Текст книги "Чужое знание (СИ)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Присаживайтесь, коллеги, – пригласил Кондор.

Швед и Пашка синхронно сели на один из диванов. Хозяин и Брумель опустились на второй, напротив, через столик.

– Начнем? – развел руками Кондор, вопросительно глядя на Шведа.

Тот неопределенно качнул головой – ты, мол, хозяин, тебе и решать.

– Тогда по порядку. Сначала, я так думаю, следует прояснить все, что случилось раньше.

– Неплохо бы, – согласился Швед. – А то я как-то не привык махаться со своими.

– До этого тоже дойдем. Но начнем, пожалуй, с нашей первой встречи в Балаклаве. Наверняка ведь остался вопрос: "что это было?"

– Остался, – не стал возражать Швед.

– Я прекрасно знал, что в квартире на Годлевского никакой Книги нет, – начал объясняться Кондор. – Но я надеялся, что ты все-таки сунешься в сумеречный подъезд, к Стражу.

– Зачем? – угрюмо спросил Швед.

– Нашего мага Страж не принял. В сущности, мне пришлось действовать наобум, по наитию. Поди найди в Причерноморье умелого мага! Особенно в нынешние времена.

– Да ладно! – не согласился Швед. – В Одессе сколько их было?

– Вот именно, было, – подтвердил Кондор. – И где они все сейчас? Только двоих и нашел, сначала тебя, а потом, вот, Брумеля. И то – Брумеля случайно. Да и на тебя я вышел по чистому стечению обстоятельств.

Кондор откинулся на спинку дивана и заложил ногу за ногу.

– После твоего звонка я до самого вечера гадал – почему ты не соблазнился сумеречным подъездом? Все, что я о тебе знал, убеждало в обратном: ты должен был полезть туда, вопреки запретам, из чистого упрямства и авантюризма.

– Серьезно? – искренне удивился Швед. – У меня репутация авантюриста?

– И это спрашивает Иной, сковырнувший Ямайца подсвечником, а фиолетовых магов новым заклинанием, сырым и неиспытанным? Нормальный Иной при подобных раскладах даже выходить бы против таких оппонентов не стал.

– Я не один выходил, – зачем-то уточнил Швед.

– А это тоже плюс: значит, за тобой идут и в огонь, и в воду. Для моих целей это не просто плюс, а жирный плюс.

– Надо же, – проворчал Швед. – Чего только о себе не узнаешь!

– Кроме того, – заговорил Кондор снова, – тебя практически невозможно просчитать. Я сначала не поверил, но когда я подбросил тебе стило, а ты его тут же отдал Завулону – впору было за голову хвататься. Хорошо хоть я не решился расстаться с настоящим и оставил в балаклавском домике имитацию. Это послужило хорошим уроком, а заодно прояснило сразу три факта: ты не сознавал ценности артефакта, ты не намеревался действовать по собственному разумению и полностью положился на своего шефа, ну и окончательно подтвердило, что твое поведение плохо просчитывается.

– Слышь, Паша, – Швед подтолкнул спутника локтем. – Глянь, у меня, часом, нимб не прорезался? Как у Пресветлого Гесера в особо патетические моменты?

– Сияет! – подыграл Пашка, весело оскалясь. Для него все происходящее, несомненно, выглядело как увлекательная игра, как приключение в новом и неизведанном мире магии и магов. В мире Иных.

– Зря иронизируешь, – ничуть не смутился Кондор. – Мы договорились действовать в открытую, вот я и объясняю все как было, без утайки.

– А мы договаривались действовать в открытую? – удивился Швед напоказ. – Не припоминаю, чтобы я нечто подобное обещал.

Кондор неодобрительно нахмурился:

– Я озвучил подобную линию поведения. И, честно говоря, рассчитывал на взаимность.

– На взаимность сможете рассчитывать, когда на меня и моих людей перестанут напрыгивать вампиры и прочая нечисть, – парировал Швед не задумываясь. – А пока – я всего лишь согласился вас выслушать. Так что продолжайте... Может быть, и до взаимности дойдет.

Швед без труда улавливал неудовольствие Юсупова. Разговор явно отклонился от намеченного плана. Что интересно, Брумель неудовольствия не выказывал – просто сидел и слушал, причем с интересом.

– Что ж... Как минимум, благодарю за честность, – процедил Кондор. – Но признаю, что основания для подобных демаршей у тебя имеются. Зайдем тогда с другой стороны. У меня... и у моей организации есть определенные планы на Пустую Книгу. Нам необходимо реализовать некую поправку. Поправку к текущему состоянию вещей, можно так сформулировать. Для этого нужны Пустая Книга, стило аль Хазреда и маг-Проводник, признанный Стражем. Последний фактор мы изначально не учитывали, поскольку не были осведомлены о нем. Поэтому нанятый нами маг не справился. Теперь мы намерены нанять тебя и попробовать снова.

– Нанятый маг – это он, что ли? – Швед указал на Брумеля.

– Нет. Его мы наняли исключительно для того, чтобы выйти на тебя. И не просто выйти, а имея при этом хотя бы минимальный кредит доверия.

– Ничего себе доверие! Такое всеобъемлющее, что пришлось в драку вступать! Всем моим, включая неофитов! И от поезда мы в итоге отстали! И Брумеля я мог опознать еще тогда, между прочим! Зачем эта дурацкая проверка? Это ведь проверка была, я прав?

– Прав, – подтвердил Кондор. – Лично я был против, но организация настояла.

– А ничего, что я в данный момент являюсь адептом миссии под тройным патронажем? Причем, целью означенной миссии как раз и является Пустая Книга?

– Тройной патронаж – всего лишь бюрократическая отговорка, туман войны. И Светлые, и Темные, и Инквизиция намерены использовать Книгу в своих целях. Так было всегда и так будет и далее. Как только Книгу отыщут – начнется свалка, в которой затопчут и тебя, и, скорее всего, меня вместе со всей организацией. Ну и зачем нам это? Не разумнее ли потихоньку воспользоваться Книгой в своих целях, оставив ни с чем прочих претендентов?

– Учитывая статус и силу претендентов... – протянул Швед. – Не-а. Не разумнее. Не затопчут сразу – развоплотят потом. Чисто из мести за то, что пошли против них.

– Вот поэтому и надо сделать так, чтобы не смогли развоплотить, – вкрадчиво произнес Кондор. – С Пустой Книгой в активе – это реально.

Швед поразмыслил.

– Вы хотите сказать, что Книга позволит исправить существующий порядок вещей настолько сильно, чтобы сравняться силами с Гесером, Завулоном и Дункелем?

Кондор досадливо поморщился:

– Не надо имен вслух, молодой человек... Но в целом – да, именно так. Это возможно. И это заманчиво, не так ли?

– Интересно девки пляшут, – произнес Швед нараспев. – По четыре штуки в ряд...

Кондор и Брумель молча ожидали его решения. Просто сидели, неподвижно, словно изваяния, и ждали.

– Ну, хорошо, – заявил Швед секунд десять спустя. – Перспективы я уяснил, восхитился, содрогнулся в предвкушении, и все такое. Однако хотелось бы конкретики. Что делаем? Как делаем? Каким образом и когда делим ништяки? Простите, но я в глобальные игры всегда играл на нижней кромке и, как правило, мое участие этой самой конкретикой и ограничивалось. Уверен, на этот раз все случится точно так же.

– Сначала о ништяках, – заговорил Кондор с готовностью. – Первым, прямо сейчас, реализуем наш замысел, мой и организации. После этого, в знак того, что следующий акт с Пустой Книгой всецело твой, я отдаю стило тебе на хранение. Когда настанет срок и мир с Книгой снова будут готовы, а произойдет это через шестьдесят пять лет плюс-минус несколько недель, тебе будет не слегка за пятьдесят, а больше ста. К тому моменту ты совершенно иначе будешь видеть и воспринимать мир – уж поверь Иному, родившемуся в одна тысяча восемьсот двадцать седьмом году. А если сомневаешься, вспомни себя в двадцать и сравни с собой сегодняшним. Уверяю: если ты нынешний еще не способен внятно хотя бы представить собственные желания и цели, у тебя будет достаточно времени подумать и четко сформулировать их. В должный срок ты найдешь меня, а значит и Книгу. А если нет – то я найду тебя, поскольку в любом случае для очередного акта понадобится стило. На мой взгляд, это вполне достаточная и честная гарантия.

Швед задумался, переваривая услышанное. Отдать ему стило аль Хазреда – действительно сильный ход. И красивый. И посыл о возрасте следующего подхода к Пустой Книге тоже прозвучал убедительно – Швед совсем недавно размышлял о взрослении и сопутствующих переменах в себе и не сомневался, что к ста двадцати годам от роду в очередной раз изменится, если не во всем – то во многом. Да и вообще, предложение Кондора в целом звучало достаточно заманчиво, если не считать того, что сам Швед с самого начала не верил в возможность с помощью Книги принести в мир что-либо позитивное. Добро не возникает по мановению волшебной палочки. Мгновенно и из ниоткуда возникает только зло, потому что оно на самом деле не возникает, а просто вырывается на свободу из очередного заточения. Оттуда, куда его с великим трудом, жертвами и лишениями загнали в прошлый раз. А добро всегда рождается заново, в муках, зреет медленно и в мир просачивается тяжело, с большими потерями. Обернуться к добру почему-то трудно и неудобно, как продираться сквозь нижние слои Сумрака, зато ко злу ноги сами несут, только первый шаг сделай. Вот этот досадный вектор, на самом-то деле, и следовало бы изменить, если Пустая Книга действительно на подобное способна. Только как его изменить? Как?

Получается, что главное – добраться до Книги и заполучить в руку стило. А дальше, по всей видимости, пресловутое "само собой". А раз так...

– Я согласен, – произнес Швед вслух.

На него снизошли спокойствие и уравновешенность, как всегда после принятого решения. Где-то там, глубоко внутри, в самом сердце, Швед его уже принял, хотя рассудком факт принятия еще до конца не осознал.

– Осталось уяснить вашу с организацией цель. Без этого я, извините, помочь ничем не смогу.

– Разумеется, – усмехнулся вампир. – Но чуть позже. Полагаю, непосредственно перед актом.

– У меня не будет времени проникнуться – а это, по слухам, при работе с Пустой Книгой по-настоящему важно.

Кондор заколебался, глаза его забегали. На восковом вампирском лице застыло выражение нерешительности. Наконец взгляд его остановился на Брумеле – наверное, Кондор просил его совета.

Брумель развел руками, умело разыграв короткую пантомиму: "А что делать, он прав!"

– Хорошо, – решился Кондор. – Но сначала Слово Иного, пожалуйста.

– Я, Дмитрий Шведов, Иной, Темный, подтверждаю и свидетельствую, что согласен с предложением Николая Юсупова, Иного, Темного, каковое заключается в том, что первым с помощью Пустой Книги будет исполнен его замысел, а мой лишь вторым, и в положенный для того срок. Залогом же нашего договора станет передача артефакта "стило аль Хазреда" мне на хранение вплоть до следующего акта, каковой и завершит договор.

Произнеся это, Швед сотворил малый знак Темного Зарока.

– Достаточно? – спросил он у вампира.

– Более чем! – осклабился тот с победным видом.

Сам Юсупов произносить ничего не стал; да этого и не требовалось. Если он не отдаст Шведу стило – договор и Зарок разрушатся сами собой. Правда, к этому моменту замысел Кондора уже будет исполнен. Но Шведа это волновало не слишком.

– Что ж... Открываю карты. Как известно, вампиры никуда не могут войти без приглашения. Мы хотим устранить эту досадную несправедливость. Вообразить мир, где этот закон не работает, не так уж и трудно. Правда, молодой человек?

Швед подумал и ответил – очень спокойно:

– Вы правы. Вообразить, будто что-нибудь не работает – проще простого. Даже я справлюсь.

*** *** ***

– Ну, чего? Теперь рискнешь водилу заморочить? – спросил Швед Пашку, когда они снова оказались за воротами садика.

– Может, лучше пройдемся? Ночь такая хорошая. Вон туда, там, вроде речка.

– Тут везде речка. Или канал какой-нибудь. Это же Питер.

– Вот вдоль канала и пройдемся, моряки мы или где?

– Ну, ладно, ладно, давай пройдемся, – решил не перечить Швед. – Заодно и мысли пригладим.

– У меня с собой! – Пашка многозначительно похлопал по толстовке на груди – видимо, во внутреннем кармане пряталась плоская бутылочка или фляга.

– Да я не об этом, – вздохнул Швед. – Хотя...

Мимо прополз приземистый автомобиль с номером 555. Неторопливо, приглашающе – бери, морочь водителя и езжай в комфорте. Даже жалко было отпускать. Но раз договорились пройтись...

Они пересекли проезжую часть и очутились в очередном скверике – не так уж и мало в Северной Пальмире растительности, оказывается! Глоточек крепкого, принятый у памятника Римскому-Корсакову, и впрямь не помешал.

Здание консерватории ремонтировали, дальше пришлось идти по тротуару-галерее, сколоченной из досок, вдоль ограждения, лесов и маскировочной сетки. И рядом с Мариинским театром тоже кипела стройка, все было загорожено и перегорожено, еле продрались. Через квартал, напротив Никольского сада (Зелень! Снова зелень!) среди обгонявших машин Швед вторично углядел иномарку с номером 555.

И насторожился.

Уже через пару секунд он понял, что насторожился не зря: в машине ехало трое Иных.

– Так, Паша! – сообщил он. – Кажется, нас пасут. И если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю – это не Инквизиция.

– Да это наши! – беспечно отозвался Пашка.

Швед сначала не сообразил – о чем он, а потом заметил притормаживающий "Аурус" и заметно приободрился. А Пашка, похоже, ничего не заподозрил и на автомобиль с номером 555 внимания не обратил.

Не успел "Аурус" притормозить, рядом к тротуару притерся еще один минивэн, к счастью тоже знакомый. Выскочивший из него Инквизитор сделал знак забираться внутрь. Швед послушно забрался.

– Ты какого рожна бродишь без охраны? – без обиняков напустился на него Дункель. – Мало тебе вчерашнего? За Книгой семнадцать групп охотятся, у меня оперативников не хватает за всеми присматривать! На тебя только что чуть-чуть не наехали, а ты и не заметил, небось?

– Борт с номером три пятерки? – поинтересовался Швед небрежно. – Заметил я, заметил. Кто это, кстати?

Дункель поглядел на него не то, чтобы с уважением, но позитива во взгляде Великого Инквизитора все же прибавилось.

– Ишь ты... Глазастый. Это Светлые из Москвы. Причем, не из Дозора, не Гесеровы. Вольные стрелки. Надо бы их придавить, да все руки не доходят.

– И чего им надобно?

– Известно что – мир осчастливить. На очередные лет семьдесят. Боюсь представить как именно, но в искренности их намерений даже не сомневаюсь. Правда, опыт подсказывает, что получиться у них должно как всегда – с обязательными революцией, гражданской войной, смутой и интервенцией – но кто ж из Светлых станет слушать старого Розендорфера? Он жеж в прошлом Темный!

– Добрый вы... – вздохнул Швед.

– Ага, добрый, сейчас узнаешь, – отозвался Дункель безо всякой теплоты в голосе. – У тебя на квартире что, артефакт какой-нибудь припрятан? Эманирует на пять кварталов во все стороны.

– Откуда у меня артефакт? – пожал плечами Швед. – Амулеты только.

– Много? Заряженные?

– Штук семь. Заряженные. Ну и... Я там с защитой мало-мало поработал, чтобы не лезли кто не попадя. Потому и эманирует, чтобы подробности не просматривались.

– Узнаю манеры Лайка, – фыркнул Дункель. – Он тоже так любил, листья в лесу прятать.

– Между прочим, действенный метод, – заметил Швед.

– Ладно. Докладывай, как поговорили.

– Книга у Кондора. Кондор – в своем дворце, – сообщил Швед. – И действует он не соло, а в рамках все той же Лиги вампиров Силезии... или как там ее? Надеюсь, вы о ней знаете больше меня.

– Это все понятно, – перебил Дункель. – Что они хотят? Выяснил?

– Выяснил, – Швед кивнул. – Правда, не знаю – это истинная цель, или же очередной туман войны. Вроде бы, они хотят, чтобы вампиры могли врываться в чей угодно дом без приглашения, по собственной инициативе.

Дункель скривился, словно ему пришлось сжевать два лимона кряду:

– Надо же! Отряхнули пыль со старых прожектов! Впрочем, что с них, кровососов, взять. Сами мелкие и цели поэтому низменные... Зря мы тревожились, получается. Когда наметили акт?

– Завтра ночью. Там же, где говорили сегодня.

Кажется, это известие повергло Дункеля в уныние. Он коротко ругнулся и застыл, вытаращив глаза и явно о чем-то размышляя.

– Кондор намекал, что книга у него, – осторожно вклинился в его раздумья Швед. – Может, наведайтесь во дворец и поищите? Если найдете – то и миссии конец.

– Что? – встрепенулся Инквизитор. – Наведаться?

По всей видимости, это было невыполнимо, но Швед не понимал почему. Дункель, видимо, почувствовал недоумение Шведа и счел необходимым пояснить:

– Не так это просто, как кажется. Войти в дом старого вампира, когда он внутри и не хочет, чтобы ты вошел – это задача не на один год, тут правильная осада нужна. Знать бы заранее, что Книга там – начали бы загодя...

Подумав еще немного, Дункель объявил:

– А сделаем мы вот что. Сейчас отбудешь на квартиру, и станешь сидеть там тихо, аки мышка. До следующей ночи. Наружу – носа не казать, это приказ. Ни тебе, ни твоим пионерам-туристам, все вокруг будет оцеплено, ни один Иной без спросу не прошмыгнет. Где-то в середине дня, скорее всего ближе к вечеру, к тебе наведаются наблюдатели. Может все трое, а может двое или вообще кто-то один. Получишь инструкции на ночь. В целом – сделаешь вид, будто записываешь вариант Кондора, но на деле запишешь другое, понял? Наблюдатели скажут – что именно. Исполнишь – сильно приподнимешься. Напортачишь... тогда будет плохо. Совсем плохо. И не только тебе. Уразумел, Темный?

– Уразумел, – вздохнул Швед без особого энтузиазма. – Чего тут разуметь...

– Тогда пересаживайся к своим – и домой! Марш! Вас сопроводят, вон тот фургончик, так что не дергайтесь.

Швед так и поступил. Когда он выбрался из минивэна Дункеля, на противоположной стороне улицы заметил автомобиль с номером 555. Дверцы его были открыты настежь, а рядом дюжие Инквизиторы в балахонах работали с троицей Светлых Иных. Светлые были обездвижены методом "мордой в капот" и вдобавок еще чем-то магическим, и с виду производили впечатление лиц с крайне невеселыми перспективами.

"Может быть, это и мои перспективы тоже", – подумал Швед философски, подсаживаясь в "Аурус".

– Доброй ночи, Дмитрий Александрович! – жизнерадостно поприветствовала его Ниночка. – А я знаете что случайно выяснила?

– Что? – поинтересовался Швед. Получилось несколько мрачновато.

– У квартиры на Годлевского и у тех, что мы снимаем в Питере – один и тот же хозяин, хотя контактные телефоны разные.

Швед удивленно воззрился на секретаршу.

– Странно, конечно, но что это может значить? И как ты это выяснила?

– Я должна была позвонить по оплате и случайно набрала номер хозяина Годлевского. Он ответил, я поняла, что ошиблась, извинилась и сбросила. А потом набрала уже правильный номер и мне ответил тот же человек. Вернее, тот же Иной. И знаете кто это?

– Кто?

– Это ваш приятель Брумель, который вчера заходил. Мы его сегодня подвозили до Всеволожска. Когда я звонила, мы сидели с ним рядом, я где и сейчас, а он вот тут, у дверей, с краешку. Представляете? Два разных номера набираю, и оба раза телефон звонит у попутчика с соседнего сидения! Посмеялись от души. Я сразу потребовала скидку – в шутку, конечно. А он взял – и согласился. У нас теперь по жилью лишние трое суток в Питере образовались. Останемся после всего? Тут столько интересного, смотреть и смотреть! А то с вашей миссией ничего не успеваем, все время приходится отвлекаться.

У Шведа голова кругом пошла. Вокруг происходило слишком много всего, чтобы с ходу составить стройную картину событий. Следовало спокойно посидеть и поразмыслить, разложить события по полочкам в соответствии с логикой, и наложенный Дункелем домашний арест в этом смысле был очень кстати.

– Поехали, Шагрон, – сказал Швед устало. – Нам до вечера запретили выходить в город, так что запремся в четырех стенах.

– Насчет четырех стен, я в курсе, – отозвался Шагрон. – Настолько в курсе, что купил казан, баранины и остального всего, чего полагается. Плову хочется, спасу нет. Сварганишь, а?

– Куда ж вас девать, – вздохнул Швед покорно. И поинтересовался: – Казан хоть хороший?

– Наманганский! На двенадцать литров! Еле поднял!

В машину наконец-то подсел Пашка и Шагрон тронул.

– Ты чего там застрял? – поинтересовался Швед у керчанина.

– Инквизиторы прихватили, – пояснил тот из кресла, сидя в котором, по словам Ниночки, совсем недавно отвечал на звонки Брумель. – Я тебя ждал, а тут гопота какая-то подъехала, из машины полезла. Я им и ответить-то не успел, тут, оказывается, какой-то евроспецназ на подхвате. Сумеречный... Короче, на вопросы главного ихнего отвечал.

– Главный в машине сидит, – проворчал Швед. – С ним я разговаривал.

– Ну, значит того главного, который снаружи. Старпома, типа, раз капитан в машине, – осклабился Пашка.

"Хорошо им, – подумал Швед с легкой завистью, имея в виду всех, кроме себя. – Все у них просто и весело, и не решать им судеб мира с помощью древних Книг..."

– Как покатались, кстати? А, Нинель?

– А мы не катались, Дмитрий Александрович! – по-прежнему жизнерадостно ответила Ниночка. – Мы вас прикрывали. И этой ночью, и вчера днем, когда вы на Фрунзенскую ездили, а потом к Исакию ходили. Просто вмешиваться не пришлось, Инквизиция сработала.

– В смысле – прикрывали?

Тут даже Шагрон не выдержал:

– Слушай, Швед, не тормози, а? Ты думаешь, Завулон самоустранился и просто сидит в стороне? Я тут тоже в миссии, если ты еще не понял, только не под тройным патронажем, а под одинарным.

Швед даже возмущаться не стал. Просто уныло вздохнул и проворчал:

– Марта! Ну хоть ты-то здесь по своей воле? Не на задании?

– На задании, шеф! – бодро доложила девчонка. – Дебютирую! Зам Завулона меня еще в Севастополе инструктировал!

– Вот, сволочи! – выдавил Швед бессильно.

Но зол он вовсе не был.

"Доедем, – подумал он, – сразу на кухню. На пару часов очистить мозги от любых мыслей. Кулинария как средство от переутомления. Надеюсь, поможет".

Но события и не думали прерываться – наоборот, обрели невиданную плотность и частоту. На квартире их дожидался Брумель и по лицу его без труда читалось – что-то задумал и готов это совершить прямо сейчас. Так что с кулинарией пришлось обождать – Швед велел всей компании пока удалиться в квартиру этажом ниже, а заодно как следует вымыть и прокалить казан.

То, что Брумель сумел без чьей-либо помощи войти под расставленный Шведом защитный "полог", объяснялось достаточно просто: как выяснилось, квартирой-то именно он распоряжается. Ну и еще сыграл свою роль тот факт, что недавно он уже заходил в гости. Значит, позаботился о том, чтобы войти еще разок, даже в отсутствие Шведа.

Что он, собственно, и проделал.

Когда компания удалилась, Швед без сил упал в кресло. Брумель, сунув руки в карманы джинсов, нервно расхаживал по ковру перед эркером.

– Ну, и что ты задумал на этот раз? – поинтересовался Швед без воодушевления.

Брумель перестал бегать и неожиданно поставил на комнату еще и свой экран-"полог", внутри основного. Это заняло минуты две и, насколько мог судить Швед, потребовало немало Силы.

Закончив, Брумель деревянным шагом прошел к дивану и присел точно напротив Шведа. Прежде чем он заговорил, истекла еще минута, не меньше.

– В прошлую нашу встречу я предложить не решился. Не знал – готов ли ты отклониться от линии старших товарищей и сыграть по-своему. Теперь вижу – ты готов. Поэтому... давай этих кровососов кинем, – предложил Брумель, остекленело глядя куда-то в пустоту.

Затем медленно повернул голову и посмотрел Шведу прямо в глаза.

– Я знаю как. И я знаю зачем.

– И зачем же? – поинтересовался Швед, с удивлением отмечая, что на самом деле ему совершенно неинтересно – зачем?

Брумель заговорил. Сначала бесстрастно, потом чуть живее, а дальше, распалившись, уже эмоционально, с размахиванием руками по-итальянски и интонациями бывалого трибуна. Швед глядел на него, делал вид, что слушает, но слова Брумеля на самом деле пролетали мимо, не оставляя ни малейшего отклика в сознании.

"Возня, возня, бесконечная возня, – думал Швед, переполняясь брезгливым раздражением. – Всяк тянет одеяло на себя – вампиры, Лига их недоделанная, Дункель и Инквизиция, Завулон, Гесер... Семнадцать прибывших в Питер групп, если только Шведу в очередной раз не соврали и их действительно столько. Брумель, вон, тоже, что-то свое затеял. Людишки. Человечишки с претензией на всемогущество. Зачем? Зачем эта мелкая и мерзкая возня?"

Брумель все говорил, доказывал что-то, имея вид крайне доверительный и убедительный.

– Допустим, я согласен, – перебил его Швед, когда раздражение наладилось перейти в мрачное отчаяние. – Но как мы доберемся до Книги? Я слышал, войти в дом вампира непросто. Особенно если это дом старого вампира. Целой семьи старых вампиров.

Брумель осекся, внимательно глядя на Шведа. Он как будто мучительно прикидывал в мыслях – открывать или не открывать Шведу очередной грандиозный секрет. Очередной кусочек мозаики, покуда скрытый от понимания Шведа, но способный пролить свет на всю картину в целом.

– Ты действительно согласен? – переспросил он с нажимом. – Подумай сам, если мы сделаем так, даже Великим вроде Гесера и Завулона против нас будет непросто. Не скажу, что станем вровень с ними, но даже им после этого придется с нами считаться. Ты, главное, представь в уме принцип, а что записать – я тебе подскажу.

Швед пропустил мимо ушей – что именно Брумель предлагает подправить в мире, но в данный момент это не имело значения, потому что это было именно оно – чужое знание. Которое вряд ли принесет много пользы, что бы там не утверждал Аркадий Семенович Бермас. Не нужно сейчас Темному Иному Дмитрию Шведову чужого. Лучше обойтись своим.

– Кто ж от такого откажется, – сказал Швед вслух и пожал плечами. С видом небрежным и многозначительным. – Однако все разбивается о ма-а-аленькую загвоздочку: нужна Книга. Не где-то там, в заначке у Юсуповых, а здесь и сейчас. Понимаешь?

Брумель помолчал еще немного и, наконец, решился:

– Она здесь. Она с самого вашего приезда здесь.

Швед даже растерялся в первую секунду. Он-то ожидал очередного плана по вторжению во дворец и похищению Книги. Со всеми прилагающимися веселостями в виде погонь, драк с вампирами, жонглированием Силой и опустошением амулетов.

– В смысле – здесь?

– В прямом. Книга здесь, в этой квартире, – повторил Брумель.

Он вскочил с дивана и кинулся к эркеру, но не добежал. Упал на колени, наполовину задрал лежащий на полу ковер. Обнажился старинный паркет под ним. Лежал паркет красивой косой елочкой – но в правильном узоре выделялся прямоугольник, паркетины в котором располагались параллельно стенам комнаты. Брумель куда-то нажал и прямоугольник этот встал торчком открывая доступ в тайник.

В двух метрах от тайника на полу распласталась полупустая сумка Шведа, а в ней, в специальном боковом отделении, хранилась маленькая шкатулка с заряженными амулетами. И Книга, и амулеты, конечно же, светили в Сумраке – для тех, кто умеет видеть. Но они располагались так близко, что сливались в единое пятно.

– Лист в лесу, – пробормотал Швед. – Конспираторы хреновы...

Брумель тем временем прикрыл руки "полынь-оберегом" и очень осторожно, взявшись за самые уголки, вынул из тайника Книгу.

Она действительно производила впечатление древней, но не ветхой. В первую очередь взгляд приковывала металлическая застежка сложной формы.

Встав с колен, Брумель перенес Книгу на столик перед диваном.

На коже обложки хорошо просматривалось тиснение в виде силуэта летучей мыши – мысленному взору Шведа невольно представились крылья Кондора в сумеречном облике и почему-то еще Тони Йомми во всем черном и со своим неразлучным Гибсоном SG.

Швед некоторое время откровенно таращился на Книгу, кожей и всем естеством ощущая – какая от нее исходит древняя мощь.

"Если за домом наблюдают, – подумал Швед мимоходом, – сейчас все определенно замерли и поразевали рты".

Вслух он спросил другое:

– Стило, надо понимать, тоже у тебя?

Брумель криво усмехнулся и с готовностью пояснил:

– Нет, стило у Кондора. Должен же я был как-то его успокоить, когда уговаривал спрятать Книгу здесь? Но это совершенно неважно: правда в том, что прямо сейчас стило не нужно, ни аль Хазредовское, ни любое другое. Ты можешь писать в Книге чем угодно, потому что она сама тебя избрала, ты Проводник, и в твоем случае имеет значение КТО пишет, а не ЧЕМ он пишет. Я не зря изучал все, связанное с Пустой Книгой больше шестидесяти лет, как видишь! Вот, держи, – Брумель сунул два пальца под клапан узенького кармана на бедре, годного, например, для ножа или чего-нибудь столь же узкого и длинного. Но вынул он не нож, а обыкновенную крестовую отвертку с полупрозрачной красной ручкой.

Швед принял отвертку и тупо уставился на нее. Чувство нереальности происходящего, давно уже овладевшее им, только усилилось.

Тем временем Брумель ушел в Сумрак; Швед последовал за ним.

Он уже видел эту комнату в Сумраке, так что ничего нового его взгляду не открылось. Зато не осталось сомнений: снаружи, из сада Пикуля, за окнами квартиры пристально наблюдают. Накатило предчувствие телефонного звонка – и действительно, через несколько секунд трубка Шведа исторгла басовитый, измененный Сумраком сигнал.

Брумель произнес незнакомое заклинание, провел ладонью над Книгой, усилил на руках оберег и скупым движением отщелкнул застежку. Затем раскрыл Книгу примерно на середине. От страниц исходило мягкое синеватое свечение, при взгляде на которое подспудно закрадывалась уверенность: сделай что не так – непременно полыхнет и испепелит все вокруг.

Телефон продолжал настойчиво звонить.

– Ты готов? Представил? – обратился Брумель к Шведу. – Не тяни!

– Представил, – подтвердил Швед, глубоко вдохнул и на миг прикрыл глаза.

Сила текла вокруг, вдоль стен комнаты, свиваясь в тугие могучие узлы. Швед с трудом мог вообразить себе столько Силы зараз, да еще так плотно спрессованной в сравнительно небольшом объеме. Сумрак, казалось, дрожал и гудел на низах от натуги, готовый в любой миг взорваться на манер гигантской бомбы.

– Пиши! Теперь пиши!

Страницы книги, однотонно-желтоватые, сделались мягкими, будто воском покрылись. Брумель пытался что-то диктовать, но слова его снова бесцельно пролетали мимо сознания. Швед, повинуясь внезапному порыву, ухнул в Сумраке слоем ниже.

Столика здесь никакого не было, и комнаты не было, но в месте, где в реальности располагался простенок с напольными часами, сами часы сохранились, хотя и сильно изменились с виду. Они висели в стылой пустоте, в десятке метров над землей. И Швед тоже висел в пустоте, и Пустая Книга перед ним. А еще там, где слоем выше находился Брумель, что-то происходило с Сумраком – должно быть, Брумель пытался тоже пробраться вслед за Шведом на второй слой.

Понимая, что нельзя мешкать (не верь, не бойся, не мешкай!), Швед склонился над Книгой и подрагивающей рукой выцарапал на воске страницы первое, что пришло в голову:

"Да станет так.