Текст книги "Бродяга. Путь ветра"

Автор книги: Владислав Четырко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Я, как и все мы, уважаю и ценю мастера Антара, – начал, оглядев собравшихся, Ар Гиллиас. – Но причина того, что вы собраны спешно и втайне – очень серьезна. У меня есть основания полагать, что Антар утратил способность рассуждать беспристрастно – по крайней мере, в некоторых вопросах…

Он сосредоточил взгляд на крышке стола и добавил:

– То, о чем мне придется говорить, пришлось бы ему не по нраву.

В зале вновь стало тихо. Слишком тихо.

Подняв глаза – красные, с недосыпа – или от избытка чтения? – он продолжил:

– Многие из вас отметили некоторые… странности в поведении Яна, воспитанника Антара. Странности, проявившиеся совсем недавно – в течение прошлого месяца.

– Странности! – хмуро усмехнулась Эльда, покачав головой. – Если бы он захотел, одолел бы и меня. При всем моем опыте.

– Сила у парня невероятная, – согласился Вальм. – И владение – далеко не ученическое. Да что говорить – вы же видели позавчера фейерверк над заливом…

Приглушенный гул голосов: зрелище, в которое вылился урок огневедения, помнили все. В вечернем небе полчаса сражались стаи огненных драконов – почти настоящих, в точности (специально сверили с хроникой) повторяя один из эпизодов битвы за Леммифад.

– А задумывались ли вы, почтенные коллеги, об источнике этой немыслимой силы? – перекрыл шум резкий голос Гэйнара.

– Именно, – уронил среди наступившей тишины Ар, выждав пару мгновений. – Я задумывался.

Книга, возникшая в руках Главы Совета, имела неприятный, почти угрожающий вид – без украшений, без названия на черном гладком переплете, снабженном только номером. Она была взята из Закрытого зала – того, где Орден Света хранил знания, более приличествующие Ордену Тьмы.

– Нет, коллеги, это не «Скрижали живой смерти». Это – «Предания Бродяг», ересь, известная многим, и тем более опасная: слишком похожа она на наше Учение. Вам, вероятно, знакомы эти слова:

«Последовав обману Кай-Харуда, люди утратили связь с Бытием и способность видеть истину. Очнувшись же среди черного пламени, они были неспособны что-либо изменить и обречены на гибель.

Аль, видевший это, не воспрепятствовал свободе их выбора, однако желал спасти их. Он не мог прийти в истинном облике, ибо тем самым разрушил бы переродившуюся человеческую суть. Тогда, облекшись плотью, он протянул руку сквозь темное пламя и извлек из него людей, ставших отныне смертными, и поместил их в мир Вэйле – Альверон.

Пламя оставило на руке Настоящего незаживающие ожоги – оттого и именуют его Аль Ка-Тэйнат, „Опаленная Длань“. Руку его видят изредка те, кто идет по Дороге; очей его не видел никто из ныне живущих…»

Ровный голос Мастера умолк. Кто-то в зале тихо спросил:

– Мы действительно знаем это. Зачем перечитывать, Верховный?

Ар Гиллиас, грустно улыбнувшись, ответил:

– Аль, «Настоящий», – конечно же, выдумка, как и Кай-Харуд. Однако в его образе воплощена идея древней, неподвластной закону Силы. Не мне говорить вам, сколь хрупкое равновесие существует между Светом и Тьмой, и как опасно было бы любое его нарушение.

И добавил:

– Не знаю, каким образом Иллэнквэллис дает Силу. Но в одном уверен: мощь, которой владеет Ян, Ордену Света не подчиняется. И, насколько я могу видеть, – это даже не Тьма.

Маги переваривали услышанное секунд десять. Потом зал взорвался бурей тревожных голосов: «Све-ет всемилостивый!», «Чем Кузнец думал?», «Снять, снять немедленно, пока беды не случилось!»

Подняв руку, Верховный заставил Совет утихнуть.

– Нужно ли собирать Совет ради того, чтобы снять с парня обруч? Не думаю, чтобы он воспротивился Антару… хоть и трудно ему будет отказаться от Силы, однажды ощутив ее, – сказала, склонив голову набок, Ливения.

– Будучи единожды надетым, Иллэнквэллис не может быть снят: связи, соединившие обруч и сознание, при разрыве сокрушат мозг, – бесцветным голосом проговорил Ар Гиллиас.

– Неужели – никто и никогда? – переспросила Мастер Душевед.

– Всего один человек смог одолеть Обруч и снять его при жизни. Взрослый. Зрелый маг. Мальчик – не сможет…

В глазах Верховного на миг блеснули слезы. Но – только на миг… а может, показалось?

– Иногда ради Света и Равновесия приходится жертвовать жизнью. И, поверьте, проще было бы – своей. Но, как главе Ордена, мне приходится принимать и очень… нелегкие решения. Я хочу знать, что думаете об этом вы.

Гэйнар откликнулся первым:

– Думать тут уже нечего. На кону – Равновесие. Обруч нужно снять и вернуть. Любой ценой.

И поднялся, выражая согласие.

– Я бы не стал спешить…. Возможно, паренька удалось бы… приручить и использовать на благо Ордена… – протянул, глядя куда-то поверх голов, смотритель Лэссан. Он остался сидеть, причем выглядело это не как протест – просто так ему было удобнее…

– Риск велик. Слишком велик, – сказал, медленно поднимаясь, Зэйан.

– Нет. Просто – нет, – мотнула головой Эльда, крепко сжав подлокотники кресла.

Члены Совета – один за другим – вставали. Или оставались сидеть.

Последним встал, ни слова не говоря, Рав. Четырнадцать против четырнадцати, поровну – сосчитал про себя каждый из собравшихся.

– Итак, решение все равно осталось за мной, – вздохнул, вставая, Ар Гиллиас.

– Антар был бы против, – тихо сказала Ливения. Ее услышали лишь благодаря всеобщему молчанию.

– С Антаром я поговорю сам. И… позаботьтесь о том, чтобы сказанное здесь не вышло за пределы этого зала. Мастер Боя, прошу вас, примите меры.

Эльда подняла руку и резко сжала ее в кулак. От стен башни на десять саженей ударила невидимая смертоносная волна, захлестнув невесть как залетевшую так высоко пичужку…

… На тусклые рубины брусчатки упал плоский, обточенный морем камень.

* * *

Антар слушал парня внимательно, не перебивая. И только когда иссякли и слезы, и слова, и, отгорев, пригасли породившие их чувства, старый кузнец заговорил:

– Калека обречен ковылять, опираясь на костыли, безнадежно отставая от людей здоровых и позволяя им проявлять сочувствие. Так было всегда, так – принято и привычно… Но представь, мальчик мой, что калеке вместо костылей достались крылья. Как, думаешь, почувствуют себя остальные? Кто-то будет рад…

Антар умолк на миг, улыбнулся и добавил:

– … Рад от всего сердца. Но таких будет не слишком много.

И закончил:

– Тебе пора выйти в мир. Школа тебе больше ничего не даст. И сам я отдал тебе все, что мог.

– Я не хочу уходить, Мастер.

– Плащ возьми, Линн очень просил… – продолжал говорить Антар, шагая по комнате. Руки его находили нужные полки и ящики безошибочно, вслепую – не раз доводилось думать об этом моменте. Жаль, что он пришел как скоро…

– Вот деньги – немного, на первое время… А уходить рано или поздно все равно пришлось бы, Йиссен, – улыбнулся Кузнец. – Вы ухóдите жить своей жизнью, а мы… мы остаемся… Да, еще: в Обитель лучше не возвращайся.

Ян вздохнул. Он и сам чуял: над островерхой черепичной крышей сгустилась туча. Но не попрощаться – не мог. Хотя бы с Лиу…

* * *

Его ждали. Все, кто был в Обители, стояли полукругом, лицом к двери: старшие ученики и его одногодки, с которыми он провел бок о бок все эти годы … Три дюжины человек.

Иггар, Кайт и Лиу тоже были здесь.

Дверь закрылась за спиной, лязгнув засовом.

Энтви шагнул навстречу. Хрипло бросил:

– Отдай… Сними…

– Не могу. Поймите, он… – начал Ян, но тут же осекся, увидев:

Руки – сжатые в кулаки до белых костяшек; жадно тянущиеся, со скрюченными, как когти, пальцами; сплетающиеся в Знаки.

Лица, искаженные напряжением и страхом.

И в каждом – в каждом! – взгляде: холодный, мутный свет слепой веры в свою правоту.

Три всплеска Силы: «Сеть ловчего», «Покров Сна» и «Мантикора».

Повеяло холодом. Перед глазами полыхнула голубая вспышка. И Ян оказался в стороне от происходящего, просто наблюдая:

Удивительная, непривычная легкость тела и ясность разума.

Спокойствие, от которого становится жутковато.

Летит в угол, ломая стол, Энтви – прыжок мантикоры повредил только ему самому…

Сеть-невидимка падает туда, где только что стоял Ян; в ней путаются ноги Иггара и Кайта, нелепо застывших в броске.

Сворачивается само в себя и исчезает сонное облако, усыпив своего создателя.

Чья-то рука, вцепившаяся – почти случайно – в рукав куртки, ломается, как лучина; ее владелец – вмиг побледневшее перекошенное лицо, стон – сползает на пол.

Из гортани вырывается леденящий, нечеловеческий вопль, вибрирующее эхо отскакивает от стен и бьет наотмашь, лишая воли тех, кто еще не передумал драться.

Круг, очерченный в воздухе взмахом руки, становится вихрем и выносит дверь вместе с рамой.

Прочь, прочь отсюда… скорее…

Последний взгляд через плечо – в глаза: пара загнанных лисят…

Прощай, Лиу.

* * *

Горн угасал.

Впервые за годы, проведенные на Торинге Антаром из рода Квелль, Мастером Оружия, пламя горна едва теплилось. Тускло-алым светом оно озаряло прокопченную кузню, бросая тревожные отблески на лица сидящих на кованых креслах людей – хозяина и гостя. Непрошеного гостя, который и здесь на самом деле был – хозяином.

Ар Гиллиас облачился в боевую мантию – со времен Драконьей напасти ее не надевали ни разу. Седые кудри величественно спадали на плечи из-под легкого серебристого шлема. Взгляд, казалось, сиял собственным светом – сапфирово-синим. Рядом с ним Кузнец – осунувшийся, мрачный – смотрелся не то чтобы бледно… Скорей уж – не смотрелся вовсе.

– Ты спешишь, Ар, – очень тихо проговорил Антар, подперев подбородок сплетенными пальцами.

– Напротив – почти непростительно медлю, – ответил Глава совета строго. И добавил уже нормальным, человеческим тоном: – Видел бы ты погром, который он учинил в Обители. Такого с основания Школы не бывало…

– На него напали. Он защищал свою жизнь, – устало возразил Антар.

– Он сейчас сам – угроза жизни для очень многих. Если ты знаешь, как его найти – лучше сделай это. Нет – его найдем мы.

Вот так, подумал Антар… «Ты» – и «мы»… Впрочем, так даже лучше – не хотел он быть среди тех, кто начал охоту на Яна.

– Совет выступил против одного парня? Шестнадцатилетнего? – сказал он горько. Мелькнула шальная мысль: а ведь еще и неизвестно, кто кого…

– Скорее всего, рисковать жизнью и знаниями мы не станем, – ответил, грустно усмехнувшись, Ар.

Перед внутренним взором Антара предстала тускло-серая сфера с мириадами матовых граней. Лишь дважды загоралась она злым синим светом – когда на остров напали морские драконы и когда разбежался виварий.

И даже если бы Ян одолел весь Совет – ни Торингу, ни Шессергарду неведомы силы, способные остановить или уничтожить пятерку Молчаливых. Пока в руке вызвавшего их Серая Сфера, пока цел укрытый на дне Колодца монолит – эти существа без вида, тела и голоса будут идти по следу жертвы, и, настигнув, обратят ее в ничто…

– Я сказал тебе все. Иного выхода у нас нет, – разбил застывшее молчание Верховный маг.

– Я слышал тебя, Ар. Только не станет ли Свет, ради которого приносят такие жертвы, темным? – проговорил отчетливо Антар. Вторя ему, на миг вспыхнуло пламя горна.

Вспыхнуло – и угасло.

– Не надо было так рисковать. И в том, что мальчик лишится жизни, не моя вина и не вина Совета, – отчеканил Ар Гиллиас, глядя в горн. Под его взглядом умирали, истекая дымом, последние угольки.

Антар стиснул зубы – больное место выбрал ты для удара, Верховный…

– Да, еще… – так же сухо проговорил Ар Гиллиас. – Клятвой, данной тобою при вступлении в Орден, обязую тебя сразу же сообщить мне, если увидишь Яна, твоего ученика, или услышишь его.

– Нет, – слово ударило упавшим молотом.

– Да оно и не нужно, твое согласие, – устало вздохнул Ар Гиллиас. – Думай сам – нарушившие Клятву Света живут недолго и весьма безрадостно…

* * *

Близился рассвет.

Час назад, шагнув за порог кузницы, Ар Гиллиас оказался в Башне.

Этикет не позволял пользоваться Прямым Шагом из чужого дома, и Глава Совета не нарушил его… в то же самое время напоминая этим: на острове нет большей Силы, чем сила Света…. Точнее, Совета. И горе всякому, кто пойдет против нее.

Сидя перед остывшим горном, опустошенный, донельзя усталый Мастер вновь и вновь перебирал все, что мог бы сделать, отбрасывая каждый из возможных – точнее, невозможных – вариантов. Мало времени, мало Силы, а что-то – невозможно сделать в принципе. И в конце концов, уронив руки на подлокотники кресла, Антар представил себе лицо Яна – и заговорил про себя:

Йиссен, Ветер ты мой шалый…

Я не смогу теперь ни увидеть, ни поговорить с тобой – клещом вцепится клятва ордена, помимо воли моей завопит так, что услышат в Башне.

Я не смогу помочь тебе ни делом, ни словом.

Да и мог ли? Вон чем обернулась моя помощь – вся школа, весь Орден охотится на тебя…

Прости, малыш… и беги отсюда, беги как можно дальше.

Если б только ты мог меня услышать!

Тихие шаги за спиной.

Рука, легко тронувшая плечо…

И без слышимых слов, одной мыслью: «Спасибо, Мастер! Спасибо за все…»

И движение воздуха – как от взмаха широким крылом… или полой плаща.

Горн на миг осветило мягкое, по-осеннему нежаркое золотистое пламя.

Антару было очень трудно не обернуться.

Но он сумел.

* * *

Эмми Торинг не зря называли «малым Динвалем»: город в самом деле выглядел сильно уменьшенной копией морских ворот Империи. Такая же – только меньше в пять раз – гавань в обрамлении пирсов и купеческих складов, оживавшая с раннего утра: крики портовых чиновников и купеческих приказчиков, вялая ругань полусонных матросов и грузчиков. Та же смоляная вонь от костра в доках; аромат жареной рыбы с пряностями – эх, не ел ведь с утра! – от ближней харчевни… но сейчас не до жору.

Быть бы живу.

Шесть небольших купеческих квергов, один трехмачтовый красавец-алэвир, судя по флагам – из самого Архипелага; дюжины две юрких весельно-парусных шельбов…

Можно проскользнуть на один из них – тихо, незаметно, прикинуться – в буквальном смысле – ветошью… или одним из тюков, тогда еще и погрузят сами.

Можно просто подойти к капитану и оплатить провоз до Динваля… а лучше – до какого-нибудь порта помельче, где нет консулов Ордена…

Можно многое – раз уж его упустили, не перехватив на пути от Кузни до Эмми Торинга!

Уже присмотрев себе корабль – не больно красивый, но аккуратный и крепкий кверг, только что закончивший погрузку, – Ян шагнул к причалам и тут же кожей, всеми нервами ощутил: именно сейчас должно что-то случится.

Так и вышло.

Голос он услышал раньше, чем остальные.

Знакомый, мелодичный, идущий ниоткуда и отовсюду сразу:

– Внимание. В связи с постановкой завесы убедительно просим воздержаться от выхода в море. Повторяю: постановка завесы, в море не выходить. Убытки негоциантов и шкиперов будут возмещены в пятикратном размере. Приносим извинения за временные неудобства.

Несколько секунд тишины – сказанное услышал каждый, кто был в порту, но поняли – не сразу. А когда поняли – высыпали на пирсы, на палубы, на крыши складов. Завесу ставили очень редко, из нынешнего поколения ее не видел никто…

Словно понимая сказанное, кружившие над гаванью чайки – все до единой – устремились к берегу.

Послышался звук, напоминающий громкий и глубокий вздох.

В сотне шагов от берега легла, перечеркнув узор прибойных волн, черта. Еле заметно дрогнул, застывая, небосвод вместе с облаками и солнцем. Весь Торинг оказался на несколько мгновений в стороне от потока вселенского времени – и этот сдвиг создал вокруг Острова Магов непроницаемую преграду.

Долго ее держать нельзя – часов пять-шесть, иначе можно не вернуться. Но за это время остров можно перебрать буквально по песчинке. И, кажется, этим уже занялись: Ян ощутил сосредоточенный взгляд, скользнувший совсем рядом, взгляд, ищущий не только и не столько лицо, сколько мысли, чувства…

Он попятился, укрылся за углом склада. Заставил себя думать спокойно, набросив – не без помощи обруча – покрывало сонной скуки, и беззаботной походкой гуляющего горожанина направился к выходу из порта. А ведь больше всего сейчас хотелось бежать. Бежать сломя голову, все равно куда – лишь бы подальше.

Но побежать сейчас – все равно, что закричать на весь остров: «Вот он я!» Да и некуда. Мастера успели закрыть порт, и не только порт – весь остров захлопнули, как ловушку, в которой оказался опасный, диковинный зверь…

Ян усмехнулся, обрывая мысль.

Не зверь. Куда уж…

Букашка.

Хуже того – пустое место.

Бездарь, в руках которого неожиданно оказалась ценная вещь.

Иллэнквэллис. Интересно… что смог бы с его помощью Огнерукий Вальм? Или Эльда? Или… сам Ар Гиллиас, его Светлость, и без обруча бывший одним из великих? Только ли страх и забота о Равновесии заставляют Верховного так беспокоиться, а?..

Но и об этом думать не время.

Дверь захлопнута; семь окон в Светлой галерее, выходящие на самые разные места мира – скорее всего, тоже. Но кроме дверей и окон, должен ведь быть и другой выход.

Ян погрузился в поиск, осторожный, тихий. Только бы не пересечься с теми, кто ищет сейчас его самого – с не меньшим тщанием и осторожностью…

Остров лег перед ним, словно рисунок цветной тушью на гладком полотне айдан-гасского шелка – рисунок живой и яркий, обрезанный правильным кругом по синему полю…. значит, за Завесу карта не проникает… Но синее Яна интересовало мало, он всматривался в зелень лугов, полей и леса, бледно-желтый песок пляжей и сеть серых дорог в поисках следа – почти неуловимого, как след от игольного укола на ткани.

Не на вершине… Здесь ткань мира трепещет от постоянного напряжения Силы, но туда – точно не пройти. В Дальнем лесу разрывов нет, все ровно. На дороге меж Обителью и Кузницей – след есть, но старый, давно затянувшийся (…человек в сером плаще, басовитый смех…)

Вдруг шелковая гладь пошла рябью от множества касаний, словно десятки невидимых пальцев пыталась что-то нащупать. Некоторые из них оказывались очень близко, и тогда Ян – вне карты – чувствовал холодок, подобный веянию ветра от быстро прошедшего рядом человека… Он замер, сжался в точку, угасил все мысли и вместе с ними – образ карты, успевая заметить напоследок: на другом берегу озера, не доходя до витой ограды школьных виноградников, – тот самый след.

* * *

– Вы вольны отказаться, милостивые государи, – подчеркнуто вежливо проговорил Ар, стоя в центре зала, где обычно находился стол Совета. – Но Сфера все равно будет использована. Молчаливых труднее будет держать, однако иного выхода нет.

Лэссан поднял узловатый посох первым – заколыхались невянущие листья, мелькнули и исчезли зеленые огоньки. За ним воздел огненный жезл Вальм; и последней к кругу присоединилась Эльда, в руке которой вместо жезла или посоха возник тонкий и прямой серебряный клинок.

Антара, ясное дело, никто не ждал – оставили сидеть в уголке, только из вежливости не связав заклинанием.

Ар Гиллиас вознес руки со сферой кверху и начал произносить формулу вызова. На плечи стоявших лег невидимый, но ощутимый груз.

От Колодца донесся странный звук – на грани шипения и свиста, словно ветер промчался по сосняку.

Мгновение спустя во дворе перед башней уже стояли Молчаливые.

Бестелесные – сгустки чистой Силы, не обремененной ни плотью, ни чувствами.

Незримые – хотя при взгляде сквозь них, как сквозь нагретый воздух над пустыней, все остальное кажется зыбким и искаженным.

Неуязвимые – по крайней мере, средства, способные остановить Молчаливого или лишить его бытия, пока неведомы никому.

Приказ – не словом, но мыслью, образом – всколыхнул пятерку безвидных сущностей, бросив их в хоровод вокруг колодца – опять-таки, невидимый и неслышный, но ощутимый.

Вначале медленный, темп нарастал с каждым кругом. Быстрее вращались пляшущие вокруг серой сферы искры. Явственнее напрягались маги, сжимая посохи и жезлы.

И вот, после очередного витка, различимого уже не только волшебным, но и самым обычным взором – на рубиновой брусчатке обозначилось серое, словно выжженное, кольцо, – хоровод распался, и существа, составлявшие его, ринулись к озеру, перемахнув по пути через правое крыло школы. На короткий миг они оказались очень близко к башне, к застывшему в напряжении кругу магов… нездешним дыханием обдало их, и нахмурился Вальм-огневед, ощутив мертвый холод Внемирья.

Держать круг стало намного легче: Молчаливые почуяли след и устремились за добычей. Обращенное к озеру окно выросло, потеснив соседние, и приблизило берег, безошибочно проследив их цель – еле заметную мальчишескую фигурку в сером плаще.

* * *

Семимильные сапоги бывают только в сказках. Да и неудобная это была бы штукенция – поди попади именно туда, куда тебе надо; а уж на Торинге и вовсе: лишний шаг – и добирайся потом до берега вплавь…

Но, окажись они под рукой – под ногой то есть, – Ян бы рискнул.

Потому что «тот берег озера» оказался куда дальше, чем хотелось бы.

Но вот и он: зеленый, пологий, поросший ласковой мягкой травой и – по краю воды – невысокими ивами-печальницами. За озером – аккуратные прямоугольники полей, прорезанные дорогой в город. Справа – холмы, постепенно вырастающие в горы, укрытые по подолу Дальним Лесом. Слева и сзади – ровные ряды виноградников, уже школьных: пурпурные от ягод лозы держались в воздухе безо всяких видимых столбов и веревок. За ними – собственно Школа, против солнца кажущаяся неприятно темной… пожалуй, как раз к ней-то и стоит повернуться лицом.

Скрестив ноги, Ян устроился в том самом месте. След ощущался безо всякой карты. Осталось сообразить, как вновь открыть переход…

Мыслью, образами, чувствами паренек потянулся к точке прорыва.

…Калитка. Старая железная калитка в глухой каменной ограде. Приржавевшие петли. Засов без замка, но тоже – схваченный ржавчиной…

Обруч отозвался едва заметной дрожью: Сила.

Здесь нужна Сила – резкий и мощный выброс.

А значит – нужно время, чтобы ее собрать…

Левая рука легла перед грудью, ладонью вверх. Правая – над ней, почти зеркально, словно прикрывая сверху уснувшего котенка.

Только вместо зверька меж ладонями дремала, нарастая, Сила.

Пушистый, искрящийся комочек. Еще немного, и путь будет открыт…

* * *

– Очнись! – то ли услышал, то ли почувствовал он, и, прежде чем сознание успело спросить «зачем» и «почему», Сила из маленького шарика превратилась в сферу, укрывшую его со всех сторон. А еще мгновение спустя сфера Силы дрогнула от пяти одновременных ударов – ударов, каждый из которых в отдельности должен был обратить его в прах.

Пять неясных, искажающих свет пятен. Чуть примятая трава, неожиданно схватившаяся инеем. Ни злобы, ни гнева – только тягучий, голодный холод. Уже не удар – осторожные, чуть ли не боязливые касания. По очереди, словно перебрасывая друг другу горячую картофелину.

Дождаться, пока остынет – и съесть.

«Ну уж нет!» – возмущение плеснуло огнем по жилам, подбросило на ноги, попутно найдя выход и в слове:

«Покажитесь!»

Его желание, подкрепленное Силой, оказалось приказом.

И Молчаливые не смогли воспротивиться.

* * *

«Свет всемилостивый!» – прохрипел, бледнея, Рав.

Обретя зримый облик, Молчаливые оказались невыразимо уродливы.

Отвратительны до той степени, на которой стирается грань между уродством и мрачной красотой, а ужас сливается с восхищением. Язык человеческий неспособен передать их вид – и даже через много лет, в бытность свою Главой Совета, Мастер обликов Гэйнар не любил вспоминать этот момент.

– Выпустить такое против ребенка – бесчеловечно! – странно дрогнул голос Эльды. Она стояла у подоконника, обратив к Главе Совета взгляд, жесткий и прямой, как лезвие меча.

– Они служат Свету и подчиняются нам – поэтому безопасны, – сухо ответил Ар Гиллиас, не отрывая взгляд от мечущейся фигурки, окруженной пятью исполинами. – Он же – никому не подчиняется…

* * *

Ян испугаться не успел.

Да и видел он их иначе, не глазами: пять черных дыр, воронок, в которые утекает Сила. Не Молчаливыми бы их назвать – Ненасытными…

Ничем из арсенала боевой магии Торинга их не одолеть. Огонь они пожрали бы, бурю – впитали, как сухой песок воду; молнии – тоже… в общем, Молчаливые поглотили бы любое проявление Силы – чем они, собственно, в своем колодце все время и занимались…

«Дворники», значит…

Силой – нельзя.

Остается один выход. Уроки Эльды, помноженные на многообразие навыков, подаренных обручем.

Иллэнквэллис позволял предугадать следующий удар, и Ян уворачивался, нырял, прыгал, сберегая собранную по капельке Силу для прорыва…

Оставалось время наблюдать – и даже понять, на что это похоже:

Танец с пятью партнерами.

Кстати, почему на Торинге не учат танцевать?..

Интересно, есть ли в запасниках обруча это умение?..

Стоп, не сейчас – тонкое, как лезвие, щупальце мелькнуло слишком близко, едва не зацепив плащ…

Усталость почти не чувствовалась вначале – но накапливалась куда быстрее, чем Сила. А противники с той же неживой размеренностью обрушивали удар за ударом, постепенно наращивая их мощь…

Изматывая … да нет уж, не жертву, не буду я им жертвой!

Руками их бить, что ли? Да только это не грролф…

Нет, но какая сила!

Эту бы силищу – да с пользой…

Например, проломить ею проход на ту сторону…

А пока что – все то же: выжить бы…

* * *

Исчезновения Антара не заметил никто – все были поглощены схваткой у озера. Когда Молчаливые окружили Яна, когда отпрянули, столкнувшись с его Силой, Антар понял: парень продержится. Но недолго. И выскользнул за дверь.

Он не мог – а как хотел бы! – оказаться плечом к плечу с Яном среди вытоптанной травы на берегу. И даже если бы смог – что толку? Силы – той Силы – у могучего кузнеца было слишком мало. Но… и руками можно сотворить чудо. И одного удара, нанесенного вовремя и к месту, достаточно.

Не останавливаясь, Антар беззвучно позвал – и возникший ниоткуда молот доверчиво ткнулся рукоятью в ладонь.

– Да, малыш, сейчас нам с тобой найдется дело. Обоим.

Коридоры вьются, скрещиваются, сплетаются в сеть.

Но заплутать сейчас никак нельзя.

Замки на решетках – хитрые.

Но разве устоят они против того, кто чувствует их железную душу?

Заговóры в проемах – гибельные.

Но старый Мастер-оружейник и не надеялся выйти отсюда живым.

Последняя арка. Последний замок. Последний коридор завершился сводчатой пятигранной комнатой. Посредине потолка ее зиял нижний створ колодца. Прямо под ним, на граненом постаменте из горного хрусталя, пульсировал мерцающий сгусток мертвенно-синего сияния – единственный источник света.

Антар перехватил молот поудобнее, за самый край рукояти (какое, однако, гладкое дерево…)

Жизнь бы вспомнить напоследок – да недосуг.

«Аль, помоги парню…» – пробормотал кузнец, вдохнув поглубже.

И ударил.

* * *

В этот миг вокруг Яна вместо черных дыр вспыхнули пять звезд. Звезд, способных испепелить его, осушить озеро, сровнять с землей горы, не заметив при этом ни вычурных строений Школы на срезанной вершине одной из них, ни города – на другой стороне острова…

Но вместо этого – повинуясь усиленной обручем мысли Яна – поток дикой Силы хлынул на ту сторону, сметая и приржавевшую калитку, и стену.

Прожигая путь – до самых Врат.

* * *

Торинг-Фор дрогнул.

Треснула Сфера в руках Ар Гиллиаса, лишаясь яркости и формы; выцвело, теряя жизнь, лицо Верховного мага.

Башня ощутимо качнулась, но устояла. Мастера с трудом удержались на ногах.

Многие увидели, как проваливается сам в себя Колодец, воронкой затягивая колонны портика и драгоценную брусчатку.

Увидели пять гаснущих смерчей у озера – все, что осталось от Молчаливых.

Но никто – даже Рав – не видел, куда и как исчез мальчик.

* * *

…колонны Врат изваяны не из камня, не из дерева и не из металла. Может быть – из времени, может – из пространства, возможно – из ожидания…

Прошедший Врата никогда не будет прежним…

Предания Бродяг Альверона, записанные Лиэнн

Ветер, несущий холод из ниоткуда в никуда, пронизывает насквозь, а плащ развевает крыльями. И солнце (здесь оно вечно алое, то ли закатное, то ли восходящее) – не греет, с трудом раздвигая фиолетовый сумрак. Высоко над головой взмывают навстречу друг другу навершия Врат – зависшей над пустотой разорванной аркой.

Черные – ни лучика света не отражают парные колонны, острозубые углы и шпили.

Закрытые – хотя, казалось бы, шагнуть в проем так просто.

Но за ним – клубящийся бесцветный туман… и пропасть без края и дна.

«…возможно – из ожидания…»

– Пойдешь? – доносится из ветра.

– Пойду, – кивает стоящий во Вратах парень, и тень его падает в обрыв.

– Дорога перед тобой, – отвечает ветер. И становится тихо.

И то, что было туманом, оседает и уплотняется, становясь дорогой – камнем, утоптанной серой пылью, жесткой травой на обочине…

…становясь Дорогой.