Текст книги "XX век. Исповеди"

Автор книги: Владимир Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

– Но атомные станции сейчас живут на «голодном пайке» -нет топлива!

– К нам это не относится, хотя мы частенько берем топливо в долг у концерна "ТВЭЛ"… Кольская АЭС – это своеобразный испытательный и исследовательский полигон для ученых, которые занимаются топливом, а потому "ТВЭЛ" практически всегда идет нам навстречу…

Нам еще предстоит встреча с президентом АО «ТВЭЛ», который находится неподалеку от Полярных Зорь. У Виталия Федоровича Коновалова отпуск и, как обычно, он решил провести часть его на Кольском полуострове. Он приехал в гости к пограничникам в Алакуртти, там ловит рыбу и охотится за грибами, которых в этом году великое множество… Утром Юрий Васильевич Коломцев, который тоже пока в отпуске, собирается к Коновалову, ну а я поеду чуть позже – грех не воспользоваться возможностью повидаться с Коноваловым и Коломцевым, так сказать, в неофициальной обстановке… Да и порыбачить ох как хочется!

Но пока несколько официальных данных, которые показывают роль и значение Кольской АЭС в мировой системе атомной энергетики.

ЦИФРЫ И ФАКТЫ: "В 30 странах мира в эксплуатации находится 437 ядерных энергоблоков и еще 39 строится.

В США действует 109 энергоблоков, во Франции – 56, Японии – 51, Великобритании – 35, России – 29, Канаде – 21, Германии – 20, на Украине -16…

319

На долю ядерной энергетики в общем ее производстве приходится:

в Литве – 85 процентов,

во Франции – 76,1 процента,

в Бельгии – 55,5 процента,

в Швеции и Болгарии – по 46,5 процента,

в Словакии, Швейцарии, Словении, Корее, Испании, Финляндии, Германии и на Украине более одной трети,

в США – 22,5 процента,

в России – 11,8 процента.

Самые крупные АЭС мира:

Фукусима (Япония) – 10 энергоблоков общей мощностью 9096 МВт,

Брюс (Канада) – 7 энергоблоков – 6372 МВт,

Запорожская АЭС (Украина) – 6 энергоблоков – 6000 МВт,

Гравелин (Франция) – 6 энергоблоков – 5706 МВт,

Палюэль (Франция) – 4 энергоблока – 5528 МВт…

Среди атомных станций России самые крупные АЭС – Балаковская и Курская, мощность каждой из них по 4000 МВт".

Сейчас на 9 атомных станциях России эксплуатируется 29 энергоблоков установленной мощностью 21242 МВт, в том числе 13 энергоблоков с реакторами типа ВВЭР, 15 энергоблоков с уран-графитовыми канальными реакторами и один энергоблок с реактором на быстрых нейтронах (БН-600).

Мне кажется, что все споры о том, нужна ли нам атомная энергетика, давно уже стали бессмысленными – история цивилизации уже ответила на этот вопрос. Но почему же они идут? Мне кажется, от незнания, просто легче жить не задумываясь…

А наш разговор с Коломцевым продолжается. Я спрашиваю его:

– Топливо дорогое?

– Очень! Одна загрузка стоит сегодня 70 миллиардов… Мы должны выработать девять миллиардов киловатт-часов электроэнергии, топливная программа под нее – 200 миллиардов рублей. Казалось бы, всего десять процентов – немного, но дело в том. что мы их"живыми деньгами" не получаем, а потому рассчитаться за топливо и не можем. А далее уже "срабатывает" порочная цепочка неплатежей.

-А в чем ее особенность, по-вашему?

– Это конфликт между собственниками и государством. Мы производим энергию, а продают ее частники – получить от них деньги, как известно, можно только силой.

– Но мы говорим о «цивилизованном рынке» ?

- По-моему, это такая же утопическая мечта, как и «общество справедливости».

– Оставим эту тему – она только портит настроение… Вернемся к технологии. Мне кажется, очень важно услышать от вас, как именно работает атомная станция, причем эффективно…Итак, топливо постепенно выгорает, его «производительность» падает – на каком этапе вы понимаете, что его нужно выгружать и заменять новым?

– Это физика и физики. Их у нас много, и по-прежнему они остаются у нас главными специалистами, хотя подчас и распространяется мнение, что физикам теперь нечего делать на АЭС, мол, все там известно…Это ошибочное представление, и каждый день работы станции доказывает это. К примеру, то же топливо. Мы перезагружаем обычно треть активной зоны. Выработанное топливо отправляется в бассейн выдержки – он находится рядом с реактором. Три года топливо держим под водой в этой специальной емкости. За это время остаточное энерговыделение падает, и мы отправляем топливо на "Маяк". Опасна ли такая операция? В принципе, безусловно – ведь используются подъемные краны, разные механизмы и машины, а следовательно, в любой момент они могут выйти из строя. Да, мы применяем резервирование, используем новую технику – к примеру, новые краны уже с двойными приводами – и так далее, но, тем не менее, требуется аккуратность и надежность работы людей. Это и есть "культура безопасности".

– А все-таки сбои были?

– Случалось… Роняли не контейнеры, не сборки, но сходы кассет с инструментом случались, падали и кассеты…

– Это авария?

– Да, но не ядерная, так как в той же воде все происходило, а там они безопасные…

– Что же тогда самое опасное на атомной станции? «Зеленые» считают, что как раз топливо – поэтому они протестуют, когда от вас спецпоезда идут на «Маяк», но вы считаете, что опасность в другом, не так ли?

– Разгон реактора. Как это было в Чернобыле…Это на канальных реакторах. Неуправляемый процесс там приводит к катастрофе.

– Но у вас другие реакторы…

– У нас, наверное, то же самое. Однако наш реактор "разогнать" очень сложно, так как у нас "внутренняя безопасность" реактора намного выше – чем больше мощность, тем он быстрее "глохнет". Но, тем не менее, "доводить" реактор до того момента, когда сработают предохранительные клапаны и системы защиты, не следует – это опасно! Опасна также потеря плотности первого контура…

– Что вы имеете в виду?

– Разрыв трубопровода. И тут самое ответственное – металл! Обязательно следует знать, в каком он состоянии – нужна гарантия, что нет ни трещин, ни разрывов… Нужна четкая работа системы безопасности первого контура…

– Но ведь именно у вас были обнаружены трещины в нем? Как это произошло?

– Во время планового осмотра оператор Виктор Новоселов увидел "туман", который образовался вокруг микроскопической трещины…Вот что значит "человеческий фактор" – именно внимательность и дотошность одного человека смогли предотвратить большие неприятности…

– Так серьезно?

– Конечно. Сразу же началась большая "эпопея" – досконально были исследованы все стыки и трубопроводы… Дело в том, "просвечивали" стыки в то время, когда ставили задвижки, а это было в 71-м и 72-м годах. Но тогда техника была иная, а теперь средства контроля стали более мощными – появились новые источники, более чувствительная пленка. И мы начали все обследовать заново, и естественно, начали выявляться дефекты, которые раньше мы просто не могли обнаруживать… Так началась "эпопея задвижек" – они были обследованы на всех станциях.

– Это делается в обязательном порядке?

– Конечно. И теперь не только в России или на Украине, но и во всем мире. Если на какой-то станции обнаруживается дефект, то об этом становится известно на всех атомных станциях планеты. По любому инциденту информация распространяется в обязательном порядке. Потом идут аналитические записки, пояснения. Это делается для того, чтобы директор любой АЭС мог принять необходимые меры безопасности.

– Это характерно только для мировой атомной энергетики?

- В таком объеме – да. Однако теперь и в авиации, и в других областях, где риск велик, обмен информацией налаживается… Но у нас такой порядок действует после Чернобыля неукоснительно.

– Вы обнаружили дефект – «шнуры» в металле, который и порождал микротрещины, как вы действуете? Что происходит на станции, в атомной энергетике в целом?

– Реакторы немедленно останавливаются…

– Неужели все?

– Такого типа – да. И в Воронеже, и в Козлодуе, и в Финляндии… И везде начали искать подобные дефекты.

– Нашли?

– Нет. "Шнуры" были только у нас.

– Кто-то допустил ошибку?

– Да, это был вполне конкретный человек. Чтобы быстрее заполнить ванночку, он туда клал кусок металла – жгут. Обнаружить сразу ничего нельзя было, нарушение технологии выявлялось гораздо позже, уже во время эксплуатации – монолитного металла не получалось, и на границе со жгутом и возникали трещины…

– Виновник был найден быстро?

- Конечно. Одна из версий – вредительство, диверсия, и КГБ отработал ее в полном объеме… Кстати, человек не представлял, какой ущерб он нанес государству.

-А чем объяснял случившееся?

- Повышением производительности труда. Кстати, это был Герой Социалистического труда… На любом оборудовании у нас всегда можно найти, какой сварщик и когда делал тот или иной шов.

– Ситуация обсуждалась на самом высоком уровне?

- Да. Было даже специальное заседание правительства, ведь остановились все блоки – ущерб для экономики огромный.

– И всего один человек?

– Теперь это невозможно, так как системы контроля стали более глубокими и разнообразными. Но тогда такое случилось.

– Его судили?

– Прокуратура Союза возбудила уголовное дело, но оно было прекращено, так как тот Герой Соцтруда покончил жизнь самоубийством, он повесился…

– Да… Такова ответственность в вашей отрасли?

– Персональная ответственность очень высока. И взаимный контроль тоже. Тот, кто идет на оперативную работу, проходит тщательный контроль. Он должен подтвердить свой интеллект, знания, иметь устойчивую психику и одновременно уметь идти на разумный риск, – очень много факторов учитывается при допуске человека на пульт управления реактором. Чтобы попасть на блочный щит управления, нужно пройти по всем нижним ступеням, где человека тщательно проверяют. Это обычно три-пять лет…Человек "высвечивается" полностью. Кстати, есть люди, которые пытаются, но никогда не проходят сквозь это "сито". Кто "сдается" сам – ведь требуется больше работать над собой, больше знать и уметь, но большинство не выдерживает столь трудных испытаний…

– Это ведь элита атомной энергетики?

– Безусловно. И попасть в нее нелегко.

– А что на ваш взгляд наиболее сложное в этом тестировании?

– Мы пользуемся готовыми пакетами тестов. Их разрабатывают и психологи тоже.

– Вы их проходили?

– Дважды. Но не здесь, а в Обнинске. Там "проверяют" директоров АЭС.

– Без их заключения нельзя стать и оставаться директором?

– Конечно. Министр выдает нам лицензию на право управления предприятием только после результатов тестирования. Это двухнедельный процесс: и обучение, и сдача экзаменов, и тестирование.

– И часто это бывает ?

- Раз в пять лет мы получаем лицензию… К такой проверке я отношусь спокойно, однако многие из оперативных работников неохотно идут на такие проверки, интересуются, куда идут полученные данные, кто может познакомиться с этими данными и так далее.

– Интересно: а кто именно?

– Только психологи и главный инженер о своем персонале. Ну а данные на директоров, вероятно, идут только высшему руководству министерства и концерна.

– Страшновато бывает?

– Нет, даже привычно. Первый раз я "тестировался", когда закончил МИФИ. Это был специальный факультет резерва руководства атомных станций – так он назывался. И учились там те, у кого было высшее образование и кто работал на АЭС. Раньше была анкета, в ней порядка тысячи вопросов, и на каждый нужно ответить. Сейчас попроще: сидишь за компьютером и отвечаешь "да" или "нет". Впрочем, сейчас не "тестирование", а "лицензирование"…

– В прошлый мой приезд на Кольскую атомную – а уже почти три года прошло! – у вас был другой директор. Он прошел такое испытание?

– Нет, его еще не было… Ну а директором он стал весьма своеобразно… Впрочем, в этом марафоне и мне довелось участвовать…

Юрий Васильевич Коломцев не стал подробно рассказывать о том времени, видно, не очень приятно ему вспоминать о тех "состязаниях", что были устроены на Кольской АЭС. А назывались они "выборы директора АЭС" – сам по себе случай уникальный в атомной энергетики.

Попробуем восстановить некоторые события того времени: просто они поучительны, да и в определенной степени отражают нашу наивность и неспособность быть по-хорошему консервативными. Мода на "выборы" докатилась и до АЭС, и все страсти вокруг этого "достижения перестройки" выплеснулись на страницы многотиражки "Энергия", которая издается на атомной станции.

Газета сообщала 14 сентября 1988 года:

"Завершился первый этап организации выборов директора Кольской АЭС. На состоявшемся 7 сентября заседании конкурсной комиссии были заслушаны заявления и характеристики кандидатов на участие в выборах руководителя станциии проведены собеседования с кандидатами – Ю.В. Коломцевым, главным инженером АЭС, В.А. Шмидтом, заместителем главного инженера по ремонту…"

В том же номере сторонники кандидатов доказывают, что их протеже лучший. В частности, о Коломцеве, сказано:

"Говорят, что Ю.В. Коломцев бывает резковат и чересчур требовательным, но я знаю его почти 30 лет и думаю, что неудобен он лишь для тех людей, кому свое личное важнее всего, кого прежде всего волнует свое положение, свой «карман» и собственное благополучие. И если работнику, которого уличили в бездеятельности и безответственности, в попытке свалить собственную вину на другого, высказано замечание, пусть даже в резкой форме, то это только для пользы дела…Е. Гончаров, электрослесарь"

Юрий Васильевич проиграл выборы.

Из "Энергии" за 19 октября:

"Кто будет директором Кольской АЭС? Этот вопрос на протяжении месячной предвыборной кампании был главным для всего коллектива станции. 10 октября на конференции трудового коллектива, которая и должна была решить, кому возглавить коллектив, делегаты высказались за всеобщие, прямые выборы. А уже через два дня люди шли на избирательный участок во дворец культуры « Современник», чтобы лично принять участие в выборах директора…

В 22.00 были вскрыты урны для голосования, и счетная комиссия под председательством В.Т. Исакова приступила к работе. Из 2746 бюллетеней испорченных оказалось 16, недействительных тоже 16. Остальные голоса распределились так: за Ю.В. Коломцева – 307, за В.А. Шмидта – 2407. Коллектив высказал свое мнение, кому быть директором Кольской АЭС".

Новый директор тут же дал интервью. В частности, он сказал:

"Я предполагал, что могу победить, но в таком случае думал, что мое преимущество будет незначительным. По-моему, голоса должны были распределиться где-то поровну. Полученные результаты оказались для меня полной неожиданностью… С Коломцевым у нас здоровые деловые отношения. Во время предвыборной кампании никто из нас не сказал ни одного плохого слова в адрес друг друга. А моя победа на выборах у Юрия Васильевича не вызвала никаких отрицательных эмоций. Думаю, что если бы победил он, я бы тоже отнесся к этому спокойно".

Примем на веру слова Шмидта, хотя верится в них с трудом. .. У меня нет сомнений, что Коломцев был обижен той несправедливостью, что так явно проявилась во время выборов. Неужели люди так слепы? Впрочем, психология толпы всегда непонятна, и любые выборы, в том числе даже президентские, тому свидетельство… В общем, Коломцев проиграл. Я встречался с ним в те времена – он был спокоен, собран, деловит, и не показывал своей обиды.

А ураган приближался к Кольской АЭС. И одно из испытаний избранный директор Кольской АЭС Владимир Андреевич Шмидт не выдержал. Но к этому эпизоду истории станции мы вернемся чуть позже. А пока продолжим разговор с Юрием Васильевичем Коломцевым, вспомнив о тех бурных днях. Я не удержался и спросил его:

«Значит, вы были в» лидерах демократии?"

– Выбирали даже мастеров! Всех меняли – от мастеров до директора, и ни о каком-то там тестировании и речи не было!

Горбачев сказал "давай", и народ ринулся "менять начальство". Это была вакханалия…Призыв был: "выбирайте достойных!", а о квалификации как-то подзабыли. А потому выбирали "удобных" – угодных людей… К счастью, это не коснулось оперативного персонала…

– Обидно было?

- Я как-то «собрался» – фазу же кандидатскую диссертацию защитил. Так что проигрыш был мне полезен… Сейчас, вспоминая прошлое, думаю о том, что была попытка демократизировать общество, но сами выборы были слишком далеки от демократии…

– Разве руководителей можно избирать?

– Президентов – да, но не директоров предприятий. Их выборы – это подрыв устоев системы управления. Выборный руководитель не может полноценно управлять предприятием -это уже ясно.

– А из тех «выбранных» кто-то сейчас остался на своем посту?

– По-моему, очень мало… -Народ "протрезвел?

– Нет, обстановка несколько изменилась. Все равно ведь надо работать, вне зависимости от того, выбран ты или нет. Результат важен…

– А что для вас сейчас «результат» ? Раньше, насколько я помню, производительность и эффективность труда, а сегодня?

– Безопасная выработка электроэнергии с использованием ядерного цикла…

– А если не как на экзамене?

– Первое и главное: безопасность! И надежность…

Лирическое отступление о бруснике.Холодную водочку лучше всего сразу закусить брусникой. Осенью эта ягода стоит в лохани на столе в каждом доме – бери деревянную ложку и черпай ее. Во рту брусника тает с кислинкой, что оттеняет вкус хорошей водки. Хоть и говорят, что водка бывает только «хорошей или очень хорошей», все же я советовал бы брать «Звезду Севера» или «Белый медведь», они сделаны на чистой воде, и это отличает их в лучшую сторону от других.

Ах. да, о бруснике… Через несколько дней, уже за Аллакурти мы поехали на рыбалку. Места там глухие, посторонних нет, это царство пограничников. Уже рассветало, когда мы выбрались на таежную дорогу. И тут же подняли семь глухарей. Проехали еще километр, и вновь серые "вертолеты" взмыли вверх, рванулись в кустарники и моментально исчезли за гребнем сопки. Мы выскочили из машины, попытались найти беглецов, то те уже близко не подпускали никого – где-то в глубине тайги было лишь слышно, как они улетали…

За пять километров пути мы подняли четыре выводка глухарей, и для нормального человека, привыкшего лишь читать об этих, громадных птицах, это было удивительно. А потом я узнал у бывалых охотников, что глухари по утрам выбираются на дороги, чтобы набить свои зобы мелкими камешками. После этого они перелетают на брусничные поля, и там лакомятся осенней ягодой.

Не знаю, правда ли это, но вскоре я увидел на брусничном поле темные полосы – это "прошли", оказывается, по нему таежные хозяева.

Осень на Кольском, если выдается хорошая погода, это праздник ярких красок, обилие грибов и красные брусничные поля. Мне иногда даже не верится, что эту красоту я видел собственными глазами…

На рыбалке мы были вместе с Юрием Васильевичем, но это будет позже, а пока наш разговор, начатый сразу же по приезде в Полярные Зори, продолжался.

– Сегодня мы проезжали на машине Мончегорск, и я был потрясен той пустыней, которая открылась перед глазами: мертвая земля, желто-грязные озера, вместо тайги – камни и песок…

– Это медно-никелевый комбинат. Он уничтожил всю природу вокруг.

– И вы обеспечиваете его энергией?

– Как и другие предприятия Кольского полуострова и Карелии. Мы даем половину всей электроэнергии. К счастью для этих мест, потому что будь тут угольная станция, то "пустыня" распространилась бы на треть полуострова. Если бы вместо АЭС была здесь в Полярных Зорях угольная станция, то в год она сжигала бы четыре с половиной миллионов тонн угля. Потребовалось бы непрерывное движение поездов… Кислорода сожгли бы восемь миллионов тонн… Зольность там 30 процентов…Сера, азот, кислотные дожди… В общем, считайте сами! Кстати, и радиоактивный фон был бы намного выше, чем при АЭС, потому что в угле содержится уран…

– Почему все-таки было решено строить АЭС? Других вариантов не было?

– Рассматривались разные варианты. Дело в том, что у нас поблизости нет органического топлива. Ближайшее газовое месторождение – в двух тысячах километров отсюда. Нефти нет, угля тоже нет. Каменный уголь для тепловой станции в Апатитах везут из Печоры. Естественно, в этой ситуации цена транспортировки топлива была выше, чем стоимость самого топлива. Атомная станция оказалась намного эффективней.

– Четверть века эксплуатации АЭС это подтвердили?

– Безусловно.

– Теперь «сражаться» за Кольскую атомную-2 было легче?

- Конечно. Я сам занимался этой новой станцией, принимал участие в выборе площадки, согласовывал документацию на всех уровнях, обосновывал экономическую целесообразность.

– И что было самым тяжелым?

- Пожалуй, природоохранные мероприятия. Рыбники и водники – вот главные люди, которым нужно было доказывать «чистоту» АЭС. Причем было несколько этапов. Сначала до 86-го года, до Чернобыля. А потом вновь, уже на более глубоком уровне. Это было трудно… Приходилось бороться как с местными «зелеными», так и импортными. Особенно трудно было дискутировать с политическими выскочками, которые мостили себе дорогу наверх, пороча и отвергая атомную энергетику. Но эта «экологическая волна» поутихла, потому что АЭС обеспечивает рабочими местами тысячи и тысячи людей на Кольском полуострове, без нее надо сокращать промышленность вдвое. Благодаря АЭС энергии в Мурманской области избыток, и мы поставляем его в Карелию и другие районы. Ну а «зеленые» переключились на атомный флот и ударные подводные лодки… Экономика – вещь реальная, и люди это прекрасно понимают. Поэтому население Кольского полуострова «за» строительство Кольской АЭС-2.

– Чувствую, что вам очень нравится здесь. Чем именно?

– Люди здесь особенные.

– Они везде такие…

- Нет, наши отличаются… Народ более широкой души, более честный.

– Как в Австралии, куда Англия ссылала своих каторжников?

– Сравнение допустимо, потому что на Кольском всегда были заключенные и переселенцы. Когда здесь было много лагерей, то там сидели порядочные люди. И некоторые из них остались. Это были купцы, нэпманы, крепкие крестьяне, предприимчивые люди…И что бы там ни было, но Север воспитывает! Суровый мир требует единения, взаимовыручки, доброты…

– Здесь тяжелее жить?

- Физически тяжелее… Климат все-таки чувствуется… Поэтому в отпуск обязательно на юг, чтобы реабилитироваться… Хотя я много лет никуда не уезжал – великолепно отдыхал здесь. Это рыбалка и охота.

– Что влияет?

– Магнитные бури, полярная ночь… Кислород и витамины усваиваются организмом за счет витамина "Д", который есть в рыбьем жире и который регенерируется в организме под воздействием ультрафиолета, то есть солнца. И хроническая нехватка солнечных лучей делает организм слабо восприимчивым и к витаминам, и к кислороду. Да, у нас есть и специальные бассейны, и ультрафиолетовые установки, и профилактории, но "таблетками солнце не заменишь"…

– Все-таки условия жизни не создают «особый характер» ?

- А как объяснить, что человек приезжает сюда на три года, но остается на всю жизнь! И это не единичные случаи… Возвращаются отсюда немногие.

– Полярная ночь действует и физически, и психологически?

– У некоторых – бессонница, у других – постоянная сонливость… По-разному переносят ее люди.

– Не уезжают от вас, возможно, из-за зарплаты?

– Конечно, она у нас больше – это компенсация за климатические условия. Но главное – в особом отношении к Северу…

– А самому никогда не хотелось уехать?

– Я со страхом думаю об этом. Не знаю, смогу ли где-то жить и работать…

– Ну и рыбалка иная… Кстати, где здесь лучше клюет?

– Нужно обязательно уехать на другой берег озера, потому что на этом берегу ловят рыбу чудаки с того берега!.. Поэтому мы едем в сторону Мончегорска, а мончегорцы – сюда… И второй принцип: надо уехать как можно дальше, потому что там рыба крупнее и клюет она лучше! Вот и ездим – день в одну сторону, день – в другую…

– Рыбалка и охота – страсть всеобщая?

– Если добавить к ним ягоды и грибы, то равнодушных не найдете!

– А рядом с АЭС рыба есть?

- Сам не проверял… Представьте, директор АЭС и у станции со спиннингом!… А люди ловят… Но рядом со станцией неинтересно, нужно в глушь забраться… Да и грязно здесь!

– Радиоактивность?

– Нет, мы ничего не сбрасываем. Вода наша – питьевого качества. "Грязь" из-за Оленегорского горно-обогатительного комбината, из-за Мончегорского комбината… Это стоки медно-никелевые, там есть кобальт, ванадий, цезий. Далее – "хвосты" объединения "Апатиты". Ими завалены озера, и в первую очередь – Имандра… Экологи признали официально, что наша АЭС самая "чистая", что мы наносим наименьший вред природной среде… И этим мы гордимся!

-А гидростанции?

– Очень вредны изменения уровня воды, особенно зимние… Рыба отметала осенью икру, а зимой берег оголился. Это реальный вред рыбному хозяйству. Когда-то Имандра была самым крупным нерестилищем семги во всем мире. Поставили одну гидростанцию, и рыба исчезла. Первая гидростанция "Ни-ва-2" была построена, по-моему, в 34-м году, и семги не стало… Лососи привязаны к месту своего рождения биологически, и они стараются вернуться туда. Да у них и особое чутье к составу воды… Горбушу завезли к нам с Дальнего Востока, и она моментально прижилась – "лазает" по всем речкам, очень быстро адаптировалась. Но семга – нет…

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ АЭС : "В губе Молочной, в вершину которой сбрасываются тепловые воды АЭС, замечены незначительные изменения в составе бентической фауны. По мере удаления от устья канала в составе донных организмовуменьшается доля олигохет и господство в зообентосе приобретают личинки ортокладин, обычно для холодных озер края. Следовательно, влияние на зообентос теплых стоков прекращается достаточно быстро – в средней части губы и на выходе из нее.

В устье водоотводящего канала расположено рыбоводное хозяйство для производства форели. В 1988 г. хозяйство вырастило 104 тонны готовой продукции… Сейчас вновь специалисты пытаются восстановить эту «форелевую ферму».

– Понятно, что дискуссия была очень острой – особенно после решения о строительстве Колъской-2. «Зеленые» протестовали?

– Они отстаивали свои интересы, а мы находили технические решения, чтобы учесть их… Конечно, лично я считаю, что лучше было бы построить Кольскую АЭС-2 на берегу Белого моря – там система охлаждения лучше… Но стереотипы все-таки сработали: строишь новую станцию – строишь новый город, а отрыв от Полярных Зорь на 50 километров – великоват… Нужны новые коммуникации, а тут все есть – и база, и люди… Да и преемственность тоже: одна станция сменяет другую. Логика в таком решении есть.

– А почему скандинавы выступают против вас?

- С Норвегией все ясно – там нет ни одной даже тепловой станции, не говоря уже об атомной! У них есть два исследовательских реактора, там занимаются в основном физикой металлов и химией. И они принципиальные противники тепловых и атомных электростанций. Им их гидростанций вполне хватает, так как территория довольно большая, а живет на ней всего четыре миллиона. Горная страна, горные реки, хорошие перепады, – что еще надо для получения энергии! Швеция эксплуатирует 12 энергоблоков. Да, там было принято решение о прекращении строительства АЭС, но специалисты теперь уже убеждены, что то решение было поспешным – убежден, в Швеции атомная энергетика будет развиваться… Финляндия после Чернобыля закрыла программу АЭС, но у них есть хороший проект «миллионника», и они его будут рассматривать… Так что во всех скандинавских странах идет дискуссия вокруг будущего атомной энергетики, и мы – хотим этого или не хотим! – принимаем в ней участие, чаще всего – заочно… Но, тем не менее, принимаем у себя на станции практически всех желающих из этих стран.

– Но, тем не менее, Кольская-2 не строится?

- Политически все вопросы у нас решены, и частично технические… Там будут новые реакторы -"640-е". Это красивый реактор, но не дешевый. Дело в том, что по цене «640-й» приближается к «миллионнику», но удорожание идет из-за резкого повышения безопасности. Так что оно, на мой взгляд, оправдано.

– «Головной» блок, появится ведь в Сосновом Бору?

- Да, там мощный институт. Он был создан по инициативе академика Анатолия Петровича Александрова… Реактор нужен как демонстрационный, одновременно он будет и исследовательским. У института огромный опыт – он создавал реакторы для боевых подводных лодок и кораблей, а теперь он полностью переходит на гражданскую продукцию…

– Я встречался с директором…

– Он очень интересный человек, а главное – увлечен своим делом!.. Хорошо, что появляется в нашей области конкуренция. Плохо, когда кругом монополисты – исследовательский институт один, конструкторский – тоже… Нужна конкуренция, и тогда появятся новые идеи. "640-й" – это новое поколение реакторов…

Стоп! Мне кажется, что имеет смысл прервать нашу беседу и перенестись в Сосновый Бор. Репортаж оттуда я начал бы так: "Времена нынче странные. Мы хвалимся тем, чего у нас нет. И в «области балета» и в космосе мы уже давно не «впереди планеты всей», но бахвалиться продолжаем. А реальными достижениями не гордимся. Ждем, когда придет отзыв из-за океана. А если не придет! Это вполне реально, если речь идет о Научно-исследовательском технологическом институте (НИТИ), что находится в городе Сосновый Бор и который возглавляет Вячеслав Андреевич Василенко. Нет, не похвалит его Запад и по очень простой причине – зачем нужно поддерживать конкурентов, лучше о них молчать

А после такой преамбулы нужно уже начинать доказывать, что НИТИ является крупнейшим ядерно-техническим центром, равным тому же Кадарашу во Франции или Айдахской национальной технической лаборатории в США. Так уж случилось, но мне пришлось побывать во всех трех центрах, а потому могу свидетельствовать – НИТИ не уступает им… Впрочем, более авторитетно об этом может судить сам Василенко – ему как директору положено знать состояние дел не только в своем «хозяйстве», но и у конкурентов.

- Сравнивать не нужно, – сказал Василенко, – гораздо важнее понимать, что в комплексных центрах ядерной безопасности должны создаваться АЭС нового поколения.

– Такие, которые вы предлагаете для Кольской АЭС-2?

– Да.

– Тогда начнем от «печки». Вы сугубо закрытое научное учреждение. О Ленинградской АЭС, что находится рядом, известно широко, а вы надежно скрывались в ее «тени», не так ли?

- Секретный институт, секретные работы… Страна гордилась, что у нас появляются мощные и надежные ядерные энергетические установки для кораблей, ледоколов и подводных лодок. Но мало кто знал, что в СССР был создан полнопрофильный научно-технический центр, способный проводить комплексные исследования по всему технологическому циклу создания ЯЭУ. Уже в 1962 году в Сосновом Бору появился наш институт как стендовая база Минсредмаша. Здесь велись комплексные испытания новых ЯЭУ атомного флота. Для этого в институте были созданы наземные стенды-прототипы.

– Филиал Института атомной энергии имени Курчатова?

- Так сложилось исторически… Тем более, что академик Анатолий Петрович Александров был не только директором Курчатовского института, но и научным руководителем, и главным конструктором энергетических установок для атомного флота. Однако вскоре наш институт вышел из-под «опеки» – он сильно разросся, здесь появилась мощная расчетно-экспериментальная база. В общем, мы начали самостоятельно создавать комплексные расчетные модели, описывать поведение ядерных энергетических установок во всех эксплуатационных и аварийных режимах. Год от года институт накапливал опыт, обрастал кадрами, совершенствовал материальную базу, и сегодня уже можно смело говорить о том, что по комплексности исследований, по своей структуре он не уступает самым знаменитым центрам ядерных исследований.