Текст книги "Кровь героев (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Не дожидаясь утра, друзья быстренько собрали половину того, без чего никак не обойтись и тихонько покинули город. По случаю ночного времени уходить пришлось на своих двоих и через стену.

Теперь они шли и в постепенно светлеющем небе пропадали звезды. Исин время от времени прислушивался, но за спиной по-прежнему висела тишина. Дорога терялась в постепенно рассеивающемся сумраке нового утра, окрестности заполаскивало утренним туманом.

– Погони ждешь? – спросил Гаврила. В его мешке, что висел за спиной, что-то брякало – собирались-то наспех. В очередной раз оглянувшись, хазарин отозвался.

– Да как сказать... Я б на месте волхвов постарался бы тебя ухватить...

Исин вполне понял бы Гаврилу, если б тот вздохнул с облегчением, но тот только рукой махнул.

– Я в Белоянову подлость не верю. Не такой он...

Избор тут же, из-за спины, отозвался.

–Так какая же это подлость? Это не подлость, это забота о родной стране. Он ведь не о себе думать будет, когда кровушку твою цедить примется, а обо всей Руси. Он о ней так заботится, ты – эдак.

–У страха глаза велики. Ничего. Обойдется.

Не верил богатырь в погоню. Исин головой покачал, но разговор об этом продолжать не стал. Жизнь она сама все по местам расставит.

– Жаль без коней ушли, – вздохнул хазарин.

– Ну и чтоб нам кони? – вопросил Избор.

– Как это что? – удивился хазарин. – На лошадях сейчас бы воо-о-он уже где были.

Он махнул рукой в сторону. Что там такое стояло – не знал и сам хазарин, но что точно, стояло это загадочное место в стороне от Киева. Избор хлопнул Гаврилы по плечу.

– Зато с товарищем. Жаль, конечно, что лошади по стенам лазить не умеют, и в карман её не положишь, но что уж теперь...

Он посерьезнел.

– Сбежать-то мы сбежали... Давайте тогда определимся – куда и зачем..

– Ну, на счет "куда" это подумать надо, – отозвался хазарин. – А вот на счет "зачем", то предлагаю Святогорову кровь поискать. Ну, а если по пути еще что-нибудь полезное попадется, ну, там, на обмен или как, то...

Он сделал движение, будто бы укладывал что-то за пазуху.

– Ты, прям, ума палата... Если б еще подсказал бы кто где её искать...

Исин развел руками.

– Я одно знаю. Пустой желудок – плохой советчик, – сказал хазарин, оглядываясь по сторонам. Дорога впереди изгибалась, и из-за поворота ветер нес запах какого-то жилья. Может быть деревеньки или веси, но чтобы там не стояло, наверняка люди позаботились, чтоб в одном из одним из домов нашлось бы кружало или корчма.

– Заодно, может, и на счет лошадей что-нибудь придумаем.

Он вопросительно глянул на товарищей.

– Ну?

– Что с голодного хазарина возьмешь? – неизвестно кого спросил Избор.

– Точно...

Глава 7

Напрасно знающие люди утверждают, что все дороги в этом мире ведут в Рим. Не в Рим они ведут, а наверняка к какому-нибудь известному римскому постоялому двору – ведь издавна на перекрестье всех дорог стояли не деревни и города, а какие-нибудь постоялые дворы. Именно туда, к ним, сходились все дороги, а вместе с дорогами -люди, а вместе с людьми и людская молва, а от людей чего только не услышишь...

И не стоило в этот Рим ехать, ради того, чтоб проверить, так оно или нет, ведь на Руси все обстояло точно также.

В попавшемся им кружале темновато оказалось, но так ведь люди не читать сюда приходили, а кружку и в темноте мимо рта не пронесешь.

Разобравшись, что тут где, странники сели на край длинного стола, ловя ноздрями запахи доброй еды. Кашей пахло и жареным гусем. И шкварками. И горелым маслом... Из которого выглядывали жаренные караси. Гаврила сглотнул, выглядывая из-за Исинова плеча. Людей в кружале, несмотря на утро, собралось изрядно, и разный тут сидел народишко. Небогатые купчики, обоз которых, по всему видно, недавно только пришел в село, местные селяне. Избор нацелился на купцов, в охотку попивающих что-то из глиняных кружек.

– Тот, кто на одном месте сидит ничего не знает. Купцов надо спрашивать, кто по чужим местам ездит, сказителей разных, то есть калик перехожих... Волхвов.

– Ну вот про волхвов не следует. Если уж Белоян не знает, то кто из здешних чего знать может?

– Ничего. Язык не отсохнет, если спросим...

– Ну и где ты тут волхвов увидал?

– А вон, старичина сидит.

Исин кивнул в сторону безучастно сидевшего недалеко от них гусляра. Его старость сомнения не вызывала. В его волосах гуляла не седина, а желтизна! Его и стариком-то назвать можно только с оглядкой. Не старик – старец!

– Вот-вот, – отозвался Гаврила. – У него уж ум за разум заехал, а ты его про богатырское исподнее спрашивать станешь.

Исин спорить не стал, а, не откладывая дело в долгий ящик, подошел к гусляру.

Положив перед ним серебряный динарий, хазарин ласково поинтересовался.

– Вот, дедушка. Ты по белу свету ходишь... Ну в смысле ходил когда-то... Много чего видел, а еще больше, поди, слышал... Ищем мы вещичку одну... Важную.

Старец наклонился ухом.

– Про вещи богатырские слышал? Доспехи... Оружие... Портки...

– Все на этом свете где-то есть... – прошамкал старец. – Даже то, чего нет и быть не может иногда попадается.

Гусли под рукой чуть слышно тренькнули.

– А где это самое "где-то" не подскажешь?

– Не знаю, добрый человек.

– А кто знает?

– Народ. Он все знает.

Исин попробовал зайти с другого боку, польстил.

–Так народ свою мудрость в песни перекладывает. А ты наверняка столько их знаешь!

– Всех песен и не выучить и не выслушать...

– Ну, все – не все, а ты-то уж тут, наверное, лет сто сидишь. Разного наслушался. Неужели...

Сухое, пергаментное лицо старика поплыло усмешкой.

– Если вам нужен тот, кто тут дольше меня сидит, и про тайны да хитрости ведает, то вон к нему идите. Егошей его кличут.

Странно улыбаясь, он кивнул в сторону какого-то замызганного мужичонки, сладко храпевшего, положив голову на стол.

– Этот столько тайного про других знает, что второго такого поискать...

Исин пригнулся к столешнице, чтоб рассмотреть. Ничего особенного. Мужик как мужик. Когда он повернулся к старцу, чтоб расспросить о том, чем же этот дядя знаменит, понял, что опоздал.

Старец уже задремал, считая, что честно отработал даденное серебро.

Хазарин оглянулся на товарищей и, увидев ехидную улыбку Гаврилы, все же подхватил Егошу.

Мужичок висел на плече мокрой тряпкой. Стараясь не задевать завсегдатаев, потащил того к своим. Он поворачивался, обходя лавки и столы, и от этого Егоша проснулся и взревел:

– Что ж ты, вражина, делаешь! Положи, где взял!

Исин все-таки дотащил его до места и только там спросил:

– А кто ты такой, чтоб к тебе с уважением?

– Я?– удивился мужичок, и горделиво объяснил.– Я– лихой человек!

Богатыри переглянулись. Навидались за жизнь лихих-то людей, знают какие бывают, только вот этот никак на такого не походил. Сморчок сморчком...

Сообразив, что ему не верят, он, переводя пьяные глаза с одного на другого, спросил со значением.

– Кузьму Залетова кто обнес?

Поле этого мужичок горделиво выпятил грудь, и ничего не сказал. Мол, я ничего не говорил, а вы, вроде, не дураки, сами догадаетесь.

– Да ты, брат, на все руки мастер!– притворно ужаснулся Гаврила.– Ни в клети не в запоре от тебя грош не спрячешь.

– А чего его прятать? Есть грош – так и пропей его с добрыми людьми.

Егоршка снова попытался выпятить грудь, но силы уже не те. Плечи опустились, и он плавно припал к столешнице щекой. Через мгновение гость уже сопел. Похоже, не видел он разницы где лежать и кемарить.

– Хорошего человека привел, – кивнул Гаврила хазарину. – Знающего да разговорчивого. Верной дорогой двинулся. Угадал, можно сказать...

Подняв голову гостя за волосы, Избор посмотрел в мутные глаза, вздохнул.

– Да-а-а-а. Это если знает чего, то долго еще молчать будет.

Осердясь, Исин спихнул гостя под стол, но тот так и не проснулся. В раздумье хазарин подержал у того над головой кувшин с пивом, но передумал добро переводить и налил в свою кружку.

– Не о том, ты Исин с гусляром говорил.

– А ты иди и "о том" поговори, – обидевшись сразу на всех, ответил хазарин. – Вон там еще один соловей ходит.

Сотник закрылся от друзей кружкой, словно других дел не было.

– Точно...Ходит один. – Присмотревшись пробормотал Гаврила... Только ошибся он. Гусляр не бездельно бродил, а прямо шел к их столу. Похоже, сообразил, что Исин не получил от его конкурента того, что просил, и решил попробовать.

Этот на старика никак не тянул. Возраст, правда, уже показывал себя редким седым волосом на голове и морщинами, но руки крепко держали гусли. Подошел, поклонился.

–Угостите, богатыри. А я вас песней потешу...

Исин отодвинул ногами пьяного Егошу, освобождая место для гусляра.

– Садись, песельник. Развей нашу тоску.

Тот уселся, положил гусли на колени.

–Что ж спеть вам? Про битвы кровавые, про богатырей чужедальних? Про Бову-королевича? Или про битву на Калиновом мосту? – скучноватым голосом спросил он, словно заранее знал, что войнам нужно.

Друзья переглянулись. Отчего бы и про это послушать, но про битвы и прочее они и сами могли много чего порассказать.

– Про Гаврилу Масленникова знаешь? – ехидно спросил из-за кружки Исин. – А то есть у нас тут любитель про Гаврилу-то послушать.

Масленников только кулак хазарину показал. Сейчас Гаврилова душа не побоищ просила, а чего-то грустного, утешительного...

– А спой-ка ты нам про дела трудные, про дела неподъемные...– сказал он. – Знаешь такие былины?

Гусляр сообразил, что не просто сидят люди, жизни радуются, а скорее какие-то неприятности пивом заливают...

– А спою-ка я вам про Святогора-богатыря, – предложил он. – Про его неудачу...

– У Святогора – да неудача? Это ты, гусляр край перешел,– начал подниматься из-за стола Гаврила. Не лучший день сегодня для всех них выдался, а уж скомороху над святым насмехаться позволить...

Гусляр рассмеялся. Не нагло, а с осторожностью, обращая сказанное в шутку.

– Самонадеян ты воин. Считаешь, что раз кто силен, то никого посильнее него рядом не окажется? И на больших богатырей неподъемные дела сваливались.

– Это ты, что ли посильнее? – набычился Гаврила, мерея глазом фигуру гусляра – вдруг и впрямь тот покрепче будет, чем с первого взгляда показался.

– Да куда уж мне... -махнул рукой тот. -А вот спою про Святогора тогда и узнаешь, как оно бывает. Уж на что всем богатырям богатырь, а вот и на него неподъемное испытание нашлось.

Гаврила посопел немного, но вовремя вспомнил, что не силой мериться сюда пришел, а поесть, да людей послушать.

Поняв, что разрешение получено гусляр произнес распевно, уже настраиваясь на былину.

– Спою я вам, люди добрые, про Святогора-богатыря, нашего заступника. Про подвиги его богатырские, да про жизнь нелегкую...

Под насмешливым взглядом Исина, Гаврила пододвинул певцу кружку и, соглашаясь, кивнул. Тот негромко, и с душой запел про стародавнего богатыря. Шум на соседних столах стал затихать, и голос гусляра вольно полетел по притихшему залу...

Очень скоро гости кто, подперев голову, кто, напротив, стиснув кулаки до белых косточек, слушали певца. Такого они еще не слышали.

Певец пел о том, как Святогор бродил по Руси и наткнулся на сумочку переметную. Попытался поднять её – сил не хватило – жилы у богатыря полопались, чуть кровью не изошел...

Избор представил себя на его месте, почувствовал, как от нечеловеческого напряжения лопаются в руках жилы, кровавый пот выступает на лбу, заливает глаза...

Он цапнул Гаврилу за руку.

– Вот бы нам тут рубашечку.

–А? – Гаврила вынырнул из повествования. Кулаки богатыря ветвились жилами, костяшки побелели от напряжения.

– Личико-то Святогор наверняка рукавом вытирал. Вот вам и кровь...

Гусляр умолк и с рокотом струн сгинуло наваждение, где каждый чуял себя стародавним богатырем, искоренял Зло и боролся с врагами. Вознаграждая себя за песню, гусляр ухватил кружку, поднес к губам...

– А что, добрый человек, это быль или сказка? – спросил Гаврила, дождавшись, пока кружка опустится на стол. Пальцы его вздрагивали, словно нестерпимо хотелось выпустить когти и вонзить их в гусляра

Певец, не замечая этого, отхлебнул из новой кружки, не торопясь утерся.

– Так кто ж его знает? Это то, что народ помнит. А быль это или сказка только Алчедар знает.

Исин сглотнул, поставил кружку и, опережая всех, спросил:

– Кто такой этот Алчедар? Где прячется?

Гусляр ухмыльнулся.

– Да нигде он не прячется... Чего князьям-то прятаться? Начальник он тиверский. Князь или как они там своих высших называют, мне неведомо.

– А что знает?

Гусляр пожал плечами, примериваясь к куску птицы, но не решаясь взять. Уж больно вид у Гаврилы получился грозный.

– Слышал я, что это все в тех местах и случилось. Так что если узнать чего – тебе туда. Старики тамошние может и помнят.

Народ в зале загомонил, к певцу потянулись руки, потащили его к другим столам, а товарищи смотрели друг на друга, и каждый знал, что мысль у них сейчас одна на всех. И вовсе не о том, чтоб послушать еще что-нибудь из богатырской жизни.

– А что? – просил наконец Избор. – Какой-никакой, а след. Пока ничего другого нет – и этот сойдет.

– Точно! Придем к этому Алчедару и спросим! – кулак Исина грохнул по столу. – Пусть попробует отказать князю Киевскому!

– Князь Киевский нынче в большом отдалении пребывает. По другую сторону волшебства, – напомнил Избор и поежился, вспомнив лиловый кисель. -Так что... Только на себя нам надеяться надо.

– Так в первый раз что ли? Добром не отдаст – силой возьмем.

Никто хазарину не возразил. Понятно, что все так и будет.

– Бывал я там, – задумчиво сказал Гаврила. – Хорошее место. Для того кто внутри, конечно. А ежели кто воевать придет... Стены... Рвы... Да втроем... Может статься, что наших трех мечей для такого дела может и не хватить...

Киевлянин тряхнул головой, вовсе прощаясь с надеждой отвоевать замок.

– А как-то по-другому? Ну, выкупить, что ли...– предложил Избор. Денег не было, конечно, но ведь деньги украсть куда как проще, нежели замок захватить.

– По-другому это и называется – своровать, – объяснил Исин, – Деньги– то нам кто даст? Деньги тоже где-то красть придется, так уж проще сразу нужной вещью озаботиться.

Никто ему не возразил, и всем стало ясно, что другого пути нет – ищи не ищи...

– Ну, хорошо... В городище-то мы войдем. А вот в сам замок, к князю. Не думаю что любого туда пускают... До ворот-то дойдем. А вот дальше что? В сокровищницу нас добром никто не пустит... А там, поди стена...

Он замолчал, представив преграду.

– Тут через стену надо... -донеслось из-под стола.

– Так ведь не на всякую и влезешь, – ответил Гаврила, не успев даже сообразить, кому отвечает.

– На твоем бы месте я сказал бы: не всякий забор лбом прошибешь.

Забытый под лавкой мужичок выполз из-под стола и принялся горящими глазами выглядывать кружку. На помятом лице читалась страдальческая похмельная мука. Не говоря ни слова, Гаврила протянул ему свою. Тот двумя руками потянул её к себе, расплескивая пену. Присосался, словно в кружке ему доброты налили и, вытерев около рта, вполне умиротворенно сказал:

– Дураки вы все... Дела не знаете.

Изборовы кулаки сами собой сжались, только куда бить похмельного-то?

– А ты знаешь...

Избор почему-то позавидовал его уверенности.

– Знаю... Скажи-ка ты, умный, да здоровый, любой забор на чем стоит?

– На земле.

– Значит, подкопать можно.

– А на скале если?

– Точно..– подоспел Гаврила. – На скале и к тому же небывалой высоты стена...

– Ну, если забор вообще под небеса... – задумчиво протянул Егоша. – И скала...

Видно было, что хоть хмель его забрал всерьез, а дело свое он размел крепко.

– Для таких случаев другая уловка есть...

Он пошевелил бровями, но так вот попросту делиться тайной не стал. Грязноватый палец показал, куда и что надо наливать. В кружках булькнуло. Гаврила и своих не обделил.

Егоша икнул и поманил их пальцем к себе поближе. Головы вокруг него сомкнулись, отгородив тайну от мира.

– Для этого ученая птица нужна и заморский зверь облезьян о четырех руках! Я таких людей знаю... Учат доброму делу...

Язык у него уже заплетался.

– Дорого, конечно, но что поделаешь, если нужда...

Голова его упала на грудь, а потом все вместе – под стол.

Оттуда неразборчиво донеслось.

– Не живут они в нашей стуже... Я бы и сам... Надо очень... Только....

Несколько мгновений они слушали, не скажет ли еще чего-нибудь мудрого этот странный человек, но только всхрапнул и засопел в две дырки.

– Ну и ладно, – Гаврила положил ладонь на стол, ставя точку в рассуждениях.– Пойдем к этому Алчедару.

Ладонь богатыря сжалась в кулак, пальцы зашевелились, словно хватались за что-то.

– Поинтересуемся...

– Ну и если какие богатыри по дороге попадутся, то тоже брезговать не будем.... -добавил Избор. – А то кто знает что там и как...

Глава 8

К Алчедару пошли короткой дорогой.

Гаврила обещал провести – хаживал уже. Лошадей покупать не стали, потому как знали, что на Руси самая короткая дорога она же самая кривая, самая кочевряжистая и самая неудобная... Так и вышло. Идти пришлось напрямик, через лес, переправляться через лесные речки по перекинутым бревнам, а то и вплавь – какие уж тут лошади.

За пять дней они прошли большую часть пути. Ночевали, где придется и как получится, разок даже пришлось на какой-то кочке в болоте ночь пересиживать, от болотников отругиваясь, но ничего, преодолели.

Болото кончилось и на пятый день, к полудню они вышли в светлый лес. Деревца тут стояли одно к одному, солнечный свет потоком обрушивался с неба, обтекая белые стволы берез и янтарные ветки сосен. По такой красоте они шли до тех пор, пока не уткнулись в здоровенную, с хороший дом, гранитную каменюку.

Откуда в этом светлом чистом лесу, где ни камней больших, ни коряг не водилось, взялась эта глыбища, и кто в ней дыру проделал, не сказал бы никто.

Ветер? Возможно. Вода? Не исключено. Люди? Вполне вероятно.

В её тени странники посидели, собираясь с силами. Солнце еще стояло высоко и теплилась у них надежда дойти до вечера до того места, где можно будет поесть и выспаться на мягком.

– Ладно... Хватит рассиживаться. Пошли.

Подавая пример Избор со вздохом поднялся. Вставать не хотелось, но если воевода примера не подаст, кто ж его уважать станет? Прихрамывая, он обошел камень, выбрался на облитую солнцем поляну. Товарищей он не видел. Конечно, посидеть на травке да в теньке – удовольствие. Это не по жаре сквозь лес тащиться, где паутинные лохмотья, труха, льнущая к разгоряченным лицам. Только сиди– не сиди, а идти все одно надо. Стоя в зарослях ежевики воевода крикнул:

– Давай, давай. Шевелись.

– Да сейчас, сейчас... – отозвался ворчливо Гаврила, – Дай хоть мешок собрать...

Масленников задержался, увязывая котомку и бурча что-то неразборчиво, а Исин, вертя головой по неизбывному своему хазарскому любопытству и лени, не стал ничего обходить и пошел прямиком сквозь камень, залитый прохладной летней тенью. Видя, как хазарин входит в тень, Избор повернулся, зашагал дальше, но невнятное восклицание заставило его обернуться.

Много чего удивительного Избор в своей жизни повидал, но такого... Только что вот и двух мгновений не прошло один был хазарин, а тут прямо на глазах, можно сказать, пару шагов только сделал и на тебе – раздвоился.

Исин и сам, похоже, не осознал что случилось. Избор смотрел как друг против друга, ухватившись одинаковыми движениями за рукояти мечей, стояло два Исина, и глаза что у одного, что у второго становились всё круглее и круглее. Именно два. Не просто один похожий на другого, а именно что два одинаковых хазарина. Волос в волос, голос в голос...

Последнее колдовство, которое он своими глазами видел, оказалось большой гадостью, так что и от этого колдовства Масленников тоже ничего хорошего не ждал. Наверняка ведь колдовские штучки... Кровь побежала по жилам, меч сам собой прыгнул в руку.

– Ого! – сказал Гаврила, вертя головой по сторонам. – Ничего себе. Откуда второй? В кустах сидел?

Если б кто знал "откуда" непременно ответил бы, но на залитой солнечным светом полянке знатоков не нашлось. Вытаращив глаза, все смотрели на явленное Богами чудо. Первым оторопь сбросил Избор.

– Исин!

– А – откликнулись оба, так и не отведя друг от друга колючих взглядов.

– Кто второй?

Оба одинаково пожали плечами. Гаврила, не приближаясь к хазарам, осторожно обошел их по кругу. Он то хазар разглядывал, то кусты, все ожидая, что оттуда кто-то вылезет – не просто же так такое вот колдовство на них выпустили? Но врагов, что удивительно, не прибавилось.

– Не отличить! – сообщил, наконец, Масленников Избору озадаченно, словно тот и сам этого не видел. Воевода не отводя глаз, отозвался.

– Один из них морок. Или колдун. Враг!

Прищурив глаза, Гаврила возразил.

– Вряд ли... Враг бы к нам половчее приткнулся...

– А что это тогда?

Киевлянин сразу не ответил, помедлил, но все-таки сказал.

– Нет. Это скорее чудо какое-то... Колдовской камень, не иначе.

– Так я и говорю. Когда ты от чужого колдовства добро-то видел? Нет. Точно. Либо враг, либо морок...

–Тогда давай разбираться.

Он разжал руку на рукояти меча, шевельнул пальцами, определив для себя, что опасности нет.

– Вы-то сами как? Не болит нигде? Не жмет? Не тянет?

Хазары одинаково пожали плечами.

– А тогда давай еще разок... – азартно предложил киевлянин. Исины одинаковым движением наклонили головы и слажено шагнули в сторону камня.

Избор в одно мгновение представил, что сейчас тут случился и заорал:

– Стой!

Потом, сообразив, что останавливать надо двоих, поправился.

– Стойте, дурни!

Гаврила удивленно поднял брови. Зло глядя на товарища, воевода спросил:

– С ума спятил? Тебе, что двоих мало? Четверых захотелось?

Гаврила понял, что погорячился, но все-таки огрызнулся.

– А чего? Каждому по Исину. И еще один в запасе... Справедливо... Да и им вчетвером веселее.

На счет веселья киевлянин явно ошибся. Весельем там и не пахло. Они все еще не сводили друг с друга злых глаз. Казалось, вокруг них, от висящего в воздухе напряжения, никнет трава, и потрескивают в воздухе маленькие предгрозовые искорки.

– Вы кто?

– Я – Исин, – хором ответили оба, а потом голоса разделились.

– Сам не видишь, что ли? – сказал один, а второй – Чего глупости спрашиваешь?

Сообразив, что могут говорить, они задали тот же вопрос друг другу.

– Ты кто?

– Я Исин!

– Какой же ты Исин, если, если Исин это я?

– Кто ты я не знаю, а Исин – это я. Вон у меня сколько свидетелей

Он кивнул в сторону товарищей. Второй ухмыльнулся.

– Ага, ага, ага... Как же, станут мои друзья с каким-то мороком дружбу водить. Сгинь проклятый!

Голос хазарина дрогнул, дал петуха. Второй молча, чуть демонстративно вытер лицо.

– Колдуна стразу видно... "Сгинь", "Пропади", "Рассыпься"... Ежели ты не пропадешь, а за нами потащишься, Белоян тебя враз в ветер превратит.

– Да я тебя и без Белояна в прах обращу!

– Ну, попробуй, попробуй... -задиристо отозвался на вызов хазарин, скаля зубы и наполовину вытаскивая меч из ножен.

В движении двойника Исин узнал самого себя. Черт! Надо же как нелепо все получается... Ну не может же такого быть! Он набрал воздуху в грудь и бойко затараторил по хазарски, только двойник его не менее бойко отозвался. Исин запел колыбельную, что сложила когда-то его мать, и двойник подхватил, не путая слова. Когда тот умолк оба одинаковым движением почесали затылки.

– Ну, а вы? Вы чего молчите, – начал один, а второй подхватил. – Неужели не видно кто тут я, а кто колдовское наваждение...

На лицах и того и другого появилась какая-то детская надежда на справедливость. От этого Масленникову стало смешно. Он переглянулся с Избором. Тот тоже уже понял, что врагов, по крайней мере, тех, кого можно мечом усмирить, рядом нет. Были бы – уже вылезли бы из кустов или стрелами закидали. Но разобраться все-же следовало бы.

– Можно было бы одного из них просто зарезать, – серьёзно предложил Гаврила. – И вопрос решится сам собой.

– Не-е-е-е, – покачал головой воевода. – Это несправедливо будет. Пусть лучше между собой подерутся. Кто жив останется, то и Исин.

– Да какая ж это справедливость? Наш-то и драться еще толком не умеет. Только мечом машет. Морок его наверняка зарубит или загрызет. Давай так. Кто проиграет, тот и Исин.

– Тогда наш друг – покойник... – серьёзно сказал Избор. – Нехорошо это как-то. А, Гаврила? Что нам толку в покойнике?

Исины стояли как оплеванные и молчали.

– И чего делать будем?

– Головой надо думать, а не шеей!

Гаврила вернулся на место стоянки. Пригнувшись, принялся разглядывать вход в каменную арку. С каждым мгновением лицо его принимало все более радостное выражение.

– Ты что задумал?– спросил Избор. – Мне тебя и одного хватает.

– Ничего. Двум Гаврилам не бывать, а от одного не отвертишься...

Он развязал мешок и вытащил буханку. Покачав в руке ковригу, Масленников бросил её сквозь камень.

– Лови!

Буханка полетела воеводе в лицо и в какой-то момент, словно напоровшись на невидимое лезвие, раздвоилась. Одну Избор поймал. Вторая же, чиркнув по щеке, улетела в траву. Занятые друг другом Исины этого не заметили, а всем остальным это объяснило все и сразу. Колдовство. Что к чему быстрее всех сообразил Гаврила.

– Ну-ка быстро, – всполошился киевлянин, – деньги все сюда давайте, быстрее.

Самое удивительное, но первыми его послушались оба Исина. Не говоря ни слова, они бросили свои кошельки. С азартом в глазах Гаврила принялся бросать их сквозь каменную арку, наслаждаясь удваивающимся звоном. Собрав получившуюся кучу в охапку, он обежал камень и швырнул все разом. Зная, чем все это кончится, Избор бросил:

– Не снесешь столько...

– Что не снесу – закопаю, – серьезно отозвался Гаврила. Он не смотрел по сторонам, а поглаживал и пересчитывал кучу кошельков.

– Уймись, богатей. Лучше предложи, что с этими делать?

Масленников его не услышал – огорчение заткнуло ему уши. Только вот сейчас он сообразил, что ошибся – жадность подвела. Бросать следовало только золотые монеты.

Ничего страшного. Вовремя остановился.

Высыпав содержимое кошельков на землю, он стал рыться в монетах, словно петух в куче зерна, отбирая золото.

Воевода толкнул его, отвлекая от денежных мыслей.

– А что тогда?

– Пока не знаю...

Засыпав в кошелек золото, он бросил его сквозь камень и побежал на другую сторону– проверять что вышло.

По его лицу Избор понял, что все получилось.

В полной тишине он отрезал горбушку от одной краюхи, потом от другой, пожевал, прикрыв глаза и прислушиваясь к ощущениям. Хлеб как хлеб... Настоящий. Про золото и спрашивать не приходилось – Гаврила продолжал бросать кошельки, только звон по поляне прокатывался.

– Что ж...

Исины вытянулись. Костяшки пальцев на рукояти мечей побелели.

– Придется нам обоих терпеть...

– Как обоих? – в один голос воскликнули хазары и переглянулись, словно ища друг в друге поддержки. Только ни Гаврила, ни Избор не обратили на это внимания. Гаврила даже оторвался от своего занятия и спросил.

– А различать как их будем?

Воевода почесал затылок. Вопрос...

– Слушайте, сотники... Привыкайте, что вас теперь двое. Значит каждому по имени должно быть. Придумывайте.

– Я свое имя никому не отдам, – упрямо сказал один, а второй кивнул в подтверждение, что думает точно также.

– Считай, что брат у каждого появился.

– Брат? – скал обиженно один из Исинов, – Старший брат– одно.. Младший – другое...

– Брат близнец, – оборвал их маяту Избор. – Близнец!

– Что ж, выходит мы оба Исины?

Один хазарин незаметно подмигнул Избору.

– Ладно. Спорить не буду. Только давай так. Я Исин – первый, а ты – Исин – второй.

– А почему это ты первый? – набычился Исин.

– Потому что я и есть первый, – заявил Исин. – Скажи спасибо, что я "единственный" не сказал!

– Я тебе сейчас так спасибо скажу...

Избор тряхнул головой и вздохнул. Только второго Исина это не остановило.

– Ну, уж нет. Первый и единственный это я. А ты приблуда какой-то. Откуда взялся?

Они стояли друг против друга разгоряченные спором, готовые доказать свою правоту чем угодно. Даже и собственной кровью.

– Ну, хорошо. Один будет "Исин-красный", другой – "Исин-синий"!

– Это почему красный?

– Почему ж это синий?

Одновременно окрысились хазары, шевеля пальцами на рукоятях мечей.

Они бы и еще что-нибудь сказали, но Гаврила остановил их жестом. Золотая куча стала такой, что намахавшийся киевлянин остановился отдохнуть и прислушался к разговору.

– Не договорятся они, – сказал он, потирая натруженное плечо. – Тут на двоих один характер и два упрямства. Надо что-то придумать.

– Ладно, – сказал Избор. – Помогу вам, пока вы друг друга не порезали.

Он отошел на пару шагов в сторону.

– Идите сюда. Становитесь рядом со мной...

Кто бы ни был второй, а уважение к воеводе в нем оказалось не меньше, чем в первом. Ни о чем не спрашивая, хазары подошли, встали рядом. Напротив.

– Ну, ближе... Ближе...

Избор кивком обозначил куда встать. Исины насторожено глядя друг на друга, встали по бокам.

– Хорошо встали? Удобно?

– Стоим... – с одинаково напряженной интонацией отозвались оба Исина. -Дальше-то что?

Избор повернул голову.

– Ты от меня справа. Значит, теперь ты будешь Правый. А ты слева. Значит...

– Почему это я – Левый? – недослушав возмутился левый. Спор готов был разгореться с новой силой, но тут Гаврила шепнул что-то на ухо левому и тот, торопясь, выкрикнул:

– Согласен. Я– Левый!

Посматривая друг на друга с высокомерием, словно не считали себя равными друг другу, они разошлись по краям поляны.

– Что ты ему сказал? – поинтересовался Гаврила, отрываясь от пересчитывания кошельков. -Я уж думал, что все по новому кругу пойдет.

– Сказал, что Правая рука хоть и сильнее, зато Левая ближе к сердцу.

Он похлопал себя по груди.

– Ладно. Давайте двигаться. А то нам теперь двух хазар кормить, а они оба прожорливые... Тут на одного еды не напасешься...

Избор вдруг замер, и не слова не говоря, уставился на Исинов. Гаврила посмотрел на него с удивлением, и только тут до него дошло, что произошло на самом деле на этой поляне. Он уселся, где стоял и, потянув за куртку, усадил рядом Избора.

Оба поняли, что думают об одном и том же.

Они сидели и улыбались. Наступил тот сладостный момент, когда удача уже ухвачена за хвост. Она еще трепыхается, но всем уже, и в том числе и ей тоже, ясно, что как не трепыхайся, а ушло время. Не вырваться, не выскользнуть, не сбежать, а только сдаться на милость победителей. На их милость. Они могли просто посидеть никуда не торопясь, с удовольствием поглядывая то друг на друга, то на ошалевших Исинов и насладиться моментом. А могли говорить, кругами похаживая вокруг самого главного и даже посокрушаться притворно своей глупости и недалекости...

– А ведь с этими с обоими чуть мысль не пропустили. Ведь ушли бы.

– Да нет. Вспомнили бы. Только когда? Да и еще возвращаться пришлось бы...