Текст книги "Дальние миры"
Автор книги: Владимир Симин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6. Бегство
– Ой, лихо! – уже знакомый старик заходил в дом, отряхивая меховую обувь от снега и пропуская вперед раскрасневшуюся Малушу, которая оглянулась, пытаясь отыскать меня.
Никто не удивился волкам, лежащим в человеческом доме. Лешак что-то вполголоса сказал хищникам, и они нехотя поднялись, но отходить далеко не стали. Жёлтые глаза с черными зрачками внимательно следили за всем, что делает деревенский лекарь. Наблюдала и я, свесив голову с печки.
– Ну, девонька, натерпелась страсти?
– Ага, – на высоте чувствуешь себя гораздо увереннее, – особенно с волками под боком!
Резко вскинув голову, Малуша окинула меня внимательным и злым взглядом:
– Бросила Волче! Толковала тебе – прижимай! Вся кровушка истекла!
– Не голоси! – сурово оборвал девушку Лешак. – Печку растопила бы, кулёма! Чего гостюшке пеняешь?
Печку растопили, немного подогрели воду. Под неусыпными взглядами волков принялись раздевать Волче и обмывать его рану. Лешак вынул из котомки большую кривую иглу и моточек суровых ниток, которые намазал чем-то, похожим на воск, пропустив сквозь сжатую в кулак ладонь.
Однажды мы с Михой отправились через сосновую посадку к речке на велике, а оказались в поселковой больнице. Братишка не заметил камень, и мы долго летели над зелёной травой, пока не приземлились – я на кочку, а Мишка головой на обломанную сосновую ветку. Острый сук распорол подбородок. Тогда я в первый раз увидела, как зашивают человеческую плоть – фельдшер был один и попросил посильной помощи.
Сейчас всё было страшнее и серьёзнее, но понять еле слышные переговоры Лешака и Малушы было трудно, хотя сильно хотелось оценить шансы раненного на выживание.
– Ну, кукушка, собирайся да одевайся! Со мной поедете! Мстислав Годинович возвернётся и со всех спросит за обиду. Собирайся, собирайся!
– А можно волков выгнать?
– Не уйдут, – почти весело ответила Малуша, – они своих не покинут!
Пришлось собирать волю в кулак и спускаться вниз. Звери разом вскинули головы, едва я сделала шаг в сторону Волче.
– Не тронут, собирайся, – успокаивающе проговорил Лешак, в очередной раз протягивая сквозь человеческую кожу окровавленные иглу и нитку, – прибью, коли кинутся.
– Ну да, прибьёте, точно! Успокоили, ага!
Неожиданно Малуша схватила меня за руку повыше запястья:
– Загрызу, очи ему не засти, чернявая, пришлые у нас не заживаются, и тебе не заживётся.
– Как бы я тебе не загрызла, ку-лё-ма! – повторила я обидное слово, но в глазах грозной собеседницы плескалось такое отчаяние, что мне стало ее немного жаль: кто знает, как сама бы вела себя, будь мой бойфренд ранен?
Бестолковы и суетливые мои сборы были прерваны волчьим воем, донёсшимся со двора. Малуша подскочила, а хищники, что охраняли Волче, оскалились и, дыбя холки, зарычали.
– Скорее, дядька Лешак, в дорогу пора! – девушка окинула меня раздражённым взглядом.
Втроём мы кое-как донесли Волче до саней, где Малуша укутала его, словно ребёнка, оставив видным лишь нос.
– Сторожи, девонька, да заметай! – Лешак кивнул подруге охотника, присвистнул, и лошадь тронулась с места, совершенно не реагируя на трёх волков, увязавшихся следом.
Мы въехали в тёмный непроглядный лес, но теперь он не пугал, а сулил надёжное укрытие от преследователей.
– Глянулась ты ему, недоброе то дело.
– Кому?
– Мстиславу. Много девок в округе попортил, всласть напробовался. А ты поперёк его воли пошла, вот и захотелось ему тебя о коленку сломить.
– Как бы я ему кое-чего не сломала Ромео перезревший!
Лошадь резво бежала по едва заметной утоптанной дороге, рядом со мной постанывал Волче.
– Дяденька Лешак, как бы мне домой попасть, а? У вас хорошо, разумеется, но у меня явная передозировка кислородом и аутентичностью.
– Гогочешь гусынею, не разумею, – Лешак высоко занёс над головой кнут и щёлкнул им прямо над спиной лошади, та заметно прибавила ходу. За санями, сосредоточенно глядя перед собой и не сбавляя темпа, неслись три волка. А потом, за каким-то из особенно крутых поворотов, из-за елей выскочила белёсая волчица, Она смотрела прямо на меня, и зрела уверенность, что не зверь это, а Малуша, неизвестно каким образом превратившаяся в лесную хищницу...
Вот в такие вот времена, когда разум и чувства живут совершенно порознь, я старалась держаться за простые вещи: еду, сон, наведение порядка и собственной красоты. Столько дней в зеркало не смотрела, как там лицо, волосы?
Семейные посиделки редко обходились без реплик о моей внешности, которая резко контрастировала с обликом остальных родственников. И только старый фотоальбом железобетонно утверждал, что пошла я в бабушку по маминой линии, которую ни я, ни остальные никогда не видели – умерла рано, не успев порадоваться замужеству дочери. Обе мы были черноволосы и черноглазы, с густыми, словно нарисованными бровями и кожей, что никогда не боялась солнца. Меня, загоревшую, в конце лета принимали то за испанку, то за турчанку, то за цыганку, и это даже немного льстило. А вот отцу пришлось немало выслушать грубых шуток по поводу моего зачатия.
Тётя Таня говаривала, что если бы у меня еще и волосы вились, то звали бы меня ведьмой, как и бабку, ведь по рассказам покойной мамы, которых я в силу возраста не помнила, бабушка обладала даром предвидения и пару раз бросала вслед обидчикам слова проклятий, которые удивительным образом сбывались. В конце концов дошло до того, что ретивые старушки как-то раз не пустили её в церковь, и тогда обиженная женщина в сердцах кинула: “Да гори оно всё!”. Через две недели в восстанавливаемый на народные деньги храм попала молния. Сгорели строительные леса, большая часть бруса и досок, оснастка купола. После этого в деревне отвернулись от одинокой женщины с маленькой девочкой, и семье пришлось перебираться в город.
Почему я сейчас вспомнила бабушку? Покрутив головой, отгоняя непрошенные мысли, приподняла повыше голову Волче, громко стонавшего на каждом ухабе. Эх, вот бы мне и вправду волшебную силу – подлечила бы доброго молодца.
– Вот и прибыли! Скидовай покрову, в дом болезного понесем! – довольно резво Лешак соскочил с саней, приказав волкам: – а вы в дозор, чтобы мышь не пробежала!
С большим трудом – весу охотник был немалого – мы занесли раненого в неприметный с виду дом, за порогом которого я невольно раскрыла рот от удивления. Мне нравились оптические иллюзии на картинках, но когда перед тобой неказистое, зарытое по крышу в снег строение, за дверью которого прячутся огромные помещения, то хочется снова выскочить на улицу и ущипнуть себя.
– Оторопела? – улыбнулся старик, – Погоди, не то увидишь!
Обещание слегка пугало, но сейчас нужно было помочь Волче: кровь давно просочилась наружу, измочив одежду и почти не оставляя надежды на то, что крепкий молодой мужчина, выглядевший сейчас бледнее простыни, выживет.
– Подсоби-ка!
– Как? Что делать-то?
– Сама знаешь, а и не знаешь, так вспомнишь, а и не вспомнишь, так само вылезет.
–Что вылезет?
– Ох, девка, не тебе меня пытать, будто не чуешь в себе силы!
– Не чую, дяденька, мне бы так-то поспать бы…
– Ну, поспи, поспи, дочка, – неожиданно быстро согласился Лешак, – вон в закуточке и прикорни.
Лишь голова коснулась лавки, я тут же провалилась в чёрную бездну..
Глава 7. Чёрный ворон
Ощущение странной тяжести и того, что на меня кто-то смотрит, заставило раскрыть глаза. Я едва не закричала от испуга: на груди, слегка нахохлившись, сидел огромный чёрный ворон, который, если бы раскрыл крылья, дотянулся бы от макушки до пяток.
– А ну-ка то! Не замай девку, Золик! – в кожаном фартуке, выпачканном кровью, с закатанными рукавами и всклокоченной шевелюрой Лешак сейчас был похож на сумасшедшего хирурга.
– Птичка, слезь, – ласково попросила я.
Ворон деловито переступил с ноги на ногу, хрипло крикнул, словно тявкнул, и, больно оттолкнувшись от моего тела, перелетел на шест, видимо, специально установленный в странном доме.
– Вишь-ка, какого себе помощничка Волче словил. Выкормыш евонный.
– Здорово! – удивительное дело, чувствовал я себя отдохнувшей и бодрой, но сильно голодной.
Двое из четверых волков лежали перед лавкой, на которой я спала, положив морды на большие лапы, и только по шевелению рыжеватых бровей было понятно, что они не спускают с меня глаз, следя за каждым движением.
– Не боись сторожей, они уж более не тронут. В печку загляни, хлебушек для тебя припасен да киселёк овсяный, не побрезгай, красавица!
С удовольствием я съела всё, что было предложено гостеприимным хозяином, который неспешно смывал кровь с рук и одевался.
– Где Волче?
– Вона! – грязный палец ткнул в угол, где на куче какого-то тряпья мирно спал охотник. – Подымется и краше прежнего будет. Вот ужо Малушке радость-то! – Лешак усмехался, но его цепкий взгляд держал в прицеле моё лицо. – А я погляжу, мил тебе-ка то дружок?
– Чего это? Просто переживаю за человека.
Но старик ничего не ответил, лишь хмыкнул в усы и шикнул на навостривших уши волков.
А я подошла ближе к раненому. Оказалось, что спит он на нескольких перинах, укрытых сверху красивым тканым полотном со странным красно-черным узором. Что-то внутри меня, какое-то незнакомое волнующее чувство, заставило нагнуться и зачем-то поправить широкую повязку, убрать чуть влажные волосы с красивого лба, провести кончиками пальцев по тёмной брови.
– На улицу и носа не кажи, а я скоренько возвернусь…
За Лешаком закрылась дверь, и я осталась в незнакомом доме с раненным, волками и наглым вороном.
– Вот дерьмо! – ругнулась я, обернувшись к зверям. – Я, кстати, невкусная очень, у меня гемоглобин понизился на фоне стресса, и курить начала. Знаю, знаю, что плохо, но иногда помогает.
Ворон моргнул, волки один за другим зевнули, демонстрируя острые зубы. Нужно было как-то налаживать контакт.
– Золик,– чёрный птах переступил с лапы на лапу и повернул голову, рассматривая меня одним глазом, – давай дружить, я тебе хлебушка дам!
В печке еще оставалась лежать завёрнутая в полотенце початая краюха, и я отщипнула приличный кусочек.
– Смотри! Вкусный, тёпленький, м-м-м, а пахнет как!
Ворон низко наклонился, раздул горло так, что перья встали торчком, и широко раскрыл клюв.
– Не сули, зазеваешь, отберёт! – со своего места иронично заметил проснувшийся Волче.
Почему мне кажется, что он постоянно надо мной смеётся?
Тем временем охотник пощелкал языком, и чёрная тень метнулась в угол комнаты, подняв настоящий ветер огромными крыльями. Острые когти впились в обнажённую кожу руки, но мужчина даже не поморщился.
– Дружик мой, скучал?
Ворон что-то проскрипел в ответ, словно и правда отвечал хозяину.
– Девицу не обижай, добрая девица-то, услужливая!
Теперь я уже не сомневалась, что Волче откровенно насмехается.
– Другая бы тебя на себе не попёрла бы, увалень деревенский! Смотри, вся одежда в крови, а рядом, между прочим, голодные волки. Но ты можешь и дальше смеяться, это так по-мужски.
– Поди-ка, – протягивал свободную руку собеседник, – поди скорее!
– Не пойду!
– Эка, невелика горка, да крута! – охотник, держа на весу птицу, поднялся со своего ложа, едва заметно качнувшись при этом, и сделал неуверенный шаг. Постоял, прислушиваясь к ощущениям, что, как видно, не радовали, и снова протянул руку:
– Ну, поди же!
Не заставлять же мучиться раненного человека, пришлось подойти.
Волче подхватил мою ладонь, сжал и провел по упругим блестящим перьям ворона, заставил погладить пушок у основания клюва, почесать горлышко. Золик закатил круглые глазки, прикрыл их кожаными веками и запрокинул голову назад, предлагая не останавливать приятные ласки.
– К рукам привыкший. Малой был – на ладошке спал.
– Ты его в лесу нашёл? – мне понравилось касаться птицы, и я уже сама принялась щекотать Золика, удивляясь его мирному характеру.
– С неба упал – улыбнулся охотник и осторожно сел. – Должно, кукушка кукушонка подложила, вот и вытолкнул он птенчика из гнезда.
– Ух ты! А как ты его выкормил?
– Кисельком да мясцом жёваным, червей выкапывал. Думал, подохнет, а он вона какой стал ладный. – Волче снова пощёлкал языком, и разомлевшая птица доверчиво прижалась головой к заросшему бородой подбородку. – Не гляди, что птаха, иного мужика умнее. Догада!
Открыв ладонь, я предложила Золику кусочек хлеба, и птица аккуратно, опасаясь причинить боль, взяла в клюв угощение и перелетела на шест, где зажала корочку в лапе и принялась теребить.
– Всю руку тебе расцарапал, – я рассматривала красные отметины, а рядом замечала белые старые. – Лешак тебя лечит, а Золик калечит.
– Ладушко моё! – Малуша ворвалась в дом внезапно, как и всегда, впрочем. Прильнула к обнажённой мужской груди, положив на неё ладони, – Истосковалась, извелась вся. Мстислава погоню отвела – в дубраву свернули.
Быстро отвернувшись, я с удивлением почувствовала болезненный укол в сердце, а потом множественные в плечо – Золик сел на него, потершись головой о висок. Мол, не грусти, я рядом! Весил нежданный приятель килограмма два, если не больше. Но внезапно именно эта тяжесть наполнила меня силой.
– Пойдём еще хлебушка стащим, как думаешь? Зачем нам смотреть, как другие целуются, да?
Именно в этот момент, в эту секунду пришло понимание, что нахожусь в своём месте, в своём времени и со своей птицей. Ворон занял пустующую нишу, снабдив меня уверенностью, что вот теперь я целая, теперь я – это я!
* * *
Когда накрывает ощущение, что с тебя сошла старая шкура, кости превратились в желе, а голова опустела напрочь, ты в который уже раз благодаришь человечество за придумывание бани. Я откинулась на спинку дивана и блаженно закрыла глаза. В такие моменты задевать меня опасно, но красавчик Славик этого не знал.
– Говорят, будущую жену нужно ловить возле бани, – пропел в ухо хорошо поставленный баритон.
Мое молчание ошибочно было принято за милостивое разрешение продолжить разговор.
– Смотрю на тебя и понимаю, что правильно говорят: ты невероятно хороша сейчас и, если не обидишься, безумно сексуальна.
Пора было обозначать границы.
– Отойди, ты мне кислород перекрываешь, твой дешевый парфюм даже после бани вызывает тошноту.
– Я не пользуюсь парфюмом в деревне, у тебя что-то с нюхом, – собеседник иронизировал, чем изрядно бесил.
Отработанный приём не сработал. КМС по дзю-до после первого удара не сдаётся? Хорошо, Славик, будет тебе ещё.
– У меня отличный нюх, мальчик, и от тебя воняет, мне противно, отойди!
Новый знакомый нагнулся так, что капли с его мокрых вьющихся волос падали мне на грудь:
– Давай поспорим, что после пары свиданий у тебя от моего запаха будет кружиться голова. И ты забудешь слово "мальчик". Я ставлю ящик шампанского.
– Какая банальна гусарская ставка…
– А что бы ты хотела?
– М-м-м, бизнес прёт? Тогда машину. Новую. С автоматом. Слабо?
Щедрый кавалер примолк, а я улыбнулась.
– Тогда и твоя ставка должна быть не дешевле. Что поставишь, красавица?
– А надо? Я сама по себе уже приз.
– Согласен! – горячее дыхание переместилось с уха на шею. – Ты стоишь любой ставки. Так что, два свидания – и подводим итоги?
– Замётано!
– Вижу, вы нашли общий язык? – раскрасневшийся Михай утирал лицо углом простынки.
Я залюбовалась братом – вся мужская линия Васильевых вызывала у женщин глубокие мечтательные вздохи.
– Миш, ты обещал "семёрку" посмотреть, помнишь?
– Помню, – лицо кузена слегка поморщилось, – но ты же понимаешь, что эту дохлую лошадь уже не поднять?
– Папка расстроится, что я ее угробила. Придётся ему "Рено" отдавать, а без лошади остаться не могу никак.
– У меня есть отличный мастер, он отечественные тачки разбирает-собирает с закрытыми глазами. Завтра загоним ему твою "семёрку"! – Слава подскочил к Мишке и шутливо ударил кулаком в плечо:
– Как думаешь, пойдет Женька за меня замуж?
– А ты предлагал?
– Пока нет, но глупо было бы упускать такую… Шахерезаду.
– Эй, самцы, вы обо мне говорите, а я замуж не собираюсь!
– Это пока, Женечка! – улыбка напористого бизнесмена слегка пугала: белоснежные верхние клыки были чуть длиннее остальных зубов…
* * *
– Какой у тебя красивый клюв, – удивительное умиротворение от простого прикосновения к гладким перьям, – ты даже немного на орла похож. Краса-а-а-вчик.
Птица сидела на плече, но боль от впивающихся в кожу когтей я уже не чувствовала.
– И зачем мне мужики, правда? С таким-то красавцем, с такой хорошей птицей, толстой птицей, умной птицей. Да, Золик? Кто у Жени умница? Кто у Жени красивая птичка?
Да, я разговаривала с вороном, но смотреть, как Малуша обтирает Волче влажной тряпочкой – вставать на ноги охотнику явно не следовало – было невыносимо. Золик часто наклонялся вперёд, рискуя сорваться с плеча, и пытался развернуть к себе моё лицо. Легонько прикусывая клювом щёку, он тянул в свою сторону, и когда я поняла, что таким образом ворон просит внимания, то удивиться не успела – вернулся Лешак.
– Угомону на вас нет! Спали бы..., – негромко проворчал старик, одобрительно посматривающий на ворона. – Глянь-ко, и Золика приворожила!
– Он сам..., – тоже почему-то шепотом ответила я
– Золик да и сам? – Лешак покачал головой. – Невидаль, – подошёл ближе и подхватил ладонь, – Ступай, местечко укажу. А птица-то в помощники тебе, в помощники.
Мы вышли и комнаты и оказались в длинном земляном коридоре, под уклоном ведущем вниз. Это было так неожиданно, что я замерла на месте.
– Не боись, не пропадёшь, ступай без огляду! – и Лешак первым шагнул вперёд, освещая себе дорогу свечой.
Пора было перестать удивляться происходящему, и я отпустила вожжи, раз у ж контролировать ситуацию полностью не получалось.
– Ну, без огляду так без огляду!
Запах сырой земли и полумрак с пляшущими на стенах кривыми тенями навевали невесёлые мысли о живых мертвецах, вампирах и всей той нечисти, что давно не пугала с экранов кинотеатров и телевизора. Ворон сидел спокойно, только рефлекторно вскидывал крылья для равновесия, если я спотыкалась.
– Битый небитого везёт, да, Золик? Хорошо устроился! – становилось всё страшнее. Кто этот старик? Зачем он ведёт меня под землю, с какой такой целью?
Ни одного поворота, ни одной развилки, наверное, прямая дорога в ад для героев греческих мифов выглядела точно так.
– Дядька Лешак, долго еще?
В ответ впереди идущий человек что-то пробурчал, но слов я не разобрала. Мы уже шли минут пять, как вдруг дорога закончилась – впереди высились широкие, довольно низкие двойные двери, укрепленные несколькими железными полосами и засовами, на которых не было замков. Ну, точно – это ад!
Лешак потянул одну створку на себя и крепкий травяной запах ударил в нос:
– Принимай, хозяйка!
– Раненько поднялись, гостюшки, света белого не дождались! – голос однозначно принадлежал молодой женщине.
Я шагнула вперёд и застыла от изумления.
Глава 8. Марья
Арочные своды поддерживали довольно низкий потолок подземелья, посередине которого располагался огромный котёл, установленный на кованную подставку, закопченную до угольной черноты. Неодолимая сила мешала мне взглянуть на женщину, медленно помешивающую кипящее варево. Пар уплывал влево – струился призрачной речкой в небольшой отверстие, зияющее в стене каменной кладки. Несколько масляных ламп освещали помещение, рождая странные пугающие тени, у дальней стены громко журчала вода – выбиваясь прямо между камней, стекая по медному жёлобу, она падала большую бочку. Я знала, нет, физически чувствовала, что хозяйка подземелья внимательно наблюдает за мной, но не позволяет поднять на себя глаз. Что за чёрт?
– Не лютуй, Моревна! Сыщи-ка мне от грудной хвори какую травку. Дочка?
Женщина обернулась к Лешаку, и ее чары – неужели я в это верю? – ослабли. Теперь можно было беспрепятственно рассмотреть эту самую Моревну.
На вид ей было максимум лет двадцать пять. Сказать, что была красива, – ничего не сказать: ослепительная неземная внешность молодой женщины даже меня на минуту лишила речи. Высокая, статная; в головном уборе, похожем на медицинскую шапочку, только из грубого неотбелённого полотна, в серой юбке и белой блузе, украшенной богатой красно-черной вышивкой. Какой-то несуразный рябой передник был больше похож на деревенский тканый половик, но смотрелся весьма органично. Кто им шьёт такие костюмы, интересно? Это же настоящая ручная работа!
По-хозяйски шаря руками на полке с разномастными глиняными горшочками и крынками, Лешак продолжал отвлекать разговором предмет моего изучения:
– Нонче все травушки докончил. Волче… – тут он на пару секунд замолчал, опасаясь, видимо, сказать что-то лишнее, – прихворал маленечко.
– Бери, дядька, всё что спонадобится. – Моревна перевела насмешливый взгляд на меня.
Лучистые глаза нереального синего цвета глаза, гармонично сочетающиеся с идеальными к моей белой зависти бровями, были опушены густыми длинными ресницами. Казалось, что дамочка переусердствовала с тушью, но присмотревшись внимательнее, я поняла, что ошибаюсь. Нежная, почти прозрачная как немецкий фарфор кожа, классический овал лица, трогательные кудряшки, выбившиеся на висках из-под шапочки. Красавица повела плечами, и за спиной чуть взметнулась от движения толстая пшеничная коса, достающая чуть ли не до колен.
Девице только кокошника да сарафана не хватало, и можно смело выступать в сольных партиях на концертах ансамбля “Берёзка”.
– Глянусь я тебе, чернобровая? – обратилась ко мне Моревна, – Али ты изъян во мне какой пытаешь?
– Нет, что вы, просто залюбовалась немного, – Золик на плече беспокойно переступил с лапки на лапку.
– То-то же! – отчего-то улыбнулась красавица и повернулась к котлу. – Так с чем пожаловали? Неужто из-за хворобы твоей, дядька? Не то батюшка мой подсылает вестников?
Лешак испуганно и энергично завертел головой:
– Что ты! Да и не якшался я с ним с прошлой зимы. Вишь-ка, девица к нам приблудилась. Не простая девица, да ты и сама видишь.
– Вижу! – Моревна с силой плюнула в котёл, и он в мгновение ока перестал кипеть, даже пар пропал. – Про полонника моего не сказывал ей?
– Да усохни глотка, нет!
– Смотри, дядька, беды не миновать!
– Слушайте, а можно вот без ваших этих заморочек, а? Ну реально надоело уже. Да перестань ты! – прикрикнула я на ворона, разволновавшегося и щипающего меня за щеку.
– Цка! – произнесённый хозяйкой подземелья звук мне услышался именно так.
В следующее мгновение ворон сорвался с плеча и полетел на зов странной женщины, приземлился на край деревянного стола.
–ЗолУшка, чёрная головушка, в золе порылся, золой покрылся, дай мне пёрышко, позову вёдрышко! – напевно проговорила Моревна, чуть наклонившись в сторону птицы и простирая над ней свои руки.
Ворон стал как-то неуловимо деформироваться – раздуваться, угловато кособочиться; голова его странно дёргалась, пока Золик не превратился в невероятных размеров шар, который лопнул, подняв облако чёрного тумана.
– Э! – только и смогла произнести я, – Это моя птица!
В полной тишине туман превращался в крупные хлопья, оседающие на пол. На краю стола сидел молодой человек, одетый во всё черное. Голова его двигалась точно так же, как до этого у Золика.
– Фокус, конечно, удался, – поборов первый шок пробормотала я, – но птицу всё ж таки верните!
И тут невесть откуда взявшийся статист прокричал голосом ворона и с улыбкой посмотрел на меня. Земля покачнулась под ногами.
– Вот только не нужно говорить, что ты Золик! – я пятилась назад, ощущая как нарастает звон ушах. – Не поверю.
– А вот на-ко то тебе! – Моревна протянула руку, и прямо из ее ладони начал появляться росток, потом два листочка, потом крошечный бутон, и вот уже ярко-желтый цветок расправил круглые лепесточки. – Лови!
Цветок медленно летел прямо ко мне, инстинктивно поймала его, но он превратился в крошечную серую птичку, которую я с криком выпустила из рук.
– Боязливая… – Моревна в три шага очутилась рядом.
Её глаза втягивали в себя, подчиняли, и я, не сопротивляясь, склонила голову, на которую легла ладонь, почти сразу же взметнувшаяся вверх как от ожога.
– Вона кто ты! – взгляд синих очей стал мягче и уважительнее? – Подобру-поздорову быть-поживать тебе, девица. Верно ты подметил, дядька Лешак, кликуша она. Знатная кликуша. Ей пока гордыня глаза застит, но погоди чуточек, увидит… – Моревна утерла лицо рукавом, будто только что протащила на себе неподъёмный груз.
– Сама ты… кликуша! – неприятное слово резануло по самолюбию. – Нормальная я.
Тут ко мне подскочил Золик,
– Не гневись, девица, Марья Моревна и сама кликать умеет. По большой надобности.
– А ты что умеешь? На женских плечах ездить? И как тебе? Ты вообще кто? Оборотень? – вот сейчас у меня начнётся истерика, я уже чувствовала, как дрожат руки.
– Тянет её оборотный мир, дядька. – Моревна подхватила со стола большую деревянную ложку и неглубокую плошку. – Тянет-потянет, да утянуть не может. Уходите, пора! – женщина зачерпнула, вылила в посуду варево и принялась пить его большими глотками.
Я обернулась на звук хлопающих крыльев – Золик снова уселся на плечо, а в спину уже толкал Лешак.
– Ступай, ступай, негоже нам тут быть.
Мы быстро пошли к выходу, но я обернулась, чтобы со страхом заметить, как закатились синее глаза и криво изогнулись руки Марьи Моревны.
– Ведует, – снова подтолкнул вперёд дядька. – Негоже!
Теперь коридор поднимался в горку, идти стало сложнее.
– Почему она меня кликушей назвала?
– Кликуша и есть! Марьюшка ведает.
– И что я там должна сделать, увидеть? Что ?
– А что увидишь, то и ладно. Кликуши за день-за ночь заглядывают, стращают нуащивают. Была у нас степнячка-кликуша. Все бывалоче выйдет на опушку лесную, перстом ткнёт – тут, говорит пожгите, а тут оставьте! Иной хозяин пожалеет да и пожжёт лесок, где не надобно было. Распашет пашенку, а она не родит, вот как бывало-то.
– Погоди, так это будущее что ли мне видеть нужно?
– Что станется.
– Прикольно! И как это случается?
– А тут уж как сдеется, девонька. Иные захворают иные притонут, да и выплывут.
– Нет уж, тонуть я не стану…– Золик переступил на плече, больно царапнув когтем кожу, и я щелкнула его по клюву. – А ты вообще не рыпайся!
– Не забижай Золика, тебе охрана он и помощник. Скоро, скоро сгодится. Не забижай….
В доме Лешака было тихо: волки ушли на улицу, растопленная печка остывала, а у стены в обнимку спали Волче и Малуша. Я чуть дольше, чем следовало, засмотрелась на сладкую парочку и натолкнулась на ответный взгляд Волче.
* * *
– Егор! – крикнул Славик во всю мощь лёгких.
Эхо прокатилось по полутемной мастерской и вернулось к нам тихим отзвуком.
– Тут раньше совхозный ремонтный цех был, пацаны подсуетились, выкупили. Бизнес теперь у них. – мой спутник провел пальцами по висящим на стене корзинам со всякой металлической мелочью. – Смотри какой порядок! Как в аптеке… Егор!
Где-то в недрах этого странноватого здания послышался шум, и минут через пять из-за обитой деревом двери сначала показался большой ящик с инструментами, а потом молодой рослый мужчина в черной джинсовой крутке, служащей, как видно, спецодеждой настоящего авторемонтника. Его было трудно разглядеть в полутьме, а свет включать хозяин не торопился. Подошел к большому пристенному столу, поместил на него свою поклажу и, не оборачиваясь к нам, щёлкнул выключателем длинного и узкого светильника, подвешенного над рабочей поверхностью.
– Не ори – не дома! – произнес приятный голос, и я почти неосознанно закончила любимую папкину фразу:
– И дома не ори…
Мужчина резко обернулся, мы зацепились друг за друга глазами и долго не могли отвести взглядов, несмотря на то, что Славка что-то говорил, активно жестикулируя.
Синие глаза, опушённые темными, очень густыми ресницами, чуть скошенный вправо чьим-то мощным ударом нос, прямые тёмные брови – ничего особенного, но каждая черточка этого лица впечатывалась в сознание; даже забавные русые кудряшки, выглядывающие из-под надетой козырьком назад бейсболки, волновали так сильно, будто я стою на школьной дискотеке, а меня приглашает самый красивый старшеклассник.
– Евгения, – я первой протянула руку, хотя даже не осознавала, что стою в двух метрах от человека, – можно просто Женя.
Повисла пауза, во время которой Славик, уставившийся на мою руку, замолчал на полуслове и больше не делал попыток заговорить.
Мужчина напротив оторвался от стола, и с каждым его шагом сердце билось всё быстрее, разгоняясь до лишающего дыхания ритма.
– Егор, – он принял в свою ладонь мою, как будто сотни раз до этого мы совершали именно это движение, – можно просто… Егор.
Новый знакомец улыбнулся, и мои колени противно ослабли. Зато пришел в себя мой настырный кавалер.
– Мы тут это, – откашлялся бизнесмен Славик, – машинку тебе посмотреть бы.
– Я машин не видел что ли? – Егор не спускал с меня глаз. – Конкретизируй запрос.
– Ну, там всё конкретизировать нужно – нервно хохотнул мой спутник. – Жень, чего молчишь, давай обрисуй все проблемы и пойдём, ребята ждут уже.
Я... – голос прозвучал сипло, в пересохшем горле не хватало влаги, – а можно попить?
– Можно, – мы, наконец, расцепили руки, и автомастер удалился в подсобку.
– Ты не говорила, что знаешь его. Старая любовь что ли?
– Нет. – я с трудом сглотнула, – первый раз вижу.
– М-да? А кажется, что встретились после долгой разлуки – недовольно протянул Слава.
Но его реплика сталась без ответа. Мне впервые пришлось пережить такое состояние, и сейчас я прислушивалась к своему выбитому из колеи организму. Что это было? Экстрасенсорика какая-то что ли?
Отворилась дверь, и Егор кивнул на бутылку в своих руках.
– “Байкал” свежий. Будешь?
– Буду! – я любила этот напиток, хотя мой тренер уверял, что “этой гадостью убиваешь себе поджелудочную”.
Наверное, и яд приняла бы из рук этого мужика. Гормоны. Точно! Нужно провериться, сходить к гинекологу, эндокринологу. Крыша едет. Или как там еще говорят? Часики тикают. Тик-так…
– Спасибо – пузырики газа знакомо защекотали в носу. – Вкусно. Нужно проверить электрику, свечи и правое переднее колесо. Не знаю чем, но оно меня раздражает.
– Интересная формулировка, – усмехнулся мастер. – Посмотрю. Как срочно нужно?
– Не к спеху, – взял на себя инициативу Слава, – она тут еще побудет, да? – он приобнял меня за плечи. Обозначает территорию, самец.
– Желательно побыстрее. Хочу иметь под рукой исправный автомобиль. Он отцовский.
– Ну, тогда показывай свою карету, царевна!
На улице падал снег, серое тяжёлое небо нависала так низко, что, казалось, держится оно на столбах линии электропередач, идущих чередой мимо мастерской.
Егор деловито протянул ладонь, и я не сразу поняла, чего он хочет.
– Ключи.
– А, сейчас!
И снова касание вызвало странный отклик, мы обжигались друг о друга, и я знала, что Егор чувствовал то же самое. Пора бежать отсюда, иначе воздержание сыграет со мной нехорошую шутку.
