Текст книги "Чужое знание (СИ)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Что? – выдавил Швед.

Завулон не стал тянуть интригу за хвост и ответил, просто и коротко:

– Юсуповская библиотека. Если совсем точно – особая ее часть, закрытая. Основная часть помещалась на втором этаже главной усадьбы, но самое ценное Юсупов без особой огласки перенес в тот самый отдельный павильон. Именно туда Гесер и нанес визит.

– А смысл? – вклинился Юрий. – Все равно усадьба была разграблена еще в восемьсот двенадцатом. Среди наполеоновских офицеров было немало Иных. Если книга хранилась в Архангельском, неважно во дворце или в Капризе, ее давно прибрали к рукам.

Завулон осклабился – чуточку хищно, чуточку иронично, как умел только он:

– Мы вообще не знаем, владели ли Юсуповы Пустой Книгой. Доказательств этому никаких нет – по крайней мере, мне они неизвестны. Тут другое для нас важно: сам факт, что Гесер заинтересовался и вынюхивает. Гесер никогда не вмешивается во второстепенные дела – только в особо важные. И крайне редко действует лично – мало у него подручных, что ли? Но в Архангельское он ездил, причем, если не считать шофера – сам, без других дозорных. А значит, поступим мы так...

Завулон хлопнул ладонями по бедрам и порывисто встал.

– Ты! – он ткнул в Шведа указательным пальцем, словно намеревался пронзить насквозь. К счастью, не дотянулся – от пальца до груди осталось около полуметра пустого пространства. – Ты поедешь назад, в Севастополь, и примешься ждать. Скорее всего, первыми на тебя выйдут Светлые. Потом Инквизиция. Не исключаю, что внезапно объявится Кондор, такое тоже возможно. Задание твое обычное, Швед! Слушать, запоминать, делать выводы.

"Ух ты! Меня назвали по имени! – осознал Швед. – Что-то нерядовое грядет? Когда я нужен, Высшие мигом вспоминают и имена, и прозвища, и телефоны, и адреса. А если не нужен – максимум: "Эй, Темный!"

– Тебе сейчас очень хочется спросить – а что говорить им всем? – продолжал Завулон.

Тут он попал в самую точку, потому что Швед, как обычно случалось, знал очень мало и, увы, очень плохо представлял что конкретно от него требуется.

– Все просто: отвечай на вопросы и при этом говори правду. Тогда точно не запутаешься. И не бойся правды: все равно ты знаешь меньше Гесера и Инквизиторов. Поэтому ничего важного и не выболтаешь. Прикажут отвести в квартиру на Годлевского – веди. Прикажут ехать в Балаклаву в охотничий домик – езжай. Делай все, что прикажут, кроме одного: не открывайся им как сейчас мне. Только если будет официальный приказ из Праги или Берна на оперативное вмешательство в память. Со всеми печатями и уведомлениями. Если такой приказ действительно будет – я тебе сообщу. Возможно, ты станешь первым, кому я об этом сообщу. Главное, чтобы ты в любой миг, в любую секунду, мог рассказать мне все, что с тобой произошло по данной теме. Ты понял?

– Понял! – Швед невольно встал со стула. Встал достаточно быстро, но все же не вскочил, будто салага перед генералом.

Задание действительно было несложным. И действительно привычным. Завулон уже поручал ему это вот "смотри и запоминай", не посвящая в тонкости событий. Иногда это полезно, запустить в самую гущу, в самый водоворот кого-нибудь попроще тузов. Не шестерку, уже точно не шестерку. Скажем, десяточку. Или даже валета.

– Сбрось ему связь! – велел Завулон Юрию.

Тот со вздохом достал смартфон и произнес:

– Принимай!

На экране Швед рассмотрел QR-код, видимо с полным мобильным контактом.

– Так это... Некуда мне принимать, – пробормотал Швед, вынимая свой допотопный мобильник. – У меня – вот...

– Кнопочник? – изумился Юрий. – Какая прелесть!

Завулон тоже высказался:

– Ну и молодежь пошла! Ретрограды и обскуранты хуже меня!

Швед растерянно стоял, сжимая в потной ладони верный "Филипс". Ну не любил он смартфоны! Но не оправдываться же?

– Пиши ручками, че! – фыркнул Юрий. – И наберешь потом, я твой номер зафиксирую...

Когда с обменом контактами было покончено, Швед осмелился задать единственный вопрос, по его мнению важный.

– Скажите, шеф... А если вдруг на меня снова выйдет Кондор, он должен понять, что я знаю – он князь Юсупов?

У Завулона вдруг сделалось непроницаемое лицо.

– Неважно что Кондор поймет, а чего не поймет, – сказал он до оторопи серьезно. – Главное – будь осторожен. Очень осторожен. Как никогда. А главное – не встречайся с ним там, где живешь ты сам или живут твои друзья.

*** *** ***

Обычно Иные выглядят моложе своих лет – даже те, кого инициировали поздно. А те, кого еще в детстве, как Шведа – намного моложе. Сейчас ему было пятьдесят пять. Выглядел Швед на тридцать; максимум – на тридцать пять. Это подтверждала и Ниночка, но, уточняла она, это если не глядеть в глаза. Глаза, дескать, выдают.

Швед когда впервые это от секретарши услышал – минут пять проторчал перед зеркалом, сам себе в глаза таращился. Вроде бы, ничего особенного, глаза как глаза. Такие же, как и раньше.

"Такие, да не такие! – возражала Ниночка. – У вас, шеф, даже по сравнению с Киевом глаза старше стали. Лет на десять".

Ну, да, столько с тех пор и прошло. Но Швед все равно ничего особенного в зеркале не замечал, хоть убей. Ни десять лет назад, ни сейчас. Однако он хорошо помнил недоверчивые взгляды соседей по родительской квартире, где он вырос и куда периодически приезжал – кроме самых последних лет. Понять природу этих взглядов было просто: соседи старели; те, что постарше – и вовсе умирали; сверстники Шведа давно поседели, располнели, обзавелись морщинами, очками, палочками и внуками (кое-кто и правнуками) – словом, превратились в пожилых людей. А Швед остался тем же тридцатилетним оболтусом, который в девяностые иногда орал песни под гитару и пил пиво с приятелями юности во дворе детства. С той поры прошло больше четверти века. Для обычных людей – немалый срок. Конечно в их глазах Швед выглядел крайне подозрительно!

Кроме того, разговаривая с этими самыми поседевшими и постаревшими однокашниками, Швед не мог не отметить внутренних перемен, порою довольно глубоких. Да, сверстники перестали быть молодыми, зато набрались житейского опыта и мудрости. Не все, конечно, но у кого с мудростью было туго – те большею частью уже поумирали от всяких вредных излишеств, характерных для смутного времени перемен. Остались как раз те, кто поумнее, кто выжил в лихие девяностые и полупустые нулевые. Поначалу рядом с ними Швед почему-то чувствовал себя именно тем, кем выглядел – ровесником их детей. Словно говорил не с ними, с кем когда-то вместе бегал во дворе и на спортплощадке, а с теми, кто априори взрослее – почти как с учителями в родимой школе. Однако проходило несколько минут, и это чувство пропадало, начисто, потому что внутренне Швед повзрослел тоже, просто люди неверно реагировали на его моложавую внешность. И этих людей внезапная странность, конечно же, подспудно настораживала и подсознательно беспокоила.

Из-за подобных житейских неизбежностей многие Иные периодически меняют место жительства и начинают новую жизнь, часто специально уезжая в другой город или другую страну, благо у Иных с этим не имелось особых проблем даже во времена СССР. Часто приходится менять заодно имя и документы, потому что год рождения в старом паспорте тоже в теории может вызвать ненужные вопросы.

Швед немного запоздал с переездом. Скорее всего потому, что и без того много колесил с места на место и зачастую сам не представлял где проведет ближайший год – в Киеве, Одессе или вообще на яхте в океане.

По людским меркам он тоже набрался опыта, в полной мере осознал каким балбесом был еще совсем недавно – хотя бы во времена киевской "Виктории", работы в команде Лайка и перипетий самого начала века. Но осознал Швед также и то, что большинство Иных, особенно сильных, по-прежнему старше него. Некоторые – намного. И их, в отличие от людей, ему никогда не догнать. Сколько лет, к примеру, заму Завулона Юрию? Понятно, что меньше, чем самому Завулону. Но Юрий по-любому старше Шведа. Может в два раза, может в три, может в пять или десять. Если Швед сильно повзрослел и поумнел за двадцать лет, то до какой степени можно повзрослеть и поумнеть за сто или двести? Какие бездны опыта и знаний разделяют его пятьдесят пять и тысячи лет самых старых магов? Можно ли этих титанов вообще адекватно понять или надежда только на то, что они снизойдут и пообщаются с ним как дедушка с внучком-пятилеткой, опустившись на уровень упомянутого внучка?

Интереснейшие вопросы. И, что характерно, ранее они не волновали Шведа ни в малейшей степени. А теперь, вот, начали волновать.

После поездки в Симферополь и разговора с главарями московского Дозора Швед задумался особенно остро, и, надо признаться, на некоторое время впал в состояние близкое к панике. Передумать, перехитрить и переиграть бывшего князя Юсупова, который родился при Николае Первом, который знает и помнит все, что произошло с тех пор? Безнадежная задача. Утопия.

К счастью, отчаивался Швед недолго. Не умел он поддерживать в мозгах бесконечную депрессию, характер не позволял. Поэтому уже на третий день вынужденного ожидания, которое Швед проводил то взаперти в ниночкиной конторе, то на причале в Стрелецкой бухте, сами собой начали складываться примерные планы.

Рассуждал Швед просто. Первое и самое главное: раньше он всегда работал в команде Иных, которых давно и хорошо знал и которым безоговорочно верил. Еще совсем недавно он без колебаний сказал бы: верил как себе. Однако часть этих Иных в результате последних политических событий повела себя с точки зрения Шведа странно – чтобы не выразиться сильнее. Этот факт поневоле вынуждал задуматься: а тем ли людям (или Иным) он верил? И не в этом ли причина того, что матерые Иные как правило не верят никому, даже тем, кого знают тысячу лет – в данном случае безо всяких метафор?

Осознание этого факта – тоже элемент взросления, между прочим...

Так вот: раньше Швед всегда работал в команде. Либо с теми, кто старше и сильнее его самого (Лайк, Лариса Наримановна, Брумель, Арик Турлянский). В этом случае Швед слушал старших и подчинялся им.

Случалось работать и с теми, кто моложе, пусть и ненамного: с Димкой Рублевым, с Ефимом, с Куйбышевым, Плакуном и Палатниковым, с Сайринком и Витей-оборотнем. С Исой и николаевским молодняком восьмидесятых годов рождения. Тут Швед, что естественно, чаще руководил. Но в обоих случаях у него были соратники, те, кто прикроет и поддержит в случае необходимости.

В Севастополе он был один, как перст. Ниночка в этом смысле не в счет, она клерк, а не оперативник. Хотя, внезапно подумал Швед, а не пора ли мне воспитать персональную ведьму? В конце концов, десять лет прошло, Ниночке уже не романтические девятнадцать, ей скоро полновесный тридцатник, а женщины как правило взрослеют быстрее мужчин, даже ведьмы.

Особенно ведьмы...

Однако, процесс воспитания долгий, а кто-нибудь преданный и надежный нужен прямо сейчас. Единственной кандидатурой в гипотетическую команду, сколько Швед не ломал голову, был недавний собутыльник Сидорова – керчанин Пашка. Надежным его называть после единственной встречи, конечно же, рано, равно как и преданным. Но парень, вроде бы, неплохой, да и тот факт, что Швед достаточно близко знал его старшего брата, весьма обнадеживал. А насчет реальной силы и проверить недолго. И поднатаскать не помешает в процессе. Пусть растет.

"Но тогда однозначно придется покупать квартиру, – подумал Швед озабоченно. – Или хотя бы снять. Меня одного Ниночка пока терпит, однако если в офисе поселится еще один Иной мужеска полу..."

Кроме того, Швед почему-то очень серьезно отнесся к совету Завулона – не вести дела там, где живут или работают близкие. Из близких сейчас, собственно, только Ниночка да ее свежеобращенные работницы-ведьмочки, на вид сплошь несовершеннолетние. Швед с ними и перезнакомиться толком не успел – так, здоровался, да и все. А сами они особого интереса не проявляли – Швед в их понимании глубокий старец, даже если ориентироваться только на видимый возраст.

"Надо, – думал Швед. – Надо уже организовать нору! Пришло время".

В офисной части тренькнули восточные трубочки-колокольчики у входной двери. Наверное, Ниночка пришла.

"На ловца и зверь бежит!" – решил Швед, вставая.

Он вышел из комнаты отдыха в общий зал. Юные ведьмочки кофейничали и сплетничали, но при появлении начальства дисциплинированно разбежались по рабочим местам, за ноутбуки.

– Нинель! – велел Швед секретарше. – Пойдем-ка, поворкуем!

Та оставила в ближайшем кресле сумочку и без лишних разговоров направилась за шефом в комнату отдыха.

– Где циркулировала? Все по просмотрам?

– Да, шеф! Раз по основной работе перманентный отпуск, надо хоть агентством заниматься. Не помешает.

Тут Ниночка была совершенно права. Дело даже не в деньгах, которые приносило риелторство; оно приносило, в сущности, копейки. Гораздо выше Швед ценил нарабатывающиеся связи с ключевыми людьми Севастополя. Вот это действительно сулило многие перспективы – если только Завулон опять не велит собирать манатки и ехать куда-нибудь на очередную долгую вахту. Например, в Сибирь. Или того пуще – на Сахалин или Камчатку. С него станется...

– И как? Есть что интересное?

– Да почти все интересное. Неинтересное я даже смотреть не езжу, сразу отсеиваю.

– Есть что недалеко отсюда? Только не однушки.

– Есть, конечно! Я в основном центром и занимаюсь, новостройками скучно. А что, хотите, наконец, купить?

– Скорее, снять, – вздохнул Швед. – К купить пока не созрел.

– На сдачу вариантов даже больше. Смотреть будем?

– Будем! Прямо сейчас и будем.

Ниночку невозможно было удивить или застать врасплох. Она, как в советское время пионеры, была всегда готова.

– Поедемте, Дмитрий Александрович!

Ездила Ниночка на аспидно-черной "Ауди" A5. Быстро ездила. Швед не успел толком расположиться в кресле и пристегнуться, а уже вырулили с Одесской на Большую Морскую.

Потом с Адмирала Октябрьского Ниночка свернула на Новороссийскую, и тут у Шведа шевельнулось первое подозрение. А, может, и прозрение.

– Уж не на Годлевского ли мы путь держим? – поинтересовался Швед, ни в чем пока толком не уверенный.

– Все-то вы знаете, Дмитрий Александрович! – проникновенно отозвалась Ниночка.

– Ч-черт... – буркнул Швед и на некоторое время умолк.

Когда машина пересекла Шмидта, еще через десяток секунд притормозила у знакомого дома, подозрения Шведа переросли в уверенность.

– Приехали! – деловито сообщила Ниночка, заглушила двигатель и принялась копаться в сумочке – по всей видимости искала ключи. Швед, сохраняя самый мрачный вид, отстегнулся и выбрался из машины.

На этот раз подъезд был закрыт, но Ниночка уже позвякивала ключами, выбирая нужный.

– Дай-ка я угадаю, – Швед старался говорить спокойно и отстраненно, поскольку все еще не мог поверить в подобное совпадение. – Квартира вот эта, слева на первом этаже?

Тут Ниночка все же выразила нечто вроде удивления:

– Откуда вы знаете, шеф? Я ее смотрела всего-то три часа назад! Даже в базу еще внести не успела!

– Смотрела? – Швед в свою очередь удивился.

Он вспомнил об охранных заклятьях на замках входной двери. А о том, что риелторам полагается осматривать квартиры, которыми предполагается заняться, он как-то до текущего момента не задумывался.

– Ну, а как же? Не вслепую же сдавать? – Ниночка наконец нашла нужные ключи и открыла подъезд. Почти сразу же она снова звякнула связкой, без сомнений отыскивая ключ от квартиры.

– Так, Нинель! – скомандовал Швед скороговоркой. – Давай-ка не спешить!

Ниночка послушно замерла перед дверью с ключами наизготовку.

– Что такое, шеф?

Вместо ответа Швед ушел в Сумрак; Ниночка тотчас последовала за ним.

Если в реальном мире Ниночка была просто красива, то в Сумраке – ослепительно красива. И одежды на ней было существенно меньше. И выглядела она скорее как суккуб, чем как ведьма. Но Шведа сейчас интересовали замки, а не прелести секретарши.

А с замками все обстояло достаточно занятно. Когда Швед разбирался с ними во время недавнего визита сюда, кроме обычного охранного заклятья в защиту был вплетен также недельный бустер, действующий, это Швед точно запомнил, в ночь со среды на четверг. Сейчас защита была снята. Основная, с петлей и заклятьем, похоже – снята штатно; и, скорее всего, тем самым магом, который ее ставил. А вот бустер никто не снимал, он сработал некоторое время назад и протух естественным образом. Сегодня была как раз среда и будь он цел, на закате ему полагалось активироваться. Значит сработал либо неделю назад, либо две.

В общем и целом сейчас никакой магической защиты на входе в квартиру не осталось, можно было без опаски воспользоваться хозяйскими ключами.

Придя к этому несложному выводу, Швед вернулся в реал. Тотчас рядом возникла и Ниночка. Все-таки она была очень смышленой барышней, хотя сильной Иной и не являлась.

– Дмитрий Александрович, вы все равно ведь спросите. Да, был странный случай когда эту дверь отпирали. Можно даже сказать, несчастный. В квартире только-только закончился ремонт. Неделю назад рабочего, который вечером после работы открывал двери, ударило током. У него даже сердце остановилось, но, к счастью, напарник сразу же вызвал скорую и его откачали. Назавтра уже и на работу вышел.

– Током? – переспросил Швед.

– Мне сказали – током. Но теперь я понимаю: на самом деле это была магия.

– Правильно понимаешь, Нинель – вздохнул Швед. – Ладно, отпирай, сейчас оно безопасно. Или нет, давай лучше я отопру, а ты встань вот тут, позади меня...

Швед решительно воткнул первый ключ в скважину, зажмурился, как будто это могло от чего-нибудь защитить, и рывком провернул на один оборот. Ничего фатального не произошло, только замок, как и положено, металлически лязгнул. Тогда Швед облегченно выдохнул и провернул ключ вторично.

Верхний замок он отпер не зажмуриваясь. А дверь на себя потянул уже практически спокойно.

Он вошел, сделал несколько шагов вперед; Ниночка просочилась следом за ним, прикрыла дверь и включила свет в прихожей.

– Ничего себе! – пробормотал Швед, поднимая брови и оглядываясь.

Было от чего изумиться: ремонт совершенно преобразил квартиру. Новые полы. Новые обои. Новые межкомнатные двери. Новая сантехника в туалете и ванной. Новые стеклопакеты в окнах. Новая мебель и холодильник. Новенький роутер над электрическим щитком. В сущности, это была совершенно другая квартира, от старой остались только планировка да невидимые под обоями стены. И еще, вроде бы, прежними остались решетки за окнами, но теперь они были аккуратно выкрашены и смотрелись чуть ли не празднично.

Книжный шкаф за дверью спальни исчез – вместе со всем содержимым. Зато появилось несколько книжных полок на стенах в кабинете, но они были совершенно пусты. Старенький письменный стол, в прошлый раз разбередивший детские воспоминания, теперь сменился вполне современным рабочим, с дополнительной полкой под клавиатуру и замысловатой надстройкой, куда можно было определить монитор, принтер и черт еще знает что компьютерное.

Некоторое время Швед бродил из комнаты в комнату и осматривался. Ниночка, видимо, решила, что он оценивает квартиру как потенциальное жилье и размышляет – снимать или нет. На самом деле Швед осматривался во-первых, из любопытства – пытался понять зачем тут затеяли полный ремонт? Прежняя обстановка была, конечно, старомодненькой, но в целом вполне жилой, следовало только изничтожить застарелую пыль и отмыть тут все до блеска. Осмотр вряд ли мог дать вразумительный ответ, но Швед не мог себя пересилить – ходил и смотрел. Кроме того он украдкой выискивал следы магии и, увы, ничего примечательного не находил, кроме фоновых следов, совершенно обычных для любого человеческого жилища.

– Ну как, Дмитрий Александрович? – поинтересовалась Ниночка. – Нравится?

Швед чуть помедлил и ответил:

– Снимаем. Можешь оформлять.

– Но вы же даже не интересовались ценой за съем!

– А должен? – хмыкнул Швед иронически.

– Ну... хотя бы для порядка! – упорствовала Ниночка.

– Нинель, прошу тебя, избавь меня от ненужных подробностей. И, кстати, ты случайно не знаешь – почему тут сменили все, до последней лампочки, а входную дверь оставили старую?

– Вот этого не знаю, – ответила Ниночка. – Может быть, потому что она железная и все еще крепкая? А что снаружи смотрится неприглядно – так это даже лучше, меньше внимания привлекает.

– Может быть, – Швед задумчиво качнул головой. – И еще: мне нужно будет повидаться с хозяином. Лучше вживую. Ты его видела когда-нибудь? Встречалась с ним?

– Нет, – ответила Ниночка. – Общались исключительно в ватсапе. А ключи он через СДЕК передал.

– Хм... – промычал Швед и подумал: "Шифруется. Вряд ли без причины. Но все равно нужно его найти и вытрясти ответ: давал ли он хоть кому-нибудь постороннему приглашение войти? Это хорошо бы выяснить. Нутром чую – пригодится".

– Ладно, с этим чуть позже. Теперь вот что: квартира эта нам нужна, сто процентов, но я сейчас подумал и решил, что нужна еще одна. Причем максимально близко к этой. Чем ближе, тем лучше.

Ниночка очаровательно сморщила лобик, явно что-то прокручивая в уме.

– Самое близкое, что есть – на Гоголя, – сообщила она секунд через десять. – Но там трешка.

– Сгодится и трешка. Поехали.

– И там только продажа, сдавать не хотят, – добавила Ниночка.

– Значит, купим, – подытожил Швед. – Считай, что я скоропостижно созрел. Поехали, поехали...

С трешкой Швед тоже решил все с ходу. Во-первых, дом стоял чуть в стороне от улицы Гоголя, в крохотном живописном закутке внутри квартала. Заезжать вообще пришлось со Степаненко, улицы, перпендикулярной Гоголя. Во-вторых, сам дом и окрестности живо напомнили дворики детства – именно то, что Швед и пытался найти в Севастополе. В-третьих, квартира по планировке была точной копией его первой собственной николаевской квартиры (а заодно и квартиры киевлянина Димы Рублева на Подоле), только располагалась не на третьем, а на втором этаже; сам домик также был двух, а не трехэтажный и сложен не из блоков желтоватого ракушечника, а из пиленого до размеров кирпича светлого альминского камня – вот и все различия. Но совпадений было больше. Все это не оставило выбора: Швед вторично за сегодня велел Ниночке: "Оформляй!" и вышел на балкон, позвонить в Керчь Пашке. Чтобы через недельку брал отпуск, собирался и подтягивался.

Большое количество совпадений всегда сулит множество разнообразных событий. В этом Швед не сомневался ни секунды.

*** *** ***

Ближайшие дни в очередной раз подтвердили деловую хватку и целеустремленность ведьмы-секретарши: смотрины квартир произошли в среду, в этот же день к вечеру Швед подписал бумаги, а уже в пятницу Ниночка с победным видом положила перед ним документ – свидетельство о государственной регистрации права, из которого явствовало, что квартирой номер тринадцать, расположенной по адресу г. Севастополь, ул. Гоголя 37а, отныне владеет Шведов Дмитрий Александрович, на основании договора купли-продажи... и так далее.

Швед оторвался от изучения документа и поднял взгляд на Ниночку. Та откровенно сияла.

– Ну, ты пропеллер! За два дня?

Ниночка скромно захлопала глазками:

– Пришлось кое-кого подопнуть, конечно... Но нам ведь это не трудно, да, Дмитрий Александрович?

– Ты там смотри, поаккуратнее. Светлые вполне могут несанкционированное воздействие пришить. Дозоры тут вялые, не спорю, но они есть. Не забывай.

– Я не забываю. К тому же, у меня разрешения есть. Несколько. А потратила всего-то одно.

– Понятно, – кивнул Швед. – Что ж, спасибо, отличная работа. Что желаешь в качестве премии?

– Я подумаю.

– Подумай, – милостиво разрешил Швед и усмехнулся: – Только недолго! А то забуду.

Ниночка радостно кивнула. Она всегда была вот такая – радостно-оптимистичная, глядя на нее хотелось жить, хотелось причинять добро, наносить пользу и вообще – творить великие дела. И дабы не поддаться эйфории Швед вновь обратился к прозе жизни:

– А что с арендой Годлевского?

– В процессе, Дмитрий Александрович. Хозяин наотрез отказывается работать вживую, а звонками и по сети сами понимаете, выходит медленнее. Но дело движется. Подписанный вами договор я отослала, жду когда подпишет хозяин и вернет. Но ключи уже могу выдать, два комплекта. И пользоваться можно, разрешение я получила устно, аудиозапись в архиве.

Швед кивнул и молча протянул руку. Ниночка, словно только этого и ждала – тут же вручила две связки ключей.

– Третий комплект пока у меня, надо будет заехать и снять показания счетчиков. Это важно.

Швед снова кивнул. Потом на всякий случай поинтересовался:

– По финансам все нормально? Хватило?

– Даже осталось. Вернуть?

– Не надо, держи для всяких оперативных нужд. Документы запри в сейф – я имею в виду наш, не риелторский.

– Конечно!

– И последнее. Из Москвы ничего?

– Ничего. Я помню, шеф, не волнуйтесь. Если что-нибудь поступит – тут же сообщу.

– Сообщи уж... – проворчал Швед, тихо побрякивая ключами.

Первое, что Швед принес в свежекупленную квартиру на Гоголя – казан из офиса. В комнатах было, конечно, пустовато – мебели осталось по минимуму: по обычной односпальной кровати в каждой отдельной комнате, по шкафу (один побольше, трехстворчатый и с зеркалом, второй поменьше), кресло и диван в комнате проходной и нечто вроде буфета со стеклянными полками и дверцами в ней же. В буфете обнаружилась кое-какая посуда – старомодные бокалы, несколько граненых стаканов и стопок, графин, большое блюдо, фарфоровая супница и комплект тарелок – пять глубоких и шесть мелких. Одна глубокая, видимо, не выжила – разбили. Вилки-ложки и пара на удивление неплохих ножей нашлись в ящике стола на кухне – все разнокалиберные. Кастрюль хозяева не оставили, так что казан пришелся очень в тему.

Газовая колонка зажглась с первой попытки. Швед, в принципе, был привычен к таким агрегатам, однако если бы пришлось что-нибудь настраивать или чинить – вряд ли справился бы самостоятельно. Но, к счастью, все работало замечательно, вода грелась и нигде ничего не капало. Автоматика исправно отключала пламя если завернуть горячий кран, оставляя только запал, а при открытии крана столь же исправно пламя вспыхивало.

С газовой плитой тоже проблем не возникло, а вот холодильник, хотя и функционировал, был старый, дребезжащий и маленький.

"Сменим, – решил Швед. – В ближайшее же время. А на первые дни и этот сгодится, только наполнить надо".

Оставив холодильник включенным, Швед отправился изучать окрестности на предмет продуктовых магазинов. Одновременно он с неожиданным душевным подъемом размышлял: надо будет скомандовать Ниночке – пусть отрядит своих отроковиц купить несколько комплектов постельного белья, всяких полотенец и прочих салфеток-веников-совков. Что надо будет заняться установкой стиралки, каковая в квартире вообще отсутствовала, а потому придется еще и сантехническую подводку делать. И краны-смесители хорошо бы заменить на новые, современные, что на кухне, что в ванной.

Швед когда-то уже переживал нечто подобное, даже неоднократно – всякий раз после обретения нового собственного жилья. Сильнее всего, конечно, в самый первый раз. Оказалось, бытовой энтузиазм в нем все еще не угас, пусть и несколько притупился. Но радости все равно было больше, чем недовольства от наваливающихся хлопот, неизбежных и ожидаемо долгих. Вить гнездо – всегда долго, если только ты не безмозглая птица, а человек, который звучит гордо, или Иной, который... тоже звучит. И тоже гордо. Иные обычно возятся дольше, потому что запросы выше, а возможности вполне позволяют.

Это было очень хорошо – пассивное ожидание изводило нервы, а заботы и хлопоты новосела в старую квартиру – даже в две – позволили отвлечься и занять голову чем-то помимо тревожных мыслей. В основном Швед развернулся в купленной квартире, что понятно. На съемной после ремонта и делать ничего было не нужно. Тем не менее, пришлось забегать и туда, хотя бы для того, чтобы и там наполнить холодильник с баром.

Швед до такой степени отвлекся, что иногда вообще весь день, то есть период от пробуждения до засыпания, не вспоминал о Пустой Книге, Юсуповых, Завулоне и его поручении.

Очередным днем, около двух часов пополудни он, мурлыкая что-то под нос, загружал в холодильник пивные банки из полиэтиленового пака, когда резко, на всю квартиру, заревел дверной звонок.

Находился Швед в этот момент на Гоголя. Можно сказать – дома.

На несколько мгновений он замер. Потом, опустив две пивные банки обратно в пак, выпрямился и наскоро прощупал вероятности.

Понятно, что ничьих визитов Швед не ждал. Керчанин Пашка должен был приехать только через несколько дней, а нового адреса вообще больше никто не знал.

Однако никаких вероятных тревог в ближайшем будущем Швед не усмотрел, да и визитера сумел распознать, поскольку визитер и не закрывался. Точнее не закрывалась – пришла Ниночка. В целом она была спокойна, но некий намек на растерянность или озадаченность в ней ощущался даже через дверь.

Швед открыл и отступил, впуская секретаршу.

– Здравствуйте, шеф. Заскочила по двум вопросам.

– А позвонить не могла? – спросил Швед удивленно.

– Могла. Но все равно надо ключи от Годлевского отдать, я там всю бюрократию закончила. Вот держите. Это первый вопрос.

Швед принял увесистую связку, про себя отметив, что судьба ей висеть на крючке где-нибудь в квартире, потому что таскать в кармане столько металла (три немаленьких ключа, самый здоровый из которых от подъезда) – радость сомнительная, а войти можно и через Сумрак. Иные так сплошь и рядом делают.

– А второй вопрос? – поинтересовался Швед.

Легкая озабоченность Ниночки стала совсем уж явной, отразившись даже на лице – обычно либо радостном, либо, что реже – невозмутимом.

– А второй – к вам какой-то джентльмен приходил. Иной. Кажется, вампир.

Тут уже и Швед напрягся.

– Старый вампир?

– На вид – не очень. Но вообще, наверное, старый, он мою "Ауди" знаете как назвал? Не ваш ли, сказал он, черный "Хорьх" стоит на улице?

– Точно старый, – Швед покачал головой. – А куда приходил? В офис? Или на Годлевского?

– На Годлевского. По-моему, он очень удивился, когда ему открыла ведьма. Точнее, даже не так: он вообще удивился, что ему открыли. А когда понял, что я ведьма, удивился еще сильнее.

– И? Чего спрашивал?

– Сначала про машину, но это явно для отвода глаз. В переносном смысле. А потом спросил вас. Темного Иного по прозвищу Швед. Он...

– Ты внутрь его не впускала? – перебил Швед.

– Конечно, нет, шеф! Приглашать войти незнакомого вампира? Я еще не окончательно выжила из ума. Тем более у вас с Завулоном некие таинственные операции-манипуляции намечаются. Так что я без лишней инициативы.

– Смотри, этот? – Швед наскоро передал Ниночке образ Кондора.