Текст книги "Собственность государства (СИ)"
Автор книги: Владимир Пекальчук
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Я чуть приподнял одну бровь:
– А это что, очень много?
– Да, очень. Лучшие спортсмены мира не способны разогнаться выше сорока четырех километров в час. Мировой рекорд – сорок четыре и семь десятых, и людей, разогнавшихся выше сорока четырех, было всего двое, оба – на четверть свартальвы. Известно, что один чистокровный альв однажды показал пиковую скорость в сорок шесть с половиной, но нам неизвестно, чтобы они могли преодолеть планку в сорок семь. А у вас – за пятьдесят, потому что при средней скорости в сорок три вы должны были разогнаться и пройти поворот. И нам очень интересно узнать подробности вашего, так сказать, достижения, к тому же сделанного в полной боевой выкладке.
Я снова пододвинул к себе оба снимка. Все верно, вот я бегу к углу, вот выскакиваю с «кишкодером» на одержимого. Разница во времени на снимках – одна секунда.
– Думаю, следует спросить у того, кто устанавливал и обслуживал систему камер, – пожал я плечами. – Если на двух камерах разница в, скажем, восемь десятых секунды – то эти два снимка разделяет не секунда, а почти две.
– Это невозможно, потому что время проставляется на сервере в момент поступления снимка. Технически, камеры вообще не делают снимков, просто посылают видеопоток на сервер, а сервер сам делает снимки каждую секунду. Но мы все равно проверили. Направили обе камеры в одну точку, затем я стал в это место и начал подбрасывать монетку.
Он протянул мне еще шесть листов с отпечатанными снимками. Первые три – с одной камеры с интервалом в секунду, вторые три – с другой. Несмотря на разные ракурсы, было вполне очевидно, что пары снимков сделаны в один момент времени: монетка на одной и той же высоте, пальцы одинаково согнуты, кисть с одинаковым углом изгиба.
– Ладно, допустим, я каким-то образом мобилизовал все свои ресурсы и разогнался за пятьдесят в рывке. Я так думаю, что спортсмены-рекордсмены показали бы еще лучший результат, если б за ними гнался одержимый…
ИСБшник не спустил с меня цепкого взгляда.
– Мой коллега высказал такую мысль, и мы сделали скидку на экстремальность ситуации. Даже если допустить, что хорошо подготовленный человек способен каким-то образом достичь отметки в пятьдесят «кэмэчэ», то сделать это в полной выкладке, весящей порядка двадцати килограммов, все равно невозможно.
– Ладно, – развел руками я. – Если так – то у меня нет объяснения. И вообще, мне интересно стало, какого ответа вы ожидали? Что я использовал боевые наркотики? Так не было этого…
– Но это бы могло все объяснить… Есть ведь и другой вариант… – зловеще протянул агент, и в этот момент освещение погасло.
В брифинг-зале, не имеющем никаких окон или даже стеклянных дверей, сразу стало темно, а затем раздался мерзкий хруст и хлопок.
Я ощутил на лице теплые брызги и метнулся в сторону, перекатившись по полу, и очень вовремя: длинная струя пламени прошлась по тому месту, где я сидел, сразу же после этого маг вскочил и принялся формировать в ладонях огненный шар.
У меня оставалась какая-то секунда, но мне хватило, тем более что зарождающийся огненный комок очень неплохо подсветил мага. Я бросился вперед и врезал противнику под дых изо всех сил.
Мой кулак наткнулся на препятствие: маг под одежду надел бронежилет. Тем не менее, он буквально отлетел к стене, а я снова рванулся вперед, в прыжке приложился магу коленом в голову с такой силой, что стена ему вернула. Затем я свалился на пол вместе с ним и при этом услыхал хруст его шейных позвонков. Готов.
И в этот момент я услыхал, как штурмовой отряд вломился через главный вход. Через пятнадцать секунд они будут в брифинг-зале.
Я кинулся со всех ног в сторону арсенала и завопил:
– К оружию! На нас напали!
Я влетел внутрь раньше всех, но парни не подвели: несколькими секундами позже вбежали Рюиджи и Юджин, затем начали появляться остальные. Выучка и дисциплина – великое дело.
– Кто? – коротко спросил Кай.
– Люди. «Дети Нагаша» либо культисты. Маг из ИСБ убил «твистером» своего коллегу и пытался убить меня!
Топот ног в зале, крики «Служба безопасности! Всем лежать!». Я не стал вступать с ними в полемику и просто шарахнул на звук тем, что было в стволе – шрапнелью. Послышались крики «Ответный огонь!», а я швырнул за угол дымовую гранату.
Расклад оказался не в нашу пользу: вооружены только я и несколько парней, все без брони, против нас – полностью экипированный отряд из неизвестного числа бойцов, но не более двадцати.
Я оттянул затвор и вложил в патронник оперенный подкалиберный, аналогичный тем, которыми стреляют по танкам из противотанковых орудий, только семидесятого калибра. Дождавшись, когда свист пуль по коридору приутих, я выставил «кишкодер» из-за угла и пальнул на шум. Судя по звуку, с которым тонкая стрела из карбида вольфрама попала в цель, этой целью оказался тактический щит, а значит…
– У нас потери! – закричали в коридоре.
Затем в обе стороны полетели гранаты: осколочные, дымовые и светошумовые. Но мы уже укрылись в арсенале, задержав наступление противника.
– Что делать будем?! – спросил Каспар, уже успевший экипироваться коротким штурмовым автоматом и тактическим щитом.
– Держаться, пока не появится служба безопасности Дома! Три-семь! Бела, заряди осколочные!
С этими словами я забрал у него пулемет, сунув ему свой «кишкодер». Каспар, Рюиджи, Стоян и Драгутин, взяв щиты, уже приступили к исполнению тактики «три-семь»: вначале Каспар и Рюиджи приставили свои щиты к стене понизу и поверху, затем Стоян и Драгутин приставили свои щиты к их щитам, образовав таким образом мини-стену из щитов. А я втиснулся между парнями и просунул дуло пулемета в центре, где сходились углы четырех щитов.
Как только в дыму послышался топот надвигающегося противника, я нажал на гашетку и почти сразу же в кого-то попал. Враг открыл ураганный ответный огонь, но ничего вроде моего «кишкодера» у них не оказалось. Пули попадали в щиты, не причиняя никому ущерба, а я стрелял, глядя в щель между щитами и ориентируясь по вспышкам. Вот первый стук, с которым падает на пол тело, затем удары пуль в броню и щиты. Вскоре кто-то закричал, что ранен.
Перестрелка длилась секунд двадцатьть, за которые я выпустил в противника все двести пятьдесят пуль, затем меня сменил Вацлав с таким же пулеметом, кое-как напяливший нагрудник и каску, а я отдал пулемет Беле, взял у него «кишкодер», а у Кая – свой нагрудник.
Звон, с которым падают на пол гранаты. Парни без команды выполняют «три-семь-три», уходят за угол, не размыкая «стенки», к ним добавляют свои щиты еще четверо. Гранаты рвутся, осколки влетают в коридор, не причинив никому вреда: кто за щитом, кто в арсенале.
Мы бросаем гранаты в ответ: в противоположную стену, таким образом, чтобы они отскочили и упали за углом. Взрывы, вспышки, звон в ушах.
– Держать оборону, парни! Гранат у нас хватает, продержимся, пока не придет подмога!
До нас долетел удаленный треск пистолетов-пулеметов, которыми вооружены полицейские Варны: судя по всему, они оправились от неожиданности и вступили в перестрелку с нападающими. Крики, которыми обе стороны пытаются заставить оппонентов сдаться, долетают сквозь выстрелы и грохот, но их не разобрать. Штурмовики действительно оказались между двух огней, им пришлось отвлечься на новую угрозу, потому о том, чтобы попытаться продавить нас, уже речь не шла. Им оставалось только криками требовать сдаться у нас и у тех, с кем они перестреливались где-то у входа.
А потом заорал громкоговоритель, возвещающий о том, что отряд тяжелой пехоты сил самообороны Дома Керриган прибыл и готов навеки успокоить все, что окажет ему сопротивление. Вскоре лязг металла – тяжелая пехота на то и тяжелая – уже послышался из-за угла, стрельба утихла еще раньше, потому я отчетливо слышал, как вопят и ругаются командиры штурмовиков и солдат Дома. Судя по исходу, командир отряда ИСБ признал, что бой проигран и теперь осталось разбираться, что вообще произошло.
Тут дым в коридоре начал понемногу рассасываться.
– Эй, в коридоре! – крикнул я. – Говорит Терновский. Если я увижу хотя бы одного из нападающих в ином положении, кроме как лежа лицом вниз с руками на затылке – стреляю без предупреждения! Вижу оружие, направленное не вниз – стреляю без предупреждения, и мне плевать, в чьих оно руках! Всем все понятно?!
– Говорит Вальдхорст! Что тут происходит, Чужак побери?!!
– Я первый раз в жизни слышу ваше имя, Вальдхорст, потому не суйтесь в арсенал, пока не прибудет граф или Мэрриот! А что случилось – я вам сейчас расскажу. Сюда пришли два агента ИСБ, один маг, другой не маг. Во время разговора с ними маг вырубил свет, а затем взорвал «твистером» своего коллегу и попытался убить меня! Так что сейчас я готов встретить подкалиберными любого, кого не знаю в лицо!
Граф прибыл вместе с Мэрриотом и Валленделом меньше, чем через десять минут, облаченный в доспехи боевого мага и с длинным боевым жезлом-фокусиром наподобие тех, которые используют маги альвов и свартальвов. К этому моменту пехотинцы Дома успели собрать все оружие штурмовиков и всех их обеспечить наручниками, так что дальнейшие разборки протекали уже в менее нервной обстановке. Командира штурмовиков подняли с пола и поставили на ноги рядом с нами, не сняв наручников, чтобы он тоже мог участвовать в переговорах.
Тут снаружи снова послышался визг покрышек, и Вальдхорст, выслушав доклад по рации, сообщил, что подвалила куча ИСБшников при еще одном штурмовом подразделении.
– Впустить только самого старшего из них, – велел граф.
Этим старшим оказался глава отдела ИСБ всей префектуры.
Когда все главные персоны собрались вместе, мы смогли установить, что произошло. Агент с позывным «Уайт», тот самый «первый», валяющийся в луже крови и разорванных кишок, вместе со своим коллегой «Кранком», магом пятого уровня, обратился в оперативный отдел с приказом выделить одну из двух групп захвата. Командир оной и его бойцы получили инструктаж, по которому они должны были прикрыть двух агентов в случае осложнений. Повод был сформулирован просто: «подозрение на запрещенную магию, в худшем случае – скрытый одержимый, но вероятность невелика».
После этого я поведал всем, что случилось в нашем брифинг-зале. Сразу после моих слов глава отдела отодвинулся от меня и стал позади Вальдхорста.
– Погодите, но это же чушь! Агент «Кранк» – проверенный человек, дворянин, работал в ИСБ двадцать лет! Вы всерьез восприняли рассказ о том, что он якобы чернокнижник?!! Я требую, чтобы этого человека взяли под стражу до выяснения!!! – он указал пальцем на меня.
– Ты идиот или просто притворяешься? – спокойно возразил я. – Я не могу сотворить «твистер», потому что притупленный! Никто в СТО в принципе не может колдовать, ты этого не знал?
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?!! Ты знаешь, кто я такой?!!
Я кивнул:
– Знаю. Ты никто. Уже никто, просто гражданин с большими проблемами. Не пройдет и часа, как тебя отстранят и поместят в следственный изолятор. Видишь ли, на момент смерти агента Уайта в этом помещении не было ни одного мага, кроме Кранка. И сотворить «твистер» мог только он. А раз он сотворил «твистер» – то он не может быть кем-то иным, кроме как культистом. Никто больше не владеет секретом «твистера», насколько мне известно. Таким образом, господин бывший глава отдела, ты прощелкал в своем отделе чернокнижника. Как и когда Кранк вступил в ряды этой братии – вопрос интересный, но искать ответ на него будут уже другие люди. Культисты пробрались уже в прежде неприступный бастион имперской СБ – за это тебя не поглядят по голове. Совсем-совсем может и не уволят – все ошибаются – но вероятность того, что ты сохранишь свой пост, я бы не стал принимать всерьез. Для этого даже не понадобится жалоба его светлости на твою некомпетентность, которая и так теперь очевидна. Культист – в службе безопасности. Охренеть.
– Одну секунду, – вмешался Вальдхорст. – А почему культиста, проникшего аж в ИСБ, слили настолько бездарно и бесполезно, всего лишь в покушении на одного из бойцов СТО?
– И это очень хороший вопрос! – сказал глава отдела.
Я хмыкнул.
– Это же элементарно. Он убил своего коллегу «твистером» для того, чтобы свалить это на меня и иметь повод напасть. Ну и чтобы тот ему не мешал. А причина покушения на меня очень проста: я владею навыком, с помощью которого уже дважды вставил им палки в колеса. Как, по-вашему, я нашел спрятавшегося одержимого в том проходе, куда мы не должны были идти? Я учуял его, вот и все. Я эту дрянь за полсотни метров чую. И покойный «Уайт» это выяснил еще после зачистки на пирсе. Можете спросить у того агента, который был с Уайтом в прошлый раз, он присутствовал и все слышал. Агент Кранк об этом узнал и решил меня убрать. Навешал лапши на уши Уайту и пришел сюда вместе с ним. Ну а дальше вы все знаете.
– Это все очень подозрительно!
– Ну еще бы. Если у вас при себе есть «рамка» – тащите сюда, проверяйте, не одержимый ли я. Да, и учтите: ни в какие лаборатории и следственные изоляторы я не поеду, тех, кто попытается меня туда увезти, ждет знакомство с моим «кишкодером». Доверия имперской службе безопасности больше нет. К тому же, это бесполезно: одержимые могут гасить свет, но пользоваться твистером – нет. А я не могу им воспользоваться, поскольку не маг.
– Один вопрос, – сказал Керриган. – Почему в личном деле нет ни слова о способности чуять одержимых?!! Почему я про нее не знаю?!
– Мэрриот, вам слово, – сказал я.
– Александер владел этой способностью еще до поступления в СТО, но скрыл ее из соображений секретности. Я об этом узнал после первого визита агентов, но не стал никому сообщать. Секретность.
– От меня?!! – возмутился граф.
– Ваша светлость, – пришел я на выручку Мэрриоту, – я пользуюсь ею безотносительно того, знаете ли о ней конкретно вы. Чем меньше людей знает – тем лучше. Правда, скрывать дальше смысла нет: культисты про нее уже в курсе, как видно.
* * *
Переносная «рамка» – техномагический прибор, изобретенный альвами – у группы захвата в фургоне нашлась, но проверка, само собой, ничего не дала, так что инцидент списали на вражескую провокацию.
А итоги этого события оказались неутешительными: группа захвата ИСБ потеряла двух человек убитыми, ущерб, нанесенный нашей базе, шел на сотни тысяч. Мое пророчество оказалось точным: руководителя отдела ИСБ отстранили менее чем через час. У нас – граф, Валлендел, Мэрриот и я – состоялся разговор по видеосвязи с высокопоставленным человеком, который внезапно оказался не кем-нибудь, а самим графом Арклайтом, первым канцлером, де-факто правой рукой императора. Ну еще бы, такой проблемой не могли не заняться на самом высоком уровне.
Канцлер заверил нас, что меры будут приняты, местный отдел ИСБ усилят, перебросив лучших из лучших, оторванных с других фронтов, ущерб – компенсируют, но факт вербовки агента ИСБ, к тому же мага-дворянина, необходимо скрыть, инциденту уже присвоена наивысшая степень секретности.
Все по очереди подтвердили готовность хранить секрет, дошла очередь до меня.
– Сынок, думаю, ты понимаешь, что тебе лучше навсегда это забыть? – прищурилась на меня с экрана лысая голова канцлера Арклайта.
– Что именно я должен забыть, ваша светлость?
На лице канцлера отразилась досада моей непонятливостью, а затем он рассмеялся:
– Ха, подловил старика. Далеко пойдешь.
– Стараюсь, ваша светлость.
После этого разговора у нас четверых состоялось еще одно короткое совещание, на котором я высказал свои опасения.
– В общем, судите сами. Одержимый некоторое время скрывался под землей – это раз. Это нетипично для них – долго скрываться. Далее, он имел там и спальник, и запас еды, это два. Его наверняка снабдили этим культисты. Кем был тот человек до захвата тела эфириалом, установили?
– Установили, – кивнул Мэрриот. – Одинокий человек без семьи. Точнее, давно в разводе.
– Так я и думал. Третье – у культистов есть кроты по всей Варне. Они знали, что в тот рукав тоннеля редко суются, и спрятали одержимого именно там. Так вот, все это – совершенно нетипичная модель поведения, как для одержимых, так и для культистов. Добавляем сюда еще четвертое: одержимый пытался скрыться совершенно не так, как это делают одержимые. Он пытался затеряться среди нас. Это так же удивительно, как волк, пытающийся скрыться среди овец, и к тому же одержимый, в общем-то, имел все шансы уйти. Погорел только на том, что я их чувствую. Я не знаю, что задумали господа культисты – но, похоже, мы наблюдаем некую эволюцию их методов. Вместо бездумного бессистемного призыва и создания одержимых – подготовка к какому-то плану. Я думаю, верховному канцлеру надо намекнуть обо всем этом, пусть присылает лучших из лучших не только для того, чтобы мы молчали, а для того, чтобы вскрыть то, что здесь готовится. Если я узнаю, что в их планах что-то мощное, вроде нового «прорыва» – не удивлюсь.
* * *
Канцлер Арклайт действительно прислал лучших из лучших, потому что всего две недели спустя усиленный и реорганизованный отдел ИСБ вскрыл сеть из трех ячеек фанатиков-культистов, расположившихся прямо у нас под носом.
Меня это заставило понервничать: примерно половину культистов взяли живыми, и само собой, что о вербовке «Кранка» никто из них ничего не знал. К моему огромному счастью, вся верхушка либо покончила с собой, либо погибла при штурме. Если бы и они тоже сдались… У ИСБ, конечно же, возникли бы вопросы насчет «Кранка»: как так, он культист, про которого не знают другие культисты, причем высокоранговые? А кто же его тогда вербовал?
Разумеется, у меня по-прежнему оставался железный аргумент: «затупленные не могут колдовать, значит, я не могу быть культистом, применяющим «твистер»». Его пока что крыть нечем – но рано или поздно кто-нибудь с незашоренным умом непременно задумается: а точно ли «твистер» – обычное магическое заклинание? Что, если для его применения не обязательно быть магом?
Но пока что этот вопрос в голову никому не пришел: парни из ИСБ резонно предположили, что про вербовку высокопоставленного мага знала только верхушка, которая унесла свои знания на Страшный Суд, так что ко мне каких-либо вопросов не возникло ни у кого.
Если вдуматься – то у меня есть еще один сильный аргумент. Ведь это именно я дважды сорвал культистам их планы, особенно во второй раз, так что вряд ли возможно меня в чем-то заподозрить.
Для нас настала спокойная пора. Мы ходим примерно раз-два в неделю на «вызовы» и прочесываем «подозрительные» места, раз в неделю у нас выездное увеселительное мероприятие. Один раз мы даже сыграли футбольный матч против юниорской сборной Варны, а чтобы уравнять шансы против профессиональных спортсменов – договорились, что первый тайм играем как обычно, а второй – в касках и бронежилетах. Игра закончилась с нереальным для обычного футбола счетом «7:19» в нашу пользу: в первом тайме сборная показала нам, почем фунт лиха, ведя со счетом «6:0», но потом началось то, что покойный Гюнтер назвал «матчем смерти». В самом начале второго тайма нам забили еще один гол, доведя счет до семи, однако вскоре обмундирование весом в восемь килограммов начало истощать силы наших противников. К концу матча они уже едва переставляли ноги, потому последние тринадцать мячей мы забили за заключительные пятнадцать минут. Это был просто расстрел беззащитных ворот: «боеспособным» остался один вратарь, который в процессе первого тайма откровенно прохлаждался, но в конце ему пришлось попотеть. При полном бессилии остальной команды он, конечно же, ничего не мог поделать.
«Наша» передача прочно обосновалась в самом верху списка наиболее рейтинговых программ, а мы сами стали наиболее узнаваемыми бойцами СТО за всю сорокалетнюю историю, обогнав даже таких супергероев прошлого, как покойный Спартак Карсон и здравствующий поныне Аэций Красс. С Крассом мы даже встретились на одной из телепередач, и там я перед ним извинился за это.
– Знаете, сэр, – сказал я, – мне как-то стыдно, что мы вас обогнали по известности, хотя у нас на всех всего одна блестящая зачистка, а у вас список героических деяний длиной с мою руку…
– С этим ничего не поделать, – добродушно засмеялся Красс. – Вот было бы в мое время такое телевидение – я бы тоже стал очень-очень узнаваемым, но что поделать, если тридцать лет назад телевизоры были разве что у дворян… Да это все ерунда, ребята, вы, главное, до выслуги доживите, а остальное не имеет значения.
* * *
Однажды посреди дождливой, ветреной ночи взвыла тревога и мы бросились в арсенал. Сирена – это не к добру, потому что про «ненастоящие» проверки мы всегда знаем заранее и сирена включается только для вида, чтобы дежурные полицейские ничего не заподозрили. А тут – бац, и тревога. Дерьмо.
Меня стало мучить подозрение, когда мы, выбежав к фургону, обнаружили, что водитель понятия не имеет, куда надо ехать. Дежурный сержант сообщил мне, что ничего не знает: просто позвонил глава СБ Дома и приказал поднимать нас по тревоге.
– Что-то тут жареным запахло, – заметил Вацлав.
– Я бы сказал – тут кое-чем другим запахло, – фыркнул Рюиджи. – Мы, судя по всему, в заднице, ребята.
Однако десять минут спустя появился тот самый автобус, на котором мы приехали в Варну из учебки, наполовину заполненный тяжелыми пехотинцами, а вместе с ними – Валлендел в боевом костюме и граф Керриган со своим посохом.
Через десять секунд я узнал, что мы не в заднице, в заднице – не мы.
– Парни!!! – завопил я, выслушав графа. – Радуйтесь! Мы! Едем!! Спасать принца!!!
– Охренеть! – хором воскликнула добрая половина отряда.
– То-то же!!!
Брифинг мы провели уже на ходу, когда автобус, покачиваясь, мчался к Краю.
Его высочество кронпринц Георг, возвращаясь с важных переговоров от венгрочехов, попал в грозу. Королевская воздушная яхта «Зефир» потеряла управление, ветром ее отнесло на сорок километров – за Край. Экипаж сообщил о том, что заклинил один из стравливающих клапанов, что не позволило своевременно совершить аварийную посадку. К тому времени, как экипаж принял решение спустить гелий с применением оружия, время уже было упущено. Дирижабль, сконструированный с учетом максимально возможной безопасности, оказался стоек к обстрелу снизу, к тому времени, как экипаж сумел заставить его снизиться, он углубился в Зону Сопряжения километров на двадцать, если не больше. В своей последней радиопередаче радист, борясь с помехами, успел сообщить, что они падают на руины неизвестного города.
Особо порадовал меня тот факт, что на переговоры кронпринц летел не один, а вместе с канцлером Арклайтом.
– Еще и канцлер… – протянул я, – вот так поворот.
– Это и правда потрясающе! – воскликнул Кай. – Парни, если вытащим их обоих – это мгновенный билет в гвардию или спецназ. Просто, мать его, мгновенный. Никаких двух лет. Для всех сразу!
– Для всех выживших, – вставил рассудительный Вацлав.
– Ну, это да, тут уж придется постараться! В случае удачи мы будем первым отрядом, который осуществит спасение особы королевской крови! Ха, да мы в историю войдем! Под утро доберемся до рубежа, утром выступим, а там уж как повезет. В идеальном случае вернемся вечером, если нет – возможно, выйдем ночью или на следующее утро! Главное – вернуться с принцем!
– Если он будет к тому времени еще живым, – снова сказал Вацлав.
– Должен продержаться. С ним же взвод гвардии – они тертые ребята. Они наверняка займут возвышенность, какую-то из тех руин, и в наилучшем случае путь обратно мы будем преодолевать двумя взводами.
– Так это ни хрена не наилучший случай: придется делиться славой с гвардейцами, – проворчал я. – Но это все пока неважно – нам добраться надо вначале, причем добраться первыми, иначе в гвардию попадут совсем другие парни… А пока – давайте, что ли, споем… Бела, давай наш марш! Запевай!
И в автобусе зазвучала песня, давно ставшая неофициальным гимном специальных тактических отрядов, заглушив при этом шум двигателя и остальные разговоры.
– Не думал, что когда-нибудь это скажу, – негромко проговорил своему соседу пехотинец Дома, сидевший чуть позади меня, – но я завидую парням из СТО. Ехать на Край, Порче в зубы – и при этом еще и радоваться…
А наша песня гремела так, что в автобусе дребезжали стекла.
* * *
Край встретил нас пасмурным, неласковым рассветом.
Мы выгрузились из автобуса, затем парни принялись выволакивать из багажного отделения оружие и экипировку, а я вместе с графом Керриганом и Валленделом пошел на командный пункт.
КП показался мне тесноватым: не рассчитан на большое количество штабных офицеров. А их тут собралось немало: шум, гам, то и дело прибегает посыльной с донесениями из радиорубки.
Командир – лысоголовый полковник из простолюдинов – ввел нас в курс событий.
Как только поступил сигнал бедствия с королевской воздушной яхты, все войска были немедленно приведены в полную боеготовность, но вскоре полковник, посовещавшись по радио с командирами соседних участков, осознал, что сделать не может ничего: дирижабль относило все дальше за Край, несмотря на попытки экипажа спуститься. Когда «Зефир» углубился в Зону Сопряжения более чем на десять километров, полковник и его штабные поняли, что настолько глубоко они вряд ли смогут забраться: просто не хватит людей. В прошлом военные инженеры славно потрудились на этом участке рубежа: земляной вал высотой в два метра, перед ним – ров с кольями, дальше – тридцатиметровая полоса из колючей проволоки, а перед ней – ямы-ловушки, вбитые в землю заостренные колья и минные поля. На земляном валу разместились мелкокалиберные скорострельные пушки и крупнокалиберные пулеметы, а личный состав хорошо укомплектован огнеметами и гранатометами. Как итог, штаб округа считал этот участок чрезвычайно хорошо укрепленным и не требующим больших сил для удержания, потому полковник располагал всего одним подразделением СТО, имеющим за плечами стаж в полтора года. Эти парни вначале намеревались выдвинуться прямо ночью, но вскоре с «Зефира» прислали последнее сообщение: они падают на руины неизвестного города примерно в двадцати километрах от Края.
– А тут только один город поблизости отвечает этому условию – Хоннеамис, – пояснил полковник и указал пальцем на карту: – вот. До него километров двадцать с небольшим, в зависимости от маршрута.
– Там высотные здания есть? – спросил граф.
– Высоток нет, максимум пятый-шестой этаж. Город пришел в упадок еще лет шестьдесят назад, задолго до последнего расширения, современных зданий там никто не строил, единственная действительно высокая конструкция – собор. Его купола на сорок метров над землей возвышались. Есть еще небольшой городок в десяти километрах, Рамага называется. Очень старый – там вообще максимум три этажа дома.
Осознавая бессмысленность отправки всего одного отряда, полковник вместе с соседями принял решение об отправке совместной спасательной экспедиции. Он отдал и свой отряд СТО, и всех солдат, вызвавшихся добровольцами, передал им две боевые машины пехоты из четырех и отправил на точку сбора в соседнем оборонном участке. Всего три участка обороны собрали четыре подразделения СТО – пятьдесят один боец, а также взвод спецназа и еще порядка сорока добровольцев, включая двух магов. Эти силы выдвинулись за два часа до рассвета на шести БМП и прошли по своему маршруту первые пять километров из двадцати трех, пока БМП не начали барахлить. Затем сводный отряд прошел пешком еще два километра и увяз в упорных боях. Сквозь паранормальные помехи пробилось сообщение о Порче, отдельные экземпляры которой достигали пяти-шести метров в длину, и очень сильных одержимых. Потратив значительное количество патронов и понеся потери, отряд отошел обратно, к покинутым БМП, пополнил боеприпасы и удержал позиции, отбившись при помощи пушек и пулеметов бронемашин, однако боевой дух солдат заметно снизился. Командир сообщил, что дождется рассвета, попытается измотать противника, используя вооружение БМП, и сделает вторую попытку… если удастся перебить одержимых, швыряющихся валунами весом по полцентнера, конечно же.
Также мы узнали, что несколько влиятельных Домов тоже направили к Краю свои подразделения, их прибытие, из-за большей удаленности, ожидается в интервале нескольких часов, помимо этого, выдвинулся целый полк мотопехоты из расположенной относительно недалеко военной части.
Выслушав доклад, граф посмотрел на меня:
– Терновский, твои рекомендации?
Я внимательно рассмотрел карту.
– Первая группа застряла вот тут, в этой долине?
– Да, – подтвердил полковник.
– И сколько они там дерутся?
– Да уже больше часа.
Я прикинул расклад. Знатное месилово в семи километрах от Края с участием порядка сотни человек с нашей стороны предполагает, что туда сбежались со всех сторон одержимые и притащили весь свой зоопарк, раз сотня бойцов, наполовину состоящая из эстэошников, увязла и не может продвигаться дальше.
– Думаю, у меня есть план. Пусть застрявшие войска продолжают держать позиции и хорошенько там пошумят. Пока они остаются у БМП – их взять будет непросто. Подошедшие подкрепления направляйте к ним. А мы тем временем сделаем марш-бросок через Рамагу, выйдем к Хоннеамису вот с этой стороны и с этой вот возвышенности попытаемся обнаружить место падения «Зефира». Вот отсюда до города километра четыре, я подам сигнал ракетой, если выжившие подадут ответный сигнал – мы увидим.
– И тем самым покажете всей мерзости, где вы находитесь, – хмыкнул полковник.
– Тут есть три момента. Во-первых, почти вся мерзость из округи сейчас вот здесь фестиваль устроила. Во-вторых, запуская ракеты в небо, вы покажете свое местоположение только удаленной мерзости. Они смогут увидеть вашу ракету только издали, потому что не умеют смотреть вверх, как правило. И третье – вот тут есть спуск в городскую канализацию Хоннеамиса. Я спрячу подразделение там, подам сигнал, увижу ответную ракету и сам тоже спрячусь. Если кто и прибежит на место пуска – мы уже под землей будем.
– Канализация – это просто мышеловка, – вставил один из штабных офицеров.
– Разумеется. Только мышами там будем не мы.
– А откуда ты знаешь про канализацию? – спросил граф.
– Как я могу этого не знать? Я – эстэошник. Меня готовили для действий именно там, я никогда не был за Краем, но знаю всю полосу вдоль нашего рубежа на десять-пятнадцать километров. А в случае с Хоннеамисом все еще проще: план города мы изучили, вместе с планировкой других городов в Зоне. Это наше поле боя.
– Тогда выдвигаемся, – решительно сказал граф.
– Не-не-не, ваша светлость. Без вас. Мы идем сами.
