Текст книги "Бокс-офис (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Утром я первым делом съездил в пункт проката автомобилей. Давешний «плимут» был всё ещё доступен, и я арендовал его на два месяца. В моём личном бюджете сразу возникла здоровенная брешь, но теперь меня это не пугало. К маю должна была появиться прибыль от проката первого фильма, ждать осталось недолго.

Вернувшись к дому, я отнёс в «плимут» сумки и постучался к Джессике:

– Ты готова? Хотя вопрос риторический. Уже вижу.

Возле двери стоял чемодан – двухпудовый монстр, с которого начиналось наше знакомство. Крякнув, я приподнял его, вынес за порог.

– Что ты сюда напихала, Джесс? Признавайся. Ты девчонка с экватора, у тебя в багаже должны быть только бикини и мини-платья. А ощущение, что там кирпичи и чугунные сковородки.

– Может, у меня много бикини, и все тяжёлые.

– Юмор прогрессирует, – кивнул я. – Ещё год-другой – и напишем с тобой сценарий кинокомедии.

Мы спустились на лифте, и я, поднатужившись, запихнул чемодан в багажник. Когда мы сели в машину, я сказал:

– Симпатичный здесь всё-таки квартал, хоть и небогатый. Буду скучать. Особенно по закусочной.

– Да, я тоже, – сказала Джессика. – Хорошо, что я поселилась именно здесь. Хотя поначалу дом показался мне неуютным, почти уродливым.

Я сверился с картой, и мы направились в припортовый район, где жила графиня. Та уже тоже собрала вещи. Перетащив в «плимут» два объёмистых саквояжа, я вновь завёл мотор. Из окон нам вслед смотрели соседи.

Когда мы добрались до нового дома, я констатировал:

– Ну вот, теперь вместе и живём, и работаем. Объявляю нас хипповской коммуной.

– Как пожелаете, Дмитрий, – усмехнулась графиня. – Можете считать нас хоть плясовым ансамблем, если будете по утрам возить нас на студию.

– Зависит от ваших плясок.

Перетаскав их вещи в квартиры, я спросил:

– Распаковываться будете сразу?

– Нет, лучше вечером, – ответила Джессика. – У нас ведь работа.

– Твоё занудство, Джесс, компенсируется лишь твоей красотой.

И мы отправились на студию.

Там оказалось довольно людно – оформлялись актёры для первых сцен. Сон-Хи и Мей-Лин давали им пояснения.

Тех, кто разобрался с бумажками, я позвал в павильон, и мы доработали уже отснятые эпизоды. Экранные персонажи, которые оставались до этого затуманенными, теперь обрели индивидуальность – таможенник, хозяин кафе и вредный клиент, секретарь декана и второкурсники, с которыми говорила шпионка.

Затем мы сняли следующую сцену.

Ребекка, выйдя из университета, взглянула на часы и подошла к таксофону. Набрала номер и поднесла трубку к уху.

– Тату-салон «Тетерев», – отозвался невидимый собеседник.

– Я хотела бы уточнить, – сказала Ребекка, – по поводу изменений в эскизе.

– Изменения внести можно, но надо согласовать отдельно. За срочность – доплата по действующим расценкам.

Услышав это, она нахмурилась:

– Хорошо, я подъеду.

Повесив трубку, она вернулась за руль и несколько секунд обдумывала что-то сосредоточенно. Затем её глайдер тронулся и скользнул по улице прочь.

Стоп-кадр.

И сразу последовал ещё один эпизод. Участвовала Розанна с новым актёром – парнем немного старше неё.

В кадре появился крошечный дворик с глухой кирпичной стеной и мусорными баками. Видна была приоткрытая деревянная дверь с облупившейся краской – служебный вход в забегаловку, где работала официантка Сьюзи.

Та была тоже в кадре – мрачно курила, привалившись плечом к стене. Поверх форменного платья она надела короткую кожаную куртку с заклёпками.

Чуть поодаль был припаркован грузовичок-фургон. Из кабины выбрался коренастый парень и, обойдя машину, открыл задние створки. Собрался вытащить из фургона картонный ящик, но посмотрел на Сьюзен и направился к ней.

– Привет, – сказал он.

Она скривилась, ничего не ответив. Парень продолжил:

– Сьюзи, пошли в субботу на «Дуговую сварку»? Ты ж их фанатка вроде. Билеты есть.

Смерив его взглядом, она лениво сказала:

– Брешешь.

– Ну, я достану. У меня один кореш, он обещал…

– Отвянь.

– Да чё ты выпендриваешься? Нормально же предлагаю. Если со «Сваркой» вдруг не срастётся, то просто так зависнем. В субботу как раз компашка нормальная подбирается…

– Слышь, алё, – перебила Сьюзи. – Ты деревянный? С одного раза не догоняешь? Сказала же – не отсвечивай. Иди лесом.

– Хамишь, коза?

Он шагнул ней, но она отпрыгнула и быстрым движением выхватила из-за пазухи нож. Выкидной клинок сверкнул угрожающе.

– Ты больная, – констатировал парень, отшатнувшийся рефлекторно.

Сплюнув на асфальт, он вернулся к грузовичку, взял ящик и вошёл в здание.

Сьюзи спрятала нож, швырнула окурок наземь.

Камера поднялась над двориком. Открылась панорама – река и автомобильный мост с массивными пилонами-башнями. Их медная облицовка позеленела от патины, выделяясь на фоне осенних туч.

Стоп-кадр, конец эпизода.

– Благодарю, – сказал я актёрам, – отработали хорошо.

– С таким оборудованием, – хохотнул парень, игравший шофёра-грузчика, – я бы хоть весь фургон разгрузил. С бумажки читать – не ящики ворочать.

Розанна от комментариев воздержалась. Как только эпизод кончился, она молча вышла из павильона.

Мы с Йенсом пересмотрели сцену, и он сказал:

– Пусти меня к монитору, Дмитрий, на пять минут. Пока не забыл, добавлю пару пометок, чтобы камера поднималась красивее.

Я уступил ему место, Йенс ввёл с клавиатуры несколько фраз, и мы повторно включили воспроизведение.

Но что-то пошло не так.

Сначала изображение утратило резкость и стереоскопичность, стало зернистым и блёклым. Зарябили помехи, по экрану метнулись серые зигзагообразные линии, похожие на царапины. Кадр застыл, как будто заело плёнку.

– Не понял… – пробормотал я. – Джеф, подойди, пожалуйста!

Тот со скучающим видом слонялся по павильону, но, услышав меня, приблизился, взглянул на экран и мрачно спросил:

– Что за хрень вы там написали?

– Да ничего такого, – растерянно сказал Йенс. – Стандартные операторские пометки, я их десятками делаю. Сам проверь.

Джеф перечитал написанное и буркнул:

– Выглядит безобидно, не спорю, но лучше убери.

Йенс послушно стёр курсором написанное. Мы вновь попытались пересмотреть эпизод, но ничего не вышло. Кадр застыл неподвижно, помехи не исчезали.

– Так, – сказал Джеф, и в голосе его слышалось явное беспокойство, – сейчас всё перезагрузим. Выключим, в смысле, и включим снова. Если не восстановится, прекращаем работу и начинаем глубокую профилактику. Проверю все элементы, цепи…

Выключив машину и монитор, он подождал с полминуты, затем запустил всё вновь. Компьютерный экран замерцал, замигали лампочки на передней панели «шкафа». Мы напряжённо ждали.

Настенный экран протаял, картинка восстановилась – яркая и трёхмерная, как обычно. Стоп-кадр последнего эпизода.

Мы с облегчением выдохнули и переглянулись.

– Случайный сбой? – спросил Йенс. – Или дело всё-таки в тех пометках, что я добавил? Но, говорю же, такие формулировки я использовал постоянно. Могу ещё раз ввести для проверки, но… Джеф, тут ты командуешь. Без твоего разрешения не полезу…

Поколебавшись, Джеф всё-таки кивнул:

– Напиши ещё раз, дословно. Надо понять, обо что споткнулась машина.

Йенс напечатал те же самые фразы, вернул курсор в начало абзаца. Мы затаили дыхание, глядя на настенный экран.

Эпизод воспроизвёлся нормально, без единой помехи. Камера поднялась над крышей кафе, показала мост.

– Уже легче, – констатировал я. – Значит, дело не в тексте. Но в чём тогда? Джеф, есть варианты?

– Я сначала подумал – ослаб контакт или что-то вроде того. Механическая причина. Но теперь подозреваю – дело не в этом. Тем более что техобслуживание я делал на днях… Скорее всего – природная флуктуация. Но, может, всё сложнее. Например, иссякает информационный заряд, полученный во время грозы…

– Вот этого не хотелось бы, – озабоченно сказал я. – Если вдруг растает тот сгусток, который усилил твою машину, то весь наш проект развалится. Никаких больше фильмов и фестивалей, никаких прибылей от проката…

– Слушай, не каркай, – пробурчал Джеф. – И время не трать, работай. Если вдруг и правда сгусток сдувается, то надо спешить. И тебе – особенно, Дмитрий, чтобы поднакопились сцены в запасе. Тогда не будет пауз со съёмками…

– Можно подумать, я сижу в офисе и плюю в потолок. Работаю побольше тебя вообще-то. Все выходные долбил сценарий…

– Хватит собачиться, – сказал Йенс. – Что у нас на очереди? Есть материал для съёмок? Новая сцена?

– Да, – подтвердил я, – сейчас введу. Говорю же – в черновике уже сцен хватает. Бочку катить на меня не надо.

На съёмочную площадку вернулась Анастасия, теперь с партнёром.

В кадре – пустырь где-то на окраине города, рыжеватая глина. К пустырю подбирался чахлый кустарник, уже почти облетевший. Чуть поодаль торчала решётчатая опора высоковольтной линии. И совсем уж на заднем плане виднелась шеренга блочных многоэтажек.

Неброский глайдер, пепельно-серый, был припаркован возле куста. Водитель прохаживался по пустырю – небритый субъект в помятом плаще. Из-под воротника виднелась татуировка на шее, драконий хвост.

Подъехал глайдер Ребекки. Выбравшись из кабины, она неприветливо посмотрела на человека с татуировкой:

– Слушаю. В чём проблема?

– Изменения в обстановке, – ответил тот. – Эксфильтрацию придётся ускорить.

– Дайте конкретику.

– Спящая сеть Концерна, по нашим данным, переводится в рабочий режим. Вероятность того, что это связано с фигуранткой, превышает восемьдесят процентов. Так говорят наши аналитики. Вам предписано принять меры.

– Кто бы мог подумать, – усмехнулась Ребекка холодно. – Сроки?

– До завтрашнего утра.

– Я буду вынуждена отойти от первоначальных инструкций. И мне потребуются дополнительные возможности.

Её собеседник молча кивнул и открыл багажник. Там обнаружился круглый диск диаметром в фут, отполированный и прозрачный. Материал напоминал стекло или плексиглас – как и тот кристалл на маячной башне, который давал сигналы прибывающим лайнерам.

Ребекка, поморщившись, положила ладонь левой руки на гладкую поверхность.

Спустя несколько секунд вокруг началось движение воздуха. Поначалу ветер просто ерошил сухие листья, лежащие на земле, затем эти листья, смешавшись с пылью, взмыли над пустырём, закрутились смерчем, в центре которого стояли Ребекка и её собеседник. Вихрь не касался их.

Ещё через полминуты Ребекка убрала руку с диска – и в тот же миг смерч развеялся. Пожухлые листья медленно опускались.

Ребекка, всё так же морщась, встряхнула кистью, несколько раз согнула и разогнула пальцы. Папиллярные линии на ладони синевато мерцали.

Тип с татуировкой протянул Ребекке колечко, тоже прозрачное. Она надела его на указательный палец. Синие линии вспыхнули ещё ярче, но затем потускнели, стали почти невидимыми.

– Что-нибудь ещё? – спросил тип.

– Нет, этого хватит.

– В случае дальнейшего обострения дам сигнал на ваш личный сенсор.

– Приняла к сведению, – сказала Ребекка холодно. – Выход с континента – по согласованной схеме?

– Да. Эксфильтрационная капсула готова к использованию. Координаты вы знаете.

Она разошлись по своим машинам. Глайдер Ребекки тронулся первым, заскользил вдоль края кустарника. Из-под днища взмётывались жёлтые листья и клубы пыли.

Стоп-кадр.

– Ещё эпизоды будут сегодня? – поинтересовался Йенс.

– У меня они пока только в черновике, – сказал я. – Предварительные наброски, их надо довести до ума.

– Тогда занимайся ими, а я пока поработаю с отснятым материалом.

– Ага, давай.

Джефу я сказал:

– Если хочешь, бери Розанну, и езжайте домой. Сегодня она уже сниматься не будет. Или ты собирался перепроверить технику?

– Надо бы, по идее, но с другой стороны – не хочется лишний раз туда лезть. Может, это информационное поле уже еле-еле держится, и если я полезу, то сделаю только хуже. Короче, пока машина работает, я бы её не трогал.

– Тебе виднее. Тогда до завтра.

Джеф с Розанной уехали. Я вернулся в офис, вчитался в свой черновик и принялся чёркать. Возился с час, затем показал графине. Она подправила стиль, и я переписал длинную сцену в свою клеёнчатую тетрадь, теперь уже начисто.

Рабочий день кончился. Я довёз Джессику с Анастасией до дома.

– Ладно, красавицы, – сказал я, – не поминайте лихом. Утром увидимся.

– А ты не идёшь домой? – удивилась Джессика.

– Меня сегодня обгладывает акула пера.

– Звучит многообещающе, – сказала Анастасия. – Удачи.

Двадцать минут спустя я затормозил возле таунхауса, где обитала Коллинз, и посигналил – так мы договорились. Сдвинулась штора на втором этаже, в освещённой комнате. Я увидел Коллинз в окне, а вскоре она вышла из дома. Правда, вместо того чтобы сесть в машину, сказала:

– Паркуйся вон там, Свиридов, рядом с моим «жуком».

– Мы же в ресторан собирались?

– Тут за углом, две минуты ходу. А возле ресторана фиг припаркуешься в это время. Проще пешком дойти.

Я поставил «плимут», куда попросила Коллинз, вылез и оглядел её. Против обыкновения, она надела не брюки, а ультракороткую юбку. Ножки у неё оказались неожиданно стройные, хоть и тонковатые, если уж придираться.

Заметив мой интерес, она повернулась на каблуках, чтобы предъявить себя во всех ракурсах. Спросила с усмешкой:

– Думал, я курица кривоногая?

– Да.

Расхохотавшись, она вцепилась в моё плечо и сказала:

– Пошли, пока я тут не примёрзла. Вчера в Канаде было и то теплее.

– Что там за фестиваль хоть был?

– «Ванкуверские огни». Авторские фильмы, артхаус. До такого ты ещё не дорос, Свиридов, можешь не напрягаться.

– Подозреваю, что и не дорасту. Хоть что-нибудь интересное было? Или там априори всё офигительное, потому что артхаус?

– Очень смешно, ага. Тонко пошутил, молодец. А вообще, программа у них там разнообразная, тем и славится. От бездарных поделок до новаторства высшей пробы. Три классных фильма там было точно, даже четыре.

Мы прошагали полторы сотни метров по тротуару, освещённому фонарями, и вошли в ресторан. Тот был стилизован по старину, но без фанатизма. Светильники на кронштейнах напоминали дизайном керосиновые лампы, а на стенах висели дагерротипы прошлого века, с видом на порт и набережную. Мы заказали говядину в кисло-сладком соусе.

– И по бокалу красного для начала, – сказала Коллинз официанту.

– Формулировка изящная, – сказал я, – но я за рулём не употребляю.

– Такси возьмёшь, если что, Свиридов. Не умничай. Или мы с тобой не отметим эпическую премьеру, которую я вам обеспечила?

– Аргумент.

Пока нам несли вино, она достала из сумки пластмассовый диктофон с гнездом для компакт-кассеты. Размерами он напоминал небольшую книжку.

– Красиво жить не запретишь, – сказал я. – Завидую.

– А в вашем медвежьем царстве такого нет?

– Уже появились, но цены дикие.

– Ну, в Нью-Пасифик тоже, знаешь ли, не задаром, но я решила себе побаловать. Я же в «Таймс» работаю, а не в школьной газете. Да и вообще, твою болтовню в блокноте стенографировать – не-не-не.

– А может, я выдам что-нибудь многоумное.

– Ты себе беспардонно льстишь.

К своему устройству она подключила провод от микрофона. Передвинула стул и села от меня слева, чтобы было удобнее. Поинтересовалась:

– Ну что, Свиридов, начнём, пока ты ещё способен связать два слова?

– Давай. Но предупреждаю заранее – не расспрашивай про саммит наследников, не трать плёнку. Сама ведь знаешь – подробности рассказать не могу.

– Стоп-стоп, так дело не пойдёт. Продюсершу я ещё пожалела, как договаривались, но с тобой – разговор особый. Унылую тягомотину мне не впаришь.

Официант поставил перед нами бокалы.

– Ладно, – сказала Коллинз, – давай сначала за удачный прокат, чтобы вы побольше захапали и слегка приподнялись. А то на ваш так называемый офис без слёз не взглянешь.

Бокалы звякнули, мы сделали по глотку.

Коллинз вновь взяла микрофон. Сказала:

– Сделаем всё красиво. Тем более что ты сам в газете работал, брал интервью. Иногда даже неплохие.

– Ты их читала?

– Времени у меня было достаточно, – усмехнулась она, – и справки я навела. Узнала о тебе кое-что неожиданное, вот и обсудим. На старт, внимание, марш!

Она надавила кнопку, включая запись.

Глава 13

– Итак, Дмитрий, – сказала Коллинз, держа передо мной микрофон, – в Нью-Пасифик-Сити ты приехал чуть больше месяца назад, но уже являешься сценаристом и постановщиком самого неожиданного и, в некотором смысле, скандального фильма этого года. Мне, как и другим наблюдателям, видится в этом некая нарочитость и неестественность. Знаешь ли ты, какие гипотезы курсируют в связи с этим?

– В последние недели мы вкалывали в авральном режиме, мне было недосуг интересоваться сплетнями. Но буду благодарен, Глория, если ты меня просветишь.

– С большим удовольствием. Утверждается, например, что ты – не более чем подставное лицо. В реальности же сценарий написал некий ghost writer, ремесленник-аноним со студии Квона-старшего. Итоговый текст – не столько попытка рассказать насыщенную историю, сколько способ продемонстрировать новую технологию, оказавшуюся в распоряжении «Сильвер Форест». Отсюда – некоторая дубоватость сценария, схематичность в угоду зрелищности.

– Обожаю конспирологию, – сказал я. – А версия мне даже импонирует своей разухабистостью. Если кому-то она кажется убедительной – на здоровье. Странные сплетни сопровождают любой проект, ломающий привычные рамки.

– Ты не дал прямого ответа. Версия верна или нет? Кто придумал и написал сценарий к фильму «Магия шита сталью»?

– Я и придумал, и написал. Изначально это была рукопись романа, я её в спешке адаптировал для кино. Этим и вызвана упомянутая тобой схематичность, которая и правда присутствует в некоторых сюжетных моментах. И я действительно работал с поправкой на экспериментальный метод трюковых съёмок. Но сразу оговорюсь – никаких подробностей об этом методе рассказать не могу. Коммерческий секрет.

– Эту отговорку мы уже слышали от мисс Квон. Чрезвычайно удобно, чтобы уйти от конкретики. Но давай подробнее разберём твой случай. Ты утверждаешь, что адаптировал свою рукопись романа. Но у себя на родине ты никому не известен в качестве беллетриста. Ни одной книжки за твоим авторством нет в продаже – ни в Российской Империи, ни за её пределами. Твои тексты – это либо статьи для «Петербургских ведомостей», либо очерки для журнала «Планета». Ты журналист, а не писатель. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, откуда-то появляется рукопись – именно в тот момент, когда Квону-старшему нужно нестандартное средство, чтобы не обанкротиться.

Я пожал плечами:

– Жизнь иногда бывает причудливее, чем сценарий для фэнтези.

– Так откуда взялся роман, который якобы послужил литературной основой?

– Я писал его в стол. Закончил недавно.

– На каком языке?

– На русском.

– Тогда было бы логичнее предложить его издателям в Петербурге. Но вместо этого ты приехал с ним прямиком в Нью-Пасифик-Сити.

– Я показывал рукопись заведующему отделом в крупном издательстве. Он сказал, что текст не подходит. Фэнтези и фантастика в Петербурге издаются нечасто, так уж повелось исторически.

– Какая досада, – хмыкнула Коллинз. – И вот, значит, с этой рукописью, которая нигде публично не засветилась, ты приехал сюда, а пару часов спустя познакомился с дочкой мистера Квона. В тот же вечер вы основали студию «Дейт Лайн Филмз». Ничего не путаю?

– Так и было, – подтвердил я.

– И как ты это объяснишь?

– Совпадение чистейшей воды.

– Да-да, очень убедительно. Вы снимаете кино про интриги в королевском дворце – будто специально с прицелом на предстоящий саммит. Причём члены королевской фамилии в этом фильме предстают в гротескно-карикатурном виде. Такое ощущение, что автор паясничает. Или, может, выплёскивает в свой текст личные обиды?

– Будь добра, поясни, – сказал я. – Не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

Она подалась вперёд, будто собиралась куснуть меня. Я в этот момент сидел, положив предплечья на стол, поэтому мы чуть не столкнулись лбами. Впившись в меня взглядом, Коллинз заговорила:

– Минувшей осенью в Петербурге у тебя намечался карьерный рост. Тебя чуть не взяли в так называемый Царскосельский пул. То есть ты вошёл бы в команду, постоянно работающую во дворце, который ваш император предпочитает использовать как рабочую резиденцию. Но твоё назначение так и не состоялось. По некоторым данным – из-за того, что в дворцовый пул охотнее берут журналистов с дворянским происхождением. И поэтому тебе предпочли кого-то другого. Обидно ведь?

Я искренне изумился:

– Глория, что за хрень? Кто тебе скормил эту ерунду? Да, были разговоры, что меня могут туда отправить, но только предварительные. От «Ведомостей» было несколько кандидатов. И да, взяли дворянина, маститого политического обозревателя. Он там на своём месте. А я заранее отказался. Сам, по своей инициативе.

– Из-за твоих антипатий к трону?

– Да нет же, не сочиняй! Мне просто неинтересно было бы во дворце, я так и сказал главному редактору. К тому времени мне вообще поднадоело в газете, я всё чаще задумывался об увольнении. Торчать в Царском Селе – последнее, чего мне тогда хотелось.

– А вот твоя невеста Ольга, насколько я понимаю, смотрела на ситуацию по-другому. Вы расстались буквально через неделю после твоего несостоявшегося назначения, как мне удалось узнать. Или скажешь, что это вновь совпадение? Без всякой причинно-следственной связи?

Нахмурившись, я ответил:

– Там всё сложнее. У Ольги действительно был свой взгляд на мою карьеру, но у нас с ней и без того хватало противоречий. Да, мой отказ от должности во дворце ускорил разрыв, но тот состоялся бы в любом случае, он давно назревал. И тебе не кажется, Глория, что мы несколько отвлеклись? Я думал, мы тут говорим о кино, а не о моей личной жизни.

– Ну почему же? – сказала Коллинз с ласковой улыбкой пираньи. – Нашим читателям интересно узнать не только о твоих сочинениях, но и о тебе персонально. Итак, газетная работа тебе наскучила, твою книжку отказались печатать, а невеста сбежала. И ты решил податься в кинематограф?

– Две минуты назад ты меня упрекала в прямолинейности, а теперь выстраиваешь такую же прямолинейную схему.

– Газетный формат, в отличие от сценарного, подразумевает некоторое спрямление сюжета. Значит, ты свёл знакомство с мисс Квон, и вы практически сразу начали снимать фильм. Твой сценарий так её впечатлил? Или вы с ней были знакомы уже давно? Ты ведь не раз бывал в заграничных командировках, да и она гостила в Европе.

– Вынужден разочаровать тебя, Глория, но ты копаешь в неправильном направлении. Не надо выискивать водевильную подоплёку. Мы не были знакомы с мисс Квон до моего приезда. Но ей хотелось поработать продюсером, а мы с Розанной Бьянчи сумели её заинтересовать.

– А познакомились вы на улице – случайно столкнулись, как утверждают обе упомянутые особы. При этом в подробности они не вдаются. Может, хоть ты подскажешь нашим читателям, Дмитрий, по каким улицам надо совершать моцион, чтобы навстречу попадались продюсеры, которые жаждут профинансировать что-нибудь?

– Не хочу разрушать интригу.

– При вашем знакомстве сразу шла речь об использовании нового оборудования для комбинированных съёмок?

– Без комментариев.

– Но ты мне сам сказал, что учитывал возможности этой техники, адаптируя свою рукопись для экранизации. Что конкретно ты изменил в сюжете?

– Немного сместил акцент с политических интриг на экшн-составляющую. Это тоже способствовало некоему сюжетному упрощению, о котором ты рассуждала.

– А тебе не приходит в голову, Дмитрий, что ваше оборудование желательно было бы использовать по-другому? Для съёмок более содержательных фильмов? Например, для масштабных исторических реконструкций, имеющих научную ценность?

– Техника имеет специфику. Не каждый сюжет подходит.

Коллинз вздёрнула бровь:

– То есть ваша техника пригодна только для съёмок фэнтези?

– Я такого не говорил. Пожалуйста, Глория, не додумывай за меня.

– Во-первых, ты сам провоцируешь подобные домыслы, разводя конспирацию. Во-вторых, я опираюсь на факты. Ваша продюсер прямо сказала, что следующий фильм будет тоже с магией. И логика подсказывает, что вам надо снять его как можно скорее. Ты опять сценарист? Уже приступил?

– Да, новый фильм в работе.

– Каков сюжет?

– Представь себе Джека Монда в техномагическом мире.

– Час от часу не легче, – сказала Коллинз. – Теперь вы снимаете шпионский боевичок? Заколачиваете микроскопом гвозди, образно говоря. Или у тебя просто не хватает фантазии на что-нибудь более серьёзное, Дмитрий?

– Возможно, Глория. Пишу, как умею. Готов смириться с тем фактом, что титаны вроде тебя найдут недостатки в моих сюжетах.

– Это похвально. Ты останешься сценаристом и впредь? Изменился ли рабочий процесс на студии в связи с тем, что вас поглощает «Праймери Пикчерз»?

– Нынешний фильм снимаем в прежнем режиме. Дальше – не знаю. Организационные вопросы зависят не от меня. Но я очень рад, что сейчас работаю с «Дейт Лайн Филмз». Для меня это большая удача.

Нам принесли заказанную говядину. Коллинз выключила свой диктофон, пригрозив:

– Продолжим после еды.

– Нет, хватит уже, – сказал я. – Конкретику, которую я мог дать, ты уже услышала. Дальше будет переливание из пустого в порожнее. Оно тебе надо?

– Я только в раж вошла.

– Давай лучше выпьем.

Я сделал большой глоток, намекнув, что официальная часть беседы закончена, и набросился на еду. Коллинз, хмыкнув, последовала моему примеру. Некоторое время мы с ней жевали молча и запивали мясо вином. Затем я спросил:

– Откуда узнала про Царскосельский пул? И про мою бывшую невесту?

– Ой, перестань, Свиридов. Человечество изобрело телефон, если ты не слышал. А в Петербурге у нас собкор, пронырливая девица, с которой мы шапочно знакомы. Она мне кое-что подсказала, дала мне парочку номеров.

– И с Ольгой ты говорила?

– Не дозвонилась. Но и без этого, как видишь, кое-что раскопала. Вопросов, правда, только прибавилось. Не для протокола – как ты на самом деле всё это провернул, Свиридов? Ну, с дочкой Квона? Честное слово, не расскажу никому. Останется между нами. Просто от любопытства уже корёжит.

– Коллинз, я тебе тоже даю честное слово – всё было так, как я говорил. Случайная встреча. Розанна увидела, что Сон-Хи стоит грустная, и заговорила с ней. Без всякой задней мысли. Она не знала её в лицо. Подумала, что богатенькая девчонка поссорилась с ухажёром, и начала её утешать. Ну, и слово за слово…

Хмыкнув, Коллинз спросила:

– А что тебе сказал ваш кронпринц на кинопоказе?

– Дипломатично и вежливо дал понять, что я пенёк берёзовый и ничего не смыслю в тонких механизмах монархии.

– Золотые слова.

Мы почти синхронно опустошили наши тарелки. Она аккуратно уложила диктофон в сумку, и мы допили вино. Отсаживаться Коллинз не стала – наоборот, придвинула стул чуть ближе, и я почувствовал, как её коленка касается меня под столом.

Меня будто ударило током.

Всё напряжение, копившееся в эти недели и загоняемое поглубже, чтобы не отвлекаться от работы над фильмом, теперь вдруг взревело внутри меня гормональным смерчем, пронзило от макушки до пят и затмило разум, мгновенно преображаясь в дурманящую, душную похоть.

Я положил ладонь газетчице на коленку, затем провёл по её бедру, добравшись до мини-юбки.

– Свиридов, – сказала Коллинз, – судя по твоим замаслившимся глазёнкам, ещё минута – и ты меня разложишь прямо здесь, на столе. Это, безусловно, добавит нам популярности в глазах публики, но, боюсь, в этот ресторанчик меня больше не пустят, а он мне нравится.

– И? – спросил я; моя ладонь продвигалась дальше.

– Расплачивайся быстрее и сваливаем. Квартира же рядом, гений.

Она махнула рукой, подзывая официантку. Хрипло дыша, я бросил на стол купюры. Мы взяли верхнюю одежду и выскочили из ресторана.

Заснеженный тротуар был пуст. Мы шли быстрым шагом, почти бежали. Где-то на полпути она неожиданно споткнулась на каблуках, едва не упав. Я успел поймать её, но тоже поскользнулся. Нас развернуло, как фигуристов, и я невольно прижал её к кованой ограде заметённого сквера. Коллинз согнула ногу в колене, я на рефлексах подхватил её под бедро, задирая юбку.

– Только не здесь, – выдавила Коллинз, чуть задыхаясь. – Если я отморожу задницу, пеняй на себя, Свиридов. Я тебя умоляю, дотерпи до квартиры.

Мы побежали дальше. От нас шарахнулась какая-то парочка, появившаяся навстречу.

До дома я дотерпел.

По улицам носился морозный ветер, зима расшвыривала остатки снежной крупы, но в комнате было жарко и душно.

Вечер завершился удачно.

А утром Коллинз сказала мне, разливая кофе по чашкам:

– На продолжение не рассчитывай. В ближайшее время, по крайней мере.

– Сильное заявление.

– Да, представь себе. Это была разовая акция.

– Поддержка отечественного кинематографа?

Она издала смешок:

– Неплохая формулировка, возьму на вооружение. Но я имела в виду скорее релаксационный сеанс, а то мы в эти недели слишком уж заработались. Тем более что словесно, на интервью, ты меня не удовлетворил в достаточной степени. Дала тебе шанс это наверстать другим способом. Похотливый паршивец.

– А ты змеюка и демагог. Но ножки у тебя классные.

– Полностью подтверждаю. И да, Свиридов, съездим сейчас в редакцию, надо сфотографировать твою морду.

– Кстати, хорошо, что напомнила.

Взглянув на часы, я позвонил Джефу (новыми телефонными номерами мы все обменялись сразу после переезда) и попросил его довезли до работы Анастасию с Джессикой. Сам я уже не успел бы метнуться к нашему кондоминиуму.

Мы с Коллинз вышли из дома, сели в мой «плимут», доехали до старинного пятиэтажного здания, где помещалась «Таймс». Газетный фотограф сделал несколько снимков, после чего Коллинз заявила:

– Ну всё, Свиридов, пока. Строгай свои комиксы. А мне тут ещё твою болтологию расшифровывать.

– Публикация завтра?

– Да. Оформлю повеселее, заголовок уже придумала.

– И какой же?

– Вот завтра и прочитаешь. Всё, не отсвечивай.

Она села за стол, достав диктофон, а я поехал в редакцию.

Анастасия поинтересовалась с едва заметной усмешкой:

– Интервью удалось, насколько я понимаю?

– Да, прошло в высокоинтеллектуальной, деловой обстановке. Джеф вас подвёз?

– Всё в порядке, не беспокойтесь.

– Рози всё ещё обижается?

– В основном – на нас с вами, а на других – уже меньше.

К нам заглянула Сон-Хи:

– Коллеги, для разнообразия – хорошая новость. Я вчера вечером звонила в Москву организаторам фестиваля. Спасибо, кстати, за номер, Дмитрий. Получилось удачно. Я говорила от лица «Сильвер Форест», чтобы добавить солидности. И, естественно, сослалась на то, что наш предыдущий фильм показывали на саммите принцев. Это произвело впечатление. Меня попросили прислать по почте кое-какие бумаги, но предварительно – нас включили в программу.

– Ха, это радует, – сказал я. – Ты упомянула, кто у нас в главной роли?

– Ага. Они после этого ещё больше прониклись. Сразу спросили, нет ли у нас плаката с актрисой. Они, по-моему, хотят это использовать для своей же рекламы. Вы не будете возражать, графиня?