Текст книги "Проект "Психея" (СИ)"

Автор книги: Владимир Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

    – Благодарю, – сказал я и прикрыл использованной салфеткой пустую тарелку.

    Охранник подхватил поднос и удалился.

    Вот гады! В камеру заходит всего один охранник. Они меня не ценят. С другой стороны, я ничем особенным не отличился во время похищения, чтобы меня считали крутым парнем. Вот у девчонки наверняка целых три охранника, а сама она на цепи и в карцере.

    Настораживало, что все охранники не имели ничего общего с быкообразными тушами, которые мы привыкли видеть по телевизору. Наоборот, поджарые, ловкие, сплошные мускулы. Печально.

    Сам я ходил по камере абсолютно свободно без всяких наручников и кандалов. Однако, не питал ни малейших иллюзий. Я не смогу справиться с тренированным бойцом. А за дверью стоит второй, я видел, когда она открывалась. Вот облом!

    Пол приятно пружинит под ногами. На мне что-то вроде тапочек с задниками. Я прошёлся по жилью. Три на два. Не бог весть что. Пусто. Я провёл рукой по стене. Мягкая. Может, я в психушке? Может, мне всё привиделось? И не было никакого похищения. Только санитары из психбригады. Хорошая версия.

    Дальняя стена полупрозрачная, поделена надвое. Касаюсь рукой, и левая половинка уходит вправо. Душ. Справа – туалет и дверца там, соответственно, уходит влево. Неплохо для начала лечения. Хорошая психушка. Можно спокойно сходить с ума. Я швырнул одежду на кровать и включил воду. Тёплые струйки воды выбивают монотонную дробь на макушке. И я спокойно схожу с ума, слушая эту дробь.

    – Объект готов к работе? – на широком экране видеосвязи хмурое лицо директора.

    Комната совещаний почти пуста. За длинным столом сидят всего два человека и смотрят на экран большого монитора, висящего на стенке. В нём фигура начальника.

    Директор похож на деревенского. Нос картошкой, голова картошкой, даже уши картошкой. Ему бы порванный ватник, баян и стакан самогона, а вместо этого «Агентство современных технологий». Руководит уже тридцать семь лет. И чтобы доказать свою высокую культуру, пьёт только виски и коньяк, курит сигару и спит на опере.

    – Да, вполне, – ответила Инна Сергеевна, зам по врачебной части. Главный доктор секретного объекта № 46.

    Она вполне могла бы сойти за спортсменку, уставшую от рекордов. Лицо хорошей лепки. Длинные стройные ноги с мускулистыми бёдрами и крепкими икрами. Широкие плечи пловчихи. В свои сорок пять, подтянутая, сильная фигура, прямая осанка, светлые волосы рассыпаны по плечам.

    – Я слышал, характеристики не совпадают.

    – Физически – норма, – сказала женщина. – Но психически пока не можем разобраться. Мы опирались на стандартные значения, а они пока в шоке. Трудно сказать.

    Начальник охраны улыбнулся. Черты лица ровные и настолько соразмерные, что тут же выпадают из памяти. Даже улыбается, не поднимая уголки губ, а перекашивая их в одну сторону, так что ровная линия рта остаётся нетронутой. Копна тёмных волос, одухотворённое лицо. Лет сорока на вид. Одет в серый костюм, белая рубашка с красным галстуком. Высокий, натянутый как струна, похож на второсортного скрипача, но вместо этого пьёт водку и способен сломать шею быку. А от классической музыки спит не хуже, чем его начальник от оперы.

    – А ты чего улыбаешься, Аскольд? – спросил директор. – Как ты вообще додумался послать на это дело Рюрика?

    – Вы сказали послать лучшего.

    – Лучшего для чего? – вкрадчиво спросил начальник. – Рюрик лучший, если нужно оставить после себя выжженную землю и посадить на этом пепле семена ужаса. Но для деликатной операции он подходит не больше, чем слон для занятий балетом. Только это не слон, а бульдозер, со всеми вытекающими. Надо было привлечь группу Эллара. Как обычно.

    – Простите. Но, по-моему, я поступил совершенно правильно, – спокойно возразил Аскольд. – Эллар – хороший исполнитель и раньше он вполне справлялся. Но сейчас чистюли сидят у нас на пятках. Проект красного сектора их просто взбесил. А Рюрик способен охладить пыл любого фанатика. Если бы не он, чистюли могли забрать подопытных. Но бог с ними, у нас есть другие кандидатуры. А вот потеря Доркатова была бы весьма чувствительной. Хорошо, что предателем оказался администратор, а не учёный.

    – Ни один учёный близко не подойдёт к чистюлям, – фыркнула Инна Сергеевна.

   – Ладно, оставим. Так что с психикой?

    Женщина пожала плечами.

    – Шок проявляется по-разному. Он дерзит и ёрничает, а она впала в ступор. Ни с кем не общается. От еды отказывается.

    – Чушь всё это, – сказал директор. – Вы слишком большое значение придаёте психологическому фактору. Помните, как раньше говорили «Партия сказала надо, комсомол ответил есть». Вот и вся психология.

    – Но настройка энергии будет проводится по всем параметрам. Это комплексная система.

    – Завтра увидим. Где Доктор?

    Инна Сергеевна пригладила прядь волос на плече.

    – Доктор Чаграй лично проверяет аппаратуру, всех техников загонял и программистов тоже. Все показатели перепроверяют снова.

    – Это правильно, – одобрительно кивнул директор. Он всегда любил слова «загонял», «перепроверяют» и прочие в том же духе. Правильные слова, полезные для работы. – Значит так. Девчонку накормить, даже если через задницу придётся кашу заталкивать. А первый объект готовить по плану.

    – Вы будете присутствовать лично? – спросил Аскольд.

    – Я буду присутствовать лично. Более того, со мной будет куратор от президента. Так что, потрудитесь не ударить лицом в грязь. Вы извели массу мышей и обезьян в своей лаборатории, но запас физически и психически здоровых людей в современной России сильно ограничен. Учтите.

    Экран погас.

    – Здравствуйте Михаил Андреевич, я ваш бог, – сказал мужчина совершенно серьёзно. – Меня зовут доктор Чаграй.

    Вид его внушает уважение. Под два метра роста и косая сажень в плечах. Хоть сейчас гоняться за мамонтом. Густые чёрные волосы с проседью, полуседая борода. В белом халате. Большие чёрные глаза, не мигая, смотрят на меня. Он весь чёрно-белый, словно не подозревает о существовании цветного кино.

    – Я так сразу и подумал, – сказал я. – Только увидел вас и сказал себе «Бог мой!»

    Я имел честь лицезреть человека, по милости которого я наслаждаюсь здешним гостеприимством. Он возвышается надо мной как острый и твёрдый утес, с которого легко свалиться.

    – Удовлетворительно, – сказал доктор. – Вижу, выбор удачен. Что ж, с нетерпением жду великого дня. Адам Петрович, несмотря на занятость, выразил желание лично провести разъяснительную работу с первым добровольцем.

    Мужчина под полтинник. Гладкие волосы шоколадного цвета зачёсаны назад. Среднего роста, плотный, курносый. В таком же халате. Жизнерадостная физиономия записного оптимиста. Смотрит на меня с добродушной, задумчивой улыбкой питона, который выбирает себе кролика на обед.

    – С удовольствием, – сказал он с удовольствием.

    Чаграй размашисто вышел. У двери стоит охранник. Медсестра замкнула палату магнитной карточкой и встала рядом с мужчиной. Тот кивнул на стулья.

    – Присядем.

    Мы сели, и я поёрзал на твёрдой поверхности.

    – Слово «доброволец» мне особенно понравилось, – сказал я.

    Мужчина улыбнулся и положил руки на столик между нами.

    – Я понимаю ваш сарказм, но мы вам делаем подарок, который может сделать только бог.

    Я помотал головой.

    – В этом месте столько серы, что у меня уши засорились.

    – Не скромничайте. У вас прекрасное здоровье. И оно вам скоро понадобится.

    В комнате не было окон и мне вдруг стало душно. Я потёр лоб.

    – А может не надо?

    Он улыбнулся.

    – Вижу, мы поладим. Меня зовут Адам Петрович. Доктор Мельников. Не удивляйтесь. У нас докторов побольше, чем в лучшем госпитале. А я здесь один из главных научных шаманов.

    – Где здесь?

    – В одном продвинутом научном центре.

    – В Сколково?

    Он пренебрежительно махнул рукой.

    – Нет, не в дыре по отмыванию денег. Я имею в виду в реальном научном центре.

    – Есть и такие?

    – Очень даже есть.

    – И государство позволяет вам похищать людей?

    – А то как же, – сказал коренастый доктор Франкенштейн. – Нужен подопытный материал.

    – А нельзя было просто пригласить, ну там вежливо как-то.

    – Зачем? – удивился доктор.

    Я развёл руками.

    – Ну, я не знаю. Так более по-человечески, что ли. По закону. Ну, хотя бы, чтобы получить моё добровольное сотрудничество.

    – И вы бы согласились?

    – На что?

    – Вот в этом вся суть, любезный Михаил Андреевич. Я не могу вам сказать на что, пока не получу вашего согласия, а вы не согласитесь, пока не узнаете на что соглашаетесь. Замкнутый круг. Тупик.

    Я положил руки на столик и уткнулся головой в ладони. Снова потёр лицо. Когда же я проснусь? Отнял руки от лица. У доктора тёпло-карие глаза. В ярком свете искусственных ламп его фигура в белом халате казалась чем-то вроде любящего бутерброды ангела смерти.

    – И каков же выход из этого тупика?

    – Очень простой, – с готовностью сказал Адам Петрович. – Вначале доставить, а потом обсудить ситуацию и предложить сделку, от которой невозможно отказаться.

    – Что вы имеете в виду?

    – Очень просто. Теперь, когда вы понимаете, что мы люди очень серьёзные, а выбора у вас всё равно нет, мы с вами подпишем нормальный деловой договор. Я вам объясню ровно столько, сколько вам следует знать. Вы будете участвовать в опыте, который изменит жизнь всего человечества. Более того, когда я вам всё расскажу, вы сами будете меня упрашивать, на коленях умолять, чтобы я разрешил вам быть подопытным в этом эксперименте. Завтра великий день, который войдёт в историю науки. Но не сейчас, конечно, а когда будет снят гриф «секретно». Вы проведёте в нашем замечательном учреждении несколько недель, мы посмотрим результаты опытов, снимем все показания, понаблюдаем вас. А потом вы получите некое вознаграждение, в пределах разумного, и покинете эти гостеприимные стены. Под подписку о неразглашении, разумеется.

    – А если я всё разболтаю?

    Коренастый развёл руками и рассмеялся. Даже смуглая медсестра улыбнулась.

    – Вы ведь уже видели Рюрика в деле. Зачем спрашивать! Ни один нормальный человек, а вы нормальный, мы это уже выяснили с помощью специалистов, не захочет встретиться с этим людоедом ещё раз.

    Я обхватил себя руками и слабо улыбнулся. В ушах звенело от тишины. Палата звукоизолирована. Никогда не думал, что мне будет не хватать уличного шума.

    – Вы правы.

    – Вот видите, я же говорил, мы поладим.

    – А зачем нужно было пускать за мной такого зверя?

    Я невольно обвёл взглядом комнату, словно Рюрик прятался под кроватью и мог меня слышать. Доктор заметил моё движение и понимающе улыбнулся.

    – Чтобы вы сразу оценили серьёзность ситуации. Прониклись уважением к моменту.

    – Ясно. Можно тупой вопрос. А не проще было бы взять для опытов солдат?

    – Проще, но не сейчас. Министр обороны член христианского братства «Чистая истина». К тому же друг президента. Политика, ничего не поделаешь.

    – Чистюли?

    – Вы быстро схватываете ситуацию.

    – Президент заказывает музыку, но и с другом ссориться не хочет.

    – Вы прирождённый политолог.

    – Это да. И что же вы собираетесь предложить мне в качестве бога?

    Адам Петрович наклонился в мою сторону.

    – Я могу предложить вам бессмертную душу.

    Когда за визитёрами закрылась дверь, я лёг на кровать и закрыл глаза. Я понял, что живым меня отсюда не выпустят. И терять мне, в общем-то, нечего. А значит, у меня есть шанс. Надо только проявить терпение, без которого не выучишь четыре языка. И у меня его навалом. А надо всего ничего. Чтобы они расслабились и не принимали меня всерьёз.

    Вика лежала на кровати, свернувшись калачиком. Комната давила безликостью.  Девушка смотрела в зелёную стену. Белый цвет потолка слишком безразличный. Цвет обречённых.

    Человек без пищи может продержаться больше месяца. Лучше бы воду тоже не пить, но жажда нестерпима.

    – Какая же я слабовольная! – думала она. – Всё можно закончить за неделю. Но нет воли. Ненавижу воду. И так глупо всё получилось. Такая глупая жизнь. Только начала налаживаться. Зачем всё это! Для этого я родилась? Чтобы стать подопытной крысой! Они меня не получат. На этот раз нет.

    Дверь вжикнула в стену. На пороге появились два охранника и всегдашняя Фазиля. Дверь закрылась за ними. Охранники, молча, подошли к ней и повернули на спину. Взяли вялые руки и прикрутили к петлям в середине кровати. Лодыжки обмотали пластиковыми ремнями и закрепили к таким же петлям в ногах.

    – Это что, групповое изнасилование? – насмешливо поинтересовалась Вика.

    – Это одиночное кормление, – сказала медсестра.

    – О! От вас, похоже, ещё никто просто так не уходил.

    Фазиля выкатила из угла капельницу и закрепила пластиковую ёмкость, которую принесла с собой.

    – Не надо ходить. Всё с доставкой на дом.

    Татарка улыбнулась. Из-под шапочки выбивалась прядь чёрных волос.

    – Всё с вами ясно, гражданка Менгеле.

    Медсестра вынула шприц и ввела в ёмкость какое-то вещество.

    – От голода у всех настроение портится. Но это поправимо.

    От капельницы шла трубка с иглой на конце. Фазиля протёрла сгиб руки пленницы ваткой со спиртом и вставила иглу в вену.

    – Вот и ладненько.

    На капельнице висел какой-то приборчик. Сейчас он тихо загудел, и на нём загорелась зелёная лампочка.

    Вика не шевелилась. Смотрела в безразличный потолок.

    Сотрудники потянулись к выходу. Не успела дверь закрыться, девушка начала извиваться. Заёрзала рукой по кровати, выдирая иглу. Застонала от колкой боли. Игла вырвалась из вены и руку залила кровь. Закапала на кровать.

    Приборчик сменил цвет на красный и пронзительно запищал. Дверь, едва успев закрыться, тут же пошла обратно. На поясе медсестры визжал приборчик, похожий на тот, что приделан к капельнице.

    Фазиля увидела кровь и всплеснула руками.

    – Кутляк! – ругнулась она.

    По бокам кровати встали охранники. Игла покачивалась на длинной трубке у самого пола. Кончик иглы окрасился красным. Из него по по-прежнему методично капала жидкость. Фазиля случайно наступила в лужицу и поморщилась.

    – Лежи тихо, сейчас перевяжу.

    Она достала из сумки на поясе салфетку и капнула на неё лекарством. Вытерла руку. Вторую салфетку приложила к вене и закрепила пластырем. Села рядом на кровать и посмотрела на девушку. Лицо пленницы ничего не выражало.

    – Тебе смешно?

    Вика не ответила.

    – Я вижу тебе смешно, – сказала тихо медсестра. – Но если тобой займутся по-настоящему, у тебя никакого юмора не хватит. Так что, будь послушной девочкой.

    Девушка серьёзно смотрела в глаза медсестры.

    – Я слишком напугана, чтобы меня пугать, – сказала она. – Оставь меня в покое или я сама тебе что-нибудь воткну не предусмотренное природой.

    Один из охранников наклонился и впечатал кулак ей в лицо. Девушка вскрикнула.

    Фазиля поморщилась и повернулась к охраннику.

    – Где тебя учили обращаться с женщинами?

    Лицо белобрысого парня не дрогнуло. Синие глаза смотрели враждебно, как кот на писклявую канарейку.

    – У меня инструкция, пресекать любые попытки агрессии.

    Медсестра вздохнула.

    – Парень, ты никогда не женишься. Эй, красавица, дай глаз гляну.

    Правый глаз девушки начал заплывать. Но она хрипло рассмеялась.

    – Это что, плохой, хороший полицейский? Суши вёсла, импотент. Ты думаешь, у мужчины самый сильный орган – кулак! – парень молчал. – А вашу шарашку я ещё взорву к твоей бабушке.

    Белобрысый поднял руку. Фазиля схватила его за локоть, оттолкнула.

    – Раздухарился! Сейчас Инне Сергеевне скажу, мало не покажется.

    – Мы ей не подчиняемся, – огрызнулся белобрысый, но кулак опустил.

    Медсестра повернулась к девушке.

    – А ты совсем сумасшедшая. Тебе действительно нужна душа.

    – У меня есть грудь.

    Фазиля покачала головой и кивнула охранникам.

    – Пойдёмте.

    –  Даже не верится, – покачал головой куратор. – Настоящая душа!

    – Реальней некуда, – сказал директор.

    Они сидели в личном кабинете директора в наземной части научного комплекса. В горе была выдолблена искусственная пещера, закрытая ныне толстенным стеклом. Прозрачное изнутри, а снаружи видна только отвесная часть горы.

    Сквозь широкое панорамное окно видно как небольшое, но глубокое озеро точит камень скалы. Блюдце голубоватой воды обрамлял зеленеющий лес. В мокрой утренней дымке, свежие цвета ярко-зелёных листьев заполняли пространство.

    – Красиво, – сказал куратор, человек относительно молодой для политика. Лысый по нынешней моде. Живые стремительные глаза карего цвета, но при этом сжатый в тонкую линию рот. – Хорошо живёте.

    Руководитель научного центра человек наглухо консервативный, терпеть не мог этих новых веяний. Он никогда не забывал, что совсем недавно налысо стригли от мелких насекомых. И люди с головами типа «яйцо» вызывали у него неприятные ассоциации со вшами.

    Директор расплылся в широкой улыбке.

    – Прогулки по лесу, купание в озере, всё, что нужно бедным учёным, чтобы преданно служить науке и своей стране.

    В дверь постучали, и после разрешения, вошла секретарша с подносом. Кофе с коньяком. Когда за девушкой закрылась дверь, куратор отхлебнул и посмотрел на директора.

    – Вам известно, зачем на самом деле я сюда приехал?

    Директор улыбнулся.

    – Мир не без добрых людей. Вы должны определить, стоит ли нам выделять средства или мы здесь деньги потихоньку пилим и по оффшорам отправляем.

    Куратор улыбнулся.

    – Согласитесь, то, что вы рассказываете, мягко говоря, бред собачий. Я когда начал входить в курс дела, у меня волосы на голове встали дыбом, – он пригладил лысый череп. – Директор вежливо улыбнулся. Чиновник продолжил – В обозримом будущем именно я буду наблюдать и направлять вашу работу. Если будет что направлять.

    – Вы не привезли аудиторов.

    – Я приехал сюда не деньги считать, а увидеть нечто конкретное.

    – Эту проблему легко решить.

    – Вы сказали о неком эксперименте. Надеюсь, вы не собираетесь устроить какой-нибудь глупый фарс! Я не учёный, но гниль секу на корню.

    Директор кивнул.

    – Зачем рассказывать. Пойдёмте, сами всё увидите.

    – Вот как! – куратор приподнял белёсые брови. – Я ожидал, у вас возникнут непредвиденные сложности.

    – Никаких сложностей.

    Личный лифт располагался прямо в кабинете за шкафом.

    – Всё предусмотрено, – сказал куратор.

    – Это место не глупых людей. А вы только недавно получили допуск?

    Небольшой лифт устремился вниз.

    – Месяц назад. Входил в работу, теперь вот и до вас добрался. Тем более, такое событие! Если оно состоится.

    – Грех пропускать.

    Они вышли из лифта на третьем, нижнем этаже, где располагались лаборатории. Вдаль уходила бежевая лента коридора. Слева небольшая будка до пояса закрытая пуленепробиваемым стеклом, сейчас пустая. Между ней и стеной узкий проход три метра в длину. Двое рядом могут пройти. Остальной проход закрыт таким же толстым стеклом. По ту сторону два человека в тёмно-сером камуфляже с тремя красными полосами на левом рукаве. Руки на автоматах.

    Директор вынул пропуск и сунул его в специальное устройство на стене.

    – Ваш, – сказал директор.

    Куратор уже держал наготове белый кусок пластика с двумя синими полосками. Знак высшего допуска. Процедура повторилась. Стеклянно-пластиковая стена отъехала в сторону.

    – Доброе утро, господин директор! Кар готов.

    – Доброе утро!

    У стены стояла белая небольшая машинка, наподобие каров для гольфа.

    Директор повернулся к политику.

    – Прошу.

    – Серьёзная контора, – покачал головой куратор, – но давайте пройдёмся. Хочу размять ноги после всех этих часов в вертолёте.

    – Как пожелаете, – сказал директор.

    Они пошли по коридору.

    – Чем это у вас пахнет? – потянул носом лысый.

    – А это наши техники настроение создают. Сегодня день жасмина или ещё какой-то ерунды, надо график посмотреть.

    Навстречу стремительно летел мужчина в белом халате с планшетом в руках.

    – Директор! – кивнул он на ходу.

    – Юрий Альбертович, – кивнул руководитель. – Постойте минутку. У нас какой сегодня запах?

    Учёный повёл носом.

    – Не помню, жасмин, кажется. У Альбины Петровны надо спросить.

    – Спасибо!

    Они пошли дальше. Длинные коридоры причудливо петляли. Периодически попадались крупные металлические двери. Мужчины дошли до небольшой площадки с тремя ходами. Свернули направо.

    – Настоящий лабиринт!

    Директора стали утомлять восторги куратора, но он льстиво улыбнулся в ответ.

    – В горе были обширные пещеры. Несколько уровней глубоко под землю. Стены сгладили и залили бетоном. Добавили тоннели, соединили нужные. Получилась такая вот база. Надёжнее любого бункера.

    В этом коридоре дверей не было до самого конца. Никаких звуков, свет неподвижен.

    – Святая святых, – сказал директор. Они стояли перед бронированной дверью, на которой нарисовано красное кольцо. А над дверью красный глазок. Сейчас он был выключен. Куратор вспомнил, что видел подобные глазки над некоторыми другими дверями.

    Они вошли в небольшую квадратную комнату. Там был один столик и шкаф. За столиком сидел охранник. На стенах видеокамеры.

    – Нужно надеть халаты, – сказал директор.

    Мужчины накинули белые халаты. Директор подошёл к двери и ровно встал перед ней. Над дверью замигала синяя полоска. Директор вставил в прорезь свою карточку. Щёлкнуло, и дверь отъехала в сторону.

    Куратор приподнял губы в улыбке.

    – Как в кино.

    – В кино показывали наш институт? – нахмурился директор.

    – Нет. Но в голливудских фильмах постоянно нечто подобное крутят.

    Глава базы отмахнулся.

    – То неправда, а сейчас вы увидите нечто такое, что поставит мир на уши.

    Они вошли в просторный зал. Посередине стоял прозрачный прямоугольник, то ли из толстого стекла, то ли специальной пластмассы. Вокруг него суетились десяток человек в синей униформе техников и двое в белых халатах учёных. Техники отсоединяли толстые шланги, ведущие от металлического подножья прямоугольника к одной из стен. Три из них занимались большим агрегатом усеянным шнурами и лампочками. Он громко гудел и перемигивался. Техники подсоединяли вынутые провода и шланги к небольшому генератору на колёсах. За его пультом стоял человек в белом и бормотал.

    – Напряжение стабильно. Первый вход, зарядка положительная. Второй вход…

    – Что это? – кивнул куратор на пустую ёмкость.

    Директор обернулся к одному из техников.

    – Пару очков принеси, пожалуйста.

    – Да, господин директор.

    Техник вернулся с двумя массивными электронными очками. В них были чёрные стёкла.

    – Вот, наденьте.

    Куратор надел очки. Почти ничего не изменилось, за исключением содержимого прямоугольника.

    – О боже, что это?!

    Директор улыбнулся.

    – Она самая.

    В прозрачном резервуаре мягко светилась некая субстанция. Она переливалась из одной причудливой формы в ещё более причудливую.

    – Душа! – выдохнул куратор. – Она действительно светится?

    – Это искусственная душа, – сказал директор, – но она абсолютно бесцветная. Линзы дают такой эффект.

    Куратор покачал головой.

    – Как же вы получили подобное чудо?

    – Двенадцать лет назад, – торжественно сказал директор, словно рассказывал былину, – доктор Чаграй пытался создать новый вид энергии для лечебных целей. Вместо таблеток и прочей химии. Но созданная энергия обладала совершенно новыми качествами.

   – Невероятно! – покачал головой куратор. – Но тогда, что это?

   – Это живая энергия. Фактически – новый вид материи, но обладающий свойствами энергии. Нечто среднее между жизнью и простой физической величиной. Смотрите.

    Директор провёл ладонью по стеклу. Светящаяся субстанция словно услышала или почувствовала прикосновение его пальцев. Она качнулась, и бесцветный дымок поскрёб по стеклу изнутри. Раздался шорох.

    Куратор отшатнулся.

    – Оно живое!

    – Я же говорю, – улыбнулся директор.

    – Оно прикоснулось к стеклу. Я слышал.

    – Вот именно.

    – А оно не выберется?

    – О, нет! Это специальное стекло, внутри которого замкнутый энергетический периметр.

    – Это нечто удивительное!

    – Верно. И сегодня мы шагнём за горизонт.

    – У вас ничего не выйдет, Михаил Андреевич, – сказал Адам Петрович спокойно, хотя я чувствовал, как напряжёно его тело.

    – Это мы ещё посмотрим, – сказал я.

    Я обхватил его левой рукой за шею, а правой держал пластмассовый нож у его карего глаза. Пару часов назад, я как обычно накрыл использованной салфеткой тарелку, чтобы не было заметно отсутствие ножа, который я прижал к руке. А после ухода охранника спрятал за пояс. Вот и пригодился.

    Охранник посмотрел на доктора.

    – Ты знаешь, что делать, – сказал он.

    Мужик в камуфляже проворно выскользнул за дверь. Доктор с усилием сглотнул.

    – Вы меня сейчас совсем задушите.

    – Руки! – прикрикнул я, но всё же чуть ослабил хватку.

    – Зачем этот цирк, позвольте спросить? Вы ведь подписали договор. Через три месяца вас выпустят отсюда.

    Я хмыкнул.

    – Даже ребёнок не купится на эту чушь.

    – Да уж. Я ошибся, – вздохнул Адам Петрович. – Вы не производите впечатления решительного человека. Типичный интеллигент, учитель. Даже после того как вы сотруднику нос сломали. Думал, фактор стресса.

    – Когда я был подростком, однажды на улице палкой выбил хулигану глаз. Не специально, но не плакал по этому поводу.

    – Наша недоработка, – признал доктор. – Но вам это всё равно не поможет.

    – Достаньте свой пропуск.

    – Это бесполезно.

    – Или ты сейчас лишишься одного глаза. А потом второго.

    – Ладно, ладно.

    Доктор достал из кармана карточку. Мы приблизились к двери. Адам Петрович протянул короткопалую руку с рыжими волосками на тыльной стороне и вставил карточку в прорезь замка. Там мигнуло, и дверь отъехала в сторону. Я осторожно покрутил головой. Охранников у входа не было.

    – Двигайся.

    – Без вопросов. Но куда? Как вы собираетесь выбраться отсюда?

    – Сейчас мы пройдём по коридору. Ты выведешь меня в гараж, и мы с тобой спокойно уедем. Открывай дверь.

    Мы вышли в пустой коридор. Только бежевые стены в обоих направлениях.

     – Почему никого нет?

     – Сигнал над дверью.

    Я взглянул вверх. Над дверью мигал красный огонёк.

    – Пошли.

    – Должен вас огорчить, любезный Михаил Андреевич, но мы на втором этаже ниже уровня земли и выбраться отсюда будет непросто.

    – К выходу.

    Мы медленно пошли по коридору. Бесцветный пол немного пружинил под ногами, а в воздухе висел какой-то знакомый запах, но я не мог уловить какой именно. Ламп нигде не видно, казалось свет идёт прямо от стен.

    Моя тонкая футболка прилипла к телу, струйки пота потекли со лба, и глаза защипало. Я мигнул и мотнул головой. Рука с ножом дрожит. Как бы действительно не выбить этому гаду глаз. Во всяком случае, раньше времени.

    – Сейчас придёт Рюрик, а вы уже успели убедиться, что он не склонен к переговорам.

    – Тем хуже для твоих глаз.

    Мы завернули за угол.

    В десятке шагов дверь небольшого лифта. Но проход перегорожен прозрачной стенкой. В ней две бойницы, а в них дула автоматов, которые держали охранники в серой форме с красным полосами на рукавах.

    – Открывайте, – мой голос сорвался. Я уже понимал, что всё кончено. Но упрямство, родня моему терпению не желало сдаваться. – Или я его без глаз оставлю.

    Охранники безучастно смотрели на меня.

    – Я ему нож в мозг воткну. Ему конец, вы слышите!

    Адам Петрович шмыгнул носом и вздохнул.

    – Про мозг это сильно. Вон тот справа, это Борис. Он прекрасно играет в шахматы, и мы только позавчера провели пару блестящих партий. Но если понадобится, он, не моргнув глазом, расстреляет меня, только чтобы добраться до вас. Ничего личного.

    – Придурки! – крикнул я. – Где лестница?

    – Какая… Ой!

    Я приблизил нож к самому зрачку, почти касаясь его пластмассовым кончиком на котором застыла капля обезжиренного соуса.

    – Та самая. Не может не быть запасного выхода. Лифт могут обесточить.

    – Хотите верьте, хотите нет, но лестницы нам не положены по технике безопасности.

    – Чьей безопасности?

    – Государства.

    – Пошли, проверим.

    Мы свернули в левый коридор. Охранники проводили нас мрачными взглядами.

    – Даже если вы сумеете выбраться, ничего не выйдет. Мы в глухом лесу. Нас отсюда на вертолёте забирают. По здешнему бурелому далеко на машине не уедешь.

    – Значит, придётся захватить вертолёт.

    Меня стали раздражать шоколадные волосы перед моими глазами. Рука поневоле отклонялась во время движения, но доктор не делал попыток освободиться.

    – Да поймите же. Никто не собирается вас отсюда выпускать. В любом случае.

    Свет стал меркнуть. Мы остановились.

    – Что это?

    – Это конец нашего увлекательного путешествия, – сказал Адам Петрович. – Вам лучше опустить нож.

    – Тихо.

    Вокруг нас сгустилась тьма. Я покрепче прижал к себе доктора.

    – Я убью его, вы слышите.

    Из тьмы выплыл голос, от которого я вздрогнул.

    – Да мне плевать, – сказал Рюрик. – Терпеть не могу этих лабораторных крыс.

    В одной секции от нас свет снова разгорелся, и в его круге посреди тьмы возникла фигура седого. Только теперь без плаща и перчаток. Я сразу же взглянул на его руки, но он не собирался повторять старый фокус. Мне легче  не стало. Придумают другую пакость.

    – Ты сегодня будешь в лаборатории, – сказал он. – Так или иначе.

    Мои руки ослабли. Этот гад слов на ветер не бросает. А чёрт с ним!

    – На, держи! – я толкнул доктора к Рюрику. Тот небрежно подхватил его и отправил куда-то за свою спину. Свет начал разгораться в той секции, где стоял я.

    – Вот и чудненько! – равнодушно сказал агент. – Теперь мы…

    Я приставил нож к своему глазу. Седой остановился и опустил протянутую руку. Мои глаза заслезились. Только бы решиться.

    – Меня вы всё равно не получите. Я ведь вам здоровый нужен. Хоть так вам нагажу, всё равно подыхать рано или поздно.

    Рюрик едва заметно приподнял брови.

    – Уважаю, но допустить не могу, – он махнул рукой и в круг света втолкнули девушку.

    Красивое осунувшееся личико, неподвижное, как маска. Под правым глазом свежий фингал. На левой руке повязка. Худая фигурка в такой же одежде, как у меня. Тёмные волосы рассыпаны по спине. Рюрик положил ладонь на её плечо.

    – Всё, что ты сделаешь себе, я сделаю ей.

    В руке седого щёлкнуло лезвие выкидного ножа. Сталь блеснула, когда Рюрик поднял его перед собой.