Текст книги "Самое таинственное убийство"

Автор книги: Владимир Михановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Это не аргумент, Сильвина. Все, что вокруг нас, создано природой. Или Богом – для меня это вопрос терминологии. И северное сияние, и тонкая структура атома, и микрочастицы, обладающие памятью, которую возможно пробудить, и зернистое строение пространства – времени. И звезды, черт возьми! Так что же, мы в силах воспроизвести все это?

– Наверное, ты прав, Эребро, – голос Сильвины звучал надтреснуто. – Но у меня еще мелькнула мысль: если мы можем выращивать белковых, почему нельзя создать двойник человека?

– Это разные вещи. Белковый сначала выращивается, как некая биологическая субстанция, и только потом с помощью длительного процесса обучения ему придаются необходимые качества. Здесь же речь идет о том, чтобы воспроизвести одним ударом кисти целый мир человеческой индивидуальности, неисчерпаемый в своей сложности.

– Почему – одним ударом кисти?

– А что, разве можно воссоздать одну клетку и потом тысячу лет ждать, пока слепят вторую?.. Биологи тоже имеет свои законы.

– Ты разбил мою надежду, Эребро. – Она провела рукой по волосам, словно пробудившись от долгого сна.

– Не надежду, а лишь иллюзию, – поправил Эребро. – Надежда светит там, в Ядерном. Хотя пока она едва заметна.

…После того как гости разъехались, Мишель вел на вилле жизнь затворника. Собирался в мегаполис, чтобы попробовать самостоятельную жизнь, да каждый раз пороху не хватало. Он все реже покидал свою комнату, разве что ради спортивного зала или бассейнов. С белковыми он теперь общался больше, чем с членами семьи. Однако вел себя с роботами так странно и непредсказуемо, что они в конце концов начали сторониться его. Их логическим матрицам были противопоказаны зигзаги его поведения. К одним белковым Мишель испытывал неприязнь и всячески показывал это. А вот с роботом, которого в свое время Филимен поставил караулить вход в лабораторию, юноша, наоборот, искал встречи.

Однажды Мишель подкараулил его в переходе, связывающем два корпуса. Белковый захотел прошмыгнуть, но Мишель схватил его за щупальце и остановил. Робот не стал сопротивляться, хотя вырваться для него не составляло труда.

– У меня к тебе, роб, важное дело, а ты меня избегаешь, – сказал Мишель.

– Я выполняю поручения людей, – ответил серворобот, как всегда, логично.

– Ты п…помнишь Даниель Радомилич?

– Помню.

– Ты общался с ней, к… когда она жила на вилле?

– Да.

– Но, наверно, б… больше, чем остальные белковые? Говори!

– Поясни, о чем речь.

– Видишь ли, она высоко отзывалась о тебе. О твоем разуме, с…сообразительности…

– Филимен обо мне тоже неплохого мнения.

– Сванте м… меня не интересует! Я хочу говорить о Даниель. Мы так давно не виделись… Скажи, какие дела у вас с ней б…были?

– Не скажу.

– Как это – н…не скажешь?

– Это тайна, которая принадлежит не мне одному.

Ответ потряс Мишеля. Он думал просто поговорить с разумным созданием о той, которую не мог забыть, а вместо этого нежданно-негаданно наткнулся на какую-то тайну.

– М…может, ты считаешь себя равным м…мне? Нам, л…людям?

– Я этого не говорил.

– Но п… подумал! Это одно и то же.

– Я не нарушал правил поведения.

– Это мне решать. Сообщу в Зеленый, что ты вышел из повиновения, разладился, и тебя подвергнут биораспаду.

– Ты этого не сделаешь, человек.

– Сделаю, если не ответишь м… мне.

– Это несправедливо.

– Ха! П…поборник справедливости. Даю тебе сутки сроку. А дальше – пеняй на себя. П…понятно?

После этого разговора, который стал известен всем белковым на вилле, они старались избегать контактов с Мишелем.

Ел Мишель мало и с видимой неохотой, спал с лица. Заикаться стал пуще прежнего.

– Что тебе приготовить, сынок? – спросила однажды Сильвина.

– Если б мог, я бы предпочел совсем не есть. С…самый несовершенный способ получения энергии, ей-богу.

– …Не пойму, что с Мишелем, – сказала Сильвина озабоченно, когда они с дочерью и зятем обсуждали насущные дела. – По-моему, эта юная вертихвостка не выходит у него из головы.

– Похоже на то, – кивнул Эребро.

– Поговори с ним, Мартина.

– Я для него не авторитет.

– Я тоже, – вздохнула Сильвина.

– Попробую я с ним потолковать, – решил Эребро. – Как мужчина с мужчиной.

…Не сумев нигде отыскать Мишеля, физик решил действовать напрямик и отправился в его комнату. На стук долго не откликались. Эребро собрался уходить, когда из-за двери послышался странный звук, напоминающий визг пилы. Он приложил ухо к филенке, но звук не повторился.

– Плохо ты, Мишель, гостей встречаешь, – громко произнес Эребро.

За дверью послышалось шуршание, затем она приотворилась.

– А, это ты, – произнес Мишель с блуждающей улыбкой. – А я-то д…думал…

– Что?

– Ничего.

– Так и будем стоять?

– 3…заходи, – неохотно сказал Мишель, пропуская Эребро в комнату.

Судя по груде деталей на столе, рядом с уродливой установкой, от которой шел легкий дымок, Мишель ударился в изобретательство. Когда Эребро вошел, Мишель запер за ним дверь. Рука юноши была перевязана.

– Что с рукой?

– Все т…тебе нужно знать. Ну, п…поранил, – процедил Мишель.

– Почему тебя не видно?

– Не видишь разве? 3…занят.

Разговор не клеился – Мишель не предложил гостю даже присесть, ожидая, когда он уйдет. Но Эребро был преисполнен желания довести дело до конца. Не дожидаясь приглашения, молодой физик опустился на стул, с интересом поглядывая в сторону слабо чадящей установки.

– Можно подумать, у тебя здесь инквизиция развлекалась. Еретиков сжигала на костре. Или ты шашлыки жарил? Впрочем, это больше по части Арсениго Гурули.

– Зачем ты п…пожаловал, Эребро? Чью в…волю исполняешь?

– Разве я сам не могу навестить приятеля?

– Я знаю, кто т…тебя послал. – В глазах Мишеля мелькнула сумасшедшинка. – Белковые, да? Говори.

– Какие белковые? Что ты городишь? Меня попросили проведать тебя мать и сестра.

– Хорошо, коли т…так. Ну, теперь убедился, что я жив из… здоров?

– В первом – убедился, а вот во втором… Послушай, ты инфор смотришь?

– Некогда.

– В Ядерном центре готовится важный эксперимент. Отовсюду съезжаются физики. Будут искать пути к Арнольду Заваре… Надеюсь, и меня пригласят.

– Не тем вы з… занимаетесь, Эребро.

– Кто это – вы?

– Вы – физики, и в… вообще – люди.

– Что-то не пойму я тебя.

– Что з…здесь понимать. – Мишель взволнованно заходил по комнате. – Я хочу с…сказать тебе одну вещь. О ней не знает никто в м…мире. Я открыл ее…

Эребро подумал, что юноша возвратился к навязчивой мысли о том, что это он, будучи в невменяемом состоянии, убил отца.

– Зачем вам возиться с этими дурацкими п…параллельными пространствами? Может, их вообще не существует. Нужно матрицу отца п…передать инженерам и менторам 3…зеленого. Они вырастят новенького Завару…. Как говорится, по образу и подобию!

– Я знаю, кто сказал тебе это.

– Кто?

– Белковый.

– А хотя бы и так! – с вызовом ответил Мишель. – Что тут п… плохого? Я был несправедлив по отношению к ним, теперь вижу. Да разве Филимен – не б…белковый?!

– Мишель, ты не физик. Дело в том, что полное подобие…

– Надоели все эти премудрости о тождестве двойника и оригинала! – перебил Мишель. – Оскомину набили! Лучше ты п…послушай меня. Я п… провел здесь небольшое исследование живой материи.

– Какой материи?

– Да вот, пришлось п… позаимствовать, – показал он на забинтованную руку. – И я открыл одну важную вещь. – Мишель приблизился к гостю и шепотом произнес: – Я – робот!.. Да, белковый робот.

– Ты? Робот?

– Да.

– Ерунда какая!

– Нет, не ерунда.

– Такие исследования не делаются в домашних условиях. И потом, посуди сам, это не вяжется ни с какой логикой. Предположим на минуту, что ты прав. Как же никто в семье не заметил, что ты – робот?

– Очень п… просто. Все Члены семьи – роботы. И мать, и сестра.

– А Завара?

– И отец, разумеется. Вот почему я и говорю, что с отцом все просто: нужно заказать его д… двойник, как это делается для роботов.

– Может ли белковый получить высшую премию, заслужить признание физиков всего мира?

– О чем ты говоришь, Эребро! – воскликнул юноша. – Вспомни Сванте.

– Логично, – Эребро почесал в затылке. – А кто же, по-твоему, я? Тоже робот?

– Конечно. И ты, и миллиарды тех, кто продолжает именовать себя людьми. Весь род человеческий – искусственная популяция.

– А как же… семейные отношения… Рост, старение, смерть… Наконец, чувства, которые мы испытываем друг к другу… – Эребро был ошарашен.

– Все п… программируется на этом свете, разве ты не знаешь? А еще физик.

– Но кому понадобилось высевать такую популяцию?

– Почем я знаю? Какой-нибудь внеземной цивилизации. Ставим же мы опыты над п… плесенью. Мы для них – одушевленные манекены, наделенные способностью двигаться и размножаться. Эти качества у нас запрограммированы.

– У тебя концы с концами не сходятся. Если кто-то слепил нас, как же мы-то сумели создавать других белковых? Того же, например, Сванте Филимена, или сервороботов?

– Второе поколение, только и всего. Разве ты не знаешь, что м… машины могут создавать машины? И так далее, до бесконечности.

– Значит, и Даниель – белковый робот?

– И… почему ты спрашиваешь про Даниель? – подозрительно посмотрел на него юноша.

– Мне казалось, ты к ней неравнодушен.

– Ты п… проницателен. Да, раньше она мне нравилась. До разговора с одним б… белковым.

– Что же изменилось?

– Все. Я п… понял, что и Радомилич – не исключение, она тоже робот.

– Это белковый сказал тебе?

– Нет, я сам догадался, ну, а разве может робот полюбить робота? Это ведь профанация подлинных чувств, даже если их программируют м… могущественные их с… создатели. Так что, запомни, Эребро: все наши чувства фикция. Такой же мираж, который явился Рабиделю в кабинете отца.

– Но Сванте доказал, что…

– Ваш Сванте – лжец величайшей марки. Я понял это, к сожалению, поздно.

«Поистине, в каждом сумасшествии есть своя система», – подумал Эребро и спросил:

– Ты не веришь Филимену?

– Ни единому слову. Он хочет увести человечество на гибельную тропу, теряющуюся в болоте. Недурно бы в… выяснить, чье задание он выполняет. Вспомни ночь м… мозговой атаки: он всех подминал под себя, всем навязывал свою волю. А кто знает, какой ловушкой для людей окажутся эти расщепленные пространства! Может, это мышеловка, в которой всем нам суждено погибнуть.

– Зачем ему это?

– Может, он ставленник чужой могущественной цивилизации. А может, для своих белковых собратьев старается, освобождает для них жизненное пространство.

– Эксперты, в том числе и физики, признали его правоту. И высоко оценили его открытия.

– Ты сущий младенец, Эребро: разве мог бы С… Сванте сам сделать эти открытия? Их явно ему п… подсказали. И потом, робот роботу запросто поверит.

– Ты робот, да я робот – два сапога пара. Будь по-твоему, Мишель. Но почему ты все время торчишь в своей конуре? Собратья по белку соскучились по тебе.

– Кого ты имеешь в виду?

– Твою сестру и мать. Ну, и себя.

– Ты же в… видишь, как я занят. Выше головы, – кивнул он на неуклюжий аппарат, из которого по-прежнему вилась тонкая струйка дыма. – Может быть, от этой работы зависит судьба человечества. Ведь пока из людей прозрел один я.

– Что же, так и будешь сидеть без свежего воздуха? Пойдем во двор, прогуляемся.

Мишель заколебался. Подошел к окну, посмотрел на наружный градусник:

– Мороз.

Эребро усмехнулся:

– Сванте Филимен – тот вообще жил в неотапливаемой комнате. С каких пор роботы боятся мороза?

– Не шути т… так. – У Мишеля желваки заходили под кожей. – Как бы п… потом жалеть не пришлось.

– Пойдем хоть в оранжерею заглянем.

Мишель согласился.

Когда они шли по пустынному переходу, Эребро, не выдержав, спросил:

– Что ты все время оглядываешься, дружище? Боишься кого-нибудь, что ли?

– Нет, это я т… так, – буркнул Мишель, но оглядываться перестал.

…Оранжерея встретила их пряными ароматами экзотических растений, среди которых выделялся нежный и сильный аромат венерианского трабо. Они шли по узкой, еле заметной тропинке, протоптанной Делионом и Рабиделем во время нескончаемых шахматных баталий. После отъезда физиков здесь успела пробиться молодая трава, под которой тропинка почти исчезла. Оранжерейной растительности, защищенной установками искусственного микроклимата, не было дела до того, что за стенами бушует ветреная и снежная зима.

Эребро размышлял о новой навязчивой идее, овладевшей собеседником. Что это? Юношеское желание оригинальничать, противопоставить себя всем?

Или дальние последствия нового вида излучения – голубого свечения? А может, в суждениях Мишеля есть рациональное зерно?..

Кварцевое солнце палило во всю – в оранжерее стоял полдень. От жирного чернозема поднимался пар, который шевелил молодые травинки.

– Как это Даниель может быть роботом? – нарушил молчание Эребро. – Ведь она – само совершенство.

– В… внешняя оболочка может быть любой. Это говорит только о в… высоком искусстве тех, кто создал ее. Как и всех нас. Но она… нравилась мне.

– Не одному тебе.

– З…знаю. Слышал о ней разное. Но д…другие ее поклонники для меня просто не существуют. Разве м… может к солнцу пристать нечистое?.. Но все в прошлом.

– Не отчаивайся.

– Знаешь, Эребро, жизнь п… потеряла для меня смысл. В моем существовании п… появилось нечто унизительное. Зачем нужно существовать, если ты – марионетка в чужих руках, или, скажем, радиоуправляемая модель? Я должен попрощаться со своим прошлым, – с этими словами Мишель достал из кармана изрядно потертую фотографию Радомилич.

– Что ты хочешь сделать, Мишель? – схватил его за руку Эребро.

– А вот что, – ответил тот и, вырвав руку, изорвал фотографию на мелкие клочки, после чего швырнул их в ручеек, начало которому давал бивший неподалеку родник.

Молодой физик рассказал Сильвине и Мартине о своей встрече с Мишелем, кое-что, правда, утаив.

– Может, к лучшему, что он порвал фотографию этой особы, – сказала Мартина. – Теперь будет более общительным.

– Вы не поверите, он молился на эту фотографию, как на икону, – добавила Сильвина.

– Но он всех нас роботами считает, – произнесла Мартина. – Это как понимать?

– Думаю, психоз. Результат воздействия будатора. Это пройдет, – успокоил Эребро.

– А рана на руке у него серьезная?

– Надеюсь, нет, Сильвина.

– Ладно, все мы – роботы, – не могла успокоиться Сильвина. – А попугай? Рыбки в аквариуме? Тоже роботы, что ли?

– Не догадался спросить. В следующий раз. А еще лучше – сами у него узнайте, – посоветовал физик.

Надежды их, однако, не сбылись. Мишель по-прежнему покидал свою комнату крайне редко.

Как-то за вечерним чаем в сумеречной гостиной – панели были приглушены, а видеостенки отключены, – Мартина спросила у Эребро:

– Как это достигается, что Филимена не отличишь по внешнему виду от человека?

– Да и по поведению, – добавила Сильвина.

– Для биофизиков форма белкового не составляет проблемы. Она может быть любой, как из глины можно изваять любую фигуру. Труднее было другое.

– А что?

– Самим трудным было создать универсальную матрицу, воспроизводящую работу головного мозга человека.

– Знаете, как только этот универсальный сыщик появился на вилле, я сразу заподозрила в нем робота.

– Не выдумывай, мама. Это тебе теперь так кажется. А когда Сванте Филимен был здесь и проводил расследование убийства, эта мысль тебе и в голову не приходила.

– Да и никому из нас, – добавил Эребро.

– А ведь ты общалась с Филименом больше других, – сказала Мартина.

– Кроме, пожалуй, Атамаля, – вставил Эребро.

– Помнишь, ты все время удивлялась его нечувствительностью к холоду, мама? И ни о чем не догадалась.

– Все мы хороши, – заметил Эребро. – Но, что ни говори, великолепное это создание – Сванте Филимен.

Мартина усмехнулась:

– Не зря же Даниель бегала за ним.

– Она, бедняжка, ошалела от голубого излучения… – начал Эребро и умолк, глянув в потемневшие глаза Сильвины.

– Теперь налепят таких сыщиков, как Филимен, целыми партиями, – перевела Мартина разговор. – И что же, преступность пойдет на убыль?

– Надо полагать.

– Давно пора, – сказала Сильвина. – Такое кругом творится – ужас. В мегаполисе на всех уровнях убивают, средь бела дня.

– И не поймешь чем, – дополнил Эребро. – То ли направленным излучением, то ли из самодельных деструкторов. В Ядерном работал русский физик, он любил повторять: хрен редьки не слаще.

– А на Красной планете что творится – ужас! – покачала головой Мартина. – Рабидель рассказывал, число фертачников увеличивается с каждым днем.

– Фертач – это ужасно, – задумчиво произнесла Сильвина. – И врагу не пожелаешь.

– Никакие законы против них не помогают, – продолжала Мартина. – Если дело так пойдет дальше, фертачники захватят Марс.

– Наркоманов всюду хватает. Издержки нашей цивилизации, – сказал Эребро. – Знаете, как назвал их Рабидель? Взбесившиеся машины.

– Не могу отделаться от ощущения, что Арнольд где-то рядом и слышит нас, – произнесла Сильвина.

– Ой! – вскочила Мартина. – Чуть не опоздали! Сейчас Валентина и Эдвин. – И она включила видеостенку. Самые популярные комментаторы после мажорной заставки повели рассказ о том, как подвигается в Ядерном центре работа по контакту с параллельным миром, в котором исчез король физиков.

– Очень они мне нравятся, эти комментаторы, – произнесла Сильвина. – Раньше мы что-то о них не слышали. Валентина мила, только зачем ей очки? Поставила бы себе контактные линзы.

– Очки ей идут, – возразил Эребро.

– Тебе виднее, – сказала Мартина.

– Хорошо у них получается, – продолжала Сильвина. – Вроде пикируются, а в то же время подыгрывают друг другу. Интересно, они женаты?

– Говорят, мама, недавно поженились.

Мартина и Эребро придвинули стулья поближе к видеостенке, а Сильвина по обыкновению устроилась на невидимой скамье, отчего в сумерках гостиной казалось, что она висит в воздухе.

Комментаторы вещали о том, что человечество подошло к величайшей загадке, имя которой – параллельные миры. Так некогда люди вышли в открытый океан, не ведая, что ждет их. И понадобился гений Христофора Колумба, чтобы открыть новый материк.

– Но кто проложит дорогу к тому миру, в котором скрылся Арнольд Завара? – спросила Валентина.

– Для этого нужен не менее выдающийся ученый, чем исчезнувший Завара, – сказал Эдвин.

– У нас нет таких физиков?

– Не знаю.

– А Делион? Рабидель? Северин Крутояров, который столько лет работал в Ядерном?

– Они могут многое, но это одиночки. Установить контакт между параллельными мирами – гигантское предприятие. Осуществить его может коллектив, который возглавит физик универсального направления. Кто это может быть? – развел руками Эдвин. – Не представляю.

– А Сванте Филимен?

– Да, такая мысль приходила многим. Однако с переходом универсального сыщика в Ядерный пока ничего не получается.

– Но почему, Эдвин?

– Ведомственные барьеры, которые губят дело…

Видишь ли, на создание образчика белкового сыщика затрачены умопомрачительные суммы. И перед ним поставлена определенная задача – борьба с преступностью.

– Понимаю, на Филимена сделана слишком большая ставка… – Валентина поправила очки. – Но разве не важнее – открыть дорогу в расщепленный мир?

– Что важнее – это вопрос.

– Разве один сыщик, будь он семи пядей во лбу, может сделать погоду?

– И один, моя милая, может сделать немало. Раскрывая самые запутанные преступления, он нагонит страху божьего на преступников. По его методам будут учиться другие криминалисты. Наконец, он послужит ментором для новых поколений белковых.

Валентина вздохнула:

– Пусть бы он хоть иногда, в перерыве между своими делами, помогал физикам Ядерного.

– Да, это помогло бы делу.

Комментаторов сменил фильм, привезенный автоматическим зондом из созвездия Гончих Псов. Зонд был запущен давно, в незапамятные времена. Картины проплывали по экрану смутные, смазанные, часто в них ничего нельзя было разобрать. Взвихренные солнца, огненные реки, колышущиеся волны лавы… Бесплодная планета, больше похожая на безжизненный астероид. И нигде и намека на то, ради чего, собственно, затевался дальний поиск: никакого намека на жизнь… Картины сопровождались музыкой, сочиненной в полете электронным киберштурманом. Отблески далекого света скользили по лицам, падали на стол, отражались в зеркале, аквариуме и стеклах окон, на которые прочно лег зимний узор.

– Когда-то господь слепил Адама, – сказала Сильвина. – А теперь человек сам лепит из белка существа.

– Таков ход эволюции, – произнес Эребро.

– А что дальше? – спросила Мартина.

– Кто знает? – пожал плечами физик. – Ясно одно: Филимен характеризует начало нового и важного этапа. Белковые – не вполне машины, они обладают разумом. А разум ненавидит любые ограничения.

– Бедное человечество, – вздохнула Мартина. – Значит, нам грозит бунт роботов?

– Все зависит от того, как сами люди повернут дело, – сказал Эребро.

Экран погас, и они поднялись, чтобы разойтись по комнатам, Мартина предложила:

– Может, к Мишелю наведаемся?

– Не нужно, – покачал головой Эребро. – Он в таком состоянии, что лучше его не трогать.

– Кстати, о белковых… – сказала Сильвина, когда они шли по переходу. – В тот вечер, перед началом мозговой атаки, я заметила, что серворобот, стороживший выход из гостиной, переглядывается с Радомилич. Только не подумайте, что я говорю это из личной неприязни к этой… чаевнице.

– Тебе показалось, мама.

– Нет.

– Почему ты не сказала об этом Филимену?

– К следствию это не относится. Может, я не украшена особыми добродетелями, но к наушничеству не приучена. Что же касается Даниель… Что же, если ей людей не хватает, пусть флиртует с роботами.

– Аминь, – заключила Мартина.

– Флирт человека и робота – это уж слишком, – сказал Эребро. – По-моему, все объясняется воздействием на Радомилич голубого свечения.

– Почему же я не бегала за Сванте?

– На разных людей, Мартина, оно действует по-разному.

– А славно было бы, если бы Филимен помогал физикам Ядерного. Тогда бы дело, которое они задумали, сдвинулось с места, – сказала Сильвина. – Я до сих пор вспоминаю ночной мозговой штурм. Каким-то таинственным образом Сванте сумел объединить нас всех, сидящих за столом, в единое целое. Слить ручейки в единый поток. В какую-то минуту мне даже показалось, что я могу читать мысли других.

– А то, что он наши мысли читал, так это точно, – произнесла Мартина.

– То, о чем вы говорите, объяснимо, – сказал Эребро. – Мы все были настроены на биорезонанс, на единую волну. Он сумел перестроить альфа-ритмы головного мозга.

– Вот-вот! – подхватила Сильвина. – Это то, что надо. Если бы он так настроил работу и физиков Ядерного…

Они остановились, чтобы попрощаться.

– Будешь отдыхать, мама? – спросила Мартина.

– Нет, – замялась Сильвина. – Нужно сделать одну вещь.

– Какую вещь? – удивилась Мартина. – Далеко за полночь. Отложи на завтра.

– Нельзя.

– Белковому поручи.

– Я должна сама.

– Не пойму, о чем ты, мама?

– Что тут понимать? Нужно заново прибрать комнату. Постелить свежее белье, сменить цветы.

– Мы ждем гостя, Сильвина?

– Не гостя, а хозяина. И ждем давно, с того момента, как он нас покинул.

Мартина и Эребро переглянулись.

– Я хочу, чтобы Арнольд, возвратившись, увидел, что мы его ждали каждый день, – пояснила Сильвина.

– А когда Завара может вернуться? – поинтересовался Эребро.

– В любой момент.