Текст книги "Проект "Психея" (СИ)"

Автор книги: Владимир Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

    – Этот настоящий.

    Лицо девушки пришло в движение. Она посмотрела на нож в руке агента и криво улыбнулась. Презрительно, как пират при виде виселицы. Потом посмотрела на меня.

    – Беги, – сказал она. – Нас в любом случае закопают.

    Пальцы Рюрика впились в её кожу, она поморщилась. Я пожал плечами.

    – Какое мне дело до этой девки. Может она вообще подсадная.

    Седой прищурился.

    – Нет, так нет.

    Он обхватил пятернёй затылок девушки и поднёс лезвие к её глазу. Она зажмурилась. Острый металл коснулся её века, и она прикусила губу. Мои зубы были готовы прокусить друг друга. Я с трудом разжал челюсти.

    – Хватит, – я кинул на пол бесполезную пластмассу. – Ваша взяла.

    В ту же секунду меня скрутили.

    Рюрик убрал нож в карман и подошёл ко мне.

    – Как клопа, – сказал он и коротко ударил меня под дых.

    В глазах потемнело. Я беззвучно открыл рот. Если бы не руки, которые держали меня, я бы упал. Ближайшие сто лет я не смогу дышать и двигаться.

    – Действительно бессмертная? – не мог успокоиться куратор.

    Они шли по центральному коридору от развилки.

    – Кто знает? – пожал плечами директор. Мужчины вошли в одну из комнат. – Думаю, надоест проверять. К тому же, главная задача души – не жизнь вне тела, а сохранение вашей личности до момента перехода в другое тело.

    – Тоже верно. Какой толк в душе! Она ни выпить не может, ни потрахаться.

    Директор незаметно скривился, но тут же обернулся к чиновнику, расплывшись в улыбке.

    – Вот именно!

    В комнате стояли несколько удобных кожаных кресел. Одна из стен абсолютно прозрачная, показывала вид в просторное помещение. Там суетилась куча народа в белых халатах и синих костюмах. Заправлял всем невысокий человек с короткими чёрными волосами. У входа стояли двое охранников. Посередине два постамента. На одном прозрачный куб с пластиковой рамой внутри. С неё свисали ремни из того же материала. А второе – пока всего лишь металлический постамент наподобие того, что куратор видел раньше. Рядом в уголке, на раскладном стульчике сидел высокий, седой мужик лет пятидесяти. Он читал какую-то тонкую книжку в бумажном переплёте.

    – Отсюда удобно наблюдать, – сказал директор. – Одностороннее стекло.

    Собеседники удобно устроились в креслах.

    – Эта энергия пуста, нейтральна. Но, попадая в живое тело, она принимает его форму и запечатлевает психику. Все ваши мысли, воспоминания, характер. Во всяком случае, в теории. Опыты на животных не могут дать полной картины.

     – Насколько я понимаю, мой предшественник ушёл именно потому, что отказался утверждать опыты.

    – Верно, – сказал директор. – Но когда вы согласились на эксперимент, я сразу понял, мы поладим.

    Куратор улыбнулся.

    – Даже не сомневайтесь.

    – Если всё пройдёт успешно, – сказал директор, – подключим второго добровольца. Будем делать выводы. А потом начнутся серийные испытания.

    – Много времени?

    – Первый этап растянется на год. Понадобятся, как минимум сто добровольцев. Двадцать девять уже отобраны через ежегодную диспансеризацию.

    – Зачем так много?

    Директор развёл руками.

    – Наука. Энергия имеет различные параметры. Мы должны уметь настроить их на конкретного человека. А для этого надо знать, как энергия взаимодействует со здоровыми, больными, мужчинами, женщинами, людьми разных национальностей и возрастов. Сейчас мы по существу тычем пальцем в небо. Расчёты сделаны на основе опытов на шимпанзе.

    – А что будет при неправильной настройке?

    – То же, что при включении прибора в розетку с неподходящим напряжением. Или того хуже. Были прецеденты.

    – А после смерти тела?

    Директор поднял палец.

    – А вот это самое важное. Энергия остаётся после гибели носителя и может быть пересажена в другое тело. Это бессмертие.

    – Но, насколько я знаю, её можно уничтожить?

    – Верно. Доктор Чаграй построил устройство для аннигиляции душ, иначе бы мы погрязли в призраках мышей и обезьян.

    – Ого! Здесь есть призраки?

    Директор улыбнулся.

    – Ну, может парочка приблудных, а так всех уничтожаем после окончания опыта.

    Собеседники рассмеялись.

    – А вот и она.

    Дверь распахнулась, и небольшой погрузчик завёз ёмкость с душой. Группа техников тут же начала подсоединять аппаратуру. В лабораторию стремительно влетел доктор Чаграй. Невысокий брюнет что-то начал говорить ему. Высокий доктор хмуро кивал, потом занял место за главным пультом, наблюдать за показаниями приборов.

    Но куратора не интересовали приготовления. Он надел очки и расплылся в улыбке.

    – Она прекрасна!

    – Не то слово.

    – Так насколько затянутся опыты?

    – Лет пять-семь, не меньше. По уму нужно все десять, чтобы проверить побочные эффекты. Душу ещё никогда не подсаживали к тому, кто имеет сознание. Последствия неизвестны.

    Куратор покачал головой.

    – Долго. Президент уже немолод.

    – Зато вам волноваться не о чем. Успеете.

    Лысый снял очки и повернулся к директору.

    – Вы же знаете, как непредсказуема жизнь. Сегодня ты на одном посту, завтра на другом. Сегодня жив, завтра отпевают.

    Директор сцепил пальцы на животе.

    – Я понял. Сколько у меня времени?

    – Три года максимум. Если за это время не начнётся практическая работа, – куратор развёл руки, – сами понимаете. Это не моя прихоть.

    – Я понимаю, – сказал директор и вытянул руку к стеклу. – Начинается.

    В зале монотонно гудят приборы. Воздух чуть ли не искрится.

    Железные пальцы охранников давят локти. Ещё один идёт сзади. Впереди высокий брюнет, которого охранники называют Аскольд. Я полностью обнажён. На кожу давит пустота. Знаю, что здесь не может быть ветра, но, кажется, что тело обвевает лёгкий ветерок.

     Доктор Чаграй вышел из-за пульта. Глаза кажутся чёрными угольками через стёкла круглых очков. Он двинулся ко мне, и Аскольд отошёл, открыв меня обществу. В комнате несколько человек, в том числе две женщины. Высокая блондинка лет сорока и медсестра Фазиля. Стена напротив меня почти полностью зеркальная. Я вижу в нём свою жалкую, белую фигуру. Моё лицо залила красная краска. Я опустил голову, мошонка сжалась.

    – Что ж, – сказал Доктор. – Сегодня великий день. Из высокоорганизованного животного ты превратишься в бессмертное существо. Ты вошёл сюда нагим и дрожащим, а выйдёшь богом.

    Весёлый воздух толчками заметался в моей груди. Я рассмеялся и поднял голову.

    – Мужик, да ты просто псих!

    Черноволосый великан кивнул помощникам.

    – Он в хорошей форме. Можно приступать.

    Меня завели в прозрачный куб, открытый только с одной стороны. С остальных – закрыт толстыми стёклами. Снаружи, со всех сторон на меня направлены автоматические видеокамеры на металлических щупальцах. Они смотрят на меня слепыми объективами и зловещими красными глазками.

    Я оказался посреди белой рамы. Запястья и лодыжки обхватили гладкие пластиковые браслеты. Дёрнул рукой, и пластмасса врезалась в кожу. Я поморщился.

    Охранники отошли назад.

    В комнате прозвенела короткая трель, и все переговоры смолки. Зависла тишина.

    – Готовность один, – сказал Доктор.

    Он стоял за пультом. Протянул руку и нажал кнопку. Забубнил.

    – Проект «Психея». Место: Объект № 46. Локализация: Лаборатория красного сектора № 23. Дата: 30 апреля. Время: 12:47 по московскому времени. Эксперимент № 1. Характеристики объекта «Человек» и объекта «Душа» прилагаются. Настройки прилагаются. Готовность два.

    Лев Антонович, невысокий брюнет, сидел за вторым пультом. Он сказал, – Есть готовность два, – и щёлкнул тумблером.

    Моя грудь выдавливала воздух тяжёлыми толчками. Хотел сказать «Вы, словно в космос меня отправляете». Облизнул пересохшие губы. Подбородок задрожал, и я стиснул зубы. Нет, не буду ничего говорить.

    Стеклянный узкий прямоугольник, который стоял в двух метрах прямо напротив меня, зажужжал и покатился ко мне. Внизу металлическая тумба, ползёт по еле заметным рельсам в полу. Сама стекляшка абсолютно пустая. Они меня воздухом напугать хотят?

    Чтобы они там не задумали, мне это уже не нравится.

    Прямоугольник подкатил вплотную и состыковался с моим кубом.

    – Готовность три, – сказал доктор, и кто-то ему ответил. Но я ничего не слышал, потому что у меня зашумело в ушах. Грудь спёрло, и я позволил себе выдохнуть.

    Стеклянная дверь в прямоугольник открылась и теперь наши аквариумы составляли единое целое. И что?

    Я вижу сквозь прозрачное стекло Рюрика в дальнем углу комнаты. Он сидит  на складном  стульчике. Когда я на него посмотрел, он как раз переворачивал страницу.

    Я повернул голову так, что шея заболела. Светловолосая смотрела на меня сквозь толстые чёрные стёкла. Губы сжаты в твёрдую линию. Такие же очки на всех присутствующих, за исключением моего похитителя. Я кашлянул.

    – Ну и…

    Моей щеки что-то коснулось. Я отдёрнул голову.

    – Чёрт! О боже, что за хрень!

    Я задрожал. На лоб лёг компресс из холодного пота.

    Лицо накрыла невидимая лапа. Я замотал головой.

    – Уберите это!

    Я рванул руки. Мускулы вхолостую тратили адреналин. Я как муха, попавшая в паутину, и сейчас меня заживо сожрёт какой-то невидимый паук.

    Я сжал зубы. Нет, не доставлю им такого удовольствия. Что бы ни случилось, больше никаких воплей. Скорее раскрошу зубы.

    Меня обволакивает живой, обрётший форму ветер. Кожу начало покалывать. То, что они называют душой, закутало меня целиком. При этом я спокойно продолжаю дышать, но волоски на теле встали дыбом. Покалывание превратилось в щекотку, словно по телу проводят лёгкими пёрышками. Я повёл плечами, но избавиться от невидимой накидки невозможно. Душа сдавила со всех сторон, как тесный облегающий костюм. Тело пыталось спастись от пёрышек, я задёргался как марионетка на верёвках. Мускулы окаменели, и капли боли точили этот гранит. Кровь понеслась по венам с рёвом паровоза. И в моём мозгу этот бешеный паровоз утробно загудел. На виске набухла вена, толчками гоняя кровь. Дыхание вырывалось из груди короткими рваными выдохами. Щекотка проникла под кожу. Глаза заслали слёзы.

    – М-м-м!

    Кровь вскипела, заструилась по венам и артериям. Кости захрустели, выгибая тело  дугой. Свет погас, я висел в вакууме. Я пытался пошевелить пальцами, но я забыл, как чувствуются пальцы. Где-то, где могла быть голова, если бы я помнил, что это такое, висело моё сознание или стояло, или сидело, не имеет значение. Пустое, невесомое как пар.

    Лопнула бесплотная нитка, на которой меня подвесили, и я рухнул в своё тело. Тяжесть вдавила меня в кожу, кости, кровь.

    Открыл глаза. Веки моргнули, сбрасывая капельки пота. Глаза застилает мутная дымка. Сощурился, проморгался. Мотнул головой, но мир выглядит затянутым в полиэтилен. Я повёл головой. Люди похожи на  чудиков из голливудских фильмов.

    Дрожащие ноги держали меня вертикально. Стопы размазали пот по пластиковому полу. Грудь работала как поршни, но я никак не мог надышаться, словно в разряженном воздухе. Я вдохнул как можно глубже, напитывая голодные лёгкие, но воздух казался разрежённым. Пресным, как безалкогольное пиво.

    Свет постепенно смывал серую муть из моих глаз. Мир расцветал красками.

    Я напился воздухом и теперь пресыщено дышал носом.

    – И что всё это…

    Сердце бухнуло в моей груди. Тук-тук-ту…

    Голый, потный человек обмяк на пластиковых ремнях.

    – Бесцветный код, – сказал Лев Антонович, – и нажал кнопку. Стеклянные объёмы начали расходиться, едва слышно жужжа моторчиком. Доктор Чаграй скрестил руки на груди, толстые стёкла энергоочков смотрели на происходящее.

    Бригада реанимации оживилась. Два санитара отстегнули ремни и взвалили безжизненное тело на каталку с валиками под плечами. Рядом стоял переносной дефибриллятор. Инна Сергеевна взяла учителя за запястье.

    Фазиля протянула ей электроды.

    – Разряд.

    Блондинка положила электроды на грудную клетку учителя.

    – Разряд.

    Рюрик закрыл книгу и движением кисти послал её в мусорную корзину в полутора метрах от него. Книга шлёпнула на дно.

    – Ничего не понял! – сказал он.

    – Разряд.

    Чаграй отвернулся и стал смотреть на дисплей перед собой. Там шли числа и диаграммы показаний приборов во время эксперимента.

    – Разряд.

    Инна Сергеевна отдала электроды медсестре.

    – Бесполезно, – сказала Фазиля.

    Инна Сергеевна положила руки на грудь Ковалёва.

    – Прямой массаж сердца.

    Сильные руки начали энергично давить на грудь.

    – Раз, два, три, четыре, пять.

    Фазиля открыла рот подопытному и вставила трубку для искусственного дыхания. Заёмный воздух наполнил лёгкие.

    Раз, два, три, четыре, пять.

    Выдох.

    – 1,2,3,4,5.

    Выдох.

    Инна Сергеевна вытерла рукавом мокрый лоб и сказала помощнице.

    – Время смерти 13:17.

    Чаграй сказал в пространство.

    – Опыт окончен в 13:17 по московскому времени.

    Куратор снял очки.

    – Да уж! Поглощение душой человека. Или человеком души. Даже не знаю, что сказать. Сплошь восклицательные знаки.

   Директор щёлкнул зажигалкой и затянулся. Красный огонёк заалел на кончике сигары. Изо рта поплыл белый дымок.

    – Подождите, ещё не то увидите.

    Лицо куратора обезобразила мечтательная улыбка.

    – Когда-нибудь подобные операции будут просты и безопасны как бритьё наголо, – он рассмеялся и погладил себя по гладкой голове.

    – Верно. Но никогда не будут столь же доступными, – вернул улыбку директор.

    Куратор пожал широкими плечами.

    – А зачем? У нас девяносто три процента населения верующие, вот пусть и отправляются к своему богу. А мы уж здесь  как-нибудь сами.

    Директор пыхнул дымом.

    – Вы схватываете на лету. Перенаселение нам не нужно. Бессмертия достойны только те, кто может его себе позволить.

    – Обидно, первый блин комом, – сказал куратор.

    – Это нормально. Вы бы знали, сколько мышей и шимпанзе мы извели, пока добились результатов. Африка опустела. Это рабочий момент. К тому же, опыт вовсе не провалился.

    – Но я думал…

    – Нет, нет, – директор покачал головой. – На основании этого эксперимента мы получили бесценные данные и теперь можем провести коррекцию настроек. Второй раз будет гораздо лучше. Животные погибли не зря.

    – Это радует, – сказал куратор. – Одного не пойму. Каким образом душу, уже несущую информацию об одном человеке можно подключить к другому телу? Ведь у него другая психика. Разве не будет отторжения? Разве смогут полностью совпасть параметры?

    Директор улыбнулся и поднял палец.

    – Вы умный человек. И у меня есть для вас ответы. Ещё одна дверь – святая святых.

    – Не в этот раз, – куратор взглянул на часы. – На сегодня впечатлений хватит. Меня уже ждёт вертолёт.

    Директор развёл руки.

    – Что ж, будет повод вернуться.

    Куратор блеснул белоснежными зубами.

    – Можете не сомневаться.

    Директор пыхнул сигарой.

    – Всегда рады.

    Чаграй подошёл к телу, поправил очки.

    – Странно! Куда делась Психея?

    – На то он и опыт, – пожала плечами доктор. Учёный повернулся к ней, снял очки.

    – И то, правда. Как говорится, вскрытие покажет. Пакуйте его.

    Инна Сергеевна повернулась к санитарам.

    – Давайте аквариум.

    Санитары подкатили прозрачную ёмкость.

    – На раз-два.

    Тело переложили в ёмкость. Плечи и ноги подсоединили к держателям. Накрыли стеклянной крышкой. Один из санитаров включил кнопку на боку и в стекле мигнул синий периметр.

    – Куда его? В разделочную?

    Инна Сергеевна поморщилась.

    – В прозекторскую.

    Армейский газик камуфляжной расцветки смотрелся в лесу вполне естественно. Резво прыгал по кочкам, замочил колёса в холодной грязи. Въехал на еле заметную тропинку. Хлестали ветки по железным бокам. Птицы вспархивали с кустов и деревьев пёстрыми стайками. Освобождённые ветки стряхивали на землю водопады капель. Пернатые провожали железного зверя суматошными трелями.

    Газик въехал на просторную полянку, где уже стояла такая же пятнистая машина и микроавтобус. Около них курили четверо. С короткими бородками, в чёрных шапочках. В чёрных кожаных куртках.

    Машина остановилась, из неё выскочил высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти. Из-под чёрной шапочки выбиваются тёмные вьющиеся волосы. Куртка распахнута на груди. На свитере висит серебряный крестик с распятым Христом.

    – Приветствую братья! – он пожал руки.

    – Брат Симеон! – один из бородатых выкинул окурок и последним пожал протянутую руку. – Вам не стоило лично приезжать, – сказал он с мягкой укоризной. – Это опасно. Вы нам нужны для больших дел.

    – Вы вышли из графика, брат Марк. Я не могу отсиживаться в безопасном месте, пока мои братья рискуют. Почему задержка? Много осталось?

    Бородатый опустил голову, разглядывая льдинки, прилипшие к ботинкам. В лесу всё ещё немало талых мест.

    – Группы Андрея и Фомы уехали отдыхать. Они немало потрудились на доставке.

    – Это я знаю, – сказал прибывший. – Не юли. Говори как есть.

    Над полянкой стоял тяжёлый запах крови. Из кустов вылез один из братьев, вытирая рот рукавом. Он увидел брата Симеона, кивнул, опустив глаза, и отошёл за машину.

    Марк пригладил рыжеватую бороду.

    – Всё оказалось сложнее, чем мы рассчитывали.

    – Уже понял.

    Брат Симеон подошёл к широкому пятну крови посередине полянки. Кровь почти смешалась с талой водой, превратилась в розоватую лужу. Через пару метров в рядок лежала длинная вереница трупов. Мужчин и женщин. Почти все молодые, до тридцати лет.

    Брат Марк шагал рядом.

    – В чём проблема?

    – Сейчас покажу.

    Боевик подошёл к одной из машин и открыл дверцу. В салоне сидела девушка лет семнадцати. Блондинка с нежными чертами лица. Модная куртка и высокие сапожки. Руки связаны сзади. Во рту кляп. Она приоткрыла мутные глаза. Её плечи периодически вздрагивали.

    – И?

    Марк развёл руками.

    – Молодая девка. Слишком красивая, ни у кого рука не поднимается. Дело для братьев новое, уже все в кусты бегали, две пачки сигарет извели. У нас нет ветеранов. В пятёрке Иоанна была парочка, но они все упокоились на крыше.

    Симеон нахмурился.

    – Иоанн ошибся. Недооценил сатанинского коварства атеистов. Но я не так слеп. Господь открыл мне глаза. А богохульники ещё заплатят за своё преступление. Мы не будем мстить, мы христиане. Но бог поразит грешников нашими руками.

    Он протянул длинную руку и схватил девушку за куртку. Потянул на себя.

    – Вылазь.

    Она вылезла из машины. Слёзы хлынули из глаз, она часто заморгала. Замычала что-то сквозь кляп.

    – Может не стоит? – сказал Марк. – Спрячем где-нибудь. Не обязательно…

    Симеон обжёг его взглядом.

    – Обязательно. Ты собираешься из нашего братства бордель устроить?

    Боевик повёл девушку за собой. Толкнул в спину. Она упала на колени в розовую лужицу. Группа Марка наблюдала за ним. Тот, что вылез из кустов, отвернулся.

    Симеон поморщился. Тоже мне воины Христовы, от первой же юбки потекли как сопли. Впрочем, – его взгляд упал на трупы, – их можно простить. Они сделали большую, важную работу.

    – Работа Бога трудна, но нет лучше, – сказал он громко. – Пусть Он видит, что наша вера крепка.

    Он ещё раз взглянул на девушку. От неё исходило тёрпкое чувство будущего греха. Хорошо, что он приехал лично.

    Его жёсткие черты на мгновение смягчились.

    – Прости, Господи! Мы все перед лицом Твоим. Мы исполняем волю Твою. Проклятые богохульники никого не жалеют. Звери! Сатанинские опыты губят чад божьих. Но мы спасём невинные души из лап дьявола.

    Он вынул из-под куртки пистолет. Клацнул предохранитель. Брат Марк перекрестился.

    – Не бойся, дитя моё, – сказал Симеон. – Бояться нужно грешникам. А ты уже сегодня будешь одесную Господа.

    Он посмотрел в белокурый затылок.

    Звонко щёлкнул выстрел.

    – Что значит пропали? – директор просматривал каждый документ, прежде чем подписать. Он покарябал бумагу ручкой и взял очередной лист.

    Аскольд стоял перед его столом. Свежий воздух поступал исправно и постоянно циркулировал по всему комплексу, но всё равно оставался спёртым. В воздухе маячил аромат сигары.

    – Мы не знаем. Просто исчезли, испарились в неизвестном направлении.

    Директор нахмурил брови и перечитал какую-то строчку. Крепкие пальцы держали золотой «Паркер».

    – Все двадцать девять добровольцев?

    Аскольд кивнул, хотя собеседник не поднял на него голову.

    – Да, весь первый поток.

    – И мы узнаём об этом только сейчас?

    – Охрана обеспечивала безопасность эксперимента. В новых добровольцах не было нужды.

    Директор прошуршал пером по бумаге и наконец-то поднял голову.

    – Ты думаешь, их всех похитили чистюли и теперь где-то держат? В каком-нибудь монастыре?

    – Вряд ли, господин директор. Невозможно в тайне организовать контроль над таким количеством людей. Даже нам было бы тяжеловато. Мы бы их нашли. Чистюли не будут рисковать. Скорее всего, тела несчастных уже погребены.

    Директор кивнул.

    – Согласен. Вы узнали, где скрываются эти фанатики?

    – На базе ВДВ под Калугой.

    Директор сжал ручку.

    – Вот черти!

    – Поддержка министра затрудняет окончательное решение проблемы.

    – Куратор уверил, что министр открыто вмешиваться не будет. Истина истиной, а пост терять не хочет. Но неявно будет помогать всеми силами.

    – Послать Рюрика?

    Директор рассмеялся.

    – Аскольд, всё шутки шутишь. Ты на войну собрался?

    – Война уже идёт. Не мы нанесли первый удар.

    – Президент не будет разбирать, кто чего нанёс. Попадёт всем. Но я с ним в одном институте не учился. Улавливаешь?

    – Безусловно.

    – Ты серьёзно насчёт Рюрика?

    Аскольд пожал плечами.

    – Он не испытывает почтения к десантникам. Если ты не служил в «Альфе» или «Вымпеле», ты для него червяк. А с нашими бойцами он может стереть эту базу с лица земли.

    Директор вздохнул.

    – Стереть то можно, но оттирать долго придётся. Ладно, сделаем так. Разрабатываем добровольцев группами по двое-трое. Как идёт проверка на вшивость?

    – Других кротов не выявлено. Есть несколько верующих, но без фанатизма.

    – Ладно. И чего нам ждать? Если в распоряжении чистюль военная база, а при надобности, то и тренированные десантники, которые поедут, куда прикажут, то чего нам ждать завтра? Десант на наш центр? Вряд ли тот говнюк ограничился тем, что сдал списки добровольцев. Наверняка засветил наше местоположение.

    Аскольд качнул головой.

    – Наверняка, но точно сказать не мог. Он был обычный администратор. Вряд ли он настолько хорошо знал топографию. Но примерное местоположение в любом случае выведет на нас. Тем более с ресурсами министерства обороны. Десанта нам бояться вряд ли стоит, у нас есть собственный зенитный комплекс. Но то, что они попытаются штурмом взять базу, к гадалке не ходи.

    – Что они будут делать?

    – Бомбу сбрасывать бессмысленно. Нам даже взрыв атомной бомбы не страшен. Значит, попытаются штурмовать с земли.

    – У них есть шанс?

    – Зависит от кадров. Если там есть бойцы вроде Рюрика, дело дрянь. Взять можно любую крепость.

    Директор вздохнул.

    – Не утешил ты меня. В генштабе или ГРУ наверняка есть разработки и соответствующие специалисты.

    – Верно, но они не знакомы с нашими технологиями.

    Директор постучал ручкой по столу.

    – Мы тоже не все их секреты знаем. Наша база не единственная.

    – А наша крыша наверху?

    Директор посмотрел на Аскольда исподлобья.

    – У чистюль кроме военных ещё защитники найдутся. Сам знаешь, сколько людей на самом верху помогают ордену. Да и сам президент к ним неровно дышит. Если бы не эта тема с душой, то вообще лобызался бы с ними в самый мокрый засос.

    – Ваши распоряжения?

    Директор подвинул к себе следующий документ.

    – Переходим на военное положение.

    В полутёмной лаборатории мерцает монитор. Белая мышь на экране ползает по столу, шевеля усами. Вот рука в перчатке достала пищащего грызуна. Тонкая игла вошла в маленькое тельце. Мышь задрыгала лапками, затихла. Рука аккуратно положила мышь на столик. Тельце лежало лапками вверх. Из-под губ видны мелкие зубки. Чёрные глазки утратили блеск.

    – Смерть наступила в 16:48, – сказал голос за кадром.

    Инна Сергеевна подпёрла голову рукой. Глаза следили за неподвижным телом на экране. Стены лаборатории отсвечивали синевой в темноте. Энергозамок от резвых душ.

    Глаза мыши на экране начали лучиться. Чернота растворялась, светлела, и вскоре глаза были похожи на два ярких пятна света. Даже очки не нужны. Усы дёрнулись. Лапки начали медленно сокращаться. Беззвучно открылась маленькую пасть. Столь же медленно захлопнулась. Мышь легла на бок и, опираясь на короткие лапки, встала. Слегка покачиваясь как пьяный матрос. Переставила лапки одна за другой, пытаясь идти. Упала, поднялась снова, медленно пошла по столу. Голова поднялась и белые, лучистые глаза посмотрели прямо в камеру.

    Врач остановила плёнку. Ровными пальцами откинула волосы. Обернулась.

    На столе лежит обнажённый труп. Душа не торопится проявлять себя.

    От двери прогудел короткий сигнал. В стеклянный тамбур шагнул двухметровый великан. Его чёрные глаза взглянули на тело. Дверь захлопнулась, а впереди открылась. Он размашисто вошёл.

    – Ты должна была начать вскрытие четыре часа семнадцать минут назад.

    – Об этом я хотела с тобой поговорить, Чаграй.

    – У всех работа стоит. Без твоих результатов наши расчёты бессмысленны.

    – Позволь объяснить.

    – Говори.

    – Я предлагаю подождать со вскрытием.

    – Обоснуй.

    – Посмотри на него.

    – Да, – он подошёл к телу. – Хороший экземпляр. Долго боролся.

    – Мы ошиблись с мощностью.

    – Не всё сразу, дорогая, не всё сразу. В следующий раз сделаем поправку. Лёва уже считает. Хочешь, буду ассистентом?

    – Постой, Чаграй.

    Он обернулся к ней. Густые чёрные брови нахмурились.

    – Нюся, не мнись, я этого не люблю, ты знаешь.

    Она скрестила руки на груди. Заговорила, не поднимая головы.

    – Тебя ничего не напрягает?

    – Ты о том, что душа не отделилась? Так для того и существует вскрытие. Посмотрим, куда она спряталась.

    – Я не об этом. Помнишь животных? – она кивнула в сторону монитора. Он машинально обернулся и улыбнулся.

    – Ещё бы. Помнишь, с чего начиналось? Энергия жизни для лечения всех болезней. Поиски панацеи. А в результате я сам создал жизнь. Психея живая, но неразумная и бестолковая, ластится как щенок.

    – Да. И раньше, как только умирал мозг, она всегда пыталась взять тело под контроль и двигала даже мёртвое тело. Помнишь тот опыт, когда мы наблюдали, при какой степени разложения душа не сможет удержаться в теле? Меня до сих пор тошнит.

    Доктор хмыкнул.

    – Да уж! Не надо было смотреть «Обитель зла, полюбишь и мёртвого козла». Успокойся, наши зомбо-мыши ни на кого не кидались, а вели себя вполне дружелюбно. Единственное точно установленное качество Психеи – это любопытство, а не кровожадность. К тому же у нас есть Рюрик, а от него любой зомби в штаны наделает.

    Врач вздохнула.

    – Да, но в этот раз всё пошло не так. Его глаза не изменились. И душа молчит, никаких попыток управлять телом.

    – Она впервые встретилась с разумом. В следующий раз будем удачливее. – Чаграй рассмеялся. Его широкая ладонь погладила её по щеке. – Нюся, милая, сейчас время дело делать, а не думу думать.

    У неё дёрнулся уголок рта, она отвернула голову.

    – Не надо разговаривать со мной как с сопливой девчонкой. Вышла из возраста.

    Его полные губы растянули в улыбке покрытые густой порослью щёки.

    – Но так же прекрасна.

    – Чаграй, милый. Посмотри на него.

    Она взяла его за плечо сильными пальцами и повернула к трупу. Доктор послушно обернулся.

    – И живые и трупы по твоей части.

    – Тогда не спорь со мной. У него нет никаких признаков разложения.

    – А не рано?

    – Смотри.

    Женщина надела белые перчатки и подошла к столу. Прикоснулась к руке.

    – Прошло пять часов. До сих пор нет трупного охлаждения, а оно должно наступать в первые пару часов. – Она приподняла трупу веко. – Роговица до сих пор не высохла. Это невозможно.

    – Ты работаешь в лаборатории невозможного.

    – Верно. Но трупные пятна ещё никто не отменял. Посмотри, тело чистое. А давно пора.

    – Ты хочешь сказать, он жив?

    – Да нет же, мёртв. Дыхания нет, сердце стоит. Мозг не функционирует. Я проверяла.

    – М-да. Душа не вылезла, а он сам мёртв, но решил поиграть в мёртвую царевну. Что предлагаешь? Сунуть его обратно в аквариум и пусть дожидается поцелуя прекрасной принцессы? Или принца, я у Адама его ориентацию не спрашивал.

    – Судя по тому, как он защищал ту девушку, с ориентацией у него всё в порядке. К тому же, поступил благородно.

    Она посмотрела в чёрные глаза Чаграя.

    – Один хороший мужик, и тот труп.

    Доктор рассмеялся.

    – Понял, понял. Твои доводы приняты. Можешь понаблюдать ещё денёк. Но потом, уж будь любезна. А пока, – он обнял её. – Раз уж мы остались без работы, мы могли бы использовать мою энергию в мирных целях.

    Женщина приподняла верхнюю губу в улыбке.

    – Что ж, придётся пожертвовать собой на благо науки. Только не здесь.

    – Мы же не извращенцы. Пошли ко мне.

    – Мне тоже надо сбросить напряжение, а то сейчас заискрюсь. Только молодого Адамыча позову, пусть дежурит. Если что, сообщит по внутренней связи.

    Чаграй обнял её за плечи и повёл к выходу.

    – А помнишь, когда всё только начиналось, мы с ног валились, а из лаборатории не вылезали? О сексе вспоминали два раза в год и то, после шампанского.

    Она рассмеялась.

    – Да уж. Жизнь идёт, молодость позади, а вспомнить нечего. Нам уже за сорок, а что мы видели в жизни кроме лабораторий и опытов! И только теперь понимаешь, что опыты не убегут, а вот годы сквозь пальцы уходят. Вся жизнь сквозь пальцы. Пошли. Тем более, я даже в спецочереди во втором десятке. А половина в ней вообще не учёные.

    – Да ладно, я и то третий.

    – В смысле! А кто второй?

    Дверь закрылась. Тихо гудели генераторы поля.

    Бесцветная тяжёлая волна накрыла меня. Яркая прозрачность разъедает плоть. По кусочку, кость за костью, плоть за плотью. И там где проходила волна, оставалось ничто.

    Кожа засветилась, и прозрачность растворила её. Пропитала мускулы и сухожилия, вобрала в себя. Сердце не билось, бесцветность съела его, и выпило всю кровь. Внутренности пошли на закуску. Но я не испытывал боли. Только умиротворение. Только поглощение. Иначе бы вообще ничего не чувствовал. Прозрачность съела мои глазницы, и теперь я даже не мог видеть тьму. Она окутала мой мозг, пробежалась по нейронам и синапсам.