Текст книги "Вовка в Троеклятом (СИ)"

Автор книги: Владимир Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– По описанию. Кота. Ваську я признал и сделал соответствующий вывод.

– Какой соображучий.

– Тем и кормимся.

– А сейчас, нас ловишь?

– Ну, не то чтобы…

– Но, все-таки. – Закончила за солдата Яна. – Как я поняла, мешать ты нам не намерен, давно бы уж тревогу поднял. А помочь, слабо?

– С ним тут поднимешь тревогу, – Иван показал на Серенького, – задрать грозился, если что. А насчет помощи, не знаю. Вам-то что? Набедокурите здесь и в лес к себе подадитесь. А я службы лишусь.

– Тебя ж никто не заставляет, меч наголо и с негритосами воевать. Нам только кое-что узнать надо. Мы не местные, заплутать легко можем.

– Это без вопросов.

– Где держат Клару и деда с бабкой?

– Внизу, в лабиринте. Попозже смогу проводить. А сейчас не могу, служба.

– Ты нам расскажи, как туда попасть.

– Сейчас.

Иван, как и подобает военному, быстро и четко объяснил, как попасть в лабиринт, описал основные ориентиры, возможные пути отступления, потенциально опасные места. Под конец, договорившись о встрече через три часа, добавил:

– Если меня не дождетесь, Кларе привет передавайте. Что-то давненько она ко мне не захаживала. А то бывалоча… Э-эх!

Овеваемый ностальгическими воспоминаниями Иван отправился по служебным делам.

– Ну, что идем спасать эту дуру? – Спросила Яна, когда они с медведем остались одни.

– И этих сволочей. – Согласился Серенький.

* * *

Они не успели далеко отдалиться от покоев пассии Наимудрейшего. От неминуемого провала, спасло то, что они передвигались не по центральному проходу каждого помещения, а старались держаться в труднопроходимой глубине.

Около дюжины мавров-телохранителей волной растеклись по залу, выискивая возможную засаду. Один из них даже проскользнул между Яной и медведем, прикинувшимися изваяниями. Так же молниеносно, как появились, гвардейцы исчезли за следующими дверьми.

Лазутчики едва успели принять более удобные позы, как выяснилась причина внезапного появления чернокожих: шкрябая по полу шлепанцами, в зал вошел сам Наимудрейший и Высокочтимый, Благоухающий Емеля. Следом. На почтительном расстоянии, продвигались лица, его сопровождающие: воевода Федот и колдун Хоттабыч.

– Вот, здеся! – Хозяин выцепил взглядом софу, расположенную метрах в десяти от затаившихся лесных гостей, и плюхнул свой зад на приглянувшееся место.

Тут же стараниями следовавшей в арьергарде обслуги перед ним возник столик, как обычно уставленный всевозможными сосудами со спиртным и легкими закусками.

Емеля жестом предложил своим спутникам присаживаться напортив. Давно усвоив различные варианты поведения хозяина, колдун и воевода заняли указанные места, уже не дожидаясь дальнейших приглашений, принялись наполнять бокалы и присоединились к завтраку.

– А где Али Баба?

Хоттабыч и Федот синхронно пожали плечами. И в этот же миг глаза воеводы удивленно округлились, а колдун спрятал улыбку в пышную бороду. Придворные сидели лицом к проходу, из которого сами появились несколько минут назад. Емеля же был обращен к той стороне спиной и не видел появившегося визиря. Неоднозначную реакцию Хоттабыча и Федота вызвал внешний вид Али Бабы. Закрученные чуть ли не в спираль носы туфель, яркие шелковые шаровары, в каждую штанину которых поместилось бы по три визиря. Распахнутый халат павлиньей расцветки. И раза в два больше обычной, белая чалма. Все это, от ступней до верхушки тюрбана было густо расшито золотом и драгоценными камнями. Завершал картину невообразимый макияж. Контрастирующие белила и румяна, ярко напомаженные губы, зеленые тени на веках, касающиеся висков наведенные стрелки и выглядывающий из-под чалмы кокетливый локон.

– Прости меня, о луноликий, за мое дерзкое опоздание. – Визирь бухнулся в ноги обожаемого повелителя, молитвенно сложив наманикюренные ладони. – Но я руководствовался, о ясноокий, благородным поры…

– Заткнись, жопа, и садись, – Емеля прервал на полуслове любвеобильное извинение визиря. – Ох, и ни хрена себе!

Наимудрейший только сейчас узрел разительные перемены, произошедшие во внешности министра.

– Надергай у павлина перьев и вставь, сам знаешь куда.

– Будет исполнено, о наипрекраснейший из всех когда-либо существовавших, ныне живущих…

– Я же сказал, заткнись.

– … и когда-нибудь родящихся…

Емеля не поленился оторвать зад и заставить замолчать льстеца при помощи увесистой затрещины. На что Али Баба томно закусил нижнюю губу и ласково шепнул: «Шалунишка», – после чего молча пожирал глазами своего кумира, так как голова после оплеухи соображала туговато и не могла вовремя подобрать эпитеты, достойные обожаемого.

– Итак, что мы имеем? Кто-нибудь схвачен? Узнали где они находятся?

– Скорей всего в лесу.

– Может все-таки сожжем?

– Не думаю, что это будет правильно. – Хоттабыч понимал, что Емеля сегодня настроен более демократично и поэтому смело возразил. – Хотя чуть-чуть пугнуть лесных жителей не помешает.

– Как?

– Послать Горыныча, пусть немножко подпалит лес со всех сторон. А один выход оставит. Обитатели леса кинутся спасаться. На опушке будет ждать наша стража и схватит тех, кто нам нужен, как говорится, тепленькими.

– Хорошо задумано. Согласен. Али Баба, выполняй.

Кланяясь, подмигивая и посылая воздушные поцелуи, визирь удалился.

– Неужели обещание награды не подействовало?

– Если бы. Ты не видел, что у главных ворот творится.

– А что там?

– Народ с ночи очередь занимал. Кто кого привел. Кто Сантехника, кто медведя, кто кота. Всех. Площадь битком.

– Ну, и?

– Брешут все.

– Точно?

– Точно. Кого там только нет все что угодно. Кроме тех, кто нам нужен. Не из тех они, кто легко позволит себя в плен захватить.

– Может, тогда, кто-нибудь указал точное место пребывание банды?

– Сколько угодно.

– Ну?!

– Каждый настучал на своих соседей. Так что, теперь почти на каждый двор имеется донос. Причем, не в одном экземпляре, а по количеству «добрых» соседей.

– Ладно. Потом придумаю, как повыгодней использовать эти доносы. А с площади всех гнать!

– Не стоит. Все продумано. Можешь не волноваться. Федот, пойди проверь охрану.

Воевода вопросительно взглянул на Емелю. Тот утвердительно кивнул. Толстяк, крякнув, с двойственным чувством покинул утренний совет. С одной стороны он был доволен, что так быстро и без всяческих эксцессов закончилось сегодняшнее официальное общение с непредсказуемым самодуром. Не исключено, что позже воевода еще может потребоваться. Но более вероятно было то, что Высокочтимый нажрется, как свин, и забудет о государственных заботах.

С другой стороны, было обидно, что его выставили посреди завтрака, и скорей всего будут секретничать.

– Так, вот, – продолжил Хоттабыч, когда Федот ушел, – насчет этих пятерых не волнуйся. Словлю я их. Только для достижения полного успеха мне придется отлучаться из дворца, а иногда и из Города.

– Ни в коем разе. Пока не увижу всех этих ублюдков за решеткой никаких отлучек.

– Для дела надо. Для того, нашего.

– Подождет это дело. Моя безопасность прежде всего. И не затевай больше этот разговор.

Колдун все-таки хотел попытаться настоять на своем. Но не успел. В залу вихрем ворвался сияющий от счастья Али Баба. Его чалму украшало не менее полусотни павлиньих перьев. По-видимому, ни одна птичка лишилась своего хвоста. Подлетев к столику, визирь отрапортовал томным голосом:

– Я исполнил твое пожелание, о цветок моей души, о лучезарный светоч мудрости!

Он тряхнул головой, и массивный плюмаж колыхнулся, подчиняясь этому движению.

– Я не понял, ты за перышками бегал или Горыныча с отрядом отправлять?

– Окрыленный твоим вниманием, о сладкоустый, я все успел!

– Последний раз предупреждаю, еще услышу твое «сюсю-мусю» – не поленюсь, отмордую. Подзатыльником не отделаешься.

Али Баба обиженно надул губы, уселся и принялся молча строить глазки Наимудрейшему.

Осушенный бокал водки настроил Емелю на более миролюбивый тон:

– А перья ты не туда воткнул.

– А куда бы следовало, о… – вид огромного кулака, поднесенного к самому носу, заставил визиря проглотить очередную порцию обольстительной лести.

– Сам догадайся, куда, – посоветовал Емеля, медленно убирая кулак. Лучше расскажи, что разнюхали твои шпионы.

– Это информация сугубо конфиденциальная, о… о…об этом я могу сообщить только тет-а-тет. Предлагаю уединиться в укромном уголке, где нас не побеспокоят лишние уши и глаза… – Вовремя заметив зарождающийся гнев хозяина, Али Баба пошел на попятную. – Хотя бы позволь прошептать тебе на ушко самую главную новость.

Заинтригованный Емеля не возражал. Он даже приподнялся с софы, упершись руками в стол и наклонившись к визирю. Однако, пылающий страстью царедворец не мог терпеть барьера в виде столика, уставленного опошляющими чистые чувства напитками и снедью. Он вспорхнул со своего места и, мгновение спустя, был рядом с предметом своего обожания. Пару секунд он тяжело дышал в ухо Наимудрейшего и, на нетерпеливое: «Ну?» – прошептал вдруг осипшим голосом: «Любимый», – после чего чмокнул хозяина в щеку, успев дважды погладить откляченную задницу.

Затем ему пришлось пролететь около трех метров, потому как удар озверевшего Емели пришелся прямо в лоб. Визирь мог бы покрыть по воздуху и большее расстояние, но помешала мраморная обнаженная богиня, не кстати оказавшаяся на пути и, ценой собственной целостности, прервавшая, траекторию полета.

– Во, блин, – только и смог выдавить из себя Емеля, усаживаясь на место. Он до краев наполнил бокал, тремя жадными глотками опустошил его.

– Что за хренотень-то творится?

– Просто сегодня не твой день, – спокойно сказал колдун.

– Не, на сегодня – хватит.

– Вряд ли.

– Что ты имеешь ввиду? – С легким испугом спросил Наимудрейший, так как, небезосновательно, верил Хоттабычу больше, чем остальным приближенным.

Но колдун не ответил. Да и не потребовалось. К ним приближалась Манька. В отличие от привычной плавной поступи, сейчас ее походку можно было назвать нервной и стремительной. Девушка подошла вплотную к Емеле и остановилась, нависая над ним.

Вначале Наимудрейший как всегда при виде своей пассии широко улыбнулся. Но что-то было не так, а неизвестности он не любил. Улыбка медленно сползла с лица.

– Так, значит, я – Жопина?

– Ага! – Вновь ощерился самодовольной ухмылкой хозяин.

– Манька?

– Ну!

– Запомни, козел, я – Мэри. Мэри Поппинс. И впредь называй меня только так. И холуям своим закажи… Ох, да ты в конец оборзел!!! Вся морда в помаде! – Мэри узрела отпечаток толстых губ визиря.

Реакция последовала незамедлительно. Три звонких пощечины. Правой, левой, правой. Как только отзвучала последняя, заиграла музыка, и в зал в эротическом танце вплыли обнаженные красавицы (находящиеся в постоянной готовности танцовщицы и музыканты приняли удары по физиономии хозяина за условные хлопки в ладоши).

Далее события развивались молниеносно и абсолютно непредсказуемо. Появление восточных красавиц для Мэри было последней каплей. Она кинулась на своего бойфренда. Если бы не короткая стрижка, ошарашенный Емеля за считанные секунды лишился бы скальпа. Поняв. Что за волосы ухватить не получится, Манька впилась острыми ногтями в лицо. Парализованный удивлением и страхом Емеля не сопротивлялся и был уже готов подтвердить свой новый титул – Благоухающий. Спасла подоспевшая вовремя подмога.

До сего момента лежащий без каких-либо признаков жизни нокаутированный Али Баба, громыхая мраморными осколками, с диким нечеловеческим визгом кинулся на выручку любимого. Прическа Мэри кардинально отличалась от Емелиной, и поэтому имелось за что вцепиться и оттащить.

Девушка и визирь превратились в визжащий и рычащий (причем, рычала Мэри) клубок тел, катающийся по полу, над которым, словно осенние листья кружились павлиньи перья. Картину завершал хоровод девиц, плавно вытанцовывающий вокруг места действия.

Вся эта кутерьма длилась около трех минут. Потом Емеля все-таки частично пришел в себя. По крайней мере обрел дар речи. Несколько команд дрожащим и срывающимся голосом, и музыка смолкла, танцовщицы исчезли, не без труда телохранители оторвали друг от друга исцарапанного визиря и покусанную и оплеванную Мэри.

– В темницу ее! – Приказал хозяин. – И, вообще, пошли все вон!

Маньку увели. Сохраняющий все время спокойствие сфинкса Хоттабыч чинно удалился. Мавры вытолкали упирающегося визиря. Только Яна и Серенький, боясь быть неправильно понятыми, остались изображать из себя статуи.

Емеля принял полный бокал успокаивающего, затем такую же дозу обезболивающего. Немного погодя, повторил процесс самолечения. Он понял, что колдун был прав, и день действительно не его. И самое лучшее – переждать. Поэтому напоследок он принял еще и бокал снотворного. Голова, еще недавно переполненная непонятными заботами и проблемами, приятно опустела. Как и опустела литровая бутылка «Смирновской», из которой Высокочтимый черпал все три вида лекарств. Емеля устроился поудобней и погрузился в прострацию. Тишину, воцарившуюся в зале нарушал лишь громкий храп.

Появился лекарь-чародей, присланный Хоттабычем. Он осторожно обработал глубокие царапины, густо покрывающие голову и лицо, после чего бесшумно удалился.

* * *

Прошел не один час, прежде чем Емеля соизволил проснуться. Он сел, приложился к горлышку первой попавшейся бутылки, тяжело поднялся и, не выпуская из рук пузыря, медленно побрел из зала.

Как только он вышел, из противоположных дверей показался «обоз» хозяина: сначала телохранители, которые быстро миновали зал и заняли позицию у прохода, за ними – музыканты. Танцовщицы, официантки, так же сконцентрировавшиеся у дверей в смежное помещение. Потом появились уборщики.

Через две минуты негласные сопровождающие покинули зал. Это говорило о том, что Наимудрейший успешно миновал следующую комнату.

Выждав еще несколько минут на всякий случай, ведьма и медведь наконец-то смогли выполнить долгожданную команду: «Отомри».

– Во, попали.

– Да, уж…

Время встречи с солдатом давно прошло, так что спешить было некуда. Они принялись резкими движениями и приседаниями разминать затекшие тела.

– Жрать охота, – пожаловалась Яна.

Серенький извлек из своей котомки вяленого леща и бутылку водки. Заморив червячка (Яна даже пару раз приложилась к суррогату), лесные лазутчики направились к лабиринту, как и прежде соблюдая меры предосторожности.

* * *

Расхожее выражение о том, что мир тесен, оказалось справедливым и для сказки. Пятачок привел нас в то самое заведение, в котором накануне моей казни мы чуть не заночевали. А высшими существами, произошедшими от прожорливых медведей, оказались легендарные три поросенка. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Хотя теперь поросятами назвать их можно было с огромнейшей натяжкой. Или, если быть более точным, совсем нельзя. Назвать полутонного хряка поросенком было бы великим грехом перед истиной. Да и маленький кирпичный домик преобразился в фешенебельный трехэтажный отель с шикарным рестораном.

Хозяева радушно поприветствовали Пятачка, и пока он вводил их в курс дела, я немного задумался. Хоть и договорился сам с собой ничему больше не удивляться, от этого вопросов не убавилось. Почему три поросенка превратились в здоровенных свиней, а дружок Вини Пуха остался прежним, маленьким и худым? Ответ был только один. Потому что. И все. Без дальнейших объяснений. А мой большой серый друг сказал бы, что всему причина Волшебная Керосинка.

В принципе, свинская диаспора приняла нас нормально. Особых почестей не оказывалось, но и пожаловаться было не на что. После слегка напыщенной (со стороны «высших») церемонии знакомства нам предоставили просторную комнату на третьем этаже с балконом, выходящим на площадь, и черным ходом с узкой винтовой лестницей ведущей во двор Так что желать лучшего с нашей стороны, было бы форменным свинством.

Ознакомившись со своими апартаментами, мы спустились в ресторан. Правда, уже не в полном составе. Карл уломал – таки меня отпустить его слетать на разведку. Хотя, подозреваю, скажи я твердое и решительное «нет», он все равно улетел бы.

Стоящий за стойкой один из близнецов посоветовал нам подняться обратно, так как скоро должен открыться ресторан, и наше присутствие в зале, по причине конспирации будет нежелательным. А насчет покушать, заверил свин, мы можем не волноваться. Принесут прямо в номер. И, вперившись в меня взглядом, спросил:

– Свинину ешь?

– Я вегетарианец, – пришлось на всякий случай сбрехать, а, вдруг, по свинской теории эволюции они являются какими-нибудь внучатыми племянниками коров, за их непрерывное жевание, и употребление говядины будет рассмотрено, как святотатство.

– А ты? – Хряк обратился к разбойнику

– Я все ем, – простодушно признался Соловушка, – только побольсе.

Васька вопроса не удостоился. Скорей всего свиньи были в курсе, чем питаются коты.

Как только мы поднялись в свой номер, опять же в целях конспирации, Ниф, Нуф и Наф самолично доставили подносы с провизией. Как я догадался, им было неведомо значение слова «вегетарианец», а уточнить не позволило достоинство высших существ. И, посему, вместо нарисованной моим воображением миски с желудями обрамленными капустными листами, я получил, как и мои спутники, полноценный обед.

Оголодавший Соловушка так рьяно накинулся на еду, уничтожая ее много и быстро, что экс-поросята на некоторое время застыли на месте, умиленно наблюдая за разбойником. Возможно даже у них зародилось сомнение насчет истинности теории происхождения свиней. Может быть именно для решения этого вопроса они поспешно удалились.

Когда мы остались одни, Васька безапелляционно заявил:

– Пойду я.

– Куда?

– Яну найду.

Он не сказал «искать», а сказал «найду», будто был абсолютно уверен в результативности своих поисков.

– Дворец огромный, где ты будешь ее искать?

– Неправильно поставлен вопрос. Не «где», а «как».

– Ну, так, как?

– По запаху.

– Так это ж вроде собаки спецы в этом деле.

– Собаки, по сравнению с нами, котами, просто щенки, – авторитетно заявил Васька.

– А что же ты тогда утром клубочек для этих целей использовал, ведь мог сам? – Привел я последний аргумент.

– Ты его нюхал? – кот кивнул на уминающего очередное блюдо Соловушку.

– Может Карла дождешься?

– Вот ты и дождись. Здесь у нас штаб будет. Я Яне объясню, как сюда попасть.

Сказав это, Васька не стал дожидаться возражений, скользнул в двери черного хода и был таков.

* * *

Карл вернулся неожиданно быстро.

– Тебя, Вовка, уже штук пятьдесят отловили, около сотни – Ян, штук по тр-ридцать медведей и упитанных р-разбойников, а Васьков – не мер-ряно! И моих бедных пер-рнатых бр-ратьев.

– Ты про что?

Ворон объяснил, что толпа народа на площади – это не что иное, как очереди, образованные желающими сдать за соответствующее вознаграждение ими самолично плененных Сантехника, девчонку, кота, разбойника, медведя и пеликана.

– Так что, подобр-раться ко двор-рцу можно элементар-рно. Как два пер-ра испачкать. – Подвел итог своей разведке ворон. – А во внутр-рь – не так пр-росто. Но я могу. Жутко р-рискуя пр-рокр-радусь и пр-рикинувшись колибр-ри, буду пор-рхать над цветочками и подслушивать р-разные важные р-разговоры.

Из трескотни ворона я понял, что и он намеревается смыться. Этого допустить было никак нельзя. Не подумайте, что во мне пробудились командирские амбиции, хотя глашатаи объявили меня коварным и кровожадным главарем шайки. Нет. Просто мне не нравилось, что все происходит так сумбурно. Каждый идет или летит куда ему заблагорассудится. Отсутствует элементарный план действий. И к тому же меня не устраивала роль пассивного статиста, сидящего в номере и дожидающегося возвращения друзей.

– Не, Карл, погоди. Так не пойдет. Тебе сейчас лететь нельзя.

– Почему?!

– Ты у нас самый мобильный.

– Ух, ты! А что это такое? Хотя не важно. Главное – самый!

– Так, вот. Как самый мобильный ты остаешься для связи. Обязательно дождись Ваську. Теперь Славик. Его надо беречь. Это наше тайное оружие. Если всех нас схватят, тут то и придет его время. Он свистнет и всех нас спасет.

– Эх, Вовка, были вьемена, когда я умел свистеть. Вся окьюга дьязала от стьяха. Вот, тогда бы да. А сейсяс – не умею.

Это было сказано с такой искренней грустью, голос был просто пропитан неподдельной печалью по утраченному таланту, что стало ясно: Соловушка ни хрена не свистнет.

– Все равно идти придется мне, – я не собирался отступать от задуманного из-за отказа разбойника признать его секретным оружием, – я менее приметен. Меня в Городе почти никто не знает. А если Вячеслав выйдет на улицу, сразу сцапают. Его ведь ни с кем не спутаешь… Не спутаешь… Разве, что издали. – Необходимо было озадачить грабителя, иначе он мог отправиться искать Серенького или на разбой. – Будешь наблюдателем.

Сказано – сделано. Через некоторое время Соловушка восседал на балконе, вооруженный подзорной трубой. А чтобы какой-нибудь прохожий не признал в нем известного всему Городу разбойника, за которого обещана награда, пришлось немного подкорректировать его внешность. Следует отметить, что владельцы заведения благосклонно и с энтузиазмом отнеслись к моей идее, когда я объяснил им суть задуманного. Возможно, их подвигло не соображение конспирации, а какие-то свои цели, но тем не менее хряки-близнецы приняли активное участие в изменении облика разбойника.

Не думайте, что в ход пошли парик, накладные борода и усы или всевозможный грим. Единственным предметом, сделавшим Соловушку неузнаваемым, был приделанный на манер клоунского носа, свинячий пятак.

Итак, все были при деле. Карл – главный связной, разбойник наблюдатель. Идти выпало мне, как наименее полезному.

Хорошо, что никто не спросил, зачем вообще надо куда-то идти, и что я там буду делать. Ответить я бы вряд ли смог. Просто невыносимо было сидеть и ничего не делать.

– Все. Я пошел. Славик, ты наблюдаешь за мной в трубу. В случае чего сообщаешь Карлу мои координаты. А ты летишь ко мне и докладываешь все изменения в ситуации.

Я вышел на улицу, немного удалившись, обернулся. Лучшей маскировки придумать было невозможно. Соловушка выглядел полноправным представителем свинского сообщества. И если бы не габариты, уступающие близнецам, его легко можно было бы принять за одного из владельцев отеля.

* * *

Вход в лабиринт никем не охранялся. Да и не был он похож на вход куда-либо. Одна из многочисленных лестниц – и все. Если бы не подробное и четкое описание Ивана, Яна и Серенький навряд ли самостоятельно смогли бы его отыскать.

Первоначально лабиринт мало чем отличался от остального дворца. Разве что более скудным убранством и менее ярким освещением. Но по мере того, как путешественники опускались все ниже и ниже, следуя наставлениям солдата, окружающее все больше приобретало черты мрачного подземелья и, наконец, стало таковым. Голые каменные стены узких коридоров, кое-где украшенные ляпинами плесени, низкие, покрытые каплями воды потолки, редкие закопченные светильники, которые были неспособны изгнать тьму, а только превращали ее в полумрак. Судя по всему медведь и колдунья находились уже недалеко от своей цели – узилища.

На ближайшей развилке был установлен указатель. Одну стрелку украшала надпись: «ДЕДЫ ДА БАБЫ». Другая гласила: «СИСЯСТЫЕ ДЕВКИ», а ниже, в скобочках, чтобы не возникло никаких разночтений, добавлено (КЛАРА).

Яна и Серенький остановились. Даже законченным дебилам стало бы понятно, что это ловушка, а ведьмочка и медведь таковыми не являлись.

– Что будем делать? – Спросила Яна.

– Ну не вертаться же.

– Я не про то. Может вместе пойдем?

– Во-первых мы тут будем битый час спорить кого первого выручать. Во-вторых, может от нас именно этого и ждут. Уж все как-то, белыми нитками.

– Если бы этой фигни не было, – Яна кивнула на указатель, – мы бы так и так пошли вместе.

– Тоже верно. – Медведь задумался. – Слушай! А может они и хотят, чтобы вот тут, как олухи стояли и репу чесали, размышляя, что это значит?

– Кто первый заканчивает, возвращается той же дорогой до этого места и идет на помощь другому, – бросила уже на ходу ведьма, удаляясь по проходу, ведущему к «сисястым девкам».

Медведь же поспешил на выручку своих ненавистных коллег по колдовскому ремеслу.

* * *

Солдат Иван напрасно прождал в условленном месте своих лесных знакомых. Он пробыл там лишний час, но безрезультатно. Чтобы не привлекать внимание тайных соглядатаев (а то что их во дворце предостаточно Иван не сомневался), он прошелся по залам, отметился в помещении охраны. Затем вновь вернулся в условное место. Никого.

Солдат плюнул на все меры предосторожности и отправился в лабиринт. Его беспокоило, что, возможно, медведь и Яга разминулись с ним и теперь бродят по бесконечным проходам. Потратив еще около часа, Иван убедился, что заключенные на месте, значит «гости» до них еще не добрались.

Больше он задерживаться не мог. Итак. Кому-нибудь могли показаться подозрительными его частые отлучки. Для полной очистки совести он на скорую руку соорудил указатель (камеры Клары и соседей Серенького располагались почему-то в разных крыльях подземной тюрьмы), установил его на развилке и, никем незамеченный, вернулся к службе.

* * *

Какую бы гадость не замышляли те, кто поставил странный указатель, направление было верным. Минут через пять после расставания с Яной Серенький попал в тупиковый коридор. Из-за дверей торцевой камеры доносились опостылевшие голоса бабы и деда. Они явно спорили, но медведь не стал вникать в смысл перепалки. Замка не было, только запирающийся снаружи засов.

Косолапый распахнул дверь.

– Ух, ты! Серенький явился! – Обрадовался дед, косясь на медвежью котомку.

– Шо, колдовать кличуть? – Озаботился другой скрипучий голос.

– Живо выметайтесь из камеры!

– Ишь, раскомандовался! – Заартачилась старуха. – Я никуда не пойду!

– Водки дашь, выйду, – предложил альтернативу дед.

Медведь было полез в котомку, но в это время сверху обрушилась решетка, превращая коридор в камеру.

– Водку-то доставай, – напомнил старик, ни чуть не озаботившись тем, что замаячившая на горизонте свобода снова превратилась во что-то далекое и несбыточное. Он даже был рад тому, что теперь придется коротать время не только со сварливой спутницей жизни.

– Я те покажу водку, алкаш пескоструйный! – почти счастливо заверещала бабка, обрадованная серьезностью повода перейти от слов к делу. Назюзюкаться удумал? Я тя ща сама назюзюкаю!

Скрюченные костлявые пальцы вцепились в редкие седые прядки, и Серенький во второй раз за день удостоился зрелища противоборства (в прямом смысле слова) противоположных полов. Правда, в отличие от первой, эта потасовка для него была делом привычным. Посему ничуть его не заинтересовала. Серенький сел на пол, облокотившись о стену и на самом деле достал водку. Для того, чтобы собраться с мыслями, два-три глотка будут в самый раз.

Медведь оторвался от бутылки и почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. У решетки стоял Хоттабыч.

– Привет, – спокойно поздоровался колдун.

Серенький не ответил. Зато, как по команде, старики прекратили свою вялотекущую потасовку и резво подбежали к преграде.

– Хочу царыцею быть, рожей, чтоб красна была, здеся – так, тута – вот так, – бабка принялась руками показывать на себе какой формы и размеров должны быть худосочные сейчас женские прелести.

– А мне много-много водки, золота, и чтоб штуковина одна стала побольше и заработала. – Присоединился к требованиям дед.

– Не хочешь говорить, не надо, – Хоттабыч обращался к Серенькому, не обращая внимания на его сокамерников, – потом поговорим, когда вас побольше наберется. Я сейчас насчет этих пришел, – колдун указал на деда с бабкой, ты же спасать их явился. Считай, что эта часть твоего визита удалась. Только ты не глупи. Твоя сила не поможет. Если будешь спокойно себя вести, я их сейчас выпущу и, обещаю, отправлю домой. Договорились?

Медведь кивнул.

– Идите сюда, – приказал колдун старикам, отворяя едва заметную калитку в решетке, в которую Серенький навряд ли смог бы протиснуться.

– А желания? – Удивленно протянула бабка.

– Какие желания? – Не понял Хоттабыч.

– Чтобы здеся – так, тута – так, – повторила старуха, увеличив на пару размеров по сравнению с первым разом места, нуждающиеся в корректировке.

– А я чтоб ентой штуковиной мог кирпичи крушить, – прибавил и дед к своим первоначальным пожеланиям новое.

– Вы что, одурели от счастья? Вас на свободу выпускают. Вы за это должны медведя благодарить, а не выдвигать идиотские требования. Быстро выметывайтесь!

– Хренушки. Сначала исполнение желаний. – Поставила ультиматум бабка.

– Чего ради?

– Мы тебе ведмедя споймали? Споймали. От он. Изволь исполнить обещанное.

– Последний раз говорю, выходите.

Однозначным ответом, не подразумевающим никаких интерпретаций, послужили четыре фиги.

– Ладно, – колдун щелкнул пальцами.

Из-за ближайшего угла появились четыре мавра. Их попытки вытащить деда с бабкой так же оказались тщетными. Калитка оказалась слишком узкой и для темнокожих воинов, и проникновение их внутрь было весьма проблематично. А учитывая тычки костлявых пальцев в глаза, царапанье и плевки, то и совсем невозможным.

– Все что мог. – Пожаловался Хоттабыч медведю. – Придется тебе с ними друзей дожидаться.

Колдун знаком велел телохранителям прекратить попытки извлечь стариков из-за решетки, запер калитку и собрался уходить.

– Это как же?! – Угодить в ловушку, да еще оставаться в заточении вместе с обрыдшими соседями было слишком даже для уравновешенного медведя.

– Сам видел, не хотят они на волю.

– Ну, уж нет!

Серенький сгреб верещащих божьих одуванчиков в охапку и поочередно протолкнул их тщедушные тела между прутьями, где старики попали в могучие объятья мавров. Вскоре их повизгивания стихли в отдаленных коридорах лабиринта.

* * *

Я неторопливо прогуливался по площади, постепенно приближаясь к центральному входу во дворец. На меня никто не обращал внимания, все были или полны надежд и мечтаний, связанных с предстоящим вознаграждением, или, получив отлуп, обозлены на весь мир и так же погружены в грезы о мщении придворным чиновникам.

Но все равно, чтобы полностью соответствовать имиджу праздно шатающегося лоботряса, я даже попытался насвистывать простенькую мелодию. Ничего не вышло. Конечно, свистун я еще тот, да и музыкант тоже. Но не в этом дело. Мне не удалось даже выдавить из себя подобие свиста. Как бы я не варьировал взаимное положение языка, неба и губ при помощи пальцев и без них, ничего кроме легкого дуновения не получалось. Скорей всего тут не обошлось без колдовства. А это наводило на определенные мысли, которые так и погибли в зародыше, потому что ко мне на плечо уселся Карл и было уже не до размышлений.

– Наш кабан умудр-рился-таки р-рассмотр-реть своими пор-росячьими глазками интер-ресующих нас субъектов.