Текст книги "Сердце бога (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Я молча кивнул. Если уж божество решило разоткровенничаться, то лучше его не перебивать. К тому же, Пан извлекал из своей флейты очень красивую мелодию, на которую откликалось сердце. Странным образом его рассказ и мелодия дополняли друг друга. Как будто ты пришел на рок концерт, выпустить пар – и отрываешься на полную. Но одновременно с этим слушаешь по настоящему увлекательную лекцию. Что-то про то, что тебе нужно прямо сейчас, короткий информативный ролик. Все внимание внутри.

– Все началось двенадцать тысяч лет назад. На самом деле, конечно, ещё раньше. Но я не хочу рассказывать тебе все от сотворения мира. Не люблю говорить о том, чего не знаю, – мягко говорил Пан. – Примерно двенадцать тысяч лет назад я пришел в мир, который ты бы назвал Землей. И вы там уже были. Вы, люди. Знаешь, вы ведь и в самом деле похожи на нас, ваши легенды не врут. Только вы намного меньше. Вы для нас, как крохотные обезьянки для вас. Вы умилительны. Большинство из нас любят вас, как вы бы могли любить домашних зверьков – и даже искреннее. Наши чувства глубже и ярче, чем у вас. О, я вижу как блеснули твои глаза. Прости, Охотник, но тайну вашего появления я не знаю. Все из наших, у кого хватало мозгов, говорили вам, что вы их создания. Поэтому я знаю только множество лжи. Но только некоторые действительно смогли вам что-то дать. Япет и три его сына. Одного из них, думаю ты знаешь. Прометей. Да, он плохо кончил. Хотел вас защитить. Я забегаю вперед? Да.

Пан отложил в сторону флейту. Мелодия, впрочем, не прекратилась.

– Раньше, Охотник, ты бы сказал тут, «Эй, стрела еще не оторвалась от тетивы, а ты уже жаришь добычу⁈». Ха. Да, так ты и сказал. Если бы я был человеком, я бы скучал по тем временам. Но я не человек, я существо иного порядка, тебе важно помнить это, Охотник. Для меня нет настоящего, зато для меня всегда есть прошлое, а иногда я вспоминаю будущее. Если ты подумаешь как следуешь, то поймешь почему. Ведья вечен, и осознавать время так, как вы, люди, значит сойти с ума. Это значит что я могу забыть о тебе, едва ты скроешься с глаз. Или, как Великая Мать, помнить обиду даже через тысячу лет. И желать отомстить. Просто я слишком много говорил с людьми и иногда думаю как вы.

– Великая мать? – мягко подтолкнул я его в нужную сторону.

– Та, что привела тебя обратно в этот мир. Через свою жрицу, Эглантайн. Они рожают сами себя, эти жрицы. Потому что иначе Великая Мать не может выбраться из своей железной тюрьмы. Постой, кажется я начал говорить с конца, забыв про начало. Не бойся, Охотник, ты все равно ничего не поймешь, но все запомнишь, мелодия моей флейты поможет тебе в том. Будешь думать над моими словами не раз, так что слушай. Когда я пришел на землю, там было полно нас. Тех, кого вы называете богами. И вас. Вы пели для нас, танцевали, устраивали представления. Знаешь, если бы не вы, я бы так и сидел все эти десять тысяч лет на вот этом камне. Моё тело не страдает от холода или жары, мне надо очень мало еды и я могу переварить даже дерево. А главное, все что мне нужно я могу создать магией.

Пан щелкнул пальцами и передо мной появился небольшой сверток. Я развернул его и обнаружил еще горячий хлеб, сыр, зеленый лук и кувшин вина. Это было очень вкусная еда. Я помнил это.

– Представь, что ты можешь делать все, по щелчку пальцев? Ты можешь себе это представить, Охотник?

Я кивнул.

– Знаешь, что можно сказать о том, кто всегда можешь получить еду по щелчку пальцев? Что он не умеет готовить!

Пан некоторое время смотрел на меня, а потом расхохотался. Я, вроде бы, понял его логику – смысл стоять у плиты пол дня,если можно заказать еду в приложении. И если ты заказываешь всегда – логично, что у тебя навыки готовки сожмутся, как максимум, до банальной яичницы. Однако я не понял, почему его это рассмешило.

– Мы всегда были немного тупы. Правда, Земля была не обычным миром. В самом низу Белого Пути, опасно близко мирам тьмы. На Земле всегда было слишком мало магии для нас. Но это был мир-перекресток. Символ вашего мира пересекающиеся в одной точке линии, ты знал? Многие из нас приходили в ваш родной мир по пути в другие места. Находили вас, и оставались. Прямо как я. О, я очень долго оставался в вашем мире. Я видел как вы плодитесь. Как выдумываете все новые и новые вещи. Знаешь, я могу заставить воздух течь, куда мне захочется. Я могу заставить стебель камыша кричать, как будто у него есть глотка. Но я бы никогда не смог придумать флейту. Взять то, что уже существует и создать нечто новое не меняя мир. Конечно же вы приписали это мне. Вы всегда так делаете. Вы любите нас, даже сейчас на Земле, когда наши дома пусты тысячи лет. И те что сделали мы – горы и валуны, и те, что сделали вы – храмы и капища. Нас нет с вами уже три тысячи лет но вы до сих пор ищете нас, взываете к нам в моменты счастья и горя.

Пан скорчил на удивление ехидную гримасу, наклонился поближе и сказал:

– Помнишь Иру в институте? Уверен, когда она говорила «О боже!» она имела в виду меня!

И он снова расхохотался. Я наслаждался едой. Если бы передо мной был человек, я бы решил что высмеяв подробности моей личной жизни, о которых я никому не рассказывал, он пытается добиться чего-то. Вывести меня из равновесия, внушить мне уважение своей осведомленностью, напугать возможностями… Но передо мной был не человек. Передо мной была стихия. Холодный осенний ветер, который рассказывает попавшему в него яркому листу истории и пытается шутить. А потом он полетит дальше и ему будет бесконечно все равно на то, что произошло с листом – у него их уже были миллионы, и будут еще миллионы. А потом, через миллионы лет, листы пропадут и будет что-то совсем другое.

– Но я первый придумал делать для вас сады. Да, это моя идея. Так же как и строй фаланги! Ты знал об этом, но забыл. А тот, кого вы все еще помните под именем Прометей, дал вам магию. Лишь слабый отблеск того огня, что горит в нас. И это изменило всё.

Пан снова засмеялся. А потом сказал:

– Вы, люди не устаёте меня поражать. Иногда своим, я не побоюсь этого слова, величием. А иногда своим ничтожеством. На Земле остались только смутные преданья о Войне богов, не так ли? А знаешь, кто в ней победил?

И старый скорчил ехидную рожу. В этот раз я улыбнулся ему в ответ.

– Мы, – и пояснил. – Мы, люди. Раз вас больше нет.

– И вы смогли забыть величайший триумф вашей расы! – крикнул Пан и захлопал в ладоши. – Ну как? Как! Обожаю!

Он замолчал и посмотрел на меня, задумчиво наморщив лоб.

– Может я зря говорю с тобой? Может мне следует тебя убить?

Глава 9

Скучная история

Я посмотрел в глаза Пана. Глаза, как глаза, если и было в нем что необычное, так это слишком уж человеческое лицо. Серьезно, для того у кого рога растут, Пан чересчур сильно смаивал на человека. Да, некоторые линии лица были необычны. Вот только в моем мире, я в маршрутках и постраннее видел. Генетическое разнообразие у нас, на Земле, нынче явно побогаче чем тут. Я широко, напоказ улыбнулся. Если что человечество и знает о богах, так это то, что их можно умилостивить.

– Ты для этого слишком мудр, великий Пан, – выдал я.

Еще в детстве я как-то нашел дома книжку «Мифы и легенды Древней Греции». Я мало что из неё помню. Кроме нескольких эпизодов, которые вдруг отозвались у меня в сердце. Очень похоже недавно так же что-то ворочалось внутри при взгляде на Таэн с высоты. Только вот в детстве я глюков не ловил. Зато, теперь я понимаю, что это были смутные воспоминания.

Яркие эмоции с брожением внутри у меня в детве вызвал один момент с Аполлоном. Этот бог поспорил с каким-то смертным, кто лучше играет и поет. По результатам спора бог победил – впрочем, там была со стороны Аполлона какая-то уловка. И все же, победу присудили Аполлону. Но за саму попытку оспорить его первенство олимпиец содрал со своего соперника кожу заживо. Сразу после победы. Одна из богинь превратила девушку, которая похвасталась, что ткет не хуже, в паука. Девушку звали Арахна, а вот имя богини я не помню. А еще Аполлон с Афродитой убили десять детей у женщины, которая неосторожно сказала, что у неё детей больше, чем у божественной пары. Милостивые боги убили том числе и грудничков – там было что-то про расчлененку прямо на кормящей груди. Но последнее я уже в интернете вычитал. И вот сейчас, после слов Пана, во мне что-то вдруг стало выстраиваться. Я словно вспоминал свое отношение к сущностям, одно из которых сейчас сидело и прикидывалось чем-то близким к человеку. И мое отношение к ним было… Как у негра из Конго к европейцам. Я был уверен, что эту тварь надо убить, но не уверен как именно. С той поправкой, что белый сейчас сидит в крейсере, а у меня только палка в руках. Я машинально провел рукой у пояса, нащупав вместо меча воздух. Ошибочка, даже палки нет.

Ладно, можно уже быть честным перед собой. Я испугался. Это был страх не похожий на тот яркий, бьющий с размаха в грудь, когда на тебя скачет латная конница. И не тянущее чувство опасности, от которого холодеют конечности и потеет лоб, когда ты с мечом наголо идешь навстречу врагу. Нет, этот страх скомкал и бросил меня куда-то вниз, оставляя посторонним наблюдателем за происходящим.

И тут вдруг рогатый бог запрокинул голову и захохотал. А потом проговорил сквозь смех:

– Ты всегда умел льстить охотник. Находить тропы к сердцу владык у тебя выходит не хуже, чем видеть следы зверей. Иначе Молниевержец не увековечил бы тебя в созвездиях.

– Молниевержец? – повторил я. И вдруг перед моим взглядом встала картинка. Не размытое, едва уловимое воспоминание из прошлой жизни, как про Таэн. А яркая, сочная картинка из диснеевского мультика. С подписью «Зевс». – Ты о Зевсе? Который с Олимпа? Я работал на него?

– Мы все им служили. Кроме тех, кто пытался бежать. Такие кончили как горгоны. Кстати, говорят тебя послали убить её. Ты помнишь это?

– Нет, – ответил я, даже не став уточнять «кого». Нутром чувствовал, что «она» лишь одна из многих. Важнее то, какие такие у меня компетенции, что я могу подменить самого Зевса в самой опасной части его бизнеса. – Я не помню ничего. Но ты говоришь, я вспомню?

Пан с явной задумчивостью посмотрел на меня.

– Трудно сказать. Помнящие не всегда проявляли себя. Ты был на Земле тысячу лет. Кажется, это больше десятка жизней для смертных. Осознал ли ты себя хоть раз? Не думаю. Ты бы дал мне знать.

– На Земле? – осторожно переспросил я. Недавно Пан называл Землю «мир-перекрестк». Кажется, в тот раз это прозвучало как имя собственное. А сейчас он назвал его «Земля». Мой внутренний гугл-переводчик подстроился? нет, мы точно на местном, причем Пан шпарит на таэнском говоре. Для меня звучит. Как будто он нарочно коверкает слова. и тут вдруг «Земля». Я почувствовал, что что-то не сходится. Пан ткнул в меня толстым пальцем с ногтем как после маникюра и сказал, не то обвиняюще, не то обличающе:

– Ты должен мне. Ты несешь на душе печать данной мне клятвы, – Пан приложил к губам флейту, наиграл изящную мелодию. А потом опустил флейту на мох, но та продолжила играть. Пан с заботой поправил инструмент и продолжил говорить. – Ты бы не смог противиться зову долга передо мной. Если бы к тебе вернулись твои силы. Значит, ты не вспомнил. Такое случается.

Пан наморщил лоб.

– Вы, люди, изобретательны. Да, помнящие не часто осознают себя. Владыки сделали для таких случаев омфал. Сейчас это устройство называют «Сердцем Бога». Тебе нужно просто положить на него руку, или даже постоять рядом, чтобы заставить свою облекаться в оболочку памяти предыдущих жизней. Сработает ли он на тебе? Не уверен. Но у тебя нет выбора. Тебе придется попробовать.

Пан отвлекся на девушек за моей спиной. Он явно начал терять интерес к разговору.

– Где найти этот омфал? – заторопился я.

– Хранители. Те дураки, что видят во мне дух своего Императора, человека которого никогда не было. Они подсмотрели обряд, но не понимают его сути. Стань Хранителем и они сами приведут тебя к нему.

Пан поднял руку, словно намереваясь смахнуть меня в сторону. Заметив его внимание, нимфы стали резвиться активно, разом нарастив интенсивность игривых криков и по-птичьи переливчатого смеха. Пан похотливо оскалился и положил одну руку на свое достоинство. И без того внушительный, его член стал набухать.

Остается искренне порадоваться, что Пан, в отличии от того же Аполлона, чисто по бабам. И тихо свалить в сторону. Но меня пронзило раздражение. Мы, вообще-то, тут о серьезных вещах говорим. А многомудрое вечное божество больше пяти минут не может мне уделить. Никуда от него эти девки не денутся.

– Подожди! – рявкнул я.

Пан застыл с одной рукой направленной в мою сторону и другой на его члене. И я физически почувствовал, как он начал злиться, что его отвлекают всякие мошки от намерения трахнуть других мошек. Физически, это именно физически, а не смутные ощущения внутри. Вполне явные ощущения снаружи. Как будто из мира вокруг краску вытянули и воздух резко градусов на десять похолодел. Намёк понят. Требовательность – не лучший тон в разговоре с богом.

– Что я обещал тебе⁈ Напомни, я хочу исполнить! – торопливо сказал я.

– Ха! Узнаю Охотника! Ищешь добычу, жаждешь трофей! – расслабился Пан. – Я велел тебе найти способ проникнуть на землю. Только для меня. А эти глупцы тут, думали что ты сбежал!

Пан снова захохотал одному ему понятной шутке. А потом продолжил.

– Но раз ты не нашел такой способ за тысячу лет, значит его нет. И теперь ты здесь. Это хорошо, ты иногда бываешь интересен. Может повелеть вместо этого что-то другое?

Пан снова наморщил не вполне человеческий лоб, явно задумавшись. Даже опустил руку и подпер её подбородок. Не переставая, впрочем, другой рукой себя слегка теребонькать.

– Ничего не понимаю, – поспешил я отвлечь его от тяжких дум. Не хотелось вдруг получить квест от бога. У меня уже был один от Великой Матери. Висит, так сказать, в трее. Я его старательно не замечаю. Вот только, боюсь, игнорировать Пана будет сложнее. Поэтому я просто продолжил говорить. – Мы же прямо сейчас в другом мире. И это ты привел меня сюда?

– Ты уже задавал этот вопрос! – ответил Пан. – Но я тебе не ответил. Потому что я тебе уже отвечал сейчас. И я объяснил всё понятно, не зря вы называете меня многомудрым. Это так. Я умею говорить с людьми даже лучше, чем Промыслитель.

Он улыбнулся, как будто ребенок которого похвалили. Я подождал секунд десять. Пан продолжал улыбаться и заниматься самоудовлетворении. Не только в психологическом смысле. Я не выдержал, и осторожно спросил.

– И как же ты ответил мне… сейчас? – и на всякий случай добавил. – О великий Пан.

Он наконец перестал дергать себя за член. Поднял руку и довольно неловко почесал рога. Как будто они были ему непривычны. Потом затылок. Потом взял флейту и наиграл другую мелодию. Более тягучую, более пафосную. И сказал сильно изменившимся, более низким и глубоким голосом.

– Никто не помнит, откуда мы пришли. Но одним из первых был тот, кого люди называли Япет. Япет всегда был очень умен, и его дети пошли в него. Япетиды много сделали для людей, вы до сих пор думаете, что это они вас создали. А Промыслитель даже смог разбудить в ваших душах способность к изменению мира. Крохотную искру магии, жалкую по сравнению с огнем, бушующим в нас. И все же, этого было достаточно, чтобы вы стали опасны. По мнению некоторых из нас. Например, таких как Молниевержец. Жадный до поклонения, придуманного вами, он таил в себе зависть к чужим силам и страх перед ними. Даже перед такими жалкими, как у вас. Тогда Земля была наполнена магией, и мы были бессмертны. Промыслитель не боялся Молниевержца. Как оказалось, зря. Молниевержец сумел сковать его, как потом пленят многих. Наверное, Промыслитель и сейчас лежит там, на скале. Разве что орел больше не терзает его…

Пан замолчал. Его лицо стало очень грустным. И я вдруг понял – да он же говорит о Прометее! А Молниевержец тогда – точно Зевс, к гадалке не ходи. Пан продолжил.

– Была война, смертный. Война, которую ты не можешь себе и представить. Молниевержец познал поклонение, что придумали люди. И стал требовать его от таких, как он сам. Многие присоединились к нему, другие бежали. Вот только бежать в другой мир не так просто. Для этого нам приходиться пережить то, что для нас ближе всего к смерти. К тому же, оставлять своих людей никто не хотел. Для некоторых из нас вы были почти как ваши дети для вас. Первый, кто спас свой дом и детей от Молниевержца был Атлас. Тоже один из тех, кого породил Япет. Он смог вышвырнуть целую гору в междумирье и укрыть её от чудовищ Хаоса. Но не смог спастись сам.

Пан задумчиво посмотрел на небо.

– Атлас повелевал силами куда большими, чем ты можешь себе представить. Я думал, победа останется за ним. Да он и сам так думал. Иначе он бы не остался в стороне, когда Молниевержец изгонял Япета и его братьев в нижний мир. И он, и я, ошиблись. Атлас проиграл объединенной силе Громовой Горы. Молниевержец заставил Атласа укрыть мир Перекрестка от других, боясь что изгнанники вернутся с новыми силами. Вот только Атлас был япетидом, Молниевержцу не следовало это забывать. Атлас сделал то, что просили. Поднял на своих могучих руках купол размером с целое небо. Невидимый, неосязаемой и тяжелый как мир. Накрытый этим непроницаемым куполом, мир-перекресток перестал им быть. Больше не было дорог в другие миры. Перестали приходить такие как мы. А те кто остались, не могли больше бежать. И стали терять бессмертие. Ведь и естественное течение энергий тоже было нарушено. Это же так очевидно. Разве может долго жить рыба в плотно закупоренном горшке, пусть даже и с чистой водой? Или птица в мешке куда более не проникает воздух? Нет, Охотник. Они умрут. Как и боги без вечного течения магии вокруг них.

Пан грустно улыбнулся. Я сделал внимательное лицо и кивнул. Его примеры выдавали в нем некоторую наивность, но суть я уловил. Хотя, очень хочется надеяться, в магии он разбирается глубже, чем в физике и биологии. Пан продолжил:

– Тогда Молниевержец начал охотиться на оставшихся владык, делать амброзию из их крови и тем продлевать жизнь себе и преданным ему владыкам. Для этого он приказал найти и убить всеми любимую Медузу. Думаю, люди еще помнят о ней. Но еще задолго до этого я смог сбежать.

Пан вздохнул.

– Вы, люди с трудом различаете нас. Ведь мы легко меняли свой облик. Но вы изобретательны. Вы придумали атрибуты, по которым нас можно опознать. Мы же отличаем себя иначе. Наши имена выдают нашу суть. Я нашел Каменщика с мастерком и отвесом, Ваятеля с резцом и зубилом, и многих других. И мы попытались сделать то, что сделал Атлас один.

Пан снова грустно вздохнул. Пока он держал паузу, я боролся с желанием спросить, что означает его имя. Когда я уже почти решился, Пан продолжил:

– Конечно же, Молниевержец узнал наш план. В нем было достаточно коварства, чтобы дать нам закончить. А потом воспользоваться нашим трудом, чтобы бежать с Земли. Вот только он забыл об Атласе. Тот уже давно потерял всякое самосознание, превратившись лишь в безликую силу. И даже так, в этой силе без мыслей, жила ненависть к своему поработителю. Как оказалась, наши труды были лишь вполовину наши. Атлант позволил нам сделать проход в его руках, которыми он удерживал купол. И когда Молниевержец со своими верными попытался пройти, Атлант выбросил его не вверх или в сторону, а вниз. В нижний мир, где мы лишь бледная тень себя. Мне повезло, я смог остаться где-то в середине, удержать осколок искусственного мира, и не обратиться в то, что вы называли архонтами.

Я вдруг понял, что не слышу девичьих визгов и смеха за спиной. Глянув через плечо я вздрогнул – нимфы оказались совсем рядом. Умудрились абсолютно бесшумно взобраться на валун и сейчас сидели, буквально пожирая глазами Пана. Одна из них, глянула на меня, безо всякого интереса и отвернулась. Даже обидно, ведь совсем недавно именно она бросала в меня настолько пронзительно призывные взгляды, что аж до мурашек пробирало. Я демонстративно отвернулся, лишь на пару секунд задержав взгляд на её груди.

Повисла долгая тишина. Я уже понял, что существа вроде Пана и Великой Матери имеют свое собственное представление о времени. Пан созерцал цветочек у своего копыта. Нимфы не шевелились. Весь мир вокруг как будто задержал дыхание – я больше не слышал пения птиц, шума листвы на ветру, журчания воды. Я сидел терпеливо и молчал не меньше получаса. Только когда с цветка вдруг опал один из лепестков, я понял что это не испытание терпения, а конец истории. Я не выдержал, и попытался как-то упорядочить факты.

– Значит Древнюю Империю построили олимпийцы. Ты, мудрый Пан, застрял между мирами. А что случилось с ними потом? И с теми, кто остался на Земле? Там ведь кто-то остался.

Пан посмотрел на меня. Кажется, его глаза не изменились. Были слегка необычные, но глаза как глаза. Вот только сейчас было в его взгляде что-то… Я как будто с космической станции в космос выглянул. Пан сказал.

– Скука. Вот самый страшный враг того у кого есть все время мира. И ты мне наскучил, Охотник. Прощай… – он снова вытянул в мою сторону руку в уже знакомом жесте. За моей спиной захихикали девичьими голосками нимфы.

– Подожди! – снова выбросил я руку, тоже уже в знакомом жесте. И начал лихорадочно вслух перечислять, что я узнал. Я еще после разговоров с Великой Матерью заметил, что боги не любят долгих, обстоятельных разговоров. Вот только терять такой кладезь информации очень не хотелось. Я начал вслух перечислять всё, что узнал и запомнил, стараясь систематизировать это на ходу. – Мы сейчас в мире где почти нет магии, в отличии от Земли. А Земля заперта куполом Атласа и в ней магии даже меньше, чем здесь. Я должен освободить тебя и переправить наверх. А, еще тут с нами олимпийцы. Это они создали Древнюю Империю, да? А демоны откуда?

В моей голове начали тесниться вопросы. Если тут так мало магии, то понятно что нужно прибегать к костылям, чтобы жечь как мой папаша и братюня. Но что это за костыли? Возможно, я могу узнать это с помощью омфала. А если нет? И что случилось с олимпийцами? Мои мысли перебил очередной смех Пана.

– Нет, – проговорил он, и посмеиваясь, продолжил. – Этот мир, в которым сейчас не мы, а ты, на Земле называют Тартар, Охотник. В Тартаре много кто есть. А то, что ты называешь Империей, просто капля в океане, крохотный листок, населенный людьми, в огромном лесу. Вокруг жалкой кучки людей скоро сомкнется тьма и поглотит вас. Ведь вы изгнали владык, которые оберегали вас!

Пан снова расхохотался.

– А ведь оказалось, что Молниевержец был прав! Вы и правда были опасны! Вы смогли изгнать почти всех!

И аж упал на бок и начал кататься по земле, изрядно потеряв в суровом пафосе. Нимфы завизжали и бросили к нему, хохоча и катаясь по земле вместе с ним, или даже верхом на нем. Бурная и веселая возня меня обескуражила окончательно. Вдруг Пан сел, посмотрел на меня серьезно, резко перестав улыбаться.

– Может ты и в самом деле сможешь что-то придумать, Охотник? Люди в этом мире как овцы оставшиеся без пастухов. Очень скоро на запах их теплой плоти придут волки, виверны и змеи. Пока вам везет, но так не может продолжаться вечно. Я знаю, в тебе горит искра Промыслителя, и ты похож на япетидов в любви к людям, хотя сам уже давно больше похож на нас. Поэтому ты захочешь спасти людей. И единственный способ сделать это, сбежать из Тартара.

Пан повел плечом и нимфы понятливо расползлись по сторонам. Пан подобрал свою флейту и подошел ко мне. Наклонился, заглянул в глаза и задумчиво произнес.

– Надо поступить как Молниевержец. Одарить тебя. Сделать тебя сильнее. В конце концов, даже величайшую Медузу убил один из смертных. Только одаренный верными Мониевержца.

Боясь спугнуть свое счастье, я осторожно кивнул.

Глава 10

Вопросы веры всегда о деньгах

– Вижу в тебе алчность. Алчность смертных. Вы меняетесь как пламя на ветру, и горите совсем не долго. Единственное что в вас есть постоянного, это желание обладать. Деньгами, властью, женщинами. Некоторые из вас пытаются отринуть все это, но лишь потому, что желают обрести счастье. Вы всегда желаете, вы всегда голодны. Молниевержец заразился этим от вас. А же никогда не понимал этого, – рогатый бог распрямился и посмотрел на меня с пренебрежительным интересом. – Вам всегда мало. Вы так стараетесь завладеть всем, что видите, как будто будете жить вечно. Разве не было бы разумно стараться прожить свою короткую жизнь с тем, что уже имеешь? Это было бы разумно.

– Мы очень разные, – не согласился я. – Ты прав, мудрый бог. Многие люди с тобой согласятся. Просто большинству из нас кажется, что они станут счастливее от обладания чем-то. Мне же нужно что-то, что поможет мне исполнить твою волю. Мне нужно, чтобы ты защитил меня, великий Пан, пока я не стану…

– Вы легко нарушаете правила. Посмотри на мой тронный зал. Это валуны и мох. Посмотри на мое царство. Это просто лес. Разве он не так же прекрасен, как вычурные дома для нас, которые вы строили в Таэне? Можешь не отвечать, я знаю, что в твоих глазах, конечно же нет. Я думаю, дело в том, что вам все дается с огромным трудом и вы цените труд вложенный в вещи. Вам льстит, что вы сидите на троне вырезанном мастерами за годы упорного труда, хотя сидеть на траве даже приятней.

Сомнительное утверждение. Сидеть на траве хорошо когда тепло и сухо. В большинстве случаев сидеть в уютном домике куда предпочтительнее, чем на голой земле под открытом небом. Впрочем, эти существа вряд ли имеют представление о неудобствах, какое есть у людей. Пан замер сбоку от меня. Осторожно глянув на него, я увидел, что он в задумчивости смотрит в сторону. Опять на нимф.

– Я не хочу более отнимать твое время, – осторожно начал я, пытаясь вернуть бога к вопросу о подарках. Прежде чем я успел напомнить о том, что меня неплохо бы было защитить, Пан расхохотался.

– Время? Время это валюта смертных, Охотник. У меня оно бесконечно!

И он вдруг начал плясать, высоко подбрасывая вверх колени и играя на флейте. Голые нимфы тут же закружились вокруг нас. Я посидел немного, стараясь подавить в себе раздражение. Не смог. Привычка ушла. Я отвык от пустых разговоров, снисходительного отношения и пустых обещаний. А может, я испугался этого существа больше, чем сам понял. И теперь страх выходил из меня агрессией. В любом случае, я довольно требовательно сказал:

– Так может дашь мне оберег и я пойду делать свои смертные дела⁈

И тут же пожалел о своем тоне. Пан перестал играть, но не перестал улыбаться. Похоже, у него настроение стало благожелательным. Чем же он стал вдруг доволен? Тем что его просят? Обдумать это я не успел – Пан плюхнулся на траву рядом. Откинулся на спину. На него навалилось несколько нимф. Стали перебирать ему волосы и гладить рога. Явно чувствуя хорошее настроение своего хозяина. А одна зачем то повисла у меня на плечах. Приятное сопровождение для разговора, сразу бы так.

– Ты забыл Охотник, в чем беда с божественными дарами. Когда мы созидаем что-то, мы делаем то, что нужно нам здесь и сейчас. Вы же просите всегда что-то, что будет нужно вам не один раз. В этом нет противоречия. Вечные не тревожатся о будущем. Жаль, но последствия таких даров бывают неожиданны даже для нас. Ведь ветры магии никогда не утихают. Если, конечно, их не закроет своими руками Атлант, – он снова хохотнул. – Однажды у одной из нас, сведущей в Жизни, жители её города попросили помочь с очищением питьевой воды. Она создала из морского моллюска существо, которое пропускало воду через себя, пожирая все примеси.Она вложила в своё создание слишком много магии. Со временем эта тварь разрослась, и научилась жрать даже людей. Испуганные жители города выбросили её в море. Но моллюск не умер, а наоборот, стал фильтровать море и еще больше разросся. Стал таким большим, что умудрялся затянуть в себя даже целые корабли. Люди тут же стали поклоняться этому существу как богу. Ты знаешь, о чем я говорю. Тебе ведь знакомо имя Сцилла?

Я кивнул.

– И так со всем, – продолжил Пан. – Мечи, что сначала созданы лишь для усиления своего владельца со временем обретают свою волю и одаривают своего носителя не только силой, но и жаждой к кровопролитию. Рог изобилия что изначально лишь создавал из ничего еду, со временем превратился в источник всего. Но для этого ему потребовались души смертных. Много примеров. Поэтому я должен отнестись к своим подаркам с осторожностью. Тем более, когда одариваю такого как ты, Охотник. Однажды тебя ослепили, но ты выпросил себе глаза у одного из нас. И сумел воспользоваться этим простым даром для…

Пан, задумчиво улыбаясь, прервал себя на середине фразы. И тут же продолжил:

– Вы люди, всегда изобретательны, и почти всегда находите способ использовать данное вам иначе, чем предполагалось. Поэтому и я поступлю иначе. Я дам свои дары не тебе, а тем кто рядом с тобой. Но каждый мой дар будет дан единожды, и я заберу его, как только посчитаю нужным. И начну со Сперата. Этот человек предан тебе, пусть он тебя и защищает. Я дам ему силу внушать страх и воодушевление одним только звуком своего голоса. Нет. Музыки. Я люблю музыку. То, что вы придумали музыку оправдывает ваше существование в моих глазах. Поэтому я остаюсь с вами так долго. А тебе я уже подарил самый большой из даров, которыми только может одарить бог смертного. Я подарил тебе цель и надежду.

И он снова вскинул руку. Слишком быстро, чтобы я успел среагировать. Сделал жест, будто отталкивает меня. Я словно провалился под землю. На секунду вокруг стало темно, вызвав у меня приступ легкой паники. Но прежде чем я толком понял, что происходит, я очнулся в подземельях Караэна. Ощутил себя лежащим на полу. Немилосердно затекла шея – доспехи съехали и упирались в неё. Я, с кряхтением стал подниматься, разгоняя кровь. Уже хотел пустить по себе волну бодрости, но молодое, сильное тело быстро пришло в норму.

К тому же, меня отвлекло довольно занимательное зрелище. Регент с Хранителями стоял на коленях. Перед ними, в зеленом сиянии, колыхалась полупрозрачная фигура в доспехах.

– … с этого момента Магн Итвис мой чемпион. Я избираю его и повелеваю вам следовать за ним, как за мной. Моё возвращение грядет, и он приблизит его.

Я огляделся. Рядом с пола, тоже покряхтывая, поднимался Сперат и Ланс. Охраны Ин да Орс не было видно, зато проход, по которому мы пришли в этот зал, теперь закрывала не замеченная мной раньше массивная дверь.

– Моя жизнь, это служение Вам, Император, – ответил зеленому призраку за всех Регент.

– И за это я одарю тебя тем, чего ты жаждешь на самом деле, – ответил зеленоватый призрак. Потом призрак Императора посмотрел на меня и знакомо ухмыльнулся. Я узнал Пана. Только в очень облагороженной версии. После чего призрак исчез. В зале стало заметно темнее, хотя по стенам в держателях горело не меньше десятка факелов. Хранители засуетились, подняли Регента. Брухо засеменил ко мне и схватил меня под руку.