Текст книги "Вовка в Троеклятом (СИ)"

Автор книги: Владимир Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Полечу, пр-ролечусь. Хозяйство потр-ребно пр-роведать…

Никто не возражал относительно решения Карла. Только Яга предупредила:

– Если у следующего выводка лебедят обнаружу хоть одно черное перышко…

– А чо, чуть чо, ср-разу я?! Ты еще скажи, что Емелины негр-ры – мои детки. Птенчики. Тоже ведь чер-рные… И, вообще, говор-рят в Гор-роде пеликан объявился. Между пр-рочим, тоже чер-рный. А от Гор-рода досюда, кр-рылом подать. А он такое выкаблучивает, пр-росто стр-расти какие-то. Естественно, гор-раздо легче валить все гр-рехи на бедного несчастного вор-рона, чем находить истинных виновников. А я и так уже еле-еле от земли отр-рываюсь, весь собаками обвешанный.

– Не желаешь у меня чучелом поработать? Я тебе золотую жердочку припасла.

– Покор-рнейше благодар-рю! В др-ругой р-раз, в др-ругой жизни!

Ворон выпорхнул в окно, которое первоначально я принял за картину.

– Как его сестренка терпит? Не понимаю.

Мы продолжили ужин.

* * *

Как и обещал Хоттабыч, пленников поместили в более комфортабельные камеры. Их разъединили. Неизвестно, чем руководствовались тюремщики, разделяя узников, толи половыми признаками, толи чародейскими способностями. Как бы там не было, а Серенького и Ваську заперли в одну камеру, Яне же достались отдельные апартаменты.

Ведьма нервными шагами измеряла небольшую темницу. Вовка что-то задумал, а что именно? И тем более не было абсолютной уверенности, что его план выгорит. А сидеть и ждать у моря погоды – не в ее правилах. Что-то нужно было предпринимать. А для этого первейшим и необходимейшим условием являлась свобода. Приоритетная задача была определена, а вот ее решение…

Стало немного понятно, что представляет из себя неведомое колдовство, пропитавшее все вокруг. Законсервированные чары неопределенной направленности активизируются после применения колдовства и не только нейтрализуют его, но и приводят к обратному результату. Уж это ей пришлось испытать на собственной шкуре. Так что дальнейшие эксперименты с применением магии были нежелательны и крайне опасны.

С другой стороны вырваться из каменного мешка при помощи физической силы не удалось бы даже Серенькому. Чего же говорить о хрупкой девчонке?

Оставался еще один вариант: хитрость и обман. Но для того, чтобы им воспользоваться, необходимо иметь объект воздействия, потому как дурить саму себя – занятие скучное и бесперспективное.

Яна подошла к дверям и в течение часа пыталась привлечь хоть чье-то внимание. Начав с обыкновенных стонов, она постепенно перешла сперва на крик, а потом и на истошный визг. Все безрезультатно.

Получалось, как ни крутись, а без колдовства не обойтись. Только нужно все тщательным образом обдумать.

Ведьма забралась с ногами на оббитые мехом нары (Хоттабыч ведь обещал комфорт), обняла колени и, прикрыв глаза, погрузилась в размышления.

* * *

– Василий, что-то ты смурной какой-то, случилось что? – Обратился к сокамернику Серенький, как только за их спинами с лязгом захлопнулась тяжелая дверь.

– А ты считаешь, что с нами ничего не произошло?

– Ну, не настолько же, чтобы делать траурную морду. Видишь, даже водку не отобрали, – в доказательство своих слов медведь звякнул котомкой. – У меня и рыбка имеется. Поужинаем, поспим, а там глядишь, Вовка придумает, как нас вызволить. Шибко умный он, однако. Даже Хоттабычу голову задурил.

Серенький вытащил сразу две бутылки водки и охапку вяленых лещей. Сдвинул на край тюремный ужин, заблаговременно оставленный на вмурованном в пол одноногом столике, наполнил глиняные стаканы.

– О нем-то я и беспокоюсь, – сказал кот, чокаясь с медведем.

– За него не волнуйся, выкрутится.

– Вот, и я думаю. Может даже уже.

– Что уже?

– Выкрутился.

– Ты про что?

– Понимаешь, – Васька жадными глотками опустошил стакан, оторвал от рыбы плавник и, словно зубочистку сунул его в рот, – пока вы тут с Яной кого попало из неволи выручали, мы в лесу черта словили. Он готов был Вовку сию минуту домой отправить.

– Так не отправил же.

– Вовка сам не захотел. Сказал, потом. А черт связанный в избушке лежит. Вот я и думаю, что он решил воспользоваться услугами беса. Глянул в какую непонятку мы вляпались.

– Васька, ты не прав. Ежели он тогда не смылся, когда знал только, что мы в Город подались, то уж теперь и подавно нас не оставит. А если и захочет воспользоваться услугами нечистого, то только для нашего освобождения. Может, как раз в этом и заключается его план?

– Будем надеяться… Ну что, будем… – Васька призывно поднял вновь наполненный стакан.

* * *

Вини Пух явился в отель только с наступлением темноты. Несмотря на то, что еще у ворот Города ему было известно, что розыск медведей прекращен. Тем не менее, медвежонок решил не рисковать, добирался до заветного убежища самыми малопосещаемыми улочками и, только дождавшись на задворках заведения захода солнца, осторожно поскребся в заднюю дверь отеля.

Затем последовал, как минимум, часовой обмен с Пятачком извинениями, прощениями и страшными клятвами в вечной и нерушимой дружбе.

Когда страсти улеглись, последовал хоть и припозднившийся, зато изрядно затянувшийся ужин. Весь день Пух старался быть осторожным и, добравшись до места, оставил всю свою подозрительность за дверью заведения. Поэтому он не заметил чуть более холодного приема обычно радушных хозяев.

Медвежонка усадили напротив Соловушки, который ввиду наступления темноты покинул свой пост и, с чувством исполненного долга, дожидался вечерней трапезы. Оба беспечных едока не обращали внимания на то, что блюда им подают одинаковые, причем одновременно. И уж тем более они не замечали пристальных взглядов хозяев и их многозначительных перемигиваний.

* * *

– Ваньша, я ничего не понимаю, – натужно шептал воевода солдату, отведя его в один из тихих уголков, – творится что-то совершенно непонятное. Мне нужен твой совет.

– Один хрен не воспользуешься, – скептически заметил Иван.

– Поймали медведя, кота, девчонку и, самое главное, Сантехника. Причем его я самолично провел к темницам, чтобы он друзей своих спасал. Но тут нагрянул Хоттабыч и всех накрыл.

– И тебя заложил Емеле?

– В том-то и дело, что нет! Отпустил подобру-поздорову. Но это еще не все. Он меня прогнал, я, как будто ушел, а сам быстрехонько крюк темными коридорчиками сделал и все подслушал. Тока ничерта не понял. Сначала Сантехник говорит колдуну: «Отпусти, я тебе пригожусь», а тот ему, ладно, мол, отпущу, но не навсегда, а только на сутки, а если не вернешься, бабу с медведем запытаю. А тебе все равно худо будет, и тебе, говорит, Али Баба, худо будет, если проболтаешься.

– Так там и визирь был?

– Нет, он тоже подслушивал, а колдун как-то узнал. И теперь я в тягостных раздумьях. Мне не известно, знает ли Али Баба, что это я привел Сантехника. И если знает, будет ли про меня говорить Емеле? А может мне первому про всех рассказать? Что колдун отпустил Вовку, а визирь все знает и молчит? Так я раскрою заговор!

– Который сам и начал.

– Это как?

– Ты же не поднял тревогу сразу. А, наоборот, помогал Сантехнику. Если ты расскажешь про них, то и они про тебя молчать не станут. И всем вам секир башка. – Выдал свой оптимистический прогноз солдат, а потом добавил, – если Вовка не победит.

– Не хочет он побеждать. Он даже Хоттабыча не стал заколдовывать, а отправился ему помогать. Все так перепутано… И еще колдун привязался, выпытывал все про какую-то единорогую жабу, которая сдохла. А если не вспомнишь, говорит, молись. Только помочь сможет бог особенный, Анусом кличут… а я ни про жабу, ни про бога этого понятия не имею… Если б я уже нашел Емелькины сокровища, точно дал бы деру. Так, что присоветуешь?

– Сначала определись, за кого ты.

– За того, кто победит, конечно!

– А кто победит?

– В том-то и беда, что не знаю!

– Тогда и я не знаю, что тебе присоветовать. Самое лучшее, не суйся ни в какие интриги. Служи, как положено, и все.

– Так чинов с наградами не заработаешь… Ладно, ты только не выдавай меня, а если что, выручай… А я пойду, поподслушиваю. Да поможет мне всесильный Анус!

* * *

Емеля очнулся от очередного «погружения в транс». Пробуждение мало чем отличалось от бесчисленной чреды подобных: те же головная боль, остаточное легкое опьянение, вялость всего организма. Он уже давно отказался от услуг чародеев в борьбе с похмельным синдромом. Пара бокалов водки – более надежное средство. Да и была определенная прелесть постепенно ощущать изменения, происходящие после приема «лекарства».

Вот только на этот раз, кроме физического недомогания на него еще давил груз неожиданно навалившихся проблем. Рано или поздно, а разгребать их придется. Нельзя же вечно прятаться за бутылкой. С пьянкой требовалось немного повременить. Сначала разобраться с ситуацией, отдать нужные распоряжения, а уж потом…

Для правильного воплощения этих мыслей в жизнь, Наимудрейший первым делом до краев наполнил бокал водкой и осушил его. После чего отдал команду:

– Все ко мне!

Под всеми подразумевались основные министры: колдун, визирь и воевода.

Время суток волновало Емелю меньше всего. Проснулся – значит, утро. А если утро у него, то у ближайшего окружения просто не может быть другой поры.

А так как «утро» пришлось на два часа ночи, то помощники собрались не сразу и не в полном составе. Первым явился колдун. Было похоже, что он еще не ложился. Затем, с вытаращенными, счастливыми глазами вбежал Али Баба в ночной сорочке и тапках на босу ногу. Увидев Хоттабыча, визирь был сильно разочарован (когда его вытащили среди ночи из постели, передав распоряжение Высокочтимого срочно явиться, он решил, что ночные грезы чудесным образом стали обращаться в реальность) и, буркнув извинение за то, что без макияжа, уселся на указанное место. Воеводу найти не удалось. На вопросительный взгляд Хоттабыча (при помощи чар он мог определить место нахождения военачальника) Емеля махнул рукой, мол, не нужен.

Властелин наполнил бокал и сразу же приступил к делу:

– Что мы имеем на данный момент по вопросу приоритетного направления?..

Он замолк, сам удивляясь произнесенной фразе. Ведь зарекался же пытаться казаться умней, чем есть на самом деле. Вечно какая-то лабуда несуразная получается.

– Словили этих мудаков или нет? – более четко сформулировал он вопрос после непродолжительной паузы.

– Частично, – успел ответить колдун, опередив набравшего полные легкие воздуха Али Бабу, – я думаю, еще день, два и вся банда будет в наших руках.

– Пеликана поймали? – Глаза Наимудрейшего блеснули недобрым огнем.

Получив отрицательный ответ, Емеля спросил с надеждой:

– А Сантехника?

– Нет. (Визирь тяжко вздохнул).

– Так кого ж поймали?!

– Медведя девчонку и кота.

– Девчонку – это хорошо. Проверим, что за девчонка. И кота – хорошо. Дюже наглая зверюга. А на медведя я зла не держу. Так что будет достаточно просто содрать с него шкуру. Давай его сюда, прямо сейчас и начнем.

Хоттабыч пожал плечами и вяло заметил:

– Ни какого кайфа…

– Это почему?

– Сначала надо всех собрать, определить степень участия в заговоре и в соответствии с этим назначить наказание. А то, что может получиться? Сейчас с медведя шкуру сдерем, а потом выяснится, что он – тайный главарь всей шайки. Вот кого бы медленно на куски рвать, а уже поздно. Он дохлый и легко отделался.

– Тогда будем медленно рвать на куски (выражение колдуна понравилось Емеле) каждого члена банды. С медведя и начнем.

– Я считаю, что уравнивать врагов, даже в наказании… – Если бы Хоттабыч имел возможность завершить свою мысль, то скорей всего, он смог бы убедить Емелю отложить экзекуцию. Но колдуна бесцеремонно прервали.

– Ви ни коем обг'азом не должны в данный момент тг'огать так называемых заговог'щиков! Что Ви себе думаете?

Емеля и его министры с трудом разглядели затесавшегося среди статуй черта. Он постоянно подозрительно оглядывался, опасаясь быть захваченным врасплох.

– Поймали, казнили и все? А последствия Вас не касаются? Ви не пг'едставляете с кем в действительности имеете дело. То что Ви аг'естовали этих тг'оих – хог'ошо. Но пытать, убивать, насиловать категог'ически невозможно…

– Эй, носатый, ты чо тут гонишь? – Емеля не сразу смог обрести дар речи, ошарашенный неслыханной наглостью неведомо как появившегося (уже не в первый раз) черта. – Мало того, что ты одобряешь или не одобряешь мои поступки, ты еще поимел наглость указывать, что мне делать?! За такое я не поленюсь и самолично буду тебя медленно рвать на куски (выражение явно понравилось Наимудрейшему). Выискалось яйцо, которое учит отца детей делать…

– Ви таки вислушаете меня. Один г'аз я уже пг'едупг'еждал Вас, и пг'енебрежение моими советами дог'ого обошлось. Тепег'ь будет еще хуже. Своеволие, пг'енебг'ежение, жестокость и пг'очие качества, коими Ви обладаете глубоко уважаются мной и, по мег'е возможности, пестуются, но не в данном, конкг'етном случае. Сейчас, для Вашего же блага, Ви должны стг'ого выполнять все мои пг'едписания, котог'ыми я не пг'емину Вас снабдить.

Наимудрейший побагровел и стал медленно подниматься из-за стола.

– Может быть я не имею пг'ава вмешиваться в местные дела, но я пг'осто обязан сообщить, – бес и сам был взволнован не меньше Емели.

Он опасался, что если с друзьями Сантехника произойдет что-то непоправимое, то тогда Вовка уж точно воплотит свою угрозу в жизнь: обратится к дьяволу с жалобами на него, Луциберга.

– Что так называемый господин Сантехник – пг'ишелец из миг'а, котог'ый ви все называете Вег'хним…

Вообще-то, чаще всего хором поют. Иногда бывает, что хором говорят. Змей Горыныч тому живой пример. Но, вот, чтобы хором пукать – это нонсенс.

Луциберг расслабился от облегчения. Все неприятности и переживания нелегкого дня теперь останутся позади. Выложив главный козырь бес уже не сомневался, что местный узурпатор строго будет подчиняться указаниям.

Остальные выразили свои эмоции таким весьма оригинальным образом из-за ошеломившей их новости. И если участие в «хоре» Хоттабыча не является бесспорным фактом: внешне он остался совершенно спокоен, разве что слегка побледнел. Даже если и присоединился к всеобщему удивлению, то со свойственной чародеям выдержкой – бесшумно. Зато, выдавая свое тайное присутствие, в своеобразном «музыкальном упражнении» принял активное участие Федот. Побродив по закоулкам лабиринта и не услышав ничего, достойного внимания тайного соглядатая, он справедливо решил, что если что-то важное и будет сказано, то только тогда, когда Емеля проснется. Воевода влез под стол, стоящий рядом с «медитирующим» хозяином (благо, бархатная скатерть, свисающая до пола, делала присутствие Федота абсолютно незаметным) и стал дожидаться пробуждения. Возможно, инкогнито воеводы могло сохраниться и дальше, но после того, как «хор» стих, Федот продолжал «солировать», чем и привлек всеобщее внимание.

Приподняли полог скатерти и не без труда извлекли кряхтящего воеводу. Для Федота положение было критическим. И, не смотря на то, что даже магические «индикваторы» интеллекта не реагировали на умственные способности толстяка, он все же догадался «перевести стрелки»:

– Я прятался, потому что боялся колдуна. Он отпустил Сантехника! Я пришел об этом доложить, но ты спал, Высокочтимый. А под стол влез, монетку достать, закатилась.

Емеля недоуменно переводил взгляд с Хоттабыча на Федота, а Али Баба мысленно потирал руки: то что ему хотелось сделать самолично (сдерживала лишь лживая угроза) – выдать тайные происки колдуна, нежданно-негаданно воплотил воевода. Получилось все в наилучшем виде.

Однако визирь рано обрадовался, очень рано.

– А Али Баба все знал и не сказал, – продолжал разоблачения Федот, уверен, они с колдуном заодно! И если бы у тебя не было такого верного и преданного слуги, достойного быть наиглавнейшим помощником…

Али Баба понял, что теперь брехать и изворачиваться придется не только проштрафившемуся Хоттабычу, но и ему самому. Визирь извлек откуда-то из подмышки склянку с розовой жидкостью, одним махом сглотнул содержимое и, не сводя влюбленного взгляда с предмета своего обожания, начал оправдательную речь.

Но так как реабилитироваться было необходимо не только ему, да и воевода не был уверен, что уже обеспечил себе прощение и заодно и возвеличивание, то до Емели из общего гвалта доходили лишь отдельные фразы:

– … хотел проследить, как далеко, он сможет зайти, о прекраснейший из красивейших…

– … это многоходовая комбинация, которая в дальнейшем приведет…

– … я давно его подозревал…

– … кому скажешь, говорит, тебе крышка, молись своему Анусу…

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Емеля не хлобыстнул со всей силы кулаком по столу, после чего рявкнул:

– Заткнитесь, падлы!!!

Подействовало. Заткнулись.

– Иди сюда, – Наимудрейший поманил на время позабытого черта.

Дуля с животрепещущим большим пальцем была выразительным и однозначным ответом. После случая в избушке Луциберг решил не рисковать и держаться от всех, даже с виду безопасных существ, на приличном расстоянии.

– Не хочешь подходить, ладно.

Узнав, что окружен предателями, Емеля не хотел настраивать против себя еще и черта. Мало ли что может таиться в арсенале у непонятного замухрышки. Ведь умудряется же он проникать сквозь многочисленную охрану и исчезать прямо на глазах. Причем, Хоттабыч утверждает, что понятия не имеет, как он это делает.

– Ты точно не брешешь насчет Сантехника?

– Ви, естественно, понимаете, что ввиду специфического г'ода деятельности и видовой пг'инадлежности, пег'екг'еститься я не могу. Но со всей ответственностью смею завег'ить, что Сантехник действительно является выходцем из Вег'хнего миг'а. В этом не может быть никаких сомнений. Это я пег'еместил его оттуда.

Новая порция информации, выданная бесом, оказалась еще более сенсационной, будоражащей души и желудки.

После того, как страсти улеглись, а запах немного развеялся, Емеля, твердо решивший больше не рисковать и ни в коем случае не делать скоропалительных выводов, осторожно поинтересовался:

– А ты действительно можешь перемещать людей из мира в мир и обратно?

Польщенный подобострастным вниманием своей новообретенной аудитории, Луциберг принял позу поважней, подбоченившись и выставив вперед левую ногу. Еще бы! Все слушали, приоткрыв от изумления рты. И даже блеск в глазах, всегда казавшегося невозмутимым Хоттабыча говорил о его крайней заинтересованности. И уж тем более, никто из присутствующих не собирался клеваться. Но, тем не менее черт приближаться не стал, а ограничился помпезной стойкой и покровительственным тоном.

– Эта способность является лишь частичкой тех неогг'аниченных возможностей, коими я имею честь обладать. Я не стану пег'ечислять все свои способности…

– А меня сможешь перекинуть в Верхний мир? – Нетерпеливо перебил Емеля.

– Я же говог'ю, что это сущая ег'унда…

– Давай завтра!

– Нет. Но если Ви действительно гог'ите желанием отпг'авиться в миг', из котог'ого пг'ибыл сюда небезызвестный Сантехник, мы сможем договог'иться. Ви виполняете все, что я скажу и после того, как мы совместными усилиями добьемся тг'ебуемого г'езультата, то в нагг'аду, за указанное содействие, я пег'ебг'ошу Вас в Вег'хний миг'.

Емеле очень хотелось свернуть цыплячью шею оборзевшего ханыги, но еще больше хотелось попасть в Верхний мир. Судя по замысловатым хреновинам непонятного назначения, которые при помощи магической воронки скапливались в тайных загашниках, жизнь в том мире была совершенно иной, не похожей на опостылевшее существование здесь.

Наимудрейший давно уже пытался найти туда дорогу. Отсюда и неудачные опыты чародеев, и карт-бланш, полученный Хоттабычем на исследования в этом направлении. По этому Емеля смог подавить импульсивное желание. Тем более, что в свете открывшихся фактов физическое воздействие может оказаться не только безуспешным, как в прошлые разы, но и небезопасным. Иногда Наимудрейший мог быть терпеливым.

– Что для этого требуется сделать?

– Бег'ечь пленников, как зеницу ока. Вг'еда не пг'ичинять им ни в коем случае. Я лично буду вести пег'еговог'ы с Сантехником. После чего безг'опотно поступить с аг'естованными так, как я скажу: или казнить, или отпустить на все четыг'е стог'оны.

– Хоттабыч, немедленно всех пленников сюда. В цепях и с гирями. Лично буду следить за их сохранностью… Али Баба, проследи, – распорядился Емеля, после того, как колдун вышел.

– А ты за ним, – отправил Наимудрейший и воеводу вслед за визирем.

* * *

Яна достаточно долго неподвижно сидела, обняв колени руками и тихонько раскачиваясь взад-вперед. Она размышляла, анализировала, взвешивала все «за» и «против». Конечно, риск был, но и другого выхода она не видела.

Итак, неведомые заклятия не только нейтрализуют ворожбу, но и приводят к обратным результатам? Хорошо.

Ведьма начала потихоньку бояться. Мало ли какие монстры могут бродить по ночному лабиринту? А, вдруг, полуметровая каменная стена не является для них достаточным препятствием? И кошмарный ночной гость с легкостью разрушит преграду? Этого нельзя допустить…

Решив, что уже достаточно испугалась, Яна прочитала заклинание, утолщающее и укрепляющее до прочности алмаза стены своего узилища.

Видимых изменений не произошло. Выждав еще минут пять, ведьма подошла к двери и осторожно ткнула пальцем в стену рядом с выходом. Не встретив практически ни какого сопротивления, палец прошел сквозь преграду, как через прогнившую тряпку.

– Что и требовалось доказать, – не без нотки самодовольства прошептала Яна, – теперь надо найти Ваську с Сереньким…

* * *

– Вообще-то, Васька, ты прав. Вовка – Вовкой, а мы и сами кое-что можем. Прикинь, он придет нас освобождать, а тут сюрприз! Мы уже на воле, однако. – Выдвинул медведь идею, когда оба пленника уже изрядно «наужинались».

Во второй и более продолжительной части поздней трапезы они все больше налегали на водочку, сугубо по причине ее превосходящей калорийности над остальными имеющимися в ассортименте продуктами.

Кивком Васька выразил свою полную солидарность с замыслом медведя, но все-таки сомнения на этот счет у кота имелись.

– Каким образом?

– Проще простого.

Серенький выдернул вмурованный столик, оторвал крышку и, указывая на получившийся каменный монолитный стержень, объяснил:

– Сейчас я этим пестиком в дверь долбить начну. Если пробьюсь, все ясно. Но, скорей всего, придут меня усмирять и утихомиривать. Если пришлют чернозадых, посмотрим, кто кого. Но в любом случае, в суматохе ты тихонько выскальзываешь из камеры. Могут подослать и чародея. Тут главное не ошибиться. Тогда придется действовать вдвоем. Колдуны, они как заклятья насылают? Руками машут, зенки вытаращивают, да волшебные слова талдычат. Ну, ручонки я пообломаю, чтоб не махал, а ты, тем временем сигай ему в морду, буркала выцарапывай и пасть затыкай. Как план? Хорош?

– Если выгорит – хороший, а если нет – плохой. Другого все равно нет. Давай проверим.

Мощные удары, отражаясь многократным эхом, стали доноситься до самых отдаленных тоннелей лабиринта.

* * *

С тех пор, как солдат узнал, что Серенький, ведьма и Васька угодили в плен, он не находил себе места, чувствуя, что частично виноват в произошедшем. Если бы дождался в условленном месте, все могло бы повернуться иначе. Снедаемый этим чувством, ночью он решил спуститься в лабиринт. Не то чтобы он собирался кого-нибудь освобождать, только была непонятная потребность сделать хоть что-то для успокоения совести. Например, узнать, может что требуется на волю передать? Или нужна какая другая услуга, не сильно противоречащая присяге.

Ступив на первую ступень лестницы, ведущей в подземелье, Иван услышал размеренные удары, доносившиеся откуда-то из глубины. Заинтересованный, он, ускорив шаг, направился выяснить, что же является источником звуков.

* * *

Десятиминутное упражнение с каменным тараном к ожидаемому результату не привело, особенно к первой его части: дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Что же касается прогнозируемого усмирения, в чем-то Серенький оказался прав. В том, что эту миссию будет выполнять кто-то, связанный с колдовством. Правда, обламывать руки и вцепляться в рожу не пришлось, так как утихомирила медведя не кто иной, как Яна.

– Прекрати долбить, Серый! – Еле докричалась ведьма до жаждущего свободы косолапого: не успевал стихнуть гул от одного удара, как на него накладывался последующий.

– Яна, ты?! – обрадовался медведь. – Тоже столик сковырнула? Тогда я и подавно смогу!

Туговато соображающий от водки Серенький решил, что ведьма выбралась из своей камеры аналогичным образом, и, воодушевленный, с утроенной силой вновь принялся за дело.

– Если не угомонишься, я тебе голову сковырну! – С не меньшим трудом Яна во второй раз прервала попытки лохматого.

Справедливости ради, следует заметить, что попытки Серенького не были совсем уж бесполезной тратой сил. Неизвестно, сколько бы пришлось ведьме бродить по лабиринту в поисках друзей, если бы не оглушающие удары.

– А как же ты выбралась?

– Заткнись! Дай сосредоточиться. Попробую и вам помочь. Кстати, Васька с тобой?

– Угу!

– Хорошо.

Хотя ничего хорошего не наблюдалось. Массивная металлическая дверь была заперта на навесной замок, который своими габаритами мог поспорить с буйно-пьяной медвежьей головой…

Но, все равно, маловат. А, вдруг, разъяренная зверюга совладает с запором? Да вырвется? Что тогда будет? Замок нужно срочно увеличить, чтобы не случилось непоправимого.

Короткое заклинание. Щелчок. Не выдержала утончившаяся дужка замка, обтянувшись на оставшихся неизменными петлях запора. Упавший замок продолжал уменьшаться, но Яна уже не обращала на него внимания. С трудом отодвинув тяжелый засов, распорядилась:

– Серый, Васька! На выход! Или хоромы приглянулись и вы решили остаться?

Второго приглашения не потребовалось. Через несколько мгновений, обретшая свободу троица устремилась подальше от места заключения.

* * *

Вот, теперь можно. Ничего предосудительного. Ключей не воровал, замков не подпиливал, стражников (которых, кстати, и не видно) не оглушал. Полное отсутствие состава преступления. А то, что случайно встретил старых знакомых и предложил им осмотреть достопримечательности дворца, так что ж тут противоправного?

Успокоив себя подобным образом, солдат, наблюдавший процесс освобождения медведя и кота, шагнул из темноты навстречу приближающимся беглецам, позвал:

– Серенький, Яна, сюда!

Иван увел лесных знакомцев в темное, боковое ответвление и, как раз, вовремя: в мертвой тишине лабиринта, воцарившейся после того, как медведь прекратил попытки самостоятельно освободиться, раздались шаги, сопровождаемые бряцаньем оружия.

* * *

Емеля слушал откровения Луциберга о прелестях Верхнего мира, широко разинув рот, хотя не понимал и трети рассказанного.

Идиллию прервал Хоттабыч, явившийся в сопровождении четырех телохранителей, несущих на плечах что-то тяжелое. Это что-то, после того, как было поставлено перед Наимудрейшим, оказалось Манькой, закованной и опутанной цепями с гирями на концах.

Узурпатор так и остался с открытым ртом, но в глазах явно присутствовал немой вопрос, так как колдун поспешил ответить:

– Это все арестованные…

– Абсолютно правильно, мой милый! – Подтвердил слова Хоттабыча появившийся следом Али Баба.

– Так точно! – чтобы не оставалось ни каких сомнений поставил окончательную точку тяжело дышащий в дверях Федот.

– А, где?.. – у Высокочтимого все-таки прорезался голос.

– Сбежали.

– Сие означает, как не пг'иског'бно мне это доводить до вашего сведения, все г'анее достигнутые договог'енности не имеют юг'идической силы из-за отсутствия пг'едметов договог'енности. – Приободренный предвкушением близкой победы, черт был сильно разочарован.

– Погоди! Как же? Ты же обещал…

– Ви не выполнили свою часть обязательств. Чего г'ади я буду что-то делать для Вас?

– Щас узнаешь, – Емеля кивнул царедворцам и телохранителям.

Те послушно, дугой, лишая беса маневра стали медленно приближаться. Но время позволяло и прежде, чем исчезнуть, оставив после себя клубы дыма Луциберг с презрительной ухмылкой сообщил:

– Если у Вас будет что мне сказать, я сам найду Вас. Чем больше в Ваших г'уках окажется дг'узей Сантехника, тем быстг'ее мы возобновим наши пег'еговог'ы. Но ни в коем случае Ви не должны пг'ичинять вг'ед своим пленникам. Иначе последствия будут непг'едсказуемыми. И тогда…

Черт не стал договаривать, а предпочел издымиться, так как один из темнокожих воинов подошел слишком близко.

Емеля обвел взглядом своих приближенных. Спокойствие колдуна, воздушный поцелуй Али Бабы, беспомощно разведенные руки воеводы.

Наимудрейший молча наполнил самый большой кубок водкой (о которой почему-то в последний час совсем позабыл), одним махом осушил его.

– Пленников найти. Всех. Кого упустили и кого отпустили, – хозяин взглянул на Хоттабыча, – и без фокусов. Иначе… Гасан Абдурахман, про бутылочку помнишь?

Хоттабыч побледнел. Впервые после их знакомства Емеля назвал колдуна по имени. Тогда-то и состоялся их договор. Джинн все эти годы добросовестно выполнял свои обязательства, а, вот, Наимудрейший, по всей вероятности, свое обещание нарушил.

– Выполняйте!

Министры в мгновение ока исчезли из зала.

Емеля сделал вид, будто только сейчас заметил пленницу.

– Манька!

Та в ответ только моргала, рот на совесть был завязан шелковым платком.

– Кусаться, царапаться не будешь?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Освободите ее!

* * *

– Все-таки я предлагаю подождать, подумать и проверить за завтраком.

– Нечего тут думать. Вязать его, и все тут!

– Лучше вспомни, как он ест! Даже Пуха переплюнул!

– Из этого следует только один вывод: он является аномальным отклонением от своего вида. И никакого отношения к нам не имеет.

– Но ведь тогда получается…

– Правильно. Так и получается. Вини Пух – тоже аномальное отклонение от всех медведей или, того хуже, с какой-то целью старается походить на нас, высших существ этого мира!

– Тогда кто же является нашим прародителем?

– Не знаю. Может быть и никто. А, вдруг, мы, вообще, пришельцы оттуда? – Хряк ткнул копытцем в звездное небо.

– Значит, говоришь, аномалия?

– Ну, да. Точно так же, как у нас – Пятачок. Все свиньи, как свиньи, а он – выродок. Сколько не корми, все равно дохлый.

– И что будем делать?

– Вязать и сдавать. Исполнение желания – это не хухры-мухры. Такими возможностями не разбрасываются.

– Сейчас?

– Нет. Ночью все равно его сдать не получится, а, вдруг, дружки нагрянут? Утром дельце обтяпаем.

– Ну, тогда я пошел?

– Нет, Наф, не сейчас.

– Так моя очередь!

– Потерпи. Не гоже, чтобы из-за свиноматки срывались наши планы.

– Обещаю, вернусь до рассвета.

– Знаю я такие обещания!

– А ты мне свою очередь уступишь?

– Почему я? Пусть Ниф.