Текст книги "Вовка в Троеклятом (СИ)"

Автор книги: Владимир Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Сколько тебе осталось? – Обратилась Яна к ворону.

– Два года, девять месяцев и четыр-рнадцать дней, – отрапортовал Карл, – или одна тысяча девятнадцать дней, или двадцать четыр-ре тысячи четыр-реста пятьдесят шесть часов, или…

– Ладно.

– Ур-ра! Амнистия! Я пр-рощен! Да здравствует самая пр-рекр-расная хозяйка!

– Но…

– Больше никогда не буду гадить в колдовские отвар-ры, – предугадав, что хочет сказать Яна, заверил ворон.

– Только попробуй! Тогда узнаешь, что просидеть несколько лет чучелом, это всего-навсего кратковременный, беззаботный отдых.

– Догадываюсь. И еще р-раз тор-ржественно завер-ряю, больше никогда ни чего не совер-ршу такого, что может р-разгневать пр-релестнейшую Яну!

– Ладно. Хватит, подлиза. Где Клара?

– Умындила.

– Плагиат! – Наигранно возмутился Васька. – Мое любимое словечко! Использовалось без моего разрешения. А о гонораре я вообще молчу!

Карл слетел со своей жердочки, приземлился рядом с котом и дружески клюнул его в лоб.

– Вот! Теперь еще и прямая агрессия! – Продолжал дурачиться кот. Попадись ты мне пару часов назад, я бы с тобой по птичьи разобрался. Яна, а мы не поторопились это чучело расколдовывать? Мож, пусть еще годик послужит украшением интерьера? А то чего-то не хватает.

Он указал лапой на опустевшую жердочку.

– Хорош, Василь, – утихомирила кота хозяйка, – потом намилуетесь. Куда эта лярва сорвалась?

– Точно не знаю, но когда собир-рала шмотки, что-то бор-рмотала пр-ро Чер-ртовы Чер-ртоги.

– Из волшебных вещей ничего не прихватила?

– Клар-ра, конечно дур-ра, но не до такой же степени. Еще неизвестно, будешь ли ты р-разыскивать пр-ропавшую, обнаглевшую р-родственницу. Но вор-ровку, стянувшую потр-ребную вещь… Нет. Ничего не взяла.

– Значит, подалась к родной бабке. Хрен с ней. Без нее тьма проблем. Но если она еще хоть раз станет на пути… Карлуха, слетай, птичек в округе на шухере расставь. И чтоб докладывали о любом подозрительном движении.

Ворон, соскучившийся по любому виду деятельности, радостно, изогнув крыло, козырнул и ракетой вылетел в окно исполнять приказание. Я и Васька, по мере возможностей, помогли Яне накрыть на стол. Дождавшись расторопного ворона и уставшего, но счастливого Соловушку, наша компания праздничным ужином завершила богатый событиями день, в подробностях вспоминая все приключения.

Поздно ночью, когда уже все улеглись спать, из Города вернулся в драбодан пьянищий Серенький.

* * *

мне не спалось. Уже медведь погрузился в глубокий сон на полатях в горнице, и филин проугукал два ночи. Рядом, свернувшись калачиком, мирно, словно ребенок, тихо посапывала Яна. А я лупился в едва различимый в темноте бревенчатый потолок. И думал. Силился вспомнить старые сказки и их героев, вытесненные диснеевскими сюжетами и персонажами. Получалось плохо. В памяти всплывали разрозненные отрывки, ни чего не имеющие общего с сегодняшним положением. Прав был Серенький, когда советовал забыть все, что знаю о сказках. Ох, как прав.

В тех сказках было все просто и понятно. Царевич или дурак, как правило – Ваня, не задумываясь выдвигался в Тридевятое царство. Главное обуться в железные сапоги и прихватить посох из того же материала. И вперед. А зачем? Да за чем угодно. Жар-птица. Лошадка редкой породы. Даже ходили туда, не знаю куда и приносили то, не знаю что. Но чаще всего, как везде и всегда, вся канитель происходила из-за баб. Какой-нибудь злыдень умыкивал очередную кралю, а герой, рад стараться, отправлялся спасать и выручать суженую. И, порой, самому шибко напрягаться не приходилось. Прицелится в зверушку, а та: «Ваня! Не стреляй! Я тебе пригожусь!». И ведь годились, твари. То зайчишку словят, то уточку в небе задолбают. И, вот, у царевича или дурака в руках вожделенное яйцо. Кранты Кощею. Все шито-крыто. И в результате – пир на весь мир.

Хотя проводить параллели было бы, по крайней мере, несправедливо. У дураков-царевичей всегда была благородная цель. Кого-то спасти, избавить мир от злодея. А мне надо-то всего – умындить (как скажет Васька) восвояси. Короче говоря – обычный шкурный интерес.

Да и грех жаловаться. У царевича был Серый волк. Ну и что? У меня в лучших друганах – медведь. И, между прочим, тоже серый. А кто-нибудь из героев мог бы похвастаться дружбой с Соловьем-разбойником? А кого-нибудь вытягивала с того света девчонка, бывшая Баба-Яга?

Насчет чего у них там, в нормальных сказках, было попроще, так это не надо было гадать, кто плохой, кто хороший. Раз злодей – получи соответствующую внешность. Прямо как в старых фильмах про шпионов. А здесь, того и гляди, какая-нибудь Серая Шейка заклюет к едрене-фене и фамилии не спросит. Или Чебурашка просьбой о помощи заманит на ужин к своему другу Гене. В качестве бутерброда. Или Жар-птица ухватит за шиворот и уволокет к чертям собачьим… Интересно, а Луциберг, черт собачий или еще какой? Не мешало бы при случае выяснить.

Мысли пошли вразброд, и незаметно я погрузился в сон. Мне привиделся Луциберг, который в свойственной только ему манере, распинался:

– Молодой человек, если Ви вообг'азили себе, что назвав меня чег'том собачьим, нанесли мне оског'бление, то Ви будете глубоко г'азочаг'ованы…

Кто-то, скорей всего Оле Лукойле, переключил мое сновидение на другой, более интересный и приятный канал. И хоть я не узнал мнение Беса Третьей Гильдии о собаках, тем не менее, утром я пробудился в отличнейшем расположении духа и, как ни странно, хорошо выспавшимся.

* * *

Сон оказался в руку. Луциберг появился с утра пораньше, еще до завтрака. И застал он меня в лесу. Вообще-то Яна пообещала больше не оставлять меня одного, но не до такой же степени.

Черт, подобно своему табакерочному собрату, появился совершенно неожиданно и совсем не в подходящий момент (я же не просто так уединился в лесу).

– Молодой человек, Ви навег'ное думаете, что тепег'ь уж навсегда избавились от меня? Отнюдь! Моя вг'еменная неудача только пг'ибавила г'ешимости. И я не в коей мег'е не отступлю.

Бес декламировал с пафосом, приняв, по его мнению, величественную позу. Даже, казалось, что он стал выше ростом. Хотя, скорей всего, такое впечатление создалось из-за того, что я смотрел на черта, сидя на корточках.

– Слышь, чертяка, тебе не кажется, что ты выбрал неподходящее время для душегубительных бесед? И будь я менее брезглив и культурен, то непременно запустил бы в твою похабную рожу, то что под руку подвернется. Как ты думаешь, что может подвернуться мне под руку?

– Пг'инимать ког'динальные г'ешения, способные ког'енным обг'азом изменить всю дальнейшую жизнь, – продолжал вещать Луциберг, выглядывая из-за ствола могучего дуба, куда поспешил ретироваться, как только понял, чем пригрозил я в него запустить, – можно пг'и любых обстоятельствах, включая Ваше тепег'ешнее положение. Да, пг'изнаю, вчег'а Ви одег'жали небольшую победу и сейчас находитесь в состоянии эйфог'ии. Но долго это пг'одолжаться не может. Г'ано или поздно, Ви поймете, что этот миг' не для Вас. Даже если Вам пг'едстоит безбедная жизнь, лишенная пг'облем. Но этого я Вам гаг'антиг'овать не могу. Как только этот Наимудг'ейший тупица, узнает, пг'о то, что господин Сантехник на самом деле никакой сег'ьезной угг'озы не пг'едставляет, то он немедленно…

– Оставит меня в покое.

– Сомневаюсь. Хотя пг'едугадывать последующие поступки этого дегенег'ата – занятие неблаг'одаг'ное.

– Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях твоей профессии и не знаком с содержанием правил, которых должны придерживаться черти, совращая невинные души, но я считаю, что главным условием контракта является моя добровольность.

– Это действительно так…

– Очень хорошо. Осталась самая малость, но думаю ты мне вряд ли поможешь.

– Все, что в моих скг'омных, с точки зг'ения наделенных многовековым опытом моих собг'атьев, и, неогг'аниченных, по мег'кам обыкновенного смег'тного, возможностях, будет пг'едставлено к Вашим услугам, сг'азу после подписания…

– О подписании, как раз и идет речь. И возможность помочь мне у тебя есть. Но сомневаюсь, что будет такое желание. Хочу встретиться с твоим начальством.

– Зачем?! – бес не на шутку перепугался.

– Буду ходатайствовать о замене искусителя. Расскажу, как ты недозволенными силовыми методами вынуждаешь меня подписать…

– Ложь и гнусная клевета! – Голос Луциберга сорвался на фальцет. – Я никогда не позволял себе…

– А по чьей милости мне снесли голову?

– Это было досадное недог'азумение. Ви это пг'екг'асно знаете. Я только хотел немного уског'ить пг'оцесс Вашего пг'озг'ения.

– А только что кто пообещал опять науськать на меня Емелю?

– Не было такого.

– Так ты же собирался рассказать ему, что я абсолютно безопасен.

– Пг'авда, какой бы она не была гог'ькой, остается всего лишь пг'авдой и уж никак не является силовым воздействием.

– О кей! Ты будешь рассказывать свою правду, я – свою. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Это непг'авомочно, Ви не должны так… Существуют же компг'омиссы.

– Кстати, правила о силовых методах меня абсолютно не касаются, – я поднялся на ноги, – так что для начала, в качестве искренней благодарности за все тобой содеянное, сверну тебе нос.

Сжав кулаки, я двинулся на черта, но он не предоставил возможности осуществиться моим благим намерениям. Увы… За стволом дуба меня ожидало лишь надоевшее облачко дыма.

* * *

– Где Вовка? – Спросила хлопочущая на кухне Яна.

– В лес умындил, – сообщил кот.

– Зачем? – Всполошилась ведьма.

– Не волнуйся. У него возникли какие-то трудности вон с тем домиком, успокоил Васька, кивая за окно. – Вовка вышел из него, матерясь. Сказал, что во флоте не служил и к шатающимся гальюнам не приучен. После чего подался в лес.

– А нашего клювоноса, случайно поблизости не было? – Яна с подозрением взглянула на невозмутимого ворона, который тут же встрял в разговор.

– Ну и что? Был. Ни каких кр-рамольных мыслей не имел. Клевал себе мух да чер-рвячков. И не виноват, что стр-рекоза уселась на ср-редний палец кур-риной лапки. Каюсь, увлекся, клюнул. Но, что Вовка внутр-ри, клянусь, не знал. Ни сном, ни духом.

– Гляди, Карлуша, доиграешься! Я твои шуточки наперечет знаю.

– У меня было вр-ремя пр-ридумать что-нибудь новенькое.

– Могу предоставить еще возможность поразмышлять.

– Не надо. тем более, не ведая, что твор-рю, я все-таки совер-ршил достойное благодеяние.

– Это какое же?

– Благодар-ря мне Вовка хоть таким обр-разом пообщается с пр-рир-родой. А то только и знает, что наливку пьянствовать, да головы напр-раво – налево р-раздавать.

– А, вдруг, в лесу, что…

– Ничего, – вступился Васька, – вон он идет, целехонький и невредимый.

* * *

За завтраком мы устроили некое подобие военного совета. Вначале я изложил свою лесную беседу с чертом. Затем приступили к рассмотрению основного, чернышевско-ленинского вопроса – что делать?

Медведь, сперва угрюмый и молчаливый, поняв, что рассолом голову не обманешь, перешел на наливку, после чего заметно повеселел и вступил в разговор.

– Давайте немного подождем. Вчера мы, конечно, много шума наделали на площади, – Серенький бросил многозначительный взгляд на Соловушку, – в Городе много говорят об этом. Версии самые разнообразные. Чего я только не наслушался. Но дворец молчит. Отсутствует, так сказать, официальная реакция. Как только Емеля что-то предпримет, мне сразу дадут знать.

– Так ты открыл кому-то наше местоположение? – возмутилась Яна.

– Во-первых, это очень надежный друг. А, во-вторых, я не думаю, что то, что известно Кларе является большим секретом. – Парировал Серенький.

– А, вдруг, за твоим другом проследят?

– Он очень осторожный. Хотя, это излишне. Его никто не заподозрит. Живет на окраине леса, частенько мотается в Город и обратно. Но если хочешь, я сам пойду к нему и там дождусь известий.

– Ни в коем случае. Я не уверена, что вчера перебила все магические зеркала. Не знаю, как насчет твоего дружка, а вот тебя сразу запеленгуют.

– Так за нами могут и сейчас наблюдать? – Удивился я и, не зная с какого ракурса ведется тайная слежка, описал рукой круг над головой, демонстрируя возможным соглядатаям средний палец.

– Зря стараешься, – тормознула меня Яна, мы тоже не лыком шиты. Все, что находится на этой поляне недоступно для магического зрения. Простым глазом – смотри пожалуйста. А при помощи ворожбы – фигушки. Будет виден лишь густой лес и все.

– Ладно, Серенький, подождем твоего друга… И насчет Клары ты прав. Она хоть и в противоположной от Города стороне, но от этой стервы можно всего ожидать.

– Давай слетаю в Чер-ртоги, – вызвался Карл, – дюже хотся твою внученьку клюнуть в одно место.

– Сколько тебе повторять, туда клюют только жареные петухи, а не благовоспитанные вороны, – погасила энтузиазм пернатого хозяйка, – а на разведку, лети. И без фокусов. Не вздумай клеваться.

– Ну р-разочек, легонько-легонько.

– Нет. Клара вообще не должна тебя видеть. И моя бывшая тезка тоже.

– А гуси-лебеди? Там одна лебедушка есть, пер-рышки оближешь!

– Сказано – никто. Издали посмотришь. Прощупаешь обстановку.

– Значит, щупать можно только обстановку?! И это после того, как я больше двух лет сидел на жер-рдочке, как истукан?!

– А кто ночью в деревню летал проведать курочек?

– У тебя же нет яблочка волшебного! – искренне удивился Карл.

– Они так кудахтали, что здесь слышно было.

– Вопр-рос исчер-рпан.

– Лети. Если опять что-нибудь выкинешь – не обижайся. В пингвина превращу.

– Лучше в пеликана и Емеле подари, – внес рацпредложение Васька.

– Тогда уж лучше в стр-рауса. Буду всем пендели р-раздавать, неунывающий ворон покосился на кота, давая понять, кто будут эти «все», в случае перевоплощения.

Яна в шутку замахнулась длинным черпаком, и ворон, с притворным ужасом, стремительно вылетел в окно.

– Какие бы новости не принес друг Серенького, вновь посерьезнела Яна, ни чего хорошего в ближайшем будущем нам не светит. Так что, делать что-то надо. Только, вот, что?

– Пьедлагаю делать ни хьена, – многозначительно произнес Соловушка.

– Что? – Хором переспросили мы с Яной. Даже Васька удивленно приподнял бровь.

– Он предлагает ни хрена не делать, – перевел медведь, больше всех общавшийся с разбойником и по этому лучше всех понимающий его речевые выкрутасы. – И в чем-то он прав. Сейчас самое разумное – переждать.

– Ага! Будем беззаботно наливочку кушать, расслабляться и дожидаться, пока его трехголовый приятель, – Яна кивнула на Соловушку, – изжарит нашу тепленькую компанию.

– Гойинысь меня зайить не будет, – авторитетно заявил разбойник и тут же хлопнул себя по лбу, – как зе я забыл?! Я обесял познакомить Гойиныся с Вовкой. Хотел, стобы он каздой баске имя пьидумал…

Вот, тебе и здрасьте! Шуточка с именами стала часто повторяться, а это верный признак дурной шутки. Конечно. С Яной было все по-другому. Она и сама, помолодев, решила по-новому называться. Я только слегка подкорректировал. Не знаю, почему, но имя Ядвига мне не нравится. Может потому, что ассоциируется с Ягой?

Что же касается новых имен Соловушки, Клары и медведя, так это было сделано ради прикола. Теперь потребно обозвать каждую голову чудища, которое испокон веков все называли по панибратски. По отчеству – Горынычем. Если так пойдет и дальше, то к титулу господин Великий Сантехник прибавится новое прозвище – Вован-креститель. Хотя, в случае всеми предрекаемых осложнений такой союзник, как Горыныч, будет ох, как кстати. Да что там союзник! Хоть бы эта огнедышащая змеюка нейтралитет соблюдала, и то было бы отлично. А то, неравен час, пыхнет сверху своим напалмом и поминай, как звали.

– Сто зе тепей делать? – Продолжал сокрушаться разбойник. – Гойинысь подумает, сто я бьехун и не будет больсе меня катать.

– Нашел о чем плакать! Нужно думать не о катании, а о том, как бы не превратиться в шашлык. Мы даже не знаем, почему змей служит Емеле. Ведь могли же вчера переманить его на свою сторону или, в крайнем случае, освободить от обязательств перед щукоедом. – Яна отчаянно тряхнула головой. – Как могли о таком забыть? Не понимаю.

– А ты вспомни вчерашнюю кутерьму, сразу поймешь. – Серенький был само спокойствие.

– Гойинысь нас зесь не будет, – гнул свою линию разбойник.

– Да он и знать не будет, кого палит, – махнула рукой ведьма, – Емеля скажет, что там-то и там-то засели злыдни, надо подчистить. И все…

– Тогда я долзен с ним поговойить. Только как? Он меня всея здал, здал и не доздался. Навейно, обиделся.

– Когда я пролетал над змеем, он не выглядел обиженным. Он даже почему-то смеялся, – промурлыкал Васька.

– Славик, а ты сошлись на форс-мажорные обстоятельства, – посоветовал я.

– Это как? – Выпучил глаза разбойник.

– Ну, скажи, что произошли события, не зависящие от тебя, из-за которых ты не смог выполнить своего обещания. Ведь так оно и было на самом деле.

– Да… Только повтойи, как ты снасяла сказал, пье обстоятельства. Так лусьсе подействует.

– Форс-мажорные? Так и говори: произошел форс-мажор.

– Фойс-мазой…, фойс-мазой… – Соловушка повторил несколько раз мудреное для него словосочетание. – Я посол к Гойинысю.

– Погоди ты, – умерила пыл разбойника Яна, – ишь, какой прыткий. Дождемся Карла и вестей из Города, тогда и решим, что делать.

– Может быть и не придется что-либо предпринимать, – предположил я, черт собирался рассказать Емеле, что я не представляю ни какой опасности. Узнав это, Благоухающий не станет нас разыскивать.

– Вряд ли, – ведьма не разделяла моего оптимизма, – я даже не знаю, что хуже. Пока Емеля тебя опасается – есть надежда, что он будет действовать осторожно, не торопясь. А когда узнает правду, взбеленится. Вчера ему пришлось пережить столько страха, оскорблений и позора, сколько ему не выпадало за всю прошедшую жизнь. И когда он узнает, что причиной его бедствий был не великий маг и воин, а простой смертный… Единственное, на что можно надеяться, это то, что в списке его смертных врагов ты переместишься на второе место, пропустив вперед пеликана.

Последняя фраза немного разрядила ставшую тоскливой обстановку. Все улыбнулись, вспомнив Васькину проделку.

Так же стремительно, как улетал, в комнату ворвался Карл, громко хлопая крыльями. По тому, как быстро он обернулся, я решил, что Чертовы Чертоги находятся где-то совсем рядом, или после длительного вынужденного без движения ворон стал более проворен, чем обычные его собратья.

– Там такое, такое! – Еще не приземлившись, затараторил Карл.

– Ну, что там?

– Р-разр-рабатываются жуткие ковар-рные планы, – пернатый разведчик уселся на спинку стула, – очень много спор-рят.

– О чем?

– У них тр-ри альтер-рнативных вар-рианта: жар-рить, вар-рить или съесть сыр-рым.

– Кого?

– Конечно же, Вовку! (Я чуть не икнул). То, что его р-решили сожр-рать – несомненно. Дебаты идут только насчет способа употр-ребления. И еще. Клар-ра тр-ребует пр-редоставления ей возможности откусить что-то у живого. Говор-рит, это что-то у живого и больше и вкусней.

На этот раз, кажется, я все-таки икнул. Точно не знаю. Однако, Яна. Безмятежно улыбаясь, шепнула мне:

– Да не волнуйся ты, сейчас он пробрешется, тогда узнаем, что там творится на самом деле.

Не смотря на то, что хозяйка говорила едва уловимым шепотом, Карл, все-таки, услышал ее и тут же поспешил обидеться:

– И не бр-решу я вовсе! Так, самую малость пофантазир-ровал. В каждой пр-рофессии должно пр-рисутствовать твор-рчество. А, уж нам, р-разведчикам, без этого ну никак нельзя. Тр-ребуется домысливать за пр-ротивника, пр-росчитывать возможные вар-рианты на два-тр-ри хода впер-ред, пр-редугадывать дальнейшие события. Иначе, гр-рош цена агенту. Неминуем пр-ровал, а р-результат один – кр-ранты! И, вообще, я ни какой-нибудь тупоголовый какаду или ар-ра, чтобы дословно пер-редавать услышанное.

– Хватит, – остановила Яна не на шутку разошедшегося ворона, – теперь тебе, хочешь – не хочешь, а придется прикинуться попугайчиком.

– Это как?

– Без предположений и домыслов ты сейчас дословно, повторяю, дословно изложишь все, что услышал.

– Не выйдет, – тягостно вздохнул Карл.

– Почему?

– Потому что не было никаких слов. Клар-ра, уподобившись животному, котор-рое она мне очень напоминает, находится в полной пр-ростр-рации.

– Ты разучился нормально излагать свои мысли?

– Ну что тут непонятного? Нажр-ралась, как хр-рюшка и спит. Хоть я и не видел пьяных свиней, но р-раз уж бытует такое выр-ражение, я и пр-рибег к данной аллегор-рии.

– А Яга что?

– Что ей, р-разговар-ривать с пьяной в дупель внучкой? Молчит… Только, навер-рно, она почувствовала мое незр-римое пр-рисутствие. Оглядела все кр-ругом таким стр-рашным взглядом. Даже мне стало не по себе. Я и поспешил побыстр-рее сделать кр-рылья.

Яна снова посмотрела на меня. По задорным огонькам в глазах было понятно, что она вот-вот прыснет от смеха. Серенький, спрятав морду за объемистым ковшиком, беззвучно трясся то хохота. Васька отвернулся и смотрел в окно. Оказалось, что в коварные планы обитательниц Чертогов поверили только я и Соловушка.

Однако, мне было не до смеха. То сожгут, то сожрут. Надо сказать невеселая перспектива. И, по моему мнению, шуточки на данную тему были абсолютно неуместны.

Но, Карл, по-видимому, придерживался иной точки зрения. В ответ на мой укоризненный взгляд, он по новой завел старую песню:

– Вовка, напр-расно ты подозр-реваешь меня в неискр-ренности…

– В беззастенчивой брехливости, – поправил я ворона.

– Я больше чем увер-рен, что если бы Клар-ра не пер-ребрала, то изложенный мной р-разговор-р обязательно состоялся бы. Или… Эвр-рика!!! Тепер-рь все ясно! Они уже обсудили этот вопр-рос, и Клар-ра нажр-ралась с гор-ря…, потому что Яга сама р-решила отгр-рызть что-то большое и вкусное.

Черноперый хохмач добился желаемого результата: Яна, не сдержавшись, прыснула, кот с медведем перестали прятать свой смех. Мне ничего не оставалось, как присоединиться. Последним к общему веселью примкнул Соловушка.

* * *

Во дворце, примерно в то же время, так же шел совет, где решался тот же вопрос: что делать. Емеля находился в привычном для себя состоянии, а именно, в промежуточной фазе между тяжким похмельем и средней степенью опьянения. Он периодически (и, надо сказать, небезуспешно) предпринимал действия, способствующие перемещению из первой составляющей данного состояния во вторую. То есть наполнял бокал водкой, опорожнял его и, чисто символически, закусывал… пивом.

Остальные члены совета в данный момент явно находились в опале, так как даже не были удостоены предложения присесть. Колдун, визирь и воевода, выстроившись шеренгой, стояли напротив полулежащего на софе Наимудрейшего.

– То что вы кретины, идиоты, сволочи, трусы и предатели я знал давно. Но вчерашние ваши действия, точнее, бездействие… Хотя к этому мы вернемся попозже, когда разгребем эту кучу дерьма, – произнеся последнее слово, Емеля невольно поморщился, видимо оно вызывало какое-то не очень приятное воспоминание, – итак, мне нужны две головы: Сантехника и черного пеликана. Хотя у меня есть возможность снискать расположение новоявленного чародея. Ему так же нужны две головы. Эта и эта. – Емеля поочередно ткнул пальцем сначала в сторону визиря, потом – колдуна.

Высокочтимый без зазрения совести переврал вчерашний разговор с Сантехником, хотя сам на сто процентов был уверен, что Али Баба подслушивал.

– Так что получается, в любом случае, для моего спокойствия потребны две головы. И вам решать, что это будут за головы… А теперь по порядку, все что знаете о Сантехнике и его приспешниках. Колдун?

– Как тебе известно, Наимудрейший, во время произошедших событий я отсутствовал и прибыл в Город буквально час назад.

– Тьфу, блин, из башки совсем выскочило, давай ты, визирь.

Али Баба смерил Хоттабыча презрительно-снисходительным взглядом, после чего начал свой доклад:

– Смею пасть к ногам Наимудрейшего и Высокочтимого, дабы изложить крупицу сведений об интересующих тебя, о Могущественный, субъектах…

Емеля скривился, как от внезапной зубной боли:

– Когда же вы, чурки, по-людски разговаривать научитесь? Прекращай сюсюкать, излагай четко и ясно. Не то язык прикажу укоротить.

Угроза подействовала.

– Сантехник – личность неизвестная. В Городе объявился три дня назад. Посетил несколько шарлатанов, количество устанавливается, с одной и той же целью: выяснял возможность проникновения в Верхний мир (при этих словах Емеля выразительно, насколько это было возможно в его состоянии, посмотрел на Хоттабыча). Естественно, безуспешно. Переночевал в «трех пескарях». Вечером следующего дня явился во дворец по нашему приглашению. Все это время находился в сопровождении двух типов. Первый – медведь серой масти. Именуется Серенький. Живет в лесу, в Городе бывает редко. По непроверенным данным занимается примитивной ворожбой. Второй – картавый толстый недомерок. Называет себя кровожадным и беспощадным грабителем, хотя своим «разбоем» он не разжился ни чем, разве что только насмешками. Имя – Соловушка. Постоянного места жительства не имеет. Сразу после необъяснимых катаклизмов, наступивших в результате главоусечения Сантехника, интересующий нас объект выпал из поля зрения по причине поступившего приказа о срочной эвакуации, а затем отмене этого приказа. После чего, Сантехник, живой и здоровый, появился во дворце, созвал чародеев и вновь пытался выяснить способ проникновения в Верхний мир. Дальнейшее тебе известно, о Наимудрейший, разве что за исключением незначительных деталей, – на сей раз презрительного взгляда удостоился воевода. – Во дворце Сантехника сопровождали кроме вышеупомянутых Серенького и Соловушки, неизвестная наглая девчонка и большой черный кот. В данный момент местоположение неприятеля неизвестно. Не исключено, что сопровождающие Вовку лица не являются его союзниками, а всего лишь временные попутчики. Вчера вечером медведь Серенький устроил пьяный дебош в одной из таверн, после чего покинул Город в одиночестве. Он направился в сторону леса.

– А этот, гм… как его?.. – В глазах Емели забегали недобрые огоньки.

– Ни до, ни после вчерашнего инцидента, в Городе черный пеликан не появлялся.

– Значится, так, нужно установить местопребывание Сантехника и его банды. Допросить с пристрастием всех, с кем он общался. Кстати, впервые я о нем услышал от этой… забыл…, – мысли в пьяной голове наимудрейшего приобретали все более путаный характер.

– Сисястой лесной ведьмы Клары, – пришел на помощь вездесущий Али Баба, – она похвалялась близкой дружбой с Сантехником.

– Во-во! А потом был какой-то мерзопакостный хмырь… Заявил, что он бес…

– Г'аз уж Ви упомянули мою скг'омную пег'сону, то не вижу смысла пг'исутствовать пг'и вашем г'азговог'е инкогнито, – Луциберг вышел из-за статуи, изображающей старого горбатого мерина, – и надеюсь по мег'е возможностей оказать вам посильную помощь.

– Я же велел все силы бросить на охрану и оборону дворца! – Емеля свирепо взглянул на воеводу.

– Мимо стражи не проскочит даже мышь, – отчеканил Федот, – разве что только при помощи колдовства…

Хозяин перевел взгляд на Хоттабыча.

– Исключено. Все оставшиеся в нашем распоряжении магические силы задействованы на обнаружение и пресечение попыток проникновения во дворец любых существ, наделенных колдовством. Я был бы немедленно извещен. Скорей всего, какой-нибудь продажный стражник или командир, – джинн бросил многозначительный взгляд на воеводу, – тайком провел этого злопыхателя…

– Можно подумать, колдунов продажных не бывает…

– Чародеи заняты более высокими материями, а простые смертные готовы за золото продать не только доброго господина, но и своих близких, включая родную мать.

– Люди хоть за золото, а чернокнижники готовы изменить, посули им кто каменюку философическую, али сердце жабы, сдохшей ровно в полночь на развороченной могиле гнома!

Емеля непременно открутил бы себе голову, переводя взгляд с Федота на Хоттабыча и обратно, если бы не вмешался забытый виновник перебранки.

– Я, конечно, дико извиняюсь, может быть, факты, изложенные этими господами, имеют место быть, но, смею завег'ить, мое появление не имеет к этому никакого отношения. Ни пг'остые смег'тные, как выг'азился колдун по отношению к стг'ажникам, ни чег'нокнижники не являются для меня помехой. Ви, навег'ное, забыли, но я уже имел честь отг'екомендоваться. Не сочту за тг'уд и повтог'ю: пег'ед вами Бес Тг'етьей Гильдии Луцибег'г!

– И что ты хочешь, Луцибрех? – хмельно улыбнулся хозяин, специально переиначивая имя черта.

Но бес, привычный к оскорблениям, ни как не отреагировал на очередное и спокойно продолжил:

– Я намег'ен немного облегчить вам задачу и дать некотог'ые своевг'еменные советы и г'екомендации.

– Ты знаешь где находится Сантехник? – Емеля поменял полу лежачее положение на сидячее.

– Да, я в куг'се, но это не означает…

– Что же ты стоишь, садись, – Наимудрейший расцвел радушной улыбкой, как гласит народная мудрость – вся правда в жопе. Ну, так где сейчас находится Сантехник?

Бес уселся напротив Высокочтимого.

– То что мне известно место вг'еменного пг'ебывания Вовки, абсолютно не значит, что я немедленно поспешу сообщить его Вам. Учитывая опыт пг'едыдущей нашей встг'ечи и последующих событий, я поостег'егусь пг'едоставлять Вам излишние сведения.

– Ну, это мы еще посмотрим, – тихо буркнул Емеля.

– Я намег'ен огг'аничиться только тем, что напг'авлю Ваши действия в пг'авильное г'усло. Напг'асно Ви считаете, что главным виновником Ваших злоключений является Сантехник. Отнюдь! Если бы Ви неукоснительно последовали моему совету, то не пг'ишлось бы г'азгг'ебать столь пагубные и чг'еватые повтог'ением последствия необдуманных действий.

– Так ты ж сам советовал…

– Я пг'едлагал подвег'гнуть Сантехника вг'еменной изоляции, не более. А Ви пег'ешли все мыслимые и немыслимые гг'аницы. Это же надо додуматься: отг'убить голову!

– Ты сам говорил, что он опасен. А опасный противник – хороший индеец. В смысле, мертвый. Короче, нет человека – нет и проблем.

– В пг'ошлый г'аз Ви непг'авильно меня поняли. Опасен не сам Сантехник, а его пг'ебывание здесь. Вам надлежит уделить должное внимание не Вовке, а его окг'ужению. Если Ви сможете лишить его дг'узей, с виду безобидных и добг'ых, то поймете, что сам Сантехник не пг'едставляет ни какой угг'озы. Г'азве Ви г'аньше слышали о колдуне или воине с таким именем?

Емеля затряс головой.

– А ви? – Луциберг обернулся к приближенным хозяина, которые по тайному знаку Наимудрейшего неслышно приближались к черту.

Сообразив, что замысел захватить врасплох посетителя провалился, министры, растопырив руки, дружно кинулись на беса. Однако, ухватить им удалось только облачко едкого вонючего дыма.

– У, блин! Под чо у вас руки заточены? Не могли заграбастать этого задохлика!

– Черт, все-таки, – откликнулся на упрек Хоттабыч.