Он добыл себе власть.

– Если он взял город, то не важно, насколько сильно пострадали те, кто оказался внутри стен, – пробормотал Вирак. – За воротами всегда есть те, кто готовы занять их место. Просто отмоют кровь в домах – и через неделю уже не будет заметно, что в городе новые жители. Это удобно. Вот только теперь в Селларе появился Джелал…

– Если он поступит хоть немного умно, местные будут его поддерживать. Или хотя бы не мешать. Пока он не делал глупостей, – сказал Треве. – Что это, «Рука Змеи»?

Гарвин расхохотался, отпил вина и подошёл к одному из столов. Выдернул оттуда чертёж требушета. Ну, скорее рисунок, учитывая местные особенности. А Гарвин Алнез куда внимательнее, чем хочет казаться.

Я нашёл что-то похожее среди осадных приспособлений сорских пиратов. Накидал на коленке требушет, когда эти штуки изучала специальная комиссия горожан. В неё входили Катамир от Университета, Бруно – неуемное любопытство ректора меня искренне впечатляло. Я нарисовал – и забыл. Но Караэн с Университетом построили один, испытали – и выяснилось: эта штука бросает камень весом килограмм в шестнадцать шагов на двести с лишним. Не каждый арбалет похвастается такой дальностью. Даже, если точнее, разве что тяжёлые арбалеты с воротами и могли бить дальше. Правда, сам требушет был высотой этажа в четыре.

Город, по примеру пиратов, разобрал требушет и отправил его вместе с другими осадными штуками Джелалу – хранить это барахло всё равно было негде, а горожане начали потихоньку растаскивать балки и доски.

– Выходит, – сказал Этвиан Роннель, – в этом письме лишь половина правды?

Фанго дослушал своих наушников, подхватил у одного из слуг широкое серебряное блюдо с сыром и двинулся к нам. Он по очереди подносил закуски каждому из присутствующих, пока не добрался до меня и не замер рядом. С тем же успехом он мог бы быть невидим – главы Великих Семей, принимая сыр, смотрели сквозь него.

– Мне не нужны предположения, – прошипел Треве. – Я знаю точно.

Он уселся на табурет и попытался принять небрежную позу. Ему не хватало артистичности отца – видно было, как он зажат, как напрягается, словно подросток, набивающий себе цену.

– Аста не было в Селларе, – прошептал Фанго моему локтю. Он стоял рядом, низко склонившись. – Он заперся в своём большом замке, Балдгар.

– Про Аста Проклятого – в конце, – громко сказал я. – Джелал Гру написал о нём, чтобы оправдать взятие Селларе. Ведь он был послан мной и Караэном, чтобы поразить Инобал.

Этвиан осторожно забрал из рук Гарвина листок с чертежом требушета.

– Но надо отдать должное нашему полководцу: он не соврал прямо, – сказал он. – Это заставляет думать, что остальное – не менее чем наполовину правда.

– Вы не правы, сеньор Этвиан, – не удержался Треве. – Он соврал как минимум один раз.

– Про четыреста латников Ин да Орс, – фыркнул Гарвин. – Очевидно. Скорее всего, это просто очередные наёмники из Таэна, коих там, как грязи.

– И которых нанял город, а не Инобал, – кивнул Треве. – Их было от силы сотня.

– О, ложь… Я люблю, когда люди лгут, – Этвиан свернул рисунок и передал его своей сопровождающей – у него одного вместо оруженосца была девушка. Она приняла листок и спрятала в сумку писца на бедре. – В таком случае можно понять, что за правду они скрывают. Куда хуже, когда люди рассказывают лишь то, что, как они думают, действительно произошло. Обычно в таком случае они ошибаются.

– Тут не о чем думать. Джелал просто решил выставить себя героем, – ухмыльнулся Гарвин.

– Отряд сорских секироносцев, – Бертран Треве сделал паузу, в последний раз пытаясь впечатлить нас своей осведомлённостью, – их вырезали не горожане, а люди Джевала уже после взятия города.

– Вот как? – Этвиан вернулся за стол. – У нас ещё один Брухо?

– В каком смысле? – растерялся Бертран. Ему определённо не хватает выдержки. Теперь Этвиан, вполне наслаждаясь произведённым эффектом своей осведомлённости, пустился в объяснения:

– Месяц назад Койранос Брухо столкнулся с небольшой бедой. Ведя за собой десяток наёмных отрядов и отряд рыцарей Королевства, он захватил обширные земли на юге. Вот только чтобы удержать их, ему пришлось разделить силы.

– Зима, – хмыкнул Вирак. – Встал на зимовку, а не чтобы удержать их. Никто не воюет зимой – слишком трудно двигать армию. Хуже только весной, когда дождь размочит землю, и обоз будет вязнуть. Да и везти с собой снедь для людей и овёс для боевых коней затруднительно. Обычно это находят на месте, но весной амбары пусты, крестьяне доедают последние запасы. Или первую траву. А за зерно готовы драться, ибо к этому времени остаётся только посевное. Поэтому никто не воюет зимой и весной. Если, конечно, к нему каждый день не приходят баржи из Караэна и караваны повозок от Маделар. Как Джевалу. Вот Койранос и разделил своих людей на захваченных землях, чтобы они могли прокормиться.

– Может, и так, – легко согласился Этвиан. – Главное в другом. Сговорившись за его спиной, командиры отрядов подняли бунт. И потребовали признать их владетелями тех замков и городов, в которых находились.

– Какая неожиданность, – сказал Треве и изобразил удивление. В этот раз пантомима у него удалась.

– Койранос Брухо принял все их требования, и даже дал письменное согласие. С одним лишь условием – что они принесут ему формальную вассальную присягу, признав его первым среди равных. Они собрались в городке близ Таэна с малыми свитами, – Этвиан отпил вина, растягивая паузу. – И он окружил их своими рыцарями Королевства, и почти всех убил. Кажется, вырваться смог только один. И тем полностью выправил свое затруднительное положение. Ведь оставшись без командиров, наёмники перестают быть силой.

– Только один… – задумчиво сказал Вирак. – Которого, надо полагать, и добил Джевал в Селларе? Значит ли это, что Таэн остался без своих знаменитых наёмных отрядов?

– Нет. Теперь они нанимаются прямо к Койраносу, – сказал Этвиан.

– Брухо показали этим грязным ублюдкам, – сказал Гарвин. – За это стоит выпить.

– Брухо показали, что с ними нет смысла заключать договор, – не согласился с ним Этвиан.

– Был ли среди убитых Борсо да Эст, по прозванию Старый Волк? – спросил я.

Этвиан развёл руками. Зато, внезапно, ожил Фанго:

– Нет, сеньор. Борсо отошёл от дел и живёт в своём городе Фарра, надёжно скрытый от Таэна замком Мерт, коий по-прежнему удерживается вашим ставленником, сеньором Динададо да Мерт, – пока он мне нашёптывал, Вирак рассуждал вслух:

– Джевал приукрашивает трудности, которые преодолел, приукрашивает себя, врёт о потерях. Это понятно и ожидаемо. Но о чём же он умалчивает? Вот что действительно интересно, – Тибальт вопросительно посмотрел на Треве. Тот растерянно захлопал ресницами в прорези маски. Нет, коварным и всезнающим Треве из теней ему стать ещё не скоро. Узнал один факт – и принёс его в зубах, ожидая, что все будут в шоке от его осведомлённости.

– Ужасное время, когда в людях совсем нет чести, – вздохнул Гарвин. И поманил к себе Фанго. Вернее, его тарелку с сыром. – Почему Ин да Орс и Пиллар терпят Борсо?

– Потому же, почему и мы друг друга, – фыркнул Треве. – Вокруг него слишком много людей, у которых есть железо и магия.

Я приподнял бровь. Гарвин снова расхохотался. Нет, Треве определённо не безнадёжен.

Гарвин резко оборвал смех. И серьезно заявил:

– Но такого типа люди, как Джевал Гру и Койранос Брухо, не дождутся от меня поддержки и признания. И я ожидаю от вас того же.

– Досадно, – сказал Этвиан Роннель. – Я уже собрал и вооружил полсотни всадников. Мои вассалы рвутся доказать свою доблесть на полях сражений.

– И прибрать к рукам немного хорошего добра? – понимающе кивнул Треве.

– Очевидно, да, – легко согласился Этвиан. – Но что делать, если владельцы этого добра вдруг внезапно умерли? Только и остаётся, что спасти хотя бы это.

Этвиан улыбнулся. Надо же, шутить умеет. Тоже не устаёт преподносить сюрпризы.

– И что вы предлагаете? – спросил Треве. – Мы и так не поставляем ему людей. Платит ему Итвис, но, насколько я знаю, совсем не так много, чтобы содержать армию. А еда из Караэна, что ему отправляют, – это обычно то, от чего отказались даже свиньи. Не считая пива. Пиво, как говорят, сносное.

Я вспомнил жалобы Фредерика на попытки горожан сэкономить на всём, что должны были предоставлять его наёмникам по договору – от корма для лошадей до проституток. Я вдохнул и сказал:

– Это не главное. Караэн предоставляет ему людей. Если я правильно понимаю, у него не меньше тысячи караэнцев. Вернее, людей, вооружённых и набранных в Долине. Вот о чём он не упомянул в письме.

– И в этом секрет его успеха, – кивнул Вирак. – Наполовину. Ещё на четверть заслуга принадлежит самому Джевалу. Но на четверть своим успехом он обязан Асту Инобал.

– Вот как? – удивился Роннель и, конечно же, не удержал при себе любопытства. – Каким образом?

– Так уж случилось, что мы помогаем готовить птенцов Дйева. Мы сами приняли эту обязанность, если помните. И часть из них отправляется на юг, в армию Джевала. Многие возвращаются. Конечно же, они останавливаются близ нашего замка и многое рассказывают, пока отдыхают, – издалека начал Вирак. Он внимательно осмотрел наши лица. Никто не проявил возмущения, что Вирак перехватил контроль над относительно бедными всадниками, многие из которых были нашими вассалами.

Никто не возмутился. Но и не высказал поддержки или одобрения.

Тибальт Вирак отхлебнул вина и продолжил:

– Джевал дважды разорял окрестности замка Инобал. И ему удалось захватить укрепление неподалёку. Он оставил там сильный гарнизон и увёл войско к реке, в главный лагерь. Пополнить запасы. Но Инобал воспользовался этим и осадил гарнизон. И гарнизон испугался – и сдался Асту Инобал. А тот, поняв, что там только горожане и крестьяне, велел убить всех. Говорят, целых восемьдесят человек тогда расстались с жизнью. С тех пор Асту Инобал больше никто не сдаётся.

Все помолчали.

– Балдгар, – прошелестел по помещению голос, как зимняя позёмка по камню. Тихий, но сильный голос Маэля Лесана.

Он вошёл пару минут назад, но не привлекал внимания. Довольно тихо, в сопровождении оруженосца, прошёл в угол занятый будущей скульптурной мастерской. Там стояло пара уродливых кусков глины, напоминавших «современное» искусство моего мира. Увы, но скульптора с минимальным талантом я пока не нашёл.

– Вот о чём вы думаете, – добавил Маэль.

Треве вздрогнул и резко обернулся, захлопав глазами. Или глазом – я видел только один. Без непрошибаемой самоуверенности Оренцо эта маска на его лице казалась нелепой. Гарвин тоже явно давно заметил появление Маэля – его потусторонний тембр не помешал ему спокойно сделать глоток вина, только потом он повернулся к Лесану, улыбнулся и раскрыл руки в подобии медвежьих объятий.

Пока они обнимались – Маэль сдержанно улыбался, но не отстранялся – я ждал.

– Балдгар? – спросил у меня Этвиан.

– Замок Инобал. Как говорят, довольно большой. С толстыми и высокими стенами, – пояснил я.

Маэль отстранился от Гарвина и повторил:

– Балдгар. Вот о чём мы все думаем.

– Я – нет, – отрицательно покачал головой Этвиан. – Будет трудно удержать большой замок далеко от Караэна.

– Как и всем нам, – хмыкнул Вирак. – Мы думаем, как бы он не достался остальным.

Все снова замолчали. У каждой из Великих Семей был по одному большому замку. Кроме Итвис. У нас их было два. Раньше было три – ещё Орлиное Гнездо. Но и двух вполне хватало, чтобы быть уверенным лидером в Собрании Великих Семей.

– Не это главное, – вмешался Треве. – Балдгар стоит почти в центре плодородной горной долины. Прямо на Древнем Тракте. Чтобы обойти долину, придётся либо идти вдоль самого побережья, либо пройти по предгорьям. И там и там дорога трудна. Её можно легко преодолеть верхом, но трудно – с тяжёлой купеческой повозкой. Конечно, Балдгар не запирает дорогу на Таэн так, как Караэн путь на Отвин. Однако если купец решит проехать из Таэна в долину Караэна, то через долину Балдгар путь будет короче и легче остальных.

– Короче и легче путь по морю. Именно там идут почти все товары, – не согласился Этвиан.

– И Инобал почти смогли подмять под себя всё побережье, – кивнул Треве.

– Я спокойно доплыл из Таэна на кораблях, – заметил я.

– Вы плыли на большой флотилии и везли с собой армию. Будь вы купцом, вы бы шли на нескольких кораблях и везли тюки с товаром, а не вооружённых людей, – разгорячился Треве. – Для них останавливаться на ночь в устьях рек или просто у берега – смертельная ловушка. Они торопятся проскользнуть от одного защищённого порта к другому. Им никак не миновать, к примеру, Селаре. И они с радостью платят налог на стоянку – ведь знают: это оберегает их на три дня пути. Так уж совпало, что сорские пираты нападают лишь на тех, кто не заходит в гавани Селаре или Таривекка…

– Давайте к сути, – прошелестел Маэль. И, кивнув мне, сказал: – То, что тут нет Маделар – это ведь не случайно, сеньор Бертрам?

– Они застряли из-за моста в половине перехода от Караэна. Доски сгнили и рухнули. Маделар поедут в обход, поэтому опоздают на время, достаточное, чтобы зажарить пару куриц на вертеле, – не стал отпираться Треве. – Хватит ли нам времени, чтобы поговорить о том, кому отдать Балдгар?

– Он ещё не взят, – сказал Маэль. – Я не привык делить шкуру ещё живого ужасного волка.

– Пока вас не было, сеньор Гарвин верно заметил, что мир изменился. Селаре – не маленький город, а Джевал взял его за две недели! – у Треве стали сдавать нервы, и он принялся расхаживать взад-вперёд. – А если так, выходит, Балдгар может быть взят. И будет взят! Это лишь вопрос времени, сеньор Маэль.

– Вы не хотите, чтобы его получил Джевал, – спокойно сказал я. – Или я. Или вы. Никто не хочет. Потому что каждый понимает, чем это может обернуться.

– Вот именно, – Треве скрестил руки на груди. – Вот почему этот замок ещё держится. Все мы, на словах поддерживая Джевала, на деле лишь наблюдаем.

– Есть вариант, – пробормотал Алнез. – Оставить Инобал формально за Магном, но поручить управление нейтральной стороне. Поставить человека не из семьи. Как с Университетом. Или передать в общее пользование, под арбитраж Совета из достойных людей.

– Ага, – буркнул Треве. – И кто этим Советом будет? Алнез, Вирак и Роннель?

– Я бы предпочёл вариант, где замок остаётся во владении короны Караэна, – сказал я. – Но вы правы: и корона теперь – не отвлечённое понятие. А вполне осязаемая. И многим она тоже не по нутру.