Текст книги "Проект "Психея" (СИ)"

Автор книги: Владимир Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

     – Далеко собрались?

     Рюрик опустил автомат и смотрел на три измученных фигуры перед ним. Чаграй нёс на руках докторшу, рядом шла Фазиля.

     – Не мешай! Нам срочно нужно в медчасть.

     Но Рюрик не тронулся с места.

     – Зачем?

     – Ты совсем тупой! – заорал Доктор. – Она ранена. Её нужно срочно перевязать. Уйди с дороги.

      Чаграй сделал шаг, но седой не отступил и Доктор был вынужден остановиться.

      – Ты спятил, Доктор! – мягко сказал Рюрик. – Я повидал разные раны и поверь, даже срочная реанимация уже не поможет.

      Фазиля дёрнула учёного за рукав и сказала тихо.

      – Боюсь, он прав.

      – Уйди! – Чаграй сжал челюсти.

      – Психея! – спокойно сказал Рюрик.

      – Что!

      – Мы теряем время. Ей сейчас может помочь только Психея.

      Чаграй тяжело дышал.

      – Чушь! Мы уже выяснили, что успешность слияния зависит от состояния объекта во время слияния. Если человек при смерти, Психея не справляется. Настоящего контакта не происходит. Чего-то не хватает. Какой-то искры. Той девчонке душа не помогла.

      – У неё не было Доктора, который готов ради неё на всё. Ты найдёшь способ вернуть её из комы. Это лучше, чем сдохнуть.

      – А тебе то что?

      Рюрик улыбнулся.

      – Очевидно. Мне нужна Психея. Сейчас, а не через десять или двадцать лет.

      Доктор покачал головой.

      – Ты реально сумасшедший.

      – Мы теряем время. Да или нет?

      Чаграй посмотрел на бледное лицо блондинки.

      – Пошли!

      Адам Петрович вынул из кармана отвёртку с красными потёками на железе и отвинтил панель. Начал копаться в проводах. Бормотал себе под нос.

      – Тоже мне, умники. Забыли, кто всё это строил. Я вам не Чаграй. Я знаю здесь всё: от А до Я. Сейчас, сынок. Мы всё исправим. Отец всё знает.

      Одна из Психей приблизилась к синему периметру, встала почти вплотную. Остальные безучастно наблюдали за происходящим.

      Свет в лаборатории мигнул, погас, снова возобновился, но теперь уже более тусклый, почти вечерний. Адам Петрович сощурился. Хорошо, что самые важные лаборатории оснащены автономными генераторами. Одна Психея продолжала смотреть на человека, но две другие обернулись в другую сторону.

      – Ага! Вот оно, – дрожащие пальцы вставили провода в нужные разъёмы. – Теперь мы…

      Щёлкнули выстрелы. Короткая очередь запятнала халат учёного кровью. Адам Петрович мягко завалился на бок. Его рот приоткрылся, а неподвижные глаза смотрели в стену перед собой.

      Аскольд опустил автомат.

      Я мчусь по коридорам. Психея тянет меня к себе. В некоторых тоннелях горит свет, но там где прошли огнемётчики уже темно. К счастью, оборона третьего этажа была намного серьёзнее, чем первых двух. Те этажи просто сдали, но при этом обескровили нападавших. Здесь же, чистюль  косили со всех сторон. К сожалению, фанатики тоже не дураки и оставили для главного уровня самых боеспособных. Но путаница коридоров помогала избегать нежелательных встреч.

      Трое чистюль, обгорелых и потрёпанных подошли к двери, над которым горит красный огонёк. Один из боевиков достал из рюкзака взрывчатку и прилепил к двери.

      Лицо Аскольда ничего не выражает. Линия рта ровная, кожа гладкая, а серые глаза стали дымчатыми как вулканическое стекло.

     Он надел чёрные очки и обвёл взглядом лабораторию. Все Психеи на месте. Он кивнул. Это будет нетрудно.

     – Прощай, Витёк! – он посмотрел на ближайшую Психею. – Не повезло тебе. Приказ есть приказ.

     Психея, на которую он смотрел, обернулась к моей. Я уловил его горечь и удивление. А ещё поток образов. Круговерть коридоров, зелёный круг над дверью, обнажённые тела в прозрачных ёмкостях.

      Аскольд нажал несколько кнопок на панели. Из стены медленно выдвинулся ещё один пульт, поменьше. Всего на несколько кнопок. Закрыт стеклом. На нём загорелись три красных цифры. Бывший начальник поднял кулак, затянутый в перчатку. Хрустнуло стекло. Аскольд нажал на кнопку с номером 2.

       – Тебя первым, коллега. Для тебя больше нет страха.

      Психея беззвучно открывала рот, но не могла сказать ни слова. А брюнет не умел читать по губам.

      Стрельба в большинстве коридоров постепенно затихала. Я не видел живых. Только обугленные стены, простреленные стены и трупы.

      – Нет, нет, только не это, – вертелось в моём мозгу.

      Ноги несли меня вперёд, а туман страха накрыл окружающий мир.

      – Подожди, Психея, я иду.

      Но я уже знал, что опоздал.

      Аскольд нажал на кнопку, и на табло вверху пульта поползла строчка «Подтвердите деактивацию». Боевик нажал на кнопку снова. Обернулся к Психеям.

       Красные пятна на потолке и полу чётче проявились и стали ярче в полутёмной комнате. Медленно накалялись. Психея молодого врача подняла голову и посмотрела на потолок. Красные пятна вдруг резко вспыхнули и на мгновение соединились малиновым сполохом. Беззвучно поднялось и опало призрачное пламя. Красные пятна медленно тускнели. Между ними пустота.

      В моей голове больше не было никаких мыслей. Наплевать даже, если кто-то встретится. Я больше не смотрел по сторонам.

      – Кто следующий? – спросил Аскольд.

      Он посмотрел на меня и Вику.

      – Что ж, закончим с парнями, раз уж начали.

      Палец ткнул в цифру 1. «Подтвердите деактивацию».

      Я выбежал в длинный полутёмный коридор. На меня обернулись несколько стволов. Это были чистюли. Чья-то заблудшая пятёрка. Я не обратил на них никакого внимания. Мчался прямо на них, в руке у меня был зажат автомат, но я не пытался выстрелить. Я взмок от пота, дыхание рвалось из груди, а я бежал прямо на фанатиков.

       – Подожди, – один из чистюль поднял руку. – Это тот самый парень. Может Симеон… Эй, постой!

       Он протянул руку, чтобы схватить меня за рукав, но я вывернулся, остальные просто расступились передо мной. Я не оглядывался. Бежал прочь по бежевому коридору и в тишине слышался только топот моих ног. Чистюли молчали. Но я даже не ждал выстрелов в спину, мне некогда было ждать. Я на полном ходу вылетел в следующий коридор.

      Аскольд нажал на кнопку, и у меня перед глазами замерцало красное пламя. Автомат глухо стукнулся об пол. Я закрыл лицо ладонями и застонал. Ноги ослабли, и я упал на колени. Перед глазами мерцало малиновое марево. Мозг охватило призрачное пламя. Я замычал в ладони. Качался из стороны в сторону.

     – Ну что, девчонка…

     Пространство в лаборатории хлопнуло и пыхнуло мгновенным огнём. Сквозь дым вошли три фигуры в камуфляже. Они скользнули взглядами по двум распростёртым, изломанным фигурам на полу. Покрутили головами. Один из них опустил автомат и вытер рукавом лоб. Коснулся грязными пальцами рваной раны на щеке и сморщился.

      – Оно же пустое! Только зря взрывчатку потратили.

      Второй вошедший посмотрел на него напряжёнными светлыми глазами.

      – Приказ ясен. Взрывать все лаборатории.

      Третий тоже опустил автомат и пожал плечами. Шмыгнул носом.

       – Я тоже не понимаю. Всё равно генератор рванём.

      Второй дёрнул головой.

      – И что генератор? Большинство лабораторий всё равно останутся. Разве что засыплет. Откопают. Значит нужно, чтобы нечего было откапывать.

      – Ладно, я…

      Негромкий стрёкот оборвал беседу. Три грязные фигуры осели на землю. Аскольд поменял магазин и только после этого попытался встать. Охнул.

      Он теперь был похож на бомжа после дружеской пьянки дешёвым одеколоном. Опёрся на стену и подтащил себя наверх. Застонал.

      – Чтоб вас!

      Аскольд коснулся сломанного носа и поморщился. Очки слетели при взрыве. Левая рука не действовала, а левая нога, похоже, сломана. Ладно, ничего. Бывало хуже, но реже. Точнее, только один раз, после того злополучного ранения в Чечне.

      Он поднял голову и прищурился, когда дым решил поужинать его глазами.

      – Почти всё.

      Он протянул палец к последней кнопке. «Подтвердите деактивацию». Вика смотрела на него сияющими глазами, но он не видел её. Она ничего не говорила, только смотрела.

      Оглушительно затарахтело и Аскольда отбросило на стену. Он сполз на пол, оставив на стене кровавый след.

       Я вошёл сквозь дым. Перед глазами всё ещё мерцало, и я моргнул. Посмотрел на лежащее тело. Мне хотелось многое сказать ему, но я не знаю настолько нецензурных слов. Я скользнул взглядом по пустому кругу.

      – Я сейчас.

      Панель была теперь практически чёрной, но я видел, на какую кнопку собирался нажать Адам Петрович.

      – Всё!

      На поясе Аскольда висела ловушка. Я скривился, но шагнул  к телу. Пригодится для дракона. К тому же, неизвестно какие тут ещё тролли бегают. И очки для комплекта.

      На моё плечо легла невидимая рука. Я кивнул и медленно сказал.

      – Я собираюсь наведаться к генератору. Понимаю, глупо. Но всё же, а вдруг! Если там есть хоть один учёный, я вытрясу из него всю психею, чтобы мне вернули мою Психею. Ты со мной?

     Ладонь похлопала меня по плечу.

     – Ладно, – сказал я.

    В прозрачной камере скрючился на полу Рюрик. Тусклый аварийный свет окрасил лабораторию в грязно-жёлтый цвет.

    Чаграй склонился над обнажённым телом Инны Сергеевны. Она лежала на столе. Её грудь не двигалась, но Чаграй не волновался. Это нормально. Рана сама не закрывается – это плохо. Придётся зашивать. А вот то, что перестала течь кровь – это прогресс. Психея не даст умереть носителю, даже если не способна вылечить полностью. Чаграй вытер тряпочкой кровь с живота и улыбнулся. Через несколько часов Нюся очнётся. А когда все чистюли будут уничтожены, он выяснит, как привести её в норму. Вывести из комы. Возможно, просто нужна дополнительная энергия, но не еда. Той девчонке еда не помогла. А что если подсоединить энергию? Как приводят в себя тех, кто без сознания. А что если небольшой электрошок, но только не электричеством, а этой энергией из генератора. Интересная идея. Но для этого нужно привести её в чувство и высчитать нужный разряд. Торкнуть как заглохший мотор в автомобиле. Если…

     Фазиля подошла к пульту управления. Посмотрела на мигающие цифры.

     – Доктор, а как прервать процесс?

     Мужчина потёр глаза и посмотрел на медсестру. Её лицо посерело, а на лбу и верхней губой копились мелкие бисеринки пота.

      – Зачем тебе?

      Фазиля подняла на него чёрные зрачки.

      – Вы действительно хотите дать этому зверю такую силу!

      Чаграй пожал плечами.

      – Он её всё равно получит, рано или поздно.

      Медсестра покачала головой. Чёрные кудри зашелестели по халату.

      – Очнитесь, Доктор. После такого нас расформируют. И даже имена забудут. Если вообще в живых оставят.

      Лицо Чаграя отвердело.

      – Это ты очнись, дурочка. Разгонят эту базу, значит, переведут на другую. Это же бессмертие. Никто от него так просто не откажется. У чистюль большие покровители, но у нас не меньше. Тех, кто хочет бессмертие здесь, на земле. Всё будет нормально. Оставь ты эти бредни.

      Фазиля прижала ладошки к груди.

      – Доктор…– она замолчала. – Доктор. Прошу вас.

      – Я не понимаю.

      – Он…, – она мотнула головой. – Это настоящий монстр. Вы представляете, чем он займётся, после того, как убьёт всех чистюль! Думаете, останется с вами, чтобы охранять ваши опыты! Он уйдёт в ту же минуту. И вы будете знать, что выпустили на свободу чудовище, которое никто не в силах одолеть. От нас этот жалкий учитель сбежал. А вы думаете, кто-нибудь сможет справиться с человеком, с которым и так никто не может справиться!

      Чаграй сдвинул чёрные кустистые брови и потёр бородку.

      – А ведь ты права. Может быть права. Не знаю, – он отвернул голову и вздохнул.  Скрестил руки на груди. – Ладно. Если хочешь. Введи XZ в поле запасного ввода. Это справа. Потом…

      Рюрику казалось, он стоит на берегу и смотрит, как огромная волна цунами надвигается на него. Прозрачная, сияющая как лазоревое небо, как чистый брильянт. Он попал внутрь этого брильянта и тот разрезал острыми гранями его сознание. Цветные лоскутки чьих-то видений. То ли реальность, то ли чей-то сон.

    Лицо медсестры так близко. Безжизненная оливковая маска. Чёрная прядка закрыла лоб. Он чувствует руками её мягкие волосы, вдавленные в подушку её головой. Она лежит, закусив губу, и смотрит на него. Пристально, не отводя глаз. Он приостанавливается и пытается поцеловать её, но она поджимает губы. Рюрик улыбается. Она не понимает, что его пожар мощнее, чем холод её ненависти. Он двигается всё быстрее в полутёмной душной комнате.

    – Воздуховод барахлит, – думает он, перед тем как кончить.

    Перелистываем.

    Острая чёрная ночь мечется по краям дотлевающего костра. Вокруг лежат одиннадцать человек. Двое ближних ещё давятся кровью, остальные уже затихли. Молодой парень с клочковатой бородёнкой не пытается зажать рану руками. Он тянется к автомату и чёрная ненависть из запавших глазниц смотрит на крупную тень, которая нависла над ним. Пытается рассмотреть своего врага, чтобы настичь его на той стороне жизни, но глаза слепнут. Его рука сжимается на прикладе и застывает. Чёрные угольки глаз потухли. Рюрик аккуратно вытирает нож и удовлетворённо смотрит на тела вокруг. Каждый должен знать своё место в пищевой цепочке.

    Листаем дальше.

    Лена смотрит на него с ненавистью. Они в маленькой однокомнатной квартирке, которую снимают уже много лет. Её руки дрожат. Она держит в них полотенце. На полу валяются осколки тарелки и красная лужа борща.

    – Ты… ты даже не человек. Ты вообще непонятно кто. Тебя даже сослуживцы боятся. Как ты можешь так поступать со мной! Ты убивать любишь больше, чем трахаться.

    Из глаз начинают струиться крупные слёзы. Она порывисто прижимает полотенце к глазам.

    – Каждый любит то, что умеет, – говорит он.

    – Воевать! Ты это делом называешь! Я так радовалась, когда вашу банду разогнали. Думала, теперь заживём как люди. Так ты в новое дерьмо вляпался. Когда всё это кончится!

    Он стоит, опустив крупную косматую голову, на которой выделяются пряди седых волос. Рюкзак лежит у ног.

    – Я должен. Такая у меня судьба.

    Она отрывает полотенце от глаз. Её лицо мятое как использованное постельное бельё.

    – Судьба! Ты послушай себя. Говоришь, как в плохом кино. Почему ты просто не можешь по-человечески… А! Кого я пытаюсь убедить.

    – Лена, – мягко говорит он. – Я офицер. Это мой долг.

    Она приподнимает брови и машет полотенцем.

    – Фильм «Офицеры» часть вторая. Ты издеваешься!

    – Мне пора.

    Он поднимает рюкзак, идёт к выходу. Уже знает, что она скажет ему вслед. Ведь они оба столько раз видели это в кино.

    – Если сейчас уйдёшь, можешь не возвращаться.

    Он больше не вернётся.

     Дальше.

    – Что значит, расформировывают! – медленно говорит он. – Лучший спецназ в мире расформировывают! Это что, шутка?

    Но это была не шутка. Он пил с друзьями три дня. Через несколько лет то, что осталось от спецподразделения начали восстанавливать, но он больше не вернулся. Нельзя войти в одну реку дважды.

    Дальше.

    Дневная жара ещё печёт голову, но ночной холод гор уже студит ноги. Он моргает, пытаясь сосредоточиться. Тёмно-русые волосы запеклись от крови. Он тихо вздыхает, стараясь не давить на сломанные рёбра. Стоит на коленях, а в глаза бьёт красное заходящее солнце. Он с завистью смотрит на него, потому что оно ушло в горы, а он не может. Не сейчас. Сплюнул в пыль кровью.

    Один из моджахедов бьёт его ногой в живот. Что-то говорит на своём наречии.

    Будущий Рюрик пытается встать. Это трудно со связанными руками, но он встаёт на дрожащие от слабости ноги. На него уже не обращают внимание. Воздух отравлен вонью горелого мяса. В нескольких шагах лежат два скрюченных обугленных тела. В горах ещё мечется эхо криков.

    Защёлкали автоматные очереди. Моджахеды палили в воздух. Один из них что-то сказал ему и улыбнулся белыми крепкими зубами. Офицер, молча, посмотрел ему в глаза. С лица моджахеда сползла улыбка. От взгляда гяура по спине пробежал холодный озноб. Афганец оскалился и размахнулся автоматом. Перед тем как приклад опустился на голову Рюрика, он успел подумать, что кое-кому ещё предстоит узнать своё место в пищевой цепочке. Через три дня на одну афганскую деревушку стало меньше.

     Дальше.

     Танцы в парке в самом разгаре. Молодой курсант военного училища сразу обратил внимание на красивую блондинку. Он расправил широкие плечи и подошёл к ней. Она подняла на него длинные ресницы.

    – Покажем класс?

    Она приподняла брови цвета тёмной платины.

    – Вы работаете учителем?

    Парень почувствовал, как согретая вином кровь жаркой волной затопила сердце. Он заразительно рассмеялся. Она невольно улыбнулась, глядя на молодого красивого шатена в военной форме, которая так шла его спортивной фигуре.

    – Как вас зовут?

    – Лена.

    Они танцевали весь вечер, глядя друг другу в глаза.

    Фазиля сжала губы.

     «Ну, давай же! Решись хотя бы раз в жизни. Дай сдачи. Отомсти этому мерзкому ублюдку».

     Она отняла палец от кнопки и покачала головой.

    – Я не могу.

    Чаграй кивнул и улыбнулся в бороду.

    – Я знал, что не сможешь.

    Фазиля обернулась к нему.

    – Я неудачница!

    – Нет. Просто ты похожа на Нюсю, на нас всех, – Доктор погладил светлые волосы женщины перед собой. Усмехнулся. – Ты человек времени. Ты разрежешь человека на части ради идеи, ради блага других людей. В конечном итоге ради прогресса – ради победы над временем. Всё ради этого. Но для того, чтобы хладнокровно уничтожить другую личность нужно иметь характер другой породы. Вот как у него, – Чаграй кивнул в сторону прозрачной кабины, где скрутило в спазме обнажённого мускулистого мужчину. – Стремление утвердиться в пространстве, расчистить место.

     За дверью глухо рвануло. Лабораторию тряхнуло. Чаграй облокотился о стол.

     – Чёрт!

     Фазиля побледнела.

     – Что это?

     – Боюсь, к нам гости. Прячься.

     Доктор схватил под мышки безвольное тело подруги и опустил на пол, оттащил в угол. Перевернул стол и поставил крышкой вперёд перед блондинкой. Бросился к металлическому шкафу с одеждой.

     Дверь выворотило взрывом. Из дымящейся прорехи вылетели две гранаты и покатились по полу. Фазиля застонала. Взрывом её откинуло на стену. Она поморщилась и разлепила глаза. Она не успела ни о чём подумать, у неё даже не было последней мысли. Только «Ох!» – когда она увидела две вертящиеся гранаты в паре шагов от себя. А спустя секунду её разорвало в клочья.

     Две фигуры проявились в дыму, но не спешили заходить внутрь. Затрещали автоматы. Пули чмокали в посечённые осколками панели, звенели об обнажившийся бетон и, взвизгнув, рикошетили во все стороны. Щёлкнули новые магазины и только после этого двое вошли в комнату, повели автоматами. За ними вошёл третий.

      – Это что? – брезгливо сказал он и показал рукой с пистолетом на женщину в углу. Металлический стол откинуло взрывом, но перед этим он принял на себя осколки. Пули тоже не задели её. На полу лежала обнажённая блондинка лет сорока. Её глаза приоткрылись и она вздохнула.

     – Вы только на глаза её посмотрите! – сказал один из автоматчиков.

     Глаза женщины были красными от лопнувших сосудов.

     – Мерзкое место, – сказал Симеон. – Убери её.

     Грудь женщины взорвалась красным фонтаном. Белый пол и бежевые стены заляпало россыпью красных пятен. Женщина обмякла. Изо рта потекла струйка крови.

     – Зато этому безбожнику ничто не мешает, – ухмыльнулся автоматчик и кивнул в сторону куба с телом внутри. Оно неподвижно лежало на полу. Прозрачному стеклоподобному веществу не смогли повредить ни осколки, ни пули. Симеон подошёл к нему и провёл рукой по материалу.

     – Крепкая штука. Но когда мы взорвём генератор, даже этот соня проснётся. Но только уже в другом мире. Открывайте генератор.

     Он скинул с плеча рюкзак и начал выкладывать на пол оставшуюся взрывчатку. Пять компактных зарядов. Достаточно, чтобы взорвать большое здание.

      Генератор покрыт толстым слоем брони, как в танке. Монотонно гудит и мигает цифрами на дисплеях. Тянется к стенам толстыми кабелями.

     Чистюли закинули автоматы за спины и направились к источнику энергии. Когда они проходили мимо покорёженного шкафа, изнутри раздалось рычание. Автоматчики остановились. Металлические погнутые дверцы застонали, словно их раздирали изнутри. Створки распахнулись, ударившись о стенки. Изнутри выскочил здоровенный тип. Гримаса ненависти перекосила его лицо и от этого чёрная бородка, словно съехала в сторону. Чёрные глаза блестели. Он с рёвом бросился на чистюль. Они схватились за автоматы. Но здоровяк взял их за загривки и стукнул головами. Чистюли рухнули на пол и больше не шевелились.

     Чаграй повернулся к Симеону. Главарь сжал тонкие губы. Он выпрямился с пистолетом в руке. Вытянул руку.

      – Сдохни!

      Доктор рванулся к врагу, и первая пуля не смогла остановить его. Она ударила в широкую грудь и затерялась среди крупных костей и мощных мышц. Чаграй сделал шаг. Симеон ещё раз нажал на курок и ещё. Чаграй зарычал и бросил тело в последний рывок, но ноги неожиданно ослабли. Он упал на колени. Щёлкнул ещё один выстрел. Чаграй поднял голову. Глаза опустели. Человек уже покинул их, но внутренний генератор всё ещё продолжал монотонно гудеть, посылая сквозь толстые шланги артерий и сосудов питание, которое бессмысленно уходило в пространство сквозь прорехи в оболочке. Симеон вздохнул и направил ствол в крупную голову. Последний выстрел и великан завалился набок. Щёлкнул пустой магазин.

     Симеон покачал головой и хмыкнул.

     – Грешники всегда умирают трудно.

     – Ты тоже умрёшь трудно, – раздался голос за спиной.

     Симеон не успел развернуться, когда я всадил ему пулю из автомата в поясницу. Его кинуло вперёд, и пистолет звякнул на полу. Чистюля застонал.

      – Нравится? – сказал я.

      Вроде бы, человек с пулей в пояснице уже не должен чувствовать боли, но Симеон не знал этого. Он громко застонал, что-то вроде растянутого «А-а-у-у». Его ноги не шевелились, зато он приподнялся на руках, задрал голову и снова застонал. Я подошёл к чистюле. Схватил его за плечо и перевернул на спину. Он снова издал заунывное «А-а-у-у». Его глаза намокли от слёз, а лицо блестело от пота. Он закряхтел и протянул ко мне костлявую руку. Захрипел.

      Я стоял над ним и смотрел в его глаза.

      – Чего тебе?

      Он сморщился и еле слышно прохрипел.

      – Я хороший христианин.

     Моё плечо сжала невидимая рука. Я покачал головой.

     – Добрая ты слишком! Это я не тебе.

     Я направил в грудь любимца бога ствол автомата.

     – Сука ты, а не христианин!

     Несколько выстрелов прозвучали так быстро, что слились в один звук. Симеон застыл.

     Я вздохнул.

     – Как мне всё это надоело! Ладно, что тут у нас? Ты посмотри-ка, знакомые всё лица.

     Я подошёл к одному из тел.

     – Доктор сдох, – сказал я.

     Я смотрел на крупную фигуру мёртвого учёного.

     – Всё зря. Всё зря.

     Меня тронула за рукав та же рука.

     – Ладно, извини, не всё зря. Но для меня всё кончено.

     Из угла донёсся вздох. Я повернул дуло автомата.

     – И она здесь. Жаль, что она нам не поможет.

     Я подошёл к обнажённому телу. Она открыла веки и сейчас смотрела на меня красными глазами.

      – Нет, нет, – я покачал головой. – Ты не достойна души.

     Я вынул из кармана и нацепил на нос электронные очки. Положил левую ладонь на ловушку.

     – Именем себя, приговариваю тебя к лишению души.

     Я стряхнул с плеча надоедливую руку и тут же получил мягкий подзатыльник.

     – Не мешай, – сказал я. – Это не твоё дело.

     Очередь в голову. А когда появилась прозрачное сияющее пламя, я нажал на кнопку ловушки. Психея смотрела на меня пустыми глазами. Пылала посреди синей сферы. На ловушке всего две кнопки. Синяя и красная. Моего интеллекта хватило, чтобы понять предназначение каждой.

      Психея что-то прошептала, но я не умею читать по губам.

      Я нажал на кнопку, и сфера полыхнула ярким малиновым огнём. А когда пламя сошло, пустая сфера схлопнулась.

      Я откинул пустой автомат.

      Прозрачный куб зашипел, и дверца начала медленно открываться. Рюрик улыбался за стеклом.

      Я неторопливо подошёл к пистолету Симеона. С белой рукоятью и крестом на ней. Поднял с пола. Залез в карман мертвеца и достал запасную обойму.

      – Знаешь, в чём проблема? – сказал я и поднял голову.

      – Нет, не знаю, – сказал Рюрик. Он уже подобрал один из автоматов, проверил магазин и теперь небрежно держал его перед собой одной рукой. Мускулы растянули белую гладкую кожу. – У меня нет проблем.

     Я вставил обойму в пистолет и защёлкнул. Передёрнул затвор и опустил руку. Посмотрел Рюрику в глаза.

     – Проблема в том, что я начал тебя понимать. Серьёзно. И тебя и Чаграя и даже эту тупую врачиху.

     – Неужели! – Рюрик перестал улыбаться и смотрел на меня серьёзными серыми глазами.

     – Правда-правда, – я кивнул. – Я вдруг тоже стал готов на всё ради Психеи. Вот какое дело.

     – Знаешь, я ошибался, – сказал Рюрик. – У меня тоже есть проблема. Ты мне нравишься. Правда-правда.

     – Никогда не мечтал услышать такое признание от голого мужика, но всё равно спасибо.

     Рюрик улыбнулся. Его рука с автоматом неподвижна. Он весь как утёс. И серые глаза как древние камешки, обтёсанные ветром.

     – Ты мерзкий маленький гадёныш, но ты настоящий мужик, – он ухмыльнулся. – Но это ничего не меняет.

     – Это ничего не меняет, – сказал я и поднял пистолет.

     Седой убрал улыбку обратно в недра скалы. Смерть – дело слишком серьёзное для профессионалов смерти. Не надо дурацких шуток. Он нажал на курок. Ещё и ещё раз. Но сильные пальцы не слушались его. Он посмотрел на свою руку, а потом поднял на меня озадаченный взгляд. Я нажал на курок.

     В ту же секунду я нажал на кнопку ловушки, которая висела на моём поясе. Живая пустота рванулась прямо на синий периметр, и на мгновение я почти поверил, что сейчас он просто прорвётся через защитную энергию. Но через секунду шар взорвался малиновым цветом, и я уже никогда не узнаю, хватило бы Рюрику бешенства и жизненной силы, чтобы прорвать периметр. И, слава богу!

     Я сел на пол и сорвал с лица электронные очки. Отбросил в сторону. Смотрел на генератор перед собой. Он по-прежнему монотонно гудел. Невидимая рука потрепала меня по затылку.

      – Да, ты права. Пойдём.

     Я встал и пошёл к выходу. Сунул пистолет за пояс и пнул, попавшуюся на дороге бомбу. Она стукнулась о стену и осталась лежать там. Я всё равно не умею взрывать… да я вообще ничего не умею взрывать. Так что игра окончена.

     Мы вышли в коридор. Я прислушался. Оглушительно тихо. Я пожал плечами. Сделал несколько шагов.

     – Теперь, мы с тобой один полноценный человек на двоих. У меня есть тело без души, а у тебя душа без тела. Обидно.

     Рука погладила меня по спине.

     – Особенно тебе. Я просто вернулся к тому с чего начал, а вот у тебя была вся жизнь впереди. Если бы…

     Я остановился.

     – Вот я идиот!

     Образы, которые мне показывал тот чмошный докторишка, прежде чем вспыхнуть. Тела.

      – Стоп. Возвращаемся. Кажется, нам всё же понадобится взрывчатка.

      Гулкая машинная речь поприветствовала Марка. Здесь ещё был свет. Тусклый как везде, где он сохранился. Дверь сорвана каким-то взрывом, но трупов нет. Чистюля перевалился за порог. Рюкзак выпал из рук. Одна из мин покатилась по полу, лязгая железным боком по бетонному полу. Чистюля прислонился к стене и сполз вниз. Посмотрел на катившуюся взрывчатку. Спать хочется. Провёл шершавой ладонью по лицу. Ну ладно.

     Он посмотрел на свои руки. Они лежали на коленях ладонями вверх. Надо встать, но сил нет.

     Он поднял голову. В глазах мутно, словно он забыл дома очки. Но Марк знал, что попал по адресу. Осталось только положить взрывчатку. Самое трудное.

     Нужно помолиться. Мужчина задумался, но слегка покачал головой. Нет слов, нет мыслей.

     Облокотился рукой о пол и встал на четвереньки. Медленно пополз, к рюкзаку. Зацепил его и потащил за собой.

     Вот правильное место, куда нужно заложить взрывчатку. Он не помнил, что это за место и почему оно так важно и даже зачем он здесь. Помнил только одно. Нужно нажать вот эту кнопку. Всё.

     Он прислонился лбом к холодному металлу. Внутри что-то шумело, труба вибрировала от напора чего-то. Выскочило из памяти. Погладил ладонью по гладкой поверхности и нажал кнопку.

     Последняя искра сознания пробежала по извилине, и удостоверилась, что она в гордом одиночестве. Побежала обратно, но путь закрыт. Она в тупике. И везде гаснет свет. Все ушли домой, а она задержалась на работе и теперь её заперли здесь совсем одну. И нет выхода. Искорка вздрогнула от жалости к себе и съёжилась от страха. Она боялась тьмы и одиночества. И страх был настолько силён, что последнее сознание тихо легло на пол, обхватило себя руками и молча, умерло. Так закончился брат Марк.

     Через минуту мощный взрыв разворотил трубы водопровода, шедшего из озера, и потоки воды хлынули в подземные ходы.

      – Ты права, пожалуй, – сказал я. – Ты не можешь взорваться. Прости, я не подумал.

     Невидимая рука толкнула меня в спину, и я вышел в коридор. Может эта девчонка умнее меня и догадается, наконец, как взрываются эти проклятые металлические блинчики.

      Внешняя дверь уже выбита. Дальше коридоры зелёного сектора. Везде валяются трупы, но я не смотрел на них. Они стали привычным предметом обстановки, типа клумбы с цветами около нашей школы. Или неба над головой. Или…

      В коридорчике громыхнуло. Я вздрогнул. Рюрик ошибался, когда говорил, что Психеи безмозглы без носителя. Они думают и всё понимают, но на другом уровне. И этот уровень подсказал Вике, как взорвать мину и не взорваться при этом самому, на что меня уже не хватило.

      Я вошёл в развороченный проём двери и невольно ахнул. Сквозь дым отсвечивали прозрачные ящики с телами внутри. Наполнены какой-то жидкостью, но всё прекрасно видно. Вот блондинка, вот брюнетка. А вот шатенка очень похожая на прежнее тело девушки.

      Призрачные руки развернули меня лицом к двери и подтолкнули в спину.

      – Какие мы нежные! – проворчал я. – Ты сейчас голее некуда, и ничего.

      Я снова вышел в коридорчик  и присел прямо на пол. Надеюсь, примерка тела займёт у девушки меньше времени, чем примерка наряда.

     Директор нахмурил брови, прислушался, но тут же его лоб разгладился, и он порывисто поднялся с места. Окружающие замолчали, посмотрели на него.