Текст книги "Чужое знание (СИ)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Та приняла.

– Нет, – уверенно ответила она. – Не этот. Точно не этот. Тот, что приходил, ниже ростом и моложе. И одет... посовременнее. Вот, смотрите!

И Ниночка, умница эдакая, в свою очередь передала запечатление, цельный образ, который по определению был гораздо полнее и ближе к оригиналу, чем банальная фотография или снятый на смартфон видеоролик. Запечатление передавало даже запахи и, отчасти, эмоциональный окрас, по которому Швед легко понял, как сама Ниночка отнеслась к неожиданному визитеру. Словно это он сам открывал ему двери в квартире на Годлевского, только пережил при этом не собственные эмоции и мысли, а Ниночкины. Это было одновременно и информативно, и забавно.

Визитеру Ниночка заранее не верила.

И правильно. И молодец.

– В общем, я ему сказала зайти завтра днем. Нормально?

Швед подумал, и пришел к выводу, что нормально. Будет достаточно времени дабы обдумать дальнейшие ходы. И, пожалуй, надо бы связаться с Завулоном. Прямого телефона нет, но есть связь через его заместителя. Даже если с Завулоном переговорить не удастся, Юрий тоже может много дельного посоветовать.

– Ты молодец, Нинель, – сказал Швед задумчиво. – Как всегда.

Он сделал паузу и добавил:

– Надо тебя, наверное, на учебу отправить. По ведьмовству у нас где курсы? В Берне или в Праге?

– Могу уточнить, шеф! Но, по-моему, и там, и там. А чего вдруг? Неожиданно как-то...

– Вот, скажи, Нинель, – задал вопрос Швед. – Как по-твоему, я хороший маг? Только честно. Ответь не как секретарша, а как ведьма.

– Вполне, Дмитрий Александрович. Если не считать суперов вроде Завулона и его помощников, вы самый сильный маг из тех, кого я встречала вживую.

– Ну, вот, – подытожил Швед. – А хорошему магу кто в первую очередь нужен в команде?

Ниночка очаровательно зарделась:

– Очевидно, хорошая ведьма... А я смогу, Дмитрий Александрович? Я же неопытная. Я больше администратор. А теперь еще и риелтор.

– Сможешь. Наберешься теории, а опыт будем нарабатывать вместе. Я магический, ты ведьмовской.

Ниночка задумалась, а потом вдруг спросила:

– Дмитрий Александрович, а можно я на учебу не одна поеду?

– Что, среди твоих девчушек есть перспективные?

– Нет, я не в этом смысле. Я хотела... с молодым человеком. Он Иной и он ведьмак.

– Опаньки! – Швед в самом деле удивился. В сердечные дела Ниночки он никогда не лез, а сама она никогда и ничего не рассказывала. – Я его знаю?

– Нет.

– Местный?

– Нет. Он наполовину чех, наполовину болгарин.

– С Дозорами связан?

– Насколько я знаю – нет.

– Так-так... – Швед задумался. – Я-то в целом не против, конечно. Но воткнуть иностранца в квоту я, сама понимаешь, не смогу. Украинца или россиянина я бы так или иначе воткнул, в крайнем случае через Завулона. А вот иностранца...

– Это я знаю. Я спрашивала в обывательском смысле – не будете ли вы против, если я в Европе буду не одна.

– Да Тьма с тобой, мне какое вообще дело до твоих амурных пристрастий? Я же не твой папа. Да и ты не девочка, как хочешь, так и поступай. А ведьмак твой сильный вообще?

– Третий уровень. Но он не особо опытный. Зеленее меня.

– Третий уровень – вполне достойно, – кивнул Швед. – Погоди, погоди. Третий уровень, и неопытный, значит, скорее всего, недавно инициирован. Недавно ведь?

– Недавно, – подтвердила Ниночка и зарделась сильнее.

– И инициировала его ты? – предположил Швед.

– Я случайно, – Ниночка захлопала ресницами. – Был у нас волнующий момент... Ну и вот.

– Понятно, – вздохнул Швед.

Десять из десяти, что этого чехоболгарина Ниночка инициировала в постели. С дикими Иными такое происходит достаточно часто, причем не только с Темными. Сильный эмоциональный всплеск – и получите.

– Ты его хоть в Дозоре потом зарегистрировала?

– Конечно! Порядок я знаю, не беспокойтесь, шеф.

Швед покачал головой и тут же подумал: со стороны это наверняка смотрелось очень по-стариковски.

– Ладно. Я пока прощупаю почву насчет курсов. Как прояснится что – сообщу. А о вампире этом загадочном – никому ни слова. И образ его лучше затри.

– Есть, шеф! – Ниночка браво козырнула.

А Швед даже не стал корить ее за то, что приложила руку к непокрытой голове. Это было бы еще более по-стариковски.

Едва Ниночка уехала, он накрылся двойным "пологом" и вынул мобильник. Юрий ответил после четвертого гудка.

– Слушаю.

– Здравствуйте. Есть промежуточные новости. Хочу согласовать дальнейшие действия.

Швед говорил нарочито сухо и коротко.

– Откуда звонишь? Кто-нибудь тебя слышит?

– Звоню из дому. По идее – никто.

– Ступай наружу, отойди минимум на километр, зайди в первую попавшуюся забегаловку, отыщи там укромный уголок, проверься в Сумраке и перезвони.

– Понял. До связи.

В целом совет Юрия был разумен. Слышать эхо произнесенных слов можно довольно долго – если знать где они произнесены, кем и когда. В свою очередь, все три фактора не так уж и трудно прояснить. Особенно если учесть, что среди тех, кого теоретически может заинтересовать разговор, фигурируют Пресветлый Гесер и Совиная Голова. Поэтому нужно внести неопределенность хотя бы в два фактора из трех.

Когда Швед вышел на Гоголя, он бросил десятирублевку, выбирая куда свернуть, направо или налево. И специально не смотрел что выпадет, пока монетка не легла на асфальт орлом кверху. Выпало налево, прочь от центра. И он пошел, никуда особо не торопясь. Сначала по Гоголя, потом по левой, нечетной стороне Острякова. Шел не особенно долго, минут, неверное, десять. Когда решил, что отдалился достаточно, слева высилось официальное здание, департамент чего-то там, судя по табличке, на которой без проблем читалось только заглавное слово, набранное крупным шрифтом. Дальше просматривался скверик с памятником в виде самолета-истребителя, а почти сразу за памятником Швед поравнялся с отдельно стоящим павильончиком непередаваемо общепитовского вида. Павильончик назывался затейливо: "переБАРщи".

"Пойдет", – оценил Швед и решительно вошел.

Нельзя сказать, что это была совсем уж непотребная забегаловка, но и фешенебельностью тут тоже отнюдь не пахло. Но зато почти не было посетителей.

Швед испросил пива и обосновался за угловым столиком лицом ко входу.

Для начала он решил провериться.

В Сумраке "переБАРщи" больше напоминал средневековую таверну из фэнтези-сериалов – массивные дубовые столы и скамьи, почти ничего не освещающие факелы на стенах (пламя у них было светло-серым), земляной пол и теряющийся в полутьме потолок. Мох присутствует, значит, какие-то человеческие страстишки тут иногда бушуют, не без этого. Остаточные следы множества людских аур, тусклые и сильно перемешанные. Непохоже, чтобы тут часто пользовались магией. Ну и самое важное: Иных ни в зале, ни на кухне, ни вблизи всего павильончика в данный момент не наблюдалось. Красота.

Очень вовремя Швед выскользнул из Сумрака – ему как раз несли пиво. Официантка глянула на него подозрительно, но не сказала ничего, поставила пиво на круглую картонку и ушла, покачивая бедрами. Наверное, она видела как Швед исчезал из реального мира. Ну и не страшно: через минуту она сама себя убедит, что ей просто показалось. Посетитель-то – вот он, родимый, сидит на месте, дует пиво и болтает по телефону. Тихо болтает, ни звука не слыхать.

В общем, при выходе наложить на нее "забудь" – правильное решение. На всякий случай. Но это на выходе, а сейчас – "сферу невнимания" и даже не обычный "полог" от звуков, а полноценный "кокон".

Юрий ответил сразу, наверное, ждал звонка.

– Слушаю.

– Сделал все, как вы велели. Сижу в кафе, закрылся от всех.

– Рассказывай.

– Я снял ту квартиру, куда ходил по наводке Кондора. Сегодня туда заявился некий вампир и сказал, что ищет меня. Меня не было, говорила с ним моя ведьма. Внутрь не впускала. Вампир незнакомый, но не Кондор. Ведьма предложила ему зайти завтра в то же время – это около часа дня. Пока у меня все.

Некоторое время Юрий молчал, хотя, вроде бы, Швед слышал приглушенный говор – возможно на том конце связи Юрий с кем-то тихо переговаривался.

– Ты собрался в этой квартире жить?

– Нет, но собрался поселить там своего... приятеля, скажем так. Иного, недавно инициированного. Но он пока не приехал.

– Не вздумай там ночевать, – посоветовал Юрий таким тоном, что Шведа едва не передернуло. – Но завтра в час будь там, если придет – прогуляйтесь с ним по окрестностям. Внутрь, как легко догадаться, лучше не пускай.

– Я и не собирался.

– Молодец. Светлые на тебя выходили?

– Никто не выходил. Ни Светлые, ни Инквизиция.

– Будь готов, выйдут, – напророчил Юрий.

– Всегда готов, – вздохнул Швед, с трудом удерживаясь от порыва отдать пионерский салют.

– И не звони больше из дому. Откуда угодно, только не из дому – неважно, купленного или снятого.

– Понял. До связи.

*** *** ***

Не секрет, что для безбедного существования нужны деньги. Всем, и людям, и Иным. Покупать квартиры – мероприятие затратное. Да и без операций с недвижимостью жить на что-то надо. Поэтому Шведу иногда приходилось заниматься конвертацией собственных магических способностей в нынешний эквивалент презренного металла. Всегда и везде – и в Николаеве, в самом начале пути Иного, и позже – в разъездах. Разве что в Киеве, во время активной работы в Дозоре, получалось отвлечься – финансами заведовали специалисты вроде Ефима. В Севастополе снова пришлось зарабатывать, волей-неволей.

Когда-то давно Швед для себя решил: в его денежных схемах не должно присутствовать явного криминала. Можно, к примеру, просочиться через Сумрак в какой-нибудь банк или, там, ювелирный магазин. Но за изъятые ценности в конечном итоге перепадет кому-нибудь из ответственных людей, а законы кармы на самом деле гораздо реальнее, чем принято о них думать. Поэтому деньги следует не воровать, а в прямом смысле зарабатывать. Тогда и пользоваться ими можно с пользой, думал Швед, сам себя извиняя за тавтологию.

И правильно думал. Несколько позже добавилось второе правило: лучше если из денежных дел будет исключена также и политика. Даже самое на первый взгляд безобидное вмешательство в естественный порядок вещей в конечном итоге способно шарахнуть такой могучей обраткой, что сам не рад будешь. Нет-нет, без криминала, без политики, да и вообще – без всего, от чего потом может сделаться тошно странной сущности, живущей в некоторых из нас и именуемой совестью. Презирать себя – что может быть отвратительнее?

В общем, Швед выбирал случаи, где в более или менее равной степени сплавлялись житейский цинизм и обычное человеческое милосердие. Довольно часто это было сопряжено с физическим здоровьем клиентов в расходной части и с наследованием имущества в доходной. Даже будучи просто магом, а не целителем, Швед мог помочь страждущим в довольно широких пределах. Да и не только здоровья жаждали клиенты – немногим реже они нуждались в информации, которую Иной мог добыть без особого труда, а обычный человек – не мог.

Вот и получалось, что Шведу время от времени приходилось отвлекаться на очень странные дела, всякий раз новые, непохожие друг на друга и очень, очень неожиданные. По-настоящему интересных среди них встречалось исчезающе мало и к этой части собственной жизни Швед относился как к не слишком приятной, но необходимой и неизбежной рутине.

Понятно, что в силу этого приходилось перемещаться и по Севастополю, и по всему Крыму, иногда даже выбираясь на материк. А раз приходилось перемещаться, Швед заодно изучал новые для себя места – вот это часто было по-настоящему интересно. Говоря начистоту, Шведу давно следовало обзавестись автомобилем и не морочить голову ни себе, ни окружающим. Однако за руль садиться мешало что-то глубинное, связанное вовсе не со способностями, а скорее с внутренними стремлениями и врожденным упрямством. Со способностями точно: той же яхтой Швед управлял, с легкостью и неизменной радостью. Да и на мопедиках-скутерах иногда гонял, в том числе и просто для собственного удовольствия, безо всякой практической цели. И при всем при этом за руль автомобиля будто что-то не пускало.

Швед, в очередной раз задумавшись о нежелании водить машину, как-то решил: ну и ладно, не лежит душа – так и не нужно ее насиловать. И без шоферства проблема закрывается множеством способов: от такси до общественного транспорта, не говоря уж о том, что можно, как в дозорные времена, просто нанять человека с автомобилем и забыть о проблеме до следующего обострения. А пользование общественным транспортом к тому же очень способствует изучению городов – особенно тех, которые плохо знаешь. Ориентирование давно уже не проблема даже для обычных людей: в каждом смартфоне навигатор. У Шведа навигатор был отдельный, раз уж смартфоны он любил в той же мере, что и автомобили.

После разговора с Юрием оставался пустым целый вечер и употребить его Швед решил как раз на финансовую рутину, тем более, что покупка квартиры сожрала значительную часть оперативного резерва. За один вечер можно было исхитриться и провернуть сразу два дела, тем более, что клиенты обитали сравнительно недалеко друг от друга, на Корабельной стороне. Этим Швед и вознамерился заняться.

Допив пиво и расплатившись, он покинул "переБАРщи", дошел до остановки и вскоре погрузился в 12-й троллейбус, намереваясь на площади Суворова пересесть на маршрутку.

Успешно покончив с первой частью запланированного на вечер, Швед вернулся на ближайшую стержневую магистраль мест, где оказался – улицу Генерала Жидилова. Частично она выглядела как обычная окраинная улица, а частично как пригородная дорога, когда по обеим сторонам асфальта располагаются не дома, а перелески, виноградники или холмистая таврийская степь.

В Севастополе полно очень странных мест, которые не во всяком городе встретишь. Пустыри, промзоны и заброшенные стройки в целом не редкость. Но именно в Севастополе их почему-то кратно больше, чем где бы то ни было – по крайней мере, из городов, в которых Швед часто бывал. Вообще он подозревал, что виной тому городской рельеф – в чисто равнинных городах пустырей и заброшек меньше. А вот там где есть горы или хотя бы явно выраженные высоты и безо всяких заброшек сплошь и рядом попадаются глухие углы. Сунешься в заросли – и все, будто в лесу потерялся, никакой цивилизации в поле зрения и звуки городские тоже не доносятся.

С первой частью денежных дел Швед сегодня провозился изрядно, да и пока добрался часа полтора успело пролететь, так что день уже клонился к вечеру: еще немного, и начнет смеркаться. После короткого размышления, Швед на свою голову решил срезать путь в этом незнакомом районе, пройти напрямик с Жидилова на Горпищенко, через Килен-балку. Теоретически улицы были почти параллельны, держи себе азимут и мимо точно не пройдешь. Непосредственно с Жидилова следовало углубиться в довольно таки жиденький сосняк, спуститься в балку, потом подняться на противоположный склон и выйти на зады то ли частного сектора, то ли дач – на кривоватые и петляющие улочки с утопающими в зелени домиками. В любом южном городе таких улочек в избытке. Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную...

В сосняке Швед поначалу следовал по неширокой просеке с тропинкой, но она тянулась под заметным углом к Жидилова, и волей-неволей пришлось сворачивать в сосенки. Вправо. Почти сразу Швед вышел к довольно-таки крутому склону в балочку – может быть ту самую Килен, а может и нет, кто его знает местную топонимику и ее замысловатые извивы? В принципе, за балочкой уже проглядывались заборы, гаражи какие-то рядочками и кое-где полупостроенные коттеджи разной степени завершенности. Склоны и дно заросли колючим кустарником, но Швед понадеялся, что все-таки продерется к заборам, а там минут пятнадцать-двадцать ходьбы – и вот она улица Горпищенко, если повезет – еще засветло.

Он начал спускаться, излишне торопливо, поскользнулся и съехал по склону прямехонько в неприветливый и ни разу не гостеприимный куст.

Пострадал не слишком, но левую руку расцарапал до крови и вдобавок извалялся в земляной пыли. Шипя и матюкаясь сквозь зубы продолжил путь, уже осторожнее, и через некоторое время действительно пробился к забору – стоящей на боковой грани строительной плите-перекрытии. Влево забор тянулся далеко, сквозь кусты хорошо просматривалась следующая плита, а вот справа, похоже, две плиты сходились углом, за который можно свернуть.

Оказалось – там действительно угол. Вдоль забора из таких же стоящих торчком бетонных перекрытий убегала тропинка, выныривающая из балочки чуть в стороне от места, где вышел Швед. Промахнулся он совсем немного и от этого Шведу стало еще обиднее.

Зато в заборе скоро обнаружился разрыв, перегороженный полосатым шлагбаумом. Внутри ограждения без труда опознавались классические гаражи, вотчина и вечерний клуб мужичков-автовладельцев из окрестных многоэтажек. От шлагбаума начиналась посыпанная щебнем дорога – ни дать, ни взять, проселок, уводящий ближе к цивилизации, в сторону улицы Горпищенко – там виднелись уже свои заборы и крыши домиков-коттеджей. И зелень, сплошная южная зелень.

Кроме того, около шлагбаума высилась двухуровневая сторожка, а прямо у забора на плоских бетонных обломках плит стоял желтый вагончик с врезанными окном и дверью. Над дверью был прикреплен аляповатый щит с кустарной надписью: "Кафе "Механик" и небрежно напалеванным мужиком, отдаленно напоминающим Джейсона Стэтема. В одной руке мужик держал что-то вроде разводного ключа, а в другой – бокал с пивом. Тут же рядом располагался вход в беседку, сплошь заплетенную виноградом и еще какими-то вьющимися растениями – плющом, что ли? Как минимум один столик в беседке просматривался.

По опыту Швед прекрасно знал нравы подобных мест – в сущности, завсегдатаи гаражей мало отличаются от повернутого на парусах народа в яхт-клубах. Только и разницы, что у воды ладят все плавающее, а в гаражах – все ездящее. А после трудов праведных и те, и другие вовсе не прочь шарахнуть пивка или чего покрепче, так что подобная кафешка в подобном месте просто напрашивалась. Выглядела она, конечно, будто прямо сейчас из девяностых, ну так и тут не проспект Нахимова, а дальняя глушь Корабельной стороны – многоэтажки на Горпищенко еле просматриваются.

Справедливо рассудив, что от колючек он натерпелся довольно, а нервы совершенно необходимо пригладить, причем немедленно, Швед наспех сбил пыль с одежды и решительно направился ко входу в кафе.

Внутри обнаружился прилавок, за ним невзрачный мужичок с голым торсом, совсем не похожий на Джейсона Стэтема. За спиной мужичка – уставленные бутылками полки. Выбор напитков был довольно широк, но качеством они, увы, не блистали. Местный ассортимент в общем и целом мало отличался от ассортимента в палатке за кладбищем Кальфа, близ жилища Сидорова.

"Н-да, – подумал Швед, шаря взглядом по этикеточному иконостасу. – И впрямь не проспект..."

Впрочем, особых надежд никто и не питал. Главное – разливное пиво наличествовало, а оно сейчас везде плюс-минус одинаковое, можно смело брать.

– Вечер добрый! – поздоровался Швед. – Пивком порадуете?

Мужичок поднял на него водянистый взгляд.

– Светлое, темное?

– А у вас и темное есть? – оживился Швед. – Тогда темного! Карты принимаете?

– Не, только наличка.

– Наличка так наличка, – вздохнул Швед, выуживая из кармана тысячу. – И плюс сто грамм. Для разгону.

– "Немиров", "Воздух", "Мороша"?

– Да без разницы, – пожал плечами Швед. – На ваш выбор.

Напитки ему выдали, разумеется, в пластике. Действительно, будто в девяностые окунулся.

Швед мимоходом отметил, что мужичок избегал смотреть ему в глаза, но ничего худого пока не заподозрил – сдачу выдали, вроде бы, без обмана, и на том спасибо.

В беседке было сумрачно. Столов и вправду насчитывалось больше одного – целых четыре. За дальним сидели две девчушки старшего школьного возраста, остальные пустовали.

Швед устроился в углу, напротив входа, по диагонали от девчушек. Те пили какую-то дрянь из узких невысоких жестянок, наверное, энергетики – или что там нравится нынешним школярам? Поскольку Шведа это занимало не слишком, он и не вглядывался. Махнул половину водки, выдохнул и со смаком запил пивом. Как истинный пролетарий. Аборигены непременно оценили бы, если бы увидели.

Пиво оказалось на удивление неплохим – скорее всего, потому что было свежим. Нервы пригладились, что называется, с первого глотка, даже царапина на руке саднить почти перестала.

"Надо бы ее залечить, – подумал Швед с ленцой, глядя на выступившую и уже загустевшую кровь. – Или уже потом? Как хмель выветрится".

По правде сказать, даже в смеси с пивом сотка беленькой особого влияния на Шведа не оказала. Пожалуй, если махнуть еще сто – тогда в голове точно зашумит, однако смысла в том никакого не виделось. Пить с целью напиться – иногда оно, может, и надо, но точно не сегодня.

– Эй, дядя! Закурить не найдется? – прозвучало вдруг над самым ухом.

Швед удивленно поглядел налево. Обе девчушки стояли рядом, почти вплотную.

"А они постарше, чем мне показалось, – понял Швед. – Лет по семнадцать-восемнадцать, наверное. И школу уже, поди, закончили".

– Я не курю, – ответил он миролюбиво.

– Да ладно! – не поверили ему. – Водяру с пивом пьешь, и не куришь?

– Водяру пью, – не стал отпираться Швед. – А курить – не курю.

Говорила та девчушка, что повыше и постройнее. Вторая – плотненькая и коренастая, неотрывно глядела на левую руку Шведа. На царапину и запекшуюся кровь.

Некоторое время все молчали.

– А ты не местный, – произнесла вдруг вторая девушка, коренастенькая. Глубоким грудным голосом.

– Не местный, – вздохнул Швед. – Просто мимо шел. Сейчас, вот, допью – и адье.

Внезапно он сообразил: будь на месте девушек парни, все это выглядело бы как прелюдия к обычному гопническому наезду. Или тут и парни где-нибудь рядом имеются? Поджидают, пока в кафе не забредет кто-нибудь пришлый и не начнет клеить подсадную наживку в виде молоденьких барышень?

Терять время на бессмысленную свалку совершенно не хотелось.

Над Севастополем медленно мерк летний день, а в затянутой виноградом беседке и вовсе было сумрачно, как будто солнце уже закатилось.

– Не местный, и не боишься? – спросила первая девушка, стройная.

– Не боюсь, – подтвердил Швед. – Чего мне бояться?

– А ты вон туда посмотри, – посоветовали ему, указав пальчиком куда.

Швед поглядел куда указали. Направо.

Там, у противоположного торца стола, стояла третья девушка. Когда и откуда она появилась – он совершенно не отследил, поскольку до сих пор был спокоен и расслаблен. Глаза девушки горели рубиново-красным. Натурально горели в сумерках, как два уголька.

А потом третья девушка приподняла верхнюю губу и показала зубы.

Это было весьма эффектно! Судя по всему, компания разыгрывала хорошо знакомое представление. А Шведу почему-то вспомнились бегающие глаза бармена.

"Шалят, Темные, – подумал он с неожиданным душевным подъемом. – Сколько я с таким не сталкивался? Пять лет? Семь? Десять? Наверное, больше, еще с киевских времен..."

Тогда он был главой Дневного Дозора и браконьерство пресекать был вынужден в силу служебных обязанностей. Но здесь-то, в Крыму он – частное лицо. Совсем другой коленкор.

– У тебя, конечно же, есть лицензия, красавица? – поинтересовался Швед у третьей девушки и ушел в Сумрак.

Печать на его груди вспыхнула. Девушка справа последовала за ним и теперь пристально глядела на печать, но не двигалась. Выглядела она устрашающе, но при всем при том не потеряла чисто женской привлекательности.

Она ничего не предпринимала и молчала; лишь когда Швед вышел из Сумрака тихо процедила сквозь зубы:

– Не ожидала...

Зубы у нее, кстати, были вовсе не вампирские. У тех только клыки от человеческих отличаются. А тут чуть ли не вся челюсть... Медведь бы позавидовал.

– Что такое? – забеспокоились обе первых девушки. Спектакль явно отклонился от привычного сценария, поневоле занервничаешь. Они, кстати, Иными не были – самые обыкновенные девчонки.

– Он такой же, как я, – пояснила третья, Иная. Охотница-упырица, насколько можно было судить по увиденному.

В отличие от вампиров, которые скорее мертвецы, чем живые, а еще вернее – застыли между жизнью и смертью, упыри после инициации остаются стопроцентно живыми. В сущности, они мало отличаются от оборотней и перевертышей, просто обращаются не в животных, а в некое хищное человекообразное существо, прямого аналога которому в фауне Земли не имеется. Может быть, такие зверушки и водились раньше, но вымерли они задолго до появления кроманьонцев. Так что видимый метаморфоз девушки был минимален, а потому очень быстр.

И еще одно. На теле упырицы не было регистрационной печати – ни временной, ни постоянной. Стало быть – дикарка. Вполне возможно, что о Дозорах и Договоре она никогда не слышала.

– Значит, так, – Швед решил взять ситуацию под контроль. – Вы, барышни, ступайте погулять. Вот вам, на семки, курево и прочие радости...

Он выложил на столешницу синюю купюру с Русским мостом.

Прежде чем взять ее, обе девушки вопросительно взглянули на подругу. Та еле заметно кивнула и только после этого стройная взяла деньги. Ушли девицы, не заглянув в кафе, куда-то в нарождающиеся сумерки.

– Теперь ты. Возьми, наверное, чего-нибудь, не на сухую же беседовать? Вот...

Швед выудил еще одну тысячу.

Девчонка колебалась. Что-то ей явно мешало, что-то беспокоило.

– А... можно я поесть возьму? – наконец спросила она по-прежнему очень тихо. – Есть очень хочется.

– Да, возьми, – Швед на всякий случай добавил еще тысячу. Разговаривать с голодной упырицей – то еще удовольствие. Вне всякого сомнения.

Швед ожидал, что она наберет какого-нибудь шоколада и пепсухи, но нет. Взяла беляшей три штуки и чай, обычный чай, пакетики в стаканчиках, тоже три штуки. Чтобы все принести пришлось бегать дважды.

Девчонка и впрямь была голодна: первый беляш исчез практически мгновенно, второй чуть помедленнее, но тоже быстро, и лишь на третьем она замедлилась и уделила внимание чаю.

"Елки-палки, – подумал ошеломленный Швед. – Как же они тут живут на краю севастопольской географии? Неужели сирота? Или родители запойные алкаши, давно махнувшие рукой на собственных отпрысков? Тогда неудивительно, что Иная с подружками трясет залетных прохожих. Кушать захочешь – еще не так раскорячишься..."

И одежда на девушке была видавшая виды. Так-то чистая, но вот новой она перестала быть еще в прошлом веке. Впрочем, уже почти стемнело, а в модах-фасонах, особенно женских, Швед разбирался слабо.

Словно на заказ в беседке включили освещение – под сводом, в центре, посреди листвы зажглась тусклая лампочка. Скорее всего люминесцентная, потому что постепенно она набрала яркость, но все равно ее света на такую площадь не хватало.

Когда с последним чебуреком было покончено, девушка с преувеличенной тщательностью протерла пальцы влажной салфеткой, потом еще раз второй, чистой, и принялась с наслаждением пить все еще горячий чай, Швед понял, что пора начинать.

– Пункт первый. Ты знаешь кто ты?

– Иная, – коротко ответила девушка.

– Уже легче, – Швед улыбнулся. – Я – Швед, Иной, Темный.

– Я догадалась.

– Если один Иной называет свое имя и сторону, это значит, что он ждет того же и от собеседника, – сообщил Швед миролюбиво, без нажима.

– Марта, Иная, Темная, – послушно представилась девушка.

Она, вроде бы, перестала быть напряженной, мышцы расслабились, черты лица разгладились, а общее выражение сделалось чуточку сонным, как у любого насытившегося человека.

– Как давно тебя инициировали?

– Ини... что? – переспросила она. – Разбудили, что ли? Когда я стала Иной?

– Да. Именно это.

– Лет пять назад. Или шесть. Во-о-он в тех кустах.

Швед чуть не поперхнулся остатками пива.

– Надо понимать, это был какой-нибудь заезжий... хищник? Такой же как ты?

– Не... Не хищник. Просто мужик какой-то. Сначала вином угощал, потом начал рассказывать, что я не такая как все и надо меня разбудить... Я уже знала, что я не такая, просто еще не понимала ничего. Ну он и объяснил... после кустов. Есть, говорит, люди, а есть Иные, которые в Сумрак ходить могут. И всякие другие вещи творить, волшебные. Как разбудили, я и правда стала легче превращаться. Так что спасибо ему, я не в обиде.

– И больше ты его, надо понимать, никогда не видела?

– Не видела, – подтвердила Марта.

– А о Дозорах что-нибудь знаешь?

Марта пожала плечами:

– Он сказал, что есть такие Дозоры, вроде наших ментов, за порядком следят. И что их не надо... злить. Если кого-нибудь убить без причины – обязательно накажут.

– И? Ты поверила?

– Поверила... Я никого и не убивала, пугала только.

Марта не врала, понять это было легче легкого – по ауре. А скрывать чувства так, чтобы они не полыхали алым и желтым она попросту не умела.

– А о том, что Иным следует зарегистрироваться в местном Дозоре он не сказал?

– Не помню, – снова пожала плечами Марта. – По-моему, нет.

– Ладно, этим займемся позже. Много ты народу напугала? Только тут пугала или еще где?

Она насупилась. Но все же ответила:

– Много. Всех тут. Но только чужих. Кто рядом живет – ни разу не тронула, свои же, как можно?

В целом все с ней было ясно. Иная, практически дикая, невзирая, что знает на уровне понятий три главных слова: Сумрак, Дозоры и Иные. Зарегистрировать, поучить, желательно живым примером, и пусть сама решает как дальше и что.

И еще Швед подумал, что обычно капризная судьба словно бы специально подсовывает ему Иных, годных в боевую команду. Нужно только подобрать и возглавить. Сначала Пашка, теперь, вот, Марта.

Судьба ничего не делает просто так...

– Слушай меня, Марта, – сказал он вслух. – Жить Иным без закона и связи с другими Иными – плохая идея. По многим причинам. Я предлагаю тебе легализоваться, зарегистрироваться в Дозорах, понять и принять правила жизни по Договору, а дальше выбрать свое будущее. Пугать чужаков ради грошей на беляши или работать в команде таких же, как ты, только старше и опытнее и забыть что такое нужда и страх. Я могу отвести тебя к своей помощнице, она как раз воспитывает молоденьких девчонок-Иных, одной больше, одной меньше – ей без разницы, а тебе польза. Как научишься основному – можешь войти в команду. Работать во имя Тьмы, а что делать – я объясню.

– В твою команду? – спросила Марта, пристально глядя Шведу в глаза.

Во взгляде ее много что присутствовало. И недоверие, и сомнение, и даже немного страха.

Но больше всего там было надежды. И Швед понял, что она внутренне уже согласна, хотя даже не спросила пока об условиях.

– Захочешь – в мою. Захочешь – в чью-нибудь еще. Захочешь – сколотишь и возглавишь свою. Мы – Темные. Мы свободны. Главное – помнить, что твоя свобода не безгранична, она должна учитывать свободу других Темных. Ну, и еще много что учитывать. И по-крупному, и по мелочам.