Текст книги "Собственность государства (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Восемь километров до Хоннеамиса и еще километр-два в самом городе. Максимум десять километров до цели.

Десять километров до смысла моего существования.

* * *

Пять километров мы прошли за час с небольшим, и дело уже пошло к полудню. Это если верить хронометру, естественно: в Зоне что утро, что вечер, что полдень – погода всегда пасмурная, с небом без солнца, вечно затянутым тучами, из которых никогда не идет дождь. Темп, в принципе, держим: если быстро отыщем место падения, то будут хорошие шансы вернуться еще до наступления темноты.

За этот час мы только один раз увидели Порчу, да и то мелкий экземпляр, метра два. Благодаря высоким и ярко окрашенным кристаллам на спине существа я заметил его еще до того как учуял, потому обойти его труда не составило. Что ж, очень надеюсь, что парни в долине, обеспечившие нам свободный проход, заплатили за это не очень высокую цену.

Мы добрались до возвышенности, с которой я намеревался пустить ракету. С нее Хоннеамис виден хорошо, потому что самый интересный для нас район города – где много относительно новых пятиэтажных «коробок» – находится именно с этой стороны.

– Кай, дай бинокль.

Четыре километра – расстояние большое, но «Зефир», будучи не военным дирижаблем, а гражданским, раскрашен в белый цвет с оранжевыми полосами и золотым императорским гербом. Поэтому я довольно быстро обнаружил часть надувной, оболочки, зацепившейся за угол крыши.

– Судя по всему, дирижабль лежит на улице вон там, между домами, слева от собора, – сказал я и передал бинокль Рюиджи.

– Ага, точно. Аккурат между двух пятиэтажек приземлился… Значит, у пассажиров и команды была практически идеальная возможность выбраться на какую-либо крышу… Только на левой пятиэтажке пусто, а правая скрыта за собором…

– За ними могут стоять четырехэтажные здания. В любом случае, надо подать сигнал ракетой. Только парни, а где же вход в городскую канализацию? Я ее не вижу.

– Думаю, вон там должна быть, – указал Кай. – Вон то обширное углубление – это сточный бассейн, или отстойник, куда все стекало… Вход должен быть где-то там.

Оказалось, что вход на месте, но из-за неровностей почвы мы не заметили каменную арку в стене отстойника.

Канализация была построена лет триста назад и фактически представляла собой мощеный камнем коридор, слегка занесенный серой пылью. Из-за того, что после разрастания города канализацию построили заново, современную, старая оказалась заброшена, поросла травой, а ее отстойник заполнялся водой только после сильных дождей. После того, как эту территорию поглотила Зона, не изменилось почти ничего, только канализационные наносы превратились в серую пыль, а трава исчезла давно.

– Отлично, – сказал я, вручил Каю ранец и «кишкодер», а сам вынул ракетницу: – парни, вы сидите тут тихо, а я смотаюсь на холм и пущу ракету. Увижу сигнал и сразу же прибегу.

– Но ты там будешь мало того что один, так еще и без оружия.

– И пофигу. Там нет ничего поблизости.

И вот я на холме, и мне остается лишь надеяться, что кто-то еще жив и увидит мой сигнал. Я поднял руку и выстрелил вверх и вперед по направлению к месту падения. Зеленая ракета взмыла к тучам, а пасмурная погода сделала ее весьма заметной. Ну же, давайте ответный сигнал!

И он не заставил себя ждать. Три ярко-красные ракеты, свидетельствующие о том, что выжившие в беде, полетели вертикально вверх из-за левой пятиэтажки: мое предположение о том, что за ней есть здание пониже, оказалось верным. Выбор опорного пункта весьма неправильный, но посреди ночи у пассажиров «Зефира» возможности выбирать могло и не быть.

Я огляделся по сторонам – не заметил ли меня кто – и метрах в пятистах увидел появившуюся сгорбленную фигуру, которая припустила в мою сторону качающейся походкой. Несмотря на очень разные ноги, фигура двигается, надо думать, со скоростью километров двадцать-тридцать в час, буквально вприпрыжку.

Что ж, полоса удач закончилась, начинается то, ради чего нас готовили четыре кошмарных года.

Я сунул ракетницу в карман и припустил в сторону канализации. Рядом камер нет, настырных агентов ИСБ нет – можно не сдерживаться, ведь время дорого. Интересно, что бы сказали те два несчастных засранца, если бы узнали, что для меня пятьдесят в час – далеко не предел? Риторический вопрос: знаю я, что бы они сказали…

Влетаю в канализацию, затормозив руками в стену.

– Бела, растяжку вот тут! Срочно! – Я забрал у Кая ранец и оружие и сказал: – выжившие есть, пустили ракеты. Видимо, они через дорогу от собора.

У Белы на установку ловушки ушло меньше минуты, после этого мы устремились вглубь тоннеля, шаря лучами фонарей впереди и позади себя.

– Возвращаться, если что, будем этой же дорогой, парни, потому помните про растяжку, если сейчас не услышим, как рванет…

– Что-то идет следом?

– Одержимый. Судя по тому, насколько он искорежил сам себя – лет двадцать стажа.

– Твою ж мать, – пробормотал Каспар.

– Будем надеяться, он подорвется.

Зодчие старины строили эту канализацию явно с прицелом на то, что город будет увеличиваться, потому канализационный тоннель – два метра в ширину и столько же в высоту. Расчет зодчих оправдался с большой задержкой: Хоннеамис оставался незначительным городом добрых двести лет, и только сто лет назад начал стремительно разрастаться. Но к тому моменту вымощенные камнем тоннели уже устарели технологически и практически, потому канализацию заложили новую, с использованием труб. Ну а потом случилось очередное расширение Зоны и город остался стоять призрачным напоминанием о том, что человеческие планы не всегда сбываются.

Темно, тихо, сухо и вроде бы чисто. Но где-то позади прыгает на своих уродливых ногах – одна короткая и толстая, вторая длинная и тонкая – горбатая фигура. Пока что он дальше, чем я могу его учуять, но если вскоре не послышится взрыв – у нас за спиной враг, и с этим придется что-то делать…

…И я даже знаю, что.

Мы продвинулись метров на двести, когда сзади до нас докатился гулкий хлопок. Шестьдесят граммов тротила в корпусе, начиненном готовыми поражающими элементами, производят не так уж и много шума: звук, отражаясь от стен и изгибов тоннеля, дошел до нас в виде несерьезного хлопка. Но мы-то знаем, что происходит вблизи от взорвавшейся гранаты.

– Минус один, – ухмыльнулся Бела.

– Чтоб нам и дальше так везло, – отозвался Юджин. – Саша, что впереди?

– Ничего.

– А над нами?

Я задрал голову и повертел в стороны.

– Тоже ничего.

– Да я просто обожаю этот тоннель, – сказал Данко.

– Погоди, это мы до города еще не добрались.

– А какие ракеты пустили выжившие?

– Угадай с одного раза, – фыркнул я. – Какого сигнала ты ждал? Что у них все нормально? Красные, конечно же. Они по уши в дерьме, а дерьмо – штука такая, нельзя вытащить кого-то из дерьма, не испачкавшись в нем самому. И это, замыкающие, оглядывайтесь назад. Я надеюсь, одержимый подорвался, но с ними никогда ни в чем нельзя быть уверенным. – А про себя подумал, что есть некая ирония, когда говорю эту прописную истину именно я.

Мы продолжили сосредоточенно месить ногами серую пыль, сделав короткую остановку для того, чтобы достать из аптечек промаркированные красным шприцы и вколоть себе допинг. Содержимое шприцов – запрещенный препарат, за который спортсмены получают пожизненную дисквалификацию, а люди, хранящие его без лицензии – крупные штрафы. Нас этот запрет, ясное дело, не касается: на войнах нарушение правил – норма, а эстэошники ведут свою войну, в которой правил нет вообще. Скоро нам предстоит лицом к лицу встретиться со злом, которое порой одним своим видом заставляет седеть в считанные секунды даже очень храбрых людей, и мы должны быть в полной боеготовности.

Вскоре мы достигли первой развилки: начинается собственно городская канализация.

– Саша, а как мы узнаем, где точно находимся? – спросил Кай. – Я не думаю, что кто-то из нас знает этот лабиринт на память, а карт у нас, как назло, нет. Придется выглянуть и осмотреться.

– Проще. Когда я учую поблизости скопление всякой дряни… Тс-с-с! Назад!

Мы поспешно отошли обратно, за ближайший изгиб дренажного тоннеля, погасили фонари и надвинули на глаза приборы ночного видения.

Вскоре до моего слуха донеслись звуки грузных шагов пары десятков ног: нечто движется слева направо, перпендикулярно нашему пути. И если судить по тому, что я чувствую омерзение, глядя и на одиннадцать, и на час – это идет целая толпа… Или что-то очень длинное. Мне показалось, что я улавливаю в шагах некую систему, видимо, действительно единая сущность.

В полной тишине мы выждали минут десять: «оно» не особо торопилось. За это время неизвестный противник успел только выйти за пределы моего восприятия, но вскоре после этого я расслышал звуки касания когтей и копыт к металлу, заскрежетала крышка люка, отодвигаемая в сторону, затем через добрых пятнадцать секунд она упала обратно с громким лязгом и некоторое время поскрипела, качаясь на краях отверстия. Итак, некое существо поднялось по скобяным ступеням наверх и затратило четверть минуты на то, чтобы пролезть через люк. Длинная, зараза! А еще характерно, что крышка все еще на своем месте. Значит, канализацией здешние «горожане» пользуются нечасто. Что бы это могло значить?

Я сделал рукой жест «за мной по-тихому» и двинулся вперед, но практически сразу учуял что-то еще впереди. Да что за…

Что немаловажно – от того перекрестка, где я стою, до следующего разветвления тоннеля – метров сто. И я чую что-то там и немного левее. Выходит, я чую его со ста метров?! Должно быть, это весьма сильная сущность.

Я обернулся – и мгновенно учуял что-то еще и сзади, в том тоннеле, откуда мы пришли. Вот это уже очень хреново: мы зажаты, судя по всему.

– Парни, отходим до изгиба. Одержимые спереди и сзади.

Драгутин сдавленно ругнулся.

– И что теперь?

– Хм… Ранцы на грудь, парни, и берегитесь летящих кирпичей. План такой: вы удерживаете оборону в этом изгибе. Не высовываясь ни вперед, ни назад, вы в безопасности, и не вздумайте бросать гранаты. Я пройду вперед и разведаю. Вы остаетесь здесь, чтобы идущий следом выродок не прошел.

– Один?! – выпучил глаза Рюиджи. – Саша, это очень плохая затея!

– Дружище, я точно знаю, что я делаю. Не забывай, я знаю, где выродок, а он не знает, где я. Ломанемся все вместе в любую сторону – нас подожмут сзади и мы окажемся в длинном коридоре под летящими с двух сторон кирпичами. Потому вы контролируете горбатого урода сзади, а я попытаюсь устроить диверсию спереди. Услышите стрельбу или выстрелы – с места не сдвигаться. Если мне понадобится подмога – я подам сигнал голосом. Всем все понятно?

– Давай хотя бы я с тобой пойду, – сказал Кай.

– Нет-нет. Мне нужна свобода маневра. Я вначале разведаю, есть ли обход. Все пучком будет, ты же знаешь, что эта дрянь не может устроить мне сюрприз. Скоро вернусь. И помните: пока нет крика – ни с места. Ни при каких обстоятельствах, если только не будете атакованы. Вацлав, ты командуешь, пока меня нет.

Я сбросил рюкзак, перехватил поудобнее «кишкодер» и тихо двинулся к перекрестку. «Взгляд» налево и направо – в коридорах чисто. Выглянув, я убедился, что так оно и есть. И если я сверну налево – возможно, мне удастся обойти того, кто устроил нам засаду впереди.

Интуиция не обманула: вначале я почувствовал сквозняк, а затем проход, изогнувшись, уперся в хлипкую каменную кладку, в щелях между камнями которой посвистывают воздушные потоки. За ней – наверняка параллельный проход, а сама кладка рассыплется от хорошего удара. Но стрелять пока рано – выдавать себя в мои намерения не входит. Так, в магазине у меня шрапнель, в стволе фугас. Не годится.

Я сменил магазин на «слонобои», в ствол вложил патрон со стрелками. Ну, была не была. Шесть шагов назад – и вперед! Камер нет, посторонних глаз нет – можно выпустить на волю зверя, который томился в клетке долгие пять лет!

Налетев плечом на кладку, я без труда ее пробил, кувыркнулся в пыли и вскочил на ноги, окутываясь эфирным коконом. На меня уставились множеством глаз сразу две сущности, обе – непередаваемо мерзкие.

На полу возле меня – гротескная многоножка длиной метра три и весом, наверное, с тонну, покрытая крепким панцирем и глазами-стебельками. Значительно дальше, у поворота – достающий почти до потолка трехногий великан с несколькими руками и двумя головами: одна была человеческой когда-то, другая – лошадиной. Тоже Порча.

И я рванулся вперед с «кишкодером» наперевес.

Многоножка занимала не весь проход, потому я пробежал рядом с ней. Когда до великана осталось метров сорок, я принялся стрелять. За две секунды я всадил в него все семь зарядов и практически добежал, намереваясь добавить клинком «кишкодера», но увидел, что ему хватило: туша разворочена, одной головы нет, лошадиная болтается на лоскутах.

На скорости семьдесят с лишком в час я не смог бы вписаться в поворот под прямым углом, пришлось подпрыгнуть, спружинив обоими ногами о стену.

Я повернул голову вправо и встретился глазами с «хозяином» обоих тварей.

Этим хозяином оказался весьма старый и к тому же очень целеустремленный одержимый. Обрывки формы на нем стали неузнаваемыми, но каска на голове старого образца, на шее все еще болтается цепочка с жетонами. Жетоны поржавели: стальные. Со стальных жетонов на алюминиевые последними перешли венгрочехи, и было это лет сорок назад. И, несмотря на такой стаж, одержимый все еще сохраняет относительно человеческий облик: глаз несколько и не все они на голове, рук три штуки, но ноги симметричные, уши на голове гротескно увеличены – и тоже симметрично. Одержимый много лет терпел отвратительную симметрию ради сохранения функциональности и боеспособности тела, надо отдать ему должное.

Но теперь он встретил противника, который ничем не уступает ему в целеустремленности.

Меня.

И я ринулся вперед.

Вот он окончательно разворачивается ко мне, «держа» перед собой выломанный из стены кирпич и «поднимая» с земли еще один. Нас разделяют сорок метров, и теперь я пробегу их не за две секунды, а еще быстрее.

В меня летит каменный кирпич. При весе килограмма полтора и скорости метров сто пятьдесят или двести в секунду его энергия может достигать пятнадцати-тридцати тысяч джоулей – все равно, что легкое орудие. Впрочем, от старого одержимого я иного и не ждал.

На бегу я чуть отклонился в сторону, кирпич со свистом пронесся мимо моего уха. Второй, запущенный мне в грудь с такой же силой и вдвое меньшего расстояния, я «отклонил» в сторону и еще успел увидеть, как на том, что осталось от человеческого лица, появилось выражение удивления. Да-да, гребаная приблуда, я тоже умею играть в эти игры.

А затем я налетел на одержимого с выставленным вперед «кишкодером».

Он все-таки сумел слегка уклониться, и лезвие всего лишь распороло ему бок. Я проскочил мимо, следующие десять метров ушли у меня на то, чтобы затормозить. Развернулся, «придержал» третий «поднятый» им кирпич, чтобы он не смог направить его на меня, и снова бросился в атаку.

Одержимый попытался хлестнуть меня тонкими эфирными струнами, выпущенными из кончиков пальцев. Струны вспороли камень, но ничего не смогли поделать против защиты той же природы и рассыпались, ударившись о мой эфирный кокон. А вот одержимый не озаботился никакой защитой от обычной честной стали, и это сыграло с ним злую шутку.

Колющий-прикладом-рубящий-колющий! Тварь упала, а я продолжил наносить удары один за другим. Где-то после третьего одержимый перестал шевелиться, но я нашел в себе силы остановиться только после девятого или десятого: я бы еще раз двадцать ударил с радостью, но надо разобраться с многоножкой.

Выглянув из-за угла, я увидел, что существо как раз доползает к повороту, причем без особого рвения. Слишком тупое, оно так и не осознало, что пробежавший мимо якобы «свой» оказался вовсе не другом «хозяина» и что внезапное исчезновение «хозяина» связано именно со мной. Как я и думал.

Не мудрствуя лукаво, я закатил под брюхо многоножке гранату и спрятался за угол.

Взрыв поставил окончательную точку в этом скоротечном бое.

И вот я стою посреди тоннеля и вдыхаю сладчайший аромат. Смесь запахов крови, пороха, тротила и горелой плоти – я вдыхаю его, я чувствую его на губах и языке, впитываю кожей.

Запах смерти.

Запах хаоса.

Запах свободы.

Ну вот и все, это финишная прямая. Сейчас я просто выберусь наружу, без труда отыщу, где находятся выжившие, и доберусь до них. И мне все равно, сколько там будет Порчи и одержимых: все, что попытается остановить меня, постигнет точно такая же участь, что и вот эту мерзость.

Я достал полный магазин и перезарядил «кишкодер». Прибор ночного видения где-то обронил – и хрен с ним, я и без него замечательно вижу. Ну, теперь вперед, остается рукой подать до цели, к которой я стремился долгие пять лет.

Я сделал два шага вперед… и остановился.

Мои парни.

Если по уму, то больше они мне не нужны, дальше я справлюсь и сам. Но… почему-то я не могу пойти вперед без оглядки и оставить их тут. В буквальном смысле не могу: что-то, выходящее за пределы моего понимания, удерживает мои ноги и не позволяет сделать еще один шаг. Моя стая следовала за своим вожаком четыре адских года, пройдя весь путь от самого начала и до последнего, пятого круга ада, и теперь я просто не в состоянии бросить их.

Кажется, теперь мне понятен смысл слов, сказанных одним стариком маленькому мальчику, которым я был когда-то давным-давно.

«Мы в ответе за тех, кого приручили».

* * *

Я подошел к углу и крикнул:

– Эй, ребята, на-дворе-трава-на-траве-дрова!

– Сиськи Альмалексии! – завопил Кай. – Ты совсем на всю голову отбитый?! Что там происходит?!!

– Да уже ничего, – сказал я, выходя из-за поворота. – Зашел с тыла и дал прикурить. Одержимый не ждал.

– Саша, ты на себя-то посмотри, – выдохнул Бела.

Я посмотрел – форма заляпана красным и зеленым.

– А что такого? Потратил патроны на Порчу, с одержимым разбирался «кишкодером»… Было бы странно, останься я чистым. Зато повеселился, как ни разу в жизни до этого.

– Иногда ты кажешься мне безумцем…

– А среди эстэошников бывают рационально мыслящие? – ухмыльнулся я. – Что там сзади?

– Ничего. Только Юджин пытался зеркальце выставить – так прилетел кирпич.

– Сейчас разберемся. Вольфганг, камеру доставай.

Он посмотрел за угол, изогнув провод с камерой на конце.

– Там он… метров двадцать. Держит перед собой в воздухе кирпич… В руках тоже что-то есть…

– Значит, собирается дать снайперский выстрел… ладно. Бела, подержи пока.

Я вручил ему «кишкодер» и достал две осколочные гранаты.

– Парни, только предупреждаю: не пытайтесь никогда повторить то, что я сейчас сделаю. И на всякий случай уйдите за угол вперед.

– Он же задвинет ее тебе обратно, стоит слишком близко.

Я ухмыльнулся и демонстративно вынул чеку только из одной гранаты.

Итак, одержимый там и ждет с кирпичом наизготовку. Как только я швырну в него гранату – ему придется отвлечься немного, чтобы ее «поймать», потому выстрела я могу не опасаться в первые мгновения, а потом ему будет уже не до стрельбы.

И я метнул гранату за угол по высокой траектории, выждал секунду, швырнул вторую, без чеки, и выглянул.

Как и предполагалось, одержимый сразу же «перехватил» гранату и бросил ее обратно, не заметив, что это обманка. В этот момент в него полетела вторая, и тут он уже совсем упустил кирпич, позволив ему упасть. Вторая граната застыла метрах в пяти перед одержимым, на уровне головы, доля секунды – и…

Когда граната внезапно не «бросилась» в мою сторону, у одержимого ушли драгоценные мгновения на то, чтобы осознать: я ее «держу» точно так же, как это делают сами одержимые. Поняв, в какой ситуации оказался, мой противник приложил к гранате всю свою мощь, стремительно сминая мое сопротивление, и уже через секунду все точки были расставлены: против одержимого с громадным стажем у меня шансов нет, мой телекинез по сравнению с его – ничто. Он легко одолел меня и отнял контроль над гранатой, однако догорающий запал не оставил ему возможности воспользоваться своей победой.

Я поспешно убрался за угол, там рвануло. Выглядываю – все, готов. Лежит кучей бесформенной плоти. Не погиб на растяжке, но во второй раз избежать этой участи уже не удалось.

– Отпрыгал свое, паскуда, – прокомментировал я вслух и подобрал с земли неиспользованную гранату.

– Ты его обманул невзведенной гранатой, что ли? – удивился Кай.

– Нет, там в другом фокус. Не пытайся такое провернуть. Все, время не ждет, поднажмем, ребята. Нам осталось всего ничего.

– «Всего лишь час до самых важных дел», – просвистел знакомую мелодию Рюиджи, – «кому до ордена – ну а кому до вышки».[3]3
  В.Высоцкий


[Закрыть]

Он даже не представляет себе, как близко попал.

Мы двинулись вперед по тоннелю. Пока вроде бы чисто.

– А канализация до собора дотянет или нет? – спросил Клемент.

– Должна, – ответил Вацлав. – Собор старый, и находился в центре тогдашнего города, по логике вещей. Это значит – канализация должны быть под ним в том числе, если только ее потом не засыпали при рытье котлованов и отстройке новых зданий.

Еще минут через десять тишину нарушил Ян:

– Как думаете, нас там уже ждут? Выродки, в смысле? Тут все очень сильно смахивало на засаду, заранее подготовленную.

– Маловероятно, – ответил я, – если только одержимые не способны общаться на расстоянии. Тогда все станет на свои места: кривоногий нас заметил случайно, сообщил другим – и один спустился вниз, нас поджидать. Но это чистая догадка, ранее приблуды не демонстрировали навыков дистанционного общения. Будь это так – вниз мог бы и не один спуститься, а тогда канализация точно стала бы мышеловкой для нас. Но пока я ничего не чую – ни впереди понизу, ни поверху.

– И это хороший знак, – добавил Вацлав. – Выжившие еще держатся, весь зверинец там, мы идем практически по пустой местности. И если их до сих пор не смяли – значит, враг не настолько силен. Есть шансы, что мы справимся.

– С языка снял. Так, притормозим. Я выгляну и осмотрюсь.

Я отдал оружие Каю и полез наверх по скобяным ступеням. Добравшись до люка, окутался эфирным коконом: парни не заметят, враг, заметив, не разберет, что я не «свой».

Приподнимаю крышку, глазами влево-вправо – ничего, только вдали бело-золотое полотнище виднеется, зацепленное за фонарный столб. Разворачиваюсь – позади тоже ничего. До слуха долетает короткая трескучая очередь – только одна. Надеюсь, это врага отпугнуть стреляли, а не последние выстрелы последнего выжившего… Надо поднажать, я не смогу себе простить, если опоздаю…

Малыш Сашик не простит, и я его не подведу.

Я отодвинул крышку в сторону и осмотрелся поверху. Ничего, включая этажи окружающих домов. В радиусе моего чувства – ни Порчи, ни одержимых. Пожалуй, тут подняться выгоднее.

– Парни, айда наверх, – скомандовал я. – Кай, давай сюда стволы.

Мы выбрались из-под земли и оказались на перекрестке заброшенного города. Пустые глазницы окон, пробивающие сквозь асфальт странные, ни на что не похожие ростки… и тишина. Мертвая, могильная тишина. Ни птиц, ни животных, только ветер завывает в окнах негромко и тоскливо.

Снова треснула очередь.

– Поднажмем. План такой: идем дворами, а дальше сориентируемся. Если враг будет рассредоточен – попытаемся навязать ему бой с прятками. Если вся наволочь сейчас в этом доме… ну, будет весело.

– Мы можем воспользоваться пожарной лестницей в таком случае, – предложил Вацлав.

– Да, но это никак не отменяет того факта, что все «жильцы» вывалятся из дома скопом, как только поймут, что добыча уже не на крыше, а на земле…

– Растяжку у двери?

– Нет. Если все так и будет – самые тяжеловооруженные занимают огневые позиции напротив дома, затем остальные спускаются. У нас будет преимущество, если мы успешно подавим огнем одержимых.

Мы прошли пару кварталов, ни на что не наткнувшись, и пересекли крупную улицу. Шпили собора – буквально через квартал наискосок.

– Стоим тут, я выгляну на проспект.

С перекрестка мне открылся вид на улицу и останки дирижабля, а также на жуткую картину: вся улица буквально завалена телами.

Я по положению тел и выбоинам в стенах приблизительно понял, как тут развивались события. Командир гвардейцев сразу принял единственно верное решение занять так ненавидимую одержимыми «многоярусную высоту», большая часть экипажа рванулась в дом, а несколько человек остались в гондоле и встретили набегающий зверинец огнем крупнокалиберных пулеметов: видимо, занесенный ветром дирижабль еще до посадки преследовался по земле. К счастью, при посадке оболочка зацепилась за фонарные столбы, деревья и дома, а не накрыла гондолу, так что кинжальному пулеметному огню ничто не мешало. В конечном итоге пулеметчики погибли, нанеся врагу значительный урон и подорвавшись в кабине, чтобы их плоть не досталась одержимым, а остальные люди благодаря их самопожертвованию успели подняться на крышу. Если так, то все упрощается… для моей команды.

…Но для меня лично это означает осложнения.

В этот момент в поле моего зрения появился скособоченный силуэт, а следом за ним и еще одно создание, приземистое и относительно мелкое для Порчи, размером с тигра. Эта мелочь принялась копаться в куче трупов под присмотром хозяина, и тут до меня дошло, что я наблюдаю воочию процесс наращивания существа Порчи.

У меня основательно зачесались руки: послать оперенный подкалиберный вначале одержимому, потом доконать мелочь… Блин, этим я выдам наше присутствие. Ну ладно, авось не избежит это чучело чаши, что мною ему уготована…

Одно хорошо: противник понес потери в живой силе, раз вынужден отвлекаться от штурма, чтобы слепить себе новую тварь. Если мы используем фактор неожиданности – дело может обернуться легкой победой. Относительно, конечно.

Я вернулся к отряду.

– Ситреп? – коротко спросил Вацлав.

– Жестокие потери обеих сторон. У одержимых не хватает сил для нового штурма, у выживших, видимо, уже нет людей для прорыва, плюс они не знают реального расклада. До здания слишком далеко, чтобы я мог там что-то учуять, но немного ближе я видел одержимого, который пытается слепить себе и з кучи плоти новую зверушку. Уверен, он тут не один.

– План?

– Подходим ближе, пока я не смогу полностью разобраться в расстановке сил. Пока держимся тише воды, но я думаю, что боя нам не избежать. Вопрос лишь в числе одержимых.

Мы прошли по улице дальше и вышли на проспект, ведущий прямо к собору. Собор – за перекрестком, через дорогу – дом, над которым поднимается яркий оранжевый дым. Мы почти у цели, и вокруг, насколько хватает чутья – чуть ли не стерильно.

– Смотрите, – указал я, – вон там через дорогу развалины торгового павильона. Сейчас быстро перебегаем улицу и гуськом вдоль стены прем к нему. Он заслонит нас от взглядов из дома. Чуть дальше арка сквозь дом – мы занимаем там оборону, затем, если собор будет «чистым» – нам понадобится пулемет на звоннице, скорей всего. Рюиджи, Бела, мы туда пойдем, я осмотрю, если чисто – вы полезете на звонницу и оттуда нас поддержите огнем. То, что вокруг ничего нет, наводит на очень хреновые предчувствия. Я держу пари, что вся мерзость сейчас в дом набилась.

Предчувствие меня не обмануло. Добравшись до разрушенного павильона, я четко и ясно учуял там мерзость везде, практически на всех этажах.

– Сколько ее там? – спросил Юджин. – Пара десятков? Пара сотен?

– Хороший вопрос. Я не умею определять количество, я знаю только, где она есть, а где нет. Так вот, в доме она есть. Везде. Но вы же не хотели легкой прогулки? План такой: я выбегаю на перекресток, и там справа одержимый и его зверушка. Я его отвлекаю, если не получится убить внезапным выстрелом. Вы выбегаете и поддерживаете меня огнем, если нужно, а затем чешете к собору и занимаете оборону у стены, но берегитесь обломков сверху. Затем мы вместе его зачистим, ставим наверху пулемет, а дальше будет видно. Штурмовать дом, судя по всему, дело откровенно дохлое – попрут из всех щелей.

– Займем огневую позицию и выкосим все, что вылезет, пока пара человек поднимется по пожарной лестнице? – уточнил Дэви.

– Этот вариант пока что выглядит самым реальным. Вопрос только в количестве одержимых в самом доме. Если их там штук десять – мы при любых раскладах все тут поляжем. Но это вряд ли. Все, вперед.

Я, двигаясь первым, добрался до перекрестка, и меня при этом вроде бы никто не обнаружил. Взгляд на собор – чисто. На дом – ох, лучше бы не смотрел. Одержимый был вроде бы метрах в сорока правее… Оттягиваю затвор, вынимаю «слонобой» и заряжаю осколочно-фугасный боеприпас. Сделать минус один на самом начальном этапе боя было бы очень здорово…

И я выхожу на перекресток. Быстрый взгляд влево – чисто. Вправо – вот он, паскуда, и меня, конечно же, заметил сразу, при его-то куче глаз. Вскидываю «кишкодер» к плечу, «отвожу» в сторону летящую в меня бетонную урну – совсем немного, чтобы пролетела в метре от меня – и стреляю. Верхняя часть тела одержимого разлетается в клочья – Создательница, бутылку твоего лучшего нектара тому, кто придумал семидесятый калибр, за мой счет!

Затем я несколько раз выстрелил в бегущую ко мне тварь стрелочными боеприпасами и прикончил, не дав до меня добежать. Сменить магазин, передернуть затвор – так, а парни где? Уже бегут через дорогу, отлично.

Я подбежал к ним, осмотрелся и сразу понял, что одержимые приготовили запасной план на случай прорыва.

– Запад, подходят быстро, множественные цели! Собор чист, Рюиджи, Бела – внутрь, мы принимаем бой тут!

Из-за здания в шестидесяти метрах от нас, где я учуял значительное количество мерзости, на земле и, возможно, под поверхностью, выскочила свора мелких существ размером с ротвейлера или чуть побольше. Мы открыли огонь и в одиннадцать стволов скосили кучу их: эти бесформенные твари, слепленные странным образом и функционирующие по потусторонним законам, может быть, не нуждаются в еде, но умирают как положено, от пары пуль. Затем из окна собора ударил пулемет Белы и шансов у своры уже совсем не осталось. Последние твари распластались на земле в двадцати метрах от нас.

– Саша, где?

Оглядываюсь вокруг на триста шестьдесят – и больше не чувствую ничего, не считая того, что в доме. Как-то слишком легко все вышло, как-то слишком незначительным оказался враг. Видать, у страха глаза велики: то, что показалось мне значительной массой, оказалось всего лишь жалкой сворой.

И тут откуда-то с другой стороны собора раздался скрежет, грохот и звон стекла. Что-то ворвалось в собор. Что-то громадное. Но… Откуда оно взялось?!!

– В собор! – завопил я. – Кай, подсади!!

Используя его сцепленные в замок руки как ступеньку, я дотянулся руками до края окна с выбитым витражом, подтянулся и забрался наверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рюиджи в прыжке уходит за ряды церковных лавок, спасаясь от свистящего обломка мрамора. Сверху, со второго яруса, застрочил пулемет, но его цель – трехногая и трехрукая фигура с шарообразной головой – стремительно сместилась в сторону, за колонну.