Текст книги "Бокс-офис (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Я буду только рада, мисс Квон, – сказала Анастасия. – Я ведь тщеславная экс-звезда, получившая второй шанс. Да, очень хочу покрасоваться на афишах в Москве, и не вижу смысла это скрывать.

– Мы попросим Йенса, – сказал я. – Пускай он выберет самый эффектный кадр из тех, что уже отсняты.

– Да, а художники на отцовской студии доработают, – кивнула Сон-Хи. – Отправлю в Москву вместе с документами. Я честно предупредила, что съёмки стартовали только недавно. Сказала – закончим вовремя, если форс-мажора не будет. Но москвичи уже в нас вцепились, а на риск, по-моему, готовы закрыть глаза.

– Ну, в принципе, объяснимо, – сказал я. – Фестиваль новый и никакого веса пока ещё не набрал. Они сейчас сами наверняка бегают за крупными киностудиями – нужны ведь яркие фильмы, зрелищные и нигде не засвеченные при этом. А тут вдруг мы с таким предложением.

– Непривычно чувствовать себя в лидерах, – сказала Сон-Хи.

– Пока привыкать, мисс Квон, – сказала графиня. – Надеюсь, это только начало.

Мы отправились в павильон. Предстояла сцена, где персонажи Розанны и Анастасии столкнутся лицом к лицу.

Глава 14

Недалеко от моста, пилоны которого облицованы медью, останавливается глайдер.

Ребекка вылезает из-за руля, внимательно озирается. Перед нею – та самая забегаловка, где работает Сьюзи.

Шагнув через порог, Ребекка окидывает помещение взглядом. Посетителей мало, обеденное время уже прошло. Между столами бродит официантка – не Сьюзи, а другая девчонка, тощенькая и плоскогрудая, с блёклыми волосами.

Всё так же стоя у входа, Ребекка указательным пальцем манит её к себе. Девчонка подходит и говорит уныло:

– Садитесь. Что будете заказывать?

– Мне нужна Сюзанна, твоя коллега. Позови её.

– Сьюзи? – переспрашивает девчонка. – Она с семи и до трёх работает. У неё смена кончилась только что. Свинтила домой.

Ребекка с досадой морщится:

– Где она живёт?

– Вообще без понятия. Вы заказывать будете? Если нет, я пошла, у меня работа…

Официантка хочет уйти. Ребекка удерживает её за руку:

– Стой. Я тебя не отпускала. Кто из персонала знает Сюзанну лучше? Кто может подсказать её адрес?

– Чё вы вцепились? Я вам не нанималась справки давать!

Ребекка чуть сжимает кисть собеседнице, заставив ту болезненно ойкнуть, затем суёт ей купюру. Произносит вполголоса:

– Давай сэкономим друг другу время. Повторяю вопрос – кто из персонала общался с Сюзанной чаще?

– Никто! Эта дура вообще психованная, от неё все шарахаются! Но живёт, скорей всего, далеко отсюда – после работы чапает до метро…

Ребекка на секунду задумывается:

– Значит, говоришь, она только что ушла?

– Да, две минуты назад! Вы с ней разминулись!

Потеряв интерес к девчонке, Ребекка отпускает её, разворачивается и молча выходит из забегаловки. Официантка с испугом смотрит ей вслед, потирая кисть.

Смена кадра.

На настенном экране – всё та же местность, но метров на триста дальше от Медного моста. По улице вдоль реки идёт Сьюзи. Она наконец избавилась от форменного наряда официантки. Теперь на ней вместо платья – чёрная майка, чёрные же колготки и вызывающе короткие шорты, плюс сапоги на толстой подошве и кожаная куртка.

На поясе у неё приторочена пластмассовая коробка, похожая на огромную мыльницу, с прозрачной плексигласовой крышкой. Внутри – кассета. На голове у Сьюзи – наушники, соединённые с приборчиком проводом. Она ритмично кивает в такт неслышимой музыке и двигает челюстями, жуя резинку.

Навстречу ей скользит глайдер – семейная модель, нарядно окрашенная в салатовый цвет. Глайдер тормозит у бордюра, дверь плавно откидывается вверх, и с пассажирского кресла на тротуар вылезает блондинка с кукольным личиком. На ней – светлое платьице до колен и ярко-голубой плащик.

Она приветливо улыбается и машет рукой, чтобы привлечь внимание Сьюзи. Та останавливается, смотрит с недоумением и снимает наушники. Блондинка тараторит:

– Ой, мисс, простите за беспокойство! Мы с мужем, кажется, заблудились! Вы не подскажете, где здесь Лавандовый бульвар?

– На той стороне, – недовольно буркает Сьюзи, ткнув пальцем в противоположный берег реки, и хочет обойти улыбчивую блондинку.

– Мисс, мисс, ещё буквально секунду! Не убегайте, прошу вас! Мы совершенно не ориентируемся на том берегу. Как нам лучше ехать? Подскажите, пожалуйста! Мы будем очень-очень вам благодарны!

– Я карту плохо знаю, – морщится Сьюзи, – езжу на метро.

– А вам тоже на тот берег?

– Угу. А что?

– Так давайте мы подвезём вас, нам ведь как раз через мост! Мне очень хочется с вами поболтать, вы такая стильная!

Блондинка гостеприимно открывает заднюю дверь и делает приглашающий жест. Секунду Сьюзи колеблется, но затем отрицательно мотает головой:

– Не надо, сама доеду.

– Вы так очаровательно дичитесь! – смеётся блондинка. – И совершенно напрасно! Вы нас нисколько не обремените!

Шагнув вперёд, она, пытается взять за руку Сьюзи, однако та непроизвольно отшатывается.

– Ну, перестаньте же, мисс!

Кукольная дамочка делает ещё один шаг, по-прежнему улыбаясь, но Сьюзи пятится всё быстрее – а пару секунд спустя, уловив что-то во взгляде блондинки, разворачивается и бросается наутёк.

Выражение лица у блондинки пугающе изменяется.

Улыбка исчезает бесследно, взгляд становится жёстким.

Она достаёт из сумочки пистолет.

Её движения экономны и выверены, она не спешит, но и не теряет ни единой секунды. Вскидывает оружие.

На встречной полосе резко тормозит бордовый глайдер Ребекки. Его заносит, разворачивает поперёк дороги, но так задумано. Двери поднимаются вверх, и задние и передние.

Сьюзи продолжает бежать.

Блондинка стреляет.

За миг до выстрела Ребекка, удерживая руль правой рукой, вскидывает левую, с прозрачным кольцом на указательном пальце. Папиллярные линии на ладони вспыхивают ультрамарином.

Время растягивается в замедленной съёмке.

Из пистолета вылетает не пуля, а ледяная игла, сантиметров десять в длину. Вращаясь вокруг продольной оси, она нагоняет Сьюзи.

Из-под ладони Ребекки вырывается что-то вроде тонкого смерча. Тот мгновенно вытягивается, полупрозрачно-серый, истончается ещё больше, как плеть.

Эта плеть сшибает иглу в полёте. Льдистые крошки разлетаются над асфальтом.

Время ускоряется снова.

Несколько событий происходят синхронно.

Блондинка переводит взгляд на Ребекку и направляет ствол на неё.

Муж блондинки выпрыгивает из-за руля. Он в офисном костюме, в очках, при галстуке – но тоже вооружён.

Машину Ребекки, перегородившую путь, едва не таранит сзади глайдер-пикап, нагруженный бочками. Его водитель не может резко затормозить, но успевает отвернуть вправо. Пикап вылетает на тротуар и кренится на гравитационной подушке. Бочки вываливаются на мостовую.

Ребекка взмахивает плетью наотмашь, пытаясь достать блондинку. Та спускает курок повторно, и ствол выплёвывает иглу.

Ручной смерч Ребекки ограничен по мощности. На дистанции он малоэффективен – расширяется и слабеет. Его хватает только на то, чтобы раскрошить вторую иглу. Блондинку же лишь толкает порывом ветра, и она падает на асфальт, но успевает сгруппироваться.

Сзади неё ещё один глайдер экстренно тормозит, пытаясь объехать бочки. Его заносит, и он цепляет глайдер блондинки и её мужа.

Муж успевает это заметить вовремя – отпрыгивает на встречную полосу, кувыркнувшись. От удара вскользь его глайдер чуть смещается в сторону.

Ребекка получает несколько секунд форы.

Не закрывая двери, она разворачивает машину и нагоняет Сьюзи. Та приостановилась – путь преграждает очередной глайдер, пошедший юзом.

– Запрыгивай, идиотка! – кричит Ребекка.

Сьюзи оглядывается и видит – блондинка уже встаёт, собираясь снова стрелять.

Решившись, Сьюзи ныряет в глайдер к Ребекке.

Та жмёт на газ, и бордовый глайдер уносится по улице прочь. Встречная машина шарахается, вылетает на тротуар, который, к счастью, пустует.

Блондинка быстро переглядывается с мужем. Они садятся в свою салатовую машину и объезжают транспорт, перегородивший дорогу.

Бордовый глайдер ещё виднеется далеко впереди, но через пару секунд сворачивает на перекрёстке вправо, в сторону от реки.

Преследователи тоже газуют, но вдалеке на улице появляются полицейские глайдеры, сразу несколько – сине-белые, с мощными мигалками. Миновав перекрёсток, они становятся боком и блокируют улицу.

Муж блондинки сбавляет скорость и смотрит в зеркало заднего вида. Но разворачиваться нет смысла – там, сзади, слишком большой затор из глайдеров, которым пришлось срочно тормозить, чтобы не напороться на бочки.

– Пристегнись, – говорит муж коротко и тоже накидывает ремень.

Он снова разгоняет свой глайдер и выезжает на встречку. Там полицейские машины, развёрнутые поперёк дороги, поставлены не вплотную друг к другу – между ними остался полуметровый зазор.

Салатовый глайдер слишком широк, конечно, чтобы проскользнуть в эту брешь. Но он с размаху туда врезается, протаранив обе машины копов. Те разворачиваются на гравитационных подушках, и глайдер прорывается между ними. Он проскочил перекрёсток и всё ещё на ходу, хотя передок разбит теперь в хлам.

Повреждённый глайдер несётся дальше, вернувшись на свою полосу. Полицейские глайдеры, развернувшись, стартуют следом.

Блондинка смотрит на карту:

– Следующий перекрёсток – направо.

Муж так и делает. На поперечной широкой улице движение пока не затруднено, но салатовый глайдер сразу же вносит хаос – на скорости берёт влево, через двойную сплошную, и ныряет в переулок, царапнув по стене бортом. Встречный глайдер виляет, чтобы избежать столкновения, и мешает другому транспорту. Возникает затор, в который упираются копы.

Свернув ещё пару раз, беглецы бросают машину на чахлой клумбе. Муж берёт с заднего сиденья спортивную наплечную сумку. Они заходят за кирпичную бойлерную и там, в закутке, быстро раздеваются. Костюм мужа, платье жены и её голубенький плащик отправляются в сумку.

Сменная одежда у них совершенно другого стиля – яркие спортивные куртки, мешковатые джинсы, кеды. Муж снимает очки, а жена прячет волосы под бейсболку. Они рассовывают по карманам новые документы, выходят из закутка и бросают сумку в мусорный бак, а затем спокойно идут дворами.

Стоп-кадр.

– Фух, – выдохнула актриса, которая играла блондинку, – весело у вас тут.

Собственно, она в жизни тоже имела блондинистый цвет волос, только потемнее, чем в фильме. Пока она переводила дыхание, партнёр по эпизоду разглядывал её искоса. Прикидывал, видимо, насколько её фигура в реальности соответствует той картинке, что мы увидели на экране.

– Спасибо, – сказал я им. – Ваша следующая сцена – завтра с утра.

– А я? – спросила Розанна. – Когда теперь моя сцена?

– Твоя – сегодня же вечером, снова с Анастасией.

Актёры вышли, мы с Йенсом пересмотрели отснятое, а вскоре явился наш композитор Родриго. Причём явился не в одиночестве, а в компании с Эммой, присутствовавшей и при нашем первом знакомстве с ним.

Сейчас она была в джинсах, с распущенными длинными волосами, в которых пестрели ленточки. На полноценную хиппи пока ещё не тянула, но немного приблизилась. Имиджу вполне соответствовала её фирменная улыбка, странновато-загадочная.

Расцеловавшись со мной и с Йенсом, она сказала:

– Не ругайте Родриго. Он хотел к вам один приехать, но я напросилась тоже, хотя у вас больше не снимаюсь. Очень-очень хочется посмотреть. Но если нельзя, подожду в машине. Я не обижусь, правда.

– Ладно, чего уж там, – сказал я. – Ты девушка честная, поэтому бумажки подписывать тебя не прошу. Просто не рассказывай никому, о чём новый фильм. Договорились?

– Конечно, Дмитрий.

– Прижилась, значит, в музыкальных кругах?

– Пока вроде не прогнали, – улыбнулась она. – Это из-за того, наверно, что я стараюсь молчать, когда они там серьёзно о музыке разговаривают. Слушаю в основном и спрашиваю что-нибудь изредка. Получается глупо, они смеются, но не издеваются.

– Детка, – сказал Родриго, погладив её по попе, – твоё очарование – не в музыкальном слухе, так что не парься.

Мы перешли к художественным вопросам.

– Если ты согласен работать, то общая схема – та же, – сказал я. – Бумажная партитура не требуется, главное – результат. Но желательно, конечно, не повторяться. Тем более что, по-моему, здесь напрашивается немного другой музыкальный стиль – более отрывистый, что ли. Более лаконичный.

– Конкретизируй, дружище.

– Ну, мне почему-то кажется, что тон должны задавать не электрогитары, а ударные. Не в том смысле, чтобы безостановочно лупить в барабан, а… Короче, в тех эпизодах, когда копится напряжение, я бы сделал такие, знаешь, размеренные глухие удары, как бы приглушённые – дыщщщ… А когда напряжение прорывается, переходит в погоню – ритм ускоряется. Тум! Тум! Тум! Нет, я понимаю, что в моём пересказе это звучит немного по-идиотски, поэтому глянь для начала сам…

Посмотрев те сцены, что были уже отсняты, Родриго почесал подбородок:

– Вижу, к чему ты клонишь, чувак. Слишком много музыки здесь – не в кассу, ты прав. Нужно нагнетать втихаря, пока эта баба с угрюмой мордой рыщет по городу. И вот это «дыщщщ» – оно лучше сдвоенное. А когда машины погнали – не просто «тум» раз за разом, а намёк на мелодию. И погромче, чтоб по ушам давало. Ту-дум, тум, тум! Тут надо прикинуть…

– Да, разумеется. Я просто пожелание высказал, в общих чертах, а как ты это оформишь – тебе виднее.

– И для той девки с цветной причёской, – сказал Родриго, – нужна отдельная тема. С ходу не вырисовывается, так что опять же – надо обмозговать… Да, кстати, это магнитофончик у неё на ремне подвешен? Такие штуки уже в продаже бывают? Чё-то не видел…

– У нас в реальности, имеешь в виду? – спросил я. – В Европе какой-то тип запатентовал недавно, я видел в научно-популярном журнале. На рынке нет пока, насколько я понял. Но в фильме сеттинг – более продвинутый в техническом плане.

– Ну, так-то да. Я к тому веду, что надо бы песню, которую она в наушниках слушает, тоже дать, чтоб народ врубился.

– Гм, верно мыслишь. Об этом я сразу не подумал. Сочинишь песню?

Родриго покачал головой:

– Там явно что-то нахрапистое, с пеной у рта. Не мой стиль. Вряд ли сделаю убедительно, и не тянет вообще.

– Тогда посоветуй нам кого-нибудь подходящего, конкретно для песен у девчонки в наушниках. А в титрах укажем вас по отдельности.

– Ну, в принципе, есть тут одна бабёнка, двинутая на голову…

– Более двинутая, чем ты? – спросил Йенс с усмешкой.

– Да я в сравнении с ней – отличник-бойскаут. Песенки-то она накропает, если настроение будет, но про вашу машину растрезвонит по всему острову, чисто ради протеста против наглых капиталистов. Ну, против вас.

Я хмыкнул:

– Наглым капиталистом меня, по-моему, ещё ни разу не обзывали.

– Всё впереди, чувак, – философски сказал Родриго.

– А если мы эту тётеньку не будем звать в павильон? Покажем ей нужный фрагмент сценария, объясним ситуацию, дадим денег. Ну, может, ещё прокрутим ей эпизод с обычного кинопроектора…

– Не знаю, друг, что получится. Но можешь рискнуть.

– Где её искать хоть?

– Адрес не знаю, но спрошу у чуваков. Позвоню сегодня попозже.

На этой ноте наше совещание завершилось. Уже собравшись выйти на улицу, Родриго приостановился и обернулся:

– Забыл спросить. Ко мне пару раз подкатывали ребята из жёлтой прессы, я их послал. Но теперь на радио зазывают – программа толковая, не фуфло. Совместно с «Кочевником» делают, эфирная версия…

– С журналом «Кочевник»? – уточнил я. – Листал пару раз, не вчитываясь, там ведь про музыку, а я больше по кино. Но журнал влиятельный вроде. Хочешь пойти? Они будут про фильм расспрашивать?

– Ну, типа того. Чтобы я на гитаре сбацал в прямом эфире и рассказал попутно.

– Не говори про нашу машину. Просто скажи, что тебе показали фильм, ещё не озвученный, а ты к нему сделал музыку.

– Я так и хотел. Но мало ли? Вдруг вам это не в масть.

– Не вижу проблем. Но на всякий случай зайди к Сон-Хи, уточни ещё у неё.

– Ага. Всё, до связи.

После ухода Родриго я ещё часа два проработал в офисе. Довёл до ума следующую сцену, переписал её в чистовик. И уже собрался звать актрис в павильон, но тут ко мне в комнату заглянула Сон-Хи:

– Дмитрий, там Родриго опять звонил. Продиктовал мне адрес какой-то Полли и уточнил, что искать надо в гараже. Сказал, это для тебя.

– Спасибо, всё правильно. Закажем у барышни пару песен для фильма, если не возражаешь. Хулиганский хард-рок, который слушает Сьюзи.

– Мне надо к ней съездить? – робко поинтересовалась Сон-Хи.

– Не надо, – успокоил я, – съезжу сам. С тебя – только деньги из студийного фонда. Подозреваю, что эта Полли не согласится на проценты от прибыли. Будет требовать сразу деньги на бочку.

– А сколько она запросит?

– Не знаю. Если будет наглеть, пошлю её лесом. Сегодня вечером заскочу к ней, после работы. Детали расскажу завтра.

Пока же я отправился в павильон. Розанна с Анастасией приготовились выдать следующую сцену.

Глава 15

Бордовый глайдер сворачивает с набережной за несколько секунд до того, как там появляются полицейские. Ребекка внимательно смотрит по сторонам. Ещё один поворот – и глайдер оказывается в непримечательном переулке.

– Выходим, – бесстрастно произносит Ребекка. – Надо сменить машину.

– Кто вы такая? – спрашивает Сьюзи.

– Это сейчас неважно. Времени мало. Описание глайдера уже наверняка передали всем городским постам. И твои приметы, возможно, тоже. Твой идиотский имидж нас сильно демаскирует.

Хмуро взглянув на фиолетовые волосы Сьюзи, Ребекка вылезает из глайдера. Обходит его и поторапливает:

– Быстрее.

– А чего вы командуете? – огрызается Сьюзи, тоже выбираясь наружу. – Я никуда с вами не пойду! Оставьте меня в покое!

– Ты будешь делать то, что я говорю, – говорит Ребекка всё так же ровно. – Наша задача – покинуть город и континент. Мы это сделаем очень скоро, но ты должна чётко следовать моим указаниям.

– Да пошла ты!

Ребекка делает шаг вперёд, и Сьюзи выхватывает из-за пазухи нож – но даже не успевает наставить его на оппонентку. Ребекка заламывает ей руку, прижимает к машине и произносит раздельно:

– Впредь никогда не смей угрожать мне, мелкая дрянь. Поняла меня?

Усиливая нажим, она ждёт ответа. Несколько секунд Сьюзи терпит молча, но затем не выдерживает и всхлипывает:

– Да, поняла! Пусти!

Отбросив упавший нож носком сапога, Ребекка продолжает:

– Если попробуешь убежать, я тебя достану воздушной плетью. Это может быть больно. Не усложняй нашу ситуацию. Это ясно? И да, запомни – если я задаю вопрос, то надо ответить.

– Ясно, – буркает Сьюзи, даваясь слезами уже не столько от боли, сколько от унижения и обиды.

– Тогда идём.

Они пересекают ближайший двор. Вокруг – блочные дома и желтеющие кусты. Ребекка рассматривает припаркованные машины.

– Та женщина хотела меня убить? – спрашивает Сьюзи.

– Нет, только временно обездвижить. Ты им нужна живая.

– Кто они?

– Не прикидывайся глупенькой козочкой. Ты уже догадалась, кто эти люди и почему они за тобой пришли. Или ты действительно думала, что, подчистив кристалл-архивы, ты обезопасила себя на всю жизнь?

Несколько секунд Сьюзи молчит угрюмо, затем спрашивает:

– Ты тоже из Концерна?

– Нет. Я из конкурирующей структуры. Скажи спасибо, что я успела вовремя.

– Угу, я от благодарности вся в соплях, – цедит Сьюзи. – Можно подумать, ты мне здесь помогаешь из альтруизма. На самом деле ты такая же мразь, просто работаешь на другую шайку. И в чём для меня тут разница, интересно?

– Разница есть, – говорит Ребекка, не повышая голоса. – Подгадив Концерну, ты доставила радость моим работодателям. Они это ценят. Поэтому тебе обеспечат комфортные условия для работы, сытный досуг и некоторый набор развлечений.

– Короче говоря, моя клетка будет просторной и позолоченной.

– Совершенно верно. Это намного лучше, чем то, что тебе готовит Концерн. У них тебя посадят на цепь – и не в фигуральном смысле, как я подозреваю.

Они огибают дом и видят небольшую стоянку глайдеров. Модели там разные – от солидных до простеньких. Ребекка выбирает самый невзрачный, серый.

– Без сигнализации, думаешь? – бурчит Сьюзи.

– Умная девочка.

Свидетелей поблизости нет. Ребекка сосредоточивается, и папиллярные линии у неё на ладони снова начинают мерцать. Над ними закручивается серый крохотный смерч, размером в несколько дюймов. Ребекка переворачивает ладонь, и усики смерча проникают в замок на дверце. Та приоткрывается. Сьюзи говорит с отвращением:

– У тех двоих из Концерна – обычные артефакты, а у тебя – кристалл-имплант, значит. Дрянь под кожей… Вот скажи честно – тебе самой не противно? Хотя кого я спрашиваю…

– Возможно, я тебя удивлю, – говорит Ребекка, – но мне тоже приходится делать вещи, которые мне не нравятся. И моей точкой зрения по этому поводу никто почему-то не озабочен. Садись назад.

Оглядевшись тоскливо, Сьюзи выполняет приказ. Ребекка садится за руль и, полуобернувшись, продолжает спокойно:

– Теперь, Сюзанна, ляг на пол и не высовывайся.

– Ага, разбежалась.

– Патрульные на дороге ищут двух женщин, у одной из которых фиолетовая причёска. Я не хочу, чтобы тебя опознали. Если будешь артачиться, уложу тебя на пол плетью. Проверим?

Сьюзи сопит угрюмо, но подчиняется. Ребекка с помощью плети замыкает контакты под приборным щитком, и глайдер выскальзывает на улицу.

– Пожалуйста, имей в виду, – говорит Ребекка, – если ты специально привлечёшь внимание копов, то это ничем хорошим для тебя не закончится. С большой вероятностью я от них отобьюсь, а тебя потом накажу. Но даже в том случае, если меня пристрелят, ты легко не отделаешься. Тебя подвергнут усиленному допросу и выяснят, что ты самозванка, подделавшая здешние документы. В обычном случае это означало бы штраф и высылку. Но если они узнают, кто ты на самом деле, тебя опять-таки сунут в клетку. Так что, по всем раскладам, тебе лучше оставаться со мной.

– Ты прямо-таки добрая нянечка, – шипит Сьюзи из-под сиденья.

– Нет. И не претендую. Но лично против тебя я ничего не имею. Ты – просто груз, который необходимо доставить, и я намерена это сделать.

Ребекка ведёт машину до оскомины аккуратно, со средней скоростью. Когда впереди показывается полицейский патруль, она реагирует на это без нервов. Как и остальные водители, проезжает мимо вооружённых копов, которые стоят на обочине возле своей машины. Патрульный бегло обшаривает взглядом салон, не найдя подвоха.

– Не поднимайся с пола, – говорит Ребекка Сюзанне. – Будут ещё посты на дорогах. Если обойдётся без осложнений, то через двадцать минут мы покинем город. Пожалуйста, прояви терпение.

Глайдер выезжает на широкий проспект, который ведёт к городской черте, чтобы там перейти в шоссе. Это подтверждают дорожные указатели. Сьюзи цедит:

– Ты говоришь, что Концерн посадит меня на цепь. Но на самом деле шавка на привязи – это не я, а ты. Тебя только иногда спускают, дав при этом команду «фас»…

– Избавь меня от философских потуг. Заткнись.

Ребекка вдруг кривится, словно от боли. Смотрит на левую ладонь – линии пульсируют синим светом, ритмично.

– Планы меняются, – произносит она.

Всё так же аккуратно и плавно она сворачивает с проспекта. Останавливает машину, достаёт карту из бардачка, внимательно изучает.

– Какого хрена остановились? – зло спрашивает Сьюзи из-под сиденья.

– Выезды из города перекрыты. Сканирующее поле. Я только что получила предупреждение. Так делают крайне редко, но ради нас с тобой постарались.

– И чё теперь?

– Используем резервную схему, более сложную. Но твоя задача по-прежнему – выполнять указания. Лежи молча.

Машина трогается.

Стоп-кадр.

Розанна бросила мне на стол распечатку, с которой зачитывала экранные реплики, и вышла из павильона.

– Чего она так нахохлилась? – спросил Йенс. – Я заметил ещё вчера, но думал – просто перепад настроения. А она до сих пор…

– Лёгкие симптомы звёздной болезни, – сказал я. – Скоро пройдёт, надеюсь.

В офисе я подготовил чистовой вариант двух следующих сцен, переписал в тетрадь и посмотрел на часы – начало седьмого вечера. Пора было закругляться.

Когда я доставил соседок к дому, Джессика поинтересовалась невинно:

– А ты опять с нами не идёшь? У тебя продолжение интервью?

Я хмыкнул:

– Анастасия, слышали? Наша коллега иронизирует уже напропалую. А ведь всего-то месяц назад была сурова, как амазонка с копьём. Вот что значит школа. И нет, Джесс, я не на интервью, а в другое место. Сугубо по делам нашей студии, вернусь часа через полтора.

Они вышли из машины, а я поехал по адресу, который мне дал Родриго.

Я оказался в районе с многоэтажной застройкой. Он мне показался вполне обычным – без фешенебельности, но и без нищеты. Железобетонные корпуса возвышались со всех сторон, в них светились окна. Покрутившись в проулках и спросив пару раз дорогу, я нашёл вереницу гаражных боксов.

На грязный снег ложился фонарный свет. У самого дальнего гаража приткнулся автомобиль с длинным задним свесом и подъёмной дверью с торца. В Империи такой тип конструкции обозвали «ломовиком», поскольку в багажное отделение можно напихать кучу хлама, американцы же обходились термином «station wagon».

Из гаража доносилась музыка.

Ну, или точнее звучали музыкальные инструменты.

Мелодию я почти не улавливал, но энтузиазм зашкаливал, этого не отнять. Электрогитары визжали, барабаны лупили, а женский голос что-то выкрикивал в рваном ритме про застревающий социальный лифт. Всех слов я не разобрал.

Почесав в затылке, я приостановился. Подумал – мне всё-таки нужны песни, а не децибелы как таковые. С другой стороны, Родрииго разбирается в теме, и если он посоветовал именно эту группу, то резоны должны быть…

Решив прояснить-таки ситуацию, я открыл железную створку.

Гитары смолкли, и на меня уставились трое парней и барышня.

Одеты они были вразнобой. Один гитарист – в кожанке с заклёпками, другой – в брезентовой куртке, словно турист в походе, ударник – в вязаном свитере. Девица носила кожаные штаны в обтяжку, тяжёлые ботинки и чёрное приталенное пальтишко средней длины. При этом брезентовый гитарист имел на голове «ирокез» зелёного цвета, а девица остриглась наголо.

– Ты кто такой? – спросила она, оглядев меня.

– Жадный капиталист, – сказал я. – Задумал коварную комбинацию, прибыл с верхнего этажа на социальном лифте. Ты Полли?

Парень в кожанке хмыкнул, «турист» нахмурился подозрительно, барабанщик не выказал никакой видимой реакции. Полли же чуть прищурилась, прикидывая что-то в уме, затем сняла электрогитару и положила её на табуретку:

– Парни, сейчас вернусь. Покурю минуту.

Она вышла из бокса, прикрыла створку снаружи. Шагнула к моему «плимуту», опёрлась непринуждённо, вытащила сигаретную пачку и щёлкнула зажигалкой. Выпустив струйку дыма, поинтересовалась:

– Как тебе песня?

– Слов разобрать не смог, – сказал я. – Музыка – хрень.

Полли усмехнулась и, сделав ещё затяжку, сказала:

– С этими ребятами играю впервые. Распустила старую группу. Из прежнего состава – только барабанщик, а новых гитаристов вот пробую в эти дни. Сегодняшние – сам видишь. Лажают на каждой ноте, мелодию спустили в сортир.

– Сочувствую. А со старыми почему не сложилось?

– Мировоззренческое несовпадение. Поняла, что мы видим наши цели по-разному, а это подрывает искренность исполнения. Для меня это неприемлемо. Но и этих придётся гнать, к сожалению. Завтра и послезавтра попробую ещё четверых, по очереди.

– Надеюсь, найдёшь таких, которые не лажают.

– А тебя-то какое дело, капиталист?

– Хочу тебе денег дать, наступив на горло собственной жадности и классовому антагонизму. Но пока сомневаюсь – не убедило меня ваше звучание. Мне нужны забойные песенки для нового кинофильма.

– Ко мне-то ты почему припёрся?

– Родриго мне дал наводку. Чувак из клуба «Люминесцентные водоросли». Ну, и тематика у тебя подходящая. Но вот уровень исполнения…

Полли задумчиво стряхнула пепел на снег:

– Тут вот какое дело, капиталист. Деньжата не помешали бы – тачка уже ушатанная, движок периодически глохнет. Плюс аппаратуру для группы надо бы подновить. Я тут подсчитала на днях – двести сорок баксов выходит, если по минимуму. Это на всё. И снимал бы ты вменяемый фильм для независимой студии, можно было бы вести разговор. Но это ведь не твой случай, я правильно поняла? До этого, например, ты что уже наснимал?

– Один фильм для «Сильвер Форест» мы сделали, – сказал я. – «Магия шита сталью», афишу ты могла видеть. Сейчас делаем второй для них же.

– Афишу видела, да. Это ты, значит, склепал то фуфло? Или будешь мне сейчас вкручивать, что, дескать, в красивый фантик завёрнуты глубокие смыслы?

– Во-первых, Полли, – сказал я, – прекращай мне хамить, я этого не люблю. Запомни на будущее, если всё же придётся работать вместе. А во-вторых, я не отрицаю – фильм мы снимали, чтобы развлечь народ и заработать на этом денег. Сейчас продолжаем эксперименты. Но даже фильм с акцентом на зрелищность я хочу сделать качественно. По сценарию есть девчонка-заноза, которая слушает бунтарский хард-рок. Она ещё молодая, её максимализм иногда комичен, но в целом она – вполне драматический персонаж. И я не хочу здесь карикатурности, а тем более – откровенного глума. Поэтому ищу исполнителя, чьи песни в фильме прозвучали бы аутентично.

Выслушав меня, Полли отшвырнула окурок и поинтересовалась:

– И как же ты понимаешь эту аутентичность, капиталист?

– Хороший вопрос. У меня нет чётких критериев – я рассчитывал послушать материал и определить, подходит ли он для фильма. Сеттинг там несколько гротескный, мир крупных корпораций. В песнях рок-группы это должно быть отражено, но не примитивными лозунгами типа: «Капиталисты – жадюги, зажравшиеся твари», а тоньше. Я не хочу, чтобы зритель ржал. Если хочешь, прочти ту сцену, где будет первая песня. Ну, и синопсис в целом.

Я протянул ей тонкие листы с распечаткой. Полли слегка поморщилась, но всё-таки взяла их и отошла под фонарь, чтобы прочитать.

– Эта девка выглядит малость двинутой, – констатировала она наконец. – И песня не будет восприниматься всерьёз.

– Возможно, – не стал я спорить. – Но потом, ближе к середине фильма она опять нацепит наушники и послушает ещё одну песню. В той сцене ситуация будет уже другая, зритель разберётся к тому моменту, что девица вообще-то – не комическая фигура. И третья песня – в финале, он есть в синопсисе. В идеале первая песня – слегка утрированная, вторая – серьёзная, а третья – пронзительная. Но чтобы так сделать, нужен музыкальный талант. Плюс профессионализм. Насчёт твоего таланта – я полагаюсь на оценку Родриго. А вот насчёт профессионализма…

Пожав плечами, я покосился на гаражную дверь. Полли смерила меня долгим взглядом, затем спросила:

– Все три песни прозвучат полностью?

– По моим прикидкам, – сказал я, – первая и вторая песня – по одному куплету с припевом. А третья – да, целиком, пожалуй. Начнётся в заключительной сцене, а дальше пойдёт на фоне финальных титров.