Текст книги "100 рассказов о стыковке. Часть 1"
Автор книги: Владимир Сыромятников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле
Когда меня отправят под арест
Без выкупа, залога и отсрочки,
Ни глыба камня, ни могильный крест,
Мне памятником будут эти строчки.
В. Шекспир. Сонет 74
Ч а с т ь 1
20 ЛЕТ НАЗАД
ББК39.6г © Сыромятников В. С., 2003
© «Университетская книга», 2003
ПРЕДИСЛОВИЕ
Владимир Сергеевич Сыромятников – автор «100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле», один из ведущих специалистов отечественной космонавтики, лауреат Ленинской премии, заслуженный деятель науки и техники России, действительный член Международной академии астронавтики, профессор, доктор технических наук, руководитель отделения электромеханики и больших космических конструкций Ракетно–космической корпорации «Энергия» им. С. П. Королева. Перечень заслуг и титулов автора можно было бы и продолжить. Однако среди специалистов ракетно–космической техники (РКТ) он пользуется такой известностью, что не нуждается в особом представлении, а все, находящиеся за пределами сравнительно узкого круга «космических» специалистов, полную ясность о личности автора могут получить, прочитав его труд.
Молодой специалист Владимир Сыромятников весной 1956 года был направлен в ОКБ-1, которое возглавлял основоположник отечественной ракетной техники Сергей Павлович Королев. Получилось так, что Сыромятников оказался в моей «сфере». Тогда и определилась его дальнейшая судьба как специалиста и ученого в области ракетной, а вскоре и космической электромеханики. Лавинообразное развитие новой отрасли науки и техники способствовало проявлению и выдвижению молодых талантов. Среди многочисленных заслуг академика Королева одной из самых главных было создание инженерно–научной школы. Сыромятников попал в эту школу, когда складывались основные направления, формировались принципы управления первых боевых ракет и предстоял исторический прорыв в космос. Автор «100 рассказов…» еще успел поработать над чисто ракетной техникой, тогда и в последующие годы его специальность оказалась нужной везде, практически во всех изделиях (так, соблюдая секретность называли у нас и ракеты, и спутники, и космические корабли). Столь широкий диапазон работ непрерывно расширял сферу деятельности молодого специалиста и его кругозор, а в конце концов позволил написать эту обширную книгу. Став уже опытным инженером и конструктором, ' автор «100 рассказов…» сумел переосмыслить многое из того, что было сделано в cоветской РКТ им самим и его коллегами много лет назад.
Сравнительно рано В. С. Сыромятников оказался тесно связанным с американской астронавтикой. Начиная с 70–х годов, в разгар холодной войны, он, как один из самых активных участников проекта «Союз–Аполлон», начал «стыковаться» с американскими специалистами сначала на Земле, чтобы состыковать космонавтов и астронавтов на космической орбите. Совместная работа дала ему возможность по–настоящему заглянуть в «кухню» нашего соперника по лунной гонке и потенциального противника по ракетно–ядерной войне. Половина «100 рассказов…» посвящена этому cотрудничеству–соперничеству и сама по себе чрезвычайно интересна. Это – повесть об уникальном проекте, о его технических, политических и человеческих сторонах, о многих эпизодах, событиях и участниках, о свершениях, судьбах и последствиях.
Сыромятников принадлежит к поколению детей войны, как удачно назвал он своих сверстников. Школьные годы этого поколения в той или иной мере опалены огнем Великой Отечественной войны. Но и студенческие годы этих молодых людей, их дальнейшая научно–инженерная деятельность пришлись на период войны, правда, уже холодной, которая не требовала миллионов жизней, но нуждалась в высочайшей самоотдаче от создателей РКТ. В борьбе за паритет в области стратегических вооружений, в стремлении обеспечить и закрепить приоритет в космонавтике поколение, прошедшее войну, и дети войны проявляли подлинный трудовой и творческий героизм. И это не красивые слова, а стиль нашей жизни, который нам, старшему поколению, казался естественным и единственно возможным. Мы были искренне убеждены, что в лабораториях и конструкторских бюро, в цехах завода и на полигонах работать необходимо с не меньшим напряжением, чем в военные годы.
На смену талантливым одиночкам, легендарным пионерам космонавтики, пришло коллективное творчество инженеров и ученых. Однако коллективное сознание в «школе Королева» не подавляло, а стимулировало активность индивидуальных талантов, направленную на достижение общих целей. Молодые инженеры быстро набирались опыта в технике, которую они сами создавали, росли вместе с этой техникой, становились руководителями новых направлений. Среди них оказалось много творческих людей, тех, кто параллельно с инженерией делали науку и сами становились настоящими учеными. Это был уникальный процесс научно–технического героизма. Яркий тому пример – сам Сыромятников.
Среди вернувшихся со Второй мировой войны, продолжавшейся долгих четыре года, оказалось много талантливых полководцев, офицеров и рядовых, которые своими литературными трудами совершили то, чего не смогли сделать кабинетные, профессиональные историки, – они показали современникам и последующим поколениям, чем была эта война. Мемуарная литература о «горячей войне» переносит нас в атмосферу тех лет, она окрашена эмоциями тех, кто сумел передать читателям, через что им было суждено пройти в реальной жизни.
Холодная война длилась почти 40 лет, это – эпопея длиной в жизнь. Но что и как на самом деле происходило на секретных объектах нашей промышленности, какие люди и что творили в сотнях «почтовых ящиков», до сегодняшних дней представляют очень немногие современники. Железный занавес давно исчез, практически все, что было совершенно секретным, рассекречено, даже с избытком. Однако, кто на самом деле создал великую науку и технику оборонных отраслей Советского Союза, узнать куда труднее. И не потому, что еще не сняты секреты, а потому, что те истинные творцы – носители этой информации, в отличие от участников войны, своими воспоминаниями делиться с обществом не хотят или уже не могут. В этом отношении литературный труд В. С. Сыромятникова является уникальным источником информации.
«100 рассказов о стыковке» – это литература, которая по жанру ближе всего к мемуарам. На самом деле в этом произведении есть все: и воспоминания участника космических свершений, и руководство для специалистов по космической электромеханике, и описание технологии создания наукоемких проектов, от идеи до летных испытаний. Книга может стать хорошим пособием для студентов космических специальностей.
То, что автор рассказал о себе, о своих начальниках и коллегах, о россиянах, а впоследствии и об американцах, в принципе, не способен раскрыть профессиональный литератор, человек со стороны. Взгляд изнутри на процесс создания современной техники, со всеми его противоречиями, радостями и трагедиями, представляет исключительную ценность. Автор в увлекательной форме показал, как космические проекты связаны с высокой политикой, международными отношениями, личными судьбами его создателей. Даже специалист, представляющий технику стыковки в космосе, не всегда осознает, что, какой бы сложной ни была техническая система, выполняющая эту операцию на орбите, это – лишь видимая часть айсберга. Подводная ее часть – процесс создания этой техники – содержит такое количество событий, порой далеких от обычного инженерного труда, что только их описание придает рассказам Сыромятникова ценность документа, позволяющего вникнуть в атмосферу сложных личностных отношений и человеческих судеб, политических и дипломатических перипетий времен «холодной войны», кратковременного потепления, нового похолодания и, наконец, установления партнерских отношений между творцами космонавтики России и США.
Автор не ограничивается фотографическим фиксированием событий, участником которых он был. Страницы «100 рассказов…» содержат многогранный анализ и органически окрашены чувством юмора.
В ракетно–космической отрасли Сыромятников работал и продолжает плодотворно трудиться свыше 45 лет! Сегодня без преувеличения можно говорить о «школе Сыромятникова» – школе, которая своими стыковочными агрегатами соединяет космические сооружения России, Америки и Европы. Научно–инженерные школы, созданные в советские годы, объединяло наше общее великое прошлое и большие планы на будущее. Великое прошлое у нас осталось. Планы на будущее российской космонавтики должны объединять техническую интеллигенцию новых поколений. Произведение В. С. Сыромятникова будет хорошим подспорьем для такого объединения.
Необходимо отметить еще одну особенность творческой деятельности членов научно–инженерных школ, начало которым положила первая и основная – королёвская. Их успехи оказались возможными только в результате организации процесса работы коллективного сознания при индивидуальной ответственности. Владимиру Сыромятникову чувство личной ответственности повелело написать книгу о коллективном труде. Это он сотворил единолично. Чем больше будет подобных литературных трудов, тем скорее Россия преодолеет чудовищный общегосударственный кризис, идейный и нравственный раскол.
Настоящее предисловие относится к первой части книги, к половине рассказов, посвященных начальным этапам нашей космической истории. Можно надеяться, что и вторая часть книги не заставит себя ждать, содержащиеся в ней рассказы не менее интересны и поучительны, и уж, конечно, намного ближе к событиям сегодняшнего дня.
До следующих стыковок в космосе и новых рассказов о них на Земле!
Б. Е. Черток, академик РАН
ВВЕДЕНИЕ
Штурм неба, начавшийся в начале века, завершился 50 лет спустя прорывом в космос, а сам XX век назвали космическим. Полеты за пределы Земли, хотя и стали привычными, но, по сути, остаются несравнимыми с полетами в атмосфере. Ни одно человеческое предприятие не требует таких усилий, средств и инженерного интеллекта, как пилотируемая космонавтика. Чтобы разогнать космический корабль до орбитальной скорости, почти в 30 раз превышающей скорость звука, необходима очень мощная и совершенная ракета. Для этого требуется еще очень много сложных и совершенных технических систем и на Земле, и в космосе, вся эта высокая технология, созданная и освоенная высококвалифицированными инженерами. Поэтому полет вокруг Земли оказался под силу только самым развитым странам. Но не только поэтому: не случайно пилотируемая космонавтика возникла и достигла наибольших успехов на фоне соперничества двух супердержав – СССР и США, двух социальных систем, которые занимали крайние позиции и вступили тогда в острейший период противоречий. Именно этим объясняется столь большое внимание народов всего мира к полетам человека в космос, которые в результате стали столь политизированными.
Огромный наземный сегмент – люди, техника и политика – остается малоизвестным постороннему наблюдателю. Один из предлагаемых читателю рассказов так и называется: «Гораздо больше, чем доступно глазу». Так можно назвать многие из них. Это взгляд на космонавтику изнутри, на ее видимую и невидимую часть, на ее прошлое, настоящее и будущее.
Эта книга о космонавтике. Она начинается с типичной истории молодого человека из того поколения детей войны, которое заполнило вузы, готовившие инженеров для создания высоких технологий в послевоенном СССР. Нам предстояло составить основу интеллектуальной мощи государства, ориентированного на военную силу. Так случилось, что я попал в КБ С. П. Королева, отца советской космонавтики, и совсем молодым инженером принял участие в конструировании первого спутника. В 60–е годы мне привелось работать над многими космическими проектами: от гагаринского «Востока» до лунных программ. Довольно скоро я стал ведущим специалистом в технике стыковки сначала для корабля «Союз», а позднее – для других российских и международных программ. Это очень многому научило меня и привело на столь же необычные орбиты на Земле, погрузило в пограничные проблемы техники и человеческих отношений.
Первые полтора десятка лет космической эры характеризуются прежде всего соревнованием с американцами за лидерство в космосе. Полет Ю. А. Гагарина резко обострил этот процесс и инициировал так называемую лунную гонку, которая продолжалась целое десятилетие. В самом начале 60–х, под руководством Королева, мы были впереди, тогда же сложились предпосылки сохранить приоритет. Получилось наоборот: в силу ряда причин Советы безнадежно проиграли в этом беспрецедентном соперничестве.
Мне предстоит подробно рассказать о многих космических проектах. Будущий читатель, может быть, впервые узнает, что стоит за сокращением ПРО (поиск, разработка, отработка). Эти этапы предваряли полеты в космос, которые сопровождались иногда драматическими, а порой и трагическими событиями. Успехи чередовались с провалами. Первая стыковка стала большой победой и имела важнейшие последствия для советской пилотируемой космонавтики.
Стыковка – это всегда событие, что доказано всей последующей историей.
В советской ракетно–космической технике с самого зарождения все было засекречено. Несмотря на секретность, руководство страны, начиная с хрущевских времен, стало выборочно выпускать элитных «узников» за железный занавес, с тем чтобы наши наука и техника не отстали от остального мира. В июле 1969 года в Лондоне группа советских ученых наблюдала первых американцев на Луне. С этой поездки начались мои контакты с зарубежными коллегами, а с ними – открытие другого, тогда незнакомого нам мира. Через год я побывал в Центре Годдарда Национального управления по аэронавтике и астронавтике США (НАСА), а уже осенью 1970 года участвовал в первой встрече, которая привела к экспериментальному проекту «Аполлон» – «Союз» (ЭПАС), и стал одним из ее руководителей.
ЭПАС вписался в «оазис» между периодами холодной войны и стал уникальным проектом во многих аспектах: техническом, социальном и политическом. Первый международный проект оказался необычным, насыщенным многими противоречиями и неожиданными событиями, нередко – драматическими. Как еще одна невидимая часть айсберга, большая часть жизни советских специалистов ЭПАСа проходила за настоящим железным занавесом, куда не пускали американцев, где запрещалось говорить о космических КБ и заводах, как будто их не существовало, а корабли приносил космический аист. В книге, возможно, впервые рассказано о двойной жизни, которую приходилось вести нам, участникам совместных работ.
Много неожиданного и даже странного произошло во время второй стыковки «Союза» и «Аполлона». Удивительно также, но при возвращении с орбиты астронавты оказались совсем близко к катастрофе из?за их собственной грубой ошибки. Долгое время истоки этих аномалий оставались для меня большой загадкой. Только много лет спустя я отыскал причину грубых ошибок, совершенных в полете, разгадал, как мне кажется, эту тайну.
Сразу после ЭПАСа политики снова развели космонавтику и астронавтику на целых 17 лет. У нас эти годы назвали периодом застоя, однако для советской пилотируемой космонавтики это время оказалось плодотворным. Основным ее направлением стали долговременные орбитальные станции (ДОС). Удалось также существенно повысить надежность и безопасность космических полетов. Американцы же создали и освоили многоразовую транспортную космическую систему (МТКС) – «Спейс Шаттл». В 80–е годы ценой невероятных усилий нам на этот раз удалось догнать американцев, создав такую же сложную и супердорогую систему. Наш космический челнок «Буран», как Жар–птица из старой русской сказки, прочертил на космическом небосводе яркую полосу. Ему не суждено было стыковаться, как планировалось, с орбитальным «Миром», этой «Эйфелевой башней» советской космонавтики. Однако в отличие от остальной техники советской МТКС работа над стыковкой для «Бурана» не пропала даром.
Стыковочный механизм для ЭПАСа назвали андрогинным периферийным агрегатом стыковки (АПАС-75), позаимствовав имя из мифов древней Греции. Андрогинным стал также стыковочный узел АПАС-89, разработанный для «Бурана». Современным андрогинам было суждено совершить несколько космических, почти мифических акций: в июле 1975 года, состыковав советский «Союз» с американским «Аполлоном», и ровно 20 лет спустя – в июле 1995 года, соединив «Спейс Шаттл» с нашим «Миром». Мало кому известна почти детективная история о том, как два конструктора АПАС-75 – русский и американец – инициировали эту новую международную программу со стыковкой с помощью АПАС-89. Это было только начало, а в целом путь АПАСа ко второй стыковке космонавтики и астронавтики оказался очень непростым.
В средине 90–х годов техника советских орбитальных станций нашла также применение в рамках большой международной программы МКС (Международной космической станции). Американцы, решившие привлечь нас, россиян, к реализации МКС, никак не могли придумать ей имя взамен потерявшего актуальность Freedom («Свобода»). Тогда я предложил назвать ее самым популярным на Западе русским словом «Перестройка». Это предложение, конечно, не было принято официально, хотя наш АПАС-95 американцы установили не только на орбитерах «Спейс Шаттла», но и на американских модулях МКС. Эти андрогинные агрегаты предназначены для того, чтобы собирать и обслуживать эту станцию и в XXI веке, по плану – до 2015–го, а возможно – до 2020 года. Сегодня АПАС-95 вместе с нашей бортовой автоматической системой является единственной российской служебной системой, которая продолжает летать на американских космических кораблях. Иными словами, андрогинные механизмы на долгие годы стали средством соединения космонавтики и астронавтики.
Стыковка – это уже сотрудничество! Такой лозунг родился еще в годы ЭПАСа.
В чем причины успехов советской космонавтики, начиная с прорыва в космос в конце 50–х – начале 60–х, кончая ее апофеозом – орбитальной станцией «Мир» в 80—90–е годы? Их несколько. Прежде всего, государство уделяло космонавтике огромное внимание, в первую очередь материальному обеспечению и пропаганде. Несмотря на колебания в «генеральной линии» и другие издержки, последовательность, преемственность проектов в целом обеспечили создание уникальной базы, способствовали совершенствованию техники и воспитанию квалифицированных кадров. Не последнюю роль сыграли также методы организации работ, которые базировались, я бы сказал, на нашем российском подходе к осуществлению уникальных кампаний, которыми так богата наша история, и военная, и мирная. При желании в них не так уж трудно усмотреть как сильные, так и слабые стороны.
В ходе реализации космических программ выросли выдающиеся научно–технические руководители, сегодня называемые менеджерами. Позднее, в новое время, благодаря их таланту, воле и находчивости в тяжелейших для науки и техники условиях «эпохи реформ» также достигались удивительные результаты. К сожалению, наша страна постоянно впадает в крайности. Если бы наши генсеки и президенты были просто разумными, успехи могли быть не только в космосе, но и на Земле. Однако тогда это был бы, наверно, совсем другой народ и другая страна.
Не раз мне приходилось слышать о том, что пилотируемая космонавтика – пустая трата средств, не приносящая никакой практической пользы человечеству. Я глубоко убежден, что это далеко не так, и не только потому, что мне всю свою сознательную жизнь привелось работать в этой области. Можно привести множество весомых аргументов и конкретных примеров того, как в результате осуществления пилотируемых программ были созданы и затем применены для земных нужд новые технические средства, внедрены новые эффективные технологии, получены новые совершенные материалы. Достижения на космических орбитах, как никакие другие победы, в мирное время поднимали патриотический дух наций, подвигали их на новые свершения. Я бы даже назвал технику космического полета, да и сами полеты за пределы земной атмосферы, искусством в области науки и инженерии как по сути, так и по тому месту, которое она занимает в современном цивилизованном сообществе. Нужно ли человечеству искусство? Наверно, и «негр преклонных годов», и молодой туземец ответили бы на этот вопрос положительно. Космонавтика стала искусством под куполом мироздания, за которым наблюдают миллионы землян: ведь стремление достичь недостигаемых высот – неистребимая потребность человека. Она останется с нами навсегда, а история будет помогать в поиске путей вперед и вверх, как говорят летчики и космонавты.
Пилотируемая космонавтика стала уделом и привилегией великих наций, которые могут позволить себе овладеть этим высшим научно–технологическим искусством и которые решили доказать остальному миру свою способность на такое свершение. Недаром в стремлении к экономическому чуду Китай с его миллиардным населением встал на путь подготовки к полету своего гражданина собственными силами, правда, опираясь прежде всего на советский опыт.
Надо отметить еще одну особенность пилотируемой космонавтики, которая зародилась еще в 70–е годы и постепенно развивалась и расширялась: наряду с ЭПАСом речь идет о международном сотрудничестве, которое в нашей стране поначалу было задумано, по программе «Интеркосмос», как средство укрепления социалистического лагеря. Эта программа, хотя не спасла социализм, послужила неплохим примером для развития партнерства в новые времена и на новой экономической основе. Космическая станция МКС как самая масштабная международная программа нашего времени сегодня, несмотря на все трудности и издержки, служит объединению наций, раздираемых многочисленными противоречиями. Остается только надеяться, что внутренняя и внешняя политика не добьют это хрупкое сооружение космического века и масштаба.
В последние годы появилось немало изданий о космонавтике и астронавтике, в том числе написанных создателями космической техники. Предлагаемая книга посвящена жизни и деятельности человека, которого судьба привела в космическую технику. В силу своей профессиональной деятельности, которая поместила меня, конструктора стыковочных механизмов, в самый настоящий интерфейс между космонавтикой и астронавтикой, я, наверно, больше многих других в течение целого ряда лет соприкасался с нашими зарубежными коллегами, прежде всего – американскими. Это были не только эпизодические контакты, но и периодически тесная совместная работа, которая позволила проникнуть во многие важные детали и тонкости, ставшие хорошей базой и для сравнительного анализа, и для рассказов. Работая над книгой, я постепенно пришел к тому, что о пилотируемой космонавтике и астронавтике надо писать намного шире того, с чем мне пришлось непосредственно столкнуться. Дополнительная задача потребовала, конечно, больших усилий. Однако, как мне представлялось, это надо было сделать в силу сложившихся обстоятельств.
Рассказывая о космонавтике и астронавтике, я старался подчеркивать достоинства обоих направлений освоения космоса, а там, где это считал уместным, отмечал недостатки. Я делал это, несмотря на то, что понимал неизбежное: с одной стороны, обязательно найдутся такие ярые приверженцы и истинные патриоты, которым не понравятся результаты моего анализа и сравнения. С другой стороны, я осознаю субъективность своих суждений.
Эта книга для читателей двух основных категорий: интересующихся научно–популярной литературой и для тех, кого привлекает история космонавтики. Чтобы облегчить ее чтение для не технарей, чтобы по возможности отделить популярный текст от почти технического, последний напечатан петитом; при желании его можно опустить, не потеряв последовательности изложения.
Эта книга написана, прежде всего, на основе личных воспоминаний о тех проектах, в которых мне привелось в той или иной мере участвовать. Поскольку в силу нашей секретности до начала 90–х годов я не делал никаких записей, работа над книгой оказалась очень непростой, но чрезвычайно интересной: цепляясь за отдельные запомнившиеся факты, часто удавалось восстановить в памяти почти забытые события двадцати– и сорокалетней давности. Этот процесс походил на вытягивание нити, цепочки событий из клубка человеческой памяти; в итоге, ее отдельные отрезки и звенья соединялись во взаимосвязанную последовательность, повествование, пробелы в котором заполнялись информацией, почерпнутой из опубликованных материалов и услышанной от товарищей и коллег.
То, что происходило в космонавтике и астронавтике, всегда было тесно связано с жизнью России и Америки. То, что случилось в России после развала Советского Союза, не могло не повлиять на советскую космонавтику. Что происходит с американской астронавтикой?
В эпилоге я попытаюсь заглянуть в XXI век, понимая, что мои суждения неоднозначны, часто спорны и порой, наверно, провокационны. Что станет с советской космонавтикой? Что от нее останется: родоначальница и ровесница космического века – легендарная ракета–носитель «семерка», корабли «Союз» и «Прогресс», наш андрогинный стыковочный агрегат АПАС, что?то еще? Останется ли XXI век космическим? Никто не знает, куда повернет новая ветвь исторической спирали.
История повторится? Угадать трудно, потому что жизнь непредсказуема.
С другой стороны, история учит: все?таки она повторяется, иногда. Как древние мифы, но всегда – неожиданно, по–новому!
Книга разбита на две части: «20 лет назад» и «20 лет спустя». Эти подзаголовки не случайны, они – не только дань броскому, знакомому с детства названию. С годами мне стало понятно, что 20 лет – очень характерный отрезок человеческой жизни: 20, 40, 60, может быть, 80. У французов вообще нет слова «восемьдесят», а есть только «четыре раза по двадцать». Моя жизнь не исключение: в ней тоже хорошо просматриваются характерные двадцатилетние периоды. Два важнейших международных проекта со стыковкой – ЭПАС и «Мир» – «Шаттл» – оказались разделенными точно 20 годами. К этим мыслям мне тоже придется возвратиться.
В заключение я хочу поблагодарить всех тех, кто помогал мне и кто оказал содействие в подготовке книги к изданию, всех моих близких и друзей, коллег и просто знакомых, в том числе молодых людей, овладевших удивительным инструментом нашего времени – компьютером и его бездонным программным обеспечением. Без их всесторонней поддержки и помощи было бы практически невозможно подготовить и опубликовать эту книгу. Я не называю фамилии только потому, что не хочу упустить достойных. Так или иначе, имена очень многих из них встретятся на последующих страницах.
