Текст книги "Проект "Психея" (СИ)"

Автор книги: Владимир Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

     – Если будешь ругаться (чуть не сказал «в классе») – вымою рот мылом. Здесь полно чистящих средств и швабра.

      Он прищурился, и до меня дошло, что он ничего не видит. Я протянул руку и нажал на выключатель. Медленно вспыхнул тусклый свет. Здесь экономят энергию на всём.

      Мы оба дружно заморгали. Психея держала здоровяка за шею и одну из рук. Второй он схватился за невидимую руку, пытаясь оторвать её от своего горла. Под чёрной курткой, такой же, как у меня, взбугрились крупные мускулы. Его щёки залил яркий румянец. Я качнул головой.

      – Это как с удавом. Чем больше стараешься, тем хуже будет.

      Он зыркнул на меня и медленно разжал пальцы. Поднял руку перед собой. Ладонь у него оказалась дубовая, сплошная мозоль. Я лишний раз порадовался, что эта ладонь далеко от моей шеи. Впрочем, всего пара метров, но в нынешней ситуации – это очень много.

      Психея ослабила хватку и вертолётчик закашлялся. Мой невидимый двойник оставил его и встал между нами.

      Пилот потёр руками горло, кашлянул напоследок. Скользнул взглядом по моей куртке. Его губы скривились.

      – Это из-за тебя Кот приземлился на ту сторону?

     Голос звучал насмешливо.

      – Из-за руководства базы. Из-за вас всех.

     Он резко прыгнул на меня и тут же отлетел обратно на полку, рухнул на какие-то ящики, и бутылки посыпались на него.

       – Что ж вы все такие тупые и борзые! – сказал я. – Встань!

       Психея уловила звук шагов. По коридору кто-то шёл. Психея рванула к пилоту и зажала ему рот рукой. Я выключил свет.

      Шаги остановились возле дверцы. Я прижал ступню к низу двери. К счастью, это была обычная дверь, без фокусов.

       Кто-то толкнул дверь. Она не поддалась. Женский голос сказал.

       – Что такое! Неужели заклинило.

      Шаги пошли в обратном направлении. Я включил свет.

      – Продолжим.

      Психея повисла между нами. Вертолётчик встал и смотрел в пол.

      – Чего насупился? – хмыкнул я. – Не привык быть слабым! Ты ещё с Рюриком в догонялки не играл. А то бы знал.

     Теперь он ухмыльнулся более открыто.

      – Я Рюрика на вертолёте эвакуировал с его горных похождений. Только тогда его звали по-другому. И когда он доберётся до тебя, тебе не поможет весь твой чёртов телекинез.

      – Это лирика. Теперь перейдём к делу.

      – Сейчас сюда пришлют техника.

      – Не пришлют. Они все отсыпаются после ночной смены. Теперь продолжим. Впрочем, перед тем как продолжить, должен сказать тебе одну вещь. Да. Это из-за меня погиб твой друг. А ещё я собственноручно прикончил кучу боевиков. И знаешь что! Я хорошо спал сегодня ночью.

     Вертолётчик прищурился. Губы затвердели.

      – И если понадобится, я вас всех здесь покромсаю, если мне не дадут уйти. Мы прояснили ситуацию?

      Он скривил губы.

      – Ты о чём?

      Невидимая рука снова схватила его за горло. Он захрипел.

      – Я начинаю понимать Рюрика. Это ведь так бесит, когда тебе перечат. Когда тебя не понимают.

     Пилот махнул рукой и что-то захрипел. Я отпустил его. Он согнулся и упёрся ладонями в колени. Трудно продышался и выпрямился. На его щеках по-прежнему цвёл румянец.

      – Я всё понял.

      – Вот и ладушки. Но прежде чем продолжить, маленькая демонстрация. Ведь тебе наверняка захочется сбежать. И ты думаешь нечто вроде «Этому типу что-то от меня надо. И я сбегу, как только он отвернётся».

     Пилот пожал сажеными плечами.

     – Это лирика.

     – Верно. Поэтому, выйдем в коридор.

     Мы вышли, я выключил свет и закрыл дверь. Махнул рукой.

     – Можешь попробовать, – я скрестил руки на груди. – Давай, вперёд!

     Он нахмурился, посмотрел на меня, посмотрел на длинный ровный коридор впереди. Хмыкнул, и не торопясь, вразвалочку пошёл по направлению к вертолётной площадке. Широкая спина, обтянутая чёрной курткой даже не напряглась. Вертолётчик сделал ещё шаг и пропахал грудью пол. Он мотнул головой,  опёрся руками о пол и попытался встать, но тут же завалился спиной на стену. Он повернул ко мне лицо, на котором резко обозначились веснушки. Его губы шевельнулись.

     – Ладно, я понял.

     Я позволил ему подняться и подойти ко мне. Он потёр шею.

     – Умеешь ты заводить друзей.

     – Здесь у меня друзей нет. Только потенциальные мертвецы.

     Он сжал губы, посмотрел на меня сверху вниз.

     – Ладно. От меня что надо?

     Я задрал голову, но мне казалось, что он ниже меня ростом. Словно я разговариваю с нашкодившим школьником.

     – Давай проясним ситуацию, – я незаметно для себя перешёл на учительский тон. – Если я останусь на базе – мне хана. Если мне хана – тебе тоже хана. Я доступно излагаю?

     Он едва заметно усмехнулся.

     – Доступнее некуда.

     – Хорошо. Теперь слушай в оба уха. Ты проведёшь меня на борт, когда охранники закончат погрузку и спрячешь среди груза. Ни за что не поверю, что ты никогда не перевозил что-нибудь для себя.

     Ухмылка на его лице проявилась более отчётливо.

     – Я тихо-мирно долетаю до города, и ты меня не знаешь. Если возникнут вопросы, ты не при делах. Вариант два: ты играешь в умника и пытаешься сдать меня. И мой невидимый друг сворачивает тебе шею, где бы ты ни находился.

      Он моргнул блеклыми глазами рыжего цвета в тон волосам.

      – Первый вариант мне нравится больше.

      – Значит, твоя жена не станет вдовой, – я кивнул на его руку с обручальным кольцом. Он взглянул на него и потёр пальцем.

      – Я понял.

      Я смотрел ему в глаза.

      – Призрак всюду будет следовать за тобой. Куда бы ни пошёл. Даже если меня убьют, он останется и будет мстить за меня. Учти.

      – Я понял, я сказал.

      – В таком случае, обойдёмся без сюрпризов. И ещё, мне нужна одежда.

      – Ты сам всё понимаешь, – сказал Рюрик. Он сидел в кресле начальника охраны. Аскольд стоял перед столом. Ровная линия его рта сдвинулась вбок.

      – Понимаю, – сказал он. – Ты назначил виновных.

      Новый начальник охраны развёл ладони.

      – Этот пост больше подходит мне, а не тебе.

      Аскольд покачал головой.

      – Я годы провёл в контрразведке, после того ранения. Я знаю дело. А ты просто головорез. Но здесь тебе не горы. Здесь нужно уметь зарезать человека одной бумажкой.

     Боевик слегка растянул губы.

     – Я умею зарезать человека листом бумаги. И ты когда-то умел.

     Аскольд снова покачал головой.

     – Я лучший начальник охраны.

     – Хреновый ты начальник охраны. Ты и солдат был хреновый. А теперь ты проворонил гнездо чистюль прямо у себя под носом, или побег добровольца, как тебе больше нравится. Ты должен понимать, что Агенство не может себе позволить начальника охраны, который делает такие ляпы.

     Аскольд сжал кулаки, но тут же разжал их.

     – И что теперь?

     – Теперь ты отправишься домой. Вспомнишь своё настоящее имя. Устроишься начальником службы безопасности в какой-нибудь фирме.

      – Мне положена квота на Психею для уволенных.

      – Верно. Но не для уволенных за служебное несоответствие.

      Ноздри Аскольда раздулись. Рюрик усмехнулся.

      – Ну, давай! Хоть раз прояви эмоции.

      На челюстях бывшего начальника заиграли желваки. Седой широко улыбался.

      – Нет в тебе жизни, подполковник. Тебе и душа ни к чему, в общем-то. А живой человек всегда немного зверь.

     – Я могу сломать тебе шею, полковник, – ледяным тоном сказал Аскольд. – Исправить ситуацию.

     Рюрик звучно рассмеялся.

     – Ну, хоть что-то. Нет, дружок. Не можешь. Ты хорошо тренирован, но нет в тебе правильных инстинктов. Ты обычный бюрократ, только с пагонами. В том несчастном бедолаге, что взорвался, было куда больше жизни, чем в тебе. А теперь, убирайся, подполковник, с моей базы. Полетишь в Яргыль. Дальше сам.

     – Не боишься, что сболтну лишнего? Там, в Москве.

     Седой перестал улыбаться. На его лице повисла всегдашняя хмурая маска, исполненная отвращения ко всему человечеству.

     – Дурак ты! Ты уже наговорил достаточно, чтобы я тебя навсегда закопал в этой горе. А тебе всего лишь сунули пальчик в задницу. Слабак! А теперь проваливай с глаз моих. И если ещё раз вякнешь не по делу, я напомню тебе, как можно перерезать человеку горло листом бумаги.

     Аскольд моргнул. Его широкие плечи напряглись. Рюрик расслабленно сидел в кресле и смотрел на него равнодушными серыми глазами. Как у мясника на бойне. Аскольд повёл шеей и вышел за дверь. Рюрик усмехнулся и вертанулся на стуле.

      Вертолёт шинковал воздух всё быстрее, пока над его головой не вырос стальной зонтик. Борт качнуло, и длинный серебристый корпус выпорхнул из скалы.

      Бывший начальник охраны пристроился в грузовом отсеке. Ближе к хвосту, чтобы выйти побыстрее, с ещё двумя сотрудниками, которые летели по делам. Один из них – снабженец базы, который должен сдать груз и принять припасы. Он повернул пухлое лицо к Аскольду, но почесал нос и отвернулся. Лицо бывшего начальника пылало белым ослепительным бешенством. Оно просвечивало через натянутую бледную кожу лица, горело в крупных карих глазах. Снабженец отвернулся и не пытался разговаривать.

     Груз закреплён в коридоре метра три в ширину и несколько десятков метров в длину. Я сидел в одном из ящиков. Просторно. Оказывается, хитрый вертолётчик с дружками из охраны, возил на базу контрабанду. Всякие приятные мелочи, запрещённые на режимном объекте. Меня это вполне устроило. Психея была в кабине пилотов, присматривала, чтобы все вели себя хорошо.

      Мы летели часа два, и я смирно дремал под гулкий шум винтов. Рыжий подсказал, где у них склад с одеждой. И теперь на мне серые штаны и синяя рубашка. Куртку я оставил себе. Тепло, но неизвестно где придётся ночевать и при каких обстоятельствах. До дома путь неблизкий.

      Единственное о чём я пытался не думать, чем буду заниматься, когда доберусь до Москвы. Домой нельзя. К друзьям нельзя. При нынешних способностях я без труда могу добывать пищу и одежду. Найти ночлег. В конце концов, ближайшие месяцы можно ночевать где угодно. Полиция мне теперь не страшна. А осенью можно перебраться на опустевшие дачи в Подмосковье.

     Я хмыкнул. Ирония судьбы. При всех своих нынешних сверхвозможностях – единственная дорога для меня – в бомжи.

      А ещё, я пытался не думать о Вике. Её бледном лице и красных глазах от лопнувших сосудов. Без дополнительной энергии она не излечится, а значит ей прямая дорога на хирургический стол. И что я могу сделать? Ничего.

     Винты вертолёта перестали резать воздух и теперь со свистом переругивались с ним, всё тише и тише.

     Я вылетел из кабины вертолёта и застыл. Мир вспыхнул передо мной яркими красками. Густой и плотный, как бывает в детстве. Свежий воздух проходит сквозь моё невидимое тело. Я мог стать совсем бесплотным, но сейчас я специально немного сгустился, чтобы чувствовать ветер. Я огляделся.

     Аэродром так себе. Небольшой, с короткой взлётной полосой. Между квадратными бетонными плитами пробивается трава. Вокруг поля ещё больше травы. Через десяток метров маленький ржавый самолёт без шасси, лобового стекла и части обшивки. На поле ещё один вертолёт, около которого крутятся бородатые мужики с закатанными рукавами. Рядом огромные рюкзаки.

      А к нам направляется группа людей в такой же одежде как у меня. Только в лёгких синих куртках, под которыми виднеются кобуры пистолетов. Впереди человек в сером костюме и красном галстуке. Лет тридцати пяти. Среднего роста. С округлым, смертельно серьёзным лицом. Гладкие чёрные волосы зачёсаны назад. Чуть полноватая фигура недавнего спортсмена. Он неторопливо подошёл к пилоту и пожал руку.

      – Здорово, Корень! – голос приглушённый, но сильный.

      – Рад видеть, Дир! – пилот широко улыбнулся.

     Боевики начали выгружать ящики и переносить в грузовики с закрытыми тентами.

     – Шухер был на базе, – сказал боевик.

     – Да, но сейчас вроде всё уладилось. Говорят, шпионов ловили, – рыжий снова усмехнулся. Дир покачал головой.

     – Беда с этими шпионами. Везде пролезут.

     – И не говори.

     Я поднял голову и меня пронзил яркий золотистый свет. Тёплый как вода в ванне. Меня окатило горячей вибрирующей радостью. Я наполнился солнцем и мой разум замерцал.

     Я мотнул головой и стукнулся о деревянную стену ящика. Погладил затылок.

     – Чёрт! Где Психея?

     Впервые я потерял контакт со своей душой. Мгновенно взмок. Вытер лоб рукавом куртки. Что случилось? Вот в чём вопрос. Если она опять попалась в ловушку... Но нет. В прошлый раз я всё видел и чувствовал её глазами. Значит, дело в другом. В ладонь лёг тяжёлый холодный металл. Ничего, у меня ещё есть пистолет. Живым я не дамся.

     Ящик тряхнуло. Снаружи слышалось жужжание электрокаров. Колёса подбрасывало на разбитой дороге. Через несколько минут ящик опустился на землю. Я вытащил пистолет и снял с предохранителя.

      Дерево скрипнуло, и крышка открылась. Я прикрыл лицо рукой, но здесь солнца не было. Ветхая, но сухая комнатушка. Под потолком маломощная лампочка. Я сунул пистолет в карман. Если он увидит оружие, может о чём-нибудь догадаться. Придётся рискнуть. Если что, буду стрелять прямо через карман.

       Я осторожно выпрямился. Корней стоял, насупив брови и поджав губы. Его руки упёрты в бока. В одной из них зажат ломик. Комната небольшая, забита коробками с цветными этикетками. В основном, запрещённые на базе сигареты и алкоголь. Мальборо, Кэмел, Смирнофф. Различные коньяки. Я опёрся на деревянный край и выбрался наружу.

     – Ломик брось, а то руку сломаю.

     Железо звякнуло о пол.

     Пилот настороженно смотрел на меня. Хорошие новости. Он не знает, что я не контролирую Психею.

      – Где остальные ящики?

      – Сейчас грузят в грузовики. Они там, во дворе, крытые зелёными тентами.

      – А как ты этот похитил?

      Здоровяк ухмыльнулся. В углу рта блеснула золотая коронка.

      – Все парни у меня отовариваются. На этом ящике особый знак стоит. Его всегда отдельно грузят.

      – В какой стороне взлётная полоса?

      Пилот приподнял брови.

      – К северу.

      – Мне это ни о чём не говорит.

      – Выйдешь отсюда, направо.

      – Ясно. Как можно выбраться из этого города?

      – Если ты о вертолётах, то забудь сразу. Они летают на местные точки. Есть небольшой вокзал. Поезда транзитные. Небольшой порт, но тоже на местные посёлки. Баржи только транзитом. Долго ждать придётся, и незаметно не попадёшь. Там зайцев быстро ловят. Если хочешь на большую землю, иди по старинке на вокзал. Найди товарняк поудобнее и езжай с богом. Других путей нет.

     – Ясно. Деньги гони.

     Пилот скривил губы.

     – Это уже грабёж.

     Я посмотрел на него.

     – Это возмещение морального ущерба. Я недоволен работой вашей авиакомпании. Есть возражения?

     Он сощурился и качнул плечами. Его лицо зарумянилось.

     – После того как я тебя вывез с базы?

     – Перед этим ты доставил меня на базу. Помнишь? Крышу небоскрёба – небольшой пиф-паф.

     Он хмыкнул и покачал головой. Сунул руку в карман куртки и достал бумажник. Протянул пачку купюр.

     – Где вокзал? – спросил я.

     – Здесь одна дорога в город, – сказал пилот. Посмотрел на меня исподлобья. – Пройдёшь насквозь, он небольшой. Это просто перевалочный пункт среди тайги, чтобы добираться проще было. Там увидишь станцию, не ошибёшься.

      До меня дошло, что следующий вопрос нужно было задавать до того как я его раскулачил, но теперь уже ничего не поделаешь.

      – Груз с базы идёт в Москву?

      – Понятия не имею, – он пожал мясистыми плечами. – Но этот груз охраняют. Так что, он в любом случае вреден для здоровья.

      – Ладно. Спасибо. Не хочу угрожать на такой благостной ноте.

      Пилот фыркнул.

      – Так не надо.

      – Уверен?

      Рыжий без улыбки посмотрел мне в лицо.

      – Пилот вертолёта всегда должен быть уверен в том, что делает.

      – Уважаю. Пока.

      Я присел в небольшом чахлом леске перед аэродромом. Успел взмокнуть. Солнце распалилось, и моя голова уже начала немного поджариваться.

      Я вытащил пистолет, снял куртку и накинул на руку, скрывая оружие. В кармане лежат три тысячи рублей. Не бог весть какой гоп-стоп, но для первого раза неплохо. Подозреваю, что до Москвы мне ещё не раз придётся злостно нарушать закон, так, что до дома я доберусь законченным рецидивистом.

      Два часа я ждал, пока улетит вертолёт на базу. Во рту драл наждаком невидимый столяр. Он же скрутил тисками желудок. Как плохо, что рыжий пилот не возил контрабандой воду и шашлыки.

      Раньше меня держала Психея. С ней, я могу продержаться без еды и воды гораздо дольше отпущенных природой сроков. Я прислонился к дереву.

      Вот она, скотина невидимая. Но для меня видимая вполне. Стоит прямо рядом с вертолётом, закинув вверх голову. Похоже, Психею глюкнуло. От солнца. Или у неё солнечный удар. Дело дрянь в любом случае.

      Наконец, последний ящик загрузился, туда вошли десятка два боевиков в серой униформе. Задний трап закрылся. Я вздохнул и стукнул лбом об дерево.

     – Давай уже!

     Захотелось выбежать и дать вертолёту хорошего пинка под металлический зад.

     Винт медленно завертелся, и я выпрямился.

     – Наконец-то!

     Рокот пропеллеров нарастал. Трава под лопастями пригнулась. Вертолёт качнулся и неторопливо поднялся вверх.

      Несмотря на всю жажду, я улыбнулся. Наконец-то я свободен. Свободен! Больше меня никто не задержит. Для всех я мёртв. Меня никто не ищет. Я никому не нужен. Перекантуюсь в городке, пока не уедет поезд со стражей и секретными грузами. А вечером подамся на вокзал и укачу на первом же товарняке, неважно, куда он идёт. На глаза выступили слёзы. Я присел на корточки и уткнулся лицом в непромокаемую куртку.

      Невероятно, но я сделал это!

      Мои ноги подгибались. Осталось только подобрать эту солнцеманку.

      Я подошёл и встал перед ней. Вертолёт с геологами или кто там они были, давно улетел. Из старого ветхого здания диспетчерской никто не выходил. Сомневаюсь, что там вообще кто-то есть. От складов, где шла погрузка, разгрузка далековато. Нам никто не помешает.

      Психея пылает золотистым солнечным светом. Словно налитая летним мёдом. Неподвижно висит сантиметрах в десяти над землёй. Я смотрю на черты, так похожие на мои. Только вид у него идиотский. Глаза невидяще смотрят на солнце, рот приоткрыт. Разве что слюна не течёт по подбородку. А так – готовый пациент дурки.

     – Эй, приятель, – голос сиплый от жажды. Я с усилием сглотнул остатками слюны и пощёлкал пальцами перед его лицом. – Просыпайся, соня!

       Ноль эмоций. И как прикажете его будить?

       Я на всякий случай ещё раз огляделся по сторонам. К счастью, никто не видит, как я разговариваю сам с собой, иначе в дурку придётся отправиться мне самому. Я почесал голову. Приложил ладонь козырьком ко лбу и тоже посмотрел на небо. Ничего интересного, кроме слепящего, жаркого солнца. Под мышками образовались круги пота. Лоб намок.

      – Эй, приятель! Я сейчас расплавлюсь здесь вместе с тобой. Лучше просыпайся. Тихий час окончен.

     Я вытер лоб рукавом и вздохнул. Стоп. В прошлый раз я связался со своим двойником через общие воспоминания. Смутное лицо мамы, тётка в чёрной одежде. Олег и Борька – друзья по школе, хулиган Васильков. Лариса – первая любовь с загорелыми стройными ножками, которых я мечтал коснуться. Вкус мёда и водки, прикосновение к женской груди. Месяц в Геленджике. Тяжёлое густое море. Прозрачно-синие волны. Склизкие медузы болтаются, словно космонавты в космосе.

      Психея совсем по-человечески заморгала и опустила голову. Я посмотрел в свои золотистые глаза. Энергия вошла в меня. В глазах прояснилось, солнце перестало жечь кожу. Голос обрёл учительскую твёрдость. Я даже подпрыгнул от избытка энергии. Есть контакт! Так-то лучше. Пора прогуляться по городу. Пить, есть, ждать вечера. И наслаждаться свободой.

      Как я обнаружил, путь до Яргыля тяжелее, чем я думал. И подкинуть некому. Склады я обогнул по большой траектории. И первое время пылил по жаре в полном одиночестве. Если бы не Психея – лёг бы прямо на дороге и тихо сдох, как блудный пёс. Но душа давала мне энергию. В результате я просто побежал от нетерпения и примчался в город довольно быстро.

      Весь Яргыль состоял из одной длинной улицы, которая начиналась со старых деревянных домов и постепенно переходила в современные бело-жёлтые здания. Один конец дороги шёл от аэродрома прямо на железнодорожный вокзал. А ещё одна широкая заасфальтированная дорога спускалась вниз, где находится небольшой порт, если это можно назвать портом. Одно небольшое здание администрации, построенное во времена Сталина и сейчас отремонтированное на скорую руку. И несколько причалов не поражающих своими размерами. Возле одной из них припаркована (или припортована?) длинная баржа.

      На улице людей немного. На меня никто не обращает внимание. Мне приходилось бывать в маленьких городках, скорее посёлках и я знал, что там каждый приезжий на счету. Но здесь всем по фигу. До меня дошло, что в городе, где сразу трое ворот в окружающий мир к новым лицам относятся без особого интереса.

      В бело-жёлтой кафешке почти цивилизация. Всего пара людей. Я сел за столик в глубине зала, повесил куртку на спинку стула и счастливо вздохнул. Здесь был кондиционер. Я блаженно зажмурился, ощущая, как прохладные потоки нежно ласкают кожу. Даже женщины не надо.

      – Чего вам?

      Кстати о женщинах. Я поднял улыбающееся лицо. Официантка – невысокая, коренастая, с крепкими икрами. В лице проглядывали одновременно русская и какая-то местная кровь. Узкие серо-зелёные глаза, ровный нос, длинные чёрные волосы лежат на спине. Примерно моего возраста. Кожа на лице ещё нежная, но глаза уже стали отвердевать, а уголки губ опускаться книзу. На пальце нет кольца, но пару раз её уже точно матросили и бросили. Почему я раньше не замечал, какие официантки красивые!

     – Мне пить и есть.

     Я посмотрел ей прямо в глаза, она немного запнулась и вдруг начала краснеть. Опустила взгляд.

     – Что именно?

     Я, продолжая улыбаться, смотрел на неё.

     – Просто холодной воды. Много воды. И много еды. Мясо, картошка, суп какой-нибудь.

     – Есть суп…

     – На ваш выбор.

     Он отошла, и я проводил взглядом её круглую попу. Хорошо, что я не в Америке, иначе уже успел бы схлопотать пару исков на миллион долларов за сексуальные домогательства посредством циничного зрения. С другой стороны, если бы я был в Америке, ко мне сейчас бы подошла принимать заказ Анжелина Джоли или Кейт Уинслет на худой конец. А я бы выглядел как ди Каприо. Но чего нет, того нет.

      Жаль, я здесь ненадолго. Я вздохнул. Придётся потерпеть.

      Официантка принесла холодную окрошку, графин с водой.

      – Котлеты с пюре будут позже.

      – Угу.

      Я взял графин и не заморачиваясь начал пить воду прямо из горла. Длинными жадными глотками. Холодный водопад залил горящее нутро. Аж зашипело. Через несколько секунд графин опустел, и я протянул его обратно. Девушка смотрела на меня, приоткрыв рот.

      – Ещё воды.

      Я взял ложку. Пока мне несли второй графин, я уже съел окрошку и весь хлеб, что лежал на столе.

      – Поторопите там с мясом. Кстати, как тебя зовут?

      Она поджала губы.

      – Мне нельзя говорить с клиентами.

      Я продолжал улыбаться.

      – Катюш! Этот тип к тебе пристаёт?

      За соседний столик подсели пара матросов, видимо с той баржи. Оба крепкие, с бурыми от загара шеями и лицами. С тем диковатым видом, который появляется у мужчин, которые какое-то время проводят вдали от цивилизации и женщин. Но ведут себя как завсегдатаи.

      Я ухмыльнулся в их сторону, и они нахмурились. У меня в груди клокотал неясный огонь, который загорелся во мне, когда я впервые нажал на курок автомата. Я машинально нащупал в кармане куртки пистолет.

      Девушка взглянула на меня и подошла к матросам. Что-то тихо зашептала. Они опустили головы и отвернулись. Даже не интересно. Но дело конечно не во мне, а в моей форме сотрудника охраны базы. Синяя рубашка с двумя красными полосами. Это много или мало? Похоже у них в этом городе определённая репутация. Зная этих ребят, подозреваю какая именно.

     Официантка подошла с блюдом пюре и котлет. Я втянул густой вкусный воздух.

     – У нас нельзя с оружием, – сказала Катя и нахмурила брови.

     – Мне можно, – сказал я и взял вилку.

     Девушка обернулась на моряков, но они тянули холодное пиво и больше не смотрели в нашу сторону.

    – Я сейчас полицию позову, – её голос дрогнул.

    – Зови, – сказал я и загрыз кусок котлеты.

    Она поджала губы и отошла. Похоже, я упустил своей шанс на большую чистую любовь. Но теперь, когда у меня есть горячие котлеты и пюре, мне больше ничего не надо. Официантка не успела отойти далеко, а я уже крикнул сквозь полупрожёванную котлету:

     – Ещё одну порцию!

     Первым делом я зашёл в ближайший магазин и купил дешёвые кварцевые часы. Без десяти три. Прилично. Хотелось немедленно бежать на вокзал, но я не решился. Побродил по городу, посидел на лавочке в подобии парка в центре города (то есть посередине единственной улицы). Там стояло новенькое двухэтажное здание Администрации, рядом небольшой полицейский участок. А через дорогу несколько деревьев долженствующих означать парк. После этого прошёлся в порт, но там вообще не было ничего интересного. К тому же немногочисленные люди смотрели подозрительно. Я вернулся в безлюдный парк и спокойно задремал на скамеечке. Один раз проснулся от того, что мимо проехала полицейская машина, но полицейские не решились подходить, и я спокойно дремал дальше. После сытного обеда меня разморило. Деревья тихо шептались у меня над головой, закрывая от палящего солнца. Что ещё надо человеку для счастья!

     Без десяти шесть я всё же двинул на вокзал. Секретный охраняемый поезд уже ушёл, как я и надеялся. Весь вокзал состоит из нескольких перепутанных железнодорожных путей и крохотного здания вокзала. В кассу идти бесполезно, у меня нет паспорта. Остаётся ждать товарняка. Год, два, десять. Сколько понадобится.

      Я расположился в небольшой роще метрах в ста от насыпи. Прислонился к дереву и приготовился ждать долго. Но мне всё равно. Меня никто не ищет. Для всех я умер, так что могу не торопиться. Конечно, здоровяк пилот может пойти на принцип и сильно обидеться на небольшой грабёж. Возможно, он сейчас докладывает Рюрику о нехорошем призраке, который грозится оторвать ему голову. Но с этим я ничего не могу поделать. В принципе, этот ушлый тип не очень похож на человека который будет действовать себе во вред. Будем надеяться.

      На часах без десяти восемь. Глаза Психеи разглядели чёрную точку задолго до её появления в нормальном режиме зрения.

      Я вскочил. Удача повернулась ко мне лицом. Наконец-то! Я вышел из рощицы. Точка быстро приближалась, и я с разочарованием понял, что это пассажирский поезд. А у меня ни паспорта, ни билета соответственно. Я вздохнул и повернулся обратно к рощице. В следующую секунду моё сердце усиленно забилось. Я хлопнул себя по лбу. Вот я идиот! Пребывание в плену выбило из меня все зачатки разума. Я ведь живу в России! Мне не обязательно покупать билет, чтобы прокатиться на поезде. Достаточно договориться с проводницей. Я похлопал себя по карману брюк. Две тысячи это достаточно или нет? Придётся выяснять на практике.

      Я бросился бежать к станции. Главное, чтобы поезд сделал остановку. Пусть самую крохотную. Вскакивать в поезд на полном ходу я не рискну. Если затянет под колёса, меня никакая Психея не соберёт. А я ещё слишком молод, чтобы полностью переходить в призрачное существование. Может быть позже. Намного позже. У меня такое чувство, что с Психеей мне придётся ждать смерти долго. Жизнь успеет надоесть. Вру, с Психеей не надоест.

     Я выскочил на маленький перрон и облегчённо вздохнул. Поезд замедлял ход. Синий экспресс резал плотный летний воздух. Я улыбнулся. Скоро я буду далеко. Накинул куртку. Лучше не светиться оружием. Немного застегнул снизу.

     Сзади застучали шаги туфель. Отлично! Есть вполне цивильный пассажир. Полноценная остановка. Всё один к одному. Человек встал сбоку от меня. Улыбка растянула мои губы. Сейчас мне ничто не способно испортить настроение.

      Поезд натужно заскрипел тормозами. В окнах мелькали лица пассажиров. Некоторые стояли у поднятых окон, рассматривая окрестности. Поезд потихоньку залёг на рельсах. Железно-туалетная вонь окутала меня, но сейчас это был лучший запах в мире. Запах свободы. Полноватая проводница лет тридцати лязгнула дверью.

      Я повернулся к своему неожиданному попутчику. Он хмурился и как раз открыл рот, чтобы что-то сказать проводнице. Но слова застряли в его глотке, а улыбка приклеилась к моему лицу, когда мы узнали друг друга.

     Передо мной стоял высокий брюнет с холодным лицом. Только сейчас он одет в чёрные джинсы и синюю футболку. Наверху лёгкая курточка.

     Мы на мгновение застыли. В следующую секунду его рука нырнула под куртку, а Психея рванулась на него. Пуля прошла сквозь Психею и сквозь моё сердце. Я уже не слышал выстрела. Пуля вышибла меня из света во тьму.

     Аскольд среагировал быстрее, чем успел обдумать ситуацию. Голова глухо стукнулась о железный борт, и бывший начальник охраны распростёрся на асфальте. Проводница взвизгнула и захлопнула дверцу.

      Молодой мужчина лежал на спине. Глаза полуоткрыты и бессмысленно смотрят в пространство. Губы приоткрыты. На чёрной коже лётной куртки дымится дыра, а по рубашке расползается тёмное пятно.

      Психея видела красные капли жизненной силы, уходящей в сухую чёрную землю смерти. Та жадно впитывала всё, что проливалось на неё. Душа возвратилась в тело носителя, и энергия побежала по нервным центрам. Тёмное пятно на рубашке перестало расползаться. Человек распахнул глаза. Обычные глаза с необычным выражением. Пустой экран без впечатлений. Но человек приподнялся на руках и посмотрел вслед уходящему экспрессу. Гулко гудели шпалы под железными колёсами. Человек перевёл взгляд на лежащего неподалёку другого человека. Тот лежал лицом вниз. Волосы промокли от крови.

      Первый человек больше не смотрел на второго. Он поднялся, покачнулся и вынужден был опереться ладонью на землю. Осторожно выпрямился. Стоял, опустив руки. Не стал отряхиваться, как это сделал бы любой человек на его месте. Покачиваясь, пошёл к леску, в котором перед этим ждал поезда. Через несколько шагов неловко покачнулся и упал на четвереньки. С усилием выпрямился и тяжело переваливаясь, пошёл дальше.