Текст книги "Сталинград (СИ)"

Автор книги: Владимир Шатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

 – В степи от танков не убежишь. – У всех появилась одна мысль.

 На всех нашло какое-то оцепенение. Пете вдруг стало всё безразлично. В этот жуткий миг кто-то закричал на всю степь:

 – Братцы!.. Наши танки-то!.. На них звёзды!..

 Будь они в ином положении, то легко и раньше определили бы, что перед ними свои танки.

 – У немцев ведь нет таких ни по величине, ни по форме. – С облегчением выдохнул Усманов.

 – Как мы сразу не поняли?

 К застывшим людям вплотную подошли три «тридцатьчетвёрки», а чуть позади, приотстав малость, наползали два громадных «КВ».

 – Наши!.. Ура-а-а-а!!

 Резко притормозив, танки остановились. К ним спрыгнул небольшого роста человек в чёрном комбинезоне и танкистском шлеме. Он что-то спросил, но солдаты не могли его слышать, а просто кинулись на него, начали обнимать.

 – Где... где немцы?! – кричал танкист, вырываясь из объятий.

 Фырча приглушенными моторами, танки стояли в нетерпеливом ожидании, готовые в любую минуту сорваться с мест.

 – Откуда вы?.. Где немцы-то? – кричал тот, кто первым выскочил к ним. – Да вы что, оглохли?..

 – Испугались что попались!

 – Я кого спрашиваю?! Какого хера молчите?

 Первым опамятовался Усманов, за ним Шахов. Перебивая друг друга, они показывали туда, куда направлялась основная часть дивизии, та, что увлекла за собой и главные силы немецких танковых частей.

 – Много вы видели танков-то? – в последнюю минуту спросил командир отряда.

 – Тьма-тьмущая!

 Танковый командир безнадежно махнул рукой, выругался ещё ядренее, подбежал к своей машине и скрылся под крышкой люка. Грозные махины, взревев, помчались туда, где шла бойня.

 – Сколько же нас осталось? – начал считать лейтенант.

 Пересчитав, ужаснулся, большая часть из тех, что вышли с ними,  находилась теперь где-то там, в злополучной балке. Без сил опустившись на траву, он сказал:

 – Что с ними?.. Удалось ли хоть кому-нибудь вырваться, остаться в живых?

 – Главное мы живы…

 Собрав отставших людей, рота медленно двинулась на юг. Вечером того же дня Петька увидел впереди советских солдат копавших оборонительные позиции.

 – Вырвались! – пронеслось у него в голове.

 Шахов ничего не говорил, но на его лице читалось:

 – Неужели спаслись?

 За весь дальнейший путь до города Туапсе немцы больше ни разу не побеспокоили остатки потрёпанной дивизии. Сам того не зная Петька Шелехов в точности повторил маршрут отступления своего отца с Добровольческой армией Деникина. В двадцатом году Григорий от нижнего течения Дона держал путь на Новороссийск и его младший сын через двадцать два года тоже оказался в тех местах.

 Глава 8

В связи с тем, что 62-я армия РККА оказалась отрезанной с севера  прорвавшимся к Волге противником она 29 августа вошла в состав Юго-Восточного фронта. Будучи ослаблена в предыдущих боях, армия находилась в очень тяжёлом состоянии. Для её усиления командованию пришлось использовать последние резервы фронта, в ущерб 64-й армии.

 31 августа под давлением немцев обе армии полностью отошли на средний сталинградский обвод. Первая из них сосредоточилась на рубеже Рынок, Орловка, Новый Рогачик. 64-я армия под командованием генерала Шумилова стала на участок Новый Рогачик, Ивановка и по реке Червлённая. Она не успела, как впрочем, и соседняя, организовать оборону на новом рубеже, как противник нанёс удар по её правому флангу.

 10 сентября 1942 года 62-я армия с боями отступила на окраины Сталинграда. Когда 29-я моторизованная дивизия немцев прорвалась к Волге южнее города, она оказалась изолирована от 64-й армии. В этот критический момент главной задачей для руководителей Юго-Восточного фронта Ерёменко и Хрущёва стало назначение нового командарма оказавшейся в окружении армии.

 Они сами лишь недавно приступили к выполнению своих обязанностей. 13 августа, поздно вечером, было получено по Бодо распоряжение Ставки, в котором говорилось, что командующий Юго-Восточным фронтом Ерёменко Андрей Иванович назначается и командующим Сталинградским фронтом (по совместительству), а товарищ Хрущёв Никита Сергеевич назначается членом Военного совета обоих фронтов.

 В связи с этим увеличился круг обязанностей и объём работы командования, поэтому товарищ Голиков был назначен заместителем командующего по Юго-Восточному фронту, а командующим 1-й гвардейской армией стал генерал-майор Москаленко. Одновременно начальником гарнизона города назначен командир 10-й дивизии полковник Сараев. Заместителем командующего по Сталинградскому фронту назначался генерал-лейтенант Гордов.

 Потерпев неудачу в попытке захватить Сталинград с ходу ударами 6-й армии с запада и 4-й танковой армии с юго-запада, путём взятия его в «клещи», гитлеровское командование составило новый план концентрического удара, по которому обе наступающие  группировки должны направить острия своих ударов в центр города, либо несколько севернее. При этом 6-я армия наносила удар из района малой излучины Дона, а 4-я танковая армия из района Абганерово. Датой начала решающего наступления на упорствующий город было определена вторая декада сентября.

 ***

 Вечером 11 сентября сталинградский штаб командующего двух фронтов генерал-полковника Ерёменко в очередной раз подвергся сильному артиллерийскому обстрелу.

 – Нужно нам перебираться на левый берег. – Осторожно сказал Ерёменко. – Как думаешь Никита Сергеевич?

 – Как бы Ставка не приняла это за проявление трусости…

 – Какая трусость, когда мы целый месяц под огнём в разрушенном городе просидели?

 В душном бункере член Военного совета фронтов Хрущёв выглядел мрачно и односложно отвечал на вопросы без конца снующих подчинённых. Он помолчал несколько минут, а потом спросил собеседника:

 – Так-то оно так, но какие аргументы мы предоставим Верховному?

 – Да какие там аргументы? – вспыхнул несдержанный Ерёменко. – Снаряды немцев опять все провода на хрен порвали!

 – Не горячись Андрей Иванович!

 – Никакой связи с дивизиями нет…

 – Скажут ведь, сбежали!

 – Сидим здесь как два глухих тетерева…

  Хрущёв никак не мог прикурить папиросу – зажженная спичка тут же гасла. В подземном бункере напрочь отсутствовала вентиляция.

 – Даже покурить спокойно нельзя! – примирительно сказал он.

 – Всё ж таки с другого берега будет лучше координировать войска. – Твёрдо произнёс Ерёменко.

 – Ты командующий, тебе решать…

 – Утро вечера мудренее! – зевая, пробурчал генерал. – Давай спать…

  Ерёменко и Хрущёв легли отдыхать прямо в шинелях в дальнем углу тоннеля. Когда рано утром в штаб приехал писатель Симонов, оказалось, что в бункере уже никого нет – ни штабных офицеров, ни машинисток. В конце концов, он случайно наткнулись на телефониста, сматывающего провод.

 – Где же командующий? – спросил удивлённый писатель.

 – Штаб эвакуирован на противоположный берег Волги, – сообщил уставший телефонист.

 Единственным штабом, оставшемся на западном берегу, оказался штаб 62-й армии. Следующим утром генерал-лейтенанта Чуйкова, заместителя командующего соседней армии, срочно вызвали в штаб на совместный военный совет Сталинградского и Юго-Западного фронтов.

 – С каких делов меня вызывают? – недоумевал он, решив сначала завернуть к командующему.

 Чуйков переправился на левый берег Волги и проехал в маленький лесок около деревни Ямы, где находился командный пункт.

 – Не выдержал таки Андрей Иванович, – думал он пробираясь через неразбериху нового штаба. – Решил держаться от греха подальше…

 Василий Иванович посмотрел на ручные часы, они показывали десять утра. По лесной тропинке шёл, прихрамывая задумчивый командующий.     Чуйков шагнул на встречу и спокойно доложил добродушным голосом:

 – Товарищ командующий, генерал-лейтенант Чуйков по вашему приказанию прибыл.

 – Вижу, вижу.

 Поздоровавшись, Ерёменко предложил вместе позавтракать, но тот отказался:

 – Я уже перекусил у начальника штаба фронта генерала Захарова.

 – Ну как знаешь…

 Около часа они беседовали, прогуливаясь около командирской землянки и несколько раз останавливались, когда гитлеровские снаряды ложились чересчур близко.

 – Какое положения дел в 64-й армии?

 – Немец давит, но мы держимся…

 – Поконкретнее доложи.

 «Прощупав» беседой взгляды Чуйкова на перспективы войны и ситуации в частях, Ерёменко для себя констатировал:

 – Товарищ Чуйков, далёк от какого бы то ни было пессимизма, твёрдо уверен в нашей победе над врагом, в наших преимуществах перед ним.

 Он помолчал, внимательно вглядываясь в изрезанное морщинами лицо генерала.

 – Василий Иванович, – перешёл Ерёменко к основному, – я вызвал тебя затем, чтобы предложить новую должность.

 – Какую?

 Как не был сдержан Чуйков, он все же слегка встрепенулся. Его размашистые чёрные брови слегка приподнялись.

 – Должность командующего 62-й армией, – продолжил командующий. – Как ты на это смотришь?

 Собеседники пристально взглянули друг на друга.

 – В этом отношении назначение, конечно, весьма ответственное, – спокойно ответил Чуйков, употребляя своё привычное выражение «в этом отношении».

 – Положение в армии очень напряжённое. – Кивнул красиво посаженной головой Ерёменко. – Хорошо, что ты представляешь, какая огромная ответственность ляжет на тебя.

 – Представляю!

 – Сумеешь ли справиться с возлагаемой работой?

 – Думаю, что в этом отношении не подкачаю и при помощи товарищей вполне справлюсь, – уверенно и с достоинством ответил Чуйков.

 Ерёменко снова кивнул головой и продолжил:

 – Подчас высказывается соображение о том, что противник прижмёт части армии к реке и сбросит в Волгу.

 – Это результат не совсем правильного понимания обстановки. – Высказал своё мнение Чуйков. – Иногда забывают, что мы уже два месяца держим противника под Сталинградом, нанесли ему громадные потери, сильно подорвали его моральный дух.

 – Правильно Василий Иванович! – воскликнул Ерёменко и хлопнул в ладоши. – Хотя гитлеровцы в данный момент ещё очень сильны и превосходят нас в силах и средствах, они все-таки обречены: с каждым новым днём противник всё больше и больше выдыхается, а мы крепнем; в конечном счете, враг будет разбит.

 – Всё идёт к этому…

 – Важно не только самому быть уверенным в нашей победе, но и прививать эту уверенность всем своим подчинённым от солдата до генерала.

 – Так точно!

 – Хватит ли у тебя мужества и твёрдости противостоять всем трудностям и помочь другим преодолеть их?

 – Да.

 На противоположной стороне Волги виднелись вспышки от разрывов бомб, зарево пожаров, разноцветные струи трассирующих пуль и снарядов, дымные протуберанцы, освещённые багровыми отблесками. Всё это пульсировало, содрогалось, растягиваясь по всему горизонту. Издали доносился глухой, несмолкающий гул. Земля подрагивала и стонала.

 – Ответственность, Василий Иванович, действительно очень велика: на нас положился народ, а доверие народа нельзя обмануть; у нас не может быть и тени сомнения в успехе.

 – Будьте твёрдо уверены, Андрей Иванович: рука и сердце не дрогнут.

 – Ну, хорошо, – сказал Ерёменко, – вопрос о назначении уже решен. Сталин вчера утвердил наше представление о назначении командующего 62-й армией.

 – Благодарю за доверие!

 – Вот тебе моя рука, Василий Иванович, – с чувством сказал генерал-полковник. – Пусть скорее отпадут наши руки, чем сдадим мы Сталинград. Даже переступив через наши трупы, противник не должен занять город; и в том случае, если придётся погибнуть, останутся другие, способные выполнить волю народа – во что бы то ни стало отстоять город. Думаю, Василий Иванович, что постановка вопроса ясна тебе.

 – Совершенно ясна, – ответил новый командарм, – твёрдо уверен в победе.

  Вечером они снова встретились на заседании Военного совета фронтов. Целый день Чуйков мотался по левому берегу Волги, улаживая множество дел. Когда он возвращался на машине в штаб, то почти всё время смотрел на противоположный берег.

 – Как встретит меня Сталинград? – думал новоиспечённый командарм. – Выживу ли я?.. Смогу ли достойно вынести вызов судьбы?

 Свет от пылающих домов оказался таким ярким, что водителю не понадобилось зажигать фары командирского джипа. Когда Чуйков прибыл на встречу с Ерёменко и Хрущёвым, те поставили его перед следующим фактом:

 – Поскольку о сдаче Сталинграда не может быть и речи, а командующий 62-й армией не верит в то, что город можно удержать, Вам предлагается взять командование на себя. – Сказал Андрей Иванович, словно не было их утреннего разговора.

 – Я согласен.

 – Василий Иванович, как ты понимаешь свою задачу? – напрямую спросил Хрущёв.

 – Мои войска будут защищать город до последнего.

 – Выстоите?

 – Выстоим или умрём, – ответил генерал и заиграл желваками.

 – Свою задачу ты понял верно! – заметил Хрущёв, внимательно смерив его глазами.

 В тот же вечер Чуйков с двумя танками Т-34 отправился из Красной Слободы на пароме к центральному сталинградскому причалу, который находился чуть выше места впадения реки Царица в Волгу.

 – Что за люди? – спросил он адъютанта и показал на толпу гражданских лиц.

 – Беженцы.

 – Вижу, что беженцы… Почему не переправили?

 Как только паром коснулся берега, сотни людей, в основном гражданское население, надеявшееся бежать из города, безмолвно поднялись из воронок.

 – Разрешите грузить их?

 – Быстрее…

 Чуйков прошёл мимо притихших мирных жителей и в сопровождении своих офицеров отправился искать штаб. После долгих блужданий командир сапёрной роты вывел их к Мамаеву кургану, известному так же, как высота 102.

 – Действительно такая высота холма в метрах? – спросил Чуйков и посмотрел вверх.

 – Пока да! – ответил кто-то из штабных офицеров. – Но немец сильно старается его срыть снарядами…

 Там располагался штаб 62-й армии, где Чуйкова встретил начальник штаба генерал Николай Иванович Крылов.

 – Как оцениваете ситуацию? – с порога спросил новый командарм.

 – Нам не хватает времени подготовиться к обороне.

 – Время – это кровь! – задумчиво сказал Чуйков.

 – Хотелось бы пролить её поменьше…

 – Существует единственный способ удержать Сталинград – оплатить его защиту жизнями советских солдат.

 Резкий и прямолинейный Чуйков не сразу нашёл общий язык с Крыловым, отличительной чертой которого был чрезмерный педантизм.

 … Первая фаза немецкого наступления началась на следующее утро. На левом фланге 295-я пехотная дивизия атаковала Мамаев курган, а на правом 76-я и 71-я пехотные дивизии пытались захватить центральную железнодорожную станцию и центральный причал на Волге.

 – Волги необходимо достичь одним рывком! – немецкие офицеры  старались внушить своим солдатам такую мысль.

 Артподготовка и авианалёты на русские позиции за сутки до этого были особенно интенсивны.

 – Трудно поверить, что после их налёта хотя бы мышь осталась жива. – Радовались немецкие пехотинцы.

 – Смешали русских с землёй…

 Бомбардировки продолжались и 13 сентября. Василий Иванович наблюдал за боем в бинокль со своего командного поста на Мамаевом кургане:

 – Жмёт подлец!

 – По данным разведки немцы готовятся к решающему наступлению. – Чётко сказал генерал Крылов.

 – Это и без всяких данных видно…

 Кирпичная пыль от разрушенных зданий окрасила осеннее небо в бледно-бурый цвет. Земля сотрясалась от мощных и не прекращавшихся взрывов.

 – Хреновый командный пункт нам достался! – выругался Чуйков и стряхнул лишнее с плеч.

 – Давайте передвинем стол в угол, – предложил Николай Иванович.

 – Нам всем нужно куда-то передвигаться…

 Внутри бункера песок сыпался из щелей между брёвнами потолка, словно в песочных часах. Офицеры штаба и связисты были покрыты пылью, дышать становилось всё труднее.

 – Можно занять бетонный туннель Ерёменко. – Спокойно предложил Крылов.

 – Точно! – обрадовался командарм и сказал: – Там хоть пыли не будет…

 Снаряды и бомбы то и дело разрывали провода полевой телефонной связи. У солдат, посланных восстановить её, было очень мало шансов остаться в живых.

 – Дайте связь с командующим! – грозно приказал Чуйков.

 – Всех связистов убило.

 – Пошлите девушек-телефонисток.

 – Как можно Василий Иванович? – изумился начальник штаба.

 – Мне нужна связь! – отрезал Василий Иванович.

 Ему удалось связаться с Ерёменко всего один раз за весь день, а после полудня он совершенно потерял связь со своими дивизиями на западном берегу.

 – Придётся прибегнуть к помощи посыльных, – вздохнул Николай Иванович.

 – Посылай! – коротко приказал Чуйков.

 Хоть немцам и удалось продвинуться вперёд на западной окраине города и захватить небольшой аэродром и казармы, все их попытки прорваться на север оказались безуспешными.

 – Держаться! – командарм передал приказ комдиву 33-й  гвардейской дивизии, от которой к вечеру осталось две сотни бойцов.

 Бой вёлся намного ожесточённей, чем можно было предположить. В тот день многие немецкие солдаты поняли, что, возможно, им придётся всю зиму провести в Сталинграде.

 – Или умереть… – крамольные мысли чёрными змеями вползали в умы.

 Ночью Чуйков решил вернуться в старый штаб-тоннель, начинавшийся от устья реки Царица и имевший запасной выход на Пушкинскую улицу.

 – Вот она знаменитая «труба». – Крылов показывал Василию Ивановичу новые хоромы.

 – Лишь бы нам тут не было «трубы»…

 Русло Царицы служило естественной границей между армиями Паулюса и Гота. Пока дивизии Зейдлица на севере пробивались к Мамаеву кургану, к главной железнодорожной станции, 14-я и 24-я танковые дивизии Гота вместе с 94-й пехотной дивизией на юге двигались вперёд, чтобы нанести удар по прямоугольному бетонному элеватору, возвышавшемуся над городом.

 – 71-я пехотная дивизия прорвалась к центру Сталинграда! – новость  встретили в ставке фюрера с огромной радостью.

 – Значит, завтра город падёт.

 К вечеру та же информация достигла Кремля. Сталин как раз обсуждал с Жуковым и Василевским возможность мощного стратегического контрудара, когда в кабинет вошёл секретарь Сталина Поскрёбышев:

 – У телефона генерал Ерёменко.

 – Соедините.

 Поговорив с ним, Иосиф Виссарионович передал генералам неприятные известия. Немного помолчав, Сталин повернулся к Василевскому и с нажимом сказал:

 – Немедленно прикажите 13-й гвардейской дивизии Родимцева пересечь Волгу и подумайте, какие ещё войска можно послать Чуйкову на подмогу.

 – Слушаюсь!

  Часом позже Жуков летел в Сталинград. На рассвете 14 сентября представитель Ставки в сопровождении штабных офицеров ехал к бункеру у реки Царица. Путь лежал через разрушенный город. Заваленные обломками рухнувших зданий улицы были труднопроходимы, и приходилось часто останавливаться.

 – Что они сделали с городом! – удивлялся Жуков видевший всякое.

 Он отдал приказ Чуйкову контратаковать и теперь хотел быть поблизости.

 – Чем атаковать? – возмутился командарм. – У меня в дивизиях людей как в батальоне.

 – Ночью 13-я гвардейская стрелковая дивизия должна форсировать Волгу. – Сообщил невозмутимый Жуков.

 – Родимцева?

 – Да.

 – Как только продержаться до их прихода?

 Собрав всех оставшихся в живых солдат, командиры подняли батальоны в последнюю атаку. В нескольких местах русским удалось застать немцев врасплох, но после восхода солнца атаки красноармейцев захлебнулись во многом из-за действий самолётов Люфтваффе.

 – Ну, теперь держись!

 Ответное продвижение германских войск оказалось столь мощным и быстрым, что многие начали сомневаться, удастся ли войскам Родимцева высадиться на западном берегу.

 – Вот нам и аукнулась утренняя атака! – сказал Чуйков начальнику штаба.

 – Приказ есть приказ…

 295-я пехотная дивизия вермахта пробилась к Мамаеву кургану, разорвав оборону русских на две части. Но не это таило в себе основную угрозу для Чуйкова. Гораздо опаснее было продвижение вперёд 71-й и 76-й пехотных дивизий. Атакующий клин достиг центрального вокзала в полдень, а около трёх часов пополудни был захвачен городской водоканал.

 – Мы находимся в сотнях метров от Волги, – доложили Паулюсу командиры ударных дивизий, – вот-вот сбросим русских в воду!

 – Родина вас не забудет! – с пафосом сказал худощавый командир 6-й Армии.

 Примерно в это же время свежая советская дивизия вышла к центральной переправе и готовилась к броску в бессмертие...

 ***

 К концу этого бесконечного сентябрьского дня Григорий вымотался полностью. Мало того что он только накануне прибыл в родной полк после месячного пребывания в штрафном батальоне, так ещё сразу попал под каток немецкого наступления.

 – Хучь бы денёк дали передохнуть! – возмущался он в коротких паузах между выстрелами.

 14 сентября запомнилось ему как один кровавый бой. Сначала собрав всех поваров, конюхов и связистов батальон пошёл в самоубийственную атаку на немецкие пулемёты. После неё из двадцати солдат роты вернулись на свои позиции лишь пятеро.

 – Слышь, Шелехов! – позвал Григория батальонный сапожник Ярмоленко.

 – Ну, што тебе?

 – Жив?

 – Ранен.

 – Куда?

 – Сквозное в ногу…

 Ярмоленко, лежащий за полуразрушенной стенкой дома справа от Григория, нервно зашевелился и прошипел:

 – Повезло!

 – От чего же?

 – Значит, отправят в тыл…

 – До энтого дожить надо! – сплюнул Григорий красной от кирпичной пыли слюной. – Немец полезет, а мы с тобой, похоже, вдвоём остались.

 – Хрен с ним, – легкомысленно сказал сапожник, – вот жрать хочется, сил нет.

 Поесть ему больше не пришлось, в следующей атаке он погиб от пули в живот. Григорий и десяток выживших из всего батальона бойцов занял новые позиции на первом этаже кирпичного дома.

 – Вокзал трижды за день переходил из рук в руки. – Оставшийся за комбата ротный Степанов пытался подбодрить солдат.

 Больше офицеров не осталось, и лейтенант сильно переживал за моральное состояние подразделения.

 – А сейчас? – спросил грязный сержант, незнакомый Григорию.

 На его закопчённом пороховыми газами лице выделялись блестящие голубые глаза.

 – В итоге вокзал отбит у немцев стрелковым батальоном НКВД. – Сообщил словоохотливый Степанов. – Мне соседи по телефону сказали.

 – Лучше бы они сказали, когда помощь придёт…

 – Скоро, братцы, скоро!

 Его обещание выполнилось неожиданно быстро. После того как окончательно стемнело немцы двинулись в очередную атаку.

 – Они што, хотят именно сегодня добить нас? – с тупым раздражение подумал Григорий.

 Он, не целясь, стрелял в мелькавшие впереди тени, почти не заботясь об успехе. Судя по редким выстрелам с их стороны, защитников дома осталось считанные единицы.

 – Скорей бы отмучиться! – в голове осталась единственная мысль.

 Внезапно из тыла раздалась длинная пулемётная очередь. Затем заговорил ещё один «Дегтярёв».

 – Кто такие? – не сразу понял он.

 Через пять минут всё стало ясно. К Григорию перебежками подбежали несколько красноармейцев и, плюхнувшись рядом начали плотно стрелять из автоматов.

 – Откудова такие свеженькие? – с усилием спросил Григорий.

 – От верблюда дядя! – весело сказал молоденький стрелок. – Давай чеши в тыл.

 – С каких делов?

 – Теперь здесь позиции гвардейцев Родимцева.

 Григорий и ещё несколько оставшихся в живых солдат медленно отползли от передовой. Почти у всех были ранения, и они без боязни быть принятыми за дезертиров, двинулись к переправе.

 – Говорят от нашей 33-й дивизии только штаб остался. – Услышала они от собравшихся на берегу немногочисленных сослуживцев.

 – Главное, что нас заберут транспорты доставившие пополнение.

 – Это точно!

 В это время как раз разгружался катер, набитый под завязку стрелковым батальоном.

 – Скорее ребята! – командовал невидимый в темноте офицер.

 Голос показался Григорию смутно знакомым. Он подошёл к воде и увидел высокого темноволосого старшего лейтенанта.

 – Мишка! – ахнула в мозгу догадка. – Сынок!

 Григорий вглядывался в движения молодого мужчины, не в силах поверить в невероятное совпадение.

 – Не может энтого быть! – Он стоял истуканом у сходней, а рядом суетились спешащие люди.

 – Давай, Шелехов грузись на катер, – крикнул ему Степанов. – Чего ждёшь?

 Григорий не знал, что делать. Законное желание быстрее вырваться из ада Сталинграда подталкивало его сесть на катер.

 – А как же быть с Михаилом?.. Может, больше не будет возможности поговорить…

 Неожиданная встреча с сыном, которого он не видел двадцать лет, ошеломила его.

 – Увидимся ли мы ищо когда-либо?

 Рота Михаила уже скрылась в темноте, а Григорий никак не мог решиться.

 – Шелехов мы отчаливаем. – Раздался возглас его командира.

 – Товарищ лейтенант разрешите остаться?

 – С ума сошёл?

 – Мне дюже нужно! – твёрдым голосом сказал он.

 – Хрен с тобой – оставайся.

 Через минуту дизельный движок катера взревел, и немногочисленные раненые дивизии отчалили от пристани. Григорий бросил последний взгляд на удаляющихся товарищей и, прихрамывая на раненую ногу, бросился догонять воинскую часть нежданно нашедшегося сына.