Текст книги "Фабриканты чудес"

Автор книги: Владимир Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

«Цвета в темноте», как мы уже говорили, это физическая и логическая бессмыслица, нонсенс, все равно, что жареный лед или круглый квадрат. У доктора Демирчогляна, впрочем, на этот счет припасена «гипотеза»: в «некоторых участках тела (Веры Петровой и других кожновидящих) произошло необычайно высокое накопление радиоактивных изотопов. Их излучения могут проникать… отражаться…» и т. д.

Хорошо, хорошо. Сочиняйте любые гипотезы, но оставьте в покое советских детей! Да, кто дал право вовлекать в парапсихические радения неокрепшую личность ребенка? Не является ли это уже тем пределом, после которого иссякает общественное терпение, проявленное в связи с кувырканиями телепатов?

Господин Реми Шовэн, специалист по насекомым (о нем говорилось выше), тот самый, который забавляется «опытами» влияния мысли на распад атомов, тоже переходит здесь границы дозволенного. Наши французские друзья уже возвышали голос протеста против экспериментов ученого насекомоведа с детьми. Но господину Шовэну мало, что его забавы калечат психику французских ребят. Он попытался вовлечь в свои мистические сеансы и наших, советских. Летом 1966 года г. Шовэн приехал на Всемирный конгресс психологов в Москву вместе с группкой лиц, занимающихся «пси-феноменами». Среди более двух тысяч участников конгресса набралось парапсихологов около дюжины. Был там, между прочим, и знакомый нам Ганс Бендер из ФРГ. Телепаты и спириты сорганизовались в неофициальный парапсихический симпозиум, проводивший свои заседания отдельно от программы работ конгресса. И там-то настиг французского духоведа корреспондент московского журнала «Знание—сила»… И напечатал (рядом с басней о «человеке с икс-мозгом» Жераре Круазе) с хлесткими заголовками и кричащими рисунками интервью с означенным г. Шовэном.

«Изотопы на службе парапсихологии! Заклинатели атомов! Беседа с видным французским биологом. Реми Шовэн утверждает, что это – факт!»

В таком вот стиле журнал, призванный идейно воспитывать нашу молодежь, отрекомендовал молодому советскому читателю одного из лидеров современного псевдонаучного оккультизма.

Кроме распада атомов, как явствует из интервью, г. Шовэн занят также «выращиванием породы мышей с ярко выраженными телепатическими способностями».

И, наряду с мышами, также опыты с детьми.

«Маленьким детям, – сообщает г. Шовэн, – я давал указания в предельно простой форме: «Вот, смотри на эту баночку, из нее должны выскакивать шарики, но ты умница, ты можешь задержать или ускорить их. Представь себе, что ты отталкиваешь эти шарики и загоняешь их обратно в баночку. А потом, наоборот, представь себе, что из баночки выскакивает все больше и больше шариков…»»

То есть перед нами проект опытов психокинеза (по существу, то же самое, что спиритизм) применительно к детям.

И хотя редакция журнала «Знание—сила» оговаривалась, что она «далека от мысли навязывать идею – давайте ставить эксперименты по телепатии», оговорка весит мало. Лицемерить не к чему! Ведь все ваше интервью было нацелено как раз на то, чтобы приохотить читателя к таким «экспериментам» в домашней обстановке. «Здесь, – пишет журнал, – полное раздолье для фантазии и любознательности (!) юным натуралистам…»

В других номерах журнал пошел еще дальше – стал печатать «практикум по телепатии».

На это можно сказать еще и еще раз: довольно! Довольно сеять оккультистскую отраву, туманить сознание подрастающего поколения!

Этот призыв следует обратить и к некоторым авторам, работающим в детской литературе.

В душной интеллектуальной атмосфере, напущенной одно время у нас болельщиками «научного» оккультизма, дело дошло – кто бы мог подумать? – до пропаганды магии уже и средствами художественной литературы.

Застрельщиком этого нового, с позволения сказать, жанра «телепатической новеллы» выступает С. Гансовский.

Среди телепатов данный автор, очевидно, активист. В одной из вышедших в свет в 1970 году книг, по крайней мере, говорится: «Нередко ко мне (автору книги. – В. Л.) домой заходит после сеансов телепатии писатель-фантаст Север Гансовский. Он так убедительно доказывает существование телепатической связи, так увлеченно и эмоционально рассказывает об этом, что я готов всему поверить…» (В. Пекелис. Кибернетическая связь. М., 1970. стр. 70).

Верить, конечно, может каждый гражданин во что хочет и как хочет. Это его частное дело. Но совсем другое – внедрять оккультные верования в сознание советских детей. Я имею в виду рассказы С. Гансовского «Шаги в неведомое», изданные в 1963 году и переизданные в 1972-м. Свои телепатические духопереживания автор этих рассказов переносит на выдуманного им советского солдата Николая Званцева. Имел ли нравственное право С. Гансовский вводить мистицизм в боевую обстановку Великой Отечественной войны? Имел ли он право превращать воина Советской Армии в оккультиста, «читающего все мысли в пространстве на несколько километров и чувствующего не только настоящее, но и будущее»? У автора «Шагов в неведомое» фигурирует далее в повести фашистский диверсант, который, спрятавшись в советском тылу, «возбуждает вокруг себя некое, неизвестное нам еще (?) электромагнитное поле». После этого мысли и мечты диверсанта «каким-то непостижимым образом транслировались Званцеву и возникали в его снах». И в результате всей этой телепатической трансляции советский пулеметчик Званцев видит во сне, что он обожает фюрера и, восторженно глядя ему в глаза, получает из его рук орден.

С. Гансовский просит в своем рассказе не обвинять его в мистике и «не приклеивать к нему ярлыки».

Но о каких ярлыках может тут идти речь?

Будет ли приклеиванием ярлыков сказать, что сочинение С. Гансовского доводит, так сказать, до образцово-показательного абсурда все, что с претензией на ученость излагается в книгах парапсихологов?

И как отнестись к факту публикации (издательством детской литературы) повести, прививающей ребенку вкус к оккультному?

Этот факт не единственный.

Если С. Гансовский издал свое телепатическое сочинение в порядке, так сказать, литературного вымысла, то Е. Андреева (смотри ее книгу «Жестокий путь», выпущенную в 1970 году) преподносит детям оккультные мифы уже от имени науки. Знакомые нам фокусы индийских факиров с «зерном и растением» и с «канатом и мальчиком» объясняются в этой книге, как «результат мысленного внушения», телепатически переданного от факира к зрителям. Там же выдвигаются в качестве авторитетов по части «тайн психики» Л. Васильев и, вместе с ним, некто Тишнер, именуемый «немецким ученым». Небольшая фактическая справка позволила бы установить, что Тишнер – известный спирит, неоднократно уличавшийся в плутовстве. Юным читателям книги Е. Андреевой предлагается поверить в «опыт» Тишнера, состоящий в том, что «внушающий сидит спиной к ширме и держит в руках ножницы». У «испытуемой» же, находящейся за ширмой, «вырисовывался в сознании заданный предмет – ножницы…»

Среди литературных пропагандистов парапсихологии мы видим рядом с С. Гансовский и В. Солоухина. Его рассказ «Урок телепатии» представляет, по существу, беллетризацию книг Л. Васильева. Фигурируют там и «опыт» на подводной лодке «Наутилус», и старичок-профессор, предлагающий молодой девушке «заключить союз в пользу науки и прогресса (!)», а именно: включиться в эксперимент передачи мыслей и образов на расстояние. Эксперимент, разумеется, удается блестяще, с той лишь небольшой поправкой, что телепатический приказ некоего молодого поэта «пересиливает (цитирую В. Солоухина) чары старого лысого колдуна…»

Рассказ, отнюдь не юмористический и не символический, как может показаться из краткого резюме.

Если он и символизирует что-нибудь, то только определенную деградацию здравого художественного смысла и потерю некоторых основных мировоззренческих ориентиров.

«БИОИНФОРМАТОРЫ»

1. Золотоискатели

Отдельные попытки оживить в нашей стране «научный» оккультизм иногда порождают вопрос:

– Следует ли запрещать занятия парапсихологией?

Думаю, что не ошибусь, сказав, что никто не собирается административно мешать у нас кому бы то ни было развлекаться телепатией, психокинезом, спиритизмом и т. д. Развлекаться, сидя, так сказать, за чашкой чая у себя дома. Ведь если эти занятия не нарушают общественного порядка в квартире, в доме и на улице, не вовлекают детей, не преследуют корыстных целей, если занятия эти – своего рода хобби отдельных взрослых личностей, то вряд ли кому придет в голову административно их запрещать.

Бороться с суевериями «на дому» можно только воспитательными мерами – просвещением, книгой, лекцией.

Иначе, конечно, обстоит дело с распространением оккультизма «на общественных началах», пользуясь принадлежащими обществу и государству публичными зданиями и средствами. И я уже не говорю о вовлечении в это дело научных и культурных учреждений, прессы и так далее.

«Административно запрещать заниматься парапсихологией, – пишет президент Академии медицинских наук СССР В. Д. Тимаков, – едва ли есть смысл… Но призывать к изучению телепатии и кожного зрения… – все равно что заманивать золотоискателей россказнями о якобы найденных сокровищах там, где на самом деле ничего обнаружено не было…» («Ответственность ученого». «Литературная газета», 29 июля 1970 г.)

К этому я сделал бы такое добавление. Заманивать россказнями о несуществующих материальных сокровищах – есть обман, затрагивающий экономическую сторону жизни. Заманивать же мнимыми парапсихическими чудесами и тайнами равносильно сеянию интеллектуальной отравы. Отравы, разлагающей сознание людей, посягающей на их душевное здоровье…

Замечательный ответ на вопрос, как относиться к публичной пропаганде парапсихологии, дал знаменитый современный биолог-материалист Жан Ростан. Чтобы взвесить по достоинству все значение его ответа, надо понять положение передовых французских ученых. Веками и десятилетиями они упорно боролись против душившей их опеки со стороны церкви и феодально-крепостнического (а затем буржуазно-реакционного) государства. Кто-кто, а французские передовые ученые умеют ценить терпимость к неортодоксальным взглядам и приверженность к широким дискуссиям по научным и мировоззренческим вопросам. Их трудно упрекнуть в пренебрежении к свободе слова и мнений. И вот маститому биологу и гражданину Франции, прославленному именно тем, что всю свою жизнь в науке он боролся с консерватизмом и догматизмом, принадлежит важное суждение. Его нельзя расценить иначе, как акт интеллектуального мужества и социальной ответственности ученого перед обществом и наукой. Цитирую предисловие Ростана к известной уже читателю книге Р. Эмбер-Нергаля «Оккультные науки – не науки» (издание Союза рационалистов. Париж, 1959).

«Не так давно, – пишет Ростан, – я был свидетелем того, как девочка-подросток плакала горькими слезами, прочитав в газете, что некий известный среди парапсихологов «сенситив» предсказал в предстоящие каникулярные месяцы крупную железнодорожную катастрофу. (Крупные железнодорожные катастрофы, замечает Ростан, происходят во Франции и независимо от предсказаний парапсихологов). Девочке сказали, что предсказание ясновидца просто глупость. Она ответила: «Если бы это было глупо, его не печатали бы в газетах»!

«Девочка-школьница, – продолжает Ростан, – невольно поставила перед нами старую великую проблему свободы слова и печати. Можно ли терпеть, чтобы глупости, изрекаемые парапсихологами, распространялись и пропагандировались с помощью типографского станка, сбивая с толку незащищенные умы? О, я знаю, что принято говорить в таких случаях в защиту неограниченной свободы распространения любых мнений… И все же. Верно ли, что мы нарушим интересы общества и личности, если скажем, что свобода мнений завоевана нами не для того, чтобы позволить с помощью гигантской машины информации оглуплять, дурачить и мистифицировать миллионные массы людей? Я убежден, что долг ученого – потребовать прекращения этого злоупотребления свободой, потребовать прекращения пропаганды оккультизма, присвоившего себе название парапсихологии…»

Советская научная общественность, без сомнения, стоит именно на такой позиции.

«Оглуплять, дурачить, мистифицировать»… Свежий пример этой скандальной практики мы видели в эпизоде с Розой Кулешовой. Эпизод этот датируется началом 60-х годов. Но попытки оглуплять и мистифицировать продолжаются. Есть признаки, что мистификаторы рассчитывают и дальше пользоваться терпимостью и всеядностью некоторых наших работников массовой информации. Больше того. Не прекращаются попытки устраивать публичные оккультные сеансы, используя для этого клубы, дома культуры, лектории и другие, организации.

Как отнестись, например, к такому обращению редакции одного из массовых московских журналов:

«…Складываются благоприятные условия (!) в области телепатических явлений… Нужны (!!) люди, обладающие телепатическими способностями… Обращаемся ко всем читателям с просьбой: если вы знаете людей, с которыми происходили телепатические явления, если у вас самих были случаи предчувствия, ясновидения и т. д., – пишите нам об этом, сообщайте свои адреса…»

Не правда ли, оригинальный способ вести научно-образовательную борьбу с мистическими и религиозными суевериями? И не припоминает ли читатель, что почти в точно таких же выражениях обращался к своей клиентуре редактор дореволюционного журнала, промышлявший телепатическими и спиритическими радениями?

Письма полетели. Слесарь из Харьковской области спешил сообщить, что после того, как он стал «напряженно думать» о двух своих далеких друзьях и «непрерывно видеть» их перед собой, они «на третий день, не сговариваясь, приехали». Бывший моряк-подводник поделился своим «вещим сном»: «Увидел я, будто лодка погружается в ледяную воду, а я не успел спуститься и начинаю тонуть… Проснулся в поту… Через несколько дней узнал о гибели одного из моих товарищей во время срочного погружения…» И так далее и тому подобное.

Это печаталось в 1966 году.

Тогда же была опубликована «анкета», в которой приняли участие лица, заявившие, что они «верят в телепатию» и в прочие «феномены».

Кандидат педагогических наук Ф. Зигель высказался, например, в том смысле, что «телепатия – наука будущего», и потребовал «широкой организации научных (!) исследований по телепатии». Кандидат других наук (на этот раз философских) Е. Фаддеев призывал не смущаться тем, что «пусть даже весь имеющийся материал (по телепатии, ясновидению и телекинезу) недостоверен». Пустяки! Все равно надо «искать достоверные факты» и ни в коем случае «не закрывать Америку». Еще один автор – И. Коган аргументировал тем, что «телепатические явления тысячелетиями волнуют людей» и что «в США создан ряд кафедр и институтов, занимающихся вопросами парапсихологии». Доктор медицинских наук Л. Сухаревский ссылался на «одно телепатическое видение, рассказанное мне (т. е. Сухаревскому. – В. Л.) несколько лет назад». Некая дама на курорте в Крыму «любовалась игрой морских воли», и вдруг вместо моря перед ней предстал «берег реки» и «ее тонущий младший сын». «Оказалось», что в этот момент мальчик действительно тонул и т. д. Доктор биологических наук С. Геллерштейн («любимый профессор Розы Кулешовой», как мы помним, и он же автор загадочной «рецепции космических воздействий») утверждал, что, занимаясь парапсихологией, «наука не знает преград своим дерзаниям». Кандидат химических наук Е. Парнов предлагал объяснять гадание на кофейной гуще и вещие сны посредством «ломки фундаментальных представлений о структуре времени и пространства». А также с помощью многострадального нейтрино. По мнению Е. Парнова, «естественно предположить, что человеческий мозг может каким-то образом лоцировать (!) с помощью нейтрино будущее…»

Об этом же мечтает, помнится, и идеолог современного оккультизма А. Кестлер.

И вся эта группка сошлась на том, что надо-де немедленно «организовать исследовательский центр» по всем этим «проблемам» в Советском Союзе.

То есть то самое, чего не удалось достичь взыскующим «тайн духа» в России в эпоху Бутлерова (помешал тогда Менделеев) и в период безвременья после революции 1905 года (помешали передовые люди русской науки и идейное, влияние ленинской большевистской партии), – это самое предлагалось учинить теперь у нас в годы строительства коммунизма, в годы восьмой и девятой пятилеток!

Предлагалось устроить в нашей стране аналог райновского заведения в штате Северная Каролина и лондонского «общества психических исследований», основанного Круксом, Барретом и Лоджем.

Могло ли получиться что-нибудь из этой затеи?

Разумеется, ничего, кроме мышиной возни, перипетии которой, однако, представляют, определенный общественный интерес.

2. «Биоинформаторы»

В 1965 году возникает под чужой вывеской, при участии довольно бойких людей, заведение, присвоившее себе звучное название «секции биоинформации» при одном из научно-технических обществ.

Но какое отношение, спрашивается, мог иметь кружок духоведов к серьезному научному обществу?

Ровно никакого.

И какое право имели создатели самозванной секции, прикрываясь, повторяю, чужим именем, щеголять под громкими титулами «председателей секции», «руководителей лаборатории», «заведующих информационными центрами» и т. д.?

Никакого права.

Ведь в самом деле, что может означать термин «биоинформация», кроме циничной попытки ввести в заблуждение советскую общественность наукообразно звучащим словечком? Ровно ничего.

«Слова, – пишет президент Академии медицинских наук В. Д. Тимаков, – могут быть иные: раньше – столоверчение, теперь – «телекинез», раньше – «пророческие сны», теперь – «проскопия». Вместо «телепатии» – «биоинформация», но суть та же…»[114]114
  «Ответственность ученого», «Литературная газета», 29 июля 1970 г.
  Харьковский психолог К. К. Платонов, уверовавший в свое время в «кожное зрение» Кулешовой и продолжающий верить в телепатию, в «мысленное усыпление и пробуждение» и т. д., предложил в 1972 году еще один вариант замены слов. «Термин «парапсихология», – пишет он, – я считаю ненаучным и принадлежащим к тому же типу, что и алхимия, астрология и хиромантия». Все дело, видите ли, в терминах. Стоит заменить словцо «парапсихология» другим словцом – «гиперспособности». И все в порядке.


[Закрыть]

Кстати о словах. Великие русские писатели (например, А. Н. Островский) не раз с юмором рассказывали о провинциальном трактирщике. Трактирщик держал в своем винном погребе бутылки, наполненные одной и той же, подозрительного вкуса и запаха, жидкостью. И когда сверху прибегал «малый» с заказом, например, на «мадеру», хозяин брал из пачки ярлык с надписью «мадера» и, мазнув кистью, прилеплял к бутылке. Та же самая процедура повторялась для «портвейна», «малаги» и пр. Следуя этому методу, в последнее время парапсихологию подают под все новыми и новыми названиями. Кроме «биоинформации» в ходу нынче также «психотроника», «биолокация» и т. д.

Этот словесный камуфляж не так уж наивен, как может показаться на первый взгляд.

Яснее всего высказались по этому поводу два американских парапсихолога – С. Криппнер и Р. Дэвидсон. Летом 1971 года они отправились в туристическую поездку в Советский Союз. И здесь связались с местными «биоинформаторами». Заокеанские гости описали потом свои московские и ленинградские впечатления на страницах нью-йоркского журнала «Сатердэй ревью». С этим любопытнейшим документом у нас еще будет случай познакомиться дальше. Теперь же приведу такое высказывание американских духоведов:

«Фактически наибольшее различие между нашим американским и их («биоинформационным». – В. Л.) подходами проявляется в терминологии. Мы в Америке говорим, например, о сверхчувственном восприятии или ЭСП. Русские же говорят о биоинформации… Такое различие в терминологии разумно. Ибо, как было замечено, одно лишь упоминание о том, что явления могут быть вне сферы органов чувств, вызывает немедленную враждебность у американских ученых»… «Русские» же бионнформаторы, с восхищением пишут дальше Криппнер и Дэвидсон, поступают куда дипломатичнее. «То, что мы называем ясновидением, русские определяют термином «биолокация»». А когда «субъекты распознают то, что находится в запечатанных контейнерах или конвертах», это «русские именуют «биоинтроскопией»…» Далее заокеанские визитеры выражают своим московским коллегам соболезнование в связи с тем, что, «как нам сообщили, русская звезда в области кожного ясновидения недавно покинула науку (!) и перешла работать в цирк». Очевидно, имеется в виду «случай» с Розой Кулешовой.

Но познакомимся ближе с деятельностью «биоинформаторов».

В первом объявлении от имени председателя «секции» И. Когана говорилось, что «секция будет работать в нескольких направлениях:

1. Изучение и обобщение материалов, публикуемых в мировой (!) литературе.

2. Регистрация и систематизация явлений спонтанной телепатии.

3. Разработка и постановка экспериментов по искусственно вызываемым телепатическим явлениям…»

И все это «на общественных началах», «при участии физиологов, психологов, математиков, физиков, радистов, философов (!)» и «на основе точных наук»!

Отлично звучащий фирменный знак научно-технического общества открыл «биоинформаторам» дорогу в лектории, клубы, в печать. Коллекция афиш и пригласительных билетов (изготовленных типографским способом) дает представление об этой кипучей деятельности. Тут и «симпозиум» на тему «Парапсихология и здоровье» (!) 24 апреля 1967 года в Центральном доме культуры медицинских работников. А также «заседание секции биоинформации» 3 октября 1969 года в Политехническом музее. И такое же «заседание» 29 февраля 1972 года в рабочем клубе Московского локомотиворемонтного завода. И еще, и еще. Перечислять было бы долго.

О содержании этих мероприятий многократно рассказывал «зам. председателя секции биоинформации» (он же «руководитель научно-исследовательской лаборатории проблем биоинформации») Э. Наумов. И вместе с ним «заведующий информационным центром лаборатории биоинформации» Р. Фесенко и другие деятели из этого же кружка.

В статье «Над чем мы работаем» они сообщали, между прочим, что ведут «поиски телепатически одаренных людей». И что цель этих поисков – «раскрытие скрытых резервов человеческой психики». «Наш мозг, – отмечали деятели, – работает лишь на ничтожную долю своей мощности…»

Что ж, в этом последнем пункте руководящие «биоинформаторы» со своей субъективной позиции, может быть, были и правы…

А что касается поисков «телепатически одаренных людей», то искать их долго не пришлось. Две такие даровитые личности сразу же поступили в распоряжение «секции» и вошли, так сказать, в ее золотой фонд.

Подробное описание их жизненного пути дано в репортажах сотрудника одной из областных газет Л. Колодного. Он, так сказать, добровольно прикомандировался к «биоинформаторам» и целиком посвятил себя делу пропаганды парапсихических талантов. (Как выясняется дальше, и сам Л. Колодный оказался обладателем незаурядного телепатического дарования!)

«Что бы ни случилось в его жизни (речь идет об артисте-эстраднике К. Гурвиче-Николаеве. – В. Л.), он идет по жизни, подчиняясь неведомой силе»… «Я, – продолжает репортер, – не произнося ни единого слова, приказал ему идти в тот угол, где стоит стол, обогнуть его, приблизиться к лежащему на краю стола журналу, а затем раскрыть журнал на шестой странице». И он пошел и раскрыл. Далее говорится, что артист «способен осязать и видеть невидимые предметы… даже на расстоянии, измеряемом тысячами километров». Затем отмечается, что К. Гурвич-Николаев почти не располагает свободным временем, так как «занят театром, журналистикой, телепатией, фотографией, автомобилем». После этого мы узнаем, что «в годы юности» артист «оттачивал свое мастерство на контролерах электрички». «Они (т. е. железнодорожные ревизоры… – В. Л.), подчиняясь его, мысленному приказанию, проходили мимо, щелкая компостером перед самым носом бедного студента». Далее подчеркивается, что в лице К. Гурвича-Николаева мы имеет «загадку, еще ждущую своего Ньютона и Эйнштейна». И, в заключение, присутствуем при сцене, когда автор репортажа мысленно внушает артисту взять со столика мундштук с дымящейся папиросой. «Воспринимая мои сигналы, – пишет автор, – спина Николаева изогнулась, как экран локатора. Он и в самом деле непревзойденный локатор, созданный чудо-природой!…»

Члены секции биоинформации подтвердили этот диагноз. По мнению доктора наук Л. Сухаревского, в «экспериментах К. Н. Николаева… мы столкнулись с качественно новыми формами чувствительности, еще не известными науке».

Э. Наумов («зам. председателя секции» и «руководитель лаборатории») думает так же.

А теперь пора перейти ко второму «чуду природы».

«Сначала он (речь идет на этот раз о Ю. Каменском. – В. Л.) удивлял своих одноклассников» тем, что угадывал их мысли, слова и даже номера телефонов. Затем Ю. Каменский объявил через печать, что «по мнению американского физика Пирсона, носителем парапсихической информации» является уже не нейтрино, а позитрон (положительный электрон. – В, Л.). Почему? Господь его знает. И наконец, были сообщения, что Ю. Каменский и К. Гурвич-Николаев, встретившись в секции биоинформации, «неожиданно открыли, что образуют идеальную телепатическую пару».

Но главные достижения обеих этих одаренных личностей оставались впереди.

3. Экспресс Москва—Ленинград

Если поверить «информационному центру», действующему при кружке московских телепатов, мир в январе и марте 1967 года пережил событие, равных которому, можно сказать, не было с времен Галилея и Ньютона.

На страницах одного из зарубежных изданий информация об этом событии была подана с такой «шапкой»:

«Решающий шаг за пределы материи! Советские ученые, исследующие телепатию под контролем электронной аппаратуры (!), проникают в тайны человеческого духа».

Что же произошло?

Чтобы узнать подробности, нет нужды вступать в контакт с потусторонним миром. Нет необходимости также прибегать к содействию нейтрино или выходить за пределы материи. Все началось (и все закончилось) в знакомой нам бытовой обстановке.

Сначала обратимся к газетному репортажу, принадлежащему перу того же автора (Л. Колодного), которого я только что цитировал выше.

Автор репортажа лично сопровождал – в марте 1967 года – выездную телепатическую бригаду в составе К. Гурвича-Николаева, Э. Наумова и А. Монина (о нем сказано, что «в детстве он играл с сестренкой в гипноз и усыпил ее»).

Ехали в экспрессе «Красная стрела» из Москвы в Ленинград. В купе Гурвич-Николаев и Монин «перед сном совершили телепатическую разминку» – играли в карты Зенера. В Ленинграде их встретили «ученица Л. Л. Васильева Люция Павлова» и «математик Геннадий Сергеев». Второй партнер телепатической пары Ю. Каменский остался в Москве. В обусловленный момент времени началась парапсихическая передача.

«22.00. Николаев сжал кулак. Это знак того, что сигнал принят». Какой сигнал? В Москве «в закрытые глаза Каменского бил свет… Он старался мысленным взором увидеть Николаева и передать ему ощущение света». К. Николаев утверждает, что именно в этот момент «он увидел Каменского» (находящегося за 650 километров, в Москве) и что ему, К. Николаеву, в глаза тоже бил свет. Проверили это так. Когда «зашли к Николаеву через час», «у Карла были глаза человека, который долго смотрел на солнце».

Потом решили передавать по азбуке Морзе «с помощью точек и тире, выраженных эмоциями». Эмоции выражались так. Ю. Каменский (в Москве) «мысленно бил Карла», нанося ему в воздухе удары кулаком. «Долгий раунд» длился 45 секунд и изображал тире. «Короткий» – 15 секунд – точку. В общей сложности Ю. Каменский махал кулаками в Москве (с перерывами) 4 минуты 15 секунд. К. Гурвич-Николаев за это время сидел (в Ленинграде) в кресле, «надев на голову шапку с электродами». Его голова, утверждает репортер, «излучала лавину биотоков». В конце концов, присутствовавший тут же «математик Г. Сергеев», покопавшись в аппаратуре, объявил, что московские эмоции приняты в Ленинграде и составили три буквы: «м», «и» и «г». В сумме – «миг»…

Ехали обратно с триумфом. «Через весь город, через всю страну, – писал автор отчета, – в Ленинград доходили лучи, проносимые через пространство силой мысли… На Неве сошел лед. Во дворе чернели лужи. Был март 1967 года…»

Еще раньше та же самая телепатическая пара демонстрировала свое искусство на пути между Москвой и Новосибирском. Ю. Каменский с кафедры Политехнического музея и на страницах одной из газет объявил, что «результаты получились очень интересные». Например, когда индуктор (Каменский) смотрел в Москве на пружину, Гурвич-Николаев в Новосибирске заявил, что видит «металлический отблеск… похож на катушку».

Катушка так катушка. Издаваемый на пяти языках журнал «Спутник» тотчас приобщил катушку к другим газетным вырезкам из этого репертуара и опубликовал все в № 2 за 1968 год под названием «Голос мозга».

Быть может, редакция «Спутника» имела в виду оказать услугу советской науке, популяризируя ее достижения за рубежом? Или же тут опять сработало «использование ресурсов мозга на неполную мощность»? Знала ли, хочу я сказать, редакция «Спутника», что она не популяризирует, а компрометирует советскую науку и советскую прессу, печатая «в мировом масштабе» эту анекдотическую историю?

Финал ее был однообразен.

Деятельность «идеальной телепатической пары» обследовала выделенная научной общественностью комиссия под председательством доктора физико-математических наук В. Ф. Турчина. 10 июля 1968 года итоги обследования были опубликованы («Литературная газета», № 23, 1968). Констатировано, что «представленные документы», касающиеся так называемых телепатических передач Москва—Новосибирск и Москва—Ленинград, «не были убедительными». Что «в опытах нарушались определенные методические требования, протоколы были оформлены с грубыми нарушениями установленных для любого эксперимента правил, результаты невозможно было истолковать однозначно». И все это «не содержало доказательств существования телепатии». (Иначе говоря, «идеальная телепатическая пара» и «секция биоинформации» в течение трех лет вводили в заблуждение советскую общественность). Был поставлен под руководством комиссии новый опыт, в котором были соблюдены все правила научного экспериментирования. «Индуктор» Ю. Каменский в этом опыте находился в городе Керчи, «перципиент», артист К. Гурвич-Николаев – в Москве. Передавались образы десяти предметов. Драматический артист Николаев воспринимал телепатические образы драматично. «Сосредоточившись в полной тишине, некоторое время молчит, затем медленно поднимает руки и пытается как бы ощупать пальцами невидимый предмет». Далее начинает говорить.

Послушаем произнесенный им (и записанный магнитофоном) монолог «телепатического восприятия» предмета № 9.

«Тонкое, тонкое, штопором, увидел, плохо увидел штопор, тонкое, такое вытянутое, штопором, двоится, длинное, гладкое, с заострением. Внизу как ручка, деревянная, очень похоже на штопор… это одно из двух, совсем круглый, полированный, гладкое совсем, светлый, это не металл, и что-то нарисовано, узоры есть, прогнуто как чаша, гладкое, гладкое, круглое, светлое, что-то зеленоватое есть, наверное, узоры зеленоватые, тьфу ты черт, опять штопор лезет… Круглое, плоское, круглое, прогнутое, длинное, что-то плоское, вытянутое, есть этот тонкий стержень острый, не могу понять, что такое: лезут два предмета – тонкий стержень, один плоский, гладкий, не металл… а стержень – металл, стержень, вытянутый, тонкий, гладкий, кольца, какие-то кольца, внизу ручка, проклятый штопор лезет, блюдце, прицепился, вытянутое осталось, заострение осталось, кольца остались, вытянутое, длинное, заострение четкое, тонкий и круглый, неровный, внизу то ли пробка, то ли дерево, пробка в руках, ручка шероховатая, коричневатая, это есть и преследует неотступно блюдце, вращает, ребристое, вытянутое есть, заострение есть, кольца есть, он что-то делает, то ли колет, то ли режет…»