Текст книги "Иметь королеву"

Автор книги: Владимир Неволин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10
ЗАЯЦ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

– Есть, дядя Вова, – со вздохом повторил Дима, – как раз насчет стратегической он не врет. Где-то возле Калчей она прячется. А насчет сейсмической зоны – не знаю, наверное, придумали какую-то хитрость, чтобы шахта не обрушилась.

– Нашим вождям с бугра виднее, – сказал Владимир, не спуская глаз с вертолетчика: еще выкинет какую-нибудь пакость. – Так как же это получилось, что какой-то засранец сумел распорядиться такой силой? Насколько я понимаю, все коды для запуска в чемоданчике у набольшего?

Вертолет то петлял, то взмывал над сопками, почти касаясь их облезлых, обманчиво мягких вершин.

– Ты поосторожнее! – гаркнул Дима на летуна после особенно крутого виража. – Не дрова везешь. Грохнемся – так все вместе, соображаешь?

– Соображаю, – мрачно изрек вертолетчик, – только выше нельзя. Над Калчами боевые вертушки патрулируют. Заметят – собьют, и мяукнуть не успеем. Мы ведь без «свой – чужой» идем.

– Почему? – насторожился Владимир.

– У бугая своего спроси, – огрызнулся летун, – зачем он маяк грохнул.

Дима растерянно ткнул сапогом вывороченный с корнем блочок.

– Я думал, это рация, дядя Вова. Хотел, чтоб не засекли.

– Ладно, – махнул рукой Владимир, – черт с ним, с маяком. Но, значит, радиостанция работает?

– Вот она.

– Включи на прием.

Летчик щелкнул тумблером, и в кабину ворвалась разноголосица радиопереговоров.

«…можно болтаться, как говно в проруби? Я тебе, или нет, мудила, говорю – взлетай! У нас горючка на исходе.

– Не п…ди! У меня машина не готова. Ерепенится тут один.

– Так кончай его!

– А кто вертушку поднимет? Я, что ли?

– Тогда дай ему по рогам. Или яйца дверью прижми. Сразу жизнь поймет».

Владимир выключил рацию.

– Это они, – не дожидаясь вопроса, пояснил вертолетчик. – ПОшники то есть. Заставляют наших вертолеты на патрулирование поднимать. Ребята, понятно, не хотят… Но вы же слышали.

– Н-да, – протянул Владимир. – Если дверью прижмут – полетишь.

Прямо по курсу появился пятнистый склон Шивелуча.

– Обойдешь вулкан справа, – приказал Владимир. – Потом через реку – и к Калчевской. На противоположную сторону. Если нас и заметят, то найдут не скоро.

Прижимаясь к лавовому склону, вертолет обогнул вулкан и одним махом оставил позади синюю ленту Камчатки. Калчевская медленно разворачивалась противоположным склоном.

– Ищи площадку.

«КА-50» рыскнул пару раз над тайгой и, ломая кусты, затих на небольшой поляне.

– Отпустите, ребята, а? – тоскливо попросил летчик. – Я ведь не по доброй воле. Финку к горлу приставляли.

– Ладно, иди, – решился Владимир. – Только на одиннадцатом номере. Вертолет мы у тебя отберем.

Он выпустил пару очередей по приборам, и машина умерла.

– Сами-то как выбираться будете? – поинтересовался летчик. – Может, вместе в тайгу дернем? Втроем сподручнее.

– Топай, – распорядился Владимир. – Радуйся жизни.

Оглядываясь, вертолетчик скрылся за деревьями.

– Вроде бы никого нет, – сказал Владимир, оглядывая редкие облачка. – Давай-ка мы с тобой, Диман, проведем рекогносцировку. Знаешь место, откуда можно на «тридцатку», не засвечиваясь, сверху взглянуть?

– Запросто, дядя Вова. Обойдем по подошве Калчевскую и поднимемся по склону. Там вулканчиков – уйма. Спрячемся, никто не заметит.

– Годится, следопыт.

Они двинулись в путь.

– А ты что меня все время дядей Вовой называешь? – полюбопытствовал Владимир.

– А как надо? Владимир Евгеньевич – длинно. Володя… ну, вы же старше меня. Как-то неудобно. Дядя Вова. Острый Коготь. Большой Змей. Быстро и ясно.

– Сам ты змей, – засмеялся Владимир. – Эх, напел я тебе в свое время про Камчатку, теперь жалею.

– Нормально. Мне здесь нравится. Если бы не эти люди… – Дима замолчал.

– Эй, стой! – закричал Владимир, заметив, что Дима тянет из рюкзачка «шоколадку». – Не смей, говорю.

– Есть захотелось, – простодушно сказал Дима.

– Сейчас мы бы с тобой наелись, – сказал Владимир. – Как те, на «четверке». Пластиковая взрывчатка это. Я тем обормотам на стол такую же положил.

– Вы бы мне рассказали про все эти причиндалы, – попросил Дима, кивнув на рюкзак. – А то я опять что-нибудь не так сделаю.

Держась границы тайги, они по спирали все выше поднимались на Калчевский вулкан. Казавшиеся издалека идеальными, склоны сопки на самом деле были изборождены глубокими трещинами и застывшими лавовыми потоками. Из трещин курился прозрачный легкий дымок, изредка из нутра вулкана слышались потрескивания и вздохи.

– Когда я здесь в семьдесят третьем служил, она извергаться начала, – сказал Владимир. – Из кратера огонь, над частью – сумрак от выбросов. Нам на дембель, а мы трясемся – вдруг рванет. Про Кракатау слышал? Это на Яве. Там так гукнуло, что никто не спасся.

– Интересно, – сказал Дима. – Вот бы посмотреть.

Первый вулканчик-паразит высунул свою вершину из-за склона. Калчевская в миниатюре, рыба-прилипала. Они взобрались на его двадцатиметровую спину.

– Вот она, «тридцатка», – сказал Дима.

Владимир достал бинокль.

«Тридцатка» почти не изменилась. Тот же правильный квадрат тайги, огороженный «колючкой». Четыре прямоугольника казарм: авторота, БОПР, строители, батальон связи. Бетонка, разделившая часть на две ровных половины. Магазин, Дворец культуры, офицерский корпус. ДОСы – дома офицерского состава. Все, конечно, подновлено – казармы каменные, ДОСы и вовсе: вместо бараков добротные двухэтажки. Владимиру показалось – спустись сейчас вниз, войди в БОПР, и из кабинета навстречу выйдет капитан Смолин. «Здравствуй, сержант Серебряков!» – «Здравия желаю, товарищ капитан!»

Под сердцем защемило. Нет, вода утекла. Все в прошлом.

– Запоминай, Дима. Возле каждой из казарм находится по три, нет, по четыре человека в военной форме – вдоль каждой стены по одному, вооружены. На бетонке рассредоточены тоже четверо. Пятеро возле клуба. Около склада с боеприпасами – часовой. Один. Понятно – караулка рядом. У ДОСов – тоже военные с оружием. А вдоль «колючки» – чисто!

Владимир оторвался от бинокля.

– Такое впечатление, Дима, что часть действительно подверглась военному нападению. Все под контролем. Жилые здания, казармы – все.

– Как же это возможно? – сказал Дима. – Ведь не какая-нибудь деревня. Часть! В ней не Паша с Федей пастухи живут. Офицеры, солдаты. Неужели не было сопротивления? Да и вообще – это российская земля? Где десантники? Где правительство?

– Вот именно, десантники, – сделал упор Владимир. – Мы еще, помню, смеялись – если нападет кто-нибудь, то нас десантники выручать прилетят. Сами-то раз в год на полигон ходили по три патрона стрельнуть. А гранату я вообще один раз видел. Интеллигенция, белые воротнички, блин.

– Так я и говорю, – не сдавался Дима, – где помощь? У нас что, вооруженные силы упразднили?

– Ты слышал когда-нибудь про захваты заложников? – спросил Владимир. – Когда двадцать террористов держат пятьсот человек, и никто – ни десантники, ни «Альфа» пальцем шевельнуть не могут? Потому что неверный шаг – и полтыщи трупов. Я вот так это все объяснить могу.

– Это не самолет и даже не корабль, – сказал Дима. – Здесь территория. Часть. Калчи, военный аэродром. Что – всех в заложники взяли?

– Тут, пожалуй, пострашнее, Дима! Если вертолетчик не соврал, что командир части палец на красной кнопке держит, то в заложниках даже не «тридцатка», а город. Вашингтон, например. А кому захочется, чтобы этот идиот стратегическую поднял? Вот и весь сказ. Звучит, конечно, как сказка про Змея Горыныча, но я лучшего объяснения придумать не могу.

– Я тоже, – кивнул Дима. – У вас какие предложения будут, дядя Вова?

– Темнеет, – сказал Владимир. – Давай отбой произведем. Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем.

Вулканчик приятно грел уставшее тело. Над Калчевской повисла яркая звезда, еще выше, рогами кверху, бледно-желтая луна.

«А все-таки хорошо, что я здесь», – подумал, засыпая, Владимир.

Под утро их разбудил грохот. Вскинувшемуся Владимиру со сна показалось, что снова, как много лет назад, заворочалась старушка-Калчевская. Но монотонный, переливчато-низкий гул исходил не от сопки. Он надвигался откуда-то из-за верхушки вулканчика, на склоне которого они лежали, и был явно искусственного происхождения. Схватив автомат, Владимир вскарабкался на вершину.

Прямо на них шли четыре вертолета. Впереди, хищно наклонив узкие морды, вынюхивали следы два «КА-50». В отдалении летел еще один пятнистый «крокодил», и последним – темно-серый «МИ-8».

Рядом с Владимиром клацнул затвор «Калашникова».

– Летун, погань, – выругался сквозь зубы Дима. – Продал. Надо было его кончать, дядя Вова. Хана теперь нам.

– Не торопись помирать, Дима, успеешь. Может, они не про нашу душу…

Но вертолеты явно кого-то искали. Теперь они образовали полукольцо, в центре которого был вулканчик. «КА-50» проскочили над их головами, и Владимир подумал было – пронесло. Но машины, поднявшись выше вдоль склона Калчевской, развернулись, и стало ясно – ищут их.

Владимира с Димой заметили. Пулеметная очередь из-под крыла одного из «КА-50» разворотила перлитовую жилу недалеко от подошвы вулканчика. Забежав на противоположную сторону, они приготовились к бою.

Воевать с «КА-50» без крупнокалиберного пулемета – дохлый номер. Это Владимир понял сразу. Длинные очереди Диминого «Калашникова» достигали цели – были видны даже искры на бронированном брюхе машины от попаданий. Но, похоже, вертолетам это было как слону комариный укус. Приближаясь к вулканчику, обе вертушки открыли ураганный огонь. Под крылом одного из них вспыхнул клубок пламени, и ракета, оставив дымный след, воткнулась в склон. Над головой засвистели осколки камней.

– Отходим, Димка! – закричал Владимир.

Они, петляя, бросились вниз. Теперь стреляли со всех вертолетов сразу. Крупнокалиберные пули щербили лаву в десятке метров за их спиной.

Бежать вниз еще труднее, чем подниматься вверх. Пару раз Владимир грохнулся так, что потерял ориентацию – где ноги, где голова, но автомат и рюкзачок из рук не выпустил. Еще пятьсот метров бешеной гонки – волки гонят оленя, – и он почувствовал, что на смену страху приходит такая чудовищная усталость, что наплевать: убьют – не убьют, лишь бы остановиться и вогнать побольше воздуха в свистящие легкие.

– Стой, Дима! – прохрипел Владимир. – Не уйти. Бей их, сволочей, пока патроны есть. Умирать, так с музыкой.

Они остановились и, уже не пригибаясь, стали отчаянно палить по приближающимся вертушкам. Ближайший вертолет вдруг метнулся в сторону, закачался, как от порыва ветра, и по косой стал падать на склон Калчевской. Из его кабины появились языки пламени. Набирая скорость, он врезался в склон, подпрыгнул как мячик и, ломая лопасти, покатился вниз.

– Вот так! – закричал Дима. – Кушайте, господа-товарищи!..

Владимир отбросил бесполезный автомат – кончились патроны. Дима выпустил еще несколько очередей и в бессильной ярости грохнул «Калашникова» о камень.

– Ничего, – сказал он зло, – зато рассчитался.

Пули по-прежнему стучали вокруг них. Не удаляясь, но и не приближаясь.

– Что это они? – сказал Владимир. – Игру с нами затеяли?

И вдруг догадался – их хотят взять живыми! Гонят вниз по склону, к «тридцатке», где уже ожидает засада. Но зачем? Ценой сбитой машины взять двух малозначащих людишек?

«Я им нужен, – понял Владимир. – Снова я – бесценная личность, из-за которой гибнут люди и падают вертолеты. Снова – галлий!»

Он засмеялся, и Дима поглядел на него, как на сумасшедшего.

– Не бойся их, Диман! – прокричал, перекрывая грохот выстрелов Владимир. – Все это лажа. Они нас не тронут. Пошли вниз, познакомимся с остальными. Только давай я первым. Насчет тебя у них инструкций, я думаю, нет.

Владимир показал ближайшему «КА-50» кукиш и направился к «тридцатке». Выстрелы тотчас смолкли. Нащупывая за поясом гранату, Владимир проинструктировав Диму:

– Сейчас нам навстречу выйдут гости. Не дергайся. Как брошу гранату – падай и сразу в чащу. Я за тобой следом. Их может быть много, но все равно за меня не беспокойся. Я им позарез нужен живым. Если не получится и меня все же грохнет какой-нибудь шизоид – уходи к реке. Переправишься на другой берег и переждешь смутное время. Понял?

– Понял, Большой Змей.

«Встречающих» было человек десять. Шли, как вертолеты – полукольцом, явно стараясь окружить Владимира с Димой. Вертушки, сделав свое дело, убрались прочь.

– Ну что, перекипел? – спросил Владимир. – Метров триста пробежать в темпе сможешь?

– А як же!

Они сблизились с цепью, и когда стали различимы потные, злые лица, резко рванули к крайнему вояке. Видно было, что солдатик растерялся. Хоть и не вооружены, а черт их знает! И стрелять, блин, нельзя!

– Эй, стой! – заорал он тоненьким голосом и, подняв автомат, стал палить вверх.

Боеприпас «Калашникова» при стрельбе в автоматическом режиме заканчивается за семь секунд. Отшвырнув пустой рожок, солдат полез в подсумок за резервным. Дима на бегу схватил увесистый обломок породы и швырнул в автоматчика. Тот жалобно пискнул, отскочил в сторону и, поскользнувшись, шмякнулся на камни. Владимир оглянулся. Преследователи пыхтели метрах в ста за их спиной.

Пора! Он сорвал с гранаты кольцо, выждал пару секунд и швырнул ее в них.

Граната взорвалась на удивление тихо – будто лопнул детский шарик. Увлекая за собой Диму, Владимир бросился на камни. Крики, стрельба, но ни осколков, ни рикошета. Владимир приподнял голову. Там, где были преследователи, быстро пухло плотное клубящееся облако цвета молодой зелени. Слабый ветерок косматил его и медленно относил в противоположную от них сторону. Звуки выстрелов и голоса быстро стихли.

– Газовая, – сказал Дима. – Точно, газовая. Хлорбензолизопрен… в общем, им хватит по это самое.

Едва удерживаясь на подгибающихся ногах, они побрели к близкой кромке тайги.

– Если будем и дальше топать в этом направлении, то через час выйдем на стрельбище. Нам туда надо?

– По-моему, нет, – сказал Дима. – Нам надо найти знающего человечка – чтобы все мог рассказать: кто на стороне взбесившегося генерала, кто против, как шахта охраняется и где заложники. Узнаем – и тогда будем думать, как нам поступить, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы.

– Ого! – удивился Владимир. – Высоким штилем заговорил! А я-то думал, что сейчас Островский вроде мамонта.

– У нас на «четверке» полно старых учебников и книжек, – объяснил Дима. – «Война и мир», «Молодая гвардия», «Железный поток».

– Почитываете? – с уважением спросил Владимир.

– Нет, – простодушно сказал Дима. – Когда сигареты кончаются, мы в них махру крутим. Ну и это… до ветра.

– Понятно, – усмехнулся Владимир.

Они вошли в прохладу редких деревьев. Дима сорвал листок, пожевал и выплюнул.

– Поесть бы.

Владимир пошарил в рюкзачке.

– Сняты мы с довольствия. Одни железки. «Шоколадка» осталась, да и та несъедобная. Надо бы нам в какой-нибудь ДОС заглянуть, может, накормит кто.

– А давайте в магазин?

– Около входа охрана.

– А мы с другой стороны. Там тайга вплотную, и черный ход есть. Через него продавщица по ночам офицерам водку выносит. Когда у нас в учебке ремонт был, мы на втором этаже над магазином жили. Я дежурил и видел.

– Замок?

– Ха! Гвоздем открыть можно.

Голод подгонял, и они ускорили шаг. Когда в просветах между деревьями замаячила белая стена магазина, Дима решительно сказал:

– Вот тут уж я сам. Вы меня прикрывайте… шоколадкой. Я быстро.

Он осторожно приблизился к маленькой, обитой ржавой жестью двери черного хода и, повозившись с минуту, исчез внутри.

Сквозь кусты шиповника была хорошо видна казарма автороты, громоздко навалившаяся на серый бетонный плац. Сколько ни вглядывался Владимир в темные пыльные окна, так и не смог заметить ни малейшего движения. Тогда он достал бинокль. Спальный отсек – никого. Одни двухъярусные кровати с разбросанными как попало одеялами и подушками. Два окна, забранные решетками – похоже, каптерка. Тоже пусто. Оружейная комната – что-то белеется в темноте. Владимир добавил увеличение и вздрогнул. Прямо на него смотрел коротко остриженный солдат, явно первогодок. Хмурое лицо, опущенные плечи. И фингал под глазом. Рядом с солдатиком появился еще один. Этот вроде «старик» – волосы подлиннее, усики. И тоже с синяком. Похоже, в оружейке заперли личный состав роты. Понятно, самое надежное место. Автоматы с боеприпасами, конечно, изъяли, а солдатиков заперли, предварительно поучив уму-разуму. Вот бы кого расспросить. Бесполезно, без оружия их оттуда не достанешь. Решетки к тому же. И охрана вокруг казармы автороты и стоящей через плац БОПР.

От казармы донеслись голоса. Владимир переместил бинокль и увидел, как на плац вытолкнули двух рядовых со связанными за спиной руками. Один из автоматчиков ткнул крайнего. Медленно переставляя ноги, тот побрел к деревьям.

– Стой! – долетела до Владимира команда автоматчика.

Солдат остановился. В бинокль хорошо было видно, как изменилось его лицо – понурое и беспомощное, оно враз сделалось злым и презрительным. Он повернулся к автоматчику и смачно харкнул тому в лицо.

Ударила очередь. Из спины солдата плеснула струя крови, и он повалился на землю. С плаца донеслись выстрелы – убили второго.

От магазина, пригибаясь, уже бежал Дима. Увидев Владимира, он облегченно вздохнул:

– Я думал, это вас.

Владимир протянул ему бинокль:

– Посмотри.

Дима долго разглядывал плац:

– За что их?

– Отказ сотрудничать или демонстрация своих намерений – одно из двух. Надо же тем, кто обложил часть, подкреплять свои требования.

Дима бросил на землю холщовую сумку.

– Тут печенье и консервы, больше ничего нет, все выгребли. Вы ешьте, а мне что-то расхотелось.

– Перестань, Дима, – сказал Владимир. – Неизвестно, что нам еще предстоит. Если хочешь не только созерцать, но и действовать, тогда ешь.

Печенье было трехгодичной давности, твердое, как камень.

– Ну вот, – сказал Владимир, – а теперь…

– Опять, – прошептал Дима, – откуда они пронюхали?

С плаца к магазину бежали люди в военной форме. Несколько человек скрылись за зданием, направляясь, видимо, к центральному входу. Остальные цепью рассыпались за магазином. Владимиру были хорошо видны стриженые могучие затылки.

– Ты в магазине не очень шумел? – спросил Владимир. – В окна не высовывался?

– Что вы, дядя Вова! На карачках под витринами, как мышь.

– Не нравится мне все это, – сказал Владимир, наблюдая, как трое автоматчиков заскочили в дверь черного хода. – Будто кто-то яблочко по волшебному блюдечку катает, и мы для него как на ладони. Сначала у вулканчика нас засекли, теперь здесь. Тебе это странным не кажется?

– Здесь – да, нас никто не видел. А у вулкана – летун настучал.

– Очень уж точно на нас вышли, – с сомнением покачал головой Владимир. – Мало ли куда мы могли уйти. А вертолеты точно к вулкану летели. Пометил кто-то нас, Дима, это как пить дать. Только вот чем?

Из магазина донесся приглушаемый стенами грохот – поиски велись с нарастающей интенсивностью.

– Скоро они очухаются, – сказал Владимир, – и поймут, что нас там нет. Давай ноги уносить. Здесь оставаться опасно.

– Куда? Я думаю, надо…

– Тихо! – перебил Владимир и, наклонившись, зашептал на ухо Диме: – Коль пошла такая пьянка, никаких конкретных привязок к местности, никаких имен и уточнений. Просто укажи пальцем, если отсюда видно.

Дима приподнялся и ткнул рукой в один из ДОСов.

– Ага, – сказал Владимир, – логично. В казарму – это логично. В гущу событий, так сказать, общаться с народом. БОПР сгодится. Там ребята толковые.

И, бросив последний взгляд на магазин, они побежали в противоположную от батареи сторону.

Перед ДОСом номер пять прохаживались с «Калашниковыми» наперевес два скучающих амбала в камуфляже. Понятно – для перепуганного гражданского населения больше и не требовалось. Очередь по окнам, команда «Из дома не выходить!» – и никто носа не высунет.

– Я – в окно, – сказал Дима, – потом вам рукой махну, если все чисто.

– Попробуй в крайнее, чтобы это здание видно было. – Владимир указал на казарму БОПР.

Димка понимающе моргнул и исчез за деревьями.

Амбалы, сойдясь посередине здания ДОСа, присели на скамеечку и закурили. Владимир увидел, как из-за стены кустарников появился Дима, подбежал с противоположной стороны к угловому окну и, подпрыгнув, ухватился за подоконник. В бинокль ему было видно, как он, просунув руку в открытую форточку, пытается открыть окно с внутренней стороны.

«Что же ты так долго?» – занервничал Владимир.

Амбалы перекурили и неторопливо зашагали к разным концам ДОСа.

Створки распахнулись – похоже, неожиданно для Димы, потому что он, отшатнувшись, оказался на земле. Из окна появилась чья-то голова. Человек что-то сказал Диме, тот ответил и, получив, видимо, разрешение, снова полез на подоконник. Через пару минут он высунулся и замахал рукой. Пригнувшись, Владимир побежал к зданию. Из окна к нему протянулись две пары рук. Спрыгнув с подоконника, он увидел перед собой Диму и стоящую рядом с ним миниатюрную черноволосую женщину в джинсах.

– Здравствуйте, хозяева, – сказал он, переводя дух. – Не обессудьте за вторжение. В нашем положении без приглашения и через окно как-то сподручнее. В следующий раз мы уж по-человечески, на чаёк с тортиком.

Женщина молча глядела на него, и Владимир смутился. Расшаркался тут… Небритый, всклокоченный, и воняет, наверное, как от бомжа.

– Правда, извините, – сменив тон, повторил он. – Вы и так, наверное, испуганы, а тут еще в окно лезут. Мы не бандиты и не воры.

– Я поняла, – сказала женщина, – иначе бы ваш друг был далеко отсюда.

Она взяла с подоконника огромный тесак для рубки мяса и спрятала в стол.

– Прошу в комнату.

Она повела их по длинному полутемному коридору.

Комната, куда они вошли, явно носила отпечаток индивидуальности. Белый стол посередине причудливых плавно изогнутых форм, кресла из каменной березы с резьбой и подушечками на сиденьях, книги на вращающейся, оригинальной формы, этажерке до самого потолка. И картины – Калчевская во всех видах.

– Рисуете? – вежливо спросил Дима, осторожно опускаясь в указанное хозяйкой кресло.

– Пишу в свободное время, – кивнула женщина.

– И пишете тоже, – восхищенно сказал Дима, оборачиваясь к этажерке. – Это все ваше?

– Мы, собственно, к вам случайно, – перебил Владимир, – извините еще раз за вторжение. Когда тут началось это… – он повертел пальцами, – ушли в тайгу. Думали, все образуется, а получилось наоборот.

– Вы, наверное, голодны, – сказала женщина. – Сейчас я что-нибудь придумаю. Только не обессудьте – из здания нас не выпускают, сидим на подножном корме. Каша вас устроит?

– Если можно.

Женщина пошла на кухню.

– Не возражаете, если мы вам поможем?

Она усмехнулась, поняв их опасения.

– Валяйте. Заодно и познакомимся. Меня зовут Юлия.

«Нет, ты все-таки неисправимый бабник, – убежденно подумал Владимир, следя, как Юля грациозно колдует с посудой. – Стреляли в тебя, отравить хотели, а стоило только увидеть женщину, как сразу в стойку. Интересно, а она замужем?»

– Вы только не съешьте меня раньше каши, – сказала Юлия, посмотрев на Владимира. – Взгляд у вас голодный.

– Не съем, – серьезно сказал Владимир. – Не из тех. Но скажу честно – когда я вижу таких женщин, как вы, на улицах города, то сразу вспоминаю, что я мужчина, а не облако в штанах.

Комплимент не бог весть, но Юлия улыбнулась и как-то помягчела лицом.

– Какого города?

– Я имел в виду «тридцатку».

– Я так и подумала.

Они сметали горячую кашу в пять секунд и принялись за чай.

– Спасибо, хозяйка, – искренне поблагодарил Владимир. – Вы нас спасли. Заплатить за гостеприимство, увы, нечем. Нам пора.

– Не уходите, – вдруг попросила Юля. – Я не боюсь, нет, но… мне одной с ними не справиться.

У нее задрожали губы, и она беззвучно заплакала.

– Кто? – спросил Владимир. – Те двое?

Она кивнула головой.

– Уже два раза приходили. Первый раз, когда мужа забрали, я отбилась кое-как. Вот.

Она закатила рукав блузки и показала синяки на предплечье.

– А вчера вечером снова заявился один из них. Хорошо, что я джинсы надела. Пока со мной боролся, у него… В общем, не получилось. Сказал, что сегодня придет, и если я не соглашусь, то убьет. Я и тесак для него приготовила. Но ведь не справиться же мне!

Она снова заплакала.

– Не стоят они ваших слез, Юля, – мягко сказал Владимир. – Шакалы, животные инстинкты. Трудное детство, папа с мамой алкаши, подвальное воспитание. Мы с Димой что-нибудь придумаем. Постучит – откроете. И повежливее с ним, поласковее. Угостите чаем. Вы, извините, где ночи проводите?

Юлия отвела их в спальню.

Владимир заглянул в платяной шкаф.

– Отлично. Уберите часть одежды, чтобы я в платьях не запутался. И когда сюда с ним войдете, инициативу возьмите на себя. Ну, китель сами расстегните, оружие примите из натруженных рук. И поставьте автомат к этой дверце. – Владимир показал на шкаф. – Мужики это любят – женскую инициативу.

– Да? – сказала Юля, глянув на него с полуулыбкой. – И вы, Володя, тоже?

– Ну… – свернул со скользкой темы Владимир. – Только не переиграйте, пожалуйста. Чуть напуганы, волнение, смущение.

– Я смогу, – пообещала Юля. – Мы, женщины, кошки – хитрые, коварные и вероломные. Я смогу.

Быстро накатывался вечер. Дима задремал, сидя в кресле. Владимир с Юлей перешли на кухню и негромко беседовали о том, о сем.

В двадцать один в дверь громко заколотили. Владимир скользнул в спальню и толкнул спящего Диму:

– Лезь под кровать! И без дела не высовываться.

Плотно прикрыв дверцы, он затаился в шкафу.

Из коридора донеслись приглушенные голоса. Похоже, автоматчик был один. Что-то брякнуло на кухне, раздался Юлин смех. Через десять-пятнадцать минут дверь в спальню открылась.

– Да ты не бойся, – басовито гудел мужской голос. – Перепихнемся пару раз и отвяну. У меня же месяц бабы не было. Соображаешь?

– Соображаю, – раздался голос Юли. – Бедненький, ты бы в первый раз поласковее был, я бы и не ломалась.

– Баба любит ласку, а машина смазку, – захохотал мужик. – А сама-то ласковая?

– Я все умею, – успокоила Юлия. – Останешься доволен. Да погоди ты. Пушку свою убери, ты с ней или со мной трахаться пришел?

Вояка попался веселый – снова захохотал и грохнул железом.

– Убери подальше. Вон к шкафу. Я ее боюсь.

Ствол «Калашникова» царапнул дверцу. Владимир приготовился.

Скрипнули пружины кровати. Послышалось сопение.

Владимир неслышно открыл шкаф, схватил автомат за ствол и шагнул из укрытия.

– Ах ты, неверная, – сказал он, передергивая затвор. – Муж за порог, а ты в постель с любовником?

С кровати вскочил, путаясь в спущенных штанах, вояка. Даже в темноте было видно его перепуганное лицо. Владимир сделал шаг вперед и припечатал мужчинку прикладом по голове.

– Спасибо, – дрожащим от испуга голосом сказала Юля, застегивая халатик.

– Рано благодарить, – ответил Владимир. – Перед домом еще один страдалец. Вскоре должен пожаловать.

Из-под кровати вылез Дима. Вдвоем они привязали бесчувственного любовника к ножке кровати. Отыскав в шкафу тряпку, Владимир забил ему в рот кляп.

– Еще пяток желающих, и я останусь без нижнего белья, – сказала Юля.

Только теперь он разглядел, что это были ее трусики.

В дверь снова застучали.

– С этим так же? – спросила Юля.

– Сделаем проще. Дима, ты со штык-ножом управляться умеешь?

– Учили маленько.

– Как появится на пороге – бей. Двое пленных нам ни к чему.

Владимир на цыпочках подошел к входной двери. Когда стук на секунду затих, он, понизив голос, скороговоркой спросил:

– Ну че, блин, надо?

– Ты там скоро? – прозвучал из-за двери голос. – Мне оставь, а то затрахаешь до смерти.

– Щас.

Владимир щелкнул замком, и на пороге появилась темная фигура второго автоматчика. Из темноты коридора тут же возник Дима и, взмахнув ножом, всадил лезвие по рукоять в горло вошедшего. Амбал черной тенью сполз по двери на пол.

– Ну вот и все, Юля, – сказал Владимир. – Вы остались без ухажеров, а мы добыли оружие. Двойной, как говорится, эффект. Но вам надо уйти. Придет на смену вторая пара, станут искать, перевернут вверх дном весь дом. У вас есть где спрятаться?

– Пока темно я в Калчи уйду, – сказала Юля. – Там у нас друзья. Володя…

Он вопросительно посмотрел на нее. Глаза Юлии блестели в темноте.

– Мне надо с вами поговорить. Дима, побудьте, пожалуйста, на кухне.

Она взяла Владимира за руку и повела его в спальню.

– Хотите, чтобы мы проводили вас до Калчей? – спросил Владимир. – Я понимаю. В тайге темно.

– Хочу, – сказала Юля и, обняв его, прижалась к небритой щеке. – Хочу, чтобы…

Она была жаркая и сладкая. И была похожа на гибкую пантеру – молодую жену майора Гулевича, оставшуюся в тех, семидесятых. Когда она проходила по плацу в магазин за покупками, в БОПР будто раздавалась неслышная команда. Весь личный состав бросался к окнам, выворачивая шеи вслед длинноногой красавице.

– Я сделала все как надо? Тебе понравилось? – спросила Юля. – Я так тебе благодарна. Ты – мужчина, воин.

– Пока темно, тебе надо уходить, Юлечка, – сказал Владимир. – А мы задержимся. Хочу телевизор посмотреть.

– Телепередач все равно нет, – улыбнулась Юля. – Телецентр почти неделю не работает. Впрочем, не моего ума дело, гостите сколько хотите, берите все, что нужно.

Они вернулись на кухню. Юля по-кошачьи мягко вскочила на подоконник и, прощально взмахнув рукой, исчезла в темноте.

– Что она рассказала? – полюбопытствовал Дима. – Что-нибудь важное?

– Тайну открыла, Диман, старинную женскую тайну. Когда-нибудь сам узнаешь.

Владимир взял рюкзачок, и они перешли в комнату, где на тумбочке пепельно поблескивал экраном телевизор.

– Сейчас будем выяснять, Дима, с какого боку мы с тобой помечены.

Владимир включил телевизор. По экрану пошли полосы. Владимир положил рюкзачок рядом с усиками антенны.

– А ну-ка, ну-ка, – и с шепота, все громче стал считать, – один, два, три, четыре…

На счете шесть экран телевизора засверкал разноцветными вспышками. Владимир пошарил в рюкзаке, подумав, извлек радиостанцию и повторил процедуру. Эффект тот же.

– Что это значит? – спросил Дима.

– А это значит, что перед тобой подслушивающее устройство. Многофункциональное, так сказать. Может как рация робить, как сканер и как шпион. Все, о чем мы с тобой говорили за эти дни, известно… кому-то. Поэтому на нас и выходили так точно. Вертолетчик не виноват. Я подозреваю, что и трассер с хитринкой. Прокладывает, подлец, в автоматике маршрут, а где-то в комнате сидит дядя и видит, куда направляются два болвана – большой и маленький. Всё знают – намерения, координаты. Хорошо еще, что я рюкзак в кухонный шкаф запихал.

Владимир вздохнул:

– Ох, Димка, все бабы стервы. Даже та, в трассере. Вот тебе и сенькью.

– Что, правда все? – удивился Дима.

Владимир вспомнил про Юлю.

– Кроме редких исключений. Ты, кстати, в окошко за БОПР посматривал?